Духи времени

Глава 11

Это было ее последнее испытание. Годами тренировки, иначе говоря, познанием самой себя и глубин своих мыслей, даже когда с ними было неприятно сталкиваться лицом к лицу, она готовилась к этому моменту, чтобы противостоять страхам, из которых эти мысли родились. Ибо никто не может обладать Силой, пока не научится полностью владеть собой.

Она была готова…

Но что-то еще билось в ней. Не ее страх, нет. Это было крайне необходимым, предупреждающим. Ашаки колебалась внутри этой всепоглощающей тьмы, пыталась понять.

Это.., это она уже испытывала раньше! Каким-то внешним воздействием ее заставили оживить в памяти прошлое. И для этой силы имелось только единственное объяснение — через нее Талахасси могла узнать секреты, которые никто, обладающий ими, никогда не должен раскрывать.

Что было правдой, что сновидением? Было ли это фальшивое предупреждение, посланное ей для проверки? Она не обладала реальным знанием, с чем сталкивается посвященный, за исключением того, что это должно утомить ее до предела. И было ли исходной точкой такой проверки внушение, что сама проверка не являлась правдой, а только иллюзией?

Она подняла руки к голове, осознавая, что они дрожат от напряжения, накопившегося в ней.

Правда — иллюзия? Что же делать?

Паника.., она не должна паниковать! Она Ашаки из Рода, та, кому с рождения предназначалось идти этим путем. Следовательно, правда должна быть определена тем способом, которому она обучена. Она привела в порядок свой рассудок, отогнала панику, разыскала те руководящие принципы, что должны находиться под рукой в случае необходимости.

Они были настолько четкими, как будто сама она написала их. Однако что-то было не так. Она попробовала еще раз.

Не было ничего, вообще ничего, и она не ощущала появления Силы, которая уже должна была бы появиться у нее.

Значит, это происходит не так, как должно. Но.., что случилось? Ее раскачивало, пока она не двигалась, сражаясь с силой, которая, должно быть, подталкивала ее, — это принуждение пришло извне, не было рождено ее собственной волей!

Она была Ашаки. Кто осмелился вести такую опасную игру с членом Рода? Кто отважился бросить вызов Жезлу и Ключу?

Она была Ашаки.., она была.., она была…

Сама ее личность стала расплывчатой. Ашаки? Нет, тогда кто? Она подозревала, что у нее вырвался стон, но, однако, не слышала его, окруженная абсолютным мраком.

Она Ашаки! Она должна быть ею, так как если откажется от Ашаки.., то здесь окажется чужестранка, а посторонний человек здесь существовать не может. Нет, эта атака была частью чего-то, что пыталось добыть через нее секреты Высшего Пути. И с этим ответом в ее затуманенном разуме воцарилось спокойствие. Кто осмелился так обращаться с ней? Су шествовал единственный ответ — Хасти!

Темный ритуальный коридор пропал, словно именно воспоминание этого развеяло некие чары. Она стояла теперь на открытом месте под жарким солнцем северной пустыни. Перед ней — расколотые стены древнейшей гробницы. Она торопилась (или, казалось, неслась, едва касаясь поверхности земли, как будто скорее летела, чем переступала ногами по песку и гравию) по направлению к ним.

Там располагался храм, поврежденный временем и древними недругами, но все еще существующий. Громадная статуя Эпидемека, которому Ашаки и ее род поклонялись, стояла перед ней, глядя ей в лицо.

Незрячие глаза пристально смотрели поверх ее головы, руки, крепко держащие Жезл и Ключ, также находились над нею. Тем не менее талисманы не были каменными. Они светились жизнью, пульсировали силой. Нужно только дотянуться и коснуться их. Тогда все, что является порочным, не отважилось бы мешать ей. Она потянулась вверх, напрягаясь сильнее и сильнее, однако кончики ее пальцев не могли прикоснуться к нижней части Жезла. Она делала неистовые усилия, осознавая разумом, как именно могущество Жезла должно быть соединено с могуществом Ключа через посвященного и что должно получиться от такого соединения.

Она была Ашаки — единственная, кто имела право притронуться к вещам Прошлого. Внутри нее нарастала Сила, и поскольку она со знанием дела прилагала ее, эта Сила увеличивалась. Она была Ашаки.

Тотчас же гробница заколыхалась перед ее глазами, будто была рисунком на ткани. Многочисленные трещины пересекли ее от края до края. Она разорвалась и исчезла, оставив ее смотрящей на.., небытие, пустоту — которая старалась овладеть ее разумом, беспрепятственно стирая все, что она знала, даже ее собственную личность.

Нет!

Она собрала Силу, прикрывая себя, как человек надевает плащ против грозы. Пустота не смогла добраться до нее. Ибо она была Ашаки.

Она увидела, что пустота, в свою очередь, разрушается, не так, как гробница, а мгновенно раскалывается. Перед ней возникли предметы. Она находилась не в зале храма, не в северной пустыне, она была…

Клетка!

И по ту сторону этого барьера за ней наблюдал сузившимися глазами Хасти.

Талахасси была слегка ошеломлена. Однако она поняла, что он пытался сделать с ней. Он, должно быть, старался узнать неприкосновенное, запретное, заставляя ее во сне вновь пережить посвящение. То, что он мог приводить ее в такое состояние, как только что сделал, было пугающим — и тем не менее, она победила!

— Ты сильнее, чем я предполагал, — сказал он неторопливо. — Однако не так уж сильна. В этот раз я подвел тебя к порогу, в следующий раз ты переступишь его. Жажда и голод ослабят твое тело, и тогда ты не сможешь эффективно противостоять мне.

Она не ответила ему. Зачем? Он установил условия их борьбы, и с ними ей предстоит столкнуться.

— Я удивлен… — продолжал он задумчиво. — В тебе есть нечто такое, что я еще не понял, и это не является порождением твоей сущности. Поскольку эта особенность регистрируется, несмотря на твое упорство. Слушай внимательно. Великая Леди. Я обладаю возможностями, о которых в твоем мире нет и понятия…

Тогда она в первый раз заговорила:

— Мой мир? Значит, ты из другого мира, Хасти?

Он нахмурил брови. Пожалуй, он совершил ошибку. Но даже если и совершил ошибку, то быстро решил, что это несущественно, так как сказал:

— Существуют «миры на поверхности миров», Великая Леди. Разве ваше собственное «учение», — он произнес это слово с презрительной усмешкой, — не дает понятия о таком?

— Известно, что существуют отдаленные миры. Взгляни на звезды, которые являются светилами. Многие из этих жарких миров мы не можем видеть, — ответила она спокойно. Но внутренне она была встревожена, так как он подобрался слишком, слишком близко к Талахасси, которая бездействовала, когда Ашаки сражалась в иллюзорном единоборстве, однако теперь пробудилась.

— Ваши легенды, — задумчиво продолжал Хасти. — Что они говорят о таких мирах, Великая Леди?

Ашаки пожала плечами.

— Зачем ты спрашиваешь меня, Хасти? Ты, вероятно, познакомился с ними давным-давно. Должно быть, ты скажешь мне сейчас, что пришел из такого мира? Ты ожидаешь, что я буду смотреть на тебя как на бога, потому что ты, возможно, обладаешь таким знанием, какого мы не имеем? Знание бывает разным, имеет много разновидностей, происходит из разных источников. Твое основано на том, что находится вокруг нас в этой комнате. Оно не наше, и вряд ли найдется какой-нибудь подходящий человек из нашего рода, чтобы использовать его. Вследствие этого, я могу поверить, что оно, может быть, неземное…

Выражение его недовольства усилилось, когда он глядел на нее.

— Значит, такое соображение не пугает тебя?

— С какой стати? — ответила она. — Неужели ты считаешь, что я должна сказать, что ты являешься демоном, как сказали бы невежественные люди? В тебе есть что-то, чего нет в нашем племени — и, по слухам, нет никого подобного тебе среди варваров. Таким образом, ты, возможно, пришел из места, которое нам неизвестно, доказательством существования такого места служит то, что ты находишься здесь и в настоящее время опасно вмешиваешься в наши дела.

Она опять пожала плечами.

— Опасно вмешиваюсь в ваши дела. — Он подхватил ее слова. — Да, с твоей точки зрения это так, я полагаю. Но что если я смогу предложить тебе многое…

— Купец не предлагает товар на кончике меча, — резко оборвала она и получила удовольствие при виде ответной вспышки в его глазах. Ах, значит она в самом деле уколола его. — Ты не хочешь договариваться с нами, ты желаешь повелевать Империей. Хотя я не знаю, по какой причине, разве только в тебе есть такое неудержимое вожделение властвовать, что ты готов схватить все, что можешь, как прожорливый попрошайка набивает рот обеими руками и потом поспешно тянется за добавкой. Почему ты теперь так щедр со мной, Хасти? Не потому ли, что не сломал меня так быстро, как предполагал? Нет ли какого-нибудь ограничения во времени для твоего вмешательства?

Он хранил молчание, и она испытала небольшой прилив торжества. Если бы только это предположение было верным!

Какое ограничение во времени, чем установлено и по какой причине? Она задавала вопросы, но кто ей даст ответы? Ибо она полагала, что в этой беседе вытянула из него больше, чем знал какой-либо другой человек в Амоне.

Она разозлила его, но ее это не беспокоило.

— Для особы женского пола ты быстра на слова, дерзкие слова…

— Значит, среди твоего племени, Хасти, представители моего пола уважаются меньше? Это в обычаях варваров. Я слышала, что их женщины на севере вступают в брак, чтобы стать собственностью мужчин. У нас это не так. Не раздражает ли это тебя немного?

— Это не раздражает меня вовсе. Меня удивляет только, что ваши мужчины являются такими безынициативными слабоумными идиотами, что продолжают принимать такой образ жизни, — сухо сказал он, несмотря на гнев, который она чувствовала в нем. — Хорошо известно, что женский ум ниже…

— Ниже чего, Хасти? — Последнее слово осталось за ней, так как он не ответил, а повернулся и зашагал прочь. Она подождала, пока за ним не закроется дверь, бдительно следя за каждым его шагом, поскольку он мог направиться к ящику.

Именно сила из ящика приблизила ее к краю воспоминаний о посвящении и таким образом едва не предоставила ему кое-какие сведения из тех, что он старался выведать.

Она снова осталась одна. Хасти оставил воду сочащейся из трубы в раковину. Ее рот был сухой. Теперь к тому же и желудок начал заявлять о своей пустоте. Она скрестила на животе руки, крепко прижав их, как будто с помощью одного прикосновения могла убедить себя, что не голодна.

Если бы она только могла уговорить Идайзи попробовать нажать на кнопку… Одна из четырех должна раскрыть клетку. Она оставалась здесь взаперти по воле Хасти. Талахасси попыталась занять свой мозг теми намеками, что он обронил. Действительно ли он из удаленного мира? Память Ашаки предоставила несколько очень древних сказаний о «небесных лордах» с не правдоподобным знанием, которые посетили Кеми Двух Стран тысячи лет тому назад. Память Талахасси была готова менее внятно лепетать о летающих тарелках и домыслах о посещавших в древности пришельцах с других планет, давших толчок истокам цивилизации в этом времени и мире.

Или, может быть, Хасти проскользнул через другую щель в пространстве времени, подобную той, что пропустила ее, просто шагнул из другого мира, подобного этому, однако мир тот следовал иным историческим путем? Правда, это не имело значения — он не только находился здесь, но и как следует подготовился, чтобы внедрить в Амоне его собственную модель образа жизни.

Ее терзала жажда! Текущая тонкой струйкой вода… И она была достаточно голодной, чтобы испытывать слабость. Как долго она сможет сопротивляться этому? Она не знала даже, сколько времени уже находится здесь. Период вынужденного бессознательного состояния продолжался, возможно, намного больше, чем ей казалось. Как долго она способна выдержать?

У нее болела голова как от яркого света, так и от отсутствия еды. К тому же, очевидно, мужественная борьба за улучшение физического состояния тела была ею почти проиграна. Снова она оперлась лбом о руки, скрещенные над поджатыми коленями, будучи почти готова заснуть от полного изнеможения.

Она почувствовала холодное прикосновение к одному локтю, ощущение покалывания, которое распространялось от этой точки вверх по руке. Что-то подобное этому она ощущала прежде. Ее разум, похоже, стал инертным. Что?..

Она заставила себя взглянуть вверх. На этот раз ее особое восприятие было слишком притупленным, чтобы сигнализировать об опасности. С наружной стороны клетки извивалось то самое змеевидное существо, и оно снова готовилось вступить с ней в контакт.

Даже страх пробуждался в ней медленно, и она не могла сделать усилия, чтобы уклониться от этого существа. Оно приклеилось к ее телу. И теперь не казалось таким рассеянным, таким разреженным. Со слабым отвращением Талахасси наблюдала, как нить становится молочной и непрозрачной. В то же время она осознавала, что оно каким-то образом высасывает из нее силу. В нижней части этой нити образовывался неясный намек на ранее отсутствовавшее уплотнение. Она протянула вторую руку, безнадежно пытаясь оторвать то, что прицепилось к ней. Но не смогла. Оно осталось, высасывая, высасывая…

Талахасси захныкала от бессилия. Несмотря на вызывающие слова, обращенные к Хасти, ее старания оставаться собой, с этим она не могла больше сражаться. К тому же она была изнурена той борьбой, которую вела раньше.

Она съежилась на полу, тихо постанывая. Существо по-прежнему питалось — если можно назвать это вампирическое высасывание питанием. Затем, прежде чем она совсем потеряла сознание, оно отпустило ее. Она с изумлением увидела, что в воздухе перед этим мерцанием, которое она идентифицировала как Акини, появляется что-то еще. Оно было молочно-белым, и это была рука. Рука, которая завершалась запястьем. Ее пальцы теперь были согнуты, как будто приведены в действие.

Приоткрыв от удивления рот, Талахасси приподнялась на коленях. Рука двинулась прочь от нее, двигаясь по воздуху так, как если бы ей было поручено некое дело, которое она должна выполнить. Очертание все время менялось, будто удерживать его в этой форме было чересчур сложной задачей.

Однако оно находилось уже перед ящиком, приближаясь к ряду кнопок… Еще одно сновидение? Может быть, видение, вызнанное Хасти, чтобы сделать невыносимыми ее муки и сломать упорное сопротивление, в результате чего он мог бы окончательно превратить ее в свою марионетку?

Рука метнулась вперед. Она не могла видеть из клетки, чем именно рука занималась. Но, безусловно, в металлической сетке вокруг нее ничего не изменилось; на какой-то миг она испытала сильное разочарование. Если эта рука не предназначалась для убийства, она в некоторой степени надеялась, что та, возможно, появилась здесь для помощи. Только.., ничего не произошло. Она была так же надежно заперта, как ранее.

Все это время рука постепенно расплывалась, необычное вещество, из которого она была сформирована, теряло форму пальцев, растекаясь струйками. Оно вновь двигалось, хотя и стало бесформенным, но не назад, по направлению к ее клетке, а скорее к ближайшему столу. На долгое мгновение, в течение которого она успела дважды моргнуть, оно повисло над меньшей клеткой, которая заключала Жезл и Ключ.

Могло ли это быть?..

Сердце Талахасси учащенно забилось. Пожалуй, она не была свободной — пока еще, — однако этот другой… Она следила за тем, как постоянно изменяющаяся капля, в которую превратилась рука, прошла через сетку меньшей клетки, чтобы рвануться к Жезлу и так же быстро отпрянуть, но не просто отпрянуть, а рассеяться в ничто.

В воздухе было ощущение удара. Акини исчез, отброшенный той же самой силой, которую он — оно — пытался использовать. Но чем он занимался у контрольного блока?

Может быть, выключил какое-нибудь хитроумное защитное устройство, которое Хасти установил для охраны того, что было похищено?

Ашаки… Ашаки обладала знаниями, что могло быть сделано. Если Талахасси полностью подчинится Ашаки, то, возможно, появится шанс. Но если она настолько подчинится, сможет ли она когда-либо стать собой?

Только.., сейчас она полагала, что даже такой вариант заслуживал внимания, если давал возможность спастись. Она закрыла глаза, настоятельно вызвала память Ашаки, раскрыла свой разум для того, что другая собиралась предоставить.

Ашаки прижалась к полу. Ее тело ослабло, это правда, но она все еще могла извлечь немного внутренней энергии, достаточное количество, она надеялась, чтобы осуществить то, что должно быть выполнено. Она зафиксировала свой пристальный взгляд на украшенной драгоценными камнями верхушке Жезла.

Иди ко мне! — приказала она всей силой, оставшейся в ее распоряжении. — Иди ко мне!

Жезл медленно поднялся с поверхности, на которой лежал, с пологим наклоном — более легкий конец оказался выше, чем тяжелый, украшенный драгоценными камнями наконечник. Затем он нацелился вверх под острым углом, верхний конец почти упирался в переплетение проволоки его клетки.

Иди ко мне!

Верхушка Жезла коснулась сетки клетки. Реакции не было. Пот струился по лицу Ашаки, ее подмышки и ладони рук стали мокрыми.

Иди ко мне!

Верхушка Жезла давила на клетку все сильнее и сильнее.

Ашаки стремилась отдать ему все, чем она обладала. Затем клетка наклонилась, со стуком упала на бок. И, поскольку она была без дна, Жезл оказался свободен. Он повернулся и устремился через воздух, нацелившись прямо на Ашаки, которая призывала его.

Подобно копью, он ударил в стенку ограждающей ее саму клетки. Возникла ослепительная вспышка, из-за чего она вскрикнула, хотя и успела прикрыть глаза. Когда она рискнула снова взглянуть, то увидела, что Жезл лежит на полу. Но там, где он кинулся на клетку, чернело пятно отверстия, которое начало расползаться. Металл быстро рассыпался, как перезревший гриб-дождевик.

Она обратила взгляд за пределы этой увеличивающейся дыры на Ключ и вяло подняла руку.

Иди ко мне! — позвала она в пятый раз.

Ключ поднялся, медленнее и более лениво, так как теперь она звала с предельным напряжением почти исчерпанной силы. Однако он повиновался ей, перемещаясь рывками по воздуху, и опустился наконец в трясущуюся ладонь, которую она протянула ему навстречу.

Отверстие в экранирующей сетке было уже достаточно велико, чтобы пропустить ее. И при прикосновении Ключа в нее влилась свежая сила. Она выползла в отверстие, задержалась, чтобы подобрать Жезл, а потом, со своим оружием в руках, встала в полный рост и осмотрелась.

Столь мощное применение Силы вызвало волнение во всей окружающей атмосфере. Если в этом здании есть кто-нибудь, кто обладает хоть в крошечной мере Талантом, он, должно быть, предупрежден. Она выжидала, используя силу, восстановленную в ней талисманами ее народа, чтобы вслушиваться, но не ушами, а разумом.

Она не смогла уловить незамедлительной реакции на волны энергии, которые недавно произвела. Однако теперь у нее был моральный долг, независимо от того, имел ли намерение дух спасти ее или только использовал, чтобы освободить Жезл. А долг, для любого из тех, кто шел Высшими Путями, был тяжелым бременем.

«Акини?» — Разумом, не голосом, она обратилась к созданию, которое пришло к ней на помощь. Она не имела понятия, что он хотел от Жезла и Ключа. Но он явно не собирался вкладывать их в руки Хасти, поскольку весь этот труд был для того, чтобы освободить их.

Но кругом было только ментальное безмолвие. Когда Акини сделал попытку дотянуться до Жезла, был ли он — оно — разрушен до полного исчезновения? Почему-то Ашаки не верила в это.

Она проковыляла к раковине со струйкой воды из трубы.

Взяв Жезл и Ключ в одну руку, она подставила другую под эту струйку, почти в палец толщиной. Вода наполнила ее ладонь целиком, и она, поднеся жидкость к губам, осторожно выпила, и повторяла это много раз, пока жажда не была наконец утолена.

Она была все еще голодна, однако это должно подождать, пока она не сможет разыскать еду. Теперь она решительно направилась к двери, сначала пошатываясь от слабости, но с каждым мгновением, потому что она держала драгоценные талисманы, слабость понемногу отступала, так что наконец она пошла почти своим прежним уверенным крупным шагом.

Здесь, на внутренней стороне двери, по видимости, не было ни запора, ни ручки. Она могла снова использовать Жезл, чтобы прожечь себе проход, но предпочла бы не делать этого. К тому же, ей не хотелось истощать его энергию.

Однако когда она положила ладонь прямо на дверь, поверхность слегка подалась и под ее нажимом медленно двинулась вперед. При этом она тщательно прислушивалась, едва осмеливаясь дышать, чтобы этот слабый звук не заглушил посторонний шум.

Щель стала достаточно широкой, что она могла видеть тьму за ее пределами. Выждав очень напряженное мгновение, чтобы вновь удостовериться, что оттуда не доносится ни звука, она выскользнула наружу.

Впереди и вокруг нее была темнота, однако и Ключ, и Жезл испускали достаточно света, чтобы увидеть, что она оказалась в узком коридоре, ведущем в более густую темноту как налево, так и направо за пределы зоны, высвеченной талисманами.

У нее была дилемма и ни одного указания относительно того, куда ее может привести каждое направление. Здесь не было ни звука, тем не менее Ашаки решила, что тут какая-то необычная пустота, как будто все то, что до этого составляло жизнь, какой она ее знала, замерло.

Налево.., направо… Ее голова поворачивалась, в то время как она искала какой-нибудь знак относительно того, какой путь приведет ее назад, к знакомой ей жизни. В конце концов, она повернула направо, держа Жезл и Ключ перед собой, чтобы лучше освещать себе дорогу, и тронулась в путь.