Драконьи крылья

15

Эдуард

Сэр Анжел оказался верен своему слову: еще не забрезжил рассвет, как на руках у Эдуарда были готовые документы. Согласно им, звался он теперь всадником Спурием и был лицензированным караванщиком. Франц остался Францем, но получил патент салонного стюарда.

Гадая, намеренно капитан вписал в бумаги его старое третье имя или все вышло случайно – спрашивать самого сэра Анжела Эдуард-Спурий, разумеется, не стал, – он отправился в ангар, где первым делом выбрал новую карету. Пользуясь разрешением взять любую, скромничать не стал: приглянувшийся ему экипаж мог удовлетворить самые изысканные запросы: просторный салон, отделенный от входа тамбуром с местами для слуг, мягкие раскладывающиеся сиденья, санузел – немыслимое дело – с ванной! Это еще не считая дорогой обивки стен, ковра на полу и выдвигающегося персонально столика для каждого пассажира.

Сложив в карету полученные от капитана бумаги и договорившись с техниками, что ее выведут из ангара и подготовят к старту, Эдуард в сопровождении Франца отправился на посадочную площадку, где должен был состояться обмен «седлами», и первым, кого он там увидел, был сэр Павел Кольский, слоняющийся между рядами боевых машин.

– Это вы? – не удержался от удивленного вопроса молодой рыцарь, решив, было, что любимец сэра Анжела ожидает тут его, но сразу же понял свою ошибку: капитан сказал, что в обмене будет участвовать нарт. К тому же, на плечах Кольского был лазоревый плащ всадника, который тот нипочем не стал бы надевать, не собирайся покинуть Убежище.

– С полуночи был я, – буркнул сэр Павел, похоже, немало чем-то раздосадованный. – Если к рассвету кем-то и подменили, я не заметил, так был занят. А вы, я гляжу, на миссию намылились?

– Вы, я гляжу, тоже, – в тон ему ответил Эдуард.

– А вот и нет, обычный патрульный полет, – отмахнулся Кольский. – Но совет пропущу. Обидно: не могли кого-нибудь другого послать?

– На все воля космоса и капитана, – пожал плечами Эдуард, невольно скосив взгляд на плащ собеседника, словно желая удостовериться, не обознался ли в сумерках насчет его фасона и цвета. Нет, разумеется: тот так и оставался коротким и лазоревым. – Значит, говорите, патруль?

– В патруль, раствори его хаос. А вас тут, кстати, уже полчаса сэр Климент дожидается, – сэр Павел неопределенно махнул рукой куда-то вдаль, откровенно давая понять, что, вопреки обыкновению, продолжать разговор не намерен.

– Благодарю, – кивнул Эдуард, равно не расположенный к задушевной беседе. – Удачи в патруле, сэр Павел.

В ответ Кольский пробурчал нечто нечленораздельное, могущее быть как пожеланием благословения космоса, так и советом направиться прямиком в хаос – второе, конечно же, вероятнее, – но молодой рыцарь предпочел не вслушиваться, двинувшись вдоль ряда боевых машин и ища глазами сэра Климента.

– Это как, надолго? – спросил его между тем молчавший до сего момента Франц. – Я имею в виду обмен «седлами».

– Да нет, не особо, – покачал головой Эдуард. – А что такое?

– Да хотел, если возможно, все-таки забежать перед отлетом к Саше, – смущенно признался юноша.

– Отличная идея, брат Франц, – кивнул молодой рыцарь. – Сбегайте. Заодно от меня тоже привет передадите. Только не задерживайтесь, сэр Анжел просил избегать проволочек с отлетом.

– Я помню, – кивнул Франц, срываясь с места. – Я быстро: одна нога здесь, другая там!

Сэра Климента – нарта из числа давних соратников капитана – Эдуард застал за ощупыванием изувеченной посадочной опоры своего старого «седла» – и ремонт-то требовался пустяковый, но за прошедшие дни ни у кого так и не дошли руки исправить повреждения. Подобно сэру Павлу, выглядел рыцарь невеселым.

– Где вы ухитрились так его покалечить? – проворчал он вместо приветствия. – Ни одной целой ноги не осталось!

– У меня была аварийная посадка, – виновато развел руками Эдуард. Передавать «седло» в таком виде считалось весьма дурным тоном. – Но внутри все в идеальном состоянии! – поспешил заверить он.

– Это мы еще проверим, – хмуро бросил нарт. – Предупреждаю сразу: если мне хоть что-то не понравится – никакого обмена. И не надо мне тут говорить про капитана, пусть, если хочет, сам свое «седло» отдает, а я на всяком хламе летать не собираюсь.

– Внутри все в самом лучшем виде, – повторил Эдуард, откидывая бронеколпак. – Прошу вас, сэр Климент, убедитесь сами!

– Это уж непременно, – проворчал тот, переваливаясь через борт.

Надо признаться, вопреки внешней невозмутимости, за итоги проверки Эдуард немного волновался: никогда не знаешь, где и когда выявится неисправность – вот только что все было в порядке, а вдруг раз – и получите. Но обошлось: как ни старался сэр Климент отыскать хоть что-нибудь, придраться оказалось решительно не к чему. Посадочные опоры не в счет – все, что вне корпуса, считай, и не «седло» вовсе, а так – антураж. Вещь второстепенная.

Покончив с диагностикой, сэр Климент настоял на столь же скрупулезной проверке своей машины, чем и занялся молодой рыцарь. «Седло» нарта ожидаемо оказалось в состоянии, ничуть не худшем, чем Эдуардово.

Наконец, все необходимые тесты были завершены, осталась позади и формальная процедура, в ходе которой прежний браслет Эдуарда исчез в щели под панелью «седла», а его место занял новый – на вид, впрочем, точно такой же. В этот самый момент на площадку воротился Франц.

– Не получилось, – печально сообщил юноша, дождавшись, когда товарищ распрощается с сэром Климентом, и нарт, пробормотав себе под нос положенные случаю любезности, уберется восвояси. – Саши уже не было в доме. Другая девочка сказала, что, должно быть, леди Матильда ее куда-то ее услала.

– Куда это интересно она могла ее услать? – нахмурился Эдуард.

– Не знаю, – развел руками книгочей. – Ее я тоже не застал.

– А, ну так это, значит, не услала, а ушла вместе с ней, – облегченно заметил молодой рыцарь. – Это нормально. Что ж, бегать, искать их по всему Убежищу мы, к сожалению, не можем, – решил он. – Так что, брат Франц, идите к карете, ее уже должны были подготовить. Я перегоню туда «седло», сцепим их – и вперед!

– Хорошо, сэр Эдуард, – склонил голову юноша.

Не прошло и пяти минут, как под задорное «Поехали!» «седло» и ведомый им на жесткой сцепке экипаж унеслись в утреннее небо.

Откинув бронеколпак, Эдуард соскочил на изумрудную траву и с наслаждением потянулся. Перелет выдался не слишком долгим, и все же он успел утомиться и с наслаждением предвкушал ожидавшие его в мансионе сытный обед с неизменной парой кружек эля и мягкую постель.

Отворилась дверца кареты, и показался Франц, одетый в подобающую его новой роли клетчатую ливрею стюарда.

– Если возможно, пойдемте побыстрее, всадник Спурий, – с должным обращением проговорил юноша, указывая на приветливо распахнутые двери мансиона. – Еле дотерпел, – добавил он, – и лишь теперь Эдуард заметил, что его товарищ держится обеими руками за живот.

– Там же в салоне шикарная уборная, – удивленно заметил молодой рыцарь, догадавшись о мучающей спутника напасти.

– Видимо, дверь заклинило… Не смог открыть… Я пойду, если вы не возражаете, – крикнул Франц уже на бегу, – найдись у всадника возражения, высказать их он все равно бы никак не успел.

– Перед взлетом все же проверяли… – пробормотал Эдуард, глядя в спину с каждым шагом ускоряющему свой бег юноше. Затем опустил бронеколпак «седла», шагнул к карете, дверца которой так и оставалась открытой нараспашку, и поднялся внутрь.

Дверь уборной и правда оказалась заперта – так, словно ею решил воспользоваться некстати почувствовавший нужду пассажир. Вот только не было у них в этом рейсе никаких пассажиров! И взяться им пока было неоткуда.

Непонимающе пожав плечами, Эдуард постучал в дверь кулаком.

– Есть кто там?

Ответа ожидаемо не последовало. Молодой рыцарь повторно дернул ручку – в сравнении предыдущей его попыткой открыть дверь результат не изменился.

– Заклинило, говоришь? – озабоченно пробормотал Эдуард, отступая на пару шагов. – Нечему там клинить!

Рука его сама собой скользнула под плащ, нащупывая ребристую рукоять разрядника, но прежде, чем извлечь оружие, молодой рыцарь шагнул к висящему на стене коммуникатору, затейливо оформленному в виде трубки, закрепленной на изогнутых рычажках, и включил внутреннюю связь.

– Кто бы ты ни был, – проговорил он, уверенный, что теперь непременно будет услышан. – У меня в руках разрядник, и его ствол направлен на дверь. Два-три выстрела она, возможно, и выдержит, но потом все равно будет пробита, и тогда оказаться в уборной злейшему врагу не пожелаю. Поэтому отпирай засов и выходи – медленно, держа руки на виду. При малейшем подозрении в злом умысле стреляю на поражение! Считаю до трех и открываю огонь! Раз!.. Два!..

– Не надо стрелять! – раздался искаженный динамиком, но, тем не менее, вполне узнаваемый голос. – Мы выходим!

Если эти слова и удивили Эдуарда, то вся заслуга в этом принадлежала местоимению «мы».

Обреченно щелкнул замок, дверь медленно отворилась, и в салон, уперев взор в пол, вышла одетая в длинную ночную рубашку Саша, а за ней – еще одна девочка – повыше ростом, темноволосая, с широкими, четко очерченными бровями над испуганными карими глазками – так же выглядевшая только что покинувшей теплую домашнюю постель. Едва переступив порог, обе замерли в нерешительности.

– Это что еще такое? – хмуро поинтересовался молодой рыцарь, пряча разрядник в кобуру.

– Это Изабелла, – по-своему поняла его вопрос Саша. – Ты же не сердишься на нас, Эд? – вкрадчиво спросила она, поднимая на него глаза и застенчиво улыбаясь.