13. Отмщение убийце

Морхэм Таргонн не видел особой пользы в чудесах. В свое время он повидал их немало, видел дым, видел и зеркала. И понял, что, подобно всему в этом мире, чудеса можно купить и продать за наличные деньги точно так же, как рыбу (скорее даже как вчерашнюю рыбу, ибо большинство из них издавали отчетливый неприятный запах). И он с готовностью согласился бы признать, что зрелище, представшее перед ним сейчас, вполне добротное и качеством получше прочих. Правда, объяснить происшедшее он не мог. Чтобы это сделать, нужно было покопаться в мыслях противной девки. А как только он дознается правды, он тут же разберется с этими тупоголовыми болванами. Объяснит им, как опасна эта девчонка. Они еще будут благодарить его…

Таргонн мысленно послал запрос в рыжеволосую головку Мины – быстро и точно, словно стальной наконечник стрелы.

Но к своему удивлению, в ее мыслях он обнаружил лишь Вечность – ту Вечность, что не является уделом смертных.

Ум смертного не в силах даже вообразить подобную необъятность.

Глаз смертного не в силах вынести того слепящего Света, который озаряет Тьму.

Плоть смертного съеживается и погибает в ледяном пламени пылающего ледника.

Слух смертного не может вынести грохот тишины умолкшего грома.

Дух смертного не способен постичь тайну Жизни, которая зарождается в Смерти, и ту Смерть, что живет в Жизни.

Во всяком случае это было не по силам Таргонну, чье сознание умножало добычу алчностью, а честь измеряло приносимыми почестями. Величина, которой равнялся итог его жизни, была разделена пополам, пополам и снова пополам, после чего суть Таргонна выразилась небольшой дробью.

Один лишь проблеск Вечности способен низвести с пьедестала великое и вселить страх в обыкновенное. Таргонна обуял настоящий ужас. Он был крысой, потерявшейся в бесконечном пространстве, мечущейся в поисках спасительного уголка и не могущей найти его.

Но и перед лицом смерти крыса сохраняет животную хитрость. Это было все, что осталось Таргонну. Оглядываясь по сторонам, он не видел вокруг себя ни друзей, ни союзников. Все служили ему, подстрекаемые страхом, нуждой либо честолюбием. И каждое из этих мелких чувств сейчас оказалось лишь горсткой праха, которая была сметена бессмертной рукой. Его вина была очевидна всякому, даже слепцу. Он мог или отрицать ее, или признаваться.

С трудом – выступ неудобного нагрудника мешал его костлявым коленям – Таргонн опустился перед Миной в позе самой рабской униженности.

– Да, это правда, – захныкал он, пытаясь выжать из себя несколько слезинок. – Я посягнул на твою жизнь, почтенная Мина. Но меня вынудили, мне приказали это сделать. – Не поднимая головы, он попытался подсмотреть, какое впечатление на окружающих производят его слова. – Малистрикс отдала мне этот жестокий приказ. Она боится тебя, да разве и может быть иначе?

Он решил, что сейчас самое время поднять голову и взглянуть врагу прямо в глаза. Это придаст искренности его словам.

– Я ошибался. Я боялся Малистрикс. Сейчас я вижу, как беспочвенны были мои страхи. Твой Бог… то есть наш Единый Бог – самый прекрасный и могущественный Бог в мире. – Таргонн судорожно сложил вместе потные ладони и молитвенно воздел их к небесам. – Прости меня, Мина. Позволь мне служить тебе. И нашему замечательному Богу.

Он заглянул в янтарные глаза и увидел самого себя, крохотного хищника, пытавшегося скрыться, пока янтарный поток не поглотил его.

– Я предсказывала, что однажды ты будешь стоять передо мной на коленях, – раздался голос Мины, не торжествующий, а скорее мягкий и сочувственный. – Я прощаю тебя. И более того, Единый Бог тоже прощает тебя и принимает твою службу.

Таргонн, мысленно усмехнувшись, стал медленно подниматься.

– Галдар, – продолжала Мина тем же ровным голосом. – Твой меч.

Галдар вытащил из ножен огромный, с кривым лезвием меч и взмахнул им. Но на несколько мгновений задержав удар, минотавр застыл на месте с занесенным над головой Таргонна мечом, чтобы трус успел осознать, что, собственно, происходит. Визг ужаса, вырвавшийся у Повелителя Ночи, визг умирающей крысы, был оборван ударом, снесшим голову негодяя с плеч. Кровь хлынула на землю и забрызгала доспехи Мины. Голова Таргонна покатилась по земле к ее ногам и застыла, уткнувшись лицом в грязь и пепел.

– Да здравствует Мина! Да здравствует новый Повелитель Ночи! – зычно крикнул генерал Догах.

– Да здравствует Мина, Повелитель Ночи! – подхватили голоса солдат, и их крик взвился к небесам.

Эльфы были поражены жестокостью только что совершенного убийства, хотя и считали его вполне оправданным. Гимн в честь Мины сменился разноголосицей в их рядах. Не скрывая ужаса, эльфы смотрели на девушку, которая даже не стерла с доспехов брызги крови.

– Каковы будут твои приказания, Мина? – спросил, подойдя к ней, счастливый генерал Догах.

– Вы и ваши люди останетесь здесь, чтобы удерживать в повиновении страну Сильванести, утвердив в ней власть Неракских Рыцарей, – распорядилась Мина. – Вам следует послать богатую дань Повелительнице Малистрикс от моего имени. Дань, которая бы умиротворила ее.

Догах погладил бороду.

– Где мы наберем товару для богатой дани, Мина?

Она жестом велела капитану Самоалу подвести к ней Сфора. Конь танцующим шагом подбежал к хозяйке и, прядая ушами, положил голову ей на плечо. Мина ласково погладила шею великолепного животного и стала снимать с него упряжь.

– Действительно, где? – повторила она вопрос генерала Догаха. – Разумеется, в королевской казне, которая хранится в Звездной Башне. В домах знатных эльфов, в кладовых богатых торговцев. Они хранят много ценных фамильных вещей.

Догах понимающе хмыкнул.

– А с самими эльфами как поступить?

Мина мельком глянула на обезглавленный труп, который солдаты бесцеремонно перекатили к погребальному костру.

– Эльфы обещали служить Единому Богу, и сейчас настало время это обещание исполнить, – ответила она. – Единый Бог нуждается в них. Пусть эльфы сотрудничают с нами, помогая осуществлять контроль над их страной.

– Но они ни за что на такое не согласятся, Мина, – угрюмо возразил Догах. – Не думаю, что их преданность Единому Богу простирается так далеко.

– А я полагаю, вы заблуждаетесь, генерал. Как и мы, эльфы стремятся верить в нечто, что вне нас и сильнее нас. Единый Бог для них – объект именно такой веры. Эльфы Сильванести воздвигнут в Его честь Храм в самом сердце своей столицы. Эльфийским жрецам будет дарована власть излечивать недуги и творить чудеса именем Единого…

Но прежде всего, Догах, Единый Бог ожидает от эльфов доказательств преданности Ему. Пусть же они станут первыми, кто пожертвует своими богатствами во славу Его, отберут богатство у тех, кто не верит в Единого Бога. Эльфы должны доказать свою преданность, указав нам врагов Единого Бога, даже если среди этих врагов будут их мужья, отцы или дети. Все, что ты потребуешь у последователей Единого Бога, должно быть принесено Ему в жертву. Если же эльфы откажутся сделать это, им придется служить Единому Богу мертвыми…

– Понимаю, – кивнул Догах.

Мина, присев на корточки, стала отвязывать стремена от ремня под брюхом Сфора. Кто-то из рыцарей кинулся было к ней, чтобы помочь, но конь злобно выкатил на него фиолетовый глаз и, вздернув верхнюю губу, обнажил зубы. Рыцарь сразу отпрянул.

– Ответственным я оставляю вас, Догах. Я же со своим отрядом отправляюсь в Соламнию. Мы должны быть там через два дня.

– Два дня! – изумился Галдар. – Мина, но Соламния на другом конце континента, за Новым морем. До нее тысячи и тысячи миль. Такой подвиг никому не под силу, Мина.

Девушка подняла глаза на Галдара и медленно выпрямилась.

Минотавр нервно сглотнул слюну и поторопился исправиться.

– Я хотел сказать, что такой подвиг не под силу никому, кроме тебя, Мина.

– Никому, кроме Единого Бога, Галдар, – поправила она.

Девушка сняла со Сфора седло и положила его на землю. Затем сняла узду и бросила ее рядом.

– Упакуйте вместе с моими вещами, – приказала она.

Обхватив руками шею коня, Мина тихо заговорила с ним. Тот слушал внимательно, опустив голову и выставив торчком уши. Потом Сфор наклонил голову, будто кивнув в ответ. Мина поцеловала коня в нос и ласково погладила его гордую шею.

– Поручаю тебя заботам Единого Бога, Сфор, – сказала она. – Когда ты мне понадобишься, он благополучно доставит тебя, куда нужно.

Сфор норовисто тряхнул гривой, заржал и галопом умчался в сторону леса. Мина проводила коня взглядом и направилась к Сильванешу.

Молодой эльф следил за происходящим растерянным взглядом. Он словно спал и не мог проснуться. С горем, близким к безумию, он смотрел, как полыхал погребальный костер. С радостью, близкой к недоверию, – на триумфальное возвращение Мины к жизни. И когда до него донеслись слова девушки о казни виновника ее смерти, он приготовился умереть. В изумлении и отчаянии, с надеждой и горечью, он не сводил со своей любимой глаз, все видя, но ничего не понимая.

Сейчас Мина приближалась к нему. Он попытался подняться на ноги, но тяжесть цепей клонила к земле и не давала встать.

– Мина… – еле произнес он распухшим, разбитым ртом.

Мина легко прикоснулась пальцами к его лбу, и боль тут же исчезла. Синяки и ссадины словно растаяли, опухоль над глазом мгновенно спала. Схватив девушку за руки, он страстно прижал их к губам.

– Я люблю тебя, Мина!

– Я не стою твоей любви, – тихо и грустно ответила она.

– Нет, стоишь! Ты стоишь! – воскликнул он. – Я, может быть, и король, но ты – настоящая королева!

– Ты не понял меня, Сильванеш, – мягко произнесла она. – Ты любишь не меня, а Единого Бога, который ведет меня и направляет мои действия.

Она отняла руку.

– Мина! – вскричал он в отчаянии.

– Пусть любовь ко мне приведет тебя к Единому Богу, Сильванеш. Это Его рука свела нас когда-то вместе. Теперь она же разлучает нас, но если ты позволишь Единому Богу руководить твоими поступками, то когда-нибудь мы соединимся вновь. Ты – избранник Единого Бога, запомни, Сильванеш. И никогда об этом не забывай.

Она сняла с пальца рубиновое кольцо и, уронив его в трепещущую ладонь короля, направилась прочь, не одарив его больше ни единым взглядом.

– Мина! – закричал юноша, но она не слышала его.

Скованные цепями руки бессильно упали вдоль тела. Сжимая в руке кольцо, не отводя взгляда от удалявшейся фигурки Мины, юноша стоял на коленях.

– Почему ты уделяешь ему так много внимания, Мина? – вполголоса спросил минотавр, нагоняя ее. – Ведь тебе нет до него никакого дела, это же ясно. Так зачем ты внушаешь ему надежду? Зачем?

– Он может представлять для нас опасность, Галдар, – отвечала Мина, не оборачиваясь. – Я оставляю огромную страну в руках кучки наших людей. Стоит эльфам найти сильного лидера, как они объединятся и сбросят наше владычество. Сильванеш вполне может стать таким лидером.

Галдар оглянулся на эльфа, продолжавшего коленопреклоненно стоять на земле.

– Этот сопляк? Прикажи мне, и я разрублю его, как кочан капусты. – Минотавр потянулся за мечом, на лезвии которого запеклась кровь Таргонна.

– И превратишь его в мученика в глазах соотечественников. – Мина покачала головой. – Нет, для нас куда полезней, если он будет поклоняться Единому Богу и останется глух к мольбам и стонам своего народа. Тогда эти мольбы сменятся проклятиями.

Галдар смутился, а она добавила:

– Не думай о нем, Галдар. Единый Бог видит, что Сильванеш уже не представляет для нас угрозы.

– Ты хочешь сказать, что Единый Бог сделал его таким?

Загрузка...