Дракон всегда прав (СИ)

12. Башня трофея

Белый кабриолет остановился около мраморного крыльца.

Известие, что Алекс может прибыть с минуты на минуту, ввергло Машу в шок. Она до конца ещё не отошла от своры собак в автобусе, а здесь новая напасть — явление Алекса. Макс больше за дорогу не проронил ни слова. Впрочем, от Сони она была наслышана о немногословности мужчины. Когда ему что-то очень сильно нравилось, он просто начинал мурлыкать, как самый обыкновенный кот.

Мысли о будущем её пугали. Она — трофей. С ней поиграются и выбросят. Ещё со времён школы она помнила истории, что оборотни живут по законам природы: ты убегаешь, они догоняют. Им неинтересна спокойная жертва. Надо просто смириться. Подождать, пока надоест… играть. С ней играть. Вот так просто сидеть и ждать, пока тобой играют.

— Маша, выходи давай, — слова доносились откуда-то издалека, словно у неё в ушах беруши.

Она не пошевелилась, а лишь перевела взгляд на Макса. Тот уже вышел из машины и собирался отворить её дверь, как к нему подошла одна из карлиц:

— Молодой господин, вас срочно требуют к хозяйке. Претендент звонил, — сказав это, карлица отскочила на безопасное расстояние.

Маша затаила дыхание. Если и до этого Макс был не в духе, то после услышанного он резко переменился в лице. Известие о звонке его встревожило.

— Маша, ты меня слышишь? Давай выходи, в конце концов, — проговорил в нетерпении и открыл переднюю дверцу. Взял девушку за руку. — Тебя нашли.

— Макс, ты чего так разволновался? Может, Алекс звонил, чтобы спросить, как к турниру идёт строительство? — спросила и поняла, что ей очень сильно самой захотелось в это поверить. Что не она явилась причиной звонка, а предстоящий турнир. Вдруг Макс ошибся, и не она будет трофеем. Что в ней такого? Но чем больше она пыталась себя в этом убедить, тем меньше сама в это верила.

— Маша, ты сейчас издеваешься? Выходи из машины. Приехали!

— Куда мне сейчас? — Маше хотелось показать свою независимость. Она одёрнула рубашку, поправила неудобно сидящие шорты.

— Куда угодно, только на глаза мне не попадайся, — он щёлкнул пальцами. Стоящая поодаль карлица сейчас же подошла к нему. — Переодень её, и пусть… — он махнул рукой. — Куда хочет.

Маша посмотрела, как затворилась массивная дверь с уже известной ей эмблемой с мордой ирбиса.

Девушка послушно побрела за карлицей.

В её комнате царил привычный идеальный порядок. Чистое новое платье висело на вешалке в ванной комнате. Маша скинула с себя одежду Макса. Встала под горячий душ. В своей холодной Хивернии она привыкла к кипятку. Налила на руку немного геля. Нанесла на кожу. В последнее время она научилась получать удовольствие от поглаживания себя рукой. Аромат неведомых цветов расслаблял. Мягкая пена была приятна коже.

Иногда девушка прикрывала глаза и представляла, как другие руки, мужские, гладят её. Вот она, её грудь: белая, упругая. Соски мгновенно отреагировали на прикосновение. Сжала их пальцами. Лёгким покалыванием отозвалось внизу. Сжалось. Напряглось. От чего стало приятно. Захотелось более сильных ощущений. Непроизвольно опустила руку. Робко задела пальцем кнопочку.

В голове прозвучал голос Алекса: «Какая же ты сочная. Моя желанная. Я скоро буду. Я украду тебя этой ночью». Вздрогнула. Распахнула глаза. Огляделась. Никого. Но голос, она явственно его слышала.

Поспешила выйти из душа. Наскоро вытерлась большим пушистым полотенцем. Надела красивое платье — розовое, словно сакура весной.

Если бы сейчас кто-нибудь спросил девушку, плохо ли ей живётся, то, скорее всего, она бы ответила отрицательно. Она страдала от недостатка общения. Но никто в комнате её насильно не держал. Работать не заставлял. Каждый день новые наряды. Маша, сама того не замечая, вдруг поняла, что ей нравится наряжаться. Она никогда не была барахольщицей. Вещи у неё были красивые, добротные, но универсальные. Ей нравилось, когда приходили карлицы и занимались её руками, ногами, лицом, спиной: наносили кремы и ароматные масла, втирали их в кожу, массировали. Она пыталась протестовать, когда они приводили в порядок её причёску на лобке, но карлицы долго не церемонились. Они просто укладывали девушку на спину, раздвигали ноги и слегка подправляли стрижку. Потом смотрели на своё творение. Цокали языками от удовольствия и отпускали.

Вот и сейчас карлицы уже её ждали. Они усадили девушку перед зеркалом. С особой тщательностью расчесали волосы. Вплели в них жемчужную нить.

На лицо нанесли лёгкий неброский макияж, который подчёркивал достоинства и скрывал недостатки. Маша смотрела на себя в зеркало и не могла узнать: подчёркнутый изгиб бровей, тёмная подводка верхнего века и серая нижнего, оранжевые, голубые и белые тени делали глаза глубже. Всё затушёвывалось. Бледные румяна скрашивали выступающие скулы. А тёмная тушь завершала созданный образ невинной девы.

Не показать миру такую красоту было невозможно, и Маша вышла в сад. Она хотела встретиться с одноклассницей Лесей. Пусть она увидит, что Маша больше не гадкий утёнок. Пусть не лебедь, но хороша собой.

Она пошла по тропинке, по которой несколько часов назад прогуливалась с Максом.

Впереди на поляне расположились другие девушки. Маша очень надеялась, что они её не тронут, но не тут-то было.

Лина сидела в окружении подруг. Увидев Машу, она громко крикнула:

— Эй ты, страхолюдина, иди сюда. Будешь мне стихи читать: «Стояла роза на ветру…»

Приспешницы засмеялись. Некоторые встали в позу и начали заунывными голосами декларировать разные стихи.

Маша решила сделать вид, что к ней это не относится.

— Она ещё и глухая. Страшная и глухая, — раздалось с другого конца.

— Немедленно прекратили, — с ленцой проговорила Зара. Она явно не собиралась вмешиваться в происходящее. Маша не могла понять, чем же она так не угодила «правой руке» хозяйки.

Вокруг неё пространство стало сужаться. Девушки, ухмыляясь, подходили, отпуская обидные словечки.

Начаться разборкам помешали другие девушки, которые бежали через полянку и кричали:

— Ой, что было, что было! Вы только послушайте! — тяжело дыша и перебивая друг друга, они трещали: — Представляете, претендент звонил хозяйке. Он едет сюда. Она как поговорила с ним, да как кинет трубку. Тут же обернулась ирбисом! Вы не представляете, какая это красивая кошка: мех серебрится! Хвост длиннющий. Глаза горят. Как давай по комнате метаться. Хозяин хотел зайти, а как увидел её в таком виде, так сразу и ушёл обратно. А потом сын появился. Она уже в человека снова превратилась. И давай на него: «Ты такой-сякой! Ты нас всех под монастырь подведёшь! Алекс едет!»

Маша как услышала эту новость, не сдержалась, издала возглас. Краска сошла с лица. Руки задрожали. Испугалась ли, обрадовалась — вряд ли она могла сама ответить на этот вопрос.

— Чего радуешься, дурнушка? — хмыкнула Лина. — Думаешь, если тебя кроет молодой хозяин, то и претендент будет крыть? Не мечтай. Он на таких, как ты, даже не смотрит. Если среди нас и найдётся одна…

— Да ради бога! — воскликнула Маша и собралась уходить. Она не могла больше оставаться среди девушек. Ей необходимо было успокоиться. Алекс! Нет, только не это. Как она его встретит? Как он на неё посмотрит? А если он решит, что у них с Максом что-то было? И почему её это должно волновать?

Но уйти не удалось. Она почувствовала, как кто-то больно потянул за волосы:

— На колени, тварь. Мы научим, как перед господами стоять. — Ей показалось, что с неё хотят стащить скальп. Попыталась вывернуться, но в этот момент кто-то чем-то больно ударил под колени. Ноги подогнулись, и она упала.

За волосы продолжали тянуть. Теперь перед глазами было только небо. Высокое чистое небо. Маше до боли в сердце захотелось увидеть белых драконов, чтобы её спасли. По щеке потекло что-то тёплое.

— Давай умоем её нашими харчками.

Новый плевок прилетел на лицо. Маша пыталась вырваться, но её крепко держали. Было унизительно и мерзко.

— Рот открой! Слышишь, ты, чумиха, рот открыла быстро! — кто-то начал давить на щёки. Маша держалась изо всех сил, но их было больше.

— Зачем тебе её рот? Хочешь проверить, попадёшь — не попадёшь? Или хочешь поцеловаться? — рядом заржали.

— А ты видела, титьки-то у неё ничего? — чужая рука сжала больно груди.

— Слышь ты, чумиха, — лицо Лины нависло над ней. — Делай что хочешь: хоть кусай, когда сосать будешь, но Макс должен тебя выбросить. Ты поняла? Ты поняла?

Воздуха стало мало. Острый носок туфли пришёлся под дых.

— Э, Лина, договаривались без синяков, — услышала она голос Зары.

— Короче, ты, квазимодо, если ещё раз увижу рядом с Максом, у меня вылижешь до блеска.

Она не могла сопротивляться: руки вывернули назад, на запястья намотали её же волосы. От пощёчины в голове зазвенело. Снова плевок. Она завалилась набок, увлекая за собой мучительниц. Попыталась выпрямить ноги, но в этот момент кто-то со всех силы наступил на лодыжку. Перед глазами поплыли красные круги. Она пыталась абстрагироваться от боли, но получалось плохо. Больнее всего были щипки.

— Оставили её, — внезапно откуда-то раздался голос Леси. — Вы не поняли, содержанки? А то завтра перед аукционом внешность-то подпортим.

— Смотри, как бы тебе не подпортили… ножки. Нечем будет па выплясывать, — огрызнулась Лина, но Машу отпустили. — Ты, чучело, иди отсюда. И попробуй только что Максу сказать. Нас больше.

Маша встала на затёкших ногах. Боль прострелила от косточки на щиколотке и ударила в макушку. Почувствовала сильный толчок в спину. Но удержалась. Подошла к небольшому фонтанчику, который стоял здесь же, на полянке. Набрала пригоршню воды. Опустила лицо. Слёзы так и прорывались наружу. Закусила до боли изнутри щеку. Только не плакать при них. Не дождутся!

— Зара, я ведь расскажу хозяйке, смотри! — обратилась Лина к лежащей в шезлонге помощнице.

— Расскажи. Ты знаешь, что мне ничего не будет. Пусть оставит Макса в покое. Он мой! — Зара встала, оскалилась. — Ты, человечка, мне будешь угрожать? Смотри, скажу, что с мышкой перепутала. А вы все, рассосались по площадке!

Леся подошла к девушке:

— Ты как?

— Ты не боишься, что они…

— Они? — она засмеялась. — Они товар. Завтра половину из них продадут на аукционе. А я здесь работаю по контракту. Если хоть одна из них меня тронет, то её знаешь куда пустят… Легче стало? На, проглоти это, — и она подала девушке какую-то капсулу. — Глотай, не бойся. Если не злоупотреблять, то ничего страшного не произойдёт. Это регенерирующий состав при всяких там мозолях и синяках. Вот увидишь, через десять минут забудешь про боль.

«Про боль, может, и забуду, а вот про унижение — вряд ли», — подумалось Маше. Она приняла с благодарностью помощь.

Они побрели по дорожке. Вспоминали школу, друзей.

— Маша, молодой господин не заругается, что ты без спроса со мной гуляешь?

— С чего он должен ругаться? Он мне никто. И потом, он сказал, чтобы я на глаза ему не попадалась. Макс не в духе, — и, желая сменить тему, попросила Лесю рассказать, как та попала в это место.

— Ну как? — Леся сорвала цветок, понюхала. — Я вышла замуж. Учиться дальше не пошла. Думала, что муж будет содержать. А он вскоре меня бросил. Возвращаться к родителям не захотелось. Надо было на что-то жить. А я из всего только танцевать умею. Устроилась в стриптиз-клуб «Снежная матрона». Сначала квартиру снимала, потом захотелось иметь свой угол. Решила взять ипотеку. В общем, банкир пришёл на моё представление, а после мне предложил отработать здесь. Платят тут хорошо. Танцоров не обижают. Но работать приходится много, и ты не представляешь, в каких условиях. Моя цель — завести самцов так, чтобы им немедленно захотелось самку. Меня они не трогают, у меня запах сбит. Вот и выводят содержанок. Да что мы всё про меня да про меня. Ты-то как сюда попала? И с молодым господином отношения у тебя какие-то странные. Я же помню тебя: ты не обижайся, но была как серая мышка. А теперь, смотрю, совсем другой стала.

— Ага, другой, — выдохнула девушка. Задумалась. Что рассказать? Как они познакомились на пляже? Или как её похитили в аэропорту. «Стоп! Аэропорт! Как это у меня из головы вылетело спросить у Макса про аэропорт». — Смотри, здесь будет проходить турнир.

Они дошли до строительной площадки. Теперь она выглядела не так, как несколько часов назад. Прямо перед девушками возвышалась башня, которой раньше не было. Высота башни, наверное, с четырёхэтажный дом. Форма цилиндрическая. Стены отделаны поднимающимся по спирали узором из мозаики. В лучах заходящего солнца она вся светилась.

Несколькими часами раньше

— Я нашёл её, Алекс! Я нашёл её! — сам не свой от радости кричал бескрылый.

— Как она? — Алекс подошёл к окну гостиничного номера, где жил перед турниром, словно собирался её там увидеть.

— Она… Постой. Она в целости и сохранности. Жива, здорова, весела. Алекс, на ней запах Макса.

— Бескрылый, что ты несёшь? Какой запах Макса? Ты понимаешь, что это значит?

— Алекс, я вижу Макса, — прошептала внутренняя ипостась. — Алекс, поехали разбираться! Это твой трофей, а он его украл!

Дверь едва не соскочила с петель, когда в палаты ворвался Алекс. Золотой зрачок стрелял молниями. Из носа валил пар:

— Макс, трусливая подлая кошка, я вызываю тебя на бой! — он налетел на ничего не подозревающего мужчину, схватил его за ворот так, что ткань не выдержала и порвалась.

— Алекс, перестань, ты меня задушишь! — Макс попытался разжать руки друга, но те медленно превращались в когти дракона.

— Только не говори, что её здесь нет! — шея начала увеличиваться и покрываться чешуёй.

— Не говорю, она здесь, — хрипел Макс. Сейчас он жалел, что не родился мышью. Ну, обернётся он ирбисом, так Алекс хвост на кулак намотает. — Алекс, может, для начала поговорим?

— Где она? — продолжал напирать Алекс, но трансформацию приостановил.

— Где-то в саду. Приди в себя, а то народ распугаешь, — осмелел ирбис.

Алекс разжал хватку. Презрительно посмотрел на Макса:

— Я забираю её сейчас же! И если узнаю, что ты её тронул…

— Да девственница она, не трогал её я, — сказал Макс и тут же отскочил, ибо понял, что не то сморозил. — Алекс, придурок, успокойся. Я не трогал её. Мать сказала. У неё начались месячные, а она решила, что кровотечение. Её наша врач смотрела. Не трогал я твою Машу.

Алекс раздул ноздри, но пар уже прекратил идти.

— Что она у тебя делает?

— Прячу её. Ты же мне не веришь, что кто-то из других претендентов на неё глаз положил.

— А почему мне не сказал?

— А как бы я сказал, если они тебе теперь ближе нас? Только Великий знает.

— Великий, — и Алекс улыбнулся. — Ладно, прости.

— Прости, сначала на твоей подруге собаки подрали одежду, потом ревнивый Отелло сюда примчался.

— Что на ней делала твоя одежда? — Алекс насторожился.

— Догадайся с двух раз, что может делать твоя Маша.

— Сбегала! — радостно протянул Алекс. — У моей Маши пятки горят. Ну ничего, скоро я ей их приклею к полу. Пошли, где она?

Девушки зачарованно смотрели на башню.

— Маша, как ты думаешь, что это такое?

— Не знаю, Леся. Несколько часов назад её ещё не было.

— Это башня трофея. Там трофей будет сидеть и наблюдать за поединком, — раздалось за спинами девушек.

Леся обернулась на звук. Увидев молодого хозяина, она опустилась на одно колено, склонила голову в знак почтения, после чего выпрямилась.

Маша вздрогнула. Этот голос она не спутала бы ни с кем. Оборачиваться не стала. Сжала кулаки, впилась ногтями в ладони, чтобы унять внезапно охватившую дрожь.

— Машка, какой красавчик стоит, — и Леся одарила Алекса той сладкой улыбкой, на которую была только способна.

— Девочка Маша, может, ты соизволишь на меня взглянуть, или не рада?

— Леся, знаешь, кто это? — Маша развернулась так резко, что чуть не заехала Алексу в плечо. — Это один из тех, кто будет сражаться на этой арене. Ты спрашивала, чего я здесь делаю, — она смотрела, не отрываясь, на Алекса, а сама выплёвывала слова: — Так вот, это моя башня. Мне сразу в неё подняться или как? — в её голосе прозвучал вызов.

— Не стоит сейчас идти в недостроенную башню, — Алекс усмехнулся. Взял руку девушки, поднёс к губам. — И я рад тебя видеть. Сегодня, слышишь, Маша, это произойдёт сегодня…

— Макс, Алекс, срочно к хозяйке. Там… Там… — Зара без чувств упала на траву.