Дракон в зефире

ГЛАВА 8

«Сплю на новом месте, приснись жених невесте», — бормотала про себя Лерочка, ворочаясь с боку на бок на жесткой постели. Машка беззаботно похрапывала на соседней кровати. Перед глазами вилась красная нить на запястье. Лерочка вздохнула и спрятала руку под подушку, шмыгнув носом. Девушку терзал голод. Пирожки с зефирными ползунами уже не казались ей отвратительными. В конце концов, Машка же говорила, что мясо змеи вкусное… А она в таком разбирается. В животе заурчало. И тут память некстати подсунула воспоминание о яблоках. Уж в яблоках ничего опасного точно не может быть. А комендант гордился тем, что сам все делает. Значит? Значит, яблоки тоже сам выращивал. А где? Где он мог их выращивать? И память опять услужливо подсказала — на крыше. Там, где запущенный сад. А больше негде! Вокруг гостевого дома был пятачок, заполненный озерной водой, с перекинутым через него мостиком. Там плавали одинокие кувшинки. Возможно, водились еще мелкие рыбешки. Подлое воображение тут же подсунула тарелку с жареными в сметане карасиками. Лерочка резко села на кровати, чувствуя, как живот липнет к спине. Природная боязливость уступила место охотничьему инстинкту. На крышу!..

Сад казался сказочным, пропитанным сладким запахом яблок, меда и травяной свежести. Воздух был так чист, словно его совсем не было, он опьянял, отчего казалось, что вдохнув — уже сыт. Но Лерочка упрямо двигалась на яблочный аромат по неухоженным тропинкам, ведомая голодом, словно путеводной нитью. Вот они!.. Яблони с ветвями, согнутыми под тяжестью плодов почти до земли! Девушка воровато оглянулась по сторонам. В конце концов, нет же в том ничего дурного, если она сорвет пару яблочек? Они же все равно упадут и сгниют. А завтра утром она зайдет к коменданту и оставит ему сколько полагается в уплату. И совесть ее будет чиста.

Яблоко было спелым и сочным. Лерочка с наслаждением впилась в него зубами и… застыла. На скамейке у края крыши кто-то сидел. Человек вздрогнул и обернулся на чавкающий звук. Это был Дима.

— Ох… — девушка торопливо проглотила кусок и сорвала еще одно яблоко. — Прости, я думала, я здесь одна.

— Я тоже думал… посидеть в одиночестве, — ворчливо ответил он, но подвинулся на скамейке, освобождая место рядом.

— На! — протянула она ему краснобокого красавца. — Яблоко очень вкусное. Их комендант выращивает. Но пирожки у него не бери. Они со змеиным мясом.

— Спасибо, не хочу.

— А ты почему не спишь?

— Выспался уже. На всю жизнь.

Лерочка тяжело вздохнула, понятия не имея, как себя вести с парнем. Что можно сказать в утешение? Разве что отвлечь от дурных мыслей.

— А ты чем занимался в прежней жизни?

— Железом.

— В смысле?

— Айтишник я, только больше с аппаратной частью вожусь, чем с программной. Так понятнее?

— Ааа… — протянула Лерочка как можно более глубокомысленнее. — Интересная работа?

— Мне нравилось, — пожал плечами Дима.

— Значит, ты легко приспособишься. Слышал же ректора? У них есть инженерные специальности.

— Технология здесь другая, — буркнул он и провел пятерней по ежику волосу. — Все другое. Я вижу. В темноте. Далеко. И очень близко. Все сразу.

— Новым глазом? — сообразила девушка. — Это же здорово!

— А ты всегда такая… идиотски оптимистичная, да? — Дима раздраженно уставился на нее обеими глазами, повернув голову.

Без повязки он выглядел жутковато, чем-то напоминая Терминатора в финальной сцене. Но Лерочка мужественно улыбнулась парню.

— Ну во всем надо искать положительные моменты…

— Угу. Например, в том, что я вижу сквозь одежду…

— Ну это же хо… ЧТО?!?

Лерочка вскочила на ноги, закрыв одной рукой грудь, а второй отвесив парню подзатыльника.

— Немедленно отвернись!

— Да пошутил я! Успокойся!

— Отвернись, я сказала!

— Дура! Нет таких очков! Развод для лохов!

— Я тебе не верю!

— Честно! Клянусь!

— Отвернись!

— Ладно, ладно!..

Дима отвернул голову в сторону и вздохнул:

— В нашем мире такой технологии не придумали. Даже при просвечивании сканером в аэропорту можно увидеть только запрещенные предметы на теле, но не само тело.

Лерочка подобрала отвергнутое яблоко со скамейки и заявила:

— Чтоб без повязки на глазу не смел на меня смотреть! Спокойной ночи! — и гордо удалилась, стараясь однако быстрее спрятать попу под спасительной сенью яблонь.

— Вставай, соня! — заорала у нее над ухом Машка.

Лерочка с перепуга вскочила на ноги и чуть не полетела на пол, запутавшись в простыне. Подружка довольно расхохоталась, но вовремя подхватила и поддержала под руку, не дав упасть

— Дура!

— Зато красивая!

Это был их привычный беззлобный обмен любезностями. Машка объявила о планах на сегодня: поход по магазинам, осмотр местных достопримечательностей, выяснение культурной программы балов, где можно поохотиться на принцев, и наконец, обед в лучшей таверне на предмет изучения меню аборигенов.

— А лекции? — спросила Лерочка, высовываясь из пыточной камеры ледяного душа. — Их нельзя пропускать!

Машка только досадливо отмахнулась и потребовала поторопиться. Девушка поняла, что на лекции ей придется идти одной. Учеба подругу совсем не интересовала.

Комендант Атанасис расплылся в счастливой улыбке, когда Лерочка зашла к нему и призналась, что это она своровала жутко вкусные яблоки в его саду. Он наотрез отказался принимать что-либо в уплату, кроме торжественного обещания заглянуть к нему на чаек. Девушке не очень улыбалось вновь испытывать на себе кулинарное мастерство крысомуса, но деваться было некуда — она пообещала.

Город радовался новому дню. И вместе с ним радовалась Лерочка. Ощущение сказки от мощеных улочек с кукольными домиками заставляло замедлять шаг и во все глаза разглядывать то яркие кляксы цветочных вазонов на окнах, то причудливые витражи и витрины лавок, то диковинные дилижансы, которые громыхая катили по мостовой, то пугающе прекрасных жителей Ла-Арка. На площади застыла ледяная статуя льва в прыжке, которая казалась живой. Торговка-жаба громко расхваливала свой товар на тележке, где лежали перевязанные пучки разных трав и высушенных колючек. Вверх под немыслимым углом взвивался деревянный мост, предлагая прогуляться к воздушной пристани. Тени проплывающих по небу дирижаблей и маленьких шустрых яликов пугали с непривычки и заставляли втянуть голову в плечи и ускорить шаг.

Лерочка внимательно приглядывалась к одежде местных жителей, по крайней мере, тех, кто выглядел более-менее человекообразным. Носили разное. Кто во что горазд. У девушки возникло ощущение, что она попала на фестиваль стимпанка, где дамы затянуты в тесные корсеты с пышными юбками, а кавалеры щеголяют в сюртуках, бриджах и высоких сапогах, не забыв о трости и шляпе. Жители победнее одевались в простые рубахи и просторные штаны. Но встречались и совсем необычные экземпляры. Напротив них остановилась карета, из которой вышла женщина в длинном, очень открытом наряде, который напоминал панцирь жука костяными наростами на хребте и руках. Ее кожа чем-то напоминала древесную кору, а волосы… были уложены на голове подобно куче листьев — позолоченных дубовых листиков.

От площади вверх уходила Рыночная улица, где, по заверению Атанасиса, можно было купить что угодно. Машка целеустремленно и без всякого стеснения заходила в каждую лавку, придирчиво изучала ассортимент, торговалась просто из любви к искусству, но почти ничего не покупала. Лерочка же таращила глаза. Девушка вообще обожала все красивое. Красота завораживала в любом ее проявлении. В лавке диковинок Лерочка засмотрелась на тяжелый компас с выгравированной картой Зефирных островов на крышке, по которой бегал и прыгал маленький шарик, показывая местоположение. В галантерейной лавке она не удержалась и купила костяной гребешок, на котором застыла механическая бабочка с четырьмя часовыми циферблатами на пятнышках ажурных проволочных крыльев. И каждый показывал разное время, и по заверению торговца, каждое из них было правильным. А из игрушечной лавки Машке пришлось вытаскивать подругу силком. Та прилипла к прилавку, зачарованно любуясь заводными куклами, миниатюрными дирижаблями, которые плавали в воздухе, сказочным деревом, на котором пели птицы и распускались цветы, и которое само танцевало, забавно переступая корнями…

— Ой! Да подожди, Маш! — отмахнулась она от подруги. — Скажите, пожалуйста, а вы случайно не знаете, чем кормят механического питомца?

И указала хозяину лавки на Трешку, который выглядел совсем вялым, еле плетясь за девушками по улицам города и спотыкаясь на каждом шагу. Маленький крысомус приспустил очки на длинный нос и перегнулся через прилавок, разглядывая трехногое создание.

— Зефиром, — пожал он плечами. — Чем же еще?

— Ааа… Простите, мы просто не местные, — замялась девушка. — Зиро-эфиром, да? А как им кормить? И где брать?

Красноречивый взгляд торговца яснее ясного говорил, что таких дур он еще не видывал. Тем не менее, с тяжелым вздохом крысомус достал из ящика и поставил на стол маленький пузырек. Пустой.

— Пять серебра. Берете?

— Эмм… — по расценкам в предыдущих лавках Лерочка уже успела понять, что это дороговато.

Ее гребешок, например, стоил четыре серебра. А тут пустой пузырек.

— В нем уже есть зефир? — на всякий случай уточнила она.

— Да. Берете?

— Беру, — со вздохом ответила девушка и полезла в кошель. — Только покормите его при нас сами, хорошо?

Торговец удивился, но послушно взял в руки пузырек, присвистнул и бросил его Трешке. Хлоп! Пасть захлопнулась с невероятной ловкостью, проглотив склянку. Трешка радостно встряхнулся и бросился под ноги Лерочке, едва не сбив ее с ног. Он не просто оживился, но и заметно посветлел, засияв на солнце красивым медным оттенком.

— Ой! Спасибо вам! Спасибо! — это девушка кричала уже снаружи, куда ее вытащила нетерпеливая Машка, отчитывая за транжирство.

А перед следующей лавкой в восхищении застыли обе девушки. Лерочка потрясенно разглядывала витрину с тканями. Струился и переливался алый шелк, трепетал водной гладью атлас, черный бархат укутывал ночью. Ткани в причудливых складках веером переходили от насыщенных оттенков до бледных, бесконечно нежных тонов. А еще отрезы шелковых лент, пена из белоснежных кружев, россыпи карамельных пуговиц, пирамиды из разноцветных клубков шерсти, горы застежек… А на соседней витрине на проволочных манекенах были выставлены готовые платья. Да еще какие! Там уже зависала Машка, захлебываясь слюнями. Белоснежное манто с оторочкой из черной норки; воздушное розовое кисейное платье на обруче и с корсетом, расшитом серебряной нитью; строгий наряд с белой шелковой рубашкой под горлышко и кожаным корсетом и шерстяной юбкой, расшитой карманами и заклепками; еще одно платье шоколадного оттенка из шелка и кожи, полностью на шнуровке, с игривым голубым бантом сзади на пышной оборочной юбке… Но все внимание Машки было приковано к центральному манекену. Багровое, даже пурпурное атласное платье, с рукавами в три четверти, открытыми плечами, с пышной юбкой в несколько слоев, прихваченное у талии строгим черным корсетом, расшитое золотистыми кружевами… Да, это платье было воистину королевским… Оно походило на прекрасную розу в золотой оправе кружев…

— Хочу… — простонала Машка, бессильно царапая пальцами стекло витрины.

— С ума сошла? Ну куда ты в таком?

— На бал!.. Хочу!

— Да кто тебя на бал пустит! Нет!

Но было поздно. Машка ворвалась внутрь лавки. Там, на всем этом модном великолепии, восседала очаровательная старушка, похожая на мультяшную Чебурашку. Она была карликовой, розовой, с большими кроличьими ушами, поникшими вниз, двумя торчащими наружу зубами, трогательными красными глазками в оправе синих очков, а на лысой макушке у нее торчали три волосинки. Да, именно три. Ровно три. И ни на одну больше.

— Голубушки, что желаете? Померить, заказать, пошить? — она с готовностью выпрыснула из-за прилавка и забегала вокруг девушек.

Лерочка изо всех сил старалась делать серьезный вид. Удавалось ей это с трудом. Машка же прыснула со смеху, но тут же взяла себя в руки и строго спросила:

— Сколько стоит то пурпурное платье с витрины?

— Ах!.. — всплеснула руками старушка. — Понравилось, да? Ах, как оно сядет по вашей фигурке! Как сядет-то! Померите, красоточки?

— Да!

Это был очень подлый и ловкий трюк. Ведь цену старушка так и не назвала. А после того, как Машка увидит себя в этом платье, она душу продаст, лишь бы заполучить такую красоту.

Один бог знает, чего Лерочке стоило утащить подругу прочь из лавки и уломать

не тратить всю сумму на платье. Оно стоило… семьдесят золотых! Если б на руках сразу была такая сумма, то Машка бы даже не стала колебаться. Но ее денег не хватало, а Лерочка зубами вцепилась в свой кошелек, не давая совершить безумную трату. Девушке пришлось клятвенно пообещать сшить подружке такое же платье, как только они немного освоятся на новом месте. Поэтому из лавки они ушли с отрезом пурпурного шелка, нитками, пуговицами и лентами золотых кружев, которые старушенция Бриджида почему-то назвала кошачьими. И только на это было потрачено почти пять золотых! А это ведь не считая корсета, который все равно придется заказывать… И где взять швейную машинку, Лерочка понятия не имела. Хотя была стопроцентно уверена, что в этом мире их придумали, поскольку швы на некоторых платьях обрабатывались явно машинным способом.