Дракон в зефире

ГЛАВА 6

Комната, выбранная Машкой, оказалась вполне в духе того, что ожидала увидеть Лерочка. Дверь напоминала вход в банковское хранилище с такой круглой ручкой, которую надо было накручивать несколько раз, прежде чем с шипением срабатывал пневмомеханизм, открывая проход. Свет из круглого окна заливал просторное пространство, удручающе пустое и необжитое. Сверху висел газовый желтый светильник в виде внушительного — на половину потолка — дирижабля. Во всю стену справа зияли пустые книжные полки. Имелся один на двоих письменный стол с картой на стене и странной механической конструкцией рядом на полу. Во всю темно-коричневую кирпичную стену разместились латунные трубы, которые казались живыми. Там что-то шумело и падало, всхлипывало и чмокало. Одна из труб утолщалась и переходила в цилиндрическую стеклянную колбу возле стола — это была пневмопочта.

Отдвижная перегородка отделяла гостиную часть от спальни, в которой было очень тесно. Кованый сундук в механических заклепках служил в качестве и тумбочки, и комода. Зеркало над ним было простой квадратной формы. В углу висела большая шестеренка. Она откидывала и разъезжалась на две половинки, превращаясь в узкие кровати. Постельные принадлежности обнаружились в сундуке. Еще одна перегородка, похожая на складную дверь тамбура в поезде, вела в ванную комнату. Там в углу висел жутковатого вида батискаф, в котором шумела и грелась вода, а душевая кабинка под ним напоминала пыточную камеру. По стене змеились трубы, унитаз было страшно трогать, он рычал, дрожал и плевался брызгами.

— Ничего, ничего!.. — приговаривала Машка, воинственно расхаживая по спальне — два шага туда, два назад. — Не пять звезд, но на первое время сойдет!

Лерочка кое-как доползла до кровати и упала в нее, больно ударившись копчиком о жесткую поверхность. Матрац был совсем куцым.

— Умираю… — простонала она, хватаясь за живот, в котором зефирные ползуны устроили воздушные гонки. Ее тошнило. Трешка свернулся в пирамидку и жалобно скулил рядом с хозяйкой.

Но Машка ничего не слышала, слишком погруженная в наполеоновские планы.

— Что выбрать? Двести золотых? Сразу на руки, но потом фиг с маслом. Или лучше пятьдесят, но каждый месяц гарантировано? Но тогда придется учиться. Нахрена мне сдалась учеба? Вообще, надо разузнать, какие у них тут цены, что по чем. И где у них тут водятся принцы? Завтра же выберемся в город за покупками! Слышь, Лерка, — наконец она обратила свой взгляд на подругу, — тебе принести что пожрать? У них тут кухня на этаже имеется, не бог весть что, но я видела там пирожки…

— Нет! — в ужасе воскликнула Лерочка и перевернулась на бок, скрючиваясь и обливаясь слезами от жалости к себе. — Никаких пирожков… они со змеями… меня отравили… прощай… ох…

— Кто посмел? — нахмурилась Машка, плюхаясь рядом и прикладывая узкую ладонь ко лбу подруги. — Кстати, змеиное мясо довольно вкусное. Я читала, что мясо гадюки, например…

— Прекрати! — оттолкнула ее руку Лерочка и всхлипнула. — Ты нарочно?

У Машки была мечта. Хрустальная. Нет, не туфелька в руках пресловутого принца. Подружка мечтала о собственном кафе. Училась на повара. Подрабатывала в ночную смену в баре, чтобы скопить на кулинарные курсы и стать элитным ресторатором или шеф-поваром. Дело в том, что Машка постоянно голодала. Нет, она не сидела на диетах, просто они с матерью жили очень бедно. Поэтому мечтой было не столько кафе, сколько то место, где всегда будет еда и будет царить сытый уют… Принц в планах тоже имелся, но как-то сбоку, в розовом тумане девичьих грез. А мечта о ресторане была четкой и ясной, с названием, бизнес-планом и примерным сроком реализации. Поэтому Машка запоем читала все, что было связано с ресторанным бизнесом, экзотическими блюдами и молекулярной кухней, при случае обязательно щеголяя своей эрудицией.

— Кстати… Как думаешь, в этой самой Академии могут учить на повара? Эх, я бы им такие изыски выготовляла! Вот раньше, в средние века, повар при короле был еще той фигурой! Как сыр в масле катался!

Лерочка прикрыла глаза, обливаясь холодным потом. Кажется, хрустальная мечта подруги только что обрела новые очертания.

— Так, все, хорош кукситься! — хлопнула Машка себя по колену. — Вставай!

— Оставь меня… Дай умереть спокойно…

Но умереть ей не дали. Машка недрогнувшей рукой вздернула подружку на ноги и потащила в ванну. Немалый опыт по приведению в чувство запойной матери оказался кстати. Два пальца на корень языка — и все, что осталось от треклятых пирожков, было вывернуто наружу. Вода в дребезжащем батискафе оказалась еле теплой, а потом и вовсе брызнула ледяной струей. Лерочка взвизгнула, но безжалостная хватка подруги заставила ее принять холодный душ на свою голову.

— Хм… А фена-то нет, — Машка озадаченно хлопнула крышкой сундука.

— Ну спасибо тебе!

Лерочка сидела на кровати, обхватив себя руками, и дрожала. С мокрых волос стекала вода и капала на пол.

— И так как пугало! Так теперь еще буду мокрым пугалом!

— Да кто тебя здесь видит?

— Нам к семи в главный корпус! Забыла? Всех собирают, чтобы рассказать об этом мире!

— Пфф!.. Ну подумаешь. Не ходи. Я сама пойду и все узнаю. А ты лежи и отдыхай.

— Ты узнаешь, как же! Ты даже имени короля уже не помнишь!

— Помню. Этот… Сева Второй.

— Севолд!

— Ладно, ладно. Севолд так Севолд. Я законспектирую. Обещаю.

Сделав над собой волевое усилие, Лерочка поднялась на ноги и шагнула к зеркалу. Оттуда на нее смотрел ужаснейший ужас из всех возможных ужасов. Слипшиеся волосы висели паклей, на щеке алела ссадина после сумасшедшей пробежки по лесу, тушь на глазах потекла, платье было в грязных разводах и с разошедшимся швом на боку. А еще сломанный каблук на новеньких босоножках! Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони и закусила губу. Она не будет реветь, не будет! Кому-то еще хуже, чем ей! У нее хоть все части тела на месте!

— Пошли! Надо к Диме зайти, проверить, как он там.

— Пфф! С какой стати? Ты ему нянькой нанималась? У него приятель есть, вот пусть и возится с ним.

— Пошли, я сказала!

Комната ребят была напротив и очень походила на их собственную, за тем исключением, что светильник на потолке был не в виде дирижабля, а в форме жука в заклепках и металлической сетке. Игорек хмуро глянул на девушек и кивнул в сторону спальни.

— Там он. Смотреть страшно.

Лерочка постучала для приличия, подождала чуток, потом отодвинула перегородку и вошла. Дима стоял возле зеркала и потрясенно водил рукой по лицу.

— Прости, я стучала… Ты как?

Он обернулся к ней и уставился так, словно видел впервые. Под его взглядом, особенно под взглядом жуткого фасеточного глаза, который еще и косил куда-то в сторону, девушка почувствовала себя крайне неуютно.

— Как я?!? Ты издеваешься? Я лишился глаза! И превратился… в чудовище… — парень осекся и покачнулся.

Лерочка бросилась к нему и поддержала.

— Что ты! Ты не чудовище. Это протез. Так сказал Макария. Это он тебе его… приделал. Но главное, что ты жив!

— Лучше б сдох.

— Не надо так говорить. А еще мне сказали, что можно вырастить новый глаз. Правда, здорово? Ты главное не падай духом, ладно? Пойдешь на общий сбор?

— Какой еще сбор?

— Пошли, пошли… — тащила она его к двери.

— Никуда я не пойду! — уперся он. — Да от меня все шарахаться будут!

— Никто не будет. Я же не шарахаюсь. И вообще!.. — Лерочка остановилась и взялась за поясок от платья.

— Зачем? Что ты делаешь?

Он попытался уклониться, но девушка ловко соорудила ему повязку на глаз и завязала ее своим фирменным узлом. А после, не давая опомниться, Лерочка потащила парня за собой, справедливо рассудив, что лучше ему не оставаться одному, а уж тем паче, в компании такого кулинара на все руки, как Атанасис.

Возле главного корпуса уже собралась внушительная толпа. Пришли все.

Даже маленьких детей притащили, очевидно, побоявшись оставлять их одних в таком странном месте. На Диму косились, но хоть пальцами не тыкали. Игорек заметно повеселел и нудил про набивших оскомину эльфов, Машка была странно задумчивой и тихой, на себя непохожей. Явно придумывала новый бизнес-план по открытию таверны в условиях иномирья. Все чего-то ждали, волновались, жались друг к дружке, перешептывались, делились первыми впечатлениями. Неосознанно для себя Лерочка разглядывала эту пеструю толпу и искала… Кого же она искала? Того самого странного старика, который сидел напротив нее в самолете. Его видно не было.

— Маш, — осторожно спросила она подругу. — А ты не видела дедушку, что сидел с нами в одном ряду?

— Какого еще дедушку? С нами сидел только Жора. Тот еще жук, между прочим, я его просила…

— Да подожди ты со своим Жорой, — отмахнулась Лерочка и шикнула на скулящую табуретку, которая лезла под ноги. — Я говорю про старика, который…

— Не было с нами никакого старика, — отрезала Машка. — Не морочь мне голову глупостями. Лучше скажи, как думаешь, изобрели у них в мире шоколад? Если нет, то надо срочно хватать быка за рога! Я читала, что испанцы на нем озолотились!

— Угу, только ты не ровняй себя с Испанской империей.

Леди Сирин, появившаяся на лестнице парадного входа, пригласила всех проследовать за ней внутрь. Потерпевших крушение собрали в просторном лекционном зале. Рассаживались все по доброй студенческой привычке. Передние ряды почти пустовали, зато на дальних лавках амфитеатра яблоку было негде упасть. Леди Сирин терпеливо ждала, пока все рассядутся, не выказывая никакого неудовольствия. Потом вспорхнула в воздух над сценой. В зале мгновенно воцарилась настороженная тишина.

— Я вижу в ваших мыслях образ зефира иным, — начала жар-бабочка, — неверным, сладким. Зиро-эфир, или З-эфир, или просто зефир, это суть нашего мира. Вездесущий хаос, в котором нет времени и пространства, вмещает острова-родники. Возможно, смысл моих слов искажается и воспринимается вами в меру вашего собственного представления о мироздании, но со временем вы поймете. Каждый остров имеет родник, который определяет суть разума и жизни в его пределах. Но только в столице находится Пречистый Исток, который хранит всю память зефира о разумных, поэтому здесь каждый может оставаться самим собой и стать другим в меру желания. Однако недавно сон Пречистого Истока был нарушен, сотни родниковых голосов вскричали в кошмаре пробуждения драконов…

Лерочка вздрогнула и втянула голову в плечи, постаравшись сделаться незаметной. Она тут ни при чем, совершенно ни при чем!.. Она никого не будила!

— Мне, благородной леди Сирин из рода Девора, Верховной сновидице Ла-Арка, было явлено снорочество Пречистого Истока. Один из вас может спасти нас от зефирных драконов. Мы не знаем, кто. Поэтому Совет города вмешался…

Машка толкнула Лерочку в бок и зашептала торжествующе:

— А я тебе что говорила! Мир спасать мы им нужны! Ха! Да я пальцем не пошевелю на дурняк. Пусть раскошеливаются!

— Да тише ты!.. Дай послушать!

— … настоятельно рекомендует вам всем остаться в столице под нашим покровительством и проверить свои способности, поступив в Ла-Аркскую Магоинженерную Академию…

— Староват я уже для учебы, — буркнул тщедушный старикашка со слуховым аппаратом.

— А назад нас никак нельзя вернуть? — спросила мамочка с двумя хнычущими детишками трех и семи лет.

Леди Сирин вспыхнула золотым пламенем и осыпалась на пол под оханья и аханья аудитории.

— Куда она делась?

— Что случилось?

— Как вообще?!?

И тут в сгустившихся тенях леди Сирин возникла вновь, но уже в алом отсвете искр, бегающих по ее крыльям. Она расправила их так широко, что казалось, что весь зал объят пламенем.

— Никого из вас нет, — ее голос клокотал яростью стихии. — Вы умерли. И продолжаете существовать в зефире нашей милостью. Не стоит пренебрегать этим даром! И перебивать меня не следует!

И стихло все. Леди Сирин опять потускнела и скучно закончила:

— А сейчас я передам слово ректору Академии, барону Кхамало, который расскажет о том выборе, который предстоит сделать каждому из вас.

На сцену выкатился толстяк в черном бархатном плаще. Возмущенный выдох прокатился по залу. Кроме плаща, больше на ректоре ничего не было. Его жутковатый вид завораживал, как и все в этом странном мире. Дело в том, что ректор Кхамало был прозрачным, словно сделанным из драгоценного камня. Изумленным слушателям виднелись не только внешние пикантные подробности в виде внушительного пивного животика и того, что болталось ниже, но и все, что находилось внутри. Было видно, как бьется сердце, как гонят кровь его желудочки, как работает пищеварительный тракт, как сокращаются сухожилия и двигаются кости…

— Немедленно прикройтесь! — возмутилась та самая мамочка, загораживая ладонью глаза своим отпрыскам. — Что вы себе позволяете! Здесь дети!

Толстяк споткнулся и остановился, озадаченно уставившись на женщину. Леди Сирин лениво пояснила:

— Стеклянные люди, к роду которых принадлежит барон Кхамало Алмаз-В-Каплях-Солнца-На-Заре, не носят никакой одежды, кроме той, которая пожалована им правителями…

— Да мне плевать, кто он там! У меня дети! Как вам не стыдно!..

Одна из кос леди Сирин метнулась к женщине и удавкой захлестнула ей горло, вздернув ту в воздух. Детки испуганно заплакали. Лерочка охнула и зажала себе рот ладонью.

— Еще раз кто-то посмеет меня перебить, отправится на каторгу, — голос жар-бабочки был очень тихим, но его прекрасно слышали даже на галерке. — Вы не у себя дома, чтобы что-то требовать. Вы — никто. Чернь. Ваша жизнь не стоит и гроша. Для меня убить одного из вас все равно, что для вас раздавить муху. Муху, — голос стал угрожающим, а несчастная женщина в удавке взметнулась под потолок, дрыгая ногами, — которая жужжит у меня над ухом и раздражает!..

— Леди Сирин, — ласково проговорил ректор Кхамало и коснулся плеча разгневанной аристократки. — Позвольте мне дальше самому…

Лицо жар-бабочки немного смягчилось, как будто разноцветная рябь пробежала по ее крыльям от прикосновения стеклянного ректора. Леди Сирин пожала плечами и втянула косы, а ее жертва с визгом обрушилась вниз.

— Благодарю вас, — он церемонно поклонился жар-бабочке и повернулся к притихшим слушателям.

Лучезарно улыбнувшись, он начал вступительную речь:

— Я надеюсь на ваше благоразумие, дорогие мои. Никто не желает вас обидеть, однако вы не у себя дома. Искренне сожалею, что мой вид доставляет некие неудобства, но… придется привыкать. К очень многому привыкать, — он пожал плечами и наконец зашел за трибуну лектора, скрывая голые непотребства. — Пожалуй, начнем…