ГЛАВА 22

«Сковородка» оказалась металлическим ящиком, спрятанным среди кустов примерно в пятидесяти ярдах от двери, ведущей на кухню.

«Наверное, этот ящик спрятали для того, – цинично подумал Джек, – чтобы не беспокоить нежных членов семьи Чукок».

Если не считать расположения, металлический ящик выглядел почти так же, как обычная «горячая», с которой Джек хорошо познакомился за последнюю пару недель. Мальчик тревожно гадал, какие приспособления добавил Газен к этой штуке, чтобы дать ей такое зловещее имя.

Джек получил ответ на свой вопрос, когда шагавший впереди бруммга подошел к «сковородке» и поднял дверцу.

Остальные «горячие» внутри были такими же гладкими, как и снаружи. А в этом ящике вдоль стен было полно блестящих медных сетей; их ячейки состояли из горизонтальных и вертикальных кусков проволоки, отделенных друг от друга тонкими черными резиновыми прокладками.

Бруммги втолкнули Джека внутрь и снова закрыли дверь. Щелкнул замок, и, утробно бормоча, инопланетяне протопали обратно к главному зданию поместья.

– Я все гадал, что он имеет в виду, говоря «сковородка», – прошептал Дрейкос, когда шаги затихли вдали. – Это электрические провода, верно?

– Боюсь, что так, – мрачно согласился Джек, обследуя стены и потолок в поисках подслушивающих устройств.

В других «горячих» таких устройств не было, но здесь, совсем рядом с поместьем, могли действовать другие правила.

Мгновение спустя мальчик неистово дернулся, когда его прошил электрический разряд.

– Ой!

– Ты ранен? – тревожно спросил Дрейкос.

– Нет, я в полном порядке. – Джек стиснул зубы, когда через него прокатились новые волны боли.

Сам удар током не был таким уж болезненным, но он растревожил нервные окончания, которым уже досталось от хлопушки Газена.

Джек гадал, подумал ли об этом Газен, прежде чем бросить его сюда. Скорее всего, подумал.

– Джек...

– Нет, все в порядке, – успокоил мальчик Дрейкоса. – Правда. Если бы они хотели меня убить, они бы сделали это более легким способом.

– И все же тебе наверняка больно, – возразил Дрейкос. – Передвинься вправо – как можно дальше.

– Шутишь? – спросил Джек, осматриваясь по сторонам. Как и в обычной «горячей», здесь не осталось свободного места даже для упитанного хомяка. – Куда здесь можно передвинуться?

– Прижмись к стене, которая находится по правую руку от тебя, – велел Дрейкос, скользнув вокруг спины Джека. – И задери рубашку.

Еще один удар тока высек искры возле прокладок.

На этот раз у Джека так дернулись ноги, что он стукнулся головой о потолок.

– Давай! Шевелись быстрее! – велел Дрейкос, когда ток отключился и Джек обмяк. – Пока они снова его не включили!

– Конечно, – пробормотал мальчик, ощущая во рту вкус крови: он прикусил кончик языка.

Повернувшись вбок, он прижался к проволочной сетке и задрал рубашку.

Дрейкос поднялся с его поясницы, втиснувшись в свободное пространство. Когда в тесном ящике стало на одного постояльца больше, Джек поневоле навалился на сеть, прижавшись лицом к холодному металлу. Он закрыл глаза и напрягся в полном ужаса ожидании. Если сейчас опять включится ток, он даже не сможет отшатнуться. Дрейкос будет прижимать его к проволоке до тех пор, пока Джек не потеряет сознание. Или пока не получит серьезный ожог. Может, даже погибнет. Газен будет очень горевать, если такое случится. Рабам семьи Чукок не полагалось делать что-либо, даже умирать, без официального разрешения. Такого разрешения, например, которое утром получил Ной.

Внезапно Дрейкос снова перелился на кожу Джека.

– Что? – спросил Джек.

Дракон исчез так внезапно, что мальчик невольно перекатился на спину.

– Я обезвредил провода, – сказал к'да с угрюмым удовлетворением в голосе. – Они больше не будут посылать ток сквозь сетку.

Отлично, – проворчал Джек. – По крайней мере, все будет отлично до тех пор, пока кто-нибудь не заметит, что случилось, и не пошлет монтера, чтобы устранить неисправность. И тогда они увидят, что ты сделал, и удивятся, откуда я раздобыл инструменты...

– Никто не придет, – перебил Дрейкос. – Никто ничего не заметит. Я не просто разъединил провода, я закоротил их через вон тот кусочек свежего дерева. Если я все рассчитал правильно, дерево имеет примерно такое же электрическое сопротивление, как и человеческое тело.

Рядом раздался резкий треск электричества. Джек невольно напрягся, но удара не последовало.

– Я имею в виду, – объяснил Дрейкос, когда треск смолк, – что любой аппарат, который присоединен к системе, покажет, что ты все еще получаешь удары током.

– А! – сказал Джек. – Ну... Тогда хорошо. Спасибо.

– Не за что.

Минуту они молчали. Джек чуть передвинулся, пытаясь устроиться поудобнее. Это было бесполезно, потому что каждое движение будило в мышцах боль. Но, как ни странно, он не мог сосредоточиться только на собственной боли.

Вместо того чтобы думать о себе, Джек думал о Ное. Он как будто наяву видел лицо мальчика – оно стояло перед его глазами в темноте ящика. В отличие от Греба и Гриба, Ной не принимал рабство как должное, хотя и был рожден рабом. Да, ведь Маэрлинн рассказывала, что его родители пытались бежать. Может, они сумели рассказать ему о свободе. А теперь Ной болен, его сунули в какой-то изолятор по приказу Газена. Малыш болен, слаб и голоден. Может быть, умирает. Совсем один.

Раздалось новое потрескивание – и смолкло.

– Ты очень молчалив, – мягко проговорил Дрейкос. – Тебе больно?

Первым побуждением Джека было солгать.

Сочувствие никогда не значилось в списке приоритетов дяди Вирджила, где перечислялись самые ценные человеческие качества. Вообще-то дядя Вирджил считал сочувствие признаком слабости и сделал все, чтобы научить этому и Джека. А после смерти дяди Вирджила его компьютеризированное его всеми силами продолжало выполнять эту задачу.

Но Джеку стала надоедать такая жизнь. И ему стала надоедать ложь.

– Я думал о Ное, – ответил он. – Гадал, как он там.

Некоторое время дракон молчал.

Джек приготовился вынести насмешки и колкости, которыми его немедленно наградили бы обе ипостаси его дядюшки в ответ на такое признание.

– Его дела плохи, – согласился Дрейкос. – Как думаешь, мы можем чем-нибудь ему помочь?

– Это очень рискованно, – предупредил Джек. – Ты согласишься попытаться?

– Безусловно, – ответил Дрейкос; по его голосу было ясно, что дракон слегка оскорбился. – А ты в этом сомневался?

Джек улыбнулся.

Ну да! Этика воинов к'да!

– Нет, вообще-то я не сомневался, – сказал он.

– Хорошо, – твердо ответил Дрейкос. – Так какой у тебя план?

– Эй, дай мне вздохнуть, – запротестовал Джек. – Мне ведь только что пришла в голову такая мысль, а ты хочешь, чтобы у меня уже был готов план?

– Конечно нет, – пробормотал дракон. – Прости.

– Но я работаю над этим, – заверил Джек и вздрогнул, снова шевельнув ноющими плечами. – Этот Газен такой весельчак, верно?

– Мое мнение: он психически неуравновешен, – твердо проговорил Дрейкос. – Но меня все еще беспокоит одна вещь.

– Только одна?

– «Дочери Гарриет Табман». – Дрейкос словно не услышал слов Джека. – Если Газен так их не любит, почему он мирится с тем, что их дом находится рядом с владениями семьи Чукок?

– В основном потому, что у него нет выбора, – сказал Джек. – Помнишь надпись на табличке? «Филиал консульства Интернос». Консульство – это часть дипломатической системы Интерноса. Я не знаю, правда, какое отношение группа Табман имеет к Интерносу.

– Значит, Интерносу не понравится, если бруммги вышвырнут «Дочерей Табман»?

Джек покачал головой.

– Ты не понял. Иностранные посольства считаются собственностью того правительства, которое они представляют. Поскольку дом группы Табман имеет статус консульства, он по существу является маленьким кусочком территории Интернос на Брум– а-думе. И в этом доме действуют законы Интернос, а не их бруммгианская разновидность.

– Интересно, – задумчиво проговорил Дрейкос. – А откуда ты все это знаешь? Это общеизвестно ?

Достаточно общеизвестно, – сказал Джек. – А я знаю обо всем этом в основном благодаря тому, что дядя Вирджил затеял однажды мошенничество, которое зависело от системы дипломатических привилегий.

– Значит, ты говоришь, что попытка выселить группу Табман расценивалась бы как иноземное вторжение?

– Дипломаты наверняка нашли бы для этого более красивые слова, – сказал Джек. – Но – да. именно к этому бы все в итоге и свелось. Газен может ненавидеть эту группу сколько хочет, но, сколько бы он ни лез из кожи вон, он не в силах ничего с ней поделать.

– Интересная система, – заметил Дрейкос. – И она распространяется на правительственные и дипломатические посты по всему Рукаву Ориона?

– Практически да, – ответил Джек. – Эта система берет корни еще в политике старой Земли, в докосмической эре. Иногда только благодаря ей удается удержать две противоборствующие стороны от развязывания войны.

– Но только если ни одна из сторон в самом деле не желает войны, – мрачно сказал Дрейкос. – Валагуа... – Он внезапно смолк. – Кто-то идет.

Джек напрягся. Может, небольшая работенка Дрейкоса по обезвреживанию проволоки не прошла незамеченной, что бы там ни думал к'да. Мальчик почувствовал, как земля дрожит под ножищами бруммг...

А потом в замке щелкнул ключ и дверь резко распахнулась.

– Ты, – сказал бруммга. – Выходи.

– Что? – переспросил Джек, щурясь на яркий солнечный свет и голубое небо за широкими плечами инопланетянина.

– Я сказал – выходи, – рыкнул бруммга, схватив Джека за изукрашенную ромбами рубашку арлекина. – Тебя требует ее высочайшество.

Бруммга весьма бесцеремонно извлек мальчика из «сковородки», ухитрившись растревожить как минимум дюжину мест, которые все еще болели у Джека. И все равно, шагая через лужайку к кухонной двери, Джек мысленно ухмылялся.

Итак, он был прав. Ее высочайшество обнаружила его исчезновение, впала в ярость, как и ожидалось, и Газену пришлось вернуть ей игрушку. Вот и вся цена угрозам рабовладельца!

Джек испытывал чувство удовлетворения, пока шел к комнате ее высочайшества. Он все еще был доволен, когда ее высочайшество живо приказала охраннику выйти и велела мальчику начать жонглировать. Это чувство довольства длилось до тех пор, пока Джек не взял маленькие фрукты, чтобы выполнить приказ. Но когда первый же фрукт выскользнул из его онемевших пальцев, он перестал внутренне улыбаться.

– Шаак ри'хин мрии к'ачу, – прорычала ее высочайшество.

Комм-клип был все еще спрятан в подошве Джека, значит, дядя Вирдж не мог обеспечить синхронный перевод. Но не надо было быть гением, чтобы понять, что ее разозлило.

– Да, мадам, – сказал Джек, торопливо нагнувшись и подобрав фрукт.

И он снова изготовился для жонглирования.

И снова его пальцы отказались повиноваться. Удары хлопушкой Газена, удары электротоком в «сковородке» слишком сильно подействовали на Джека, и его мышцы просто не могли сейчас справиться с такими сложными задачами.

Джек с упавшим сердцем понял, что Газен отлично знал, что делает. В том числе он знал, как справиться с капризами ее высочайшества.

Потерпев новую неудачу с жонглированием, Джек получил пинок и растянулся на полу.

– А может, попробуем фокусы? – предложил Джек.

Поднимаясь, он сумел заглушить стон, но не успел до конца выпрямиться, как еще один удар, по плечу, заставил его снова упасть.

– Постой! – взмолился он. Упав, он ударился затылком, и теперь пытался разогнать пляшущие перед глазами звезды. – Пожалуйста, только дай мне минутку!

С тем же успехом он мог бы просить грозовые тучи, чтобы из них перестал лить дождь. Ее высочайшество не желала ждать. Она желала получить все, что ей хотелось, причем сию же секунду, и точка!

И, как всегда и везде поступали избалованные дети, она собиралась починить свою сломанную игрушку, колотя ею об пол до тех пор, пока та снова не начнет работать.

Яростно взвыв, бруммга бросилась в атаку.

Джек сделал все, что мог, чтобы защититься от ее ног и кулаков. Но ее высочайшество была полна энергии, к тому же она была слишком большой и сильной. Еще один пинок угодил Джеку в грудь; он задохнулся и беспомощно крутнулся, когда следующие два удара попали ему в плечо.

А потом он мельком увидел большой кулак, нацеленный ему в голову. Он попытался вскинуть руки, чтобы защититься или хотя бы смягчить удар. Но не успел.

И спустя мгновение мир почернел.

Загрузка...