Достигая уровня смерти

Глава 5

Как только я переступил порог антикварного магазина и попросил аудиенции у хозяина заведения, сразу же информация обо мне высветилась на экране монитора Дядюшки Тома. Больше чем уверен, там было много такого, о чём я сам даже не подозревал. Именно этим и объясняется та видимая лёгкость, с которой я не только получил аудиенцию, но и заключил сделку. В данном случае моей визитной карточкой послужила принадлежность к сообществу НОЙМов. Плюс ко всему вышеперечисленному, в моей анкете не оказалось каких-либо фактов свидетельствующих о неблагонадёжности.

Всё это было, конечно так, и мы оба знали, что я знаю о том, что Том знает всё, что ему нужно знать обо мне. И, тем не менее, лишние пять тысяч, а точнее, лёгкость, с которой жадный ростовщик с ними расстался, насторожила меня. Что-то во всей этой и без того насквозь фальшивой игре было нечисто…

– Спасибо за доверие. – Я положил деньги во внутренний карман. – Надеюсь уже завтра вернуть вам всю сумму с процентами.

– Я тоже на это надеюсь…

Мы оба были взрослыми и достаточно умными людьми, чтобы понимать не высказанное вслух, если завтра не будет денег, то взорвавшийся в моей голове «жучок» превратит мозг в ни на что не годное желе. И не нужно было обладать особо развитой фантазией, чтобы представить, как всё это будет выглядеть. Достаточно было взглянуть на Глюк-Чарли – зрелище не из разряда приятных.

– Всё необходимое получишь у Эльдиго.

Так как я не видел никого другого, то решил, что Эльдиго – это и есть тот самый молодой человек, который встретил меня у входа.

– Да, и последнее… – Я остановился у самого выхода из кабинета. – Этот торговец эксклюзивными вещами предпочитает оставаться инкогнито. Я не в курсе того, где он живёт, потому что этого не знает никто. Но на предстоящую встречу, он обязательно придёт во всеоружии. И если я сам не скажу о «жучке», то это всё равно откроется.

– И к чему ты клонишь? – Теперь за столом сидел уже не тот добряк-шериф с Дикого Запада, какого он изображал из себя всего несколько минут назад, а недовольный бизнесмен, у которого по каким-то пустякам отнимают драгоценное время.

– К тому, что если у вас неожиданно пропадут картинка и звук, это ещё не значит, что я замышляю что-то недоброе.

Я мог бы добавить: «И не нужно взбивать мои мозги в кровавый коктейль», но сдержался.

– Не волнуйся. – Его рот разошёлся в некоем подобии добродушной улыбки, больше походившей на оскал. – Мой товар – не какая-нибудь бездарная дешёвка, поэтому всё будет в порядке.

– О'кей, – легко согласился я, решив не вступать в бессмысленную дискуссию. – Если вы так считаете, значит, так оно и есть. Я просто предупредил об одном из возможных вариантов – знак вежливости, не более.

– Будем считать, что я оценил твой жест доброй воли. – Толстая рука по-отечески махнула, указывая на дверь и ставя окончательную точку в нашем разговоре.

У меня не было ни малейшего желания задерживаться в этом месте, поэтому, коротко кивнув на прощание, я вышел в приёмную.

– Всё прошло слишком уж гладко ты не находишь? – Глюк-Чарли высказал вслух то, что и без того было у меня на уме. – Как-то очень уж легко старый кровосос согласился на сделку. И эти лишние пять тысяч…

– Я приготовил всё необходимое. – Голос молодого человека с загадочным именем Эльдиго прервал мои размышления. – В этой сумке оружие и амуниция для четырёх человек.

«А если нас будет больше?» – чуть было не спросил я, но снова сдержался.

На данный момент в деле были только два полуинвалида – Чарли и я. Ещё пару сумасшедших нам предстояло найти. У меня, конечно, имелись определённые соображения на этот счёт, но ограбление банка – это не поход в кинотеатр на вечерний сеанс с любимой девушкой, поэтому заранее ни в чём нельзя быть уверенным.

Дорогая кожаная сумка выглядела чуть больше обычного пластикового пакета для продуктов поэтому я не удержался от вполне закономерного вопроса.

– Здесь всё, что нужно для четверых, включая оружие, или мы что-то забыли?

Он посмотрел на меня так, будто я был провинциальным недоумком, с трудом, осилившим три начальных класса, и очень вежливо пояснил.

– Вакуумный компрессор. Мне показалось, что вам будет удобнее носить небольшую сумку, чем два огромных чемодана.

«Убил бы гада, – подумал я про себя, мило улыбаясь. – И его толстого хозяина заодно».

– Трудный день. – Я постучал себя по голове, намекая – мол, замотался до такой степени, что начинаю «тупить» на совершенно обычных вещах.

– Ничего страшного, – легко согласился Эльдиго, всем своим видом говоря: «Загрузился психостимуляторами по самую крышу, так что даже думать не можешь – дебил конченый».

Словно боксёр, пропустивший сильный прямой удар, я помотал головой, чтобы прийти в себя и не натворить каких-нибудь непоправимых глупостей. Самая безобидная из них была проще всего проверить на прочность грудную клетку этого лощёного халдея.

Может быть, доберманы Дядюшки Тома почувствовали всплеск агрессии или же, просто просвечивая рентгенами своих глаз, читали любого человека, словно открытую книгу, но, как бы там ни было, когда я поднял тяжёлый взгляд на Эльдиго, рядом с ним уже сидел дьявольский пёс.

Моё сознание пребывало в таком нестабильном состоянии, что я запросто мог бы и не сдержаться. Однако уровень собаки-киборга был настолько высок, что напавший не успел бы даже сделать короткий замах, как потерял бы не только руку, но и голову.

Присутствие добермана произвело на меня должное впечатление, и если не успокоило, то, по крайней мере, более или менее отрезвило.

– Увидимся, – процедил я на ходу сквозь плотно сжатые зубы, после чего, не оглядываясь, вышел на улицу.

– Дерьмовое начало предвещает дерьмовый конец. – Глюк-Чарли выдавал мои собственные мысли за свои, поэтому не сказал ничего нового.

Он оказался прав и насчёт первого, и насчёт второго, вот только забыл про то, что кроме перечисленного бывает ещё и дерьмовая середина.

Которая, к слову сказать, не заставила себя долго ждать…

Весёлый Вилли был достаточно умен, чтобы соблюдать основополагающие правила конспирации, но в то же время достаточно глуп, чтобы выдумывать ужасные вещи вроде пресловутого «Костыля».

Я не солгал жирному ростовщику, сказав, что не знаю адреса моего безумно-гениального «друга», потому что это было действительно так.

«Знают двое – знают все». Если не ошибаюсь, эта коронная фраза принадлежала какому-то палачу из далёкого двадцатого века. Палачей в то время хватало (впрочем, как и сейчас), однако процент образованных людей среди этой группы был чрезвычайно мал. Может быть, именно поэтому каждое более или менее удачное изречение «вершителя правосудия» сразу же становилось достоянием широких народных масс.

Но речь сейчас не об истории, а о В. Вилли, который, несмотря на все свои безумные замашки, хотел жить и «творить» как можно дольше. В соответствии с чем не доверял никому, даже стопроцентно проверенным клиентам.

Я не имел понятия, каким образом сигнал с сотового Чарли доходил до конечного адресата, при том, что набирался номер, значащийся в справочнике как телефон национальной библиотеки. Однако таким образом при необходимости всегда можно было найти В. Вилли.

Отойдя на сотню шагов от крысиного логова Дядюшки Тома, я снял с мочки уха клипсу своего сотового, заменив его на аппарат Чарли, и коротко произнёс вызов.

– Национальная библиотека.

Зашифрованный сигнал дошёл до места назначения, а затем какими-то неведомыми окольными путями достиг В. Вилли.

Даже моих более чем скромных познаний в области электроники хватало на то, чтобы понять – проследить этот сигнал до конечного маршрута вряд ли удастся.

– Чарли? – Голос звучал настороженно.

– Нет, это я.

– А где Чарли? – Создавалось впечатление, что подозрительный В. Вилли прямо сейчас прервёт сеанс связи.

«Использовал «Костыль» и сейчас сидит дома, по самое «не хочу» накачанный морфином!» – чуть было не сказал я, но, вспомнив про «жучка» Дядюшки Тома, коротко ответил.

– Он занят. Профилактика после «Костыля».

– «Костыль» сработал? – Безумный изобретатель обрадовался, словно ребёнок которому сообщили, что его бумажный кораблик достиг Антарктиды.

– Да, но при этом чуть было нас не убил.

Весельчак Вилли пропустил фразу насчёт убийства мимо ушей, потому что она никоим образом не относилась к техническому аспекту его изобретения.

– Так ты хочешь мне рассказать, как всё прошло?

«Мать… Вилли!!!» – чуть было не сорвался я на крик, но сумел подавить бушевавшие внутри эмоции и отрезал.

– Нет.

– Почему? – Честное слово, иногда он был наивен, словно ребёнок.

– Мне нужно кое-что прикупить, но у меня в голове «жучок». Я знаю, что ты бы и сам его обнаружил, поэтому считаю за лучшее сразу положить карты на стол.

Последняя реплика была рассчитана исключительно на хозяина антикварной лавки.

– Какой он модели? Нет, наверное, ты этого точно не знаешь, поэтому просто скажи к какому классу он принадлежит.

– Маленькая железная тварь размером со спичечную головку забралась мне в голову через глаз и это всё, что я знаю.

– Да они все не очень большие.

Я заскрежетал зубами от бессильной ярости. Впрочем, у этого разговора был один несомненный плюс – его слышал Дядюшка Том. А раз так, значит, у него хватает ума осознать не требующую особых доказательств истину, что мой собеседник безумен как мартовский кролик.

– Я не могу попросить его ненадолго выползти, чтобы под микроскопом рассмотреть детали, после чего сообщить тебе подробности!

– Ну ладно. Нет так нет. – В. Вилли явно всё ещё пребывал в эйфории после известия о практическом применении «Костыля», поэтому не обратил ни малейшего внимания на мою вспышку гнева. – В принципе, мне всё равно какую модель нейтрализовать, потому что они все действуют по схожему принципу.

Или на меня так негативно влиял убийственный коктейль из смеси морфина и «Белого Джонга», что я неадекватно воспринимал поведение окружающих, или эти самые окружающие вели себя чёрт знает как.

Я не стал спрашивать какого чёрта он морочил мне голову этими недоношенными моделями, если с лёгкостью может нейтрализовать любую – я посчитал это ниже своего достоинства. Вместо этого я коротко поинтересовался:

– Встречаемся на старом месте?

– Да, – последовал короткий ответ. – Буду приблизительно через полчаса.

– О'кей. До встречи.

Разговор был окончен, и я поздравил себя с тем, что смог сдержаться и не наговорить массу ненужных резких вещей, которые в конечном итоге могли обидеть глубоко ранимого В. Вилли. Каждый изобретатель считает себя гением и поэтому невероятно щепетилен в вопросах, касающихся его личности.

«Итак, пока всё идёт по плану», – не скрывая радости, подумал я, подняв руку, чтобы поймать такси.

Лавка Дядюшки Тома находилась не на какой-то забытой богом и людьми окраине, а во вполне цивильном и благополучном со всех точек зрения районе. Поэтому проблем с такси здесь никогда не возникало.

До условленного места встречи было около пятнадцати минут на автомобиле, поэтому без особой спешки и суеты я проследовал на стоянку такси, подождал три-четыре минуты в небольшой очереди, после чего сел в подъехавшую машину и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, расслабился.

Начало вечера складывалось вполне удачно, и если не думать о завтрашнем ограблении банка, о теле до предела накачанном всякой психоделической дрянью, о сроке в одни сутки, отпущенном нам с Чарли на то, чтобы наскрести денег на операцию по извлечению испорченных имплантатов, и о жирном Дядюшке Томе с которым я только что заключил «сделку века», то выходило, что на данный момент дела идут не так уж плохо. Мы уверенно движемся в направлении решения наших проблем, и, если не произойдёт ничего экстраординарного, удача в очередной раз будет сопутствовать смелым, а в прикупе окажется пара козырных тузов. Тяжёлый восьмитонный полицейский броневик (модель «сурта HS»), словно хищник, выскочивший из засады, выехал наперерез нашей машине из правого переулка, раздавив всмятку капот такси.

Я не думаю, что полицейские намеревались добиться именно такого результата – так филигранно рассчитать столкновение было практически невозможно. Скорее, они хотели для начала раздавить машину, словно пустую консервную банку, и только затем разобраться, чьи останки находятся внутри.

После того как переднюю часть такси укатало в асфальт огромными колёсами броневика, задняя часть машины резко пошла вверх.

Ремень безопасности спас меня, смягчив удар, но стойку, к которой было прикреплено его основание сплющило в гармошку, после чего ремень лопнул, словно перетянутая струна и моё ничем не удерживаемое тело подалось вперёд.

Голова больно ударилась о крышу, но на такие мелочи я не стал обращать внимания, потому что в данный момент хватало проблем посерьёзнее. И быть может впервые за вечер я не пожалел, что воспользовался услугами «Белого Джонга».

В «сурте HS» кроме водителя помещается ещё восемь полицейских в полной боевой амуниции. А это достаточно серьёзное боевое соединение чтобы нейтрализовать даже пару нормальных НОЙМов, не говоря уже об одном неполноценном.

Если бы не психостимулятор, у меня вообще не было бы ни единого шанса. Впрочем, и с ним тоже. Один пистолет с парой обойм, тело, потерявшее большую часть имплантатов и явно невыгодная позиция сводили на нет даже незначительное преимущество в скорости, полученное благодаря дозе этой турбореактивной дряни.

Однако каким бы дерьмовым раскладом ни награждает его величество Случай, всё равно приходится играть по его правилам. Так как, во-первых, последние три года НОЙМов вообще не брали в плен, а во-вторых, это неожиданное нападение из засады уже изначально было рассчитано на то чтобы уничтожить всех кто находился внутри машины.

В ушах всё ещё стоял скрежет сминаемого металла, отчаянный визг тормозов и звон разлетающихся осколков стекла, а тело уже действовало в автономном от сознания режиме.

В каждом борту бронетранспортёра было по паре бойниц, из которых очень удобно вести огонь на поражение. Если бы полицейские сразу же изрешетили такси несколькими длинными автоматными очередями, я бы даже не успел ничего предпринять. Но одно дело – авария с парой трупов, и совсем другое – бойня на оживлённой улице. Нет, им явно не нужны были лишние проблемы, вой в прессе и негодующие крики возмущённых обывателей, поэтому два автоматчика взяли под контроль боковые двери такси (единственное место, откуда я мог появиться) а остальные начали выскакивать из бронемашины.

Пересечение в одной точке пространства судьбы, времени, случайных обстоятельств и фатального рока привело к тому, что у меня появился мизерный шанс. Я даже ещё не подозревал о нём, однако звериный инстинкт самосохранения заложенный в каждом из нас на уровне генной памяти дал отмашку – и выстрел стартового пистолета ознаменовал начало ещё одной Игры.

Игры, в которой нет ни права на ошибку, ни тем более бонусов в виде дополнительных попыток.

Одна жизнь.

Одно сердце.

Одна голова.

И всего одна пуля, которой ничего не стоит превратить нормального взрослого человека в бесформенный кусок материального ничто.

Крышу такси смяло так сильно, что лёгкий металл лопнул. Консервную банку достаточно тяжело открыть, если она не повреждена, но сделайте в ней небольшую пробоину – и задача существенно упростится.

Обычному человеку такое наверняка пришлось бы не по плечу, но НОЙМ тридцать третьего уровня, заряженный психостимулятором и сумевший сохранить кое-что из своих прежних навыков, справился с нелёгкой задачей.

Я присел, закрыв голову руками, так что выставленные вперёд локти образовали некое подобие конуса направленного остриём вверх. Кевларовые наколенники и налокотники, вшитые в одежду – обязательный атрибут каждого уважающего себя НОЙМа. Поэтому я не боялся повредить руки.

А впрочем, когда речь идёт о жизни и смерти остальные страхи сами собой уходят на второй план.

Словно тугая пружина, ноги резко распрямились – и тело пошло вверх. Удар кевларового тарана был настолько мощным, что лёгкий металл разошёлся в стороны выпустив наружу не человека и даже не НОЙМа, а скорее дикого зверя, со всей неукротимой яростью природной натуры цепляющегося за жизнь.

Двое автоматчиков ожидали появления жертвы совершенно с другой стороны, поэтому оказались неготовыми к тому, что на крыше машины расцветёт огромный цветок с рваными лепестками, из центра которого появится демон во плоти.

Полиция была оснащена пуленепробиваемыми шлемами способными выдержать прямое попадание даже из автомата, но мой пистолет нельзя назвать обычным оружием. Дальность прицельного выстрела из него составляет не более сорока метров, зато за счёт особенностей конструкции и сердечника в пуле у этого пистолета повышенная пробивная способность. Мы все – продукты окраин городской системы, узких улиц, тесноты, крохотных квартирок напоминающих кельи. В этих условиях такой параметр как дальность стрельбы не играет особой роли. Главное – пробить защиту противника.

Я сделал по два выстрела в каждую из бойниц, прежде чем первый десантировавшийся из броневика полицейский открыл ответный огонь.

Один из прильнувших к смотровой щели автоматчиков был стопроцентно мёртв – первая пуля, ударив в защитный щиток, не пробила его, зато вторая прошила насквозь.

Судьба второго была неизвестна, но так как он не открыл огонь, значит, был ранен или убит.

Если бы у меня оставалось время для раздумий, возможно, я даже успел бы порадоваться такому успешному началу боевых действий. Однако автоматная очередь, разорвавшая в мелкие клочья привычный ритм жизни оживлённой улицы, не позволила этого сделать.

Полицейский не успел, как следует прицелиться, но в данной ситуации это было и ни к чему, так как стрелял он практически в упор. Пять-семь метров – это не то расстояние, с которого можно промахнуться из автомата. Антигравитационный имплантат, вживлённый в мой позвоночник, мог отклонить от семи до десяти пуль одновременно. Однако это только при стрельбе по корпусу. Голова оставалась незащищённой. Начиная с сорокового уровня подобный элемент вживляется и в череп – киборги на то и киборги, чтобы таскать в голове кучу железа.

Уже во время стрельбы нападавший оступился, поэтому часть пуль ушла в молоко. А те первые несколько, что были направлены мне в грудь, в самый последний момент были отклонены с первоначального курса, улетев в сторону.

Практически одновременно с атакой автоматчика мой палец нажал на курок, в результате чего уже пятая по счёту пуля из моего бронебойного пистолета обрела долгожданную свободу.

Шея – самое незащищённое место у человека в любых доспехах. Полицейская амуниция исключением не является.

Нелепо взмахнув руками, неудачливый стрелок опрокинулся назад, сбив одного или двух полицейских, успевших спрыгнуть на землю. Эта заминка дала мне секунду форы, чтобы одним мощным рывком выбросить тело из раздавленного такси и спрыгнуть на мостовую. Последнее, что я успел, – перекатиться под днище машины, а затем начался ад едва ли не в буквальном смысле этого слова.

Пять автоматных стволов выплюнули в пространство рой раскалённого свинца, и весь этот безжалостный выводок визжащих от ненависти пчёл принялся дырявить и без того искорёженный до неузнаваемости остов такси.

Одни пули с противным чавкающим звуком входили в машину, другие рикошетили от металлической поверхности, разлетаясь в разные стороны.

Действие этой кровавой драмы происходило не на широком городском проспекте, а на одной из обычных улиц, поэтому паника, вспыхнувшая вслед за началом боевых действий, не привела к многочисленным жертвам.

Пятёрка нападающих действовала грамотно. Трое вели непрерывный огонь с одной стороны, а двое оставшихся заходили с другой. Я забился под днище машины, словно затравленная собаками лисица, не в силах сдвинуться с места. Если попробовать высунуться наружу, рванув вдоль по улице, то очередь ударит по ногам и срежет меня, слово остро заточенная коса. Это было настолько очевидно, что даже не стоило пытаться.

– …!!! – в сердцах выругался я, чувствуя, как полицейские подходят всё ближе и ближе.

Ещё совсем немного – и я стану, досягаем для прямого попадания.

Если бы не эта проклятая сука-киборг, которая напала на нас вчера вечером…

– И не Дядюшка Том, «сливший» нас полиции… – Вновь появившийся Глюк-Чарли со своим полуотвалившимся черепом в данной ситуации выглядел как нельзя более кстати.

– Думаешь, это он продал нас? – Если честно, я даже обрадовался компании этой не слишком-то приятной галлюцинации.

– Посуди сам. Больше-то некому.

– Да, больше действительно некому, – чисто автоматически повторил я, мучительно размышляя – выскочить прямо сейчас под кинжальный огонь автоматчиков, чтобы попытаться убить ещё одного-двух или чуть подождать.

– Больше не… – Слова застряли в горле, как будто в него вбили огромный кол.

Мои расширившиеся от удивления глаза увидели двух неотвратимо приближающихся демонов несущихся на меня со страшной скоростью.

«Зачем он послал своих тварей, если мог просто взорвать «жучка»?! – промелькнула на периферии сознания идиотская мысль.

И только после того как доберманы Дядюшки Тома пролетели мимо, я понял, что сегодня они охотятся за совершенно другой добычей.

Автоматные очереди стихли через пару секунд. Просто оборвались – и всё. Как будто их и не было вовсе. Если бы я не был наслышан о возможностях пары собак-киборгов, то мог бы подумать, что у всех нападающих практически одновременно кончились патроны.

Но уровень «пятьдесят плюс» – это что-то невероятное.

Приложив поистине титанические усилия, я, наконец, сумел выползти из-под груды искорёженного металла. В этом месиве только с очень большим трудом можно было опознать такси, на котором я безмятежно ехал на встречу с В. Вилли не более пяти минут назад. Сейчас изрешечённый пулями остов больше подходил под определение «дуршлаг». Однако как эту конструкцию ни называй, она своё дело сделала, защитила меня от пуль. Всё остальное не имело значения.

Я примерно догадывался, во что превратилась пятёрка автоматчиков после нападения двух высокоуровневых киборгов, но перспектива увидеть воочию то, что осталось от полицейских меня, мягко говоря, не радовала. Впрочем, получить шальную пулю от случайно выжившего врага хотелось ещё меньше. Короче говоря, для начала я осторожно выглянул из укрытия.

Безумная жизнь, в которой приходится отпиливать конечности поверженным врагам, чтобы вытащить из них ценные имплантаты, делает нас привычными ко многому, но то, что предстало моему взору, не вписывалось вообще ни в какие рамки.

«Гольстерры» – почему-то пришло на ум жутковатое даже на слух слово. Здесь побывали гольстерры.

Я не помнил, откуда пришло это имя, но точно знал, что в каких-то древних легендах так называлось зло, спускавшееся с небес, чтобы покарать смертных.

На фоне этого кошмара даже Глюк-Чарли с треснувшей как переспелый арбуз головой выглядел если и не вполне по-джентльменски, то более или менее пристойно.

– Ты случаем не забыл о встрече с В. Вилли? – вывела меня из оцепенения вездесущая галлюцинация. – Жизнь продолжается, друг мой, а вместе с ней продолжается и гонка на выживание. Я, конечно, понимаю, что у тебя стресс и всё такое, но если сегодня ненормальный изобретатель не продаст нам какую-нибудь особо ценную вещь из своего сумасшедшего арсенала, то на завтрашнее ограбление можно просто не ходить.

В моей голове роилось слишком много хаотичных мыслей, которые никак не удавалось упорядочить, что, однако, не помешало мне вытащить из остатков такси сумку с амуницией и постараться как можно быстрее убраться из гиблого места. Разбираться, кто навёл на меня полицию, не было времени. Также оставался открытым вопрос, с какой стати бесчувственный кровосос так воспылал любовью к моей скромной персоне, что отправил мне на помощь пару своих чудовищных псов. Ответы на эти два ключевых вопроса могли прояснить ситуацию в целом, но в задачке было слишком много неизвестных, чтобы решить её с ходу. Поэтому я не стал ломать над ней голову решив для начала как можно скорее покинуть опасный район и не опоздать на встречу с В. Вилли. А всё остальное могло подождать до лучших времён. Конечно при условии, что они вообще когда-нибудь наступят.

Я пробежал не больше полусотни метров, когда на глаза мне попался брошенный велосипед. Рядом стояло несколько пустых машин, однако в данном случае скорости я предпочёл манёвренность. И не ошибся. Чуть дальше по ходу движения образовалась гигантская пробка, которую можно было преодолеть только пешком или на двухколесном транспорте.

«В городе наверняка поднимется жуткий переполох, когда полиция обнаружит останки штурмовой группы, – напряжённо размышлял я, безостановочно крутя педали. – Эти гольстерры, вернее киборги Дядюшки Тома, приведут в ужас даже привыкшего ко всему обывателя. Если уж я чуть было не растерял содержимое собственного желудка при виде этой чудовищной расправы, то что говорить о простых людях».

Да уж. Всё это выглядит очень и очень странно, чтобы не сказать больше. Даже если оставить в стороне неожиданное появление полиции, то и тогда непонятно с какой стати торговец имплантатами чуть ли не в открытую засветился, послав своих четвероногих любимцев на помощь НОЙМу, которого видел первый раз в жизни.

Безусловно, этот город, словно огромная выгребная яма, залит дерьмом до самых краёв, и зачастую оно прёт через край, а коррупция власти и продажность стражей порядка давно никого не удивляет. Но всё же существует определённая граница, которую не стоит переходить.

А тут – пять разорванных в клочья тел. Плюс двое или трое убитых лично мной. Это если не пограничная черта, за которой уже ничего нет. Это что-то очень и очень к ней близкое. Поэтому я не удивлюсь, если власти приложат максимум усилий, чтобы найти и покарать виновных. Пускай они совершат возмездие отнюдь не из чистых и светлых побуждений, а, исключительно руководствуясь собственными интересами – стремясь поднять свой рейтинг. Обывателю же на детали глубоко наплевать. Он возжаждет крови, и чья-то кровь должна будет пролиться. Потому что таковы правила этой игры – око за око, смерть за смерть.

– А тебе не кажется, – неожиданно материализовавшийся Глюк-Чарли парил рядом с моим плечом, – что при данном раскладе самым логичным шагом старины Тома будет обрубить концы, ликвидировав единственного свидетеля?

– Ты намекаешь на «жучка»?

– Да.

– Если бы он хотел это сделать, ему нужно было лишь подождать пару минут, чтобы автоматчики нашпиговали меня раскалённым свинцом. Так что при всём желании…

Тут мой монолог неожиданно прервали. Панк с клюшкой для гольфа – это не просто экзотическое зрелище, это ещё и откровенный кич. Впрочем, только до тех пор, пока он не пытается ударить ею кого-нибудь по лицу.

Короткий хлёсткий удар наотмашь мог бы не только послать мячик в заоблачные дали, но и запросто снести голову.

Мою голову.

– Так что при всём желании… – Я не закончил фразу, потому что краем глаза заметил стальной прут, метнувшийся к лицу.

Рука сжала тормоз, и переднее колесо встало колом. Вся тяжесть моего тела сместилась вперёд, и тонкий обод согнулся, не выдержав чрезмерной нагрузки.

Велосипед перекувырнулся через переднее колесо, а вместе с ним вверх тормашками полетел и я. Нападавшему не хватило какой-то доли секунды. Так что вместо того, чтобы сделать мой череп чем-то похожим на развалившуюся голову Чарли, клюшка для гольфа лишь слегка прошлась по рёбрам.

Удар наверняка был достаточно болезненным, но по моим кровеносным сосудам было разлито столько морфина, что я вообще ничего не почувствовал.

Жизнь НОЙМа, по большому счёту, ничем не отличается от жизни дикого хищника. Можно выжить, только если находишься в постоянной боевой готовности. Рефлексы и скорость реакции порой оказываются намного полезнее, чем ум, сила и все остальные параметры, вместе взятые.

Я ещё ничего толком не понял, а тело уже действовало само по себе – в автономном режиме. Сгруппировалось при падении, резко повернулось вокруг оси, чтобы уйти от возможного удара, и, оттолкнувшись от земли руками, вскочило, чтобы…

Чтобы получить сокрушительный удар ногой в грудь и вновь очутиться на земле.

Этот сумасшедший панк с клюшкой для гольфа мог вырядиться хоть рождественской ёлкой и покрасить волосы в радугу жгуче-кислотных расцветок, всё равно это не смогло бы меня обмануть. НОЙМ всегда узнает своего собрата.

Если бы у меня было хоть несколько секунд на размышление, возможно, я смог бы придумать какое-нибудь логичное объяснение всему этому слегка затянувшемуся безумию. Не исключено, что я даже попытался бы договориться по-хорошему с этим чёртовым панком. Всё-таки мы играли в одной лиге «Плохие парни против всех», что давало некую надежду на компромисс, но…

Времени у меня не было. Когда на благополучной улице спонтанно начинается драка, естественная реакция людей – отойти подальше и вызвать полицию. А если в двух кварталах отсюда на земле валяются семь или восемь трупов стражей порядка, причём к преждевременной кончине, по крайней мере двоих, ты приложил руку, то лишние неприятности не только не нужны, но и чреваты последствиями.

Противнику на вид было не больше двадцати. Не исключено даже, что он и был самым настоящим панком. Плюс ко всему имел уровень сравнимый с моим, что для такого молокососа являлось очень впечатляющим результатом. Но молодость вкупе с чрезмерной самоуверенностью (если хотел убить нужно было действовать наверняка, а не выделываться с клюшкой) сводили на нет и элемент внезапности, и моё невыгодное положение.

Пистолет должен быть не просто частью амуниции одинокого хищника, обречённого на бессмысленные блуждания в дебрях каменных джунглей огромного города. Нет, он должен являться продолжением его руки, неотъемлемой частью, готовой в любой момент действовать.

Моё тело ещё летело назад, а разум, ошеломлённый неожиданным ударом, пребывал в шоковом состоянии, и всё же лапа хищника уже выпустила когти. И когда я упал на спину, палец уже лежал на спусковом крючке.

Выстрел в голову в большинстве случаев решает все проблемы, потому что с подобным аргументом может поспорить только киборг с вживлённым в череп антигравитационным имплантатом. А этот панк был примерно такого же уровня, как и я, из чего следовало, что его смерть находится на кончике моего пальца. Один короткий импульс, переданный мозгом нервной системе и – БАХ!… Сухой пистолетный выстрел положил конец нашему скоротечному противостоянию. Я подарил ему жизнь не потому, что был добр. Когда вам пытаются снести голову клюшкой для гольфа, причём делают это преднамеренно, все добрые чувства поневоле умирают. Нет, в данном случае мной руководил голый расчёт и ничего более. Если бы я ликвидировал нападавшего, всё внимание толпы переключилось бы на меня. А так…

В этой драме по-прежнему оставались задействованными двое актёров.

У нападавшего были кожаные ботинки со стальными набойками на каблуках и носках. Но никакая набойка не спасёт от пули выпущенной в упор.

Крошечный кусочек свинца, обладающий огромной разрушительной силой, буквально снёс полступни моего оппонента. Он замахнулся клюшкой для гольфа, чтобы нанести решающий удар и в этот самый момент получил то, что заслужил.

Пуля вошла в опорную ногу, поэтому панк, не удержав равновесия, рухнул лицом вниз. Выглядело это так, будто кто-то не очень удачно пошутил, резко дёрнув любителя гольфа сзади за ноги.

Он ещё не успел достичь земли, а я уже вскочил, развернулся и сделал первый шаг навстречу свободе. Или призраку свободы. Или…

А впрочем, как бы всё это ни называлось, смысл всегда и везде остаётся одним и тем же – пока хищника не поймали он жив.

Обездвижив противника, я практически обрёк его на верную смерть. Да он может сделать инъекцию морфина, вколоть себе все наркотики какие только есть в его аптечке, но даже тогда на одной ноге ему далеко не уйти. Вместе с врачами обязательно приедут полицейские, и для них не составит особого труда выяснить – является ли панк чистокровным человеком или же принадлежит к поставившим себя вне закона НОЙМам. Стражи порядка и без того не стали бы церемониться, а уж на фоне трагедии, произошедшей в двух кварталах отсюда, неудачливому киллеру можно было только посочувствовать.

– Встреча с В. Вилли через пятнадцать минут. – Глюк-Чарли по-прежнему находился рядом со мной. – А ты размышляешь о каких-то ненужных и глупых вещах.

Разговаривать во время бега и так тяжело, а если при этом ещё приходится маневрировать в плотном потоке людей, то тяжелее вдвойне. Поэтому я не стал отвлекаться на советы собственной галлюцинации, сосредоточившись на беге.

В этом районе города от широких проспектов отходит много улиц и переулков, в которых можно с лёгкостью затеряться. Буквально только что я находился в центре кровавой драмы, всего несколько стремительных поворотов – и я уже совершенно на другой улице, где ничего не подозревающим людям, спешащим по делам, нет никакого дела до человека, который слегка запыхался.

– Камеры… Ты, наверное, забыл про камеры видеонаблюдения. – Несмотря на свой поистине ужасающий вид, эта галлюцинация порой давала ценные советы. – У них уже есть в базе твоё лицо. Сейчас всё что нужно полиции, это немного терпения – и птичка сама прилетит в их сети.

– …! – вслух выругался я так, что пожилая пара, оказавшаяся неподалёку, испуганно шарахнулась в сторону.

Не обращая внимания на реакцию прохожих, я свернул с улицы в очередной переулок, попытавшись найти какое-нибудь более или менее укромное место. К моему счастью неподалёку оказался небольшой тупик, в конце которого я увидел всего пару дверей. Если кто-нибудь выйдет из дома или какой-нибудь любопытный абориген захочет посмотреть, что творится перед его окном, то его ждёт большой сюрприз, а мне…

А мне придётся избавиться от ненужного свидетеля.

Дикие джунгли не идут ни в какое сравнение с нашим городом, живущим по правилам грубой силы, которая порой превращает человека даже не в зверя, а в безумное чудовище, повинующееся лишь инстинктам. Причём самым что ни на есть примитивным и низменным.

С какой стати на меня сначала напала полиция, потом этот панк, и какого чёрта жирный паук послал мне на помощь своих адских тварей, поставив под угрозу собственную безопасность? Ставшие уже чуть ли не навязчивыми вопросы не давали покоя, будучи интересными и даже животрепещущими, но без посторонней помощи получить на них внятный ответ было нереально.

«Ладно, не буду забивать себе голову проблемами, которые могут подождать,» – подумал я, открывая сумку, в ней, возможно, находился ключ к моему спасению.

В «волшебном сундучке» Дядюшки Тома оказалось много удивительных сказочных вещей. По сути, это была целая лавка чудес, сжатых при помощи вакуумного насоса до размеров небольшой сумки.

«Если нужная мне вещь лежит не в отдельном кармане, а в общей куче, то она меня не спасёт,» – отстраненно-спокойно подумал я, понимая, что десяти минут, необходимых для разгерметизации всего пакета, у меня нет. если бы даже у меня было время, то и тогда я не мог себе позволить потерять всё снаряжение для предстоящего завтра налёта на банк, оставив в переулке огромную кучу вещей, которую даже при всём желании не мог бы унести с собой. У нас и без того призрачные шансы на успех, а если лишиться ещё и амуниции, то самым простым и безболезненным выходом из положения был бы добровольный уход из жизни при помощи мгновенно действующего яда.

– «Маска ангела», запрещённый правительством препарат по изменению физических черт лица, создан на основе стинтобела-541, материала способного при полимеризации принимать заданную форму под влиянием внешнего воздействия – обычно температуры или давления. – Глюк-Чарли в точности скопировал приятный женский голос справочного робота.

– И что? – недовольно огрызнулся я, продолжая лихорадочно рыться в многочисленных отделениях сумки.

– То, что «Маску ангела» нельзя упаковывать в вакуумный мешок, потому что она не переносит слишком больших давлений.

– Да? – радостно вскрикнул я, потому что одновременно с последними словами Чарли, наконец, нашёл то, что искал, – упаковку из четырёх крошечных контейнеров, каждый из которых таил в себе новое лицо – маску, способную помочь мне не только остаться инкогнито при завтрашнем ограблении банка, но и обмануть вездесущие камеры слежения.

Дрожащими от возбуждения пальцами я сорвал колпачок с одного из контейнеров, после чего сильно прижал препарат к щеке.

«Маске» нужно чуть больше минуты, чтобы полностью изменить черты лица. Обычно это довольно болезненный процесс, но в данный момент я находился в такой фазе, что с меня можно было заживо сдирать кожу, а я всё равно бы ничего не почувствовал.

Я успел только-только застегнуть сумку и встать на ноги, как одна из дверей неожиданно распахнулась, и на улицу стремительно вышла девушка. Она явно куда-то спешила, занятая своими мыслями, и если бы этот двор не был таким крошечным то вполне вероятно, даже не обратила бы внимания на прижавшегося к стене мужчину. Но тупик был слишком мал нужно было родиться слепым, чтобы не заметить здесь даже кошку не говоря уже о человеке.

Изменение внешности – достаточно неприятная процедура, если смотреть на неё со стороны. Я однажды видел это собственными глазами, и у меня нет желания когда-нибудь в будущем повторить это ещё раз. Стинтобел-541 действует не на всё лицо сразу; а начинает с одной половины, постепенно переходя ко второй. Во время процесса человек, подвергшийся действию препарата, выглядит как зомби, с которого стремительно опадают куски мёртвой плоти, чтобы тут же смениться новыми. Именно так я и выглядел в тот момент, когда взгляды двух случайно встретившихся людей пересеклись.

Во время опасности или при угрозе жизни хищник выпускает когти. Он делает это неосознанно, чисто автоматически. Решение ещё не успело созреть в моей голове, а вытянутая вперёд рука уже сжимала рукоять пистолета, ствол которого был направлен в голову девушке. А ведь вся её вина состояла в том, что она оказалась в ненужное время в ненужном месте.

Чудовище со страшным меняющимся на глазах лицом может испугать кого угодно. А когда у него в руках направленный на вас пистолет, это уже не просто страх, это настоящий ужас.

Если бы она закричала, я бы выстрелил немедленно. Может быть, подсознательно я ждал этого крика, чтобы если не оправдать себя, то хотя бы получить сигнал, который заставил бы мой палец надавить на спусковой крючок.

Но она не закричала. Более того – она повела себя настолько неожиданно, что я слегка растерялся. Незнакомка опустила голову, прижав подбородок к груди, одновременно она очень гармонично и красиво опустилась на землю.

Многим людям бывает трудно просто красиво наклониться, не говоря уже о чём-то другом, а эта странная девушка не просто пластично села, скорее уж она плавно перетекла из одного положения в другое. После чего застыла со скрещёнными ногами и чуть разведёнными в сторону руками.

Если бы она была НОЙМом это нестандартное поведение, хотя и с трудом, но всё-таки можно было бы объяснить, однако я точно знал что она – чистокровный человек. Живая женщина, не испоганившая свою душу и тело кучей высокотехничных имплантатов, которые превратили бы её в гротескную пародию на человека.

Ситуация была настолько нелепой, что я даже на какое-то мгновение заподозрил, что меня посетил очередной глюк. Впрочем, я тут же отбросил эту абсурдную мысль. Термоядерный психостимулятор «Белый Джонг» проецирует в сознание кошмарные галлюцинации, но уж никак не миловидных девушек. И если бы даже у меня были какие то сомнения по этому поводу, то постоянно находящийся рядом напарник с полуразвалившейся головой был аргументом, с которым не поспоришь.

Безвозвратно растворяющиеся в пустоте бесконечности секунды умирали одна за другой, стремительно сгорая в топке Времени, а прямо у меня перед глазами находился затылок жертвы покорно смирившейся со своей участью.

«Красавица и чудовище,» – отстраненно подумал я. Всё что ей нужно – встать и поцеловать заколдованного принца, чтобы он сбросил с себя древнее проклятие избавился от непомерного груза прошлой жизни и обрёл если не свободу, то хотя бы покой.

– Ты придумываешь себе жизнь, которой ни когда не было и не будет. – Рядом стоял Чарли, и с головой у него уже всё было в порядке, но лицо… Оно напоминало лицо получеловека полуоборотня, потому что в нём присутствовали черты и того и другого. И от этого оно казалось ещё более жутким, чем раньше. – Она не красавица, а просто милая девушка, каких полным полно в этом городе. Да и ты не чудовище, а всего лишь обычный обширявшийся всяким дерьмом НОЙМ, который спасается от полиции, пользуясь препаратом с глупым названием «Маска ангела». И если прямо сейчас ты не выстрелишь и оставишь в живых потенциально опасного свидетеля, то в дальнейшем эта минутная слабость наверняка будет стоить тебе жизни. Потому что как только ты уйдёшь, она сразу же сообщит в полицию о человеке, сменившем внешность, и тогда всё закончится почти так же печально, как в одной грустной истории про усталого мальчика и его плюшевого медвежонка.

Он, безусловно, был прав. Причём прав во всём. Но для того, чтобы убить склонившего голову человека, нужно быть не просто зверем, нужно быть зверем, потерявшим даже ту крохотную искорку сострадания, которая ещё теплилась в глубине его чёрной и мрачной души.

Если бы она закричала, я бы выстрелил. Может быть, инстинктивно, может быть неосознанно или ещё как-нибудь, но я сделал бы это. Однако тихая покорность, в чём-то схожая с умиротворённостью или благостностью…

Нет, пускай этот обдолбанный мир катится к чёрту вместе со всем своим дешёвым синтетическим дерьмом «общественной морали» и страшными законами волчьей стаи, но я не буду стрелять, потому что…

– А-а-а! – Оскаленная пасть отвратительного оборотня, стремительно увеличиваясь в размерах, заслонила собой чуть ли не весь мир, и в который раз за этот день мои рефлексы оказались быстрее мысли, а тело сделало то, что категорически отказывался совершить разум.

Палец нажал на курок, боёк ударил по капсюлю, взорвавшийся порох придал необходимое ускорение пуле и…

И всё кончилось.

Если разобраться беспристрастно, то выходило, что это была самозащита. Чистой воды самозащита. я выпустил пулю не в молчаливую девушку с покорно склонённой головой, а в огромного оборотня, пытавшегося порвать моё горло. Но если чудовище было эфемерным, то пистолет в моей руке, как и жертва, которой был предназначен выстрел, – самими что ни на есть настоящими. А на этом фоне все беспристрастные рассуждения ровным счётом ничего не стоят.

Психостимуляторы уничтожают тело, кидая все физические и ментальные ресурсы в топку разума. Этот процесс можно сравнить с допотопным паровозом, котёл которого работает благодаря углю. Киньте туда несколько брикетов современного высокотехнологичного топлива – и старая развалина разгонится, чуть ли не до скорости гоночного автомобиля. А затем – уп-с – и всё будет кончено. Котёл не выдержит запредельной перегрузки и просто взорвётся…

«Белый Джонг» морфин и остатки убойного коктейля, оставшегося в крови ещё со вчерашнего дня, превратили моё сознание в тот самый паровой котёл, разогнав его до невероятной скорости и остроты восприятия.

Пуля ещё не покинула ствол пистолета, а я уже осознал весь ужас совершённого. Усталые веки закрылись, чтобы не дать глазам увидеть то, что произойдёт через мгновение, а тело, действующее в полуавтоматическом режиме, развернулось и понесло меня прочь от места глупой и страшной трагедии. Кошмара, в котором ни в чём не повинная девушка пала от руки неуравновешенного наркомана-НОЙМа. Кошмара, ставшего совершенно обыденным явлением в этом огромном безумном городе.

Обмякшее тело плавно опустилось на землю, словно осенний листок, сорванный порывом ненастного ветра, и грациозная фигура девушки неподвижно застыла на холодно сером бесчувственном асфальте.

В самый последний момент рука убийцы чуть дрогнула и пуля, вместо того чтобы прошить голову всего лишь слегка оцарапала висок, опалив душу жарким дыханием смерти и забрав на память крохотный кусочек кожи.

Она пришла в сознание спустя пять с небольшим минут – и не стала звонить в полицию. Город наводнён наркоманами маньяками и убийцами всех сортов, так что вряд ли стражей порядка заинтересует ещё один сумасшедший, способный убивать ни в чём не повинных прохожих.

Может быть, в конечном итоге она бы и сообщила об этом случае, но ей-то было прекрасно известно, что такое «Маска ангела», а также то, что полицию намного больше заинтересует противозаконная смена внешности, чем попытка убийства…

И они будут долго и нудно задавать массу вопросов, может быть даже используют детектор лжи или сыворотку правды, подмешав её – вопреки всем нормам и законам – скажем, в кофе.

Нет, она не стала звонить в полицию, потому что это было бессмысленно. Вместо этого она просто вернулась домой, обработала царапину. Разделась и, положив под язык таблетку успокоительного, приняла ванну.

В городе, стране и мире, где всё настолько прогнило, нет смысла строить какие-то планы, на что-то надеяться и во что-либо верить. Ворох самых разнообразных мыслей проносится в твоей голове, когда ты выходишь на улицу чтобы пойти по делам, на свидание или просто прогуляться. И в этот самый момент короткий бессмысленный выстрел в одно мгновение опрокидывает сознание и жизнь в пропасть вечного мрака.

«У этого мира нет будущего, – равнодушно устало подумала она, прежде чем уснуть. – Вообще никакого.»

С этой же мыслью она проснулась следующим утром, пошла на работу и лишний раз убедилась в том, что была стопроцентно права – у этого мира действительно не было будущего.