Дорога Отчаяния

58

Таасмин Манделла, цифровая охотница, гнала свою добычу вглубь стальградского лабиринта. Она чувствовала себя невероятно живой — подобное она ощущала лишь раз в жизни, когда Благословенная Катерина посетила ее на скале в пустыне. Однако на сей раз природа этого чувства была совершенно иной. Чудо–пушка в ее руке излучала страсть и голод, а трансформированные одеяния чувственно облекали тело. Она наслаждалась собой. Микал Марголис уже дважды стрелял в нее из МФБС, вызвав у нее восхитительное ощущение опасности.

Анаэль Сикорски завис над сепаратором номер два и должил:

— Цель удерживает позицию на 17 уровне.

Она отдала священный приказ Анаэлю Люфтваффе и была вознаграждена ревом мгновенно отозвавшихся турбин и отчаянным грохотом его 35–миллиметровых пушек.

— Ко мне, детали, ко мне, обломки, ко мне, сталь, ко мне, железо, — пропела он и из слетевшихся на ее зов обломков механизмов соорудила маленькие грависани. Ветер заструился по ее волосам, когда она помчалась над заводом, легко уклоняясь от труб, балок и воздуховодов. Вот для чего она была создана — мчаться с ветром в волосах и оружием в руках над улицей Генри Форда, уворачиваясь от ракет Микала Марголиса. Она расхохоталась и выгнала его из укрытия лучом своего портативного тахионного бластера.

— Возьми его, Люфтваффе. — Реактивный ангел пронесся над ее головой и изрешетил сепаратор из пушек. Взрывы сорвали кровлю и осыпали Таасмин Манделлу осколками, но она не обратила на них внимания; она только расхохоталась, стоя на воздушной доске и поглощая металлический дождь, чтобы присовокупить его к своему таинственному оружию. Анаэль Люфтваффе выполнил бочку, заходя на повторную атаку. В верхней точке разворота его настигли три выпущенные из МФБС тепловые ракеты. Анаэль Люфтваффе пролился на Стальград дождем дымящихся обломков.

Вон там. Тахионный бластер Таасмин Манделлы ударил по переходу между двумя воздуховодами через какое‑то мгновение после того, как по нему протанцевала черно–золотая фигура. Серая Госпожа гикнула и кинулась в погоню. Ее выстрелы опаляли Микалу Марголису пятки. Она могла испарить его в любой момент, но желала выгнать на открытое пространство, в пустыню, где все превратилось бы в схватку пожилого человека с пожилой святой.

Анаэль Сикорски спустился пониже, подгоняя добычу. Это был очень узкий проход… Таасмин Манделла сосредоточилась на управлении санями, маневрируя между трубопроводами и клапанами.

— Сикорски, назад. — Веер лазерных лучей разорвал воздух. Анаэль Сикорски, пытаясь уклониться от багровых нитей, зацепился за цистерну отстойника, ударился о стену, затем о другую и рухнул, распустившись огненным цветком.

Так или иначе, все шло к схватке святой и человека. Она ощутила радостное предвкушение. Голос священного здравого смысла пытался приструнить ее, но очень издалека. Смерть брата была гораздо ближе и гораздо ощутимее. Он все еще чувствовала вкус тьмы. Микал Марголис вырвался из путаницы трубопроводов и помчался через лихтерное поле. Таасмин Манделла добавила ему прыти, выпустив рой роботов–пчел из одного из многочисленных стволов своей божественной пушки. Она направила сани высоко в небо, чтобы низринуться на добычу в театральном пике и отрезать ей путь.

Микал Марголис произвел ракетный залп из МФБС. Импульсы силы пробежали по печатным схемам ее костюма и обратили ракеты в птиц. Таасмин Манделла завизжала от восторга. Никогда еще ее мощь не была столь велика. Ее нимб светился коллаптически–черным, мерцая проглоченными белыми карликами здравого смысла. Она окружила Микала Марголиса кольцом огня из огнемета и остановила сани прямо перед ним. Она погасила огонь и подняла ствол вверх. Микал Марголис ответил тем же. За его спиной дым горящего Сикорски поднимался в небо, мешаясь с отчаянными воплями, несущимися из Стальграда.

— Покажи лицо, — сказала Серая Госпожа. — Хочу посмотреть, как ты изменился.

Микал Марголис стянул шлем. Таасмин Манделла была разочарована тем, что он остался почти прежним. Постаревшим, загоревшим, седым, но в целом все тем же. Жертвой обстоятельств.

— Избавь меня от этой театральщины, — сказал Микал Марголис и уронил МФБС. — Полагаю, оно все равно меня не спасет. И не надо ничего говорить про брата и отца. Это бессмысленно. Я не испытываю никакого раскаяния, потому что не испытываю его никогда. Я просто делал свою работу. А теперь покончим с этим.

Пыль закручивалась маленькими смерчиками вокруг его ног. Таасмин Манделла медленно собрала всю свою мощь в один божественный разряд, который обратит Микала Марголиса в высокоуглеродистую сталь. Она подняла левую руку, чтобы нанести удар и неожиданно замерла, пойманная лучом отвердевшего света.

Через летное поле к ним приближалась некая фигура. Таасмин не видела, откуда она появилась, но это была маленькая, худенькая, коротко подстриженная женщина в светящемся видеокостюме.

— Нет! — умоляюще воскликнула Таасмин Манделла, Серая Госпожа. — Нет! Не сейчас! Только не ты, только не сейчас!

— Ты должна помнить, что по условиям нашего договора ты можешь быть вызвана, чтобы дать отчет о своем служении, — сказала Катерина Тарсисская. Микал Марголис попытался схватить оружие и сбежать. Святая Катерина одним мановением лишила его подвижности.

— Тугофокусная временная петля, — с улыбкой объяснила она. — Как только мы закончим, она его выпустит.

— Ты совершенно не умеешь выбирать подходящий момент, — сказала Таасмин Манделла, застывшая в белом сиянии.

— Мне нравится твой наряд, — сказала Благословенная Госпожа. — Очень нравится. Очень идет тебе. Между прочим, мы, служители Панарха, не обязаны согласовывать свое расписание с вами, смертными. Пришло назначенное время; ты должна отправиться со мной и отчитаться о том, как ты воспользовалась своей силой.

Колонна света начала вращаться вокруг Таасмин Манделлы, и она почувствовала, что ее растягивает, как ярмарочную тянучку, превращая во что‑то не вполне человеческое. Она почувствовала, как земля выскальзывает у нее из‑под ног. Она была светом; светом… Она едва успела с отвращением сплюнуть, как катеринина сила обволокла ее, превратила в сгусток чистого, белого, сверкающего света, вечной информации безо всяких посторонних примесей — в точности как ей когда‑то мечталось на раскаленных скалах — и выплеснула в небеса.

Маленькая худая женщина, являвшаяся биологическим конструктом инкарнации Благословенной Госпожи Тарсиса, сложила руки в особом жесте для манипуляций со временем и пространством и исчезла.