Домашний учитель для чудовища

Глава 11

16 Не по программе

Шир, Второй Экваториальный округ, Пониленд

Сандра Леман

тот же день

Сандра распахнула дверцу, еще не успев приземлиться, и вылетела наружу. Взволнованный Стивен выскочил вместе с нею. Следом вылезли Викки и Рэнди. Что им вообще-то было запрещено обоим, но об этом Сандра подумала лишь мельком, потому что – вот она, Дейзи, живая, живая!

И вроде бы целая… ну, почти. Брюки в ржавчине, свитер разорван, руки ей перебинтовывает врач, вся толпа хором на нее орет – а она улыбается во всю свою круглую родную физиономию! Первым увидела Стивена, а не сестру. Замахала ему забинтованной рукой:

– Я долезла до самого верха!

Сандра растолкала всех на своем пути:

– Ах ты мелкая паршивка! Мама там с ума сходит...

– Вы ее родственница, мисс? – обернулся к Сандре полицейский, совсем молоденький и старательно компенсирующий недостаток возраста и солидности суровым выражением лица

– К сожалению, сестра.

Сандра постаралась улыбнуться ему как можно более мило и приветливо, но полицейский на улыбку не ответил. Лишь еще больше нахмурился и смерил Сандру подозрительным взглядом. Словно родственные отношения с нарушительницей общественного порядка превращают и Сандру в такую же преступницу.

– Мне пришлось снимать эту юную особу с самой верхушки трубы. Приготовьтесь к выплате штрафа.

– Мы заплатим, конечно, заплатим!

Улыбка Дейзи слегка подвыцвела, во взгляде мелькнуло виноватое выражение: гордость гордостью, но штраф… штраф – штука порою ничуть не менее серьезная. Полицейский посопел, супя светлые бровки. Но, кажется, миролюбивое поведение Сандры его слегка смягчило.

– И знаете, мисс, – сказал он почти примирительно, – будь это моя сестра, я бы ее выпорол.

Сандра хищно оскалилась, рассматривая Дейзи много чего обещающим взглядом:

– Интересная идея, офицер. Я ее серьезно обдумаю.

За всеми этими переглядываниями и переговорами Сандра не заметила, что Викки подошла к ним почти вплотную и теперь ревнивым взором рассматривает собравшуюся толпу.

Столько суеты – и вокруг кого? Вокруг какой-то девчонки, которая даже и пропасть-то толком не умеет! Смотрят на нее, словно она героиня какая! Это на Викки все так смотреть должны. а не на какую-то там… Хорошо бы мисс Леман ее действительно выпорола бы! Прямо тут. Все бы сразу поняли, что вовсе она и не героиня и не надо на нее так смотреть. И этот мальчишка, которого Стивен зовут… Уставился, рот раскрыв, глаза восторженные.

Не то чтобы этот городской придурок был Викки интересен… вот еще не хватало! К тому же дурак, хоть и симпатичный. Нашел на кого пялиться! Подумаешь, на трубу она влезла… Викки бы тоже могла, если бы захотела. Подумаешь! Было бы о чем говорить!

– Да было б о чем говорить, чего там лезть-то? – довольно громко и вроде бы ни к кому не обращаясь. заявила Викки. – Скобы удобные, прямо ступеньки…

Дейзи не позволила себе огрызнуться: «Сама попробуй!» С великолепным презрением она проигнорировала слова незнакомой девчонки и сказала звонко, тоже словно бы ни к кому не обращаясь:

– А зато оттуда видно город прямо до ратуши!

Вот этого Викки уже вынести не смогла. Ее, Викторию Браун, в упор не замечают?

В два прыжка она оказалась у кирпичной стены и, подпрыгнув, уцепилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы, что вела на крышу…

К счастью, девочке не дали повторить подвиг Дейзи Леман. Не дали даже влезть на крышу, на которой красовалась тонкая высокая труба. Подскочивший Рэнди сдернул Викки с лестницы одним плавным и совершенно нечеловеческим движением и, крепко держа за плечи, рявкнул с интонациями Ричарда Брауна:

– Ты что вытворяешь, сумасшедшая девчонка?!

Показательно так метнулся, и захочешь – с человеком не перепутаешь. И рявкнул хоть и не своими словами, но громко. Сандра услышала. Молодой полицейский, после фиксации штрафа потерявший к Сандре интерес и теперь уговаривавший толпу зевак разойтись, – тоже. Обернулся. Нахмурился еще сильнее, оставил толпу и целеустремленно двинулся к новым нарушителям спокойствия.

Сандра ринулась следом, словно бы ненароком вклиниваясь между и улыбаясь полицейскому самой ослепительной из арсенала своих прозерпинских улыбок.

– Киборг? – спросил полицейский Сандру. Но взгляда при этом от Рэнди не отрывал. И взгляд этот Сандре очень не нравился.

– Да, офицер. – Запыхавшаяся Сандра продолжала сиять улыбкой в сторону полицейского, переключая на себя внимание, и одновременно пыталась прожечь строптивую подопечную взглядом. Получилось не очень.

– Ваш?

– Да, офицер! – Ну посмотри же ты на меня!

Полицейский по-прежнему смотрел на Рэнди. И рука его машинально уже тянулась к карману…

– Мэм, с вашим киборгом явно что-то не в порядке. Вы слышали, что он сказал девочке?

Викки перестала трепыхаться, поняв, что этот коп недоволен ее братиком. Предостерегающий взгляд Сандры она, конечно же, проигнорировала. И, конечно же, не поняла, почему вдруг замер Рэнди…

– Эй, сэр, – заявила она с вызовом, – да вы хоть знаете, с кем имеете дело? Вы знаете, кто мой папа?

Нет, она вовсе не была глупой, эта маленькая благополучная дочка богатенького папочки, привыкшая, что деньги решают все и, кроме папы, закона нет. Просто она никогда не жила на Прозерпине. И ни разу еще не попадала в ситуации, когда от умения вовремя промолчать зависит жизнь.

Иногда – не только твоя собственная…

– Нет, мисс, – с вежливой насмешкой ответил полицейский. – Но узнаю, когда ваш папа приедет в наш участок за своим киборгом. А мы тем временем его как следует протестируем. Во избежание.

Его рука скользнула в карман. Тот, где обычно копы хранят жетоны. Вытащит, вскинет, отдаст приказ о перехвате управления и…

– Ох, офицер! – пропела Сандра, добавив в голос чувственного придыхания и вцепившись в его запястье обеими руками…. ну как вцепившись? Вроде бы просто пальчики возложила, тонкие девичьи… Вроде бы и не держит совсем, вроде бы и не препятствует правосудию… А почему при этом полицейский никак не может выдернуть руку из кармана… ну кто же его, полицейского, знает? – Ох, офицер! Не надо, прошу вас! очень-очень вас прошу, пожалуйста!

Она цепко держала взглядом его глаза, изо всех сил отведя плечи назад, чтобы ее не слишком оптимистичные достоинства выглядели повнушительнее. «Да заметь же ты, дубина, что перед тобой хорошенькая синеглазая блондинка, которая из блузки выпрыгивает, чтобы произвести на тебя впечатление!»

Заметил. Моргнул. Чуть расслабился.

Ободренная Сандра продолжила умоляюще:

– Боюсь, офицер, что все из-за меня. Я воспитательница девочки, а этот шварц – наш охранник. И я надиктовала ему в память несколько речевых блоков, которые он должен воспроизводить этой непослушной барышне, если она ведет себя… нестандартно.

И, полуобернувшись, метнула на Викки свирепый взгляд. Хорошо, что та хотя бы сейчас поняла опасность и промолчала.

Рэнди стоял неподвижно, этаким гранитным монументом, памятником самому себе. Глядел прямо перед собою. Глаза у него были совершенно стеклянные, лицо застыло кукольной маской, как и положено у правильного киборга. Вроде бы все нормально. Вроде бы как и должно быть...

Говорят, каждый хороший учитель со временем становится эмпатом. Хотя бы частично. Может быть. Сейчас, во всяком случае, Сандра кожей ощущала идущую от гарда волну леденящего ужаса и тоскливой обреченности. Он не просто выглядел памятником самому себе. он им был. Похоронив себя заранее. Не собираясь сопротивляться. Не собираясь... что? Нарушить обещание? Стать причиной неприятностей? Подставить?..

Полицейский колебался. Но уже не пытался выдернуть руку с жетоном из кармана (вот и правильно, вот и не надо, вот и хороший мальчик…).

– Если она балуется в бассейне, – продолжала щебетать Сандра, лаская полицейского горячим взглядом, – он говорит: «Викки, горе ты мое, вылезай немедленно…» Ну, понимаете, я устаю повторять такие вещи по сорок раз в день, а от его механических «не разрешено» у меня просто скулы сводит. Да и зачем тогда нужна техника, если она не облегчает нам жизнь, ну правда ведь, офицер? А так он в полном порядке! Мы за этим строго следим!

Обернувшись к Рэнди, она рявкнула командным голосом:

– Гард, отведи Викки во флаер и не давай ей из него и носа высовывать! Охранный режим повышенной активности!

– Слушаюсь, мисс Леман! – четко ответил киборг и повел девочку к флаеру. Той хватило ума не сопротивляться.

– Прошу вас, офицер… – Сандра добавила в голос еще порцию умоляющих ноток. – Если вы заберете хозяйское имущество в участок, меня могут уволить. Без рекомендаций! Вы же знаете, какие эти богачи! Девчонка, конечно, не сахар, но где я еще найду такую работу? Ну, пожа-а-алуйста! А с киборгом и правда все в полном порядке, ну вы же знаете этих богачей! Они на собственной безопасности помешаны. Они его каждый месяц тестируют!

И снова сжала его запястье. Так, самую чуть (и надеясь, что не оставит там синяков).

Губы полицейского тронула улыбка:

– Раз вы ручаетесь, мисс, что сами научили киборга этой фразе… про сумасшедшую девчонку…

– Ручаюсь-ручаюсь! Не сам же он ее придумал, право слово! А теперь насчет моей сестренки. Какой, вы сказали, нам светит штраф?..

Штраф оказался не таким большим, как поначалу опасалась Сандра. Конечно, по меркам Прозерпины просто чудовищным, и в первый момент она внутренне ахнула (снаружи продолжая ослепительно улыбаться), а потом сама же себя встряхнула за шкирку, тоже мысленно.

Соберись! Это в прошлой жизни такой штраф мог показаться неподъемной суммой, а тут… всего лишь двухнедельная зарплата. Не новые легкие, не домик с садиком...

Совсем уж смешно становится, если вспомнить, что сама Сандра живет на всем готовом (когда она заикнулась о размере вычетов за еду и проживание, на нее посмотрели так странно, что отпало малейшее желание затрагивать эту тему в дальнейшем).

И чувствуешь себя просто одной из Ванделеров, когда подумаешь, что за аренду маминого домика проплачено на год вперед и у мамы еще осталась почти половина из выданного мистером Брауном аванса.

Как, однако, быстро меняются понятия о ценностях… Хотя… почему меняется? Вот они, вечные ценности, зла на них не хватает, застыли на заднем сиденье, прижавшись друг к другу, и у обоих глаза как блюдца. Ладно Викки, она действительно жила в золотой клетке и ни разу серьезно не обжигалась, но уж Ренди-то, боевой гард, пусть и обозник, он-то должен понимать, чем чреваты нарушения приказов?! Впрочем, если их подразделение было чем-то вроде богадельни для разных оболтусов, куда нормальные командиры отправляли разный человеческий мусор. чтобы не путался под ногами у нормальных бойцов... Чему он там мог научиться? А все боевые программы ему стерли при списании, оставили лишь базовую прошивку... А она-то, дура, еще радовалась, что мальчик не убивал и вообще благополучно прошел мимо всех этих военных ужасов…

Ну да. Прошел. Мимо обязательности выполнения приказов мальчик, как выяснилось, прошел не менее благополучно.

У кого бы занять кусочек зла? А то Сандре его что-то катастрофически не хватает…

* * *

Когда Сандра преувеличенно аккуратным маневром (мы не лихачим, офицер, как вы могли такое даже подумать, мы соблюдаем все правила воздушного движения) выводила флаер в полетный коридор, она последний раз глянула вниз. На поредевшую толпу и молодого копа. Так, на всякий случай. Вдруг тот все еще проявляет служебный интерес?

И облегченно выдохнула сквозь зубы: интереса коп не проявлял, ни служебного, ни какого иного. Вообще. Стоял полубоком, вслед не смотрел, вцепился в какую-то новую жертву и полностью сосредоточился уже на ней: грозно нависал, размахивал руками и вроде как даже угрожающе хватался то ли за жетон, то ли за кобуру.

Вот и славно. Тем более что новой жертвой полицейского оказался мужчина, вот и пусть решают свои мужские проблемы подальше от нее, Сандры. С нее и своих проблем хватит.

Которых, конечно же, нет.

Улыбаться. Держать марку... Ну и что, что никто не смотрит? Смотрят сидящие сзади дети, в зеркало заднего вида им отлично все...

На какой-то миг мужчина, на которого наступал молодой полицейский, показался Сандре смутно знакомым. Было что-то вроде бы узнаваемое, где-то она уже видела эту широкую спину, полувоенную стрижку и манеру поворачивать голову, чуть склоняя ее набок.

Мысль мелькнула и пропала.

Наверняка показалось.

интерлюдия

Шир, Второй Экваториальный округ, Пониленд

Граф Монте с Крита

тот же день

Месть – это блюдо, которое подают холодным.

Он услышал эту фразу давно, еще когда был наивен, счастлив и верил в лучшее. И уже тогда восхитился ее правильности. Вот так, да.

Правильно. Мстить сгоряча нельзя, месть не какао с зефирками. Только холодный расчет, только ледяная продуманность и кристальная выверенность намерений. Только так, и никак иначе. Иначе вся твоя бешеная ярость брызгами уйдет в песок, горячими солеными брызгами...

Хороший мститель не имеет права ни на что горячее, тем более на горячее сердце. У него вообще нет сердца. Только холодные руки и чистый разум. Только продуманность и умение выждать подходящий момент. Хороший мститель не имеет права даже на имя.

Он сам потерял свое в тот же день, когда обрел новую цель и ценность, новый смысл жизни: месть.

В тот день он взял себе иное имя.

Граф Монте. С Крита.

Так, кажется, назывался тот остров, где родился первый в истории правильный мститель, выжидавший для осуществления своей мести чуть ли не тысячу лет. Имя – это то, на что правильный мститель теряет право в первую очередь. Так что пусть будет граф. Он отомстил. Он сумел. Значит, он – правильный. Его имя должно принести удачу и новому мстителю.

Дата рождения?

Тот самый день, когда его убили. В тот день он потерял право на прежнее имя и родился для мести. Тот самый день, когда лощеный зажравшийся мерзавец решил, что ему все дозволено. И убил человека, виновного в какой-то ерунде. Равнодушно, спокойно, ни на секунду не задумавшись.

Просто так! Ни за что!

Просто потому, что мог. Просто потому, что деньги решают все. Всегда!

И никто не заступится за уже считай что мертвого человека на планете, где этому высокомерному гаду принадлежит всё и вся, от вроде бы муниципального космопорта до последнего дерьможора из фермерских компостных баков. Об этом не принято говорить вслух, но знают-то все. Шила правды не спрячешь в заднице!

Богатым все просто. Сломать чужую жизнь – раз плюнуть. Вот этот подонок и плюнул. Чего не плюнуть-то? Кто остановит? Правильно: никто. Он и сам не остановил. Не смог. Побоялся даже вякнуть против, не то что сопротивляться.

И умер.

Умер как человек – и родился как мститель.

В новом рождении все поменялось, в первую очередь ценности и приоритеты. Прежние достоинства оказались недостатками.

Он был верен этой лощеной богатой сволочи! Верен, как пес! И что получил в награду? Пинок сапогом в морду и сломанный хребет за первый же ошибочный гавк не в ту сторону... Ну да, с точки зрения этого гада все правильно: собаке собачья и смерть. Да и жизнь собачья, если на то пошло.

Больше он не будет собакой! Никогда!

А значит – никакой верности. Кроме верности новой цели: отомстить. Так, чтобы этот гад пожалел, что на свет родился. Чтобы сам ощутил, каково это: быть собакой. Чтобы ползал в пыли у ног и скулил, умоляя о прощении. Или хотя бы о пощаде.

Месть – сладкое блюдо...

Интересный эффект, но он явно стал умнее сейчас, когда его убили. Высокомерная сволочь еще не понимает, какого зверя сотворил собственными руками из бывшего верного пса. Ничего, скоро поймет. И трижды пожалеет. Вдесятеро пожалеет! Только поздно будет.

Достать самого гада не получится, не стоит и пытаться. Мерзавец слишком осторожен, его охраняют не хуже Президента Галактической коалиции.

Что ж, граф Монте никогда не искал легких и прямых путей. Нормальные графы всегда идут в обход, особенно когда они с Крита. Там было еще что-то про лабиринт...

У подонка есть дочь.

И он эту дочь обожает. Носится, словно с принцессой. Все самое лучшее, самое дорогое, самое-самое...

Это удачно, что мерзавец так ее любит. Слабое место. И подобраться проще: она не такая осторожная. Родилась с золотой ложкой во рту и пока еще не обжигалась. Тоже удачно.

Такая же дрянь, кстати, как и папаша, только пока еще мелкая. Видел он, как она уже вертит домашними, с каким презрением смотрит, губку выпятив. Сучка. Мелкая избалованная сучка, которой с рождения можно все, просто потому что родилась в правильной семье. И станет только хуже, когда она вырастет, задатки-то все в папашу. И гены, опять же. И воспитание. Мелкая капризная сучка вырастет в матерую суку...

Не вырастет.

Для того и существуют графы-мстители, чтобы такие дряни не вырастали и не портили жизнь другим.

***

Он знал, что слежка за семьей новой сучкиной учительницы даст результаты. Приятно получить подтверждение собственной прозорливости. Приятно не просто быть умным, а снова и снова убеждаться в этом. Семья. Для дикарей это всегда так важно. Граф-мститель стоит выше семьи, но выходцам с планет четвертого мира этого не понять.

Единственное, чего он ну никак не ожидал, так это того, что слежка принесет результаты так рано. Что ж. Он оказался еще умнее, чем думал.

Раньше бы он сказал, что это греет. Но теперь его не грело ничего.

Он стоял в редеющей толпе и смотрел на мелкую дрянь.

Убить легко.

Самонадеянная дрянь, она опять удрала почти без охраны. Что и требовалось доказать: тупая непуганая сучка, привыкшая к полной безнаказанности и прикрытию папиных денег. Скоро ее ожидает удивительная неожиданность: осознать, что папины деньги могут не все. Какая неприятность! Жаль, она так и не успеет ее заценить по-настоящему.

Подойти поближе, в толпе это несложно, а наглая пигалица всегда собирает вокруг себя толпу. Ногтем сдвинуть защитный кожух с отравленной иголки и царапнуть. Можно даже не вынимая руки из кармана.

Убить легко.

Потом возникнет суматоха, в которой точно так же легко будет и удрать. Все равно на Шире его больше ничто не держит, да и кому сдался этот Шир, когда вокруг целая вселенная?!

Он стоял и смотрел, как мелкая дрянь очаровывает всех вокруг. Снова. Она умеет. Поморгать глазками, подуть губки, улыбнуться, поиграть бровками... сюси-пуси, милая девочка...

Дрянь. Дрянь.

Богатая, зазнавшаяся, высокомерная дрянь, которой все дано по праву рождения. Убить ее легко, но это не будет местью. Ее отец, конечно, расстроится, но не впадет в полное отчаянье, а тоже кинется мстить.

Нет.

Мы пойдем другим путем.

Мелкая дрянь будет убита. Но не сейчас. А после того, как ее папочка заплатит за нее выкуп. В тот момент, когда он уже решит, что снова победил, что снова все будет по его воле и желаниям, по его хотелкам. И вот тут… да, вот тут она и будет убита. Прямо на его глазах. Чтобы размазать с гарантией.

А пока – снова притворяться незаметным, доброжелательным, улыбчивым, все забывшим... почти живым, наплевавшим на то, что тебя убили и растоптали.

* * *

Тот, кто называл себя графом Монте с Крита, широко улыбнулся, поддакивая возбужденному полицейскому, и осторожно вынул руку из кармана, так и не тронув защитного колпачка.

Месть – это блюдо, которое подают холодным.