Дом Зеора

Глава восьмая Бегство

Но в суровой реальности утра идеальное видение превратилось в детскую игру, такую же, как, тайное братство или оставление посланий в дуплах деревьев… или тайные святилища, построенные в развалинах Древних.

Для Валлероя самым прагматичным соображением оказалось то, что у него нет будущего, если он не найдет Эйшу. Он больше не хотел жить так, чтобы не было возможности рисовать, а рисовать он не может, если будет работать, чтобы зарабатывать на жизнь. Эйша — ключ к собственному участку земли и к приличной пенсии. Пребывание в Зеоре изменило его мировоззрение. Он больше не был уверен в том, что хочет. Чтобы она стала частью его жизни… если она не сумеет посмотреть на саймов так, как смотрит он, если не поймет Зелеродов Рок…

Постепенно он понял, что проснулся. Почувствовал, что лежит на кровати у тусклого окна. Окончательно отбросив сон, он открыл глаза.

Сквозь щели в ставнях пробивался рассвет… мрачный серый рассвет; в воздухе опять остро чувствовалось приближение зимы. Клид рядом с Валлероем неожиданно вскочил на ноги.

Тремя прыжками проводник добрался до окна и распахнул его, как будто ожидал увидеть окруживших их убежище всадников.

Валлерой в тревоге присоединился к нему. Они смотрели на низкие черные облака и пустынный ландшафт. Далеко внизу, в долине, едва заметное движение. Валлерой спросил:

— Что это?..

— Мы отрезаны! — ответил Клид. — Давайте убираться отсюда… побыстрей!

И не дожидаясь согласия, сайм схватил свои немногие вещи и побежал, словно спасаясь из смертельной ловушки. Валлерой на мгновение задержался, чтобы глотнуть ледяной воды из кувшина. Затем побежал за Клидом, обогнул здание и затормозил там, где они оставили упряжь.

Они седлали лошадей с угрюмой быстротой, Клид закончил первым и помог Валлерою. Несколько мгновений спустя они поскакали на восток, в сторону от Зеора, к горам. Прижимаясь к длинной шее гнедого жеребца, Валлерой старался защитить лицо от ледяного ветра. Сквозь полуприкрытые веки он умудрялся разглядеть проводника, несмотря на то, что Клид скакал быстрей.

Они скакали на восток сквозь ранний рассвет, словно преследуемые чудовищами из ночного кошмара. Лошади выдували облака пара; чувствовалось, что скоро пойдет снег. Вскоре лошади покрылись пеной и превратились в серо—белых призраков, почти исчезающих в клочьях тумана.

Когда животные не смогли двигаться дальше, Клид натянул повод. Он спрыгнул и снял с седла спальный мешок и фляжку.

— Быстрей, Мы еще можем успеть.

— Минутку, — сказал Валлерой, снимая свой седельный мешок. — От кого бы мы ни бежали, мы бежим не в том направлении! Зеор сзади…

— Я это знаю! Но знает и отряд Рунзи.

— Он между нами и Зеором?

— Верно. Быстрей! Я помогу вам сделать из этого наспинный мешок… — Проводник взял веревки спального мешка и закрепил за плечами у Валлероя. — Вам для подъема понадобятся обе руки. Лошадей пошлем назад в Имил. Если доберутся, дадут понять, что с нами случилось. — Острым краем кольца он на седле каждой лошади нацарапал несколько линий. Затем повернул животных на север и хлопнул каждую по крупу. Лошади устремились в общем направлении на Имил. — Пошли.

Способность спорить покинула Валлероя: он почувствовал все усиливающийся ужас перед перспективой бегства от преследователей в бурю по саймской территории. Сильней только ужас перед поимкой, превращением в беспомощного пленника какого—нибудь убийцы сайма. Он пошел за Клидом вверх по склону.

Они спешились в каменистой местности. И теперь карабкались среди груд камней по ущелью в одном из тех бесчисленных хребтов, которые перед ними переходили в горы.

Первые несколько сотен метров Валлерой держался, но затем стала очевидной большая выносливость и сила сайма. Постепенно он начал отставать. Однако стоило бросить взгляд назад, на долину, как в дрожащих ногах появлялась новая сила.

Действительно между ними и Зеором видна была линия движущихся точек… эти точки направлялись, по—видимому, прямо к ним.

Они поднимались по обветренным камням, скользили на грудах гравия, но старались не оставлять следов. Минута за минутой облака все сгущались, превратившись в зловещую черную массу с проблесками белого. Предстоит сильная буря!

Подняв воротник, Валлерой смотрел только на сапоги Клида, сосредоточившись на карабканье. Прошитая зеорская куртка, которая показалась ему слишком легкой, неожиданно очень хорошо защищала от холода. Но он слишком устал, чтобы расспрашивать об этом новом чуде. Ноги от долгого пребывания в постели еще оставались слабыми. Он не мог ни о чем думать, кроме движения вперед.

К полудню пошел такой сильный снег, что они больше не видели вершину хребта, на который поднимались. Крупные влажные хлопья падали и таяли при прикосновении с кожей. Утомленный, Валлерой позволил проводнику втащить себя на крутой каменистый подъем и упал.

— Мне необходимо отдохнуть.

Клид поставил ногу на камень и всматривался вверх, в направлении их движения.

— Надо найти убежище до того, как станет слишком скользко.

Но в затуманенном сознании Валлероя был другой вопрос.

— Как вы узнали, что они идут?

— Рунзи?

— Да. И откуда вы знаете, что это Рунзи?

— Потенциал селинового поля. У отряда рейдеров это поле имеет отчетливый рисунок. Кто, кроме Рунзи, будет идти по полям в такой холод на рассвете, преграждая нам дорогу в Зеор?

— Хороший вопрос, — согласился Валлерой. — Но они в милях от нас. Как же вы?..

— Я заметил бы их раньше, но у меня появилась привычка слишком крепко спать. Даже для проводника у меня очень высокая чувствительность. Они удивятся, не застав нас в ловушке.

Он задумчиво помолчал.

— Клид, разве законно преследовать двух мирных граждан, занимающихся вполне законным делом?

— А кто обвинит Рунзи? Ведь свидетелей из общины нет. И даже если община пожалуется, кому скорей поверят?

— Так у вас обстоят дела?

— Да, так. — Клид не пытался скрыть горечь. — Если бы обвинения были доказаны, Рунзи могли потерять лицензию. Однако мы все равно были бы мертвы.

— А Эндл просто собрал бы другой отряд?

— Использовал бы все тех же. Лицензии недешевы. Но Эндл достаточно богат.

Валлерой встал. Ноги болели, но если не двигаться, они вообще затекут.

— Вижу, что в конце концов саймы не так уж отличаются от дженов.

Клид протянул руку, поймав падающую снежинку.

— Особенно саймам не нравится быть погребенными заживо в снегу. А вам?

— Тоже не нравится.

— Тогда давайте найдем теплую пещеру.

— Согласен. Здесь должно быть много пещер.

— А также гризли и диких кошек.

— Знаю. Они нападают на территории дженов и уходят сюда, где мы не можем их преследовать.

Хмыкнув, Клид пошел по склону вверх, направляясь глубже в горы, в сторону от Зеора. Дважды из—за усталости Валлерой спотыкался, но всякий раз его удерживала от падения сильная рука Клида. Первые порывы бури налетели, когда они уже нашли убежище на склоне холма, сглаженном давним ледником.

Не очень большая пещера, футов двадцать в глубину, и высота едва позволяет распрямиться, но когда развели костер и приготовили дрова и съедобные коренья и ягоды, эта пещера стала походить на дом.

К тому времени как они натаскали сосновых веток, которые послужат постелью, снаружи уже завывало по—настоя—ему. Вскоре пошел густой снег, превратившийся в темный непрозрачный занавес.

— Теперь никто не сможет нас преследовать, — сказал Валлерой.

— Конечно, но они будут ждать. Еще не зима. Буря долго не продлится.

— Тающий снег уничтожит наш след.

— Если мы не уйдем, они нас все равно найдут.

— Куда же мы можем пойти?

— В Зеор, конечно. Мы сделаем круг на восток, пересечем этот хребет, доберемся до прохода Тредлоу, затем на юго—запад, поперек следующей долины, потом через следующий хребет, а оттуда… прямо домой.

Представив себе карту местности, Валлерой сказал:

— В ваших устах это звучит так легко…

— Мы сможем это сделать. Потому что должны.

— Других возможностей нет?

— Сдаться Рунзи. Или идти по саймской территории назад, в Имил. Мы могли бы это сделать за несколько недель трудного пути. Хотя пришлось бы забираться высоко в горы. Я не стал бы пытаться, особенно когда скоро зима.

— И когда мы доберемся до Зеора?

— В одиночку я бы добрался меньше чем за две недели… если ничего не случится.

Выслушав это, Валлерой сел у огня. Он не привык быть самым слабым путником в группе. Ощущение ему не понравилось.

Снаружи рев ветра перекрывал шорох падающего снега. Было темно, как в полночь, хотя солнце еще не зашло. Валлерой подбросил дров в огонь, дым ел глаза.

Отломав ветку подлинней, Валлерой начертил в пыли примитивную карту.

— Мы здесь. — Он проделал ямку в одном месте. — Проход Ханраан здесь. Говорите, есть еще один проход?

— Тредлоу. Примерно здесь. — Клид взял ветку и показал место восточней, указанного Валлероем.

— И оттуда вы хотите пересечь долину и следующий хребет?

— Верно. Это приведет нас в долину реки недалеко от границы саймской территории. Потом мы повернем на запад и обойдем кордон Рунзи.

— А если у них караулы до самой реки?

— Как—нибудь пройдем. Здесь они не будут нас ожидать.

— Я мог бы сам найти Ханраан, — размышлял вслух Валлерой. — И если повезет, оказался бы на территории дженов до того, как они поймут, что мы разделились… и вы могли бы направится домой.

Проводник бросил на Валлероя странный взгляд. Такого раньше не было.

— Клид, они никогда не догадаются, что вы идете со своей скоростью, не с моей. Я доложу Стэйси и встречу вас снова в месте первой нашей встречи… — Он неуверенно смолк. — В чем дело?

Клид молча встал, прошел к выходу из пещеры и остановился, держась рукой за каменную стену. Казалось, он ищет что—то непонятное в падающем снеге.

Валлерой последовал за ним и тоже всмотрелся в бурю.

— Клид, неужели вы не понимаете? Они не смогут догадаться, потому что это выходит за пределы обычаев общины…

— Они могут заподозрить, если узнают, кто вы.

— Но они не могут… у них нет доказательств.

— Они так часто обвиняли меня в предательстве, что должны быть убеждены, что это правда.

— Но ведь нет ни малейших доказательств.

— Вы сами — живое доказательство. Мы не знаем, что именно сообщил Хрель, но можно быть уверенным, что если Эйша у Эндла и он знает, кто она… он знает также, кто вы.

— Но Энам не смог меня убить, так что доказательств нет.

— Если Эндл захватит вас, Эйшу и один из ее портретов, которые вы делали… да еще образец ваших работ в Имиле… саймский суд придет к выводам не хуже, чем суд дженов.

Неожиданно задрожав, Валлерой спросил:

— У Фелехо был мой портрет Эйши?

— Да.

— А вы не думаете, что я могу добраться самостоятельно?

— До территории дженов? Вероятно, можете, хотя это рискованно. Говорят, что главный лагерь Рунзи расположен между нами и Ханрааном.

— Но большинство из них будут прочесывать местность в поисках нас. А если мы с вами окажемся в Зеоре и ничего не скажем… они тоже ничего не смогут сказать. И тогда мы сможем начать…

— Вы так хотите попробовать?

Что—то в спокойном голосе сайма остановило Валлероя на полуслове. Он задумался.

— Ну, я не вижу, что еще мог бы сделать.

Неожиданно Клид повернулся, взял руку Валлероя и поднес ее к огню. Кольцо Зеора на его руке отбрасывало свет на стены пещеры. Так же неожиданно Клид выпустил руку джена и передвинулся в тепло пещеры. Сел у костра и принялся резкими, напряженными движениями мешать горящие ветви.

Валлерой смотрел на худое лицо Фарриса… типичное лицо представителя этой талантливой семьи проводников… освещенное снизу оранжевым пламенем. Глаза впали, на щеках как будто синяки над чувственными губами. Лицо разочарованного человека, сердитого на себя самого за то, что ожидал чего—то неразумного.

Неожиданно Валлерой догадался, о чем он совершенно забыл. Потребность! У Клида не больше… он быстро сосчитал… не больше пяти дней, может, неделя, до того как он ощутит потребность!

Валлерой осторожно сел рядом с саймом. Его невнимательность глубоко обидела этого человека. И по какой—то причине, для Валлероя это было важно. Очень важно. Он прошептал:

— В Зеор — навсегда. Я говорю серьезно.

Клид загадочно взглянул на него.

— Предполагаете?

— Нет. Теперь я знаю. И не покину вас, если вы считаете, что я могу быть чем—то полезен. Но я не подготовленный товарищ. Думаю, я смогу через вас стать донором Зеора… но не могу удовлетворить вашу потребность. За последние дни я научился уважать товарищей. Но я не один из них.

— Да. Вы не товарищ. Пока нет. Но немного времени и удачи… может, вам и не обязательно им быть сейчас, когда вы не готовы.

— Сомневаюсь, чтобы был когда—нибудь готов.

— Будете. У вас есть способность.

— Кажется, у меня много способностей, и не последняя из них — способность причинять неприятности.

Клид на несколько минут задумался.

Языки желто—оранжевого пламени настойчиво лизали полено в центре костра. Валлерой подумал: если он останется с Клидом, замедлит его продвижение, они оба никогда снова не увидят Зеор. И все потому, что он настоял на своем участии в поисках Эйши!

— Вы не должны считать себя виноватым, — сказал Клид. — Я согласился привести вас на территорию саймов, зная лучше вас, насколько это рискованно.

— Проводники не единственные, кто принимает на себя ответственность за свои действия.

Эти слова вызвали еще один пристальный взгляд и неодобрительную гримасу.

— Клид, я бы хотел, чтобы вы перестали читать мои эмоции!

— А я бы хотел, чтобы вы перестали испытывать неприятные эмоции.

Они сердито смотрели друг на друга, а хлопья снега продолжали падать на склон. Костер между ними затрещал, выбросив столб искр. Оба от неожиданности вздрогнули. И так же неожиданно, как возник, взаимный гнев превратился в смех.

— Простите, — сказал Валлерой, — ничего не могу поделать… со своими чувствами.

— А я чувствительней обычного к вашим эмоциям.

— Уже испытываете потребность?

— Нет. Предчувствие потребности… призрак реальности. Но вы ведь единственный джен на протяжении многих миль. И у нас возникла… близость. У меня нет защиты от вас.

Валлерой в замешательстве опустил глаза. Любая слабость казалась несовместимой с этим стремительным, знающим, сильным человеком.

— Наверно… мне стоит немного поспать.

— Если повезет, сможем выступить рано утром.

Клир расстелил свой спальный мешок на сосновых ветвях подальше от костра. Валлерой сделал то же самое.

Необходимости в дежурстве не было. Никто не может передвигаться в этой смеси дождя, снега и льда. Повернувшись спиной к костру, Валлерой сосредоточился на необходимости уснуть.

Час спустя он решил, что допустил ошибку. Сон несовместим с сосредоточенностью. Запах сосны напоминал об Эйше и о надеждах на совместную жизнь. Валлерой видел в воображении их маленький домик, небольшое ранчо, устойчивый доход… достаточный для того, чтобы заниматься делом, исходящим из глубины души.

Странная мечта, и сейчас он начал сомневаться в ней. Он не уверен, что ему нужна Эйша, если она не поняла то же, что и он. А он уже не уверен, что ему нужно только маленькое ранчо. Он по—прежнему хочет рисовать… но не только для себя. Мечта стала казаться мелкой, бессодержательной, без смысла и цели. Но он не мог понять, чего же ему не хватает.

Вздохнув, он повернулся. Куртка оказалась недостаточной защитой от холода. Его била дрожь.

— Хью?

— Я думал, вы спите.

— Я вам говорил, что отказался от сна. Это опасная привычка. Но вам необходим отдых. — Проводник придвинулся, наклонился к Валлерою и коснулся его рук и лица. — Вы замерзаете!

— Все в порядке.

— Ложитесь ближе ко мне. Мы укроемся обоими одеялами.

— Нет, на самом деле…

— Назтер. — В голосе Клида звучало нетерпение человека, привыкшего к тому, чтобы ему подчинялись.

— Иду, сектуиб.

Валлерой понимал, что это неразумно, но ему очень не хотелось это делать. Тем не менее он не мог не чувствовать, как стучат зубы. И когда укрылся обоими одеялами, почувствовал себя почти хорошо.

Но тут же он обнаружил, что щупальца Клида касаются его кожи, осторожно гладят шею. И не мог не напрячься при этом прикосновении.

— Расслабьтесь. Это займет одно мгновение, и вам сразу станет теплей.

— Что вы делаете!

— Помогаю вам использовать ресурсы вашего организма. Потом вы уснете.

Валлерой попытался успокоиться, но влажные латерали оставили колючее ощущение на коже. Он едва не закричал.

— Спокойней, Хью. Я не пытаюсь осуществить передачу.

Клид продолжал говорить самым убедительным тоном; голос его проникал в сознание, смягчал страхи.

— Сейчас я вас усыплю. Проснетесь на рассвете.

Валлерой лежал неподвижно, щупальца Клида сжали его руки, а безличные, непреклонные губы коснулись его губ поцелуем, который не был поцелуем.

Валлерою показалось, что он тут же открыл глаза и увидел в рассветном зареве силуэт Клида на фоне входа в пещеру.

И в тот момент, как он понял, что уже утро, сайм повернулся.

— Наконец вы проснулись. Я начинаю сомневаться в том, что разумно уходить сегодня утром. Кажется, снова пойдет снег.

— Не хотелось бы, чтобы он нас застал.

Валлерой отбросил одеяла и пошел к выходу, чтобы посмотреть на погоду. К западу, насколько можно было видеть, собирались черные тучи, словно готовясь напасть на гигантскую горную крепость. На востоке, над горными вершинами, виднелся рваный участок голубого неба в красном обрамлении восхода. Камни и деревья были затянуты в сверкающие ледяные латы. Поверхности, обращенные к ветру, покрыты липкими снежными комьями.

Валлерой покачал головой.

— Надо ждать, пока солнце не растопит лед, прежде чем начинать подъем.

У них на глазах с запада налетела снежная буря, закрыв местность. Порывы ледяного ветра ворвались в пещеру, заставив их обоих спасаться у костра.

— Придется ждать, — сказал Валлерой, разбирая оставшиеся клубни и ягоды. Вместе с порошком для похлебки, который еще остался, этого хватит на день. Но день предстоит голодный.

Валлерой постарался отогнать эту мысль. Последнее время он сытно ел. И несколько дней поста ему не повредят.

— Давайте поедим, Клид. Делать больше нечего.

— Нет. Сохраните еду. Она понадобится вам позже.

— Вам тоже нужно поесть.

— Организм сайма работает не на калориях, а на селине. А вам нужны калории, а не селин.

Валлерой отпил горячей похлебки. Он знал, что саймы лишь возмещают строительный материал для организма, но все равно испытывал чувство вины.

— В Зеоре должны задавать вопросы, где мы. Нас могут отыскать.

— Нет. Долину контролируют Ринзи. Добраться домой мы можем только своими силами. Но сегодня все равно этого не сделать, так что я собираюсь спать.

— Мне казалось, вы отказались от сна как от дурной привычки.

— Менарный сон, он сокращает уровень потребления селина. Если повезет, потребность можно отодвинуть на несколько часов. И именно эти часы могут нас спасти.

— Разве безопасно это делать в таком холоде?

— Нет. Если уйду слишком глубоко, могу не проснуться.

— Вероятно, настоящий товарищ знал бы, как это предотвратить.

— Поскольку у вас высоко напряженное поле, вам будет нетрудно меня разбудить. Если не проснусь завтра на рассвете, любой телесный контакт сразу меня разбудит. А тем временем следите за костром.

Он подошел к выходу из пещеры, снова осмотрел небо, но снег продолжал идти и не собирался останавливаться.

Валлерой очистил орех. Намерение Клида ему не понравилось. Но он не успел возразить. Клид уже лег, укрылся одеялами и мгновенно уснул. Валлерой смирился с мыслью о холоде, голоде и одиночестве. Не впервые он так проводил дни… и надеялся, не в последний раз. Он вздохнул и вытянул ноги.

В конце концов ему повезло. Он вырос на территории дженов, и ему не приходилось тревожиться из—за того, что он станет относительно беспомощным дженом: поскольку оба его родителя были дженами, это наиболее вероятно.

Он попытался представить себе, каким могло быть его детство по эту сторону границы. Для детей, которые много раз видели убийства, которые знали безумие потребности и огромную силу саймов, стать дженом — больший ужас невозможно себе представить. Соседи, родители, братья и сестры, школьные товарищи — все вдруг начинают видеть в тебе добычу, жертву убийства.

А как извращается родительская любовь от сознания, что ребенок может испытать переход и напасть на них во сне? Неудивительно, думал Валлерой, что по обе стороны границы не так уж много нормальных взрослых!

Но, может, в этом суть проблемы. Саймы Эндла выросли в страхе перед перспективой стать дженом. Они без всяких сомнений считали стремление к убийству естественным инстинктом саймов — и то, что этот инстинкт сильней даже родительской любви. И если он так силен, то должен быть высокоморален. Чтобы убивать, им приходится зачислять дженов в категорию недолюдей. В этом отношении они безумны.

С другой стороны, дженам приходится убеждать себя, что саймы — порождение дьявола, посланное для того, чтобы уничтожить Древних, не подвергшихся мутации. Миссия дженов в жизни — хранить чистоту расы. И в таком случае убийство саймов оправданно, потому что саймы в сущности не люди, это злобные существа, которые выглядят в детстве людьми. В этом отношении и джены безумны.

Валлерой подбросил в костер дров и смотрел, как собирается на потолке сажа. До сих пор он не сознавал, насколько иным было его детство. Мать любила его — от всего сердца, беззаветно, искренне, без всяких условий и ограничений. А он любил ее и доверял ей, потому что знал: станет ли он дженом или саймом, она все равно будет его любить. Много раз репетировала она с ним его действия после перехода. Показывала тропу, ведущую к границе, и рассказывала, как находить зеленые вымпелы загонов.

— Ты сможешь взять с собой только мою любовь. Но ее возьми обязательно.

Она не дожила до того, чтобы узнать, как пошла его жизнь. Но ей в сущности было все равно. В любом случае он ее сын. После смерти отца это ее отношение пронизывало всю его жизнь дома. И это же чувство он снова обрел в Зеоре. Сосредоточенность на личности, а не на организме.

Валлерой вспомнил класс Енавы в школьном саду. Она сказала, что детям в любом случае нечего бояться. Позже в тот же день молодой джен, недавно принятый в общину извне, сообщил Валлерою тайну способностей товарища. С детства они знают, что и как сайм, и как джен получат безопасное место во взрослом мире. Возможно, именно это чувство ощутил в нем Клид тогда, среди теплиц.

Но нужно нечто большее, чем ощущение безопасности в детстве, чтобы стать товарищем, думал Валлерой. Необходимо образование и специальная подготовка, которых у него нет. Например, среди саймов широко распространено мнение, что и саймы, и джены — мутанты; ни те, ни другие одинаково далеки от Древних.

Джанкты используют это для доказательства, что джены не люди. Но Валлерой чувствовал, что истину знают лишь в общинах. Он вспомнил, как Клид сжал его руки. «Посмотрите и скажите: разве они не принадлежат друг другу?» Нужен и сайм и джен, чтобы получился эквивалент Древнего.

Может быть.

Ему пришла в голову другая мысль. Возможно, Зелеродов Рок — это благословение, способ оставить в живых только саймов, которые могут уживаться с дженами, и дженов, способных жить с саймами… проводников и товарищей. Общины препятствуют эволюции. Но в таком случае, подумал Валлерой, стремление избежать человеческих несчастий всегда препятствовало эволюции. Оно делало эволюцию более длительной. А он, Валлерой, никуда не торопится.

Он помешал костер и беспокойно обошел пещеру.

Джены выглядят точно как Древние. Можно ли установить, производили ли Древние селин? К тому времени, как саймы начали вести исторические записи, не осталось в живых ни одного Древнего. И у саймов лишь существовало предание, будто некогда жили люди, похожие на дженов, но не обладающие полем и потенциалом селина. Взрослые, но нейтральные в отношении селина, как дети…

Однако это всего лишь предание. Подобная идея не проникла на территорию дженов. И джены никогда ее не примут, посчитают грубой пропагандой, призванной подорвать веру в святость Древних. Валлероя приучили уважать эту святость. И вот он обнаружил, что святость превращается в отвращение к верованиям современных дженов.

Если Эндл и его лицемерные последователи — зло среди саймов, тогда Церковь Чистоты — зло среди дженов. И те и другие препятствуют союзу, который является единственным шансом выживания человечества.

Сквозь падающий снег Валлерой видел звезды, которые показывал Клид. И опять почувствовал новую преданность идеалу общин — союзу саймов и дженов. Эта цель важнее жизни любого индивида.

Неожиданно Валлерою показалось, что до этого момента он был лишь ребенком, который тянется за большим куском сладости. Со своей вновь обретенной вершины зрелости он пытался определить, что вело его все эти годы. Что может значить его искусство, если Зелеродов Рок действительно неизбежен? Что может он сделать со своим талантом такого, чтобы имело значение и сорок лет спустя?

Этот вопрос продолжал звучать в его сознании, а обильный снег продолжал покрывать склоны гор. Валлерой снова подбросил дров и встал, чтобы размяться. Тело его оцепенело от холода, как ум — от понимания: все то, к чему он до сих пор стремился, в сущности очень мелко. А заполнить неожиданно образовавшийся вакуум нечем, кроме идей Клида. Для проводника эти идеи — ощутимая реальность, но для Валлероя они остаются абстракцией.

Промерзнув до мозга костей, он забрался под одеяло рядом с Клидом. Тот не пошевелился, и вскоре Валлерой впал в тревожный сон, перемежающийся часами апатичных мечтаний. Снег препятствовал опасности, а ожидание притупляло потребность в спешке, и это вскоре могло обречь их обоих на смерть… или на нечто худшее.