Дом Зеора

Глава шестая Дом Имила

Дорога в Имил оказалась для Валлероя страшно утомительной. Он ехал рядом с фургоном с пленниками, которые без цепей сидели в надежно закрытой клетке. Время от времени все трое бросали на него ненавидящие взгляды или испускали потоки брани.

Клид ехал за ним, физически близко, но настолько погруженный в свои мысли, что Валлерою приходилось одному переносить эти словесные нападения. Никогда еще он не чувствовал себя так одиноко.

Всю жизнь он прятался за покровом дженских условностей. Это был настолько укоренившийся, настолько прочный фасад, что даже те, кто называл его любителем саймов, в сущности в свои слова не верили.

Тем не менее длительные допросы проделывали щели в этом фасаде. После дневных и ночных допросов пленного сайма, иногда длившихся месяц, у Валлероя всегда оставалось ощущение, что сайму он сочувствует больше, чем дженам, которых этот сайм убил. И он никогда не мог заставить себя посмотреть, как умирает сайм от истощения.

Когда наступало это время, он отправлялся к Эйше, испытывая депрессию и глубочайшее чувство вины… хотя тогда он не понимал, какой ужас предстоит сайму. И Эйша никогда не назвала его предателем из—за этого чувства вины.

Они разговаривали и разговаривали, иногда всю ночь, а пленник между тем умирал в каком—то далеком месте. По молчаливому соглашению они никогда не говорили о саймах. Но он знал, что она считает саймов людьми, а пытку саймов — позором для дженов.

В такое время он не мог заниматься с ней любовью, и она принимала это без всяких вопросов. Теперь Валлерой жалел, что они не говорили об этом. Он хотел бы объяснить, почему так и не попросил ее выйти за него замуж.

Если бы их ребенок стал саймом, он не мог бы уничтожить его. И тогда закон дженов обратился бы против него, сделав его жену вдовой. А если бы его ребенок стал дженом, он не смог бы научить его ненавидеть саймов… и опять это выдало бы его предательство.

Валлерой думал, что он радовался бы любому концу: по крайней мере все оказалось бы раз и навсегда решено. Его сомнения исчезнут. Но исчезнут ли? Вот он, одетый в саймскую одежду, едет рядом с саймами, а в это время его естественные союзники джены унижены и сидят в клетке.

После долгого молчания один из пленников обратился к Валлерою:

— Эй ты, перебежчик… ты, с руками сайма… иди сюда!

«Перебежчик», конечно, не самое вежливое обращение, но самое вежливое из того, что они говорили до этого. Валлерой подъехал ближе к фургону.

— Эй, перебежчик, ты ведь говоришь по—английски?

— В этом отряде все говорят по—английски.

— Да? Никогда бы не сказал, — заметил один из пленников.

— Заткнись, Кренель! — сказал другой, схватившись за прутья решетки и глядя на руки Валлероя. — Никто не должен идти в могилу, испытывая жажду. Даже перебежчик способен это понять.

— Вас не ждет могила, только община Имил. Здесь вежливо просят то, что хотят.

Третий пленник, шатаясь, встал в раскачивающейся клетке и насмешливо поклонился брату.

— Врайан, могу ли я получить разрешение убить тебя?

Остальные хрипло рассмеялись, к замешательству Валлероя, а Врайан тоже стал и поклонился:

— Нет, если я убью тебя раньше, Принс.

Рассердившись, Валлерой сказал:

— Вы должны быть благодарны сектуибу Нашмару: он принес вам свободу!

Первый пленник сжал прутья решетки, мышцы его превратились в бугры.

— Благодарны? Да если бы я до него добрался, переломал бы все кости в его тощем теле! Никто не может купить братьев Неромейн!

И словно старый боевой клич, все трое закричали:

— Смерть саймам!

А один из них, глядя прямо на Валлероя, добавил:

— И всем трусливым любителям саймов и предателям. Скажи мне, перебежчик, сколько дженов ты отдал им в руки?

— Ни одного! — сердито ответил Валлерой.

— А чем они тебе платят?

Принс загремел решеткой.

— Они ведь и тебя убьют!

— Эти саймы не убивают! — крикнул Валлерой.

— Ты на самом деле в это веришь?

— Это правда!

Врайан локтем отодвинул брата.

— Ты узнаешь это на собственном опыте, перебежчик, но тогда будет поздно. Выпусти нас отсюда, и посмотрим, сколько из них мы сможем убить, прежде чем они убьют нас. Дай нам возможность сразиться, и мы поймем, что ты не переметнулся.

Валлерой с отвращением плюнул.

— Убирайся в ад!

— К чему? Здесь и так жарко, и я ужасно жажду воды.

— Жаждешь крови, ты хотел сказать.

— Дай мне фляжку, и я покажу, чего жажду.

Валлерой посмотрел на остальных членов отряда. Нашмар и его товарищ Лойс ехали по другую сторону фургона, а два сайма, правившие фургоном, находились слишком далеко. Клид был близко, но он погрузился в собственный мир. Все старательно не обращали внимания на этот обмен репликами. Подчиняясь порыву, Валлерой отстегнул свою фляжку и подъехал ближе к клетке, чтобы протянуть руку.

Рука потянулась к фляжке, мускулистые пальцы сомкнулись вокруг запястья Валлероя и сильно дернули.

Он упал, пытаясь ухватиться за седло. Пальцы соскользнули с луки. Валлерой пытался уцепиться коленями, но гладкий материал комбинезона Зеора понемногу соскальзывал. Отчаянно Валлерой ухватился за прутья клетки, чтобы не упасть под колеса фургона. Нога его застряла в стремени.

Он висел между фургоном и лошадью, а тем временем один из пленников мертвой хваткой ухватил его за горло. Крик Клида лишь слабо прозвучал в ушах.

Фургон тормозил, казалось, целую вечность. Наконец он остановился. Руки и щупальца саймов оттащили Валлероя. Он сидел на земле и растирал шею. Щупальца Клида осторожно ощупывали его раны. Проводник на саймском прошептал:

— Дикие джены — опасные животные. Может, теперь вы усвоите урок?

И лишь кривая усмешка на лице проводника помешала Валлерою ударить его по носу.

— Правило, назтер, таково: избегать их, пока они не будут цивилизованы. Это происходит быстро.

Валлерой оттолкнул руки сайма.

— Все в порядке. Поехали дальше.

Он снова сел на лошадь, и они поехали по редко населенной местности.

Когда прибыли в Имил, лошадей и фургон с пленниками увели за главное здание… очень похожее внешне на Зеор… а всадники вошли через главный вход.

Пропустив ланч, Валлерой обрадовался роскошному столу, накрытому в углу столовой. Они прибыли как раз вовремя для последней смены обеда, но большинство глав отделов задержались в ожидании возвращения Нашмара.

Хоть пище он и был рад, у Валлероя не было настроения разговаривать за столом. Он занялся едой и упорно молчал. В этом обществе он был уважаемым работником, чей талант высоко ценили. Он вытерпел достаточно оскорблений, чтобы почувствовать, что новый статус для него очень важен.

— Хью, — негромко сказал Клид, — день был долгий. Не хотите отдохнуть?

Валлерой осмотрелся и увидел, что за столом уже никого нет, на столе — остатки еды. Он допил свой стакан и встал.

— Кажется, я провалил экзамен по дипломатии.

— От художника ожидают эксцентричного поведения. Утром почувствуете себя лучше.

Стоило Клиду и Валлерою выйти в коридор, как показались кухонные работники с тележками: они словно ждали ухода последних гостей.

— Вы, должно быть, хорошо знаете это место.

— Имил построен точно как Зеор, только в зеркальном отражении и ориентирован с запада на восток. Помещения для гостей выходят на главные ворота.

— Я никогда там не был… я хочу сказать, в Зеоре.

— Вам, несомненно, там понравится: две отдельные большие спальни.

— О, дело не в этом!

Валлерой под загаром покраснел. Всю ночь он лежал неподвижно, как труп, боясь, что Клид может сделать что—то немыслимое.

Сворачивая на широкую лестницу, Клид рассмеялся.

— Знай Енава, о чем вы думаете, она упала бы в обморок! Проводники не способны ни на что, кроме энергичной, хотя и не частой гетеросексуальности.

— Вы читаете мои мысли!

— Конечно, нет. Но для всякого, кто изучал дженов, как я, ваши эмоции — ярко горящий маяк.

На третьем этаже лестница привела в роскошно убранный коридор, уставленный досаймскими скульптурами, которые все казались подлинниками искусства Древних. Валлерой и Клид шли между рядами статуй, остро сознавая, какие шедевры создавали их предки.

Художник в Валлерое стремился остановиться и рассмотреть все внимательней, но глаза его смыкались от сна.

Клид привел его в гостевой номер.

— Это ваша комната. А моя — вот эта.

Устало кивнув, Валлерой добрался до постели и сразу уснул. Проснулся он от яркого солнечного света и настойчивого стука в дверь.

— Назтер! Назтер!

Голос знакомый, обращение тоже. Еще не совсем проснувшись, Валлерой проворчал:

— Да. Что вам нужно?

— Назтер Хью, сектуиб Фаррис просит вас как можно скорей прийти в кабинет сектуиба.

— Который час.

— Уже почти полдень, назтер.

Валлерой застонал. Он проспал больше двенадцати часов — для него это необычная редкость.

— Скажите, что буду, как только оденусь.

— Спасибо, назтер.

Валлерой не привык к открытому восхищению. Вместе с роскошной обстановкой оно заставляло его чувствовать себя неловко… как будто он вышел за пределы своего круга, и ему вот—вот об этом скажут. Он с трудом выбрался из уютной постели навстречу дню, что бы это день ни принес.

Полчаса спустя, умытый, побрившийся и безупречно одетый в чистый зеорский комбинезон, который для него приготовили заранее… комбинезон совершенно новый и, очевидно, сшитый по размеру… он появился в помещениях сектуиба Имила.

Его немедленно провели во внутреннее святилище — кабинет сектуиба, словно очень важного посетителя. Проходя, он ловил на себе восторженные взгляды молодых женщин, работавших в офисе. Все это заставляло его нервничать.

Сам кабинет очень напоминал рабочие помещения Клида… все очень чисто, по—деловому, великолепно организовано и переполнено работой. Но на этом сходство заканчивалось. На стене висело множество набросков одежды. В углу, у окна, выходящего во двор, стоял манекен, одетый в безукоризненное вечернее платье, ближе к двери — другой манекен, атлетически сложенный и великолепный в многоцветном костюме. Как отметил Валлерой, это были манекены саймов.

Но самое поразительное в комнате было то, что Нашмар стоял у книжного шкафа, а Клид удобно сидел в кресле за его столом. Валлерой с удивлением рассматривал эту перемену ролей. Чтобы скрыть свое удивление, он сказал:

— Доброе утро, сектуиб… — и тут же сообразил, что не знает, как образовать от этого слова множественное число. — Сектуиб Нашмар, простите, что заставил вас ждать.

Нашмар обменялся загадочным взглядом с Клидом и ответил:

— Не обязательно быть преувеличенно вежливым, наз—тер. Клид?

Встав, Клид принялся расхаживать за столом.

— Хью, конечно, последнее слово за вами… но я согласился обменять четыре дня вашего времени на молодого проводника из Имила, по имени Зинтер. Начиная с сегодня, если вы согласитесь.

Валлерой искал на лице Клида какой—нибудь намек, но ничего не нашел.

— Вы оставите меня здесь на четыре дня?

— Нет, нет! — торопливо вмешался Нашмар. — Имил никогда бы не подумал разъединить проводника и его товарища. Не волнуйтесь, назтер, вы находитесь в приличной общине.

— Ага, — сказа Валлерой, стараясь, чтобы на его лице отразилось облегчение. — Сектуиб Фаррис, это делается в интересах Зеора?

— Сектуиб Нашмар знает, — последнее слово Клид подчеркнул, — что Зеору необходим кто—то подобный Зинтеру… молодой проводник, но с большим потенциалом… а Имилу необходим этот каталог. Кажется, это наиболее естественное решение обеих проблем.

— Если это в интересах Зеора, — сказал Валлерой, повторяя фразу, которую слышал уже много раз, — это и в моих интересах. — Он повернулся к Нашмару. — Я к вашим услугам, сектуиб.

Нашмар рассмеялся тем коротким напряженным смехом, который Валлерой уже привык ассоциировать с высшими руководителями общин.

— Вы не должны приступать к работе, не позавтракав… или не съев ланч… называйте, как хотите. Я извещу Бреннара, чтобы вам приготовили мастерскую.

— Пока занимаетесь этим, — обратился Клид к главе общины Имил, — не забудьте и о вестнике в Зеор.

— Я пришлю его к вам за письмом. Он будет в Зеоре самое позднее завтра вечером.

— Отлично. Хью, я не прочь поесть.

— Хорошая мысль.

Они вместе направились в столовую.

— Четыре дня! — воскликнул Валлерой, когда они свернули за угол и их не могли услышать. — Стэйси снимет с меня шкуру…

— Не здесь! Вы забыли о Хреле?

Подозрительно глядя на массивные каменные стены, Валлерой ответил:

— Как я могу забыть? Неужели вы считаете…

— Если шпионы есть в Зеоре, они могут быть повсюду. — И добавил из—за проходивших мимо: — Понимаю, что вас беспокоит. Как Зеор сможет обходиться без меня целую неделю? Ну, именно по этой причине нам необходим Зинтер. Енава родит через несколько недель, но пройдет не менее двенадцати лет, может, и больше, пока ребенок не сможет взять на себя часть моей ответственности. А Зинтер уже взрослый. Его можно быстро подготовить.

Когда они оказались в коридоре, ведущем к столовой, Валлерой прошептал на английском:

— Вы отлично знаете, что меня тревожит совсем не это. Четыре дня!

Остановившись, Клид повернулся и прижал Валлероя к стене, сжав его руки стальной хваткой. Затем, под кухонный шум, сказал:

— Хью, я не мог отказать. Либо дать согласие, либо раскрыть нашу легенду. Нашмар знает нас, он знает, что я уже давно присматриваюсь к Зинтеру.

Валлерой пытался высвободиться.

— Отпустите меня! Я готов выехать на поиски в одиночку!

— Тише, черт побери! Вы мой товарищ. Ведите себя соответственно!

Дрожа от неожиданного приступа холодной ярости, Валлерой выкрикнул:

— Отпустите меня, сектуиб! Меня вы не запугаете!

— Успокойтесь. Здесь мы имеем возможность с минуту поговорить наедине. Никто не посмеет нам помешать!

Подчинившись, Валлерой все же попытался вырвать руку.

— Что вы делаете?

— Симулирую. Теперь слушайте…

— Что симулируете?

Клид раздраженно ответил:

— Энтран. Если бы я этого не сделал, залп ненависти, который вы на меня обрушили, уложил бы меня на неделю в больницу. — Он перешел на английский. — Вы должны играть свою роль, и постарайтесь делать это получше, иначе ни один из нас не доживет до доклада Стэйси. Ясно?

— Абсолютно. Но я не могу справиться со своими чувствами.

— Пора научиться. Теперь слушайте. Никто здесь не знает, откуда вы и когда прибыли к нам. От вас зависит репутация Зеора. Я собираюсь написать Енаве, что вы даете мне передачи, как Денрау, и даже лучше. И позаботьтесь, чтобы она никогда не узнала истины, иначе я спущу с вас шкуру. Поняли?

Эта тирада заставила Валлероя подавить гнев. Он вдруг осознал, на какой риск согласился идти проводник ради Эйши. Одна его ошибка может привести к гибели всего Тектона, а может, и всего человечества. И подумал: а понимает ли Стэйси, какие ставки в этой игре. Потом он вспомнил, почему Эйша так важна для Стэйси. Если ее заставят уничтожить денежную систему дженов, их организованное сопротивление прекратится… а это увеличит количество саймов, сколько бы их каждый месяц ни убивала охрана Внешних территорий. В любом случае это путь к гибели человечества.

Отрезвев, Валлерой сказал:

— Простите, сектуиб.

— Пойдем поедим.

В тот же день Валлерой обнаружил что его «офис» представляет собой огромный зал, окруженный экстравагантно оформленными восемью мастерскими. Повсюду суетились толпы моделей и секретарей. Они бегали, словно организуя государственный визит. Его работа заключалась в изготовлении рисунков красивых девушек и мужественных красивых мужчин (все они были саймами), одетых в многоцветные, но удобные наряды.

Единственной трудностью для него было изображение щупальцев. В первое время он даже боялся, что кто—нибудь заметит, что у него гораздо больше опыта в рисовании дженов, и потому уничтожал все неудачные рисунки саймов.

Но никто без приглашения не стоял у него за плечами и не смотрел его работы. Все деловито бегали из комнаты в комнату, раздевались и одевались или перевозили с места на место стойки с экзотическими нарядами. А когда ему удавался очередной рисунок, восхищенные ахи придавали ему уверенности.

Через несколько часов он уже наслаждался своей работой. Ему принесли обед в мастерскую, чтобы он мог продолжать делать свои рисунки, когда все остальные ушли. Валлерой не мог представить себе, чтобы четырех дней хватило. Но когда спросил об этом, ему ответили, что каталог частично уже сделан менее талантливыми художниками, а еще одну часть займут фотоснимки. У него сложилось впечатление, что высокомерный фотограф занимает статус гораздо ниже художника. Но он был слишком занят, чтобы интересоваться фотографией.

Как один из ведущих дизайнерских и портновских домов, Имил готовил коллекции одежды на все случаи жизни. За то недолгое время, что он здесь пробыл, Валлерой увидел больше разных костюмов, чем за всю предыдущую жизнь. Многие из них были созданы из тканей с рисунками художника Зеора, победителя прошлогоднего конкурса. И вообще Валлерой обнаружил, что большая часть тканей изготовлена на фабриках Зеора.

На следующий день Валлерой лишь изредка видел Клида в коридоре или в открытой двери какого—нибудь помещения; несколько минут он слушал, как проводник читал лекцию взрослой аудитории в большом школьном зале. Его слушали, как зачарованные. Валлерой смог понять лишь, что Клид предлагает Тектону создать новую общину, которая станет школой для проводников. Эта община будет снабжаться всеми остальными, поэтому ей своя ферма не нужна. Главное возражение было как будто таково: слишком большое сосредоточение проводников станет уязвимым местом, особенно если они зависят от привозных продуктов.

В другой раз Валлерой увидел Клида сидящим на полу в классе и окруженным группой очень молодых саймов. Он учил их играть на шильтпроне — несколько разных стержней держат щупальцами и ударяют друг о друга, порождая гармоничный звук, который можно было приглушить прикосновением щупальца. Очень сложное упражнение.

Валлерой наблюдал в течение нескольких минут, но слушатели были так поглощены, что он ушел на цыпочках, не тревожа их. И вернулся к работе, радуясь, что и Клид занят тем, что ему нравится.

К концу третьего дня Валлерой выдохся и физически, и эмоционально. Никогда раньше не приходилось ему работать так напряженно и при этом над разными проектами. Когда модели разошлись, он решил, что и ему стоит сделать перерыв. Он отложил уголь и вышел в коридор.

Вдали он слышал звуки — это репетировал школьный оркестр. Валлерой миновал аудиторию, в которой занимался танцевальный класс, а рядом группа хористов примеряла различные костюмы из шкафа в глубине сцены.

Мимо прошли три ученика, неся заляпанную лестницу и ведро с краской. В воздухе чувствовалось приближение праздника.

На следующий день он узнал, что праздник дается в честь основания Фрихиллом дочерней общины. Один из самых опытных товарищей общины Фрихилл, который станет товарищем главы новой общины, должен был приехать в Имил для набора новобранцев.

Валлерой слышал разговоры о внутренней политике Фрихилла: «В одной общине нет места для двух подлинно больших товарищей». И узнал много нового об отношениях родительской и дочерней общин. Но в этот момент ему хотелось быть подальше от этих людей.

Он повернул, потом повернул еще раз. Впереди лестница, ведущая вниз. Слишком уставший, чтобы читать надписи, он открыл дверь и стал спускаться.

Имил построен на склоне холма, так что первый этаж, в который заходили снаружи, оказывался на самом деле четвертым. Спускаясь, Валлерой понял, что находится в нижней части Имила, которая казалась совершенно пустынной.

Это соответствовало его настроению, поэтому он остановился и принялся смотреть в окно, наслаждаясь одиночеством. Ему казалось, что его дыхание эхом отдается вдали тихого коридора, который был отрезан от остальной части здания тяжелыми дверьми — двумя, одна за другой, способными остановить любое вторжение.

Из окна он видел убранные поля; они казались такими же одинокими, как и он. Солнце только что ушло за далекий холм. Валлерой думал, может ли его увидеть Эйша и способна ли она оценить красоту этого зрелища.

Эта мысль испортила ему настроение. Он принялся исследовать нижние этажи. И между лестничными площадками обнаружил прочную дверь с окном за двойными стеклами в стене. На двери надпись «ИЗОЛИРОВАННАЯ ЛАБОРАТОРИЯ». Он понятия не имел, что это значит, но надпись была достаточно угрожающей, чтобы он не стал заходить. Казалось, лаборатория расположена внутри холма, на склоне которого построен Имил. В окно Валлерой увидел длинный пустой коридор и цепочку ярких ламп на его потолке.

Он спустился еще на одну площадку и попробовал открыть дверь. Она вела в коридор, заполненный звуками гневных мужских голосов. Валлероя привлекли необычные для такого места слова на английском.

Пол из какого—то твердого материала, который словно поглощает звуки шагов. Стены свежевыкрашенные, но Валлерой видел сквозь слой краски следы старых росписей. Двери, далеко отстоящие друг от друга, свидетельствовали о величине помещений за ними. Валлерой задержался у фонтанчика, чтобы напиться, заглянул через окно в пустую, неиспользуемую комнату и пошел дальше, в сторону сердитых голосов.

Он миновал дверь с надписью «туалет», повернул и уперся в массивную вращающуюся дверь. Верхняя часть двери состояла из прочной решетки между узкими оконными стеклами. Ручку двери запирает сложный механизм; когда Валлерой попытался открыть, дверь не поддалась.

Он не был уверен, что имеет право здесь находиться, тем не менее всмотрелся через решетку в верхней части двери. Несомненно, источник голосов здесь. Коридор продолжался за дверью, но то, что когда—то могло служить больницей или школой, было превращено в тюрьму.

Двери каждой комнаты вверху состояли из прочных решеток и были заперты с помощью такого же механизма, как та, что преградила Валлерою путь.

Три ближние комнаты — две с одной стороны и одна — с противоположной — были заняты. Джены дергали за прутья решеток и что—то нечленораздельно кричали. В коридоре стояли Клид, Нашмар и его товарищ и о чем—то разговаривали.

Валлерой строго приказал себе не торопиться с выводами. Он хотел увидеть, что будет дальше.

Долго ждать ему не пришлось. Клид неожиданно повернулся к двери, увидел Валлероя и широко улыбнулся.

Распахнув дверь, словно она не заперта, проводник вышел в относительную тишину внешнего коридора.

— Рад вас здесь видеть. Может, поможете нам, если у вас есть время?

— В чем помочь?

— Те трое, которых Нашмар купил в Ибуране, оказались очень упрямыми.

— Почему бы вам их просто не отпустить?

— Хью, — укоризненно сказал Клид, — вы прекрасно знаете, что нельзя это делать.

— Ничего я не знаю! Какое право вы имеете держать этих людей в плену?

Клид помолчал, пристально глядя на джена. Он был искренне удивлен.

— Мы никого не держим в плену. Что будет с ними, если мы выставим их за ворота, даже дадим лошадей?

Валлерой мрачно смотрел на проводника.

— Хью, вы могли бы жить, имея такое на своей совести?

Валлерой нехотя согласился:

— Не думаю, чтобы мне хотелось попробовать. Но если мы привели их сюда, то сможем отвести и к границе.

— А знаете, сколько проживет Имил после этого?

Валлерой, вспоминая поврежденные здания Зеора, угрюмо спросил:

— Двадцать четыре часа?

— Меньше.

— Зачем же общины покупают пленников, которые не хотят сотрудничать?

— Обычно они становятся достаточно разумными, когда понимают, что им дают шанс остаться в живых, пусть даже в пределах общины. А после первой передачи у них есть еще несколько недель, чтобы привыкнуть к нам, как привыкли вы.

Валлерой совсем не был уверен, что привык.

— Так отпустите их в пределах общины, и пусть сами о себе заботятся.

— Этого нельзя делать, пока они не станут донорами. Это три брата, последние остатки семьи. Они твердо убеждены, что все саймы убийцы и должны быть убиты.

— Понятно. Но ведь они уже достаточно видели, чтобы понять, что Имил не…

Клид показал на окно.

— Вы видите Нашмара и Лойса — живое свидетельство того, что такое Имил… но братья ничего не хотят видеть. Вы уже получили от них свою долю жестокости. Я не прошу вас идти туда со мной…

— Но для товарища такой поступок естествен?

— Да.

— Пошли.

Валлерой внимательно наблюдал за тем, как Клид взялся за ручку двери, повернул и дверь открылась. Валлерой знал, что она заперта, но сейчас не видел никакого сопротивления.

Изнутри он посмотрел, как она затворилась, и попробовал открыть сам. Дверь не поддалась.

— Перебежчик! А мы были уверены, что тебя убили! Где ты был? — спросил Врайан.

— Работал, — ответил Валлерой, глядя ему в глаза. — Платил за жизнь честным трудом, чего вы не сможете сказать о себе. И я не перебежчик!

— Именно из—за такого предателя, как ты, мы сюда попали. Я узнаю предателя, когда его вижу, — сказал Гренель.

— Заткнись, Гренель, — сказал Врайан справа от Валлероя. — Что ты здесь делаешь, перебежчик? Хочешь еще раз проверить крепость своего горла?

Валлерой сухо усмехнулся.

— Только зайди сюда, где твои друзья саамы не смогут вмешаться, и посмотрим, долго ли ты будешь улыбаться.

— И что это докажет? — спросил Валлерой. — Что один джен сильней другого? Признаю, что ты сильней меня. Доволен?

— Буду доволен, когда доберусь до одной из этих скользких змей, которых ты называешь друзьями.

— Так ты платишь за жилье и питание? Оскорблениями?

— Или смертью. Нас не спрашивали, хотим ли мы быть здесь.

Валлерой повернулся к Нашмару и сказал по—английски:

— Сектуиб, я думаю, выхода нет. Случай безнадежный. Эти трое приживалы, которые не хотят отрабатывать свое содержание. Можете выпустить их, пусть их убивают джанкты.

Глаза Нашмара на мгновение раскрылись шире. Затем он понял тактику Валлероя.

— Я не могу этого сделать. Мы уже потратили слишком много на их покупку.

— Незачем еще тратить деньги, — ответил Валлерой. — Сколько они вам стоят?

Нашмар задумался. По очереди поглядев на пленников, назвал число.

— За месяц получается крупная сумма. Может, их удастся впрячь в плуг?

— Лошади гораздо эффективней.

— Гм, — сказал Валлерой, задумчиво глядя на дженов. — А какой налог вы за них платите?

— За троих вместе около пятисот в месяц.

— А еще стоимость квартиры, одежды, питания и другие мелкие расходы?

Нашмар кивнул.

Валлерой посмотрел на Клида.

— Сомневаюсь, чтобы Зеор мог выдержать такие расходы. Есть много других дженов, согласных работать за жилье и питание. Советую как можно быстрей избавиться от этих приживал.

Гренель не выдержал.

— Приживалы! Мы приживалы?

Он задохнулся от гнева. Валлерой схватил решетку его двери и смотрел ему в лицо.

— Да, приживалы! Где вы бы были сейчас, если бы сектуиб Фаррис не помог сектуибу Нашмару перекупить вас у Нарвуна? — Валлерой в ярких красках принялся расписывать, что ждало бы их в таком случае. Он двигался вдоль забранных решеткой дверей, используя самые сильные выражения.

Три брата — образцы мужественности, закаленной трудной жизнью на границе, — застыли в изумлении. Их молчание только подзадоривало Валлероя, и он принялся описывать трудное экономическое положение общин — трудное потому, что общины, вопреки саймским законам, пытаются спасти как можно больше дженов.

— И после того как они столько для вас сделали, — закончил Валлерой, — вы отвечаете им оскорблениями! Что ж, я отрабатываю свое содержание и не желаю платить за приживал!

Гренель выкрикнул:

— А я не стану содержать перебежчиков!

— Замолчи, Гренель, — сказал Врайан. — Ни один предатель не может назвать меня приживалой так, чтобы это сошло ему с рук!

Валлерой повернулся к нему.

— Приживала берет, но ничего не дает взамен. Вы очень многое берете у Имила, но что вы ему дали?

— У меня ничего нет, но я и не просил ни о чем. Я не приживала!

— У тебя есть многое. Так много, что сектуиб Нашмар вынужден защищать тебя решетками и замками, чтобы никто это у тебя не украл. Ты не только приживала, ты эгоистичный скряга. Ты хранишь сокровище, которое для тебя не имеет смысла, но никому не даешь им воспользоваться.

— Я скряга? Ах ты тощий маленький…

— Хочешь мне показать? Выходи, посмотрим, как ты платишь по счетам, скряга!

Врайан стиснул прутья так, что побелели костяшки, и молча смотрел на Валлероя. В своем жестоком мире Восстановления джены ценили лишь готовность и способность платить за себя… именно в таком порядке. И не было худшего оскорбления, чем скряга: тот, кто способен заплатить, но не хочет.

Двое дженов смотрели друг на друга с взаимной ненавистью. Врайан знал, что валюта, которой он может заплатить, это селин, хотя мог не знать самого слова. А Валлерой знал, что Врайан это знает.

Очень тихо Валлерой сказал:

— Ты испугался. До смерти испугался.

Врайан ответил так же:

— Я тебе покажу, кто испугался.

— Выходи и стань донором сектуиба Нашмара. Поверю, когда увижу своими глазами.

— Сначала ты, — холодно сказал Врайан.

— Я уже сделал это. И теперь у меня такой низкий потенциал, что она на меня даже не реагируют. Видишь?

И он положил руку на обнаженное предплечье Клида.

Гренель сказал:

— Я вижу только предателя и труса, которого подкупили обещанием безопасности.

— Если я делаю то, чего вы боитесь до смерти, кто же из нас трус?

Врайан сказал:

— Мы не боимся смерти.

— Да, — согласился Валлерой, — ты боишься жить, скряга.

Кипя от ярости, Врайан продолжал смотреть на Валлероя. В это мгновение Нашмар неожиданно подошел к двери, потянул и открыл, как будто она не была заперта. Проводник молча смотрел на пленника, словно ожидая какого—то сигнала.

Краем глаза Валлерой заметил, что Лойс занял положение между Нашмаром и Врайаном, но чуть в стороне. Сзади Клид отошел к внешней двери. Противостояние становилось все напряженней.

Должно быть, Нашмар и Лойс обменялись какими—то знаками, потому что как раз в тот момент, когда Валлерою показалось, что Врайан нападет на проводника, Лойс взял руку джена и поднес к руке сайма. Своей рукой он легко провел между ними, словно лаская.

Мгновение спустя Нашмар вступил в полный контакт. Врайан, словно парализованный, выдержал его объятие. Нашмар ростом почти такой же, но вполовину легче джена. Тем не менее, когда Врайан начал сопротивляться, стало ясно, что сайм сильней. Контакт кончился только по воле Нашмара.

Врайан пошатнулся, неожиданно потеряв равновесие. Его вырвало у дверного косяка, и он вытер рот рукавом комбинезона. Он не мог оторвать взгляд от проводника, который продолжал неподвижно стоять перед ним.

— Я ничего не почувствовал. Почему ты это не сделал?

— Просто сделал. Теперь ты можешь идти.

— Что?

— В столовой сейчас как раз обед. Если попросишь вежливо, назтер Хью покажет тебе дорогу.

— Я никуда не пойду без братьев!

— Пойдут ли и они, целиком зависит от них, — ответил Нашмар, поворачиваясь к третьему брату, все время молчавшему Принсу. — Не хочешь ли попробовать?

И, не дожидаясь ответа, Нашмар открыл дверь и вошел внутрь. Послышались звуки шагов, потом тишина. Принс был младшим из братьев и, подумал Валлерой, вероятно, самым податливым.

Вскоре Нашмар вышел в сопровождении Принса, который встал за Врайаном, повесив голову, как мальчишка, пойманный на месте шалости.

Теперь проводник остановился перед Гренелем, который продолжал яростно морщиться.

— Я — ни за что!

Врайан отодвинул Принса в сторону и встал перед оставшимся за решеткой братом.

— Замолчи, Гренель! Хочешь провести здесь остаток жизни?

Они несколько мгновений смотрели друг на друга. Затем Нашмар отворил дверь Гренеля. Тот попятился и присел, как борец в ожидании захвата. Нашмар со звоном захлопнул дверь.

— Хорошо! Если ты этого хочешь, обойдемся без тебя.

— Гренель, — сказал Врайан, — не будь дураком!

Гренель распрямился и вернулся к решетке. Нашмар открыл дверь и выпустил его. Лойс спокойно встал между ними и установил контакт.

Вначале Гренель сопротивлялся, но в борьбе с саймом у него не было шансов. Но вот Нашмар выпустил рослого джена. У этих недобровольных доноров общего класса проводник извлекает селин очень медленно и с самого поверхностного уровня. Так он ослабляет их поле, при этом не вызывая у донора никаких ощущений. И селин, даже извлеченный таким образом, способен поддерживать обычного сайма в течение месяца. Использованный проводником метод не так расточителен, как убийство.

— Видите, — сказал Врайан, — теперь мы все можем идти.

Даже Валлерою было ясно, что на уме у Врайана совсем не обед. Нашмар, по—видимому, понимал это.

— Даже джены из общины за пределами общины не в безопасности. Ваш долг заплачен, напряженность поля у вас низкая. Можете попытать удачу. Но почему бы вам ни пообедать вначале?

И тут впервые решился заговорить Принс.

— Не знаю как вы, а я хочу есть. И не хочу, чтобы меня захватили на пустой желудок.

Посчитав эти слова общим согласием, Нашмар провел трех новобранцев через внутреннюю дверь.

— Отлично. Уверен, что когда вы с нами познакомитесь получше, мы вам понравимся. После обеда я вас сам все тут покажу и…

Дверь за ними закрылась.

Валлерой повернулся и увидел, что Лойс пристально смотрит на него.

— Назтер, это было великолепно! По вашему акценту мы догадывались, что вы хорошо разбираетесь в их психологии…

— Да ерунда.

— Вовсе нет. Теперь я вижу истинную цель вашей игры на дороге… вы играли с опасностью, когда Клид и Нашмар были очень заняты маскировкой градиентов пленников и не могли вам помочь. Теперь я понимаю, почему Зеор так высоко вас ценит!

— Хм… спасибо, — ответил Валлерой, смущенный такой интерпретацией. У него было о чем подумать, но Лойс не дал такой возможности.

— Но я рад, что вы провели в Зеоре недостаточно много времени, чтобы усвоить все их обычаи.

— Да?

— Да, потому что я вижу, что вам предстоит напряженная ночь.

— Ночь?

Красноречиво пожав плечами, темноволосый темнокожий товарищ показал на коридор за двойной дверью. Валлерой видел там Клида, который в ожидании стоял у стены. Затылком он прижимался к стене и, казалось, внимательно разглядывает потолок.

Лойс обнял Валлероя за плечи и медленно повел к двери.

— Энтран — не шутка. О, я понимаю, вы проводите одно из знаменитых зеорских упражнений по воздержанию. Вы хороши в таких делах, и я считаю, что в этом одна из причин превосходства Зеора. Но вот что я вам скажу. Я рад, что не мне предстоит сменить имя на амбров Зеор!

— О, не знаю… сегодня вы действовали очень компетентно.

Лойс сухо усмехнулся.

— Благодарю вас, назтер. Зеор весьма щедр на комплименты. Но для меня достаточно хорошо Лойс амбров Имил.

— Вы правы, я пробыл в Зеоре совсем недолго. — Валлерой вспомнил, как тщательно Клид избегает произнесения его фамилии. В его общине только Фаррис сохраняет свою фамилию, и поэтому все полагали, что Валлерой уже стал амбров Зеор. Он попробовал это на вкус. Хью амбров Зеор. Весьма странное ощущение.

Они добрались до двери. Лойс остановился и повернулся к Валлерою.

— Надеюсь, вас не оскорбит, если я дам профессиональный совет?

— Способность пользоваться советами, от кого бы они ни исходили, — признак истинного профессионала.

Да. Так вот, я говорю, что с энтраном нельзя шутить… особенно если речь идет о Фаррисе. Вы знаете, как упрям Клид. Но… он сектуиб. От него зависит весь Зеор. И вы ради Зеора должны заставить его вести себя разумно, даже если он этого не хочет.

— Вы знаете, как я старался?

— Конечно, знаю. И мы старались вчера весь день… просили его с час поработать в больнице… или еще где—нибудь… где угодно. Он не согласился, и теперь посмотрите на него! Простое зрелище работы Нашмара скрутило его в узел. Долго он так выдержит, по—вашему?

— Понятия не имею.

— А вы как долго выдержите?

Не понимая, что именно он должен выдерживать, Валлерой уклончиво хмыкнул.

— Понимаю, что вы имеете в виду. Послушайте, Хью, вы его товарищ. Вы умеете обращаться с ним так, как никто другой…

— О, я не…

— Знаю, это не вполне этично. Но бывают моменты, когда мы можем позволить себе некие вольности. Впоследствии они нас всегда благодарят, верно?

Валлерой неловко поморщился.

— Я не…

— Хорошо. Вы позаботитесь об этом сегодня вечером, и завтра нам всем будет лучше.

Металлическим прутом, висевшим на стене, Лойс постучал в дверь.

Клид не отозвался на этот негромкий звук. Лойс посмотрел на Валлероя — «А что я вам говорил?» — и постучал громче. Оторвавшись от своих мыслей, Клид открыл дверь, и они втроем пошли на обед.

На протяжении всей еды Валлерой украдкой посматривал на Клида. Проводник ел еще меньше, чем всегда. Двигался он словно в тумане и как будто был не способен сосредоточить взгляд на чем—нибудь. Валлерой решил, что действительно что—то неладно.

Когда они относили свою грязную посуду, Валлерой заметил, что Нашмар смотрит на них со своего места за столом, где избранные члены общины приветствовали новичков. Валлерой улыбнулся. Посмотрев на Клида, Нашмар тоже улыбнулся с явным облегчением.

И главный проводник, и главный товарищ Имила, по—видимому, считали, что Клиду грозит серьезная опасность. Как ни ограничен был опыт Валлероя, Хью соглашался с этим мнением.

Но ведь он не настоящий товарищ. И не знает, что делать. Он даже не знает, способен ли что—нибудь сделать. И вот он оказался в своей затемненной комнате, одетый в ночную пижаму, и принялся расхаживать взад и вперед. Дедушка взял с него обещание заботиться о Клиде и никому не позволить заподозрить, что Зеор послал со своим наиболее ценным проводником неподготовленного товарища.

Энтран. Енава была расстроена тем, что от него страдает дедушка, но Клид на это не прореагировал. Может, подумал Валлерой, Клид наказывает себя за какую—то обиду, причиненную дедушке.

Или, может быть, Клид боится его — из—за гнева, который почувствовал, когда изображал припадок энтрана, чтобы их оставили в одиночестве… Что ж, подумал Валлерой, вот это перемена. Сайм, который боится джена.

По—прежнему не зная, что он собирается делать, Валлерой набросил халат и подошел к двери комнаты Клида. Подчиняясь порыву, открыл дверь, не постучав, и вошел.

В комнате было темно, оконные занавеси задернуты, так что даже звездного света не видно.

— Хью! Что?..

Идя на голос Клида, Валлерой пересек комнату.

— Сектуиб, мне нужно обсудить с вами важное дело. Дело, связанное с честью Зеора.

— Что случилось?

— Пока ничего. И в этом проблема.

— Не понимаю.

— Я тоже. Скажите, что должен сделать товарищ, чтобы проводник прислушался к голосу разума.

— Ага… теперь понимаю. В сами говорили Нашмар и Лойс.

— Только Лойс. Кажется, он считает ситуацию критической.

— Это Имил, а не Зеор. Эти люди не представляют себе, на что мы способны, если захотим.

— Думаю, вы на самом деле не хотите… иначе не ходили бы с видом неизбежной катастрофы.

Клид молчал, невидный в темноте. Валлерой подумал, что проводник не собирается отвечать. Но вот он встал, подошел к окну и отодвинул занавеску. Стали видны яркие чистые звезды. Луна отбрасывала на двор длинные тени и освещала комнату.

— Энтран болезнен, сектуиб?

— Но обычен.

Не для Фаррисов, если поверить Лойсу. А что делает Фаррисов иными?

Клид открыл окно и глубоко вдохнул холодный ночной воздух. В полутьме Валлерой заметил, что проводник покрыт потом. Когда он заговорил, голос его звучал негромко и слишком контролируемо.

— Существует теория о том, что мутация саймов все еще продолжается. Мы классифицировали восемь вариантов этой мутации, и ни один из них не является идеальным. Семья Фаррисов производит проводников высочайших возможностей и величайшей терпимости. Но мы же страдаем от болезней, неизвестных другим. И энтран — лишь часть таких осложнений.

— Будь здесь Денрау, что бы он сделал, чтобы избежать осложнений?

— Вы не Денрау.

— Знаю. — Валлерой сел на кровать. Он обнаружил, что жалеет о том, что его мать бежала с саймской территории, а не присоединилась к одной из общин. Глядя на проводника, Валлерой заметил, что Клид дрожит от холодного воздуха. Он подошел к окну и протянул руку, чтобы закрыть его. Но рука Клида его опередила. Чувствительные латерали были наполовину обнажены: холод облегчал в них боль. Контакт состоялся раньше, чем Валлерой понял, что произошло. Руки Клида мягко, но напряженно сомкнулись над его руками.

Валлерой сказал:

— Обещаю на этот раз не испытывать гнев, если вы пообещаете не симулировать.

Стремительным движением Клид повернулся к нему и сжал запястья своим своеобразным захватом. Он положил голову на плечо товарища, отвернув лицо и не ища пятого пункта контакта для передачи. Валлерой едва не пошатнулся под его тяжестью. Он ничего не почувствовал, только легкую дрожь латералей на своей коже.

Мгновение спустя Клид распрямился.

— Как вы? — Он изумленно покачал головой. — Я думал, вы не знаете, как вызывать…

— Конечно, не знаю, — ответил Валлерой. Он был потрясен. — Если вам нужно еще что—то, вы должны мне рассказать… прежде чем Имил узнает, что я сам не умею.

— Вы ведь хотели это сделать для меня, верно?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Конечно, не понимаете, — удивленно сказал Клид. — Еще не понимаете.

Он сел на кровать.

— Перестаньте говорить загадками.

— Существует другая теория, — заговорил проводник, словно не слыша. — Теория симметрии в природе. Если существует несколько типов саймов, должны существовать и разные типы дженов.

— Не понимаю, о чем вы.

— Вероятно, не понимаете. Но, может, это и хорошо. А сейчас вам нужно поспать.

— Вам лучше?

— Да.

Валлерой направился к выходу, все еще не зная, что ему делать. Когда он открыл дверь, Клид вслед ему произнес:

— Назтер…

— Да, сектуиб.

— Спасибо. Денрау не мог бы действовать лучше.

— Пожалуйста, — ответил Валлерой, удивляясь тому, что он действительно доволен.

На следующее утро, переходя из одной студии в другую, Валлерой постоянно ловил на себе взгляд Лойса. Товарищ незаметно его разглядывал. Во время обеденного перерыва Валлерой вытер руки о тряпку и направился к Лойсу.

— Доброе утро.

— Поистине доброе! — согласился Лойс. Он оглянулся, чтобы убедиться, что на расстоянии слышимости никого нет. — Сегодня он великолепен. Как вы это сделали? Мне казалось, что помочь способна только передача.

У Валлероя не было возможности ответить. Появился Бреннар с грудой свадебных платьев. Нужно было выбрать для них подходящие рисунки.

Позже в тот же день появились в сопровождении красивых девушек три новых кандидата. У Валлероя не было времени даже помахать им рукой, хотя он знал, что они несколько раз проходили мимо. И когда ушли, у него сложилось смутное представление, что они отправились осматривать окружающую местность.

Сразу за ними появилась свита сектуиба, расчищая дорогу, а за ней сам глава общины.

— Сектуиб Нашмар, — сказал Валлерой, отрываясь от последнего рисунка.

— Назтер. Я смотрел ваши работы. Великолепно!

— Спасибо.

— Не окажете ли нам особую услугу?

— Я к вашим услугам, сектуиб.

— Коллекция Тариналар. Если бы сделали один рисунок для нее… скажем, Мартезы…

— Почему бы нет? Это ведь ваше время…

Нашмар широко улыбнулся, отчего его темная кожа и светлые волосы стали еще поразительней.

— Никакой другой художник не смог бы нарисовать Мартезу! Я прослежу, чтобы вы получили экземпляр каталога и чтобы ваше имя было в нем упомянуто. — Он заговорил громче. — Ренита, расположи Мартезу. Назтер Хью сделает рисунок Мартезы для обложки каталога.

Валлерой пытался сохранить спокойствие, в то время как девушки в мастерской пищали от радости. Сам он не видел ничего необычного в еще одном чужом костюме, но решил постараться.

Последующая суматоха позволяла суету предыдущих дней считать ленивым времяпрепровождением. Толпы осветителей с их линзами и зеркалами, горы материала для задников, раскрасневшиеся полуодетые модели бегали взад и вперед, словно готовясь к визиту короля… Валлерой стоял в центре этой беготни, а одну из студий превращали в сцену коронации императора.

Когда ему наконец разрешили войти, Нашмар размещал на задрапированном помосте две новые модели. Они не только не были знакомы Валлерою — это оказались мужчины. Один из мужчин склонился перед мягким диваном — своеобразной формы, чтобы удобней было второму, сидящему. Нашмар следил за тем, как они соединяют руки, переплетают щупальца в позиции передачи.

Приблизившись, Валлерой услышал вопрос Нашмара:

— Ты уверен, что сумеешь удерживать постоянный градиент, Зинтер?

— Я должен уметь это, если отправлюсь в Зеор.

— Если ты устал, можно сделать перерыв.

— Да, сектуиб. Но Энам устанет раньше меня.

Нашмар повернулся к наклонившемуся мужчине — точнее, почти мальчику.

— Энам, не нужно перенапрягаться.

— Да, сектуиб, — ответил тот, не отрывая взгляда от Зинтера.

— Назтер Хью, что вы думаете? — спросил Нашмар, отведя Валлероя в сторону.

— Произведение искусства, сектуиб. Я буду стараться изо всех сил.

— Обязательно убедитесь, что верно передано положение щупальцев. Мы впервые изобразим на обложке передачу от сайма к сайму, так что все должно быть технически точно.

— Вы считаете разумным, сектуиб, — неуверенно спросил Валлерой, — изображать на обложке такое действие, в то время как содержание каталога совсем другое?

— Вы знаете, что другие общины подражают консерватизму Зеора. Все знают, что Имил — ведущий дом моды, но об этом начинают забывать. Время им напомнить об этом. И вы как раз подходящий для этого художник. Ваши работы затрагивают гораздо более глубокие психологические уровни, чем простые фотографии. Эти уровни настолько глубоки, что лишь товарищ может их понять и выразить.

Валлерой с трудом глотнул. Он не товарищ. Но Нашмар не дал ему возможности откладывать решение.

— Не хочу вас оскорбить, назтер, но мой долг напомнить вам, что по отношению к Энаму ваше поле выше среднего уровня. Хотя у Зинтера необычные способности, он еще молод и его достижения гораздо скромнее ваших; в то же время Энам страдает от последствий разъединения. Конечно, Энам не причинит вреда товарищу…

— Конечно, — негромко подтвердил Валлерой. — Просто вы хотите, чтобы я не слишком его тревожил.

— Я знал, что вы поймете. — Нашмар успокаивающе положил Валлерою руку на плечо. — Вы достойны репутации Зеора.

И он вышел из комнаты, увлекая за собой свиту.

Подойдя к мольберту. Валлерой увидел, что все необходимые материалы уже аккуратно разложены. Мольберт расположен так, чтобы сцена была видна под максимально выгодным углом. И он должен был признать, что модели подобраны превосходно. Не только классические угловатые черты лиц соответствовали костюмам, но была в позах такая тонкая гармония, что у Валлероя чаще забилось сердце. И свободные одежды натурщиков подчеркивали эту гармонию.

Художник в Валлерое оценил проблему. Большего вызова в Имиле ему не предлагали. И он почувствовал необходимость выразить себя, как в портретах Хреля и Клида.

Он расположил фигуры на листе, тщательно размерив и определив перспективу; цветной мазок здесь и тень здесь; старательно размещенное световое пятно; легкая расплывчатость на краях, достигающая почти болезненно четкого фокуса на изображении щупальцев.

Одежду он изобразил с почти фотографической точностью, подчеркнув, что она обеспечивает свободу движений и придает любому из этих движений элегантность. И наконец принялся подробно выписывать щупальца. Взяв руки блокнот, он подошел к натурщикам, чтобы лучше видеть.

Пустые сумки щупальцев образовывали бороздчатые линии от локтя до запястья. Под обвисшей кожей сумок виднелось небольшое утолщение, вероятно, железа. Щупальца проводника, высовываясь из отверстий в районе запястий, устремлялись навстречу щупальцам сайма. Валлерой обратил внимание на то, насколько меньше влажные, розово—серые латерали по сравнению с сильными, с сухой кожей дорсальными и вентральными щупальцами.

Мысленно он видел тонкую и сложную диаграмму сил. Дорсальные и вентральные — хватательные — щупальца хватают и обездвиживают, защищая уязвимые латерали от неожиданного разъединения. Теперь Валлерой начал понимать, каким уязвимым чувствует себя сайм, когда эти насыщенные нервами латерали обнажены. Он видел почти незаметную дрожь мягкой розовой плоти. И однако эти органы — самое смертоносное оборудование для выживания, когда—либо существовавшее на земле.

И этот контраст вызвал у Валлероя неожиданный прилив вдохновения и заставил вернуться к мольберту. Именно это впечатление должен он передать своим рисунком.

Он работал с растущим возбуждением. Через каждые несколько мгновений вставал, обходим натурщиков, всматривался, измерял, изучал. Не обращая внимания на разрушения, вызванные его движениями, обрушивал задники, чтобы получить вид с нового угла, и снова бросался к рисунку, боясь упустить только что обнаруженный нюанс. Он делал это снова и снова, не чувствуя, как идет время, не замечая усталости моделей и собственного утомления.

Наконец, почти удовлетворенный достигнутым, он устало поднялся на помост, чтобы в последний раз осмотреть выпущенные латерали.

Без предупреждения от двери студии послышался голос Клида:

— Хью!

Валлерой от неожиданности распрямился. Нога его застряла в складке драпировки, он потерял равновесие и упал, размахивая руками.

С сюрреалистической медлительностью падал он на натурщиков. Влажная латераль задела его лоб, оставив легкое колющее ощущение. Затем голова его ударилась о край помоста. На мгновение он потерял сознание. Когда зрение вернулось, он лежал на спине, над его головой плыли ноги Зинтера, а лицо Энама, искаженное свирепой гримасой, приближалось к его лицу.

Щупальца сайма обвились вокруг его запястий, стальные полосы впились в его тело. Влажные латерали прикоснулись к коже, словно горячие потоки жидкости. И в то мгновение как Валлерой понял, что это нападение убийцы, вмешались щупальца другого сайма.

Нападавшего приподняли и оттащили. Валлерой потряс головой, чтобы зрение вернулось полностью. Его спас Клид. Зинтер без чувств лежал на помосте, отброшенный Энамом. Клид стоял перед Энамом, крепко держа его щупальца.

— С радостью помогу тебе, Энам, но мой товарищ нужен мне самому. Без него я не смогу функционировать.

Напрасно пытаясь вырваться, Энам прохрипел:

— А я не могу функционировать без убийства! Я жить не могу!

— Но нельзя убивать товарища. Теперь ты ведь это знаешь.

— Пустите меня к нему. Я вам покажу…

— Не могу.

Темные глаза вызывающе блестели.

— Вы всех дженов оставляете для себя! Без них я скорее готов умереть!

— Если Зелерод прав, мы все очень скоро умрем.

— Я должен убить.

Энам поддался действию глубочайшего инстинкта, который невозможно подавить.

— Нет, не должен. Поверь, Энам, ты получишь от нападения на подготовленного товарища не больше удовлетворения, чем напав на меня. Товарищ не впадает в панику при передаче; ты не можешь причинить ему вред; такая передача не даст тебе благодати убийства.

— Он был мой, сектуиб. Я это знаю!

— Это фантазия, назтер, — решительно ответил Клид. — Просто… игра воображения.

— Это лучше, чем ничего.

— Ты не испытываешь потребности. Но у тебя высокий интил. Он, вероятно, прорвется еще до твоей следующей передачи. Подожди еще три недели, потом расскажешь мне.

— Вас здесь не будет.

— Сектуиб Нашмар способен дать тебе такое же полное удовлетворение, как я. А если не так, Энам, приходи в Зеор.

— Вы правда верите…

— Так будет. И для тебя, и для остальных. Прими окончательное решение разъединиться. А потом, если захочешь, всегда сможешь уйти. Но не пытайся убивать в этих стенах. Ты перед нами в долгу.

Зинтер уже встал. Он растирал растущую шишку на голове.

— Энам, я с радостью провожу тебя… если хочешь заглянуть в больницу. У нас есть транквилизаторы и другие методы помощи, которые позволяют выдержать худшие последствия разъединения.

Сжимая кулаки, опустив голову, Энам пошел за молодым проводником, а Клид тем временем помог Валлерою встать.

— Хью, — прошептал проводник, осматривая ушибы Валлероя, — только что прибыл посыльных из Зеора… от Хреля. Агент Эндла в Имиле — Энам. Хрель считает, что Энам получил приказ убить тебя. Если бы он это сделал или даже ранил бы…

— Они знают, что я не подготовленный товарищ… но и Зеор это знает.

— Зеор считает, что вы достаточно талантливы, чтобы стать товарищем. В противном случае у меня не было бы повода дать вам это, — сказал он, коснувшись кольца со знаком креста Зеора на пальце Валлероя.

— Но у меня нет таланта…

— Я поручился за вас перед Зеором, чтобы иметь возможность привести сюда. Из—за этой вашей миссии я подверг опасности свою репутацию. Общеизвестно, что мы с вами достигли селюрного нейгера. И какой иной мотив, кроме сотрудничества, мог я предложить?

— Понятно.

— Ваша некомпетентность во время нападения Энама могла предоставить Эндлу все необходимые доказательства, чтобы он мог разоблачить меня.

— Вы в меня слишком верите. Энам мог достичь успеха.

— Но не достиг, хотя времени у него было достаточно. Это доказывает, что я прав относительно вас.

И в это мгновение в комнату вбежал Нашмар.

— Клид, что происходит?.. — Его взгляд упал на рисунок, только что законченный Валлероем. Нашмар ахнул. — Назтер, это… это… у меня нет слов, какое великолепие! Это подлинная правда.

Клид передвинулся, чтобы посмотреть, что увидел сектуиб Имила. И сразу был также захвачен. Освободившись от зачарованности, он сказал:

— А что я вам говорил, Нашмар?

Нашмар кивнул, не в силах ничего сказать.

Клид со значением посмотрел в глаза Валлерою.

— Очень редкий… и очень дорогой талант.

— Благодарю вас, сектуиб Фаррис. Спасибо, сектуиб Нашмар.

К этому времени Хью уже узнал, что у слова «сектуиб» нет множественного числа.

— Нашмар, — резко заговорил Клид, — мне хотелось бы поговорить с вами в вашем кабинете… наедине.

— Конечно. — Нашмар подозвал одного из тех, кто вслед за ним вошел в студию. — Отнеси этот рисунок в мастерскую Амрана… и поосторожней с ним.

И он повел свиту из студии по коридорам Имила.

Валлерой слегка удивился, обнаружив, что за окнами кабинета сектуиба темная ночь. В его студии не было выходящих наружу окон. И когда он работал, время переставало существовать. Именно об этом предупреждал его Стэйси, давая поручение, и вот он уже в третий раз допускает ошибку, а дело нисколько не продвигается.

Клид сел на кресло Нашмара за его рабочим столом и повернулся лицом к главе общины.

— Что вы знаете об Энаме?

— Полный энтузиазма молодой человек, может, слегка больше, чем нужно, увлекающийся женщинами, но те, кто решается на разъединение, часто именно таковы, вы это знаете. У него много похвальных качеств. А что?

— Он напал на моего товарища.

Валлерой видел, как внезапно напрягся глава Имила, словно напали на него самого. Нашмар шепотом спросил:

— Когда?

— Перед самым вашим приходом. Я успел вовремя и отправил его в больницу. У него высокий интил.

— Несколько рановато. Но с нами всего…

— Совпадает. У меня были такие же затруднения с Хрелем.

— С Хрелем.

— У него этот период был мучительно долгим. Но он его преодолел.

— Не понимаю.

И Клид рассказал ему всю историю, опустив только роль Валлероя и причину, по которой Фелехо был отправлен на разведку. Закончил он словами:

— Как видите, Эндл что—то готовит в Ибуране. И я считаю, разумно предположить: что бы он ни готовил, это может стать катастрофой для Тектона.

— Вы думаете, он знает, что вы лично идете по следу Фелехо?

— Я в этом уверен. Его агент ждал нас в Доме—на—Полпути, но сообразительность Хью помешала ему причинить нам неприятности.

Ничего не понимая. Валлерой спросил:

— Моя сообразительность?

— Конечно. Вы вышибли из этих людей боевой дух, процитировав им закон. Иначе этот торговец с образцами товаров начал бы мятеж. Он один из главных подстрекателей Эндла.

Валлерой глотнул, у него неожиданно пересохло во рту.

Нашмар улыбнулся.

— Джен, цитирующий закон толпе джанктов. Хотел бы я посмотреть это!

— Я тоже не видел, зато послушать было что!

— А вслед за этим, — посерьезнев, сказал Нашмар, — Лутрель появляется на аукционе в сопровождении толпы сторонников Эндла.

— А еще позже этот случай с Энамом. Конечно, Хью безжалостно дразнил его бог знает сколько времени, а потом просто упал на него…

— Дразнил! — возмущенно начал Валлерой.

— Да, я знаю, — успокаивал его Клид, — что вы были увлечены работой, и не виню вас. Но признайтесь: вы не подумали, как выглядит градиент вашего поля с точки зрения Энама.

Валлерою нужно было это обдумать. Но он не знал, что обдумывать.

— И вы не прияли во внимание действие селюра на Зинтера.

— Верно. Не принял во внимание.

— Так что во многом это ваша вина…

— Клид, — прервал Нашмар, — созданный им шедевр стоит того, чтобы шпион начал последовательность разъединения заново.

Клид чуть напряженно усмехнулся.

— Да, с учетом этого, все не так уж плохо.

— И Зеор снова проявил свою гениальность. А что конкретно вам известно о планах Эндла?

— Ничего.

— Ничего? Большой риск явиться сюда из—за ничего.

— Человек не может всю жизнь провести в заключении.

— Но проводник…

Клид, поморщившись, сказал:

— Прошу вас, Нашмар, я достаточно наслышался от дедушки.

— Ну, по крайней мере позвольте дать вам охрану до Зеора.

— В этом нет необходимости.

— Восточная Тодианская дорога гораздо опасней той, по которой вы пришли… В холмах рейдеры Рунзи, а в долине многочисленные банды без лицензий.

— Я все это знаю. Мы поедем одни.

Нашмар покачал головой. Если Клид принял решение, он не отступит. И настоящий товарищ должен поддержать его в этом проявлении гордости, которая так присуща общине Фарриса.

— Ну, хорошо, Клид, вы рискуете своей шеей и своей общиной. Но когда я в следующем месяце отправлю вам Зинтера, он поедет под сильной охраной.

— Справедливо. Присоединившись к Зеору, он научится путешествовать как мужчина.

— Как проводник, хотите вы сказать. И не думайте отправлять его без товарища.

Вместо ответа Клид показал на Валлероя.

— Ну, хорошо. Скажите мне, должен ли вам Имил селин?

— Нет. Энам не извлек его. У него не было сильной потребности, и я думаю, он использовал это как предлог, чтобы добраться до Хью. Даже в состоянии высокого интила он мог бы эффективней использовать Зинтера… если бы захотел.

— Трудно понять, почему он не захотел.

— Он мог попытаться причинить вред моей репутации, ранив Хью…

— Тогда он дурак! Ранить товарища из Зеора!

— Или ему просто приказали понизить поле Хью, чтобы он не совпадал со мной по фазе.

— О, тут помог бы Денрау.

— Но мы еще не в Зеоре. К тому же у нас с Хью есть… дело.

— Понятно. Но как мог Энам… или Эндл… это знать?

— Об этом сообщил Хрель.

— Но ведь теперь он перешел на другую сторону.

— Только недавно.

— Думаете, это у него надолго?

— Да, думаю. Нашмар, вы понимаете, что это значит? Если мы сможем помочь Энаму… и привлечь его на свою сторону…

— Что мы сможем привлекать к себе любого посланного Эндлом шпиона. Но как мне помочь Энаму, не потеряв при этом одного из своих людей, как было у вас?

Клид оперся локтями о ручки кресла, задумчиво переплел щупальца.

— Не думаю, чтобы обошлось так дорого. Разъединение когда—нибудь подходит к концу… если было начато. И новая свобода его организма будет сама говорить за нас. Собственный разум, обретя ясность, приведет его на нашу сторону. Я думаю, что история Хреля означает переломный момент в этой войне, Нашмар. Впереди нас ждет победа.

— Теперь я понимаю, откуда у Хью его талант. У Зеора сектуиб поэт! Хотелось бы мне иметь ваши способности, Клид.

— А я только хочу быть уверенным, что мои внуки никогда не встретят джанкта, никогда не станут свидетелями агонии разъединения, никогда не будут опасаться за свою безопасности среди саймов.

Нашмар улыбнулся.

— Я тоже.

— В таком случае на этой счастливой ноте согласия давайте расстанемся, — сказал Клид, вставая.

— Только, пожалуйста, пригласите нас на праздник по случаю дня рождения.

— Приглашение, вероятно, уже у гравера.

— Нарисованное, несомненно, назтером Хью.

— Не знаю. Жена не разрешала мне его увидеть.

— Вы хотите сказать, что у вас не было времени взглянуть и жена целыми днями за вами следила, — сказал Нашмар, провожая Клида к двери. — Женщина в таком положении. Вам должно быть стыдно.

— Вздор. Зеор организован гораздо лучше, чем ваше примитивное поселение.

— Ага! Так организован, что вам удавалось уходить от ее засад!

На мгновение Валлерою показалось, что проводники говорят серьезно… но потом он заметил морщинки у их глаз и успокоился. Он будет спать спокойно эту ночь… их последнюю ночь в Имиле.