Дом Зеора

Глава третья Фелехо амбров Зеор, мученик

На протяжении следующей недели Валлерой работал за мольбертом в рисовальном кабинете общинной фабрики. В здании помещались мельницы, сама фабрика, красильни; другие отрасли хозяйства Зеора находились в отдельном комплексе, чуть в стороне от основного здания.

Валлерой обнаружил, что главным источником дохода для Зеора является ткачество. Раз в год все ткачи внутренней территории собираются на конкурс, который происходит в городе Аренсти; победитель получает не только славу, но и наибольшее количество заказов на весь будущий год.

Как художник конкурса в Аренсти Валлерой пользовался в общине огромным уважением. Его перевели из госпиталя в жилые помещения для холостяков, и он жил в большой квартире вместе с двумя саймами и одним дженом. Его снабдили одеждой, выдали синий комбинезон с аккуратно вышитом на грудном кармане крестом дома Зеора; и его никогда не спрашивали, гость ли он или член общины, просто обращались как с членом, хотя никогда так не называли.

Он понял, что наивная вера в него становится серьезным бременем для совести… и потому неустанно работал, чтобы стать победителем конкурса. Часами разглядывал он рисунки предыдущих победителей в Аренсти. Бродил по территории общины, посмеивался над вкусами саймов и сравнивал их реакцию с мнением дженов, членов этой же общины. И рисовал. Часто до наступления утра.

И так случилось, что однажды утром он возвращался из рисовального кабинета на фабрике общины. Для завтрака уже поздно, для ланча рано, утро слишком прекрасно, чтобы спать, и потому он забрел в ту часть территории, где никогда не бывал раньше.

Слабые утренники ярко раскрасили листья деревьев, и это вызвало у Валлероя болезненные воспоминания о свободных осенних днях, когда он бродил с Эйшей. Он вплетал ей в блестящие черные волосы оранжево—красные листья и рисовал обнаженной под ярко раскрашенными ветвями. И он любил ее. Бесконечно.

Он шел туннелем с крышей из изогнутых аркой ветвей и с покрытым разноцветной листвой полом. Бредя по грудам листвы, он почти видел руку Эйши в своей. Тропа под деревьями, казалось, ведет к счастливому будущему.

Он пытался представить себе, что сказала бы она, будь сейчас рядом с ним. Почти слышал ее женский голос, полный детского удивления. «Откуда в листьях берется красный цвет? Куда девается зеленый? Почему разные листья окрашиваются по—разному? Почему одни годы прекрасней других? Как ты думаешь, — говорила бы она, — красное всегда здесь, скрытое под зеленым — прикосновение мороза как поцелуй сайма — красное как сайм во всех нас, по—разному проявляется в ответ на этот поцелуй, а прекрасные годы — лишь предисловие к тому, что может нас ждать?»

Валлерой остановился перед кустом, склонившимся на тропу. Может быть, это его собственные мысли, затуманенные длительной оргией творческого созидания? Они много не разговаривали о саймах, но она выросла среди дженов и усвоила их распространенные представления. Она недостаточно понимала саймов, чтобы так рассуждать. Именно поэтому он так и не решился поговорить с ней о браке… с ней или с какой—нибудь другой девушкой.

Но именно так она могла бы сказать… указать на соответствия между физической вселенной и царством духа. И ее загадочность, тайна в ней пробуждала в нем художника и приносила такую радость.

Каждый раз как они ссорились, его снова тянуло к ней… опять и опять… пока он не решил, что должен на ней жениться. И когда он принялся искать ее, чтобы сообщить о своем решении, она исчезла… была захвачена.

И ощущение душевной пустоты не ослабевало, пока он не погрузился в подготовку к конкурсу в Аренсти. Здесь что—то удовлетворяло его так, как никогда не удовлетворяла полицейская работа. Бывали даже моменты, когда он чувствовал, что не сможет покинуть Зеор, а иногда его пугала одна мысль о том, чтобы остаться.

В любом случае он должен найти Эйшу. Внутреннее напряжение росло, становилось таким сильным, что ему приходилось его подавлять. Он все время говорил себе, что ничего не может сделать: нужно только получше подготовиться к конкурсу. Но чувство вины не оставляло его: пока она страдает, он наслаждается продолжающимся открытием Зеора и его многочисленных тайн.

Он отвел куст и прошел к концу туннеля. Здесь небольшое отверстие вело к узкой, с живыми изгородями по обеим сторонам аллее. Видно было, что листва недавно подстрижена, и на болезненно прямых стенах изгороди тоже видны многочисленные следы обрезки. Опьяняющий аромат, детские голоса и плеск дождевальной установки тянули его вперед.

Он прошел под шпалерой, увешанной смесью виноградных гроздей и ягод, частично уже убранных. Утреннее солнце, особенно яркое после росистого полумрака, ударило в глаза.

Пространство вокруг него было окружено высокой свежеподстриженной живой изгородью. Повсюду стояли теплицы, в которых работали дети. Эти дети знали, как обращаться с садовым шлангом, не хуже, чем их сверстники не Внешней территории — территории дженов.

Между недавно сооруженными теплицами видны были остатки летних посадок. Совершенно обычный школьный огород, сказал себе Валлерой. Но поверить в это ему было трудно.

Все теплицы, которые он видел раньше, сооружались из застекленных рам, эти же покрыты каким—то гибким прозрачным чудом саймской химии.

Разинув рот, Валлерой наблюдал за работой детей, которыми руководила женщина на последних месяцах беременности. Дети с профессиональным умением работали молотками и резаками, натягивая прозрачные листы. Эти дети старше других, находящихся здесь же, на площадке. Валлерой рассудил, что они в возрасте перехода — того момента, когда ребенок становится либо взрослым саймом, либо взрослым дженом.

На территории дженов детям такого возраста не доверяют молотки, гвозди, ножи и любое другое оружие. Но здесь, как он уже знал, дети быстро взрослеют и готовы после перехода возложить на себя взрослую ответственность сайма или «члена семьи», как саймы называли дженов, производящих селин для взрослых саймов.

Валлероя заинтересовали эти дети, находящиеся на пороге события, вызывающего у них самый большой страх. Он подошел к воспитательнице. Для детей в таком критическом возрасте община, естественно, выбирала самых опытных воспитателей, поэтому Валлерой не удивился, узнав в беременной женщине жену Клида Енаву.

Это была высокая, крепкого сложения женщина джен, с поразительно красивыми чертами лица Древних, молодая, загорелая и полная жизни.

Валлерой остановился в нескольких шагах и наблюдал, как два мальчика режут прозрачный материал и прибивают его гвоздями, как кусок брезента. Набравшись смелости, он приблизился к Енаве.

— Прошу прощения…

Она повернулась к нему с такой мгновенной теплой улыбкой, что руки его потянулись к рисовальному альбому. Но вместо этого он сказал:

— Меня зовут Хью Валлерой…

— Да, художник для конкурса в Аренсти. Чем могу быть полезна?

— Я хотел бы задать… не совсем обычный вопрос.

— Постараюсь ответить, если смогу.

Валлерой откашлялся и заговорил негромко, так, чтобы не услышали дети.

— Я заметил разницу в детях здесь и… на Внешней территории. И подумал: может, они заранее знают, кем станут: саймом или дженом.

Она рассмеялась — непосредственным необидным смехом, смеялась не над ним, а от удивления.

— Нет, конечно, нет. Ребенок есть ребенок.

Было что—то классически прекрасное в том, как она сложила руки над своим будущим ребенком и смотрела на тех, кто поручен ее заботам.

— Мы всех их одинаково учим технике выживания после перехода. И в том, и в другом случае им нечего бояться. Может, именно это отличие вы увидели?

Ни тогда, ни позже у Валлероя не было возможности ответить. И лишь две недели спустя, в милях отсюда, беглец, скрывающийся в ледяной пещере, он смог подумать над ее словами.

В этот момент из одной законченной теплицы появилась группа мальчиков. Они поддерживали одного из них. У этого мальчика было такое бледное лицо, что Валлерой вначале подумал, что он ранен или испытал сильный шок. Но Енава спокойно подошла к детям и взяла пациента за руку. Ее длинные чувствительные пальцы двигались с профессиональной уверенностью.

Потом она ослепительно улыбнулась мальчику и сказала:

— Поздравляю, Руал!

По—прежнему бессильно свисая между товарищами, Руал храбро улыбнулся и сдавленно, так что Валлерой едва расслышал, прошептал:

— В дом Зеора — навсегда!

И тут же его вырвало на обувь воспитательницы.

Торопливо отступив, Енава подозвала одну из воспитательниц, занятую с младшими детьми, которые заполняли горшки почвой. Саймская женщина сделала сложный жест четырьмя перевитыми щупальцами и что—то сказала классу, вызвав у детей веселые возгласы. Она еще несколько мгновений возвращала детей к работе. Потом подошла к страдающему мальчику, который теперь сидел на земле и растирал живот.

Как будто ничего необычного не произошло, она прежде всего спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Енава?

— Разве можно плохо себя чувствовать в такой прекрасный день?

— Прекрасно. Знаешь, — сказала она, глядя на больного мальчика, — похоже, вся удача достается твоему классу.

— Я это заметила. Наверно, просто такое время дня. — Она задумчиво посмотрела на Руала. — Аррис, как по—твоему, стоит позвать Клида?

Несколько более озабоченно Аррис склонилась к мальчику.

— Теперь тебе лучше?

— Нет, — с трудом ответил он. — Почему это не прекращается?

Валлерой видел, что лицо мальчика покрыто каплями пота. У него самого словно в сочувствии сводило живот. Он сам себе удивлялся: спокойно наблюдает за переходом, который в школах дженов проходит совсем по—другому. Сайм, захваченный переходом в окружении дженов, обречен.

Опытные руки и щупальца Аррис прикасались к телу Руала. Она сделала что—то такое, от чего его снова вырвало, и пока спазмы не прекратились, она держала мальчика за голову. Потом повернулась к одному из окружающих.

— Позовите сектуиба. Возможно, это задержка.

Женщины принялись разговаривать, а дети вернулись к своим делам, словно такое происходит ежедневно. Вероятно, так и есть, подумал Валлерой. Воспитательницы говорили скорее о беременности и родах, чем о переходе, а жертва в это время явно наслаждалась взглядами, которые украдкой бросали на нее товарищи.

Утренние тени стали на шесть дюймов короче, когда появился Клид в сопровождении только Денрау, джена, который был его личным донором и официальным товарищем. Проводник бросил внимательный взгляд на мальчика, но вначале обратился к жене:

— Для тебя это, должно быть, слишком тяжело.

— Мне нужен свежий воздух, и мне нравится, когда я занята.

Клид перешел на шепот, так что Валлерой с трудом разбирал слова. Внимание проводника было полностью обращено на жену, как будто они вдвоем заключены в какую—то оболочку, не допускающую посторонних.

— Поговорим об этом позже. Не хочу, чтобы ты перетрудилась, и это окончательное решение!

— А кто займет мое место? — тоже шепотом спросила она.

— Зеор как—нибудь выживет. — Он нежно поцеловал ее в губы, страстно прикоснувшись к щеке одним щупальцем. Это продолжалось одно мгновение, и он сразу оказался рядом с пациентом, сосредоточенный, как будто не существует ничего, кроме этой работы.

Денрау поставил рядом с пациентом медицинскую сумку, и двое специалистов принялись за дело. Они повторили ощупывание, которому подвергали Руала раньше. Потом сделали измерения инструментами, подобных которым Валлерой никогда не видел. Клид продолжал успокаивающе говорить, и Руал перестал нервничать. Терпение и уверенность не оставили проводника и тогда, когда мальчика, пытавшегося следовать указаниям, охватили новые спазмы, на этот раз сопровождавшиеся сильной болью.

Трижды Клид заставлял Руала выпить какую—то розовую жидкость, неприятно напомнившую Валлерою его собственное лекарство. И трижды эта жидкость выходила наружу вместе с остатками завтрака. В четвертый раз проводник испробовал оранжевого цвета лепешку.

Пока они дожидались результатов ее действия, ученики под руководством воспитателей построились и со смехом и завистливыми возгласами ушли, бросая взгляды на своего одноклассника. Клид посмотрел на них, они тут же подтянулись и превратились в истинных ангелов:

— Доброе утро, сектуиб.

После ухода детей пришлось подождать еще несколько минут. Наконец, убедившись, что лепешка усвоена, Клид помог Руалу встать, а Денрау тем временем закрыл сумку.

Руал, в отличие от тех жертв перехода, которых Валлерой видел раньше, казалось, полностью себя контролирует. С небольшой помощью Денрау он пошел в сторону аллеи, высоко подняв голову. Лишь походка у него была чуть неуверенная. Клид остановился возле Валлероя, сказав:

— Вам сейчас следует спать.

— А как же Эйша? Она может спокойно спать?

— Пока ничего нового. Я делаю все, что возможно, так что у вас нет причин не спать.

— А что бы вы почувствовали, если бы там была Енава?

Клид бросил на него резкий взгляд. А потом сделал странную вещь. Выбросил вперед руку, и его латеральное щупальце коснулось шеи Валлероя за ухом. Одновременно Валлерой ощутил странный гул в ушах.

Прежде чем он смог пошевельнуться, щупальце исчезло, оставив на коже джена лишь след горячего прикосновения. Клид смущенно опустил руку.

— Простите. Но мне нужно было знать. Приятно, когда подтверждаются твои догадки.

И, отбросив легкое замешательство, быстрым шагом направился к аллее. Валлерой не мог его догнать даже бегом, поэтому и не стал. Пора лечь в постель, хотя бы на несколько часов.

Он пошел назад по обрамленной деревьями тропе, но больше не замечал очарования осенней листвы. И только много времени после заката смог он вернуться к работе.

По мере того как проходили дни, Валлерой понял, что его рисунок должен передать суть общины Зеор. Он пытался определить эту суть. В ней была гордость, да, но эта гордость маскировала протест против того, что саймское общество отвергает проводников и их образ жизни. Валлерой пользовался резкими, яркими красками.

Жители Зеора окружили свои мысли стеной, они принимали членов других общин, но не тех саймов, которые убивают, и не тех дженов, которые отказываются быть донорами.

Валлерой обнаружил, что у такого отношения есть оправдание. Большинство фермеров—саймов не продавали общинам свежие продукты или зерно. Поэтому основные усилия общины были направлены на сельское хозяйство, а это заставляло жителей общины отворачиваться от дженов, которых они не могли прокормить.

Валлерой изобразил этот конфликт проводников с преобладающим саймским обществом с помощью геометрических линий, образующих жесткие трехмерные шестиугольники, похожие на соты. Тут и там он рисовал шестиугольник с выпуклыми сторонами, как будто внутри него огромное напряжение.

Внутри шестиугольников подробности представляли собой потоки цветов, ярких или пастельных, и яркие цвета покрывались пастельными вуалями, что смягчало их различия, обозначая то, как без сомнений община Зеора приняла его самого.

Кладя последние мазки на свою работу, Валлерой думал о том, долго ли продлится это принятие. Его поле все еще очень слабое. Его организм запас слишком мало селина, чтобы возбудить проходящего мимо сайма. Но он джен, генератор селина, этой энергии жизни. С каждым днем его организм производит и запасает все больше селина, усиливая потенциал его поля. Еще две недели, и ему придется отдать селин с помощью Клида или другого проводника общины, которые смогут передать его селин обычным саймам, чей организм его не производит.

Сможет ли он, спрашивал себя Валлерой, достаточно долго сдерживать панический страх? Он откинулся, разглядывая рисунок, и в то же время положил руку на звездный крест под рубашкой. Мать говорила ему: когда видишь сайма, тебе нечего бояться, кроме самого страха. Звездный крест сохранит тебя в безопасности, если ты в него веришь.

Валлерой не был уверен, что достаточно верит в крест, но знал, что его рисунок победит на конкурсе. В нем была успокаивающая глубина, словно смотришь через проволочную изгородь на затянутые туманом городские огни, и этот рисунок понравится и сайму, и джену, независимо от того, видят ли они его глубокий смысл или нет.

Он положил лист с рисунком в папку, красиво перевязал ее и направился к кабинету Клида. Еще только рассветает, но проводник, вероятно, уже работает.

Валлерой миновал фабрику, по выложенной кирпичом дорожке пересек небольшой сад и пошел по длинному коридору, ведущему через все главное здание общины. Под ногами скрипела земля, схваченная октябрьскими заморозками, и он был рад скрыться в тепле главного здания.

Теперь он уверенно пробирался по лабиринту коридоров. Здесь он бывал много раз. Часто присоединялся к свите Клида и Денрау. Зеор гордился тем, что сектуиб сам навещал престарелых, распоряжался, надзирал и разрешал конфликты. Но при этом он всегда торопился вернуться к своему главному делу — собиранию селина у дженов и раздаче его саймам, у которых не было способности проводника брать селин медленно, не убивая.

Тем не менее Клид умудрялся создать иллюзию неторопливой сосредоточенности на каждом, с кем имел дело. В данный момент каждый проситель становился самым важным лицом и получал все внимание сектуиба. Но Валлерой знал, что для Клида это тяжелое испытание. Талант Клида вместе с его умением делиться властью и находить помощников делали Зеор великой общиной среди других общин.

Валлерой не мог отрицать, что сектуиб Фаррис, глава общины Зеор, человек способный, эффективный и очень занятой. Но сегодня для Валлероя судный день. Он уже сутки обходится без лекарств и чувствует себя хорошо, как всегда. Сегодня он отправится на поиски Эйши… лично.

Шаги его гулко звучали в пустынных коридорах. Только фермеры, убирающие урожай, встают так рано, но они уже давно на полях. Валлерой через большую двойную дверь вышел во двор, на который смотрел из окна своей палаты. Справа от него другая дверь вела в здание, в котором работал Клид… слева больница и жилые помещения… прямо впереди огромные решетчатые ворота, отделяющие Зеор от саймского города Вальзор. По эту сторону высокой каменной стены члены общины могли делать все, что вздумается. По другую сторону любой джен, не носящий рабский ошейник и специальный знак, будет убит или продан в загоны. И там, где—то по другую сторону, — Эйша.

Валлерой вдохнул холодный воздух и двинулся по двору. На полпути к цели он услышал слабый стук. Валлерой остановился, затаив дыхание. Ветра не было, ветви деревьев не шевелились. Но звук, едва ли громче легкого дребезжания, послышался снова.

Сосредоточенно наклонив голову, Валлерой сделал несколько шагов к внешней стене и остановился. Звук послышался снова, на этот раз громче. Валлерой подошел к небольшой калитке сбоку от ворот. Снова стук, но на это раз в нем чувствовалась отчаянная срочность, настоятельность, как будто стучавший понял, что кто—то его услышал.

Прислонив свою папку к стене, Валлерой поднял мощный затвор, который защищал калитку от впавших в безумие саймов или от саймских рейдеров. И распахнул дверь, в глубине души опасаясь того, что увидит.

Окровавленное изодранное чучело, упавшее ему на руки, меньше поражало, чем то, что он себе представлял. Валлерой опустил обвисшую фигуру на булыжник двора, едва не выронив от скользкой крови. На талии человека один из хлыстов саймских рейдеров с инкрустированной рукоятью. Валлерою он показался гротескным контрастом на фоне изорванного синего зеорского комбинезона.

Лицо и торс человека были покрыты сотнями разрезов и царапин, как будто он сполз с груды гравия. Но Валлерой видел, что кровь идет из рук. Откинув рукава, он увидел глубоко разрезанные сумки щупальцев, из которых ритмичными толчками шла кровь, но уже не так обильно. На глазах поток крови ослабевал.

— Я приведу сектуиба Фарриса, — сказал Валлерой самым успокоительным тоном, хотя понимал, что до другого рассвета этот человек не доживет.

— Подожди, назтер, — прошептал сайм, собравшись с силами.

Валлерой застыл, пораженный странным чувством: этот человек использовал самое интимное обозначение членства в общине… так его еще никогда не называли. Он вынужден был нагнуться, чтобы уловить слабый шепот умирающего:

— Скажи Клиду… Хрель шпион Эндла… Эйша… у Рунзи…

Покрытая кровью фигура обвисла, глаза остекленели, и Валлерой знал, что ритмичный ток крови прекратился, еще до того, как взглянул. Он стоял, повторяя про себя странные слова… Эндл, Рунзи… повторял снова и снова, боясь забыть это сообщение с края могилы.

За ним отворилась дверь, послышались шаги. Обернувшись, Валлерой увидел Клида, бегущего к ним по двору… невероятно стремительный бег торопящегося сайма.

Проводник опустился на колени у неподвижной фигуры, все его напряженные мышцы выражали горе, с чувствительных губ сорвался стон.

Не обращая внимания на свертывающуюся кровь, проводник взял в руки разрезанные щупальца, осторожно прикоснулся щупальцами к ранам и сказал:

— Грязные извращенцы! Нелюди! Фелехо! Не следовало посылать тебя! Это моя вина… моя…

Валлерой беспомощно смотрел, как Клид упал на тело, рыдания сотрясали его с ног до головы, сдавленный стон срывался с губ.

Обойдя проводника, Валлерой закрыл калитку, с громким стуком задвинул засов. Это придало ему ощущения безопасности.

Он успел повернуться и заметить, как Клида вырвало у канализационной решетки. Вспомнив первый случай, когда он сам видел окровавленный труп, Валлерой бросился на помощь проводнику.

— Нет, — сказал Клид, выпрямившись. — Со мной все в порядке.

— Со мной тоже, и мне приходилось видеть и более изуродованные тела.

— Мне тоже, но разве вы не видели, что они с ним сделали?

— Перерезали несколько артерий…

— Артерий! От этого он бы не умер. Но латерали, проводящие селин нервы… — Он отвернулся, как будто его снова начало рвать, но взял себя в руки. — И нас они называют извращенцами! Если только мне попадется извращенец, сделавший это!..

— Эндл, — произнес Валлерой, начиная понимать степень жестокости.

— Что?

— Фелехо сказал — Эндл… Вот его предсмертные слова: «Скажи Клиду, Хрель шпион Эндла… Эйша у Рунзи».

— Эндл! Так вот оно что! Понимаете, что это значит?

— Что Эйша у Рунзи… кем бы ни был этот Рунзи…

— Рейдерами Рунзи, — с подчеркнутым терпением принялся объяснять Клид, — руководит двоюродный брат Эндла. Если Эйша у них и если Эндл узнает, кто она такая… Он может с ее помощью раздавить Тектон, а без Тектона, объединяющего нас… ни одна община не выстоит в одиночку!

— Тектон — это центральная организация проводников?

— Больше. Гораздо больше. Но она почти нелегальная. Если Эндл сумеет доказать, что я пытался найти Эйшу по заданию Спейси… он бросит подозрение на единство всех проводников… на весь Тектон.

— Эндл настолько влиятелен?

— Он занимает важный пост в правительстве. И возглавляет антитектонскую фракцию. Если Хрель его шпион, мы должны предположить, что Эндл знает: я ищу Эйшу.

— Может, и нет…

— Если нет, почему убили Фелехо? Я послал его на аукцион в Ибуране, узнав, что туда поступила партия дженов от рейдеров Рунзи… а рейдеры Рунзи действуют вблизи прохода Ханраан.

— Значит, Фелехо нашел Эйшу! И его убили и послали домой как предупреждение.

— Возможно. — Клид задумался и рассуждал словно про себя. — Такими хлыстами пользуются рейдеры. Они считают нас трусами, потому что мы ходим безоружными. Возможно, Фелехо стал жертвой обычного нападения. Или его поймали.

— Много ли он мог им сказать?

— Ничего… кроме того, что мне нужна девушка.

— Этого вполне достаточно…

— У Эндла извращенный разум. Он может подумать, что Эйша нужна Тектону по той же причине, что и ему.

— А где Ибуран? Мы должны отправиться туда.

— Невозможно. Я должен остаться здесь и разобраться с Хрелем. Вы не можете путешествовать без специальных знаков, а у меня их нет.

— Если Эйша там, мы должны тоже там быть. Должен существовать способ.

Распрямившись, Клид покачал головой.

— Ничего не могу придумать. Помогите мне занести тело… скоро проснутся дети.

Валлерой помог перенести тело в больницу и оставил там Клида заниматься приготовлениями к похоронам. А сам вместе с еще одним дженом стал прибирать двор. Красная кровь свернулась и уже превратилась в коричневые пятна, которые приходилось стирать с камней. Валлерой работал под ритмичные проклятия джена, своего напарника. Смерть из—за повреждения латералей, органов, которые содержат переносящие селин нервы, едва ли не самая ужасная смерть, какая известна саймам. Очевидно, это так ужасно, что даже джены, живущие с саймами, до определенной степени разделяют ужас и отвращение Клида.

Когда утренние тени почти ушли со двора, Валлерой снова взял свою папку и направился к кабинету Клида. Комнаты были пусты, все столы закрыты синими тканями. Проводника он застал за чашкой чая, стоявшей на небольшом расчищенном пространстве на его рабочем столе.

— Входите, Хью. Выпейте что—нибудь.

На стопке бумаг перед ним рукоятью вверх лежал свернутый хлыст.

— Нет, спасибо, — ответил Валлерой, прислоняя папку к столу. — Такие вещи все еще действуют на мой аппетит.

— Трин—чай успокоит ваше пищеварение. Он хорош для вас. — Клид достал из ящика чашку и налил.

— Да, сектуиб, — сказал Валлерой, покорно принимая чашку.

Клид пристально взглянул на него.

— Вы впервые так обратились ко мне… Хью, вот и решение! Вам не нужны знаки, если на вас будет крест Зеора.

— Но он ведь только для членов?

— Что ж, в любом случае через две недели вы тоже должны стать членом. И вам не нужно это делать, только чтобы отплатить за нашу помощь.

— Эй, подождите минутку, — сказал Валлерой, садясь на стул у угла стола. — Не так быстро. Что значит я должен стать членом через две недели?

— Вы ведь собирались стать донором?

Валлерой видел, что Клид удивлен. Проводнику и в голову не приходило, что джен может отказаться от роли донора.

— Ну… если я еще буду здесь, вероятно, придется.

— Вы испуганы! Разве вы не понимаете, что страх джена будит худшие инстинкты в сайме?

Валлерой схватил звездный крест и стиснул зубы. Теперь с ним ничего не случится.

— Так—то лучше. Вы можете поехать под прикрытием креста Зеора, но вам нужен кто—нибудь из саймов как сопровождающий: я не свободен, пока не решу, что делать с Хрелем.

— Все были так счастливы в тот вечер…

— Да, конечно. Хрелю было особенно трудно, трудней, чем большинству. Теперь мы знаем почему. Он не полностью отдавал себя этому. — Клид задумчиво по очереди провел концом щупальца по каждому ногтю. — Он мог подслушать наш разговор тогда вечером. И мог сообщить о том, что слышал. И тогда убили Фелехо…

— Вы хотите сказать, что это моя вина?

— Нет, Хью. Виноват только тот, кто использовал нож.

Валлерой сделал глоток чая. Саймы любят этот горячий вкусный напиток, но он действует и на желудок дженов.

— Знаете, как Фелехо назвал меня… еще перед тем, как я узнал его имя и дело?

— Нет. Я пришел… слишком поздно.

— Назтер. Он назвал меня «назтер». Понимаете, что я почувствовал?

— Что?

— Как будто я в долгу перед ним. Может, я обязан отомстить. Он умер, потому что нашел для меня Эйшу. Он умер потому, что я сказал что—то такое, что мог услышать Хрель. Зеор потерял и Хреля и Фелехо и больше не нуждается во мне… лишнем джене.

— Джены не бывают лишними. Придут другие саймы, и у нас восстановится равновесие.

Валлерой вздохнул.

— Так что вы сделаете с Хрелем? Если он узнает, что вы его раскрыли, то может стать опасным.

— Не опасным, нет. Меня больше тревожит, что он сам окажется в опасности, если станет известно, что он сделал.

— Вас тревожит, что могут с ним сделать! Клид, если с ним сделают то же, что он сделал Фелехо, это будет справедливо!

Клид мрачно взглянул на Валлероя.

— Иногда мне кажется, что Эндл прав. Джены бывают отвратительно жестоки.

Валлерой в гневе вскочил.

— А убивать по джену в месяц — это не жестокость?

Клид хохотнул — коротким звуком, почти лаем.

— Да, с вашей точки зрения, возможно.

— С нашей точки зрения? Если Хрель убийца, а Зеор против убийств, тогда Хрель чужак. Почему вас заботит, что с ним случится?

Клид откинулся на спинку стула и посмотрел Валлерою в глаза.

— Он прошел разъединение, Хью. Он наш. Обычно мы обнаруживаем шпионов до того, как они зайдут так далеко. На этот раз не обнаружили, и возникает серьезная проблема. Если мы изгоним Хреля, он снова будет убивать ваших людей. Если мы оставим его, возможно, этот опыт побудит его перейти на нашу сторону, и тогда в этом раунде мы победим Эндла!

— Неужели это стоит такого риска?

— Не знаю. Просто не знаю. — Отставив чашку с чаем, Клид сменил тему. — Что у вас в папке?

— О, я почти забыл. Как раз шел к вам, чтобы показать, когда постучал Фелехо. Как вам нравится?

Валлерой достал рисунок из папки. Глаза проводника восхищенно раскрылись.

— Он… прекрасен!

— Думаете, ткачи сумеет передать этот глубокий эффект?

— Возможно. Решив, что дело того стоит, они проявляют большую изобретательность. Прекрасный рисунок для конкурса. — Прозвучало как подтверждение факта, не нуждающегося в подтверждении.

— Благодарю, вас, сектуиб.

Клид застыл, не закончив поворота, и оценивающе взглянул на Валлероя.

— Я действительно ваш сектуиб?

— Что это значит?

— Вы станете моим донором?

Клид говорил спокойно, но взгляд у него был напряженный. Валлерой опустился на стул.

— Не знаю. Когда сайм в последний раз прикоснулся ко мне… так… это было ужасно. Если бы я и смог довериться сайму, то вряд ли этому.

— Хотите стать донором Зеора с помощью кого—нибудь из других проводников?

Валлерой посмотрел Клиду в глаза, стараясь не замечать его беспокойно движущихся щупальцев.

— Я хотел бы, но не знаю, смогу ли себя заставить. Одна только мысль об этом вызывает у меня дрожь.

— А вы представляете себе, какая дрожь охватывает сайма при разъединении?

— Да. Видел несколько раз. Хуже, чем наркотическая ломка.

— Гораздо хуже. Если они готовы пройти через это, чтобы не убивать ваших людей, на что способны вы, чтобы сделать их жертву не напрасной?

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Я не должен делать меньше, верно?

— Многие делают.

— Но они живут там. — Валлерой показал в сторону территории дженов. — И они даже не знают о разъединении.

— Разве знание этого так важно?

— Да, сектуиб, я думаю, важно.

— А знаете ли вы, что сделают со мной, если узнают, что это я причинил вам вред?

— Казнят?

— Да, и казнь будет такой, что по сравнению с ней смерть Фелехо покажется легкой и приятной.

— Я думал, хуже ничего не бывает.

— Смерть от истощения… гораздо хуже. Вы и представить себе не можете.

— И пытаться не буду. — Истощение, подумал Валлерой, это очень медленная смерть по мере того, как организм сайма теряет запасы селина. Валлерой вздрогнул, его едва не вырвало.

— Совершенно верно, — сказал Клид. — Обычно первый дар, первую передачу берет глава общины. Как правило, такой глава — самый опытный и искусный проводник в общине, способный преодолеть воздействие страхов джена. Как объяснить, что вы боитесь меня больше любого другого проводника?

— Понятно. Но ведь решение не нужно принимать немедленно?

— Нет, нужно, и оно должно быть искренним. Вот это, — он грациозным движением щупальца указал на папку, — подсказало мне мысль.

— Какую?

— Не получится, если вы меня не примете. Но это должно быть искреннее принятие… такое, которое не откажет под напряжением.

— Я пока еще не выдал себя.

— Нет, выдали — во время праздника в честь Хреля. Вы забыли, саймы воспринимают эмоции так же легко, как слова.

Валлерой задумался над его словами. Он рассердился, а ведь его легенда позволяла что угодно, но только не гнев.

— Что за принятие?

— Вы должны считать себя членом моей общины. Верный донор готов на что угодно… вообще на все… чтобы я никогда не испытывал потребность.

— Это очень серьезное требование.

— И очень личное, но не такое уж странное, если вы вспомните, что только проводник стоит между вами и смертью. Поставьте себя на место нашего обычного новичка джена… вы недели, может, месяцы, провели в загонах… а загоны еще ужасней, чем слухи о них… и вот однажды надсмотрщик выхватывает вас из толпы. Вы впервые за много недель моетесь под душем, вам впервые за год дают чистую одежду, но вы не можете радоваться всему этому. Еще час — и вы погибнете. Однако условия в загонах таковы, что их обитатели почти приветствуют смерть.

А теперь подумайте, что вы почувствуете, если обнаружите, что вам предстоит стать моим донором, моей собственностью. Хоть я и проводник, грязный извращенец, я тем не менее имею право на одного джена из загонов. И забираю дженов, если в Зеоре есть место. Но очень многие умирают ежегодно потому, что не я забираю их. Какие чувства вы испытывали бы ко мне, если бы были отобраны?

— Как бы испуган я ни был, — задумчиво ответил Валлерой, — вы все равно не причинили бы мне вреда?

— Я никогда никому случайно не причинял вред. И могу гарантировать, что больше не причиню вреда и вам.

Валлерой задумался.

— Двести саймов Зеора ежегодно не убивают больше двух тысяч моих людей. Думаю, я в долгу перед Зеором… и должен расплатиться, когда наступит время.

— Если вы отправитесь со мной, как мой товарищ, мы сможем поехать на аукцион. И, может, найдем там Эйшу. Тогда я куплю ее, и дело будет сделано.

— Товарищем?! А почему вы считаете, что я смогу выдать себя за вашего товарища? Я не Денрау!

— Денрау — исключение. Но вы достаточно хороши.

— Это нелепо. Я даже не простой донор, тем более не тот, что способен удовлетворять потребность проводника!

Клид оперся о ручки кресла, сложил пальцы, щупальца его исполняли сложный танец, а взгляд не отрывался от Валлероя.

— Правда, вы не простой донор, но со временем, если захотите, можете стать более популярным и известным товарищем, чем Денрау.

— Откуда вы знаете? Сама мысль об этом пугает…

— Вы сомневаетесь в моих профессиональных суждениях? — В его голосе звучала такая гордость, словно Валлерой усомнился в единстве Зеора.

— Конечно, нет, сектуиб. Даже и не думал о таком.

Проводник кивнул, продолжая игру щупальцев над пальцами.

— А пока подойдет и хорошее притворство. Но оно должно быть основано на верности Зеору.

— Я плачу свои долги.

— Но нужно нечто большее.

Валлерой взглянул на папку, прислоненную к столу. Он хорошо помнил свой рисунок и знал, что символизирует каждая его линия. Зеор стал его частью, даже если только на краткое мгновение. Теперь ему нужно стать частью Зеора, пусть тоже на время.

Он посмотрел на проводника, на это экзотическое существо, в одну темную дождливую ночь изменившее всю его жизнь. Клид за своим обычным письменным столом, заваленным грудой бумаг, в обычном кабинете, где пахло чернилами и свежеполированной мебелью, казался слишком обыкновенным, чтобы его бояться. Но что—то в его взгляде, в голосе, в походке говорило, что это один из самых значительных живущих людей; Клид сам это знал, ему не очень это нравилось, но он это принимал.

И Валлерой тоже принял это. Нет ничего дурного в том, что человек гордится своими достижениями. Валлерой знал, что эта гордость — всего лишь бронированная оболочка, которую Клид вырастил, чтобы защитить… что? Этого Валлерой никогда не узнает, если не станет частью Зеора. И неожиданно он понял, что очень хочет узнать, что скрывается за этой оболочкой.

Под взглядом Валлероя щупальца застыли и спрятались в своих сумках. Переплетенные пальцы оставались неподвижными, но взгляд проводника не отрывался от лица Валлероя, замечая оттенок каждой эмоции, сопровождающей мысли джена.

Как можно уверенней Валлерой сказал:

— В дом Зеора — навсегда.

Клид закрыл глаза, на его лице мгновенно отразилось облегчение. Когда же он открыл глаза, то подтвердил:

— В дом Зеора — навсегда.

— Но я все равно не понимаю, почему вы считаете, что я могу выдать себя за товарища.

— Скажем только, что на вашем месте я мог бы сделать это ради Енавы. Через четыре дня мы можем вернуться с Эйшей, и все будет кончено.

— Когда отправляемся? — В глубине души он гадал, стоило ли все это того земельного надела, который в качестве награды пообещал Стэйси. Если Эйша уже мертва… он отказывался даже думать об этом.

Клид потянулся к стопке бумаг.

— Завтра утром, после похорон. До Ибурана два дня пути, так что прибудем как раз вовремя к аукциону.

— Почему бы не отправиться сейчас?

— Хью. — Клид беспомощно показал на груду документов. — Мне повезет, если я смогу уйти завтра, не причинив вреда Зеору. К тому же нужно посоветоваться с дедушкой.

— С дедушкой?

— Конечно. Я должен получить разрешение.

— А что если он не разрешит?

Глядя на стопку перед собой, Клид с отсутствующим видом продолжал:

— Технически я руковожу Зеором уже четыре года. Но для него полезно сохранить часть власти. Бесполезность — худшая беда старости, даже у дженов, а представляете себе, что это такое для проводника? — Вопрос был риторическим, и Клид сам же ответил на него дрожью, складывая документы в папку. — Пойдемте, возьмите с собой рисунок, и мы спросим его сейчас же.

Клид взял документы, которые читал, Валлерой прихватил свою папку. Они пошли по коридору. Догнав Клида, Валлерой спросил:

— А что с Хрелем?

— Может, дедушка найдет какое—нибудь решение. — Проводник прошел до конца коридора, вошел в узкую дверь и стал подниматься по крутой вьющейся лестнице.

На верхней площадке они остановились и осмотрелись. Теперь они находились в пентхаузе, расположенном гораздо выше парапетов самых высоких зданий на западной стороне двора. Через широкое окно в колоннаде они могли смотреть сверху вниз на здания, двор, передние ворота и дальше — на примыкающий к Зеору город Вальзор.

Теперь Валлерою видны были заплаты на крыше и отличающиеся по цвету камни там, где проводились восстановительные работы. Жители общины редко говорят о погромах «извращенцев», но сами здания были свидетельством таких погромов.

Когда Валлерой отдышался от крутого подъема, сектуиб повел его вдоль колоннады, а затем за занавес в прихожую, обрамленную красными плюшевыми портьерами. Здесь перед ведущей внутрь дверью взад и вперед расхаживала Енава. В руке она держала папку с бумагами, и, как заметил Валлерой, на ней была новая обувь.

Она повернулась, преграждая Клиду вход.

Он остановился на полпути.

— Что случилось?

— Приступ энтрана, — напряженно ответила она. — С ним теперь Денрау.

— Давно?

— Должно быть, всю ночь. Ты его знаешь. Даже умирая, он никого не позовет! — Валлерой видел, что она на грани слез.

— Энтран не настолько опасен.

Подбоченясь, она презрительно фыркнула.

— Хм! Когда последний раз сектуиб, — она осмотрела его с ног до головы, — проходил через него?

— Я столько работаю, что у меня противоположная проблема.

— Разве не приходилось мне сидеть всю ночь, держа тебя за руки?

— Ты сегодня утром в плохом настроении.

Валлерой видел в ее глазах непролитые слезы, и это смущало его. Если бы не своеобразная непроницаемая оболочка интимности у всех на виду, которую умел создавать Клид, он на цыпочках попытался бы уйти от этой напряженной семейной сцены. Но Зеор вообще похож на большую сварливую семью.

Максимально задержав дыхание, Енава выпалила:

— Уж такое это утро! Сначала Фелехо, потом дедушка…

— Он не умирает. Денрау вполне справится.

— Денрау вообще не потребовался бы, если бы ты время от времени разрешал ему работать.

С трудом сохраняя терпение, Клид переложил папку в три щупальца, руками взял женщину за плечи, в то же время щупальцами другой руки приподняв ее подбородок. По ее щекам потекли два ручейка слез. Клид сказал:

— Наавина, ты не хуже меня знаешь, что дело не в разрешении. Рано или поздно мы должны посмотреть этому в лицо. Он стар, слишком стар, чтобы доверять ему работу с донорами. А что касается распределения, то у него слишком низкая чувствительность, он никого не сможет удовлетворить. Все, что мог, он для Зеора сделал. Теперь очередь Зеора делать все для него.

Валлерою на мгновение показалось, что она согласится. Но Енава швырнула на пол папку, которую держала в руке, и вырвалась.

— Ты… бесчувственное… чудовище!

И, не дожидаясь ответа, выскочила под колоннаду и исчезла.

Клид развел качающиеся после ее ухода завесы и сказал ей вслед:

— Ты устала. Тебе лучше отдохнуть.

Он стоял, глядя вслед жене, как будто не знал, оставаться или идти за ней.

Жалея, что оказался здесь, Валлерой принялся собирать разбросанные по полу бумаги. Это были рисунки. Множество детских рисунков. Старательные надписи на каждом свидетельствовали, что это пожелание здоровья от детей, изучающих историю Зеора.

На каждом из шестидесяти рисунков было представлено одно из событий, происходивших в то время, когда Зеором руководил дед Клида. Битвы, массовые убийства, разрушения изображались с неприкрашенной честностью, нехарактерной для знакомых Валлерою детей. Были сцены свадеб, праздников, посвящения новых зданий, праздник разъединения, семейное дерево и даже коллаж из сувениров.

Когда Клид вернулся, Валлерой уже собрал рисунки и сложил их в папку.

— Это, наверно, дедушке.

Клид с отсутствующим видом пролистал рисунки. Кивнул. Потом вместе с другой папкой сунул под мышку. Валлерой спросил:

— Он действительно очень болен?

— Я доверяю Денрау. Но в возрасте дедушки любая мелочь…

Он не закончил, и Валлерой спросил:

— А что такое энтран?

Как будто радуясь возможности отвлечься, Клид ответил:

— У проводника есть нервная система, отсутствующая у обычного сайма. Эти нервы используются для запасания и распределения селина. Если эта система не используется должным образом, возникают очень болезненные… судороги. Энтран сам по себе не смертелен, но его осложнения могут привести к смерти.

— И ваш дедушка больше не может пользоваться этой системой?

Клид кивнул.

— После многих лет работы нервы проводника приспосабливаются к нагрузке. Когда нагрузка снимается, возникают… бесконечные проблемы.

Клид замолчал, глядя на внутреннюю дверь. Валлерой неловко переминался, не зная, оставаться ли ему или уходить.

Наконец дверь открылась. На пороге в столбе солнечного света стоял Денрау. Какое—то время он молча смотрел на Клида, как будто делясь с ним какой—то серьезной заботой.

Клид шевельнулся.

— Каково это было?

Его товарищ нахмурился.

— Тяжело. Сейчас с ним все в порядке, но его рефлексы…

Он закрыл глаза и еле заметно покачал головой.

— Ты сказал ему о Фелехо?

— Пришлось. Я все еще…

Изнутри послышался хриплый язвительный голос:

— Не шепчитесь! Я еще не умер!

Клид вымученно улыбнулся и ответил:

— Прошу прощения, сектуиб. Но когда ты умрешь, никакие голоса тебя не потревожат.

— Заходи внутрь, чтобы я мог тебя слышать!

— Да, сектуиб, — сказал Клид, взял Валлероя за руку и торопливо провел через дверь. — Хью, когда дедушка приказывает, выполняйте!

Валлерой обнаружил, что стоит посреди самой удивительной комнаты, какую ему когда—либо приходилось видеть.

Прямо перед ним на помосте с двумя ступенями стояла широкая кровать под балдахином. Три стены комнаты представляли собой сплошные окна; в них видны были поля Зеора и фабричный комплекс — несколько зданий, размещенных буквой U в напоминающем парк лесу. В комнате свежий осенний воздух, хотя все окна закрыты.

Тяжелые занавеси отодвинуты, впуская сверкающее солнце. Один бассейн теплого света окружал ноги Валлероя. Наверху стеклянное окно в потолке затянуто, чтобы жаркий солнечный свет не падал на кровать. Но ночью — Валлерой был в этом уверен — звезды величественно озаряют эту комнату.

Повсюду, где не было окон, вдоль стен стояли высокие, до потолка, застекленные шкафы с книгами. Стена за Валлероем представляла собой один огромный сплошной книжный шкаф, в котором располагалась дверь, через которую они вошли. И большинство книг, подумал Валлерой, выглядят такими старыми, будто принадлежали еще Древним.

Руки у него чесались пролистать их, но взгляд не отрывался от высохшего тела, лежащего на кровати под пышными стегаными одеялами. Денрау встал справа от лежащего, Клид — слева, а старик сунул им под нос газету с таким видом, словно доказывая, что мир отправляется в ад.

— И что вы скажете на это?

Единственная газета, которую Валлерой видел в Зеоре, называлась «Тектон Уикли», издавалась она объединением общин. Но со своего места Валлерой не мог видеть, какая именно статья обсуждалась.

Клид сказал:

— Вероятно, то же, что сказал ты, когда впервые прочел это.

Старик лукаво посмотрел на него.

— Значит, ты согласен со мной?

Клид взглянул на Денрау — тот постарался сделать каменное лицо — и сказал:

— Только если ты согласен со мной, сектуиб.

И все трое рассмеялись этой давней семейной шутке. Валлерой расслабился. Неожиданно дедушка стал таким же человеком, как Клид.

Денрау и Клид сели на скамьи у кровати по обе стороны от сидящего пациента, чтобы он мог их видеть. А Валлерой остался стоять на большом ковре между дверью и кроватью; очевидно, дедушка так далеко не видел.

Клид протянул папку, которую принес со своего стола.

— Это отчеты, которые ты просил. Надеюсь, они тебе понравятся. За последние месяцы производство возросло на десять процентов. Торговля идет по сезону.

— Этого недостаточно.

— Но в следующем году дела пойдут еще лучше. У меня есть рисунок, который выиграет конкурс в Аренсти.

— Что ж, как раз вовремя. Давай посмотрим его. Дело ведь идет о репутации Зеора, понимаешь.

Клид сделал знак Валлерою, который достал рисунок из папки. Ему пришлось подняться на помост, чтобы дедушка смог его увидеть.

Старик прищурясь смотрел на рисунок, явно сдерживаясь. На его губах мелькнула улыбка, затем он взял себя в руки.

— Может победить. Посмотрим, что сможет с этим сделать фабрика. Послезавтра пусть принесут мне первый рулон.

Клид обменялся с Денрау довольными взглядами и сделал Валлерою знак убрать рисунок.

— Да, сектуиб.

— Не думай, молодой человек, что я забуду об этом на следующий день.

На этот раз никаких довольных взглядов.

Клид повторил:

— Да, сектуиб.

— Есть еще что—нибудь?

— Да, сектуиб.

— Выкладывай!

— Я хотел бы завтра отправиться на аукцион в Ибуран.

— Зачем? Со смертью Фелехо у нас достаточно дженов.

Клид бросил на Валлероя виноватый взгляд и пустился в объяснения. Насколько мог Валлерой следить за беглой речь на саймском, объяснение было таково: поскольку Валлерой создал замечательный рисунок, несомненный победитель конкурса, Зеор должен сохранить такого художника. А так как он не женат, первое, что обязан сделать Зеор — предоставить ему жену по его выбору. В Зеоре ему никто не понравился, а ходят слухи, что на аукционе в Ибуране будут женщины, соответствующие пожеланиям Валлероя. В этом сложном объяснении экономические факторы сопоставлялись с моральными, были представлены в цифрах выгоды от победы в конкурсе в Аренсти… и от будущих рисунков, которые тоже станут победителями.

Наконец дедушка дрожащей рукой сделал знак, останавливая поток статистических данных.

— Но как Енава?

— Мы вернемся, дедушка… за несколько недель до родов.

— Клид, ты не послушался моего совета и женился на женщине джен. Теперь она должна дать Зеору наследника. Она умрет, если ты не будешь рядом и не дашь ребенку селин сразу после родов.

— Енава — хорошо подготовленный товарищ. Не думаю, что будут какие—то трудности.

— Тем не менее она в тебе нуждается. Это одна из обязанностей…

— Обещаю, я буду здесь.

— Я старик. Меня больше никто не слушает. Когда я управлял Зеором…

— Ты по—прежнему управляешь Зеором, дедушка. Я занимаюсь только мелочами.

— Наследник — не мелочь! Гены передаются по наследству. Зеор должен иметь наследника Фарриса.

— Да, сектуиб.

Старик сердито смотрел на склонившего голову Клида. Наконец он откинулся на подушку и вздохнул.

— Ты по крайней мере поедешь с товарищем? — саркастически спросил он.

— Я выбрал в спутники назтера Хью, поскольку он должен одобрить мою покупку, сделанную ради него. Денрау я оставлю на случай, если он понадобится тебе.

— Мне он не понадобится. А тебе может.

— В любом случае в этом месяце Денрау твой донор. Обо мне позаботится Хью.

Валлерой недостаточно хорошо владел местными жаргонными словечками и подумал, что понял неверно. Он может выдать себя за товарища, но удовлетворять потребность проводника не сможет. Клид это знает. Но у Валлероя не было возможности сформулировать свои возражения. Старик приподнялся на подушке и разразился потоком красочной брани, незнакомой Валлерою… однако Валлерой понял, что никто другой в общине не посмеет так разговаривать с Клидом.

Все эти ядовитые обвинения проводник принимал со склоненной головой.

— Да, сектуиб.

Наконец, задыхаясь, дедушка снова опустился на подушку.

— Но ты все равно поступишь по—своему?

— Я должен, сектуиб, — ответил Клид одновременно покорно и упрямо — Валлерою казалось, что такая комбинация невозможна.

— Что ж, в таком случае пообещай, что, когда будешь принимать его передачу, рядом с тобой будет Денрау… на всякий случай.

— Тогда поле Денрау будет слишком слабо для тебя.

— Нет. Мне послужит Чарни, как всегда.

— Денрау опытней в…

— А тебе его опыт нужен больше, чем мне. Ты глава Зеора. Ты сектуиб здесь, хочешь ты этого или нет. Все мы зависим от тебя… а ты зависишь от Денрау. Пора тебе понять, что лучше для тебя.

— Урок, который ты сам усвоил давно… а потом забыл, — негромко возразил Клид.

— От меня больше никто не зависит.

— Я завишу, дедушка.

— Ха! — Это была пародия на смех. — Когда это ты принимал мой совет?

— Теперь, например.

— Относительно Денрау…

— Нет, относительно Хреля.

— Кого?

— Нашего нового разъединенного.

— Какое отношение он имеет к Денрау?

— Не к Денрау, а к назтеру Хью.

— Назтеру?..

— Художнику, выполнившему рисунок для Аренсти, нашему последнему кандидату.

— Художник для Аренсти джен?

— Ты сам это разрешил, дедушка.

— Правда?

— К тому же, — добавил Денрау, — вам понравился его рисунок.

Он незаметно сделал Валлерою знак снова показать рисунок.

Поднялась сморщенная рука, вентральное щупальце указало на рисунок.

— Этот? Но разве его сделал не прошлогодний победитель?

— Нет, дедушка. Ты сам разрешил ему участвовать в конкурсе этого года.

— О, да, он определенно победит. Послезавтра. Я не забыл. Но какое отношение это имеет к Хрелю?

— У нас есть основания считать, что он шпион Эндла.

— Нелепо. Дисджанкты не шпионят. Они должны быть верными, иначе у них не получится разъединение.

— Я тоже так думал. Но назтер Хью нашел Фелехо сегодня утром…

— Он был мертв? — спросил дедушка, словно все еще не в силах поверить. — Наш маленький Фелехо убит?

— Он не был мертв, когда Хью его нашел. Он передал сообщение.

— Сказал, кто его убил?

— Может быть. Он сказал: «Передай Клиду, что Хрель шпион Эндла…» Должно быть, именно из—за этого открытия он так мучительно умер.

— Эндл! — выдохнул старик; внезапно взгляд его стал острым и проницательным. — Итак, Эндл убил нашего мальчика! Ты уверен? Этот новый джен мог спутать времена: не шпион, а шпионил?

— Знаю, это кажется невозможным, дедушка, но другого объяснения нет. Кое—что из сказанного Хью на празднике по случаю разъединения Хреля заставило меня послать Фелехо в организацию Эндла. А он мог быть раскрыт, только если Хрель подслушал и сообщил Эндлу… после разъединения.

— Это было искреннее разъединение?

— Я сам его проводил. Да, оно было искреннее.

— Значит, Фелехо убил Хрель.

— Очевидно.

— Но мы не можем его изгнать.

— Да, не можем.

Старик со вздохом снова лег.

— Времена меняются. Люди тоже.

— Сколько раз ты мне говорил, что люди не меняются?

— Это правда. Они не меняются.

— Не знаю, что делать с Хрелем. Мне нужен твой совет, сектуиб.

— На этот раз ты примешь мой совет?

— У тебя есть решение?

— Поручи Хрелю проводить службу на похоронах Фелехо.

— Но эта честь принадлежит…

— Обычно. Но это особый случай. Я уверен, с подробностями ты справишься.

— Да, сектуиб. И может сработать… нет, — радостно произнес Клид, — обязательно сработает! Я это вижу!

— Хорошо. А теперь, поскольку ты восхитился моей гениальностью, может, подумаешь и о моем совете насчет Денрау?

— Если Чарни может служить тебе, он может служить и мне.

— Чарни стареет.

— Именно об этом я и говорю. Тебе нужна гибкость Денрау.

— Тебе тоже.

Они несколько секунд гневно смотрели друг на друга. Потом одновременно расхохотались. В смехе не было веселья, он говорил лишь о том, что они не на разных сторонах, просто не соглашаются в вопросах метода.

Дедушка перевел дыхание.

— Зеору нужен новый хороший товарищ. Нет, точнее два хороших товарища и один проводник.

— Совершенно верно, — подтвердил Клид. — Именно поэтому я должен испытать назтера Хью. Зеор растет. Мы слишком зависим от нескольких индивидов.

— Хью? Так зовут художника для Аренсти?

— Да, дедушка. Этот тот самый человек, которому мы должны купить жену, чтобы он оставался с нами.

— Хороший план. Я рад, что подумал об этом. Талантливого товарища найти очень трудно. Скажи мне, почему ты считаешь, что у него получится.

— Его восприимчивость проверена, и мы настроены друг на друга. Мы оба достигли необычного селюрного нейгара…

— Когда это было?

— Когда я заботился о Руале вчера в школьном саду. Я вполне уверен в Хью.

— Уверенности недостаточно. Он хорошо обучен?

— Он абсолютно необучен. Он с Внешней территории…

— С Внешней территории!

— Но он художник для Аренсти, дедушка.

— Невозможно!

— Я вначале тоже так думал.

— Люди меняются.

— Нет, я думаю, они такие же, как всегда… удивительно отличаются друг от друга.

— Предатель дисджанкт и товарищ с Внешней территории… и все это за один месяц!

— Он еще не товарищ, дедушка.

Старик встревоженно нахмурился.

— Обещай мне, Клид, обещай именем Зеора… не пытайся использовать Хью, если рядом не будет Денрау… совсем рядом. Он должен следить за всем и вмешаться, если понадобится. Мы не можем потерять тебя.

Клид молчал.

— Я могу не дожить до этого, так что пообещай мне… именем Зеора.

— Не могу обещать именем Зеора. Но обещаю.

— Упрямое дитя.

— Очевидно. Это наследственное.

— Хм. А мне позволено будет встретиться с этим кандидатом — Хью?

— Он больше чем просто кандидат. Он принес присягу Зеору, но еще не стал донором.

— Все же мне хотелось бы встретиться с ним.

Клид торопливо подозвал к себе Валлероя.

— Я так и подумал, что захочешь, поэтому привел его с собой.

Как будто впервые ощутив в комнате присутствие еще одного человека, дедушка бросил на Валлероя неожиданный проницательный взгляд.

— Значит, вы и есть те три замечательных молодых джена с Внешних территорий, о которых я в последнее время столько слышу. Дайте мне руку.

Валлерой отшатнулся, сердце его колотилось все быстрей. Старик схватил его за руку и подтащил к себе под неловким углом.

Краем глаза Валлерой заметил, как Клид сделал жест Денрау, который тут же попытался вмешаться. Но дедушка нетерпеливо отбросил его руку.

— Я не причиню ему вреда. Кто я, по—вашему, джанкт?

С часто бьющимся сердцем Валлерой увидел, как два его защитника переглянулись и отступили.

— Скажите мне, молодой человек, почему вы хотите стать товарищем?

Борясь со страхом, Валлерой ничего не смог придумать и сказал правду:

— Я не уверен, что хочу.

— Ага! Подобная мудрость редка в столь молодом возрасте. Мой внук имел глупость собраться в Ибуран. Отправляйтесь с ним, заботьтесь о нем, и тогда я буду меньше тревожиться.

— Да, сектуиб.

— Но, во имя чести Зеора, не позволяйте никому догадаться, что вы не лучший наш товарищ. Мы будем обесчещены, если станет известно, что отпустили Клида без защиты.

— Да, сектуиб.

— А теперь убирайтесь отсюда и дайте старому человеку поспать. Ночь была тяжелая.

Сморщенные руки расслабились и упали; старик уснул еще до того, как они коснулись одеяла.

Снаружи, обменявшись облегченным взглядом с Денрау, проводник тяжело прислонился к закрытой двери. Товарищ взглянул на Валлероя, потом обратился к Клиду:

— Пустой нейгер! Я чувствовал это по всей комнате. Клид, он впадает в маразм.

— Знаю. Я думал, он не заставит меня обещать!

— Ты хорошо с ним управился.

— Никто не управляется с дедушкой. У него по—преж—нему лучший ум в Зеоре. Хрель, проводящий похороны Фелехо!

— Признаю, это гениальный ход, он может сработать, но назавтра старик уже забудет, кто такой Хрель.

— Поэтому он и нуждается в тебе, а не в Чарни.

— Ты все равно хочешь рискнуть, путешествуя таким образом?

— Другого способа я не вижу. Мы вернемся задолго до того, как нужно будет заботиться о Енаве.

Денрау пожал плечами. Потом повернулся к Валлерою и сказал на почти безупречном английском:

— Мне кажется, нас формально не знакомили, но в Зеоре редко соблюдаются формальности.

— Я заметил. Для меня знакомство с вами — большая честь.

— А для меня — знакомство с вами. — Он показал на рисунок для конкурса в Аренсти. — Хочу отнести это на фабрику. Поистине одно из величайших произведений искусства, какие мне пришлось видеть. Он несомненно победит.

— Спасибо. Надеюсь… ради Зеора.

Денрау направился к колоннаде, но перед самым занавесом повернулся и улыбнулся:

— С нетерпением буду ждать праздника в честь вашего принятия присяги. Это будет запоминающееся событие.

С этими словами он исчез.

— У меня сложилось впечатление, — медленно сказал Валлерой, — что он в меня не очень верит.

— Сейчас я тоже. Послушайте, Хью, если вы хотите завершить свою миссию, вы должны справиться с чувством страха. Вот… — Он взял руки Хью и обернул щупальца вокруг его запястий. — Понимаете, что я имею в виду!

Валлерой вырвался с дико колотящимся сердцем. Мускулистые, предназначенные для того, чтобы брать предметы, щупальца покрыты невероятно мягкой, сухой и гладкой кожей, похожей на бархат поверх стали. От этого ощущения у Валлероя волосы встали на затылке дыбом.

— Хью, я только измерял градиент… я даже не пустил в ход латеральный контакт! Что вас может так пугать?

Валлерой пытался успокоить биение сердца.

— Если вы будете путешествовать как мой товарищ, вы должны привыкнуть к моим прикосновениям.

— Правило общины — избегать контакта…

— Это для неподготовленных дженов. Товарищ должен знать, когда это позволено… без слов.

— Ну, я неподготовлен.

— Это я вам и говорю. Из—за вашего… несчастного случая… мы с вами настроены друг на друга. Как мой товарищ, вы имеете право на те же вольности, что и Денрау.

— Я не знаю, как ведет себя товарищ.

— Для представления в присутствии джанктов немного и нужно. Просто держитесь поближе. Вы научитесь.

Идя вслед за Клидом по двору, Валлерой чувствовал, что совсем не уверен, что хочет учиться… но в то же время не был уверен, что не хочет.