Часть 14

Ночь была теплой и спокойной. Лунный свет, пробежавший зыбкой дорожкой по реке, превратил берега в темную бесформенную массу. Баржа медленно скользила по течению, покрытая парусиной на случай дождя.

Лену удалось немного вздремнуть, спать теперь не хотелось. Он сидел, прислонившись к какому-то тюку, и глядел на темную гладь реки.

Мимо, осторожно передвигаясь между ящиками, медленно прошел Хостеттер. Лен почувствовал запах его сигары. Хостеттер остановился:

— Тебе уже лучше?

— Мне тошно, — не скрывая раздражения, ответил Лен.

Хостеттер понял, что это значит, и кивнул:

— Теперь ты понимаешь, что я чувствовал в ночь, когда был убит Соумс.

— Убийцы, трусы, ублюдки! — Лен ругался до тех пор, пока голос его не сорвался и к горлу не подступил комок. — Ты бы видел, как они стояли на дороге, — продолжал он уже спокойнее, — а потом Бардит выстрелил в Майка. Он убил его, словно какого-нибудь паразита в углу чулана.

— Да, — медленно произнес Хостеттер, — мы могли бы забрать тебя раньше, если бы ты не пошел к Далинскому.

— Неужели вы не могли помочь ему?

— Как? У нас нет армии, а если бы она и была, все равно никакого толку. Жизнь этих людей, их мировоззрение может изменить только некая всемогущая сверхъестественная сила. Наши же силы невелики, ты видел их вчера, да к большему мы и не стремимся.

— Майк умер ни за что, так ничего и не сделав.

— Не думаю, — возразил Хостеттер, — но чтобы победить, понадобится не один Далинский, а много, много таких, как он.

— И Бардитов тоже.

— Да. Однажды все изменится к лучшему.

— Этого придется ждать слишком долго.

— И тем не менее, будет так. А затем всех Далинских объявят великомученниками, павшими за идею. Знаешь, Лен, эти люди, так ожесточенно отстаивающие свои убеждения, в чем-то правы. Они довольны и по-своему счастливы. Никто из нас не в праве приказывать им перевернуть жизнь вверх дном.

— И поэтому ты стоял в стороне?

Раздражение послышалось в голосе Хостеттера:

— Мне кажется, что ты до сих пор не уяснил: ведь мы не завоеватели. Мы можем только защищаться, не пытаясь перекроить всю страну, тем более, что она сопротивляется.

— Как ты можешь говорить, что они правы? Эти невежественные болваны, подобные Бардиту, и двуличные ничтожества, подобные судье.

— Они честные люди, Лен. Да, они по-своему честны. И тот, и другой благородно отстаивали сегодня утром свои позиции. Они искренне убеждены в своей правоте. Со времен сотворения мира никто — ни ребенок, укравший леденец, ни диктатор, истребляющий свой народ, — не совершил ни одного поступка, не будучи полностью уверенным в своей правоте и справедливости содеянного. Твой порыв называется рационалистическим, подобные вещи вредили человечеству больше, чем все пороки, вместе взятые.

— Может быть, Бардит — с этим я готов согласиться. Но только не судья. Он прекрасно разбирается в ситуации.

— Да в том-то и дело, что не всегда. Прозрение приходит поздно, иногда слишком поздно. Подумай сам, Лен: убегая из дома, ты в чем-нибудь сомневался? Говорил ли ты себе: “Я собираюсь ступить на стезю Дьявола и сделать родителей несчастными?”

Лен опустил глаза и долго молча смотрел на воду. Наконец он сказал:

— Как они там? Здоровы?

— Я слышал, что у них все хорошо.

— А бабушка?

— Умерла год назад, в декабре.

— Да, она была очень старой.

Странное чувство охватило Лена при мысли о бабушке, словно безвозвратно ушла частичка его самого. И вдруг он с болезненной ясностью увидел ее, залитую солнечным светом на ступеньке их дома, не сводящую глаз с полыхающих осенним пламенем деревьев, услышал ее слова о красном платье, которое она носила много лет назад, когда мир был другим.

— Отцу никогда не удавалось заставить ее молчать.

Хостеттер молча кивнул:

— И моя бабушка была точно такой же.

Вновь молчание. Лен сидел, глядя на воду, прошлое тяжким грузом навалилось на него, и он уже не хотел в Барторстаун. Ему хотелось домой.

— У твоего брата все прекрасно, и уже двое детишек, — сказал Хостеттер.

— Я рад.

— Пайперс Ран совсем не изменился.

— Нет, я уверен, что это не так. О, замолчи!

Хостеттер улыбнулся:

— У меня есть преимущество: я возвращаюсь домой.

— Значит, ты все-таки не из Пенсильвании.

— Мои предки жили там, я же родом из Барторстауна.

Внезапно Лен разозлился:

— Послушай, ты ведь знал о нашем бегстве из Пай-перс Рана и наверняка знал, где мы находились все это время.

— Да, знал и наблюдал за вами, наверное, поэтому меня не покидало чувство вины.

— Но почему, почему вы заставили нас так долго ждать? Ты же с самого начала знал, что мы хотим!

— Помнишь Соумса?

— Никогда его не забуду.

— Он доверился мальчишке.

— Но ведь… — тут Лен вспомнил, как Исо однажды обругал Хостеттера, и осекся на полуслове.

— Все эти годы, когда одного слова Барторстаун достаточно, чтобы вздернуть на виселице, мы строго подчиняемся законам Барторстауна. Соумс нарушил его. Я нарушаю его сейчас, но имею на то особое разрешение. И поверь мне, это — событие века. Я целую неделю до хрипоты спорил с Шермэном.

— Шермэн, — перебил его Лен, встрепенувшись. — Шермэн хочет знать, что нового слышно от Бэйера…

— Что за чертовщину ты несешь? — Хостеттер был явно ошарашен.

— Я слышал это имя по радио. Той ночью я нарочно оставил дверь в конюшню открытой, коровы ушли, и мы с Исо побежали их искать вниз к ручью. Исо слишком нервничал и уронил радио, затем случайно размоталась металлическая нитка и послышались голоса о том, что Шермэн хочет знать… И еще о какой-то реке. Вот потому-то мы и направились вниз по течению, к Огайо.

— А-а, то самое радио, с которого все началось? Я чуть не сошел с ума, когда обнаружил, что его похитили, — Хостеттер поежился. — Крис… Когда я думаю о том, насколько он был близок к тому, чтобы выдать меня, прямо мороз по коже. Твой народ изгнал бы меня навсегда.

— Я никогда ни в чем не винил вас и пытался убедить Исо, что все не так просто, как ему кажется.

— Да, ты можешь сказать фермерам спасибо, потому что если бы не события прошедшего дня, я не посмел бы даже заикнуться о вас Шермэну. Я сказал, что не хочу вашей смерти, что это будет мучить меня всю жизнь. В конце концов он согласился, но запомни, Лен, когда в следующий раз кто-нибудь даст тебе хороший совет, не стоит им пренебрегать.

Лен почесал шею в том месте, где ее расцарапала веревка, и ответил:

— Да, сэр. И огромное вам спсибо. Я никогда не забуду, как вы спасли меня от смерти.

— Не стоит благодарности. Скажи это не мне и не Шермэну, а тысячам людей, чье будущее будет зависеть как раз от твоего “никогда не забуду”.

— Вы боитесь полностью довериться мне, — медленно произнес Лен.

— Дело не только в этом.

— А в чем же?

— Мы направляемся в Барторстаун.

Лен нахмурился, пытаясь сосредоточиться и понять, на что намекает Хостеттер.

— Но ведь я давно мечтал попасть туда, с этого все и началось…

Хостеттер сдвинул свою широкополую шляпу на затылок, стало видно его лицо, освещенное лунным светом. Он не сводил с Лена усталых глаз:

— Мы направляемся в Барторстаун. Ты выдумал себе фантастический город. Однако скоро ты попадешь в настоящий Барторстаун, и я сомневаюсь, что он будет походить на плод твоего воображения. Вряд ли ты полюбишь его. Поэтому я повторяю тебе вновь: забудь о том, что ты обязан мне чем-то.

— Послушайте, но ведь в Барторстауне можно учиться. Можно читать, обо всем разговаривать, наконец, мыслить по-настоящему.

Хостеттер кивнул.

— В таком случае, мне там понравится, — Лен задумчиво разглядывал смутные очертания берегов, сонную, темную воду.

— Мне никогда не захочется вернуться сюда. Никогда в жизни.

— Да, я думаю, ты быстро привыкнешь. У меня будет много неприятностей с Шермэном из-за Эмити. О ней ведь речь не шла, но не было другого выхода.

— Да уж, он удивится.

— Представь, она искала Исо, а затем помогла ему скрыться и неожиданно заявила, что не может вернуться домой, к родителям.

— Почему? На это есть причина?

— Так ты ничего не знаешь?

— Нет.

— Причина есть, Эмити ждет ребенка.

Лен с открытым ртом уставился на Хостеттера. Тот поднялся навстречу человеку, направлявшемуся к ним из-под навеса, и тихо произнес:

— Сэм только что связался с Коллинзом по радио. Мне кажется, тебе лучше спуститься вниз, Эд.

— Что-нибудь случилось?

— Коллинз говорит, что вскоре после восхода луны одна за другой показались две лодки. Одна из них из Шедвелла, другая — из Рефьюджа.

— Попросим Коллинза на всякий случай понаблюдать за ними, — сказал Хостеттер и затем обратился к Лену: — У Коллинза небольшая лодочка, это наш передвижной пост. Ладно, пойдем. Пришел черед и тебе становиться жителем Барторстауна. Используй эту возможность.

Загрузка...