Долгая дорога домой

Глава 6 Пустая кладовка — самый короткий путь в рабство

Доклад бортового компьютера об экономии воздуха на этот раз был куда более утешительным. После того, как я принял решение не открывать главный шлюз, чтобы выбросить из трюма бомбу, эта проблема передо мной уже не стояла. Тончайшие, меньше волоска, щели это одно дело, а настежь распахнутые ворота высотой в пятьдесят и шириной в девяносто метров — совсем другое. Пока Бортовик занимался своим делом, я обшарил пилотскую рубку и выяснил, что хотя ниггеры разграбили её чуть ли не полностью, кое-что, а точнее заначки того пилота, который летал на "Окороке", они всё же не нашли. Поэтому мне досталось в награду за сообразительность и смекалку: бутылка коньяка, стальная фляжка ёмкостью в литр, заполненная коньяком, пять плиток шоколада, палка сырокопчёной колбасы, аптечка-компьютер космодесантника в прочном стальном корпусе, причём заряженная, тесак космодесантника в массивных ножнах с набором инструментов и ремнём, ручной лучемёт в стальной кобуре с вечным источником питания для подзарядки батареи и, о чудо, лёгкий защитный термокомбинезон с дыхательной маской.

Вскрыв тайник, расположенный под пилотским креслом, и достав из него это богатство, я чуть было не прослезился. Хотя если честно, тот пилот, который сядет в пилотскую кабину моего истребителя, найдёт в нём целых три тайника, причём заполненных намного лучше, но ведь космические корабли класса "Торнадо" это же совсем другой разговор, в их обитаемом отсеке запросто поместится человек двадцать, а то и все двадцать пять. Поставив кресло на прежнее место, я первым делом съел немного сала, галету, два кусочка колбасы и выпил грамм сто пятьдесят коньяка с шоколадом и кока-колой, превращая все три компонента во рту в шоколадный ликёр. Так мне удалось полностью избавиться от горечи во рту и постоянных позывов к рвоте. После этого я быстро натянул поверх повседневного тёмно-синего мундира и пилотской чёрной куртки с минимумом нашивок и жиденькими погонами оранжевый термокомбинезон и подпоясался.

Таскать тяжелый лучемёт не требовалось, отстреливаться на борту "Окорока" не от кого, а потому я не стал вешать его на пояс, да и тесак тоже снял. В его массивных ножнах и рукояти имелись фонарики. Тот, который помощнее, в ножнах, пригодился мне сразу же, как только я покинул пилотскую рубку и вошел в крохотный, всего сто сорок квадратных метров, обитаемый отсек. Черномазые разграбили его полностью. Они демонтировали и вынесли с корабля все шесть холодильников для продуктов, забрали всё оборудование с корабельного камбуза и даже уволокли обе цистерны с водой, малую с питьевой и большую с технической, для стиральной машины и душа. Содрали со стен весь пластик, а с потолков светильники. Эти жадные скоты даже входные двери и те демонтировали и уволокли. В общем обитаемый отсек превратился в железную коробку и единственное, чего они не тронули, это системы отопления-охлаждения и жизнеобеспечения, иначе космический корабль не смог стартовать.

В технических помещениях я увидел то же самое. Корабль был разграблен полностью, вплоть до трюма, из которого ниггеры вытащили все трюмовые механизмы и даже лифты. Думаю, что у них на это ушло не менее двух месяцев. Как же я проклинал этих чёрных вонючих скотов в те минуты. Вот кому нужно было объявить войну и сражаться с ними до полного уничтожения. Бомба, к которой я добрался часа через три, была собрана самым тупым из всех ниггеров и для того, чтобы обезвредить её, мне было достаточно просто взять и сорвать радиостанцию с идиотской железной бочки, доверху залитой зертексом, самой мощной, но и самой капризной и ненадёжной взрывчаткой. Боюсь, что она даже не взорвалась бы, но я всё же её на всякий случай разминировал. Зато тот ниггер, который продал командиру Сандерсу бомбу, меня очень порадовал своим необычайно щедрым и полезным подарком, который он оставил в трюме для меня.

В качестве взрывателя этот идиот решил использовать ничто иное, как специальную переносную радиостанцию, оснащённую к тому же системой опознавания "Свой-Чужой" вместе с сумкой. Когда подручные этого черномазого минёра сгружали бочку, то поставили её на ремень сумки, а тот не обратил на это внимания и воткнул в зертекс детонатор и подсоединил его к уже включённой радиостанции. Приподнять край тяжеленной бочки и забрать сумку он побоялся, а я нет. Вытащив ремень, я повесил сумку через плечо и повеселел. Теперь я мог в любой момент выйти за пределы защитного купола и Железный Негр ничего не сможет поделать. Если планета Ривера Три находится на указанной мною орбите и имеет биосферу земного типа, то я смогу на ней раздобыть себе чего-нибудь пожрать. Мне ведь, хочешь не хочешь, придётся провести на ней дней двадцать, как минимум, чтобы подготовиться к обратному полёту, что нужно будет начать делать ещё на орбите.

Возвращаться на марсианскую базу "Аргир" для меня будет смерти подобно. Меня там тут же пристрелят, а потому начнут выяснять, куда я мог сбагрить "украденное". Значит лететь мне нужно прямиком на Землю, а для этого я должен точно рассчитать обратный курс, повернуть стартовое кольцо в нужном направлении и дождаться того часа, когда "Окорок" окажется в "окне прыжка", но до того мне придётся перезарядить наружный корабельный генератор гиперплазмы, а это без внешних источников питания займёт минимум две недели, если не больше. Я ведь ещё не знал, как обстоят дела с термоядерным реактором и основными системами корабля. Впрочем, не думаю, что ниггеры осмелились сунуть туда нос. Если мой "Окорок" стартовал, значит он был технически исправен. Попробуй ниггеры открутить хоть что-то, влияющее на безопасный старт, прыжок и полёт, корабль запросто мог бы взорваться прямо на базе, а это, как ни крути, вполне сравнимо со взрывом термоядерной бомбы.

Радуясь, что ниггеры не посмели свернуть голову ни одному прибору в пилотской рубке, а лишь выгребли из неё все полезные, но малосущественные пилотские инструменты и прочую нужную мелочёвку, злобно разграбив контейнер с НЗ, я вернулся в неё и сразу же занялся делом. Пилотская рубка космического грузовика "Скаут" это стальной шар диаметром в шесть метров, который битком забит аппаратурой. В этом полуметровой толщины шаре имеется четыре круглых дыры. Одна, двухметрового диаметра, позади пилотского кресла с толстенной диафрагмой люка, ведущего в трёхметровой длины тамбур, а из него в обитаемый отсек. В тамбуре мне теперь и придётся спать, а не то из кресла я точно встану калекой.

Вторая дыра метрового диаметра расположена справа и также закрывается стальной диафрагмой, но уже двойной. Это люку стыковочного модуля, его нельзя открыть ни снаружи, ни изнутри. Для того, чтобы покинуть пилотскую рубку, слева находится ещё один аварийный люк, но уже с откидной крышкой, также очень толстой и прочной. Четвёртое отверстие диаметром в метр восемьдесят находится впереди и слегка смещено вниз. Оно забрано почти метровой толщины бронестеклом и к тому же ещё и закрывается перед гиперпрыжком четырьмя сегментными выгнутыми бронешторками. Это иллюминатор, но прямо перед ним находится курсовой экран и главная панель управления. Когда я стану заходить на посадку, то из пола "вырастет" штурвал, курсовой экран поднимется вверх, а главная панель, разделившись на две половинки, раздвинется и встанет справа и слева от моих рук, чтобы я мог переключать режимы.

Практически на всех космических кораблях, за исключением истребителей, даже на самых больших, почти двухкилометровых тяжелых кораблях-базах, имеющих в поперечнике восемьсот метров, стартующих с колец-тысячников, пилотские рубки практически одинаковые. Они лишь немного больше размером, но всегда в пилотской рубке сидит только один гиперпространственный пилот. Когда-то в двадцатом веке на американских летающих крепостях была такая должность — Чарли-на-хвосте, кормовой борт-стрелок, полностью отрезанный от всего остального экипажа. Нас же, гиперпилотов, называют в космофлоте Джонни-на-носу и мы тоже отрезаны от остального экипажа, если он, конечно, имеется. По штатному расписанию на борту моего "Скаута" должно было находиться шесть человек трюмной команды. Ребята, ау, где вы? Их не было и мне об этом никто не сказал, а иначе я сразу же заподозрил что-то неладное.

Хотя "Скаут" это на редкость несуразный кораблик, его ведь не зря прозвали "Окороком", у него чуть ли не самый лучший обзор среди всех остальных кораблей. У "Торнадо" гораздо хуже, но это ведь космический истребитель, а не грузовик, и он предназначен для боя в космическом пространстве вблизи планеты. Главная задача космических истребителей — вовремя раздолбать орбитальное кольцо, которое притащит на себе вражеский корабль. "Скауты" предназначены в том числе и для таких операций, а потому неплохо вооружены и когда я стал проверять техническое состояние и боеготовность своего корабля, то убедился, что все его плазменные пушки и пусковые установки ракет в полном порядке. В том числе четыре десятидюймовки, установленные на пилотской рубке. Вот они-то как раз и могли мне вскоре пригодиться в моей "маленькой войне" с Железным Негром.

Термоядерный реактор корабля находился в идеальном состоянии, а вот танки с расходной массой маневровых реактивных двигателей были пусты на две трети. Зато танки маршевых реактивных двигателей были заполнены под завязку, но я не мог их включать, так как позади них находилась опора кольца. Все главные системы корабля тоже были в порядке, так что если я смогу раздобыть себе на той планете, к которой лечу, еды, то всё будет отлично. Из лучевика я легко завалю даже динозавра, но мне нужно будет поломать голову над тем, во что набрать воду. По всей видимости придётся изготовить несколько бурдюков, а это — время. Соли у меня также не было ни грамма, но лишь бы нашлось мясо, его можно будет хорошенько прожарить или закоптить без соли. Хуже всего дело обстояло с биохимическим определителем, а он ведь в рубке имелся. Без него я не смогу определить, что можно есть, а что нельзя, но у меня теперь имелась аптечка-компьютер космодесантника, коробочка размером с половину стандартного листа на прочной стальной цепочкой, которую я сразу же повесил, как и универсальный жетон, он был трое меньше размером, к себе на шею, так что если съем что-то не то, она меня вылечит.

Как и мой жетон, аптечка толщиной в три сантиметра, тоже содержала в себе массу полезных вещей. Открыв бериллиевотитановую крышку, я нашел внутри пять пакетиков хирургических ниток, четыре кривые иголки, чтобы зашивать раны, два тонких скальпеля, раскладной плоский, тонкий, но мощный пинцет, тонкие медицинские ножницы, десять пакетиков с искусственной кожей, десять пакетиков с жидким антисептическим пластырем и вечную медицинскую салфетку для обработки ран. Да, аптечка космодесантника, штука замечательная, а когда я прочитал инструкцию, то и вовсе обрадовался. Запаса лекарств в ней, если не издеваться над собой слишком усердно, хватит минимум на год "лесной" жизни. Хирургическими инструментами я научился пользоваться ещё на Номраде, а в лётке из нас, пилотов, так и вовсе готовили ещё и фельдшеров, так что не пропаду.

Как цепочку аптечки, так и цепочку столь же универсального опознавательного жетона, в космофлоте за что ни возьмись, всё имеет несколько функций, я укоротил так, чтобы они не слетели с меня и оказался прав. Забегая вперёд, только эти предмета экипировки любого космодесантника и ещё то, что редийцы, страшась гнева Богов, даже с мёртвых никогда не снимают амулетов, висящих на шее, спасли мне жизнь, причём не раз. Тогда я ни о чём подобном не думал. Мне просто было нужно, чтобы они не болтались на груди. Убедившись, что всё в порядке, я снял с кресла сиденье и спинку с мягкой обивкой, устроил себе ложе и лёг спать. Немногим менее, чем через двое с половиной суток старина "Скаут" вышел из гиперпространства и к моей невообразимой радости полетел по круговой планете, имеющей характерный бело-сине-зелёный цвет, что могло означать только одно, она является планетой кислородного цикла.

Теперь осталось выяснить только одно, входит ли эта планета в список планет земного типа, биосфера которых для человека безвредна. Планету увидел не только я, но и Железный Негр, который немедленно связался со мной и командирским голосом приказал:

— Пилот Карт, чтобы избежать обвинения в дезертирстве, вы должны совершить посадку на этой планете в выбранном мной районе. Она не входит в список планет, известных военному космофлоту и потому может представлять интерес для его командования.

— Баш на баш, Зет Семнадцатый, — ответил я, — ты обеспечиваешь меня всем необходимым, а я совершу посадку там, где ты скажешь.

Робот нагло соврал мне:

— Пока мы находимся на орбите, это невозможно сделать, пилот.

Это было для меня полной неожиданностью. Роботы не люди и по своей собственной инициативе не врут, но если им прикажут, то будут брехать, как шелудивый бездомный пёс. Космический корабль стоял в кольце, словно новогодняя ёлка, а не был надет на него, как хула-хуп. Кольцо было состыковано с ним четырьмя длинными, телескопическими стыковочными штангами, внутри которых находился гофрированный переходной тоннель. Все четыре стыковочных модуля находятся на уровне пилотской рубки и до любого из тех, которые находились в передней трети корабля, я мог бы добежать по прогулочной галерее за две минуты и если бы это железное животное того захотело, то обеспечило мне все необходимым. Если робот Зет Семнадцатый, а это был андроид двух с половиной метров ростом, этого не сделал, значит таков был приказ. Моя номрадерская натура сразу подсказала мне — роботу приказано уничтожить меня, если я каким-то чудом останусь в живых после взрыва. Подумав, я усмехнулся:

— Железный Негр, ты врёшь как самый последний ниггер в космофлоте. Так что поищи дураков в другом месте. Между прочим, тупой негритос, все самые главные системы моего корабля, в том числе и система антиабордажной обороны, исправны и к тому же у меня имеется мощный лучемёт. Так что добро пожаловать ко мне на борт и запомни, я совершу посадку там, где захочу.

На это Железный Негритос злорадно ответил:

— Этого не произойдёт, пилот Карт. Без моей помощи ты вообще не сможешь совершить посадку на этой планете. Она обитаемая и населена разумными существами, которые уже строят не только города, но и морские суда. Планета заселена неравномерно. Поэтому ты должен совершить вокруг неё не менее двадцати витков, чтобы я выбрал такое место, где эти разумные существа не живут. Они могут оказаться нашими врагами. После посадки я окажу тебе содействие.

Нет, скорее все эта железная скотина хочет меня сразу после посадки уничтожить, чтобы забраться в корабль и отправиться на марсианскую базу. Этот робот-андроид наверняка не хуже меня знал, как совершить гиперпрыжок в обратном направлении, а это дело в общем-то несложное. Грохнуть робота не такое уж и сложное дело, главное не повредить аппаратуру стартового кольца. Что же, если так, то значит я отстрелю башку Железному Негритосу, иначе он не даст мне возможности стартовать к Земле. Он просто заблокирует кольцо и я не смогу управлять им из пилотской рубки. Приняв такое решение, я насмешливым голосом сказал:

— На двадцать витков даже и не рассчитывай, свинья железная. После пятого витка я захожу на посадку, после чего будем действовать строго по инструкции и не забывай, как только корабль зависнет на антигравах, ты отстыкуешься, иначе я врублю маршевые двигатели на полную мощность, после чего сломаю маневровыми двигателями стыковочные штанги, но ты этого не увидишь, основание кольца расплавится минуты за две. Тебе ведь известно, какова температура газов, вырывающихся из маршевых двигателей? Так что начали облёт.

Через пять витков мне стало ясно только одно, планета была немного больше и тяжелее Земли, больнее будет падать, если что, и имела три континента. Один огромный, больше Евразии, похожий на горбатую снежную бабу с наклонённой вниз головой, если смотреть на неё в профиль, второй тоже очень большой, размером с Азию и третий, самый маленький, но всё же больше Северной Америки. Больше ничего я так и не смог увидеть с помощью своего радара, но зато хорошо осмотрел Звёздную Сферу с помощью мощнейшей оптики кольца, что было для меня сейчас намного важнее. У меня и мысли не возникло, чтобы задержаться на этой планете. Железный Негритос уже после третьего витка выдал мне квадрат посадки и даже соизволил нарисовать карту. Это была большая горная долина-плато, ромб которой находился в районе горба Снежной Бабы ближе к океану. Со стороны океана возвышались громадные горы. В них упирался один острый конец ромбы, а второй оканчивался возле четырёх ступенчатых, скалистых террас, так что робот сделал хороший выбор.

Долина имела в длину девяносто три километра, в ширину шестьдесят семь и вспучивалась девятью пологими холмами. На вершине того, что находился в самом центре, Железный Негр обозначил крестом место посадки. Вот там-то я его и похороню, причём он ничего не сможет мне сделать, так как я посажу корабль на соседнем холме с плоской вершиной, находящемся всего в пяти километрах и этот холм был на треть выше. Более того, вокруг него имелось ещё четыре холма, но чуть подальше. Таким образом я в любом случае смогу нацелить на шлюз в основании стартового кольца свои плазменные пушки, каждая из которых имела индивидуальный компьютер наведения и тут даже бортовой компьютер ничем не сможет мне помешать, да он и не станет этого делать. Бортовик не был искином. Это был просто очень мощный компьютер без каких-либо тараканов в голове, не то что мой главный враг — Железный Ниггер.

Хотя это был мой первый самостоятельный полёт, корабль я решил сажать в ручном режиме. На четвёртом витке я вышел на нужную мне орбиту, на пятом лёг точно на курс, а в самом начале шестого, открыв иллюминатор, стал плавно снижаться и сделал ещё два витка, прежде чем вошел в атмосферу. Две трети иллюминатора мне перекрывало кольцо сорокапятиметровой толщины, но мне-то нужно было смотреть вниз. На нужную мне долину я заходил по очень пологой траектории, но не смотря на это вскоре видимость резко ухудшилась и я даже был вынужден включить светофильтры. От кольца уходили вверх и вниз струи плазмы, но зато в результате меньше нагревалась обшивка пилотской кабины. Скорость снижалась быстрее, чем я рассчитывал, а это означало, что атмосфера плотнее земной. Уже через две минуты я включил антигравы и "Окорок" стал впятеро легче, отчего скорость стала снижаться ещё быстрее.

Вскоре я вошел в плотный, толстый слой облаков и видимость стала нулевой, но на прозрачном экране я отчётливо видел схематическую картинку со всеми данными снижения. Всё проходило штатно, вот только когда я пробил четырёхкилометровый слой облаков, то чуть не ахнул от удивления. Вся горная долина была сплошь покрыта толстым слоем снега и я даже не понял, есть в ней леса или нету. Скорость была уже минимальной, меньше сорока километров в час и через две минуты после выхода из облаков я завис над холмом и сказал:

— Эй, ты, железная обезьяна, отстыковывай передние штанги и немедленно разворачивай кольцо, иначе через тридцать секунд я врубаю маршевые двигатели на максимум.

Робот Зет Семнадцатый молча выполнил мой приказ и уже через несколько секунд я увидел голубовато-серое небо. Голубой цвет неба это хорошо, первый и самый главный признак наличия кислорода в атмосфере. Утро в над долиной было в самом разгаре и теперь лишь бы у меня начался вместе с ним удачный, а не ещё один тягостный и мучительные день. Прошло три минуты и Зет доложил:

— Пилот Карт, кольцо выставлено строго по вертикали, начинайте спуск, до поверхности планеты триста двадцать семь метров. Площадка для установки стартового кольца удовлетворительная. Ожидается незначительная просадка грунта. Поэтому до окончания установки я не смогу отстыковаться. Будьте готовы включить маневровые дюзы по моей команде, если это потребуется.

Дюзы мне включать так и не пришлось. Вершина холма слегка сплющилась, из основания кольца были выпущены якоря-буры и через десять минут присмиревший, но наверняка не успокоившийся Железный Негр отстыковался, а я включил маршевые двигатели на самую малую мощность и вылетел из кольца так, словно мой корабль появился внутри него в результате прибытия из подпространства. Как только кольцо встало на холм, автоматически включился генератор силового поля и огромный участок долины был накрыт голубоватым куполом. Мой корабль купол пропустил без малейшего возражения, так как он был оснащён системой опознавания "Свой-Чужой". Пролетая на скорости в семьдесят пять километров над бескрайним снежным простором, я невольно облизнул пересохшие губы. Воды у меня оставалось не больше стакана и пить я хотел просто зверски.

Облетев силовой купол слева, я влетел под него и через четыре минуты опустился на холм с плоской вершиной. Грунты были плотные и "Окорок", днище которого было плоским, прочно встал на все свои восемь посадочных лап. Когда я выключил антигравы, корабль немного просел, но просадка была ничтожно малой, всего тридцать шесть сантиметров. На мне уже был надет оранжевый комбинезон и мне осталось лишь лёгкий защитный шлем, он же дыхательная маска, которая была оснащена газоанализатором и потому я мог определить, можно дышать местным воздухом или он меня прикончит. Однако, сначала мне нужно было разобраться с Железным Негром и я решил первым вызвать его на связь:

— Ну, что ты мне теперь скажешь, Зет Семнадцатый? Как ты видишь, я установил кольцо, как это и положено любому пилоту. Теперь твоя очередь доказать мне, что ты не предатель и готов к сотрудничеству. Вот и ответь мне, как ты это будешь делать?

Ниггер он и есть ниггер, каким бы он не был, живым из костей, плоти и крови, или изготовленный из стали и чёртовой прорвы других материалов. Вы можете мне возразить, сказать, что робот не может быть нигером. Ещё как может, если приказы в его башку вложили другие ниггеры, причём особо злобные, в чине от космос-майора и выше. Впрочем, никто, кроме космос-сержантов, командиров учебных групп в лётке, так громко и яростно, брызжа слюной в лицо, не выкрикивал мне в лицо оскорблений вроде "Вонючий белый ублюдок" и тому подобных. В старом космофлоте было заведено такое правило, чем выше чин, тем больше лоска и тем больше презрения к белым червякам под ногами чёрных героев. Как раз эти господа и отдавали всем приказы, а потому мне было очень интересно знать, на какую ещё хитрость пойдёт Железный Ниггер? Через несколько секунд он ответил мне елейным голосом:

— Благодарю вас за хорошо выполненную работу, пилот Карт. Вы можете подняться ко мне и забрать платформу-антиграв с продуктами, водой и напитками, тёплой одеждой, инструментом и двумя дьюарами сжиженным кислородом. Температура снаружи минус семь градусов по Цельсию, воздух пригоден для дыхания, а атмосферное давление точно такое же, как на Земле на уровне моря. Через тридцать секунд вы сами сможете окончательно убедиться в том, что я настроен по отношению к вам лояльно и благожелательно.

И действительно через тридцать секунд шлюз открылся и из него выплыла платформа-антиграв нагруженная припасами для меня, вот только я всё же не поверил в искренность Железного Негра и нацелил на шлюз все четыре плазменные пушки, выведя их на такую мощность, чтобы выстрелами нельзя было повредить стальное основание кольца со всем его оборудованием, но снесло голову роботу. После этого я, мечтая о лучшем исходе своего короткого путешествия, стал к нему готовиться и первым делом поел колбасы с галетами, съел полплитки шоколада и выпил последнюю воду. Прицепив на пояс справа стальную кобуру с лучемётом, слева ножны с тесаком, повесив через плечо радиопередатчик, с помощью которого мог отдавать команды не только бортовому компьютеру, но и всем четырём компьютерам управления огнём плазменных пушек, я вышел из пилотской каюты, добрался до самого конца технического отсека и стал спускаться вниз по лестнице аварийного спуска. Все корабельные лифты, увы, спёрли жадные черномазые воры, готовые украсть всё, что угодно даже в том случае, если не смогут продать.

Через десять минут я вошел в тамбур и открыл люк. Через несколько секунд у меня над бровями загорелись зелёные огоньки, которые заполнили все квадратики. Ни один не горел даже оранжевым, а не то что красным. Значит и вода здесь тоже была для меня совершенно безвредной, как и большинство продуктов питания животного и растительного происхождения, а совсем уж откровенные яды я и сам умею определять по запаху и на вкус. Этому я научился ещё на Номраде, а затем продолжил изучать эту науку в Саянах с Егором, когда мы летали на охоту. Перед тем, как покинуть корабль, я включил компрессор комбинезона и слегка надул его, чтобы было теплее и меньше разряжались батареи в подошвах бахил. Только после этого я стал спускаться вниз и вскоре встал на прочный снежный наст. Пройдя под днищем корабля, от которого всё ещё тянуло теплом, я вскоре стал спускаться по пологому склону.

Между подножием двух холмов лежала совершенно ровная ложбина. Белизна кругом была просто ослепительная. Из-за силового купола облака сделались синеватыми и только два объекта, серо-стальной, местами буроватый, весь в пятнах ржавчины космический корабль и красновато-золотистое кольцо старта финиша разнообразили теперь совершенно белый, без единого пятнышка, пейзаж. Вскоре я спустился со своего холма и пошел к холму Железного Ниггера. Пройдя по ровной поверхности ложбины метров двести пятьдесят, я совершенно неожиданно для себя провалился сквозь снежный наст и рухнул в воду. Эта мерзкая железная сволочь перехитрила меня! А я, наивный глупец, даже и не подумал о том, что через эту горную долину обязательно должна протекать река. Спустись я на триста метров пониже и полети на полсотни километров быстрее, лавируя между холмами, то сдул бы снег на огромном пространстве.

Нет, я этого не сделал и в результате угодил в полноводную горную реку с очень быстрым течением. Наст, как же я идиот не догадался сразу! После мощного снегопада, а точнее прямо во время него наступила оттепель и там, где река текла между двумя холмами, образовалась под толстым слоем снега, который вскоре прихватило морозцем, полынья. В неё-то я и угодил. Силовое поле под водой превращается в сеть с крупными ячейками, но она меня вскоре пропустит. А что потом? Суп с котом! Надо грести к берегу, а не дожидаться этого самого потома. И я погрёб, энергично работая ногами, благо мог хоть что-то видеть, но потом, внезапно, ушел под лёд и почти тотчас попал в сильную струю, которая бросила меня в сторону. В следующее мгновение я ударился головой о камень и очнулся только тогда, когда вместе с мощным потоком воды полетел вниз в толстой струе первого водопада. На мгновение я увидел впереди что-то буровато-зелёное.

После этого я снова потерял сознание и уже не помню, как спустился по каскаду водопадов вниз и сколько времени плыл. В моём шлеме было восемь воздушных клапанов, а потому минимум два были над водой и я не задохнулся. Автоматика комбинезона сработала великолепно, я надул в него воздуха и меня не увлекло потоком на дно и не разбило об камни. Не знаю, сколько я был без сознания, но думаю, что не меньше пяти часов. Во всяком случае когда я очнулся, то вода была намного теплее и хотя голова у меня так и раскалывалась, я сначала поднял голову, а потом перевернулся на спину, повертев головой, увидел, что сверху светит солнце, а справа от меня метрах в двухстах виднеется берег. Хотя я находился в воде, пить мне хотелось просто неимоверно, вот только напиться я не мог, так как тут же потерял бы плавучесть и утонул. Между тем я ощутил, что сила тяжести здесь больше, чем земная. Минимум процентов на пятнадцать.

На марсианской базе генераторы искусственной гравитации были установлены не повсюду. Во всяком случае в ангаре, где я реанимировал свой истребитель вместе с двумя техниками, которых вызывал время от времени, их не было и потому я несколько ослаб. Здесь же сила тяжести сковывала меня, словно цепями, да тут ещё дикая жажда и сильнейшая головная боль. До берега я доплыл в полуобморочном состоянии часа через полтора, проплыв ещё невесть сколько километров вниз по реке и, наконец почувствовав под собой дно, принялся выползать из воды. Лучше бы я этого не делал, а открыл лицевой щиток шлема, выпустил воздух и сдал назад, на глубину, где вода хоть чуть компенсировала бы местную гравитацию. Тогда я точно не попал бы в рабство в первые же часы пребывания на Редии.

Нет, как раз именно так я не сделал и принялся тупо ползти к берегу, чем и привлёк к себе внимание мерзавца Нира Талга Марениса, кеофийского луртия, то есть без пяти минут луртидара, но я лучше сразу буду давать пояснения. Луртий, зажиточный землевладелец, луртидар тоже землевладелец, но уже богатый и к тому же шевалье или кавалер. У меня в ушах так шумело, что я даже не слышал, как эта сволочь, возвращавшаяся с небольшим обозом из города в своё поместье, увидев меня приказал всем остановиться и направился вместе с несколькими колонами ко мне. Его присутствие я почувствовал только тогда, когда, слегка приподняв голову, увидел перед собой метрах в десяти его ярко-рыжие сактары, обувь наподобие мокасин, отчего собрался с силами и с глухим стоном поднялся на руках и встал на колени. Хотя у меня всё плыло перед глазами, я всё же увидел перед собой незамысловато одетого типа в грязно-синем плаще, который держал в руке обнаженный, длинный прямой меч.

Вот тут бы мне и надо было выхватить лучемёт и пришить его, но я вместо этого поднял руки к голове и откинул вверх лицевой щиток, после чего помахал в знак приветствия правой рукой и прохрипел пересохшим от жажды ртом:

— Привет, я друг. Я не причинную вам вреда.

Нир Талг Маренис, верзила с фигурой как минимум боксёра среднего веса, в общем битюг на голову выше меня ростом, радостно заулыбался и весёлым голосом воскликнул:

— Слава Богам Заката, это не какое-то водяное чудовище, а человек! Хотя одет он странно и неказист, как раб, всё равно сгодится.

Всё, что мне тогда говорили, я недавно услышал заново и потому хотя в то время ни черта не понимал, всё равно буду давать полный перевод. Заодно я стану в дальнейшем находить всему земные аналоги, чтобы не вдаваться в лишние объяснения, но если кому захочется узнать, как те или иные вещи называются на редийских языках, а я изучил их пять, то этому человеку нужно будет купить словари. Ничего не поняв из сказанного Ниром, но видя его улыбку, я тоже попытался изобразить на лице нечто вроде улыбки, а он в четыре прыжка подскочил ко мне и звезданул меня мечом, повернув его плашмя, по уху, отчего я вырубился основательно и надолго. Очнулся я в сумерках от того, что мне в лицо плеснули воды. Открыв глаза и увидев перед собой смутную фигуру и деревянный ковшик, я схватил его руками и стал жадно пить холодную, чистую воду. С каждым глотком ко мне возвращалось восприятие действительности, а она оказалась чертовски поганой и до жути зловещей и неприятной.

Во-первых, меня заковали в кандалы, причём как руки, так и ноги. Во-вторых, с меня сняли всё до нитки и снова ограбили, забрав то немногое, что у меня имелось. В-третьих, на меня надели какие-то вонючие тряпки, а точнее холщовую рубаху длиной ниже колен с рукавами до середины предплечья и жилет из овчины. В-четвёртых, ноги мои были босы, а земля между тем была не очень-то тёплой, да и температура воздуха понизилась градусов до четырнадцати. Единственной радость было то, что меня посадили всё-таки не на голую землю, а на какой-то тюфяк и прислонили спиной к большому колесу повозки, собранному из досок, дали вволю напиться, после чего сунули в руки большую миску, в которую была налита пшенная похлёбка с кусками мяса и бросили на колени полкраюхи хлеба и две луковицы. Вот только ложки не дали, но я и этому был рад.

После того, как я напился, голова у меня болела не так сильно, хотя я и ощущал слабость во всём теле. Повозки, а я насчитал их восемь штук, были поставлены квадратом. Одна была самым настоящим домом на колёсах и возле ней сидел в деревянном кресле Нир Талг Маренис, который с удивлением крутил в руках то радиоприёмник в сверхпрочном корпусе, то лучевик, то тесак космодесантника и ни до чего не мог добраться, так как и оружие, и моё средство связи были настроены только на меня и потому больше никто не мог ими воспользоваться. Вот тут-то я и почувствовал на своей шее тяжесть аптечки и идентификационного жетона со всеми прочими полезными дополнениями. Между мною и Ниром было метров пятнадцать и горящий костёр. Сверля его ненавистным взглядом, я очистил луковицы и, отламывая куски ржаного хлеба, принялся не спеша пить похлёбку, подталкивая хлебом куски мяса и время от времени кусая луковицу.

Еда показалась мне необычайно вкусной, но она и в самом деле была недурна. Не спеша поев, я тщательно вытер миску кусочками хлеба и показал знаком тому дородному, хорошо одетому мужику, который дал мне поесть, что хочу пить. Тот пожал плечами и сказал:

— Вода не похлёбка, её не жалко, хлебай сколько влезет, бледнокожий. — протягивая мне ковш, он спросил по-тирнейски — Откуда же ты родом, раб? Да, чувствую, что ты не понимаешь меня. Интересно, где живут люди с такой белой кожей? Может быть на востоке Куарата? Ладно, не буду даже гадать попусту. Когда выучишься говорить по-кеофийски, раб, тогда и поговорим, если ты не загнёшься. Хотя выглядишь ты ухожено, очень уж ты слабый, словно ребёнок, а в поместье господина Нира Марениса надо много работать, чтобы каждый вечер получать такую миску похлёбки, раб.

Ничего не поняв из сказанного, я выпил ещё один ковш воды, лёг на тюфяк и свернулся калачиком. Боже мой, меня ограбили, заковали в кандалы и я, судя по всему, угодил в рабство. От этого мне стало так тоскливо, что я чуть было не заплакал, но всё же сдержался. Поначалу я чувствовал себя неплохо, но примерно через полчаса у меня стал жутко болеть живот, а во рту с каждой минутой усиливалась горечь. Похоже, что я чем-то отравился. Нужно было срочно предпринимать экстренные меры, чтобы не загнуться на этой планете в первый же день. Встав на четвереньки, я отполз от тюфяка, искусственно вызвал позыв к рвоте и извергнул из себя содержимое желудка, после чего на четвереньках пополз к бадье с водой, жадно выпил два ковша и снова отправился к тому месту, где оставил ужин. Наверное местный лук мне категорически противопоказан. Желудок я промывал трижды и всякий раз с громко матерясь от боли. Нир всё ещё сидел возле затухающего костра и безмолвно смотрел на угли. Подойдя поближе, он поинтересовался у кашевара:

— Хулус, ты что, отравил моего нового раба?

— Что вы, господин, он ел ту же похлёбку, что и все, — торопливо ответил кошевар, — наверное наша пища для него непривычная. Не волнуйтесь, оклемается. Похоже, что он не дурак, раз хлещет столько воды и выблёвывает её. Очищает желудок.

— Ладно, посмотрим, — проворчал Нир, — если раб не сможет идти, Хулус, размозжишь ему голову дубинкой, снимешь одежду и закопаешь труп. Мне не нужны в поместье доходяги.

Хулус, который был у Нира надсмотрщиком и кашеваром, усмехнулся и стал успокаивать этого ублюдка:

— Не беспокойтесь, хозяин, ваш новый раб может быть не так силён, как вам хотелось бы, но он хорошо сложен, у него целы все зубы, а сила в нём обязательно прибудет. Со временем, но я сделаю всё, как вы приказали, хозяин.

Мне же в тот момент было невдомёк, что завтра днём решится моя судьба и хотя буря в желудке после промывания улеглась, я лёг на тюфяк на этот раз лицом к колесу, а спиной к публике. Как только болтовня и хождение в маленьком обозе, в нём ехало всего восемнадцать человек, не считая Нира, прекратились, я активировал аптечку и первым делом сделал анализ крови. Всё было именно так, как я и думал — отравление растительным алкалоидом. Что же, местный лук мне категорически противопоказан. Аптечка сама выбрала нужные лекарства и сделала инъекцию. Через пять минут я спал и проснулся с наступлением рассвета. Все остальные реды спали, причём только я и ещё четверо рабов с медными ошейниками на шее снаружи. Остальные храпели в кибитках. Сутки на Редии были на полтора часа больше, а я не привык спать подолгу. Мой организм уже немного восстановился и потому я смог встать и дошел до воды вполне уверенной походкой. Выпив ковшик воды, я сделал несколько энергичных приседаний и вернулся на свой тюфяк, чтобы посидеть и подумать.