Дочь Эйтны

Снова указ был передан от Телина Акмаэлю, который поставил свою подпись и печать на бумаге, прежде чем представить ее королеве.

Эолин снова медлила, держа перо над пергаментом, ее дыхание стало чуть быстрее, чем раньше. Затем, ничего не подписав, она выпрямилась и отложила перо в сторону.

— Мой Король, — сказала она, — в эти дни обсуждался еще один вопрос, который, как я ожидала, должен быть поднят сегодня утром на Совете.

Лорд Лангерхаанс фыркнул.

— Вы ставите под сомнение протокол, установленный нашим королем и почтенными членами его Совета?

— Крамон, — Акмаэль поднял руку, призывая его замолчать. — Наша Королева может говорить так же свободно, как и любое лицо за этим столом, — он повернулся к жене. — Все в порядке, Эолин. Ни одна деталь не была упущена. Мы позаботимся о судьбе пленных маг.

Эолин смотрела мужу в глаза, слегка постукивая пальцами по столу.

— При всем уважении, мой король, я хотела бы принять решение относительно заключенных в тюрьму маг, прежде чем одобрить этот указ.

Несколько членов Совета неловко заерзали. Они шептались.

— Вы слышали нашу королеву, — вопль Акмаэля успокоил беспокойных лордов. — Делайте, как она приказывает.

Слегка приподняв бровь, Телин наклонился и вытащил из стопки третий лист.

— Мы продолжаем говорить о магах, которые в настоящее время связаны и заключены в тюрьму под самым благоразумным приказом нашего короля. Их имена записаны здесь. Все они останутся запертыми в подземельях Вортингена…

— Милорд Король, — сказала Эолин, — это не то, о чем мы договаривались.

Акмаэль пристально смотрел на свою Королеву.

— Эолин, прошлой ночью Совет принял решение.

— В мое отсутствие?

— Ваш благоразумный совет был принят во внимание, как и все другие улики против маг.

— Мы долго говорили об этом, — Эолин рассмотрела лица всех присутствующих. — Все мы за этим столом, или вы не помните? Допросы Верховного Мага Кори не дали ничего, что указывало бы на то, что кто-либо из этих маг заранее знал о планах Гемены или что они каким-либо образом поддерживают эту измену. Эти женщины остались верны моему королю и народу Мойсехена с того момента, как они приняли путь Эйтны. Они должны быть освобождены.

Телин отложил указ и сцепил пальцы, бросив прищуренный взгляд на Кори.

Кори наклонился вперед.

— Моя Королева, пожалуйста, поймите, Совет симпатизирует вашей интерпретации улик. Мы уважаем любовь, которую вы питаете к своим дочерям в магии, но, как, сказал почтенный маг Церемонд, любовь скрывает суждение, как ночной туман.

— Я в состоянии судить.

— Суждение любой дуайен было бы скомпрометировано при таких плачевных обстоятельствах. Мы с вами едины в сердце, моя Королева. У многих из нас есть дочери и внучки, которых мы любили и воспитывали, выводя их из состояния невинности в суровые жестокости этого бесчестного мира.

Кори приукрасил свои слова щедрым взмахом руки, что вызвало мрачные кивки за столом.

— Наши дочери — это отражение наших надежд на лучшее будущее, — продолжил он. — Но в то же время все мы понимаем, что нужно делать, когда любимая дочь угрожает опозорить наш дом. Наша дисциплина должна быть строгой, наше наказание должно быть быстрым, независимо от того, насколько нам тяжело видеть, как они страдают.

Что-то сломалось за маской Эолин. Она моргнула и отвела взгляд.

— Моя Королева, — Телин говорил примирительным тоном. — Решение Совета было принято с большой осторожностью и сопровождалось заверением в том, что маги не будут подвергаться жестокому обращению на время их заключения.

— Изолировать их — значит плохо с ними обращаться.

— Эолин, — тон Акмаэля сигнализировал об окончании дискуссии. — Решение принято. Все маги останутся в заключении, за исключением целительницы Жакетты и маги-воительницы Мариэль, которые получили не только твое одобрение, но и поддержку ключевых членов этого Совета. Жакетта, поскольку она избегала военной магии с первого дня своего ученичества, будет передана под опеку Верховного Мага Эхиора. Мариэль, из-за ее долгой и безупречной службы Короне, будет удалена из города и передана под опеку семьи лорда Бортена в Моэне. Ожидается, что они прислушаются к ограничениям, которые мы наложили на всех маг, и будут соответственно наказаны, если не подчинятся.

Плечи Эолин напряглись. Кори представил себе ее руки, сжатые в кулаки под столом. Он бы отдал всю Восточную Селен за прикосновение магии Сырнте прямо сейчас, чтобы он мог обратиться к сердцу Эолин и напомнить ей, что это была великая уступка, которой они добились. Больше, чем они могли надеяться несколько дней назад, когда по залам Вортингена бушевали разговоры о пытках, возмездии и костре.

Акмаэль подписал и поставил печать на третий указ, и он был опущен перед Эолин.

Она уставилась на оба пергамента, неподвижная, как каменное изваяние в одном из садов замка.

— Эолин, пожалуйста, — тон короля смягчился. — Это в интересах нашего народа.

Не поднимая на него взгляд, она потянулась к перу. Дважды подряд она подписалась своим именем.

Когда писец забрал указы, она отвела взгляд. Кори уловил ее желание бежать, сбежать из замка в образе Ястреба и найти убежище в далеком и тихом лабиринте Южного Леса. И все же она оставалась здесь, изо всех сил пытаясь укрепить свою маску чести и послушания, пока каждый оценивал через свою призму, сколько позиций Королева потеряла в этой быстрой и жестокой игре.

— Если больше нечего обсуждать по этим вопросам, — сказала она сквозь сжатые губы, — возможно, моему королю будет угодно снова обратить внимание Совета на насущную проблему сил, собирающихся против нас в Рёнфине.

Акмаэль встал и все с ним. Он прошел вдоль стола к Эолин, заключил ее в свои объятия и поцеловал в лоб.

— Это доставит мне удовольствие, моя Королева. Нам нужно многое обсудить. Я распоряжусь, чтобы охрана провела вас в целости и сохранности до Восточной Башни.

— Я намерена остаться.

— Ты сделала достаточно для одного дня.

— Достаточно?

— Эолин…

— Наши последние гонцы сообщают, что Рёнфин заручился поддержкой галийских волшебников, — сказала она. — Мы очень мало знаем о галийской магии, за исключением того, что сохранилось в анналах Королевской библиотеки и того, что было открыто мне мечом моего брата, Кел'Бару.

— Это оружие — объект вероломного волшебства, — сказал Лангерхаанс. — Его следует немедленно конфисковать.

— Кел’Бару верно служил нам против сырнте, — ответила Эолин. — Он может многое рассказать о грядущих угрозах, если мы послушаем его песню.

— Галийскому мечу нельзя доверять, как и маге.

— Довольно! — упрек Акмаэля прогремел над столом. — Вы переходите границы, Лангерхаанс. Сегодня Совет совершил правосудие. Когда мир будет восстановлен в нашем королевстве, сила маг будет восстановлена, и наша Королева, с моего позволения, продолжит свою благородную работу по возвращению магии Эйтны в эту землю. Эпоха маг-воительниц закончилась раз и навсегда, но возрождение маг только началось. Любой, кто плохо отзывается о сестрах нашей Королевы или их наследии, встретит мой гнев.

Лангерхаанс опустил голову.

— Простите меня, мой король. У меня не было намерения оскорбить.

Эолин положила руку на ладонь Акмаэля.

— Позвольте мне остаться. Я могу помочь, как это было, когда мы столкнулись с принцем Мехнесом и королевой Ришоной.

Король поцеловал ей ладонь.

— Спасибо, Эолин, но в этом нет необходимости. Тибальд, проводи нашу Королеву в целости и сохранности в Восточную Башню.

Страж прошел вперед вместе с фрейлинами Эолин.

Эолин вгляделась в лицо Акмаэля в последней бессловесной мольбе. Когда он не уступил, в ее ауре появилась тень. Темная нить пульсировала внутри ее света, собирая силу из цветного пейзажа, через который она змеилась, пока не достигла места, где аура Эолин слилась с аурой короля. Там она остановилась, свернувшись клубком, как змея в засаде, и между ними образовалась тонкая, но осязаемая преграда; суровое дыхание Подземного мира, готового нанести удар.

Кори крепче сжал свой посох. Трепет закрался в его сердце вместе с нелепым привкусом холодного удовлетворения.

Эолин опустила взгляд и поклонилась.

— Как пожелаете, мой Король, — она произнесла свои слова без страсти, ледяные, как северные леса в канун Середины зимы. — Я всегда была вашей верной слугой.

Глава десятая:

Разговор между магами

Блестя на пыли золотом, дневной свет струился через высокие окна и освещал высокие столы, за которыми работали люди в мантиях. Царапанье перьев доминировало в тишине, нарушаемой случайным бормотанием и тихим скрежетом пемзы по пергаменту.

Именно здесь, в Королевской библиотеке, маг Кори нашел некоторые из ароматов, которые ему больше всего нравились: запах старых свитков и потрескавшихся кожаных переплетов, пыльных полок и полированного дуба, уксусных чернил и сухого мела. Под всем этим Кори слышал навязчивый гул напряженных мыслей, бесконечный поиск истины и мимолетную иллюзию понимания.

Взяв случайный фолиант с соседнего стола, Кори занял место за одним из столов, поприветствовав мага рядом с ним коротким кивком. Он открыл книгу и медленно пролистал ее страницы, обращая лишь беглое внимание на искусно выполненные иллюстрации и искусную каллиграфию, мысленно отмечая, кто присутствует в библиотеке, а кто нет.

По прошествии разумного периода времени он позволил своему взгляду остановиться в дальнем конце зала, где Высший маг Телин был занят рассмотрением петиции своего товарища-мага.

Бросив почти незаметный взгляд на Кори, Телин закончил свое обсуждение и приступил к очистке библиотеки от писцов, магов и учеников. Он не торопился, а терпеливо пробирался через ряды столов, заставленных книгами, разговаривая с каждым по очереди, давая или предлагая задания, которые могли бы привести их в другое место.

В конце концов, осталась лишь горстка Высших Магов, все члены ближайшего окружения Телина. Этих он отпустил без объяснения причин. Они ушли тихо, с посохами в руках, с книгами и стопками пергамента в руках.

Телин закрыл дверь за ними и добавил простые, но мощные чары. Затем он повернулся к Кори, который теперь рассматривал книгу, лежащую открытой на подиуме рядом с ним. В древний пергамент была вплетена особая сущность сухих листьев и мокрой глины, искривленных дубов и проливных весенних дождей, женской страсти и материнской любви.

— Это из личной библиотеки королевы, — удивлённо сказал Кори.

— Очень проницательно, друг мой, — ответил Телин. — Как всегда.

— Она дала разрешение расшифровать это?

— Ты бы возражал, если бы она этого не сделала?

Кори пожал плечами.

— Возможно.

— Должен признаться, в последние дни у меня возникло сильное искушение сломать чары ценной коллекции Маги Эолин и конфисковать все, что должно нам понравиться. Это был бы благоприятный момент для этого. Но, как и ты, я подозреваю, что наша Королева переживет этот шторм, как и многие другие. И, как и ты, когда она это сделает, я намерен попасть в число ее друзей.

— А если она не переживет этого последнего нападения?

Губы Телина тронула улыбка.

— Тогда ее библиотека в любом случае перейдет в мое владение, и я выполню ее желание сохранить знания ее сестер.

— Что она попросила в обмен на возможность расшифровать эту работу?

Телин изогнул бровь.

— Не все торгуются так, как ты, Кори. Наша добрая Королева хочет лишь гарантировать, что знания ее уважаемых сестер будут сохранены всеми возможными способами. Она попросила меня помочь ей в выполнении задания. Это не единственный том, который она одолжила нам за последние месяцы.

Кори закатил глаза.

— Боги, она никогда не научится. Почему она оказала тебе хотя бы капельку доверия, я не понимаю.

— Возможно, мой дар убеждения лучше твоего.

— Я думаю, что нет.

— Тогда, возможно, это потому, что я еще не предал никого из тех, кого она любит.

Кори отогнал остроту замечания Телина.

— Ты должен отплатить, просила она тебя об этом или нет. Это знак честного мага.

В черных глазах Телин вспыхнуло веселье.

— Что ты хочешь заставить меня сделать, мой старый и честный друг?

— Одолжи ей что-нибудь из королевской коллекции, набор томов, эквивалентный тому, что она дала тебе.

— Эквивалент?

— Анналы, которые никогда бы не попали в руки маги во времена Церемонда.

— Это может быть что угодно, — Телин осмотрел окружающие их полки, многие из которых прогнулись под тяжестью книг. — Действительно, что угодно. Какую работу ты имеешь в виду?

— Хронология галийской войны, составленная Хаэрном.

— Я понимаю, — Телин задумчиво постучал себя по подбородку. — Очень хорошо. Это честная сделка, и я полагаю, будет полезно отдать книги в ее руки. Возможно, она увидит что-то, чего не видит Совет, и воспользуется скрытыми дарами своей магии, чтобы донести эту мудрость до короля.

— Я хочу, чтобы у нее был третий том о путешествиях Эранона в Подземный мир.

— Это было бы…

— И «История Тиренделя о демонах Наэтер».

— …не очень мудро. Мага Эолин прочитала то, что мы нашли о Тиренделе в библиотеке Церемонда, еще в те времена, когда сырнте опустошали Моэн и маршировали на Римсавен, я сомневаюсь, что она захочет прочитать это снова, хотя я не стану мешать ей, если она прикажет. Что касается Эранона, я бы не доверил эту работу никому, кроме избранных среди наших собственных магов. Действительно, немногие кроме тебя знают, что он существует.

— Она может нуждаться в его знаниях, Телин.

Маг посмотрел на него с любопытством.

— Почему?

Кори обдумал свой ответ, затем перевел дух и сказал:

— Портал снова открывается.

Телин посмотрела на него с сомнением.

— Ты уверен?

— Увидел это сегодня, на заседании Совета. Аура Эолин была с трещиной. Это небольшой перелом, но, тем не менее, перелом.

— А король?

— К сожалению, я не могу читать его цвета с такой же уверенностью.

— Мы должны сообщить ему.

— Все, что он сделает, — усилит охрану Эолин и ужесточит условия ее заключения. Это усилит горечь этой ситуации, дав Подземному миру еще большую опору на ее дух.

— Речь идет не только о королеве. Риск распространяется и на нашего короля. Оба они должны быть предупреждены.

Кори сделал паузу, чтобы обдумать совет своего друга.

— Очень хорошо. Позволь мне сначала поговорить с королевой. Она, думаю, лучше смогла бы довести это дело до сведения короля.

— Стала бы она, зная последствия?

Кори кивнул.

— Я верю, что она бы это сделала. Она всегда старалась действовать в интересах нашего народа.

— А если она решит промолчать?

— Тогда мы с тобой снова поговорим и решим, как лучше поступить.

Телин кивнул.

— Я бы сказал, что мы договорились.

— Великолепно. А теперь, будь так любезен, старый друг: я не могу уйти, пока не получу все тома, запрошенные нашей Королевой.

Глава одиннадцатая:

Усталость

О прибытии мага Кори было объявлено вскоре после ужина.

Эолин хотела прогнать его, но в сложившихся обстоятельствах казалось не благоразумным пренебрежительно относиться к самому высокопоставленному магу в Королевстве. Кроме того, сияющие глаза Брианы и счастливая улыбка Эогана оказались слишком сильными для ее беспокойного сердца, чтобы отказаться. Принцесса обожала своего дядю из Восточной Селены. Они восхищались всеми его озорными проделками и авантюрными историями. Несмотря на собственные опасения, Эолин не могла отказать своим детям в удовольствии от его визита, особенно сейчас, когда маленькое счастье, которое они могли изобрести, быстро распадалось в этих стенах.

— Папа говорит, что мы должны оставаться в Восточной башне, пока не закончится война, — Бриана позволила себе забраться на колени Кори, когда он сел. — Он говорит, что это для нашей безопасности, но я ни на секунду в это не верю.

— Ты хочешь сказать, что отец — лжец? — возмущенный хмурый взгляд Эогана вызвал приступ ностальгии в сердце Эолин. Он был копией Акмаэля в детстве. — Отец — король. Короли не лгут. Предполагать обратное — предательство.

— Я не называла отца лжецом! Я только говорю, что это не имеет смысла. Если отец хочет, чтобы мы были в безопасности, он должен отправить нас в Восточную Селен, а еще лучше в Южный Лес. Это самое безопасное место в мире. Мама пряталась в Южном лесу целых десять лет, когда была маленькой.

Взгляд Кори встретился с взглядом Эолин, когда он прижался губами к темным волосам Брианы.

— Десять долгих лет, в течение которых королевство томилось из-за недостатка красоты нашей Королевы.

Щеки Эолин вспыхнули, и она отвела взгляд. Замечание было необычайно откровенным для мага Кори. Наглое в своей интимности.

— Ты должен убедить отца отправить нас в Южный лес, дядя Кори, — говорила Бриана. — И ты тоже должен пойти. Мы все вместе можем прятаться, пока Рёнфин не будет повержен и все плохие маги не будут уничтожены.

— Бриана, — резко упрекнула ее Эолин. — Ты не должна желать смерти своим сестрам.

Принцесса пожала плечами.

— Я больше не могу называть их сестрами, если они предательницы. Никто из нас не может. Так говорит леди Раэлла. Она говорит, что мы должны быть очень осторожны с тем, кого мы теперь называем нашими сестрами, потому что маги снова оказались вероломными, как и при Кэдхене.

Глаза Кори стали свинцовыми.

— Что еще сказала тебе леди Раэлла, Бриана?

Принцесса нахмурилась и посмотрела на свои руки. После некоторого сосредоточения ей удалось вызвать на кончиках пальцев маленькую светящуюся бабочку.

— Я сделала это, мама! Смотри. Я сделала бабочку сама.

— Бриана, — Кори собрал искру на ладони и послал ее к окну, где ее цвета растворились в ночи. — Ответь на мой вопрос.

— Она больше ничего не говорит. Она пытается, но леди Талия и другие говорят ей молчать и следить за языком. А потом они видят, что я смотрю на них, и леди Талия говорит… — Бриана приняла жеманный тон дворянки из Селкинсена. — Конечно же, вы не хотите говорить плохо о нашей доброй Королеве, которая сама является магой, воспитанной в почтенных традициях Эйтны. И леди Раэлла говорит, конечно, нет, кто бы мог подумать такое? Но потом она шепчет — и я слышу ее шепот, даже если она думает, что нет, — что когда-то, не так давно, все думали, что Гемена была хорошей и верной, и посмотрите, как мы ошибались насчет нее и насчет маг, которые последовали за ней. И если мы были неправы насчет них, кто знает, какие маги могут оказаться плохими, и кто знает, насколько плохими они были?

Ледяной ужас пробежал по спине Эолин.

— Леди Раэлла подстрекает к мятежу, — сказал Эоган.

— Это просто разговоры, — ответил Кори. — И женские разговоры.

— Ложь женщины ранит глубже любого ножа.

— Эоган! — Эолин проверила свой тон и вздохнула. Никогда еще она не позволяла себе ругать своих детей больше, чем в этой башне. — Это прискорбное изречение, и ты не должен повторять его.

— Ты должны арестовать леди Раэллу, матушка, — настаивал принц. — Или, по крайней мере, с позором отправить ее в Нью-Линфельн.

— В данный момент эти решения принимает король, — напомнил ему Кори, — а не наша добрая королева.

— Тогда мы должны поговорить с королем, — сказал Эоган.

— Я поговорю с ним при первой же возможности, — Кори уставился на Эолин серебристо-зелеными глазами. — Если нашей Королеве будет угодно, чтобы я вмешался от ее имени.

Эолин коротко покачала головой.

— Спасибо, маг Кори. Но я сам поговорю с леди Раэллой и, если потребуется, с королем.

— При всем уважении, моя Королева, было бы лучше, если бы вы сохраняли благоразумную дистанцию ​​в этом вопросе. С леди Раэллой, как с дочерью дома Крамона Лангерхаанса, следует обращаться крайне осторожно.

Желчь подступила к горлу Эолин. Она резко встала и принялась ходить по комнате, беспокойная от ярости и разочарования, которые слишком долго сдерживались.

Отступив к ближайшему окну, она ухватилась за каменный выступ, костяшки пальцев побелели, когда она глубоко и отчаянно вдохнула прохладный ночной воздух.

Эоган подошел ближе и положил теплую руку на ее ладонь.

— Мама, — тихо сказал он, — все будет хорошо, все уладится само собой. Все предатели будут пойманы, а репутация маг — восстановлена. Тогда мы покинем это убежище свободно, не опасаясь ничего. Отец сделает так.

Говорил ли юный принц Акмаэль то же самое Бриане из Восточной Селен, когда мальчиком стоял рядом с ней?

Испытывала ли Бриана тот же удушающий страх, что смерть заберет ее здесь, что она никогда больше не увидит ни леса, ни свободы?

— Мама, — Эоган нежно сжал ее руку.

Эолин глубоко вдохнула ночной воздух и заставила свой пульс замедлиться. Когда она обернулась, то увидела, что маг Кори наблюдал за ними своим змеиным взглядом, а ее любимая дочь спряталась в его объятиях.

«Ничего не изменилось с того дня, как мы впервые встретились», — поняла она.

Она всегда была под присмотром Кори.

Она всегда жила в страхе перед его предательством.

Теперь она спрашивала себя, был ли какой-нибудь шаг, который она предприняла, какое-нибудь решение в отношении ее жизни, которое не было санкционировано им.

Это был мир тайных движений и скрытых соглашений, маневров, неизвестных ей. Чем выше она поднималась, тем крепче становились щупальца силы Кори, вплетаясь, как ползучие лозы, в ткань ее судьбы.

Из-за этого она боялась его, но она также нуждалась в нем — больше, как она подозревала, чем он когда-либо будет нуждаться в ней. Кори мог просто уйти от нее, если ему захочется, его неразборчивый путь не будет нарушен ее отсутствием.

«Ты бы не взглянул на меня, если бы на меня напали вороны. Не почувствовал бы угрызений совести, когда они разорвали бы мою плоть и вырвали глаза».

Кори задумчиво вздохнул и, словно услышав ее молчаливое обвинение, отвел взгляд.

— Этот разговор стал утомительным, — сказал он, опуская Бриану в стороне. — Я пришел сюда, чтобы развлечься сегодня вечером, чтобы избавиться от забот и забыть о тяготах долгого дня. Я не уйду неудовлетворенным. Хотите историю, Бриана и Эоган?

Бриана захлопала в ладоши.

— О, да, дядя Кори!

— Что бы ты хотела услышать?

— Эйтна и Карадок! — воскликнула Бриана.

— Кэдмон на поле боя, — возразил Эоган.

— Обреченное сердце Литии.

— Приключения отважного сэра Дростана.

— Все это! — воскликнула Бриана, подпрыгивая. — Я хочу все это услышать.

Кори рассмеялся и коснулся ее подбородка.

— Нет, маленькая принцесса. Нужно выбрать только одну. По одной на каждого из вас, а потом вы оба пойдете спать.

— Но дядя Кори…

— Это мое последнее слово. Это был трудный день для всех нас. Ваша мать устала, — он посмотрел на Эолин, в его глазах мелькнула редкая искорка сочувствия. — И, откровенно говоря, я тоже.

* * *

Позже той же ночью Эолин задержалась у кровати своих детей, очарованная их спящими лицами в мерцающем свете свечи. Она завидовала их покою в полночные часы, когда караван ее сомнений двинулся в долгий извилистый путь по все более тревожному ландшафту ее разума.

Даже во сне Эолин больше не могла найти покоя. В каждом сне бедственное положение ее учениц смешивалось со смертью ее матери. Пламя лизало изодранное платье Кайе, жар обжигал ее кожу, над ее белокурой головой вспыхнул огненный венец. Крики агонии и поражения, ужаса и раскаяния плясали в жутком свете. Кайе тянулась к Эолин почерневшими руками, и лица всех ее мертвых сестер таяли с ее черепа.

Почему? — Кайе выла. — Почему вы предаешь нас?

Слезы навернулись на глаза Эолин, но не упали. Столько потерь и преследований. Целое поколение женщин было убито, множество семей разрушено, но каким-то образом ей удалось простить их всех. Она влюбилась в принца, наследника этого кровавого наследия. Она сделала его союзников своими. Она приветствовала удовольствие от его объятий и подарила ему сына.

Все это потому, что она верила в обещание любви, в возможность обновления.

Возможно, народ, столь истерзанный войной и насилием, никогда не сможет обновиться.

Тихо вздохнув, Эолин нежно поцеловала каждого из своих детей в лоб, поправила одеяло и встала.

Обойдя комнату, она провела пальцами по прохладным каменным стенам, выискивая крошечные щели в чарах, удерживавших их в плену. Хотя она не была готова бросить своего короля, Эолин не хотела, чтобы ее удерживали против ее воли. У каждых чар была слабость, у каждого заклинания — контрзаклинание. Как только она найдет способ распутать эту магическую сеть, она сможет найти Мариэль и Жакетту и поговорить с ними. Она навестит своих заключенных в тюрьму маг и утешит их в нескончаемой тьме подземелий Вортингена.

Возможно, она даже найдет способ освободить их.

Пройдя из детской в ​​прихожую, Эолин продолжила поиски, но безрезультатно. Кое-где ткань заклинаний то усиливалась, то ослабевала, но не давала ни малейшей трещинки.

Огонь в очаге шипел и трещал.

Эолин смотрела на тлеющие угли, не желая возвращаться в свою комнату, хотя ее мышцы болели от усталости. Она перебрала стопку книг, оставленных Кори, ей было любопытно узнать их содержание, но она слишком устала, чтобы сесть и открыть их сейчас.

«Я собирался поговорить с тобой об этом сегодня, — сказал он, — но это может подождать. Отдыхай, Эолин. Будет время заняться всеми нашими проблемами завтра».

Время было всем, что у нее осталось в этой мрачной башне, и даже оно истекало в конце каждого дня.

Теперь ничего не оставалось делать, кроме как отправиться в спальню.

— Милая Эйтна, дай мне мудрости, — прошептала она. — Дракон, дай мне силу и решимость.

Акмаэль ждал ее, как она и ожидала, пройдя в ее покои магией серебряной паутины. Он стоял у изножья ее кровати, изучая галийский меч Кел'Бару. Длинный серебристо-белый клинок издал настороженный гул.

— Ты пришел конфисковать оружие моего брата, мой Король? — спросила она.

Он устремил на нее свой темный взгляд. Только это заставило Эолин затаить дыхание, разжигая желание в ее сердце.

— Нет, моя любовь. Клинок галийцев защитит тебя, как никто другой. Он всегда будет рядом с тобой.

— Но я мага, Акмаэль. По твоему указу я больше не могу носить оружие.

— Ты моя королева.

— Во-первых, я мага. Так было всегда, в их глазах и в моем сердце.

Он отложил оружие, сократил расстояние между ними и нежно взял ее подбородок рукой.

— Ты сегодня хорошо поработала. Я благодарю вас за это. Я знаю, что это было нелегко для тебя.

— Да, сегодня я хорошо поработала, — она отошла, раздраженная. — Я подписала смертный приговор своим дочерям в магии. Я раздавила привилегии всех маг. Я передала свои силы Совету. И вот я: заключенная в Восточной башне. Я бы сказала, что действительно справилась очень хорошо, хотя насколько, я не могу себе представить.

— Эолин…

— Не надо снисхождения, Акмаэль! Не в этот момент. Я оставила мечты моей юности, чтобы стать женщиной — правительницей — как ты просил. Я проигнорировала предупреждения моей дуайен и мольбы моих учениц. Я проигнорировала саму правду истории. Десять лет я верно, любовно и даже счастливо управляла этой страной рядом с тобой. Теперь все, что я построила, рушится.

— Твоя работа не будет отменена. Разве Совет не удовлетворил твои самые важные прошения? Жакетта и Мариэль освобождены. Что касается остальных маг, их статус будет восстановлен, как только мы определим…

— Виновна ли и я в измене?

Он сделал паузу, и на его лице появилось обеспокоенное выражение.

— Тебя не так обвиняют.

— Не держи меня за дуру. Даже наши дети видят, что ты посадил меня в тюрьму. Моя дочь задается вопросом, не предала ли я наш народ.

— Я поговорю с Брианой и объясню причины вашего заточения.

— Ты не будешь говорить с ней ни о чем, слишком много людей уже говорят с ней, наполняя ее ум ложью и предположениями. Я не могу этого вынести, Акмаэль. Я не могу видеть, как мои дети настроены против меня.

— Клянусь тебе, Эолин, я положу конец этой клевете.

— Это клевета! — она сердито указала на комнату. — Если хочешь положить этому конец, освободи меня.

— Здесь ты защищена и можешь идти, когда и куда позволяет благоразумие.

— Благоразумный король взял бы меня в бой на своей стороне, как это сделал ты, когда мы столкнулись с вторжением сырнте.

— Я чуть не потерял тебя из-за этой глупости. Тебя и нашего сына.

— Я выиграла ту войну, или ты забыл? Я убила принца Мехнеса, когда он стоял над тобой на поле боя. Я спасла это королевство от порабощения, и когда все думали, что наш Король безнадежен, я вырвала тебя из тисков Загробного мира.

Выражение лица Акмаэля смягчилось. Он подошел ближе и заключил ее в свои объятия.

— Так и было, — его губы коснулись ее губ, затем коснулись ее уха. — Пусть твоя магия всегда зовет меня домой.

Решимость Эолин колебалась под силой объятий ее любви; всегда новая и в то же время всегда знакомая, искра, которая отказывалась погаснуть, какой бы жестокой ни была буря. Каждая клеточка ее тела жаждала откликнуться, принять полное обещание его удовольствий. Она позволила Акмаэлю расстегнуть ее лиф и вздрогнула, когда его пылкие губы исследовали ее горло и опустились на обнаженные плечи. Ее груди вырвались из ограничений и поднялись по собственной воле, отчаянно нуждаясь в сладком пламени их общего желания.

— Акмаэль, — протестующе пробормотала она.

Он поднял Эолин с ног и отнес к кровати.

— Акмаэль, пожалуйста…

Тем не менее, он упорствовал, каждая ласка требовала больше, чем предыдущая, не обращая внимания на тонкую перемену в ее тоне, на тот факт, что она больше не отвечала на его пыл.

— Ради богов, остановись!

Стены тюрьмы Эолин дрогнули. На краткий миг она увидела в Акмаэле мальчика, которого когда-то знала, испуганного и неуверенного перед лицом ее неповиновения.

Отведя взгляд, Эолин вырвалась из его объятий. Ее сердце болезненно сжалось от внезапного отсутствия его прикосновения.

— Простите меня, мой король, — сказала она. — Я устала и не могу этого сделать. Я не могу заниматься с тобой любовью в этом месте.

Акмаэль отошел, на его лбу появилось замешательство.

— Конечно, моя любовь. Тогда отдохнем. Это был долгий день.

— Нет, — она покачала головой. — Я не буду спать с тобой рядом, Не так. Не как твоя пленница.

— Ты не моя пленница.

— Просто уйди! — слова слетели с ее губ, быстро и уверенно, как кинжалы. — Боже, помоги мне, я не могу выносить твое присутствие!

Акмаэль ошеломленно уставился на нее. Его грудь вздымалась и опускалась в тихой покорности. Отступив, он подобрал свой плащ и накинул его на плечи.

Дух Эолин согнулся под натиском невыносимой печали.

— Прости меня, — прошептала она.

— Нечего прощать.

— Когда это закончится, и все сомнения будут сметены… — Эолин запнулась, не зная, что пыталась сказать. Ее глаза начали гореть. Она собрала свободную ткань платья и прикрыла голый торс.

— Я не сомневаюсь в тебе, Эолин, — тихо сказал он. — Я тебя люблю. Я всегда любил тебя, и всегда буду любить. Возможно, тебе трудно это понять, потому что я… не люблю говорить с тобой о таких вещах, но когда я был мальчиком, я наблюдал женщин с твоими дарами, даже простых девушек, замученных руками магов моего отца, сожженных на костре. Я тысячу раз клялся себе, что никогда не позволю такому ужасу коснуться тебя. Но у нас трудный народ, и теперь, после всего, что случилось, я… я должен защитить тебя, Эолин. Это единственный способ, который я знаю.

Эолин закрыла лицо руками. По ее щекам текли горячие слезы.

— Освободи меня, — умоляла она. — Наша магия умрет здесь, если ты не освободишь меня.

Акмаэль не ответил. Он вытянул серебряную паутину и позволил ей повиснуть у него в руке. Крошечные кристаллы ловили искры свечей, когда он вращал амулет. С коротким заклинанием, произнесенным шепотом, он исчез из ее поля зрения. Свечи замерцали под внезапным ветерком, наполнив оставленное им пространство мрачным танцем теней.

Глава двенадцатая:

Безумие

Когда она была девочкой, Тэсара проводила лето с родителями и родней в Меролине. Хотя окружающая местность многим казалась унылой и безжизненной, она всегда находила утешение в приглушенных тонах болот, в тихом шелесте ветра в высокой коричневой осоке. Осенью и весной перелетные водоплавающие птицы селились над открытыми заводями, ненадолго отдыхая между своими зимними и летними жилищами.

В последний раз, когда она навещала Меролин, Тэсара была пятнадцатилетней девочкой, наполненной мечтами и страхами о предстоящей свадьбе с Королем-магом, о грозной короне, которую она наденет, и о таинственных традициях Мойсехена. Карл был малышом, ковылявшим рядом с ней, его рука крепко сжимала ее руку, его пухлое лицо светилось от смеха. Вместе они подошли к кромке воды, где шпионили за ярко окрашенными утками и белоснежными зимними гусями.

Когда она объяснила, что уезжает и почему, маленький Карл заплакал.

Башня глиняного цвета была такой, как она помнила: тусклая и сплющенная, как пейзаж. Тэсара проехала сквозь арку, остановила коня. Ее люди с оружием окружили ее. Ее эскорт был скромным, но превосходил числом слуг и охранников, появившихся, чтобы приветствовать их. Когда она спешилась, молодой человек в простой, но хорошо сшитой одежде шагнул вперед и в почтении опустился на колени. Все спутники последовали его примеру.

— Приветствую вас, Тэсара, — сказал он, — принцесса Рёнфина и королева Мойсехена.

Тэсара протянула руку, позволила ему коснуться лбом кончиков ее пальцев, а потом она поманила его встать.

— Мне сказали, что лорду Кларедону поручено опекунство над моим братом, — сказала она. — Где он?

На лице юноши отразилось застенчивое выражение.

— Прошу прощения, моя королева, но я лорд Кларедон. Его сын, то есть. Мой добрый отец погиб во время битвы при Лендхилле, защищая нашего короля от узурпаторов.

— Я понимаю. Я сожалею о твоей утрате и благодарна за верную службу твоей семьи нашему королю… — Тэсара изучала его, ища узнаваемую нить из своего прошлого. Через мгновение она неуверенно спросила. — Томен?

Он усмехнулся и поклонился.

— Да, моя Королева.

— Ты не такой, каким я тебя помню, — она не вольно улыбнулась, отметив, что в тот раз, когда она видела Томена, он был забрызганным грязью мальчиком десяти лет,

— Надеюсь, — он жестом указал на девушку позади себя, подзывая ее к себе. — Это моя жена, добрая леди Мьелла. И две наши маленькие девочки, Ребека и Кэтлин.

Они были высечены из одного камня, Томен и Мьелла, с прямыми темными волосами и честными карими глазами. Их девушки преподнесли Тэсаре драгоценные улыбки и букеты ароматных полевых цветов.

— Добро пожаловать, моя Королева, — сказала Мьелла. — У нас скромный дом, но мы делаем все возможное. Надеюсь, вы найдете здесь все по своему вкусу.

— Я верю, что так и будет, Мьелла.

— Вы, должно быть, устали от долгого пути. У нас приготовлены еда и питье.

— Нет. Не для меня, спасибо. Позже. Проследите, чтобы мои спутники были накормлены, а за их лошадьми ухаживали, леди Мьелла. Томен, я бы хотела, чтобы ты немедленно отвел меня к королю.

Мьелла бросила нервный взгляд на мужа.

— Дело в том, моя королева, — сказала она, — что мы надеялись сначала поговорить с вами.

— Мьелла, — предупреждение Томена, было ясным.

— Но кто-то же должен ей сказать, — настаивала молодая женщина. — Наш лорд-регент не предоставляет достаточно ресурсов, чтобы…

— У нас будет время обсудить эти опасения позже, — Томен почтительно поклонился Тэсаре. — Если наша Королева сочтет это необходимым.

Мьелла поджала губы и кивнула.

Встревоженная этим любопытным обменом мнениями, Тэсара призвала Леди Соню и Гемену следовать за ней вместе с двумя ее охранниками. Она хорошо помнила узкую винтовую лестницу замка и прохладу стен из песчаника. Несмотря на утешение, которое она находила в этом, чувство страха преследовало их с каждым шагом, который приближал их к покоям ее брата.

У входа Томен остановился и кашлянул.

— Если я могу быть настолько смелым, моя Королева. Я знаю, что вы не были в присутствии нашего короля уже много лет…

— Не надо больше слов, Томен. Дай мне сначала его увидеть.

Дверь скрипнула на петлях, и Тэсара прошла в комнату брата.

Тонкие лучи света пробивались сквозь задернутые шторы. Запах горящих трав и крепких настоек душил ее чувства. Шорох ткани и шарканье по полу напугали Тэсару. У нее был мимолетный страх перед крысами под ногами, но когда ее глаза привыкли, она увидела источник движения и звука. Несколько целителей окружили короля и склонились над длинным столом, освещенным желтыми свечами. Их постриженные головы идентифицировали их как Братьев Пробуждающегося Грома, старинную и богатую секту, веками служившую Королям Рёнфина.

— Дорогие братья, — сказал Томен, — королева Тэсара прибыла.

В тот же миг они отошли от Карла, как расправившиеся крылья вороны. Среди их коленопреклоненных фигур Тэсара увидела своего брата, сморщенного и апатичного в мягком кресле. Он не двигался. Он не говорил. Его дыхание с хрипом вырвалось из пустых легких.

— Откройте шторы, — сказала она.

— Моя Королева, — ответил один из братьев. — При такой болезни сильный свет не рекомендуется. Последствия такого потрясения…

— Откройте, говорю!

Томен поспешил исполнить ее волю. Остальные неохотно последовали его примеру. Дневной свет залил покои короля. Занавески были изношены и залатаны, гобелены выцвели. Осталась только самая необходимая мебель: кровать, стол, несколько простых стульев. К одному из них они привязали Карла кожаными ремнями. Он не реагировал на сияние солнца, но невидяще смотрел в пространство перед собой, его рот был приоткрыт и пускал слюни.

Тэсара резко вдохнула.

— Зачем вы его так связали? Он не заключенный. Он ваш король!

— Он не может держать себя в вертикальном положении, моя Королева, — тихо сказал Томен. — Если бы они не использовали ремни, он бы согнулся пополам и не смог бы дышать.

— И приступы, моя Королева, — добавил один из братьев. — Они приходят без предупреждения и проявляют такую ​​жестокость, что он ушибается, если его не пристегнуть.

Преодолев тошноту, Тэсара повернулась к ним спиной и отступила к дверному проему, держась одной рукой за живот, а другой — за стену для поддержки.

— Моя Королева, — рядом с ней появилась Соня и утешительно положила ей руку на плечо. — Это слишком для вас. Ваш лорд-дядюшка подозревал, что так и будет, и я вас тоже предупреждала. Идемте, поешьте. Отдохните от долгого пути, а затем позвольте нам покинуть это место. Здесь ничего не поделаешь; ваш брат погиб из-за проклятия, наложенного на него много лет назад.

— Не говори так, — Тэсара говорила сквозь стиснутые зубы.

— В Мойсехене перед нами стоит большая задача.

— Тихо!

Соня вздрогнула и отошла.

Восстановив самообладание, Тэсара снова посмотрела на своего брата.

— Ты, — сказала она одному из своих стражей, — развяжи его и веди со мной.

Братья протестующе зашумели.

— А ты, — приказала она другому воину, — принеси его кресло и эти ужасные кожаные ремни.

— Куда вы его ведете? — спросил один из братьев.

— Возьму его посмотреть на солнце и на море.

— Нельзя это сделать!

— Как вас зовут? — выпалила она в ответ. — Кто вы такой, чтобы подвергать сомнению волю и мудрость королевы?

Брат отступил на шаг. Это был пожилой мужчина с изогнутым позвоночником и лицом, похожим на крысу. Пряди седины были в его черных волосах.

— Я — отец Вильгельм, моя Королева. Я наблюдаю за королем уже много лет.

— И его состояние улучшилось под вашим вниманием?

— Он жив.

Она фыркнула.

— Вы зовете это жизнью?

— Это больше, чем мы могли надеяться, когда болезнь пришла.

— Тогда ваша способность ничтожно мала, — она кивнула в сторону Гемены. — Эта женщина у меня на службе. Она мага из Мойсехена, обученная традициям Эйтны.

Вздохи распространились по комнате, Братья сделали знак Грома, чтобы защитить себя.

— Она останется здесь с вами, отец Вильгельм, и вы расскажете ей обо всем, что вы сделали для нашего короля с того момента, как он был доверен вам.

— Моя Королева, — вмешалась Соня, — я не думаю, что разумно позволять этой женщине…

— Хватит, Соня. Проследи, чтобы мои покои были приготовлены.

Дама напряглась и с кратким поклоном удалилась.

— Гемена, — сказала Тэсара. — Ты понимаешь, чего от тебя ждут?

Мага-воительница шагнула вперед.

— Да, моя Королева.

— Миледи Королева, — сказал отец Вильгельм, — при всем уважении, было бы опасно делиться знаниями с этой ведьмой.

— Какая опасность может быть в том, чтобы поделиться таким бесполезным знанием, как ваше, отец Вильгельм?

Пока он пытался придумать ответ, Тэсара кивнула Гемене.

— Ты поклялась отдать свои дары нам на службу. Я хотела бы, чтобы эта клятва была исполнена сегодня. Я хочу знать, что у него болит, что они сделали, чтобы помочь ему, и почему это не сработало. Я хочу знать, как его можно вылечить.

— Да, моя Королева.

Она кивнула своим охранникам.

— Возьмите с собой короля.

Они последовали за Тэсарой вверх по длинной извилистой лестнице и вышли на зубчатую южную стену, с которой открывался вид на туманный край Рабельнского моря. Солнце низко опустилось за горизонт и отбрасывало красновато-золотой блеск на бескрайние болота. Ветер дул с юго-запада, постоянный и настоящий, неся сернистый запах Галии.

Тэсара приказала стражникам усадить Короля в кресло и взяла на себя смелость осторожно привязать его плечи и голову, чтобы он мог смотреть на счастливые поля, где они играли в детстве. Его волосы были тонкими, а кожа — серой и липкой. Сняв плащ, она прикрыла его изможденные ноги и встала на колени рядом с ним. Стража отступила на почтительное расстояние, когда она положила руку на него.

— Карл, — она заглянула в его пустые глаза. — Я Тэсара, твоя сестра. Принцесса Рёнфина и королева Мойсехена. Я пришла, чтобы вернуть тебя из тьмы.

В его руках не было ни движения, ни искры узнавания на его лице.

— Послушай меня, Карл, — умоляла она. — Увидь меня. Сейчас.

Тем не менее, он не ответил.

Положив утомленную голову на колени брата, Тэсара сдалась горю и заплакала.

Солнце превратилось в кроваво-красную щель на западном горизонте, когда появился Томен и спросил уступчивым тоном, могут ли они разрешить вернуть короля в его покои, чтобы накормить его, выкупать и уложить спать на ночь.

Слишком измученная, чтобы спорить, Тэсара позволила им унести Карла, а сама задержалась на крепостном валу. Как бы она ни чувствовала себя обязанной лично заботиться о своем брате, она пока не могла уйти в сырой интерьер замка.

По небу проносились полосы пурпурного и шафранового цветов. На небосклоне замерцали звезды. Охранники зажгли факелы вдоль стены. Тем не менее, Тэсара не ушла, хотя ночь становилась прохладной, а мышцы болели.

Появилась леди Соня с горсткой слуг, которые поставили стул и стол, на котором они разложили простую еду из хлеба, колбасы и горячего чая.

— Леди Мьелла спрашивает, не нужно ли чего-нибудь нашей Королеве, — Соня налила горячую чашку и поставила ее на стол. Она накинула теплый плащ на плечи Тэсары.

Тэсара лишь покачала головой и отослала их.

Положив руки на парапет, Тэсара посмотрела на землю, которая когда-то принадлежала ее отцу, на бескрайние просторы грязных болот, окутанных белым туманом. Растущая луна смотрела сквозь полупрозрачные облака. Тявканье болотных собак раздалось навстречу его эфемерному свету. Это место было ее домом и обладало своей таинственной красотой. Но, в конце концов, размокшая земля Рёнфина мало что дала благородным семьям, правившим ею на протяжении стольких столетий. Неудивительно, что они жаждали богатых и плодородных полей Мойсехена. Неудивительно, что они тосковали по драгоценным шахтам и густым лесам Короля-Мага.

Тэсара вздохнула и села за стол, ковыряясь в еде, пока звезды снова не привлекли ее внимание. Возможно, где-то в их чистом свете она сможет найти ответ, заглянуть за пределы этого жестокого мира в то место надежды, которое она когда-то знала. Она представляла, как играет в полях с братом, опаздывая к ужину, лихорадочно смеясь и радуясь, невосприимчивая к нерешительным упрекам их любящих родителей.

— Все это были пустые обещания? — пробормотала она. — Было ли все, что они говорили, ничем иным, как жестоким потворством детским мечтам?

— Какие обещания, миледи Королева?

Тэсара вскочила на ноги, и чашка с грохотом упала на пол, и горячая жидкость пролилась на каменные плиты.

— Покажи себя, — потребовала она.

Мага-воительница, Гемена, ступила в лужу света, отбрасываемую ближайшим факелом.

— Как ты смеешь приближаться ко мне, не объявив о своем присутствии? — Тэсара надеялась, что ее ярость и негодование скрывали страх, потрясший ее до глубины души.

— Я не хотела напугать вас, миледи королева. Вообще-то, я думала вас вообще не беспокоить, но тут вы задали этот вопрос, и мне стало любопытно. Я подумала, может, мы с вами слышали похожие обещания. Когда мы были детьми.

— Не отвлекай меня своими ведьминскими загадками, — Тэсара потерла влажные ладони о юбку и посмотрела на мужчин, стоявших вдоль стены. — Разве охранники не видели тебя?

— Я мага-воительница. Нас учат проходить незаметно.

— Ты больше никогда не должна проходить мимо меня незаметно.

— Как пожелаете, миледи королева.

Тэсара не ожидала, что она уступит. Она разглядывала Гемену с подозрением, сжав кулаки по бокам.

— Ладно, говори. Что ты хочешь доложить?

— Вы хотели знать, был ли ваш брат…

— Наш король.

— Был ли наш король жертвой Ахмад-мелана, и я говорю, что не верю в это. Ахмад-мелан — временное безумие. Так не может длиться годами. Я имею в виду, что ожоги, которые он оставляет, могут длиться всю жизнь, но чтобы человек потерял всякое осознание окружающего мира… в этом не было бы смысла. Жертва Ахмад-мелана все еще связана с этим миром; просто он не видит мир таким. Он видит это таким, каким он его боится.

— Значит, мой брат не находится под проклятием

— Нет. Ну, не то проклятие, во всяком случае. Всегда есть Ахмад-дур. Или что-то подобное.

— Ахмад-дур, — Каждое проклятие маги звучало гнуснее предыдущего.

— Это проклятие, которое использовалось для изгнания демонов Наэтер в древние времена. То само, который Мастер Церемонд призвал против моей наставницы, которую вы называете Королевой-Ведьмой, во время битвы при Эрундене. Дух привязывается к живому телу, а затем сбрасывается в Преисподнюю. Из-за привязи жертва не может перейти в загробную жизнь; из-за проклятия она не может вернуться в свое тело. Так она томится во тьме, пока не исчезнет в ничто. Или еще хуже, пока его не поглотят Потерянные Души или Наэтерские Демоны.

— Да, — в сердце Тэсары расцвело узнавание, за которым последовала надежда. — Да, я помню эту историю. Король-Маг вернул ведьму из подземного мира. Это означает, что это проклятие может быть снято кем-то с соответствующими знаниями. Возможно, ты или твои спутницы…

Гемена покачала головой.

— Прошу прощения, Миледи Королева, но даже если бы кто-то из нас был знаком с учениями Мастера Эранона и других, совершивших путешествие в стране мертвых, даже если бы сам Король-Маг научил нас этому, мы бы не смогли спасти вашего брата.

— Почему нет?

— Люди, которые служат твоему дяде, говорят мне, что король томился в таком состоянии почти семь лет. Дух Маги Эолин был восстановлен, потому что между наложением проклятия и решением Короля-Мага пойти за ней прошло всего несколько мгновений. Ее дух еще не забыл мир живых; он не начал исчезать. С другой стороны, ваш брат…

— Наш король,

— Короля не было слишком долго. Если его забрал Ахмад-дур… — Гемена прервалась и отвела взгляд. — Если Ахмад-дур забрал его, то надежды нет.

Тэсара отвернулась от маги и прижала руки к холодной каменной стене. Ночь окутала промокшие равнины Меролин, черные, как тени, поглотившие ее сердце. Какое ложное благочестие заставило ее бросить младшего брата в этом жестоком мире? Почему ее не было рядом, когда болезнь охватила его дух, а хаос поглотил королевство?

— Миледи Королева, — Гемена говорила тихо позади нее. — Я говорю о проклятиях, потому что это то, о чем вы спрашивали. Но правда в том, что я не думаю, что он под проклятием. По крайней мере, не проклятие в традиции Мойсехена.

— Почему ты так говоришь?

— Ну, это то, о чем я упоминала ранее. Это близкие проклятия, Ахмад-дур, Ахмад-мелан… Среди ваших людей нет магов или маг, которые могли бы подобраться к королю достаточно близко, чтобы наложить их.

— Возможно, мага незаметно проникла на наши земли.

— Возможно, — Гемена прикусила нижнюю губу, на ее лице отразилась неуверенность. — Но есть и другие уловки, которые могут вызвать такое же недомогание.

— Говори прямо, Мага Гемена.

— Вы доверяете этим Братьям Пробуждающегося Грома?

— Они служили нашим королям на протяжении поколений.

— Ну, медицина у них странная и противоречивая. Они используют некоторые травы, которые могли бы облегчить болезнь вашего брата — я имею в виду короля — но другие травы могли усилить ее.

Холодный узел скрутил живот Тэсары.

— Какие травы?

— Каробан. Паслен. Феннелсворт. Все это в малых дозах является эффективным снотворным и болеутоляющим средством, но большие дозы в течение длительного времени…

— Могут вызвать безумие, паралич и даже смерть.

Глаза Гемены расширились от удивления:

— Откуда вы это знаете?

— Я кое-что узнала о травах и лечении за годы, проведенные среди сестер.

Мага-воительница усмехнулась.

— В Мойсехене мы называем это простой магией. Знаете, это делает вас магой в наших глазах.

— Я привела тебя сюда не для того, чтобы терпеть оскорбления

— Ничего подобного, миледи королева.

— С кем еще ты говорила об этом?

— Ни с кем.

— Ты должна хранить молчание по этому поводу, — сказала Тэсара. — Ты ни с кем не поделишься тем, что сказала мне.

— Я понимаю, миледи королева.

— И ты никому не скажешь, что я обладаю знаниями о травах и лекарствах. Я могу доверить тебе это?

— Да, миледи королева.

Тэсара с сомнением посмотрела на нее.

— Посмотрим. Есть еще одно задание, которое я хотела бы дать тебе, Гемена. Я бы хотела, чтобы ты присматривала за меня.

— За чем?

— За всем. Ты говоришь, что среди нас нет таких, как ты, и, тем не менее, утверждаешь, что мага может пройти незаметно.

Гемена сморщила нос.

— Если за всем этим стоит практик, то он почти наверняка маг. Маги гораздо чаще делают что-то подобное.

— Маг или мага, мне все равно. Если ты подозреваешь кого-либо при дворе моего дяди в занятиях магией, немедленно сообщи мне об этом. Мне и никому другому.

— Будет так, как вы пожелаете, миледи Королева.

— Очень хорошо. Иди, Гемена. Мы поговорим снова завтра.

Гемена осталась, переминаясь с ноги на ногу.

— Могу я задать еще один вопрос, миледи Королева?

Тэсара подавила свое нетерпение.

— Сделай это быстро.

— Если король — ваш брат, то почему ваш дядя — регент, а не вы?

Тэсара огляделась, чтобы увидеть, кто находится в пределах слышимости.

— Разве это не очевидно? Я женщина.

— Но во всех северных королевствах есть прецедент, когда женщина становится регентом. И любой, кто знает их историю, может видеть, что женщины становятся гораздо лучшими правителями, чем мужчины, которые были до или после.

— Следи за своим языком, Гемена, чтобы он не привел тебя к предательству.

— Я просто говорю, что вы могли бы быть регентом, и при этом хорошим регентом. Я вижу это в ваших глазах, в ваших плечах, в том, как все смотрят на вас при дворе вашего дяди. Люди пошли бы за такой женщиной, как вы. Все, что вам нужно сделать, это…

— Довольно! Я отпустила тебя. Теперь иди.

Гемена стиснула зубы. Она поклонилась и скользнула в тень.

Встревоженная, Тэсара наклонилась, чтобы взять чашку. Дрожащими руками она снова наполнила сосуд, но обнаружила, что чай стал холодным и горьким.

С отвращением она швырнула чашку через стену в темноту за ней.

«Мой дядя — регент, потому что он честолюбив и хитёр».

Гнев поднялся в ее крови.

Гнев, разочарование и новое чувство ненависти к себе.

«Я же — трусиха и дура».

Глава тринадцатая

Мариэль и Маркл

— Не собираешься улетать?

Мариэль подпрыгнула, пораженная, услышав рядом с собой Маркла. Нечесаные каштановые волосы скрывали его темный озорной взгляд.

— Боги, не подкрадывайся ко мне так, — она оглядела свою новую тюрьму, удобную и хорошо освещенную, хотя и скудную в своей мебели. Укол вины сжал ее сердце, когда она вспомнила своих сестер, все еще запертых в подземельях внизу. — Как ты сюда попал?

Мариэль не слышала ни скрипа двери, ни звука его шагов по только что насыпанной соломе.

Маркл пожал плечами.

— Может, я и оруженосец великого лорда Бортена, но я по-прежнему лучший вор, чем кто-либо. Я иду, куда хочу, когда хочу.

— Ты нашел скрытый вход?

— Может быть, да. Может быть, нет.

Он достал из своей туники два яблока и предложил одно ей. Она приняла подарок с улыбкой. Фрукт был хрустящим и терпким, на ее языке ощущался всплеск сладкого вкуса.

— Я здесь, чтобы проводить вас, миледи Мариэль, — объявил Маркл с преувеличенным поклоном. — Из этого города и обратно домой в Моэн.

— Ты? Мое сопровождение?

— Ты удивлена? — он наклонился ближе и выглянул в окно. Туника Маркла была свежевыстиранной и пахла мятой. — Сегодня утром во дворах у нас настоящее лицедейство. Я понимаю, почему ты отвлеклась. Мужчины кричат, слуги бегают вокруг, и хо! Принц Эоган на уроках. Он растет красивым мальчиком, этот Эоган. Немного молод для тебя, сказал бы я, но такие вещи не останавливают магу, не так ли?

Она толкнула его локтем в ребра.

— Ой! Не хотел оскорбить, миледи. Я просто говорю… неудивительно, что ты не слышала, как я вошел.

— Я не наблюдала за ним.

— Тогда за кем ты наблюдала? Сэр Гэорин? Молодой лорд Мерит? Лучше бы это был не лорд Бортен, так как он занят вдвойне.

— Ради богов, Маркл. Не каждая женщина, которую ты знаешь, мечтает о каком-нибудь мужчине.

— Надеюсь, что нет. Если, конечно, они не мечтают обо мне.

— Я не слышала тебя, потому что все мои чувства притупились. Вот что бывает, когда магия ограничена. Как будто кто-то надел мне на голову ведро, — и поводок вокруг ее горла. Каждый раз, когда она тянулась к своей магии, привязь натягивалась. Болезненно.

Маркл окинул взглядом просторные дворы и пышные сады, окруженные каменными стенами Вортингена.

— Ах-ха! Я вижу комедию, которая тебя так отвлекла. Маг Кори там, в северных садах, накладывает заклинание на леди Раэллу.

Мариэль бросила бы его в гневе, если бы ей позволили выйти из комнаты. Вместо этого она повернулась и прошла круг, прежде чем сесть на стул и яростно откусить яблоко.

Маркл сел рядом с ней.

— Ты все еще мила с ним, не так ли?

— Маг Кори меня меньше всего беспокоит, — хотя она наблюдала за ним, интересуясь природой его интереса к леди Раэлле. — И я не в восторге от него. Не так, как ты думаешь.

— Ты мила с ним только в том смысле, в котором это имеет значение.

— Это не правда. Кори и я… — она подыскивала слова, чтобы объяснить. — Мы маг и мага. Иногда нас зовет дух леса, вот и все.

— Дух леса? — он откинул голову в насмешливом хохоте. — Прекрасное оправдание, которое вы придумали, маги. Что, если я скажу, что Дух леса тоже зовет меня?

— Я бы сказала, что это хорошая и здоровая вещь.

— Тогда я слышу дух леса каждую ночь, Мариэль. Она шепчет твое имя мне на ухо и говорит, что мы созданы друг для друга.

Смех сорвался с губ Мариэль.

— Это не было шуткой.

— О, Маркл, — Мариэль изо всех сил пыталась дышать ровно. — Дело не в том, что ты говоришь, а в том, как.

— Значит, ты тоже хочешь меня?

— Нет! — она снова засмеялась и взяла его за руку. — Я имею в виду, ты мне нравишься, но нет. Зато у тебя хорошее чувство юмора. Кажется, я давно так не смеялась.

Оруженосец покачал головой и поднялся.

— Мужчине действительно не везет, если ему не везет с магой.

Он с важным видом отошел на несколько шагов, чтобы прислониться к стене, где он смотрел на нее прикрытыми глазами, жуя свое яблоко.

— Значит, тебя отправят обратно в Моэн, — сказал он, — чтобы ты свободно бродила по высокогорью.

— Не бесплатно, не совсем. Я буду под присмотром, и моя магия останется связанной. Тем не менее, Бортен и Кори говорят, что это к лучшему.

— Но ты не хочешь идти?

Мариэль покачала головой. Она оглянулась на окно.

— Из-за мага Кори?

— О боги, нет, — она закатила глаза. — Не из-за него. Из-за Магу Эолин и за всех моих сестер. Я не желаю расставаться с ними сейчас, хоть мне не разрешали их видеть. И из-за моего короля и моего народа. Я надеюсь, что эти ужасные подозрения пройдут, и скоро, так что он позволит нам снова взяться за оружие и сражаться на его стороне против узурпаторов из Рёнфина.

Низкий свист вылетел сквозь зубы Маркла.

— Ты благородная, не так ли? Я не понимаю вас, мага-воительницы. Война — скверное дело, и у тебя есть легкий выход из нее, просто будь женщиной. Тем не менее, вы настаиваете на изучении мечей и копий и магии военного времени. Мне это кажется более чем глупым.

— То, что я — ​​женщина, не спасает меня от войны. Я достаточно хорошо усвоила это, когда была девочкой.

Ужас и трагедия вторжения Сырнте все еще горели глубоко внутри. Рената обезглавлена, Адиана порабощена, Таша и Катарина убиты в кровавой жертве. И Сирена, милая, любимая Сирена. Образ прекрасной фигуры ее подруги, разорванной демоном Наэтер, с сердцем, пульсирующим в тисках его черных когтей, до сих пор преследовал Мариэль в кошмарах. Она вздрогнула и загнала эту мысль глубже в тайники своего разума.

— Нет спасения от войны, — сказала она. — В следующий раз, когда эта дверь откроется, чтобы выпустить кровожадных монстров, я предпочту противостоять им хорошо вооруженной.

Маркл пожал плечами и бросил огрызок яблока в угли в очаге. Яблоко лопнуло и стало выпускать пар, почерневшие края свернулись в пламя.

— Что ж, — сказал он. — Это была милая беседа, сэр Мариэль, но у меня есть приказ, и мой приказ — отправиться с вами сегодня в Моэн. Мы уже опаздываем, из-за некоторой путаницы с эскортом. Это и мимолетное, скажем так, отвлечение на одну из посудомоек. Я лучше уйду сейчас, пока Бортен не заметил, что мы еще не ушли.

— Ты пытаешься избежать Бортена или той посудомойки?

— Оба могут быть одинаково неприятны в данный момент.

— Я просила, чтобы сэр Бортен подал петицию за меня, — сказала Мариэль. — Ты что-то слышал об этом?

— Нет. Что за петиция?

— Я хочу увидеть Магу Эолин, я имею в виду, нашу Королеву, прежде чем мы уйдем.

Маркл нахмурился и покачал головой.

— Ничего не слышал об этом.

— Хорошо, значит, нужно еще подождать.

— Бортен не думает ни о тебе, ни о твоих петициях, Мариэль. Король хочет, чтобы армия выступила через три дня, поэтому верный Бортен выполняет его приказы. Тебя отправляют в Моэн, потому что чем раньше ты уберешься с дороги, тем лучше.

— Но он сказал…

— Придется долго ждать, если ты ожидаешь, что Бортен выполнит твою просьбу. Ты будешь ждать, пока эта война не закончится.

— Он знает, как это важно для меня, — настаивала Мариэль. — Я не хочу уходить, не попрощавшись.

Маркл сел рядом и обнял ее за плечи. Этот жест должен был утешить, но он наполнил ее беспокойством. Почему он так старался отговорить ее от этого?

— Пойдем, Мариэль, — сказал он. — Ты не хочешь задерживаться в этом месте. Здесь все в дурном настроении. Будет весело снова вернуться домой. Когда мы доберемся до Моэна, мы выпьем пинту или две в таверне Оллео. Мы поговорим о былых временах, когда ты была невинной молодой магой, а я — вором из переулка Моэн. И мы будем танцевать. И немного споем. И проедем верхом по полям; может, даже посетим те леса, которыми ты никогда не можешь насытиться.

— У тебя не будет времени на все это. Полагаю, Бортен хочет, чтобы каждый здоровый мужчина из Моэна вернулся сюда, чтобы помочь королю. В твои приказы должно входить немедленное возвращение.

— Пха, — он отмахнулся от ее слов рукой. — Я не вернусь сюда.

Она разглядывала его, озадаченная.

— Ты серьезно?

— Мне нет дела до Бортена или короля. Не тогда, когда мы с тобой можем быть наедине в высокогорье, следуя сладостному зову эн-ласати.

Смех вырвался из груди Мариэль. Ей всегда нравился Маркл, даже когда он был неуправляемым мальчишкой, бегущим по улицам Моэна в полудиком состоянии. На мгновение ей захотелось прислушаться к его совету.

— Мы скоро будем в Моэне, — тем не менее, сказала она. — Но прежде чем мы уйдем, я должна поговорить с королевой.

Маркл хмурился и ворчал всю дорогу до Восточной Башни. Он сказал, что у них не было приказа от короля и доказательств петиции Бортена от ее имени. Без этого их никогда не пустили бы к королеве, так как она находилась в строгом заточении и едва ли имела право впускать гостей, особенно если этот гость был магой.

Его пессимизм просочился в дух Мариэль, она почти ожидала, что ее свяжут и отправят в подземелья, если она хотя бы появится у подножия Восточной башни. Тем не менее, она твердо держалась своего курса и своих намерений, не бросила это желание.

К тому времени, когда они подошли к первому барьеру охранников, Маркл впал в раздраженное настроение. Оруженосец попятился, вынуждая Мариэль в одиночку подойти к воинам-магам, мужчинам с мрачными лицами, с которыми она тренировалась. Во главе их стоял Реннерт, похожий на медведя, с историей битв, написанной на его широком лице. Кровь прилила к щекам Мариэль под стальным взглядом Реннерта. В его присутствии она чувствовала себя ребенком, дурой, раз даже подумала о том, чтобы разрушить эту тюрьму, воздвигнутую Королем-Магом вокруг ее наставницы.

— Если можно, добрый сэр, — она подавила дрожь в голосе. — Я пришла на аудиенцию к королеве.

— Она ждет тебя? — рявкнул Реннерт.

— Я не уверена, — призналась Мариэль, — хотя петиция была отправлена. Может, вы могли бы сообщить ей, что я здесь?

Реннерт оглядел ее с ног до головы, прежде чем выражение его лица расплылось не столько в улыбке, сколько в более расслабленной версии надежного хмурого взгляда.

— Ты всегда была слишком честной для своего же блага, Мариэль.

Она моргнула.

— Извините?

Он кивнул в сторону лестницы.

— Иди. Я уверен, она будет рада тебя видеть.

Мариэль перевела взгляд с него на других, ошеломленная.

— Это шутка?

— Ты считаешь меня шутником? — рычание Реннерта заставило ее отступить на шаг.

Он кивнул одному из своих спутников.

— Сопровождай ее.

Мужчина двинулся, чтобы подчиниться, но ноги Мариэль так и остались прикованы к земле, не в силах сопротивляться силе ее сомнений.

— Несколько дней взаперти, а ты уже стала нахальной девкой, — слова Реннерта прозвучали резко, хотя на его лице мелькнуло веселье.

— Прошу прощения, сэр Реннерт, я просто подумала…

— Что мы повернулись к тебе спиной?

— Нет, но после того, что сделали Гемена и другие, я скорее ожидала…

— Ты не похожа на ту предательскую ведьму. Все плюются и злятся на ту женщину, а ты неизменная, и мы не забыли. Люди были рады, когда король освободил тебя. Думаю, ты должна это знать. Хотел бы, чтобы ты тоже поехал с нами в Рёнфин. Видят боги, нам было бы лучше, если бы вы это сделали.

Мариэль удивленно глядела на него. Любой намек на похвалу от Реннерта был редкостью, такое заявление было почти невозможным. За годы своего обучения Мариэль сильно пострадала от его бесконечной и язвительной критики. Тем не менее, она всегда считала, что стала лучшим воином благодаря ему. Она была глубоко тронута, обнаружив, что он верит в то же самое.

— Спасибо, Реннерт.

Он пожал плечами и отвел взгляд.

— Только не забудь, что я это сказал, потому что больше я этого не повторю.

Мариэль кивнула и пошла вверх по лестнице, ускорив шаг от внезапной легкости на сердце.

— А я? — скуление Маркла эхом разнеслось за ее спиной. К тайному облегчению маги, Реннерт не позволил ему пройти.

Эолин встретила внезапное появление Мариэль криком радости. Она обняла Мариэль и поцеловала ее в лицо, бормоча благодарности богам.

С неохотой юная мага вырвалась из объятий Эолин. Она поклонилась, как того требовал протокол, зная о косых взглядах фрейлин королевы и скрытом интересе ее охранников.

Быстрой командой Мага Эолин отправила всех прочь.

— Они не причинили тебе вреда? — Эолин положила руки на плечи Мариэль, скользя взглядом по лицу и ауре мага. На лице Эолин отразились тревога и благодарность, ни одна эмоция не победила, они сливались.

— Нет. С тех пор, как они связали нашу магию со мной обращались настолько достойно, насколько позволяла ситуация.

— А другие?

— Я не знаю, — разочарование Мариэль отразилось в ее голосе. Она надеялась, что у Маги Эолин есть информация о ее сестрах, и ее обеспокоило узнать обратное. — Нас держали в отдельных камерах. Никто не говорит мне о них, даже маг Кори или Бортен.

— О, Мариэль, — прошептала Эолин. — Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

— Простить? — этот вопрос удивил ее. — Нечего прощать. В самом деле, Бортен говорит, что если бы не твое вмешательство, я все еще была бы в тюрьме.

— Я должна была сказать тебе бежать, когда у нас был шанс.

Мариэль покачала головой.

— Это не имело бы никакого значения. Они пришли готовыми выследить нас. Теперь я это понимаю.

Эолин нахмурилась. Она подвела Мариэль к дивану у окон и наложила вокруг них звуковую защиту.

— Лорд Бортен сказал мне, что король разрешил тебе посещать Восточную Башню перед отъездом.

— Да? Но Маркл сказал…

— У нас не так много времени, Мариэль. Есть маги, которые следят за этой башней днем ​​и ночью. Скоро они обнаружат мою защиту от звука и сразу же начнут ее распутывать.

— Конечно, их магия не сравнится с твоей.

— Более сильный оберег или еще один искусно созданный мог бы противостоять их контрзаклинаниям, — признала Эолин, — но в этом случае я предпочитаю, чтобы они верили, что у них все еще есть преимущество.

Мариэль улыбнулась.

— Кажется, эта игра больше подходит магу Кори, чем тебе, мага Эолин.

— Мне кажется, что Восточная башня преподает одни и те же уроки всем своим гостям. Мариэль, я хочу, чтобы ты знала, что я хочу, чтобы ты вернулась в Моэн.

— Но я думала, что лорд Бортен решил…

— Я поручила Бортену подать петицию и посоветовала королю одобрить ее.

— Я предпочла бы остаться здесь, — растерянно ответила Мариэль.

— Я знаю, — Эолин взяла Мариэль за руки. — Мое сердце разрывается от разлуки с тобой, Мариэль. После вторжения Сырнте я пообещала себе, что никогда больше не позволю этому случиться, Но эти обстоятельства… мага сосредоточилась, обремененная какой-то тяжелой мыслью. — Эти обстоятельства я не ожидала, хотя, если быть честной с собой, я должна была предвидеть все это давным-давно.

— Никто из нас не ожидал, что Гемена когда-нибудь…

— Я не говорю о Гемене, — выражение лица Эолин стало жестким, как камень. — Я говорю о людях Мойсехена, их непостоянном настроении и их яростной зависти. Гемена была их предлогом, но если бы они ее не нашли, то нашли бы кого-то или что-то еще, еще какую-нибудь причину, чтобы снова посадить нас в тюрьму.

Это нехарактерное проявление пессимизма смутило Мариэль.

— Думаешь, это не закончится? Что даже король больше не защитит нас?

— Не знаю, — тон Эолин смягчился. — Но я сделала свой выбор, Мариэль. Я буду рядом с мужчиной, которого люблю, и буду защищать своих детей, какой бы горький конец меня ни ждал. Однако у тебя впереди жизнь и все ее волшебство. Ты выбрала путь Эйтны. Я желаю, чтобы ты продолжала идти по ее стопам.

— Я не продвинусь дальше с моей связанной магией.

— Ты забываешь, что у нас есть друзья в Моэне. Эхиор отправил инструкции от моего имени магу Тэнлеру. Твоя магия будет восстановлена, как только тебя доставят к леди Винелии.

— Восстановлена? — надежда вспыхнула в сердце Мариэль.

— После этого ты можешь оставаться в гостях у Бортена, но ты должна быть бдительна. Если события повернутся против нас и дальше, если Рёнфин выиграет эту войну или чистки возобновятся, ты должна найти убежище в Южном Лесу. Не возвращайся, пока Боги снова не сделают эту землю безопасной для магов.

— Ясно, — Мариэль вспомнила дом, в котором провела детство Эолин, скромный коттедж дуайен Гемены, приютившийся в дальних уголках древнего леса. Она любила его тишину и покой, но не думала, что однажды сможет найти там убежище, как это сделала ее наставница.

Мысль была более чем отрезвляющей.

— Это не конец, — Эолин продолжила, будто почувствовав тревогу Мариэль. — Это просто другое начало. Сейчас твое время. Я дала все, что могла, как твоя Дуайен; Остальному научат боги. В высокогорьях Моэна есть женщины, которым суждено пройти с тобой по пути волшебства. Найди своих сестер и держи их рядом. Научи их путям Эйтны и Карадока. Вместе вы сможете пережить эту бурю и сохранить традиции нашего народа. Ты наше будущее, Мариэль. Ты всегда была такой.

Слезы затуманили зрение Мариэль. Неужели Мага Эолин прощалась навсегда? Тысячи вопросов роились у нее в голове, но когда она открыла рот, чтобы заговорить, Эолин заставила ее замолчать, внезапно взмахнув рукой.

Королева напряглась, как лань, учуяв запах хищника. Мариэль услышала продолжительное шипение, за которым последовал тонкий треск, будто кусок тонкой ткани рвался на части. Защита, которая скрывала их разговор, была взломана.

— Становится поздно, — Эолин встала, приглашая Мариэль подняться. — Я полагаю, тебя ждет эскорт,

— Мага Эолин, я… — слова Мариэль прервались сдавленным всхлипом.

Она не была готова взять на себя бремя наихудшего будущего. Как могла Мага Эолин отослать ее вот так? Как могла она, женщина скромного происхождения, когда-либо надеяться продвинуть вперед это великолепное наследие в одиночку?

— Все, что ты сделала для меня, — прошептала Мариэль. — Эта жизнь, которую ты нам дала… я бы потеряла. Я бы пропала, Мага Эолин, если бы не ты!

Эолин смотрела на нее с выражением сильной радости и невыносимой боли. На мгновение она сжала руки в кулаки, а затем обняла Мариэль в сокрушительном объятии.

— Ты ошибаешься, Мариэль, — пробормотала она. — Это я потерялась бы без тебя. Потерялась бы и больше не нашлась. Вспомни, чему я тебя учила. Доверься воле Дракона. Да хранят тебя Боги в своей любви и волшебстве. Пусть они укажут путь к лучшему будущему.

Глава четырнадцатая

Предательство

К полудню Маркл остановил свою лошадь и приказал всем в сопровождении Мариэль спешиться у большой ветхой таверны на берегу реки Фурма. Это казалось популярным водопоем для путешественников между Королевским городом и Римсавеном. Шутки и игроки, торговцы и воры, музыканты и проститутки высыпали из полумрака на столы, расставленные на берегу реки. Даже в этот час дня воздух был наполнен болтовней и криками, смехом и песнями,

Мариэль никогда не нравились такие захудалые таверны, как эта. Ее дух чувствовал себя гораздо лучше на открытом, продуваемом ветрами высокогорье Моэна. Внутри таверны пахло несвежим элем и жареной свининой, блохастыми собаками и грязной одеждой, человеческим потом и тайным сексом. Она настояла на том, чтобы найти столик снаружи, и Маркл, к счастью, согласился.

Пока Мариэль занимала место, Маркл отправился за элем. Он принес две деревянные кружки и поставил одну перед ней. Мага-воительница с благодарностью обхватила руками прохладный напиток.

— А охранники? — спросила она. — Они же тоже хотят пить?

— Какие стражи?

Мариэль взглянула на соседнее дерево, где несколько мгновений назад люди из ее эскорта отдыхали в тени и не сводили с нее ястребиного взгляда.

— Куда они все делись? — удивилась она.

— Не нужно, чтобы ты чувствовала себя заключенной за едой, — глаза Маркла, как обычно, метались по толпе. С первого взгляда он мог отличить остроумных от дураков, убийц от трусов и добродетельных от распутников.

— Их всего полдюжины. Больше похоже на разведывательную экспедицию, чем на настоящий эскорт.

— Ты бы предпочла, чтобы за тобой присматривали тридцать человек?

— Ну, нет. Я просто думала, что это будет по-другому, вот и все.

Она не узнала никого из сопровождавших их солдат. Не то чтобы она знала всех солдат в королевстве, но Мариэль предположила, что эскорт мог включать кого-то из королевской гвардии или, по крайней мере, людей, служивших Бортену.

И королю, и лорду прямо сейчас нужны были их лучшие воины для других целей.

— Не волнуйся, — Маркл пригвоздил ее острым взглядом. — Я не выпускаю тебя из виду.

— Это точно, — она сделала еще один глоток эля, освеженная его горько-сладким привкусом. — Сколько слуг ты соблазнил на этот раз, Маркл, за наше короткое пребывание в Городе?

Он выпятил грудь и стал считать на пальцах.

— Думаю, в этот раз я каждый день ловил разных. Это легкая добыча для красивого юноши благородных кровей.

— И ты не сомневаешься в этом?

— Должен?

— Это не очень честно.

— Что нечестного в моей благородной крови?

— Не твоя родословная; то, как ты используешь ее, чтобы задобрить их.

— Я не говорю ничего, кроме правды. Они делают свой выбор. Кроме того, нет ничего более честного, чем хорошие объятия. Я думал, маги это поняли. В этом суть ваших великих традиций, не так ли? Высокая церемония Бел-Этне, священные подношения Зимнего Солнцестояния?

— Это не то же самое.

— Ба! — он отмахнулся от ее возмущения. — Ты просто ревнуешь.

— Я не ревную. У этих девушек так мало вариантов в жизни, и у них тоже есть иллюзии, знаешь ли. Они могут подумать, что ты заботишься о них, что ты намерен дать им лучшую жизнь в обмен на их благосклонность.

— Я забочусь о них, по-своему.

Мариэль бросила на него испепеляющий взгляд.

Он скрестил руки.

— Если тебе есть, что сказать, лучше сказать сейчас.

— Просто… Ну, дело не столько в девушках, Маркл. Хотя это меня расстроило. Но в основном это ты. Ты всегда так рассеян во всем, как сверхактивный щенок.

Он закатил глаза.

— Теперь я понимаю, почему маги никогда не выходят замуж. Вы клячи, многие из вас. Из вас получились бы мерзкие жены.

— Я не кляча, — отрезала Мариэль. — Боже, Маркл. Ты попросил меня говорить прямо. Мы давно знаем друг друга, и ты мне нравишься, но ты всегда казался рассеянным, будь то оружие, девушки, требования твоего лорда…

— Моего лорда?

— Или просто повседневные задачи. Кажется, ты не знаешь, чего хочешь от жизни или от себя.

Выражение его лица стало жестче, и его взгляд остановился на кружке.

— Я знаю, что я хочу. Я хочу, чтобы мир вернулся к нам таким, каким он был. До того, как вторглись Сырнте, до того, как моя семья была убита и все наши земли потеряны.

Мариэль затаила дыхание, смущенная собственной бессердечностью. Маркл потерял все, когда был мальчиком. Почему ей не пришло в голову, что за этой циничной, беззаботной внешностью скрывается мир боли, такой же глубокой, как и ее собственная? Она потянулась вперед и положила свою руку на его.

— Прости, Маркл. Правда. Я не думала, когда говорил все это.

Он пожал плечами.

— Не имеет значения. То, что я хочу, не существует. Не в этом уродливом мире. Так что я просто делаю, как и все остальные, радуюсь, когда могу.

Их разговор прервал шум за соседним столиком. Двое мужчин встали, чтобы противостоять друг другу. Кулаки стучали по столу, а затем врезались в плоть. Предметы полетели в воздух, и Мариэль пригнулась, когда мимо ее головы пролетела чашка. Работники таверны набросились на дебоширов и утащили их под смех и крики посетителей.

Когда шум стих, Мариэль ухмыльнулась.

— Я презираю эти места, — сказала она, — но, признаюсь, наблюдать за потасовкой довольно освежающе.

— Да? — Маркл бросил на нее косой взгляд. Его глаза блестели, как осколки стекла.

Тревога закралась в ее сердце.

— Все было бы иначе, не так ли? — сказала она. — Если бы не вторжение Сырнте, все мы до сих пор жили бы в высокогорье Моэна. У Маги Эолин был бы свой Экелар, а у тебя — земли семьи. Сирена осталась бы жива, а мы были бы целителями и травниками, не более того. Возможно, я никогда не стала бы воином. Сейчас трудно представить, что вместо меча рядом со мной была бы Сирена.

— Мы собирались жениться на девушках Маги Эолин, моя банда, — сказал Маркл. — У нас были выбраны наши фавориты. Конечно, сначала мы собирались изнасиловать вас всех. Но после того как мы повеселились, мы намеревались совершить благородный поступок.

Мариэль рассмеялась.

— Ты и благородный поступок?

— Это так трудно представить?

— Нет, я полагаю, что нет, — уступила она. — Кто был твоим фаворитом?

— Сирена, — его глаза затуманились. — Не в обиду тебе, конечно, но она была моей любимицей. Самая красивая из всех.

— Она была самой красивой из всех нас, — Мариэль сделала еще один долгий глоток эля, оставив кружку почти пустой. — Одна из самых верных друзей, которые у меня когда-либо были. Я все еще скучаю по ней.

Когда она поставила кружку, земля задрожала.

— Иногда мне хочется… — желудок Мариэль сжался. Она ахнула и схватилась за стол. Инстинктивно она потянулась к магии, которая могла бы заземлить ее, но была задушена этой мучительной невидимой связью.

Маркл мгновенно оказался рядом с ней.

— Эй! Ты в порядке?

— Я не знаю, — на ее коже выступил холодный пот. — Я чувствую себя плохо.

— Ну-ка, — он помог ей подняться, но колени Мариэль подогнулись. Ей пришлось прислониться к нему для поддержки.

— Боги, — она попыталась не обращать на это внимания, но ее желудок содрогнулся, а дыхание стало затрудненным. — Сначала моя магия, сила. К тому времени, как мы доберемся до Моэна, ничего не останется.

— Может быть, у них есть свободная кровать, где ты можешь немного полежать. Боюсь, я позволил тебе слишком много выпить.

— Всего одну кружку.

Маркл наполовину оттащил, наполовину унес ее от реки. Лица вырисовывались и удалялись. Смех и насмешки звенели в ее голове.

— Здесь жарко! Похоже, маленькая леди впервые попробовала эль Парсона.

— Смертельный яд.

— Лучше пусть она отоспится здесь на столе. Сюда, я говорю!

— Маркл, — голос Мариэль понизился до хриплого хрипа. — Вытащите меня отсюда, пожалуйста.

Усиливая хватку, оруженосец унес Мариэль подальше от похотливых освистываний и перекошенных лиц.

— Думаю, я сейчас потеряю сознание.

— Продолжай дышать.

Маркл помог ей найти место у боковой стены таверны, в тени деревьев и соседнего здания. В этом месте пахло конским навозом, гниющими фруктами и человеческими экскрементами, но, по крайней мере, оно было вдали от толпы. Он наклонился ближе, поддерживая ее и убирая волосы с ее лица. Она чувствовала тепло его тела.

— Может, Сирена и была самой красивой, — сказал он, — но я научился любить тебя, знаешь ли. Сильно любить тебя.

Его губы коснулись ее.

Мариэль отпрянула.

— Нет! Не сейчас.

— Ты бы вышла за меня замуж?

— Что? — вопрос смутил ее.

— Если бы мы выросли в Моэне, если бы я был лордом, которым должен был быть, ты бы вышла за меня?

— Перестань говорить глупости.

— А ты бы хоть захотела?

— Маги не выходят замуж!

— Твоя наставница вышла замуж за короля.

— Это было по-другому, — Мариэль с трудом переводила дыхание между словами. — Исключительно. Необходимо.

— Ну, если бы ты не вышла за меня, может, если бы я был великим лордом, ты бы в хоть согласилась…? — он обвел ее шею, позволил своей ладони остановиться на ее груди.

— Убери от меня руки, — она попыталась дать ему пощечину, но ее конечности онемели. — Глупый разговор, Маркл. Я устала, и мне плохо. Мне нужно место для отдыха.

Маркл освободил ее.

Мариэль соскользнула, не найдя опоры на стене, потащила тело и душу в какую-то глубокую темную яму. Тени затмили ее зрение.

Смех Маркла эхом звенел вслед ей, язвительный и жестокий.

— Ты даешь все неправильные ответы, Мариэль, — сказал он. — Но, полагаю, правильного ответа не было бы. Не сегодня. Никогда.

Глава пятнадцатая

Бэдон

Мариэль с трудом проснулась, сидя прямо на твердом деревянном стуле. Руки и ноги ее были связаны грубой бечевкой.

Выплюнув неприятный привкус изо рта, она осмотрела окрестности, тускло освещенную комнату, украшенную пустыми и гниющими полками. Каменные стены были почерневшими и сырыми. Одно маленькое окно было высоко поднято и плотно закрыто ставнями. Звуки людей просачивались в комнату словно издалека, а затхлое дыхание реки Фурмы проникало в ее чувства.

Как долго она отсутствовала?

Куда они ее увезли?

— Маркл, — гнев превзошел ее трепет. Какой бы ни была его игра, она презирала ее, и она поклялась, что он заплатит за это. — Покажись.

Тень в одном из углов сдвинулась, и скрюченная фигура отделилась от стены. Он был в плаще и капюшоне, с посохом из черного дерева в костлявой руке.

— Мариэль, — он говорил так, словно таскал ее имя по гравию. — Верная ученица Маги Эолин, представительница нового поколения женщин-воинов. Я очень рад познакомиться с тобой.

Мужчина снял капюшон, обнажив сморщенное лицо. Тонкие седые волосы короткими пучками торчали из его лысеющей головы. Один глаз был затуманен и расфокусирован, зато другой был острый как кинжал. Приковав взгляд к Мариэль, он постучал в дверь своим посохом.

Дверь открылась на смазанных петлях. Появился молодой человек, дородный и невзрачного роста, с крысиными глазами, впавшими в вялом лице. Он закрыл за собой дверь и запер ее.

Старик сел напротив Мариэль. Он изучал ее, будто она была очаровательным существом, вытащенным из глубин реки. Он кивнул юноше, тот придвинул стол, зажег свечу и положил лист бумаги рядом с изящным пером.

— Меня зовут Бэдон, — сказал волшебник. — Я подозреваю, что ты слышала обо мне.

— Нет.

Его смешок был тихим, с ноткой покорности.

— Величайшие слуги Дракона всегда забыты, их тихую и тщательную работу забывают хранители истории, которые любят искателей славы. Я был одним из величайших магов своего поколения. Я бился на стороне Кедехена против маг. Я был правой рукой благородного волшебника Церемонда и архитектором чистки, которая должна была навсегда очистить нас от маг и их мерзкой магии.

— Наша магия не мерзкая. Мы Дочери Эйтны, избранные Дракона. Хранители самых священных традиций Мойсехена.

— Ты была молода, когда мага взяла тебя под контроль, Мариэль, и ты была введена в заблуждение. Было бы бессердечно с моей стороны обвинять тебя в этом. По правде говоря, я верю, что ты способна распознать обман, которому подверглась, и отвернуться от заблудших путей. Я верю, что сегодня ты искупишь грехи.

Мариэль неглубоко вдохнула, отгоняя струйку страха, охватившую ее сердце.

— Где Маркл?

— Он наблюдает поблизости, чтобы убедиться, что нам не помешают. Не суди своего друга слишком строго, юная мага. Он привел тебя к нам с условием, что мы вернем тебя целой, обещание, которое я намерен сдержать.

— Зачем же вы меня связали?

— Чтобы ты меня послушала, — его улыбка, похожая на ящерицу, вызвала у нее мурашки. — Я старик, Мариэль, и мой вид, скажем так, не может согреть сердце.

— Тогда говори и отпусти меня.

Бэдон откинулся на спинку стула, оторвавшись от настоящего, и погрузился в долгое молчание.

— Это о твоей наставнице, Эолин, той, что называет себя Королевой и Верховной Магой, хотя она не более чем блудница и ведьма.

— Вам лучше не оскорблять мою дуайен.

— Какие у тебя прекрасные рефлексы, Мариэль. Как ты привыкла вставать на ее защиту. Но не нужно бояться говорить правду в этом месте. Я выделил этот подвал как убежище для нас обоих и защитил его сильно. Здесь мы можем поделиться правдой, ты и я. Это все, что я хочу от тебя, Мариэль. Правду.

Он взял лист бумаги, лежащий перед ним. Мариэль увидела слова, написанные там. Высококачественная каллиграфия, выложенная аккуратными рядами, тревожно напоминала ее почерк.

— Что это? — осторожно спросила она.

— Осталось так мало свидетелей тех драгоценных недель, прежде чем мага, наконец поймала в ловушку Короля-Мага. Твоя спутница, Гемена, возможно, и сотрудничала со мной, но теперь она совершила открытую измену. Кто поверит ей на слово? Мага Кори можно побудить к действию, но как бы я ни обдумывал этот путь, мне еще предстоит понять, как сделать это в его интересах. Бортену, конечно, больше всего терять во всей этой истории. Он не говорил бы, если бы этого не потребовал сам король, и то только при самых неотложных обстоятельствах. Остаешься только ты, Мариэль. Только ты. Сначала я подумал, что, возможно, боги оставили меня, но теперь я понимаю, что это поистине чудесный поворот событий. Из всех игроков в этой коварной игре ты единственная, чей благородный дух никогда не подвергался сомнению. Единственная служанка Короля Магов без единого пятна на репутации. Все уважают тебя, Мариэль. Все поверят тебе.

Пульс Мариэль учащался. Она сосредоточила дыхание и заземлила свой дух, насколько могла, но путы, удерживавшие ее магию, обожгли ее горло, препятствуя ее усилиям.

— Этот разговор бесполезен, мастер Бэдон, — сказала она. — Пустая трата вашего и моего времени. Я не могу сказать правду, которая еще не была сказана. Даже если бы и знала, я бы не призналась вам в этом.

— Тут ты ошибаешься, Мариэль. Правда в твоем искусстве, — он указал кривым пальцем на ее грудь. — И ты обязуешься это сделать, подписав эту бумагу. Остается только один вопрос: сколько убеждений потребуется.

В нос Мариэль ударил металлический запах. Комната дрогнула. Ее глаза начали слезиться.

— Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Заклинание, которое вы наложили, не сработает.

— О, сработает. Твоя наставница, возможно, рассказывала тебе об Ахмад-мелан, но я уверен, что она никогда не готовила тебя к противостоянию с магом, столь искусным в этих тонкостях, как я. Даже если бы она это сделала, с твоей связанной магией… — он дал словам повиснуть в воздухе, провел по ее щеке.

Она вздрогнула и плюнула ему в лицо.

Губы Бэдона тронула улыбка. Он достал чистую тряпку и вытер ее оскорбление.

— Должен признаться, я нахожу соблазнительное удовольствие в твоем стремлении сопротивляться. Знаешь, кто был последней магой, которую я допрашивал?

— Мне нет никакого дела до того, чтобы знать что-либо о вас или о том, что вы сделали.

— Мать твоей наставницы, воительница Кайе.

Весь ужас ее положения кристаллизовался в сознании Мариэль. Кайе оказала последнее и величайшее сопротивление амбициям Кедехена. Если этот маг сломил ее, его не превзойти в жестокости,

— Кажется, это было очень давно, — продолжил Бэдон. — Потерянный сон из великой, более просвещенной эпохи. Мои обстоятельства были не так ужасны, как все это, но Кайе обладала грозной волей. Она упрямо молчала в течение долгого, мучительного пути к капитуляции. Но, в конце концов, она была побеждена. Мы получили от нее то, что нам было нужно, и многое другое. Мы искали ее дочь, Эолин, но девочку было невозможно найти. Потом ее нашли, но достать не удалось. Она уже соблазнила моего сюзерена, и по сей день принц Акмаэль барахтается в тенях, которые она вызывает. Но теперь судьба, наконец, повернулась в нашу пользу. Я ждал, Мариэль. Ожидал и наблюдал. В нужный момент, в подходящих обстоятельствах. Действия твоей сестры Гемены наконец-то вбили клин между королем и его шлюхой. Пришло время разорвать их связь раз и навсегда и вернуть моего сюзерена к свету.

— Вы не можете преуспеть в этом. Они увидят, что меня пытали. Они узнают, что любое мое признание является ложным.

Волшебник цокнул языком.

— Юная Мариэль, мои методы не такие грубые. Высшие Маги не бьют, не режут и не калечат во время допросов. Мы не оставляем никаких следов.

Бэдон наклонился ближе и подул Мариэль в лицо, затуманив ее чувства пылью руты, горькоцвета и пасленовых грибов.

— По крайней мере, — пробормотал он, — не в местах, которые может видеть кто-то еще.

Глава шестнадцатая

Крик помощи

Снег падает с небо и резко несется над лесами Восточной Селен; крошечные кристаллики-кинжалы, способные содрать с человека кожу.

Кори, удобно устроившись в доме, слушает завывание ветра снаружи. Вино согревает его желудок и успокаивает беспокойные мысли. Огонь горит слабо, его золотое пламя — небольшая, но надежная защита от натиска середины зимы. Маг познал много суровых зим, но холодный натиск этой бури кажется дыханием самой смерти. Он слышит ярость предков в этих криках; воображает, как они бьют по ставням и царапают крышу.

«Они не забыли, — думает он. — Как и я».

По телу мага пробегает дрожь. Он поправляет плащ на плечах и слышит новый звук на ветру: животное, попавшее в бурю, отчаянно скребется в окно.

Озадаченный и любопытный, Кори поднимается, чтобы открыть ставни. Снег врывается в комнату. К его ногам приземляется пучок белого меха. Зимняя Лиса стряхивает влагу с шерсти. Она потягивается, а затем делает небольшой круг, прижав уши и поджав хвост между лап. Она не смотрит на него, но Кори узнает темноту, глубину этих глаз и резкие цвета ее ауры. На мгновение он испытывает искушение бросить ее в бурю, но голоса на ветру убеждают в обратном.

Он закрывает ставни и кивает на очаг.

— Согревайся, — говорит он, — если тебе угодно

Ее уши поднимаются, хотя движения остаются робкими. Она подходит к огню и садится перед пламенем, обвивая пушистым хвостом шустрые лапки.

Кори наливает вторую чашу вина и садится рядом с ней. Он чешет лисе уши и гладит мягкую кремовую шерсть на ее спине. Она прижимается влажным носом к ​​его ладони.

— Ты, — бормочет он, — сюда.

Два слова, наполненные тайной и обещанием.

Сквозь нее проходит луч света. Шкура Зимней Лисы сброшена, и женщина становится перед ним на колени. На ее наготу приятно смотреть, но Кори накидывает ей на плечи свой плащ, чтобы защитить от зимнего холода.

Здесь действует глубокая магия, сила, пробужденная из сердца Восточной Селен, заклинание, взращенное далекой жестокой ночью и затем остававшееся бездействующим все эти годы с тех пор, как его люди погибли.

Кори касается щеки маги, позволяя шелковистым прядям ее волос касаться тыльной стороны его пальцев. Его сердце сжимается под тяжестью желания, подавляемого так долго, что он едва признает его горько-сладкую сущность своей.

— Меня здесь быть не должно, — шепчет она, не встречаясь с ним взглядом. — Я не должна этого хотеть.

Кори закрывает глаза и прижимается губами к ее лбу. Лица всех тех, кто погиб, проносятся в его уме, их потеря и боль искуплены в этот момент нежности,

— Ты почтила меня своим присутствием, дочь Эйтны, — говорит он.

И этого должно быть достаточно.

Достаточно просто увидеть ее здесь.

Благоразумный мужчина больше ничего не попросил бы.

Благоразумный мужчина отослал бы ее.

Вместо этого Кори притягивает магу ближе.

Она двигается под его прикосновением и тает в его объятиях.

Его губы находят ее, и они сливаются друг с другом, призывая наслаждение богов, когда буря снаружи возобновляет свою ярость.

* * *

Кори проснулся с ножом в руке. Быстрым заклинанием он зажег свечи в своей комнате.

Освещение отогнало тени. Летний ветерок дул в занавешенное окно. Шквал дерущихся котов эхом отразился от соседней крыши и внезапно стих.

Ее дыхание задержалось на его губах.

«Я не должна тут быть. Я не должна этого хотеть».

Встревоженный, Кори поднялся. Он освежил лицо водой из чаши.

Раздался стук в дверь.

— Войдите.

Слуга просунул голову в комнату.

— Простите за поздний час, маг Кори. У черного входа стоит молодой человек, который настаивает на встрече с вами.

— У него есть имя?

— Он называет себя Маркл, подопечный и оруженосец лорда Бортена.

Кори насмешливо фыркнул.

— Маркл уже на полпути к Моэну. Дай ему кусок черствого хлеба и скажи, чтобы он возвращался в переулок для нищих, откуда он пришел.

Мужчина неловко переминался с ноги на ногу.

— Не знаю, сэр. Мальчик говорит, что это срочно. Если бы вы могли видеть его взгляд…

— Ты слышал меня. Избавься от беспризорника! Позови стражу, если потребуется помощь. Меня не побеспокоят в этот час.

— Да, маг Кори.

Мужчина удалился.

Кори запечатал за ним дверь заклинанием.

Когда шаги слуги затихли, маг достал пояс целителя и выхватил глиняный амулет, хранившийся в безопасности среди его священных камней. Затем он призвал образ Совы и бесшумно вылетел в окно.

Когда он приземлился на крышу над входом для прислуги, страж дал Марклу подзатыльник. Мальчик пошатнулся от удара. Кухонная дверь захлопнулась прямо перед его носом.

Маркл стучал в дверь и плакал в затемненные окна.

— Пожалуйста, маг Кори. Мне нужна ваша помощь.

В Квартале Магов воцарилась тишина, хотя острый слух Кори уловил тихий шорох человеческого движения в соседнем доме, за которым последовало более тонкое шуршание сочной мыши внизу. Он отметил, кто из его соседей мог быть свидетелем этого несвоевременного визита и что они могли слышать. Мальчик ходил внизу в темноте, ударяя кулаками по закрытым окнам. Когда никто не ответил, он с поражением отступил.

Кори расправил крылья и бросился в погоню.

Следуя извилистой тропе Маркла, маг летал от укрытия к укрытию, прячась под нависающими крышами и в неглубоких подоконниках. Маркл не вернулся в замок, а бродил по улицам, пока не образовался узор из грубых кругов, один уже другого. В конце концов, оруженосец остановился в кривом переулке в одном из самых жалких районов города. Там он привалился к гниющей стене и так и остался, сжавшись в грязи, скрестив руки и свесив голову на колени.

Кори спустился с высоких крыш, приземлился рядом с Марклом и снова принял человеческий облик. Прежде чем мальчик понял, что происходит, Кори схватил его за горло и прижал к стене.

Он выждал мгновение, пока мальчик задыхался и корчился. Затем он сказал тихим, ровным голосом:

— Я отпущу тебя, Маркл. Когда я это сделаю, ты не убежишь. И ты не будешь шуметь, даже чтобы отдышаться. Делай, как я говорю, или я сожгу кожу с твоего лица.

Маркл перестал сопротивляться и кивнул, его глаза расширились от ужаса.

— Зачем ты искал меня? — спросил Кори, отпуская его.

Мальчик закашлялся и пролепетал:

— Мариэль… Мариэль в беде.

— Что случилось?

— Они взяли ее и увезли в город. Они держали ее вечность. Там, — Маркл кивнул в сторону переулка.

— Кто?

— Старик и мальчик.

— Сколько они заплатили тебе за то, что ты отдал ее им?

— Заплатили мне? Мне не заплатили!

— Не держи меня за дурака.

— Клянусь богами! Я ничего не получил.

— Может, обещание? Человек, уничтоженный за измену, провинция, созревшая для захвата. Почему ты искал меня, а не лорда Бортена?

— Я не мог… — Маркл запнулся и отвернулся.

— Ты не мог встретиться с человеком, которого собираешься предать?

— Это волшебник заполучил ее, говорю вам! Бортен не ровня этому старику, но вы можете помочь. Я знаю, что вы можете. Вот почему я пришел к вам.

Кори сильно ударил Маркла по лицу.

— Это за твою ложь и за твои глупые амбиции.

— Они сказали, что не причинят ей вреда! — Маркл сплюнул кровь изо рта.

— Покажи, где она.

Здание, расположенное в глубине квартала для нищих, представляло собой груду почерневших бревен. Строение ненадежно нависало над фундаментом, восходящим к временам первых королей Вортингена, незыблемым каменным сердцем, которое, вероятно, видело взлеты и падения бесчисленных домов. Кори заметил красноватое свечение чар, защищавших подвал, грозных по своей магии, но ничего, что он не смог бы преодолеть.

— Что это за ловушка, Маркл?

— Это не ловушка. Она там, клянусь.

Кори обездвижил Маркла проклятием. Затем он связал мальчику руки и ноги, на всякий случай.

— Я давно должен был тебя устранить, Маркл!

— Устранить? Я никогда не делал ничего, чтобы…

— Ты опасен и глуп. Это все оправдание, которое мне было нужно. Но вот в чем печальная ирония: я пощадил тебя, потому что вполне мог представить ужас нашей Леди Королевы при одной мысли о прекращении твоего жалкого существования. Ты понимаешь, что это значит, Маркл? Ты жив сегодня благодаря той самой женщине, которую хочешь уничтожить.

— Эта ведьма произвела на свет бастарда, — возразил он. — Она хочет посадить его на трон.

Кори окунул тряпку в грязь у их ног и засунул мальчику в рот.

— Повтори эти слова, и тебя повесят.

Маркла повесят, несмотря ни на что, но пока не было смысла говорить об этом мальчику.

— Ты не уйдешь отсюда, пока я не вернусь, — сказал Кори.

Маркл кивнул, его глаза слезились от едкого запаха его кляпа.

Призвав образ Крысы, Кори пробежал сквозь грязь и тени к краю здания. Он нашел дыру в его хрупком корпусе и проскользнул внутрь.

Запахи гниения и разложения ударили ему в нос, но он уловил струйку аромата Мариэль, свежей травы и летних цветов, приглушенного ледяной пеленой мучений и ужаса. Маг следовал за ее сущностью через лабиринт бревен, пока не пришел к двери, от которой исходил нелепый запах свежей сосны. Полоса желтого света была у его основания.

Кори сделал паузу и привел себя в порядок. Приглушенные звуки страданий Мариэль навострили ему уши. Каждое мгновение, проведенное ею с этими мужчинами, приближало ее к пропасти, из которой нет возврата. Тем не менее, прерывание их могло означать поимку самого Кори — на такой риск он не мог пойти.

Дверь открылась без предупреждения и залила светом узкий коридор. Кори издал испуганный писк и понесся в тень, сердце колотилось в его маленькой пушистой груди.

Дверной проем заполнил силуэт мага, высокого, согнутого в позвоночнике, с длинным посохом в руке и капюшоном, скрывающим черты лица. Звук плача Мариэль лился на пол и клубился вокруг его ног, словно алый туман.

— Молодец, мой мальчик, — он говорил голосом старого и терпеливого человека, голосом, который Кори узнал с внезапным страхом.

Бэдон.

Аура волшебника сияла ярко, как всегда, сотканная из бронзовых нитей хитрости, гнева и убежденности. Кори изучал магию у Бэдона и слишком хорошо понимал силу этого человека. Прямая конфронтация была нецелесообразна, отчасти из-за того, что она привлекла бы внимание, но, что более важно, потому что Кори, скорее всего, проиграет.

— Развлекайся до моего возвращения, — сказал Бэдон, — но помни: никаких следов и синяков. Мы еще будем нуждаться в ней, прежде чем все это закончится.

Дверь в тюрьму Мариэль закрылась, снова погрузив все во тьму.

Бэдон ушел, тихонько шурша шерстяной мантией.

Кори оставался неподвижным, щелкая зубами и хвостом, поглядывая вслед Бэдону, а потом на дверь, которая отделяла его от Мариэль.

Чтобы понять намерения Бэдона, Кори должен был последовать за этим человеком. Но это означало бы бросить молодую магу.

«Проклятье».

Он подождал, пока сущность Бэдона исчезнет вдалеке, а затем снова принял свою человеческую форму, высвободив всю силу своей магии. Дверь треснула от удара. Осколки дерева ворвались в комнату, открыв молодого мага с глазами-бусинками на вялом лице, его мантии были задраны, обнажая перекатывающийся жир на бедрах.

Фэом думэ, — прогремел Кори.

Юного мага отшвырнуло к стене. Его череп треснул о древний камень. Его глаза закатились, и он безвольно рухнул на пол, кровавая дорожка отмечала его падение.

Встав на колени рядом с Мариэль, Кори снял путы, врезавшиеся в ее лодыжки и запястья. Мага рухнул вперед. Глаза Мариэль метались в орбитах, сражаясь с каким-то кошмаром, сотворенным Бэдоном. Ее кожа горела, а одежда была влажной от пота.

— Мариэль, — сказал Кори. — Услышь меня.

Она плакала и била его в грудь.

— Мариэль, — Кори поймал ее кулаки и крепко сжал. — Я Кори из клана Восточной Селен, верховный маг и друг твоей Дуайен, Эолин. Я пришел, чтобы вывести тебя из тьмы. Услышь меня и увидишь меня сейчас.

По ее вискам струились ручейки пота. Ее глаза расширились, а затем на мгновение сфокусировались.

— Кори? — прошептала она.

Он сорвал с шеи глиняный амулет и разломил его, выпустив ей в лицо облако медного порошка.

— Дыши, Мариэль. Глубоко дыши.

Она кашляла и хрипела, отбрасывая голову от жгучей пыли. Поднявшись, Кори встал позади нее, крепко прижимая одну руку к ее лихорадочному лбу, а другую положив на пульсирующую грудь. Направив свой дух глубоко в землю, он сосредоточил все свои силы на том, чтобы вырвать проклятие с корнем.

Эхекату

Нэом дэне даум

Эренам реборнем эхекат

Бенобм энем

Мариэль пошатнулась, и ее обильно стошнило желчью. Лихорадка спала, и она неудержимо дрожала. Кори поспешно снял свой плащ и укутал ее.

— Мариэль, послушай.

— Оставь меня! — воскликнула она.

— Я собираюсь развязать твою магию.

— Нет, — она попыталась оттолкнуть его. — Оставь меня. Я недостойна.

— Достойнее многих.

Ее глаза остановились на нем, приглушенно-зеленые под ее агонией, как трава, окутанная ядовитым туманом.

— Ты не знаешь, что я сделала.

— Это не имеет значения. Тебе нужно вернуть свою силу, чтобы я вытащил тебя отсюда.

— Кори, пожалуйста. Я хочу умереть.

— Дыши, Мариэль. Просто дыши.

Она повиновалась. Кори ухватился за веревку, удерживавшую ее магию, и ослабил ее заклинанием тишины. Свет хлынул через ауру Мариэль, и она прильнула к нему, задыхаясь. Цвет вернулся к ее лицу и кончикам пальцев.

— Ты можешь изменить форму, Мариэль? — он опасался толкать ее слишком сильно и слишком быстро, но только боги знали, как долго Бэдон будет держаться подальше.

— Не знаю… Везде тени.

— Позволь мне преобразить тебя.

Она покачала головой.

— Тебя вернули в Город, — настаивал Кори. — Мы не можем рисковать тем, что кто-нибудь узнает тебя.

— Ни один животный дух не примет меня сейчас.

— Пусть боги рассудят это.

— Мага Эолин сказала, что никогда не следует изменять форму, когда…

— Я понимаю риски, — больше, чем Мариэль знала. — Все, что ты должна сделать, это получить мою магию и оставаться на связи со своим духом. Ты сделаешь это?

Она оглядела комнату, задержав взгляд на обмякшем теле мальчика.

— Где другой?

— Ждет моего гнева, — Кори поднял магу на ноги. — Ты доверяешь мне, Мариэль?

Она кивнула.

Он прижался губами к ее лбу.

Эхекату нэом хабей.

Мага рухнула в себя, приняв форму Кролика. Не смелого зайца северных равнин, а тихого существа из высокогорья Моэна, с пятнистой шерстью и безмятежными, но настороженными глазами.

Подхватив Мариэль под руку, Кори подобрал свой плащ, а также плащ павшего ученика и вышел из подвала. Он прокрался по темному коридору на улицу. Близился рассвет. Сознавая время, Кори нашел Маркла и развязал его. Мальчика стошнило, когда Кори поднял его на ноги.

— Что это? — спросил Маркл, когда Кори взял кролика на руки.

— Все, что осталось от Мариэль, благодаря тебе.

— Боги. Вы шутите, да?

Кори набросил плащ ученика на плечи Маркла. Он застегнул плащ и закрыл лицо мальчика широким капюшоном.

— Потребуется мощная магия, чтобы вернуть ее. Ты знаешь резиденцию Высшего Мага Эхиора?

— Придворный врач? Да, я знаю, где он живет.

— Отнеси ее туда непрямым путем. Войди через заднюю дверь, как ты пытался сделать со мной, Не говори им, что я послал тебя. Говори только с Эхиором и отдай Мариэль только ему.

— А вы?

— Я буду следить за тобой, Маркл. Если ты проигнорируешь мои инструкции или не доставишь магу в целости и сохранности, я позабочусь о том, чтобы ты умер медленной и мучительной смертью.

— Я понимаю, маг Кори.

— Да? — Кори пронзил его взглядом.

Мальчик покраснел и отвернулся.

— Я еще не закончил с тобой, Маркл. Тебе еще предстоит искупить свои проступки.

Маркл кашлянул и кивнул.

— Тогда продолжай, — сказал Кори. — Я буду следовать.

Когда Маркл ушел, Кори повернулся к полуразрушенному дому.

— Эхекат наэму, — пробормотал он.

С оглушительным треском сломалась одна из гнилых колонн, в результате чего вся конструкция рассыпалась в облаке пыли.

Глава семнадцатая

Танец на ноже

Они провели большую часть дня, пытаясь найти Мариэль. Прошли долгие и ужасные часы, Кори боялся, что может потерять юную магу, как он потерял подругу Эолин, Адиану, во время вторжения сырнте. К его большому облегчению, Мариэль, наконец, вернулась в свою человеческую форму, целая, но без сознания. Когда Кори и Эхиор уложили ее на кровать, она забилась в конвульсиях под остатками проклятия. Эхиор послал за Жакеттой, которая вскоре появилась с каштановыми волосами, свободно перевязанными яркой лентой. Она вскрикнула и бросилась к сестре. Сжав руку Мариэль, Жакетта проверила пульс маги, ее дыхание, ее глаза.

— Я никогда не видела Мариэль такой бледной, — сказала Жакетта, — и она холодна как лед. Что случилось?

— Ахмад-мелан, — ответил Эхиор.

— Хуже, чем Ахмад-мелан, — сказал Кори. — Это начало одержимости, Жакетта. Опустошение души мага, извлечение всей магии с помощью проклятий и насилия, пока ее сила не будет поглощена атакующим магом.

— Мага Эолин говорила об этой практике, — сказала Жакетта. — Я подумала, что это слишком ужасно, чтобы быть правдой.

Эхиор покачал головой.

— Эта практика должна была умереть вместе с Церемондом. Среди Сынов Карадока нет места такой злобе.

— Тут ты ошибаешься, старый друг, — сказал Кори. — История показала, что для любой злонамеренности, которую мы можем представить, есть место.

— Кто это сделал? — спросила Жакетта.

— Союзник Церемонда, — ответил Кори. — Волшебник великой силы. Он был известен нам как Бэдон.

— Бэдон? — голубые глаза Эхиора расширились от изумления. — Я думал, что этот старый ублюдок погиб в битве при Эрундене.

— Как и все мы, — Кори устало вздохнул. — Я послал двух магов тайно следовать за эскортом Мариэль, но я не ожидал, что они могут столкнуться с таким грозным врагом, как этот. Теперь они мертвы или прячутся под крылом Бэдона.

Жакетта укрыла Мариэль еще одним шерстяным одеялом и подоткнула края вокруг ее бессознательного тела.

— Может ли она исцелиться?

— Я поймал их на раннем этапе, — сказал Кори, — и они не торопились выполнять задание. Это сыграет ей на руку. Мариэль сильна, но исцеление после такого нападения требует терпения и умения. А пока мы должны убедиться, что они не найдут ее снова.

— Она может остаться здесь, — сказал Эхиор, — я наложу необходимые чары, чтобы скрыть ее. С твоей помощью, Кори, их можно сделать почти непроницаемыми. Жакетта будет с Мариэль день и ночь. Поскольку ей не разрешается покидать помещение, никто не будет спрашивать о ее отсутствии при дворе.

— Я рассчитывал на помощь Жакетты, — ответил Кори, — и на твою, Эхиор.

Старый маг кивнул.

— Жакетта, нам нужны большие запасы зимнего шалфея, розмарина, спор ржавой ромашки, белый альбанет и свечи из ежевики. И немедленно пошли за водой, свежей родниковой водой.

— Да, маг Эхиор, — мага поспешила подчиниться.

— И Жакетта, — голос Кори остановил ее у двери. — Будь осторожна.

— Конечно, маг Кори. Я понимаю, — Жакетта закрыла за собой дверь.

Кори обратил внимание на Маркла. Снова связанный по рукам и ногам, мальчик забился в угол.

— Что нам с тобой делать, Маркл? — Кори не потрудился скрыть угрозу в своем голосе. — Что может быть справедливым покаянием за преступления, которые ты совершил?

— Клянусь богами, они сказали, что не навредят ей! Я бы не привел ее к ним, если бы знал.

Зловещая магия зашевелилась в жилах Кори. Он приподнял Маркла за плечи и прижал ладонь к груди мальчика.

— Ты прекрасно знал, что они намеревались сделать, Маркл. Чего ты не ожидал, так это того, как ее страдания заставят тебя чувствовать себя.

С губ Кори сорвалось проклятие, которое он не произносил с первых лет своего ученичества у Церемонда. Обжигающий жар хлынул из руки мага в грудь Маркла. Глаза мальчика расширились от ужаса и агонии. Он захрипел, задыхаясь, и начал биться в конвульсиях.