Дитя звезд

1

Внезапно вспыхнувший свет больно ударил в глаза, вырвал его из сна. Ему снилась Молли Залдивар. Ослепленный, он протянул руку, пытаясь нащупать опору, но обнаружил только нечто мягкое, теплое, податливое. Он очень испугался, не понимая, где очутился.

— Монитор Квамодиан!

Благостный синтезированный голос сразу привел Квамодиана в чувство. Это была исследовательская станция в системе Эксиона. Обитаемый комплекс для гуманоидов типа человека на четвертой планете Эксиона. Кибернетическое жилище, которое он сам построил, чтобы разделить с Молли Залдивар. Но она бросила его, ушла. Теперь он один, плавает в невесомости спальной капсулы, как зародыш в розовом пластиковом чреве.

— Монитор Андре Квамодиан! — В голосе робота появилась настойчивость. — Диктор имеет для вас трансфаксное сообщение.

Квамодиан застонал. Ему было обидно, он хотел вернуться в сон, снова увидеть Молли. Каким-то образом он отыскал ее, потом дрался с Клифом Ястребом, чтобы забрать Молли, и победил во всех схватках.

— Монитор, прошу вас…

Он скорчился в уютном коконе, стараясь вернуть приятное ощущение сна. Хотелось повторить захватывающее чувство победы над Ястребом, будоражущую уверенность, что Молли хочет видеть его победителем.

Но нужная картина не возвращалась. Проснувшись окончательно, он уже не мог вспомнить, где, в каком скоплении галактик, отыскал Молли и Ястреба. Ему не удалось даже вообразить, что он смог бы победить в драке Ястреба, и что Молли могла желать его, Квамодиана, победы.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале капсулы и расстроился. Живот слишком большой. Мышц почти нет. Круглая лысина на макушке. Он с отвращением отвернулся. Жалкое пухлое белое тело…

— Лучше бы ты меня не будил, — проворчал он машине. — Я не на дежурстве. Какие еще вызовы? Усыпи меня снова.

— Но, сэр! — упрекнула его машина. — Вы не можете проигнорировать трансфаксное сообщение! Тем более, что оно срочное. Судя по индексу, речь идет о кризисе межпланетного масштаба. Возможно, миллионы ваших сородичей в опасности!

— Великий Альмалик! — сказал он, глядя на розовые складки пульсирующего пластика. — Откуда сообщение?

— Центральная зона. Конкретно: планета 3, звезда 7718, сектор Зет-989-кью. галактика 5…

— Это Земля!

— Очевидно, это местное название, — предположила капсула. — Местные названия мы в память не заносим.

— Да, верно. Земля — моя родная планета. Давай сообщение.

— Оно личное и строго секретное, — ответил автомат. — Вам придется лично получить его у диктора.

— Поднимай меня.

Пока машина производила обычную утреннюю процедуру, Квамодиан старался угадать, от кого он мог получить послание с Земли. Наверняка, не от родителей, которые мигрировали в колонию в 9-й галактике, когда он был еще маленьким. Они в надежном союзе последователей Звездного Дитя, и никогда ничего не потребуют от сына.

Молли Залдивар? — с надеждой подумал Квамодиан. Хотя узнать, куда исчезли с Эксиона Молли и Ястреб, ему не удалось, он знал, что оба они — земляне. Возможно, она вернулась домой. Возможно, порвала с Ястребом, и он ей сейчас необходим!

Он улыбнулся, вспомнив Молли Залдивар. Это было пять лет назад. Высокая, веселая, она любила петь под гитару. На Эксионе ее любили все. И хотя оба они были с Земли, судьба свела их здесь, на Эксионе-4.

Он знал, за что полюбил Молли: за ее веселый нрав и голос, даже когда она пела самые печальные баллады планеты-прародительницы, за игру света трех солнц на ее коже — белоснежного до слоновой кости и нежно-золотистого… Но! Ведь половина слушателей даже не обладала слухом в диапазоне человеческого голоса. Многие ничего не видели в привычном для человека свете. Однако все они души не чаяли в Молли Залдивар.

Доктор Скотт собрал их небольшую группу для работы в своем звездном секторе. Энди Квамодиан был уже тогда вполне серьезным, полноватым, темноволосым и медлительным молодым человеком. Молли Залдивар походила на золотое пламя, чьи рыжие волосы сверкали в багровых лучах красного компонента Эксиона, а в фиалковых глазах отсвечивал темно-голубой Эксион-карлик. И… Клиф Ястреб.

Даже сейчас, пять лет спустя, Квамодиан нахмурился, вспоминая Ястреба. Это был отшельник, скрытный и непонятный, как инопланетянин. Всегда один, всегда погруженный в мрачные раздумья, злой. Он редко мылся, редко расчесывал свои черные космы, редко позволял себе говорить с людьми вежливо. Но Молли почему-то выбрала его.

Пока машина массировала, тонизировала, умывала и одевала его, Квамодиан угрюмо размышлял о Клифе Ястребе. Оба они были с Земли, оба оказались на Эксионе, последнем форпосте на краю галактического скопления. Но это единственное, что их связывало.

До эры фузоритов родители Квамодиана, обычные земляне, работали в самом обычном магазине в самом обычном городе. Зато предки Ястреба были отважными скитальцами, изгнанниками, обитателями Рифов Космоса. Они бросили вызов древней межпланетной империи, которая называлась «План Человека». Продвигаясь потихоньку от должности к должности, Квамодиан делал ставку на логику и расчет, на собственную настойчивость. Ястреб, презиравший все систематическое и академическое, полагался лишь на интуицию и вдохновение. Техник-недоучка, он в итоге стал соперником доктора Скотта по руководству проектом. И хотя иногда ему не хватало слов, чтобы изложить свои головокружительные догадки, они, как правило, оказывались верными.

Ястреб любил Молли Залдивар бурно, безумно, и был уверен, что она пожертвует карьерой ради любой его прихоти. Квамодиан смиренно восторгался Молли, ни на минуту не забывая, что он всего лишь старательный коротышка Энди. Когда пришло время выбирать, настоящего выбора у Молли, практически, не было. Разумеется, она избрала смуглолицего, непостоянного Ястреба, знакомого со всеми опасностями космических окраин.

Выбор не удивил Энди, хотя сама последовательность событий показалась ему загадочной. Ястреб почему-то поссорился с доктором Скоттом. Они спорили о развитии проекта, об установлении контакта с блуждающей звездой. Когда в решающем споре Скотт разгромил Ястреба, тот исчез, оставив Молли.

Спустя несколько месяцев, смирившись, Молли была уже не против петь свои печальные баллады Энди Квамодиану. Именно тогда он создал проект их совместного жилья, но не успел его закончить. Молли получила весточку от Ястреба. О чем в ней говорилось — этого Квамодиану так и не удалось выяснить. Но новость скорее ужаснула Молли, чем обрадовала. Ничего не объяснив, она покинула Энди, отправившись к Ястребу.

Даже пять лет спустя ее исчезновение оставалось загадкой, и загадка эта причиняла ему боль. Он не мог забыть Молли.

— Готовы, сэр? — нараспев поинтересовалась машина. — Поехали!

Перистальтический импульс плавающего поля вытолкнул Квамодиана из тепленького кокона наружу. Он споткнулся, потом восстановил равновесие, приспособившись к притяжению планеты, повернулся к диктору.

— Так, — сказал он, — принимаю сообщение.

— Необходимо стандартное опознание голоса, сэр.

— Великая Звезда! Ты что, не знаешь меня?

— Вам известна процедура, сэр, — сказал диктор. — Требуется полная стандартная матрица голосовой идентификации. После этого я имею право на доставку сообщения по межгалактической связи.

— Чушь какая! — проворчал Квамодиан. — Бюрократизм!

Машина тихо жужжала внутри черной синтетической капсулы. Квамодиан нахмурился, вздохнул и продиктовал:

— Имя — Андрэ Квамодиан, человек, место рождения — Земля… Поправка: планета 3, звезда 7718, сектор Зет-989-кью, галактика 5. Организация: товарищи Звезды. Статус: монитор. Адрес: гуманоидный жилой комплекс на Эксионе-4. Эксионская Загалактическая Исследовательская Станция.

— Благодарю, монитор Квамодиан.

Щелкнув, диктор выплюнул узкую полоску желтой пленки. Квамодиан радостно подхватил полоску, всмотрелся в имя отправителя. Молли Залдивар!!!

«Дорогой Энди! Надеюсь, ты простил меня… — Полоска задрожала в увлажнившихся пальцах Квамодиана. — Я так неожиданно тебя покинула. На земле у меня отчаянные неприятности. Через трансфакс всего не объяснишь. Мне нужна твоя помощь — Товарищество здесь не верит в блуждающие звезды…»

Блуждающие звезды! Фраза заставила Квамодиана на миг оторваться от чтения. Он думал, что Молли прислала весточку, потому что любила его, а она… Кроме того, он не совсем понимал, что такое блуждающие звезды. В общих чертах он был знаком с академической теорией нейроплазменной активности. Он знал, каким образом звезды воспринимают информацию, думают, запоминают, действуют; каким образом масс-эффект индуцирует перенос энергии, как байты накапливаются в вариациях электронного спина, как сканирующие волны прочесывают цепочки электронов в трансфаксном контакте, как транзитные импульсы порождают магнитные, электрические и гравитационные эффекты. Он преклонялся перед бездонными умами звезд — им не было равных по емкости памяти и степени сложности во всех скоплениях. Он безмерно восхищался доброй мудростью Альмалика, звездного компонента, к которому присоединилось много людей. Но блуждающие звезды? Это нечто иное.

При всей немыслимой силе своего разума и безграничных возможностях, как может звездное существо отказаться от товарищеского союза с подобными себе? Какая болезнь могла заставить его порвать связь и отправиться по собственному пути?

Квамодиан часто присутствовал при спорах об этой загадке. Именно над ней, кроме всего прочего, работала станция на Эксионе. Он даже обсуждал эту проблему на семинарах доктора Скотта. И ни один из ответов его не удовлетворил.

— Вы ознакомились с сообщением? — промурлыкал диктор. — Отправитель желает получить ответ.

— Погоди. Дай мне дочитать.

«Думаю, тебе интересно узнать, что произошло, — продолжал трансфакс. — Помнишь, Клиф попросил прилететь к нему на Землю. Я согласилась, потому что люблю его… Энди, я ничего не могу поделать. Я прилетела, потому что боялась того, чем он здесь занимается. И боялась не напрасно. Он слишком много узнал о блуждающих звездах… а может, слишком мало. Энди, он хочет создать собственного скитальца!

Энди, вот что ты должен сделать. Найди Скотта, он старый враг Ястреба. Где он сейчас — не знаю. По старому адресу Скотт не проживает. Энди, ты должен найти его и привезти на Землю. Он лучший специалист по блуждающим звездам. Он сможет остановить Клифа него новую блуждающую звезду. Если он не поможет, то уже никто не поможет.

Как все это ужасно! Поспеши, Энди! Ты моя единственная надежда!»

Квамодиан кончил читать, устало вздохнул. Значит, отношение Молли к нему не изменилось. Он оставался для нее Энди Квамом — полезным, в случае нужды, знакомым.

— Итак, сэр? — нетерпеливо напомнил диктор. — Готовы ли вы ответить?

— Сначала местный вызов. Доктору Соломону Скотту. Бывшему директору стелларсекции на Эксионе-4.

— Слушаюсь, сэр. — Диктор тихо загудел и через три секунды сообщил: — Сожалею, но доктор Скотт покинул Эксион-4. Он отправился в экспедицию и пока не вернулся. Предполагается, что он погиб.

— Очень плохо, — сказал Квамодиан и почувствовал, как внутри у него все похолодело от безумной надежды.

Малыш Энди отправится на Землю, чтобы стать героем, спасти Молли Залдивар! Он перевел дыхание.

— Отправьте ответ.

«Дорогая Молли! Я готов помочь, но новости плохие. Я не могу прилететь с доктором Скоттом. Он покинул Эксион-4 через год после тебя. Он пытался совершить трансфлексный переброс в зону блуждающей звезды, той, которую открыл Клиф. Он до сих пор не вернулся.

Но я прилечу, Молли, потому что по-прежнему тебя люблю. Если я тебе нужен, ответь немедленно. Я прибуду как смогу быстро. Конец сообщения».

Диктор перечитал Квамодиану запись. Затем текст побежал по видеопанели. Схватив световой карандаш, Квамодиан нацарапал в конце: «Твой верный друг Энди».

Ожидая ответа, Квамодиан нетерпеливо хмурился. Он знал, что сигнал уже мчится к далекой Земле, невидимые импульсы автоматически выбирают кратчайшие соединения между витками гиперпространства, где световые годы сокращаются до микромикронов.

Язычок плазмы кончил работу и исчез, панель погасла. Диктор со щелчком выключился. Поглядывая на мерцающий циферблат универсального хронометра, Квамодиан принялся шагать вокруг диктора.

Он панически боялся, что Молли не ответит. Он не нужен ей без доктора Скотта. Она знала, что Энди никогда не был полноправным членом исследовательской группы, а лишь исполнял обязанности подопытного кролика. Доктор Скот хотел проверить, не является ли необыкновенное чувство ориентации Энди транзитным эффектом. Но когда блуждающие звезды оказались более увлекательным объектом, Квамодиана вывели из группы.

— Монитор Квамодиан! — тягучий голос диктора заставил его вздрогнуть. — Мы получили ответ на ваше сообщение.

— Что… что в нем говорится? — голос его дрожал.

— Ничего, сэр. Мы не нашли адресата.

— Почему? — Он был взволнован. — Что с Молли?

— Нет сведений, сэр.

— Запишите еще одно сообщение. — Он постарался придать голосу твердость. — Молли Залдивар. Тот же адрес. Лечу на Землю. Энди Квам.

2

Не теряя времени, Энди Квамодиан начал тщательно готовиться к пути. Он подал непосредственному начальнику заявление с просьбой об отпуске по чрезвычайным обстоятельствам, оставил диктору инструкции по присмотру за хозяйством, приказал флаеру быть готовым к полету, И чем выше поднимал его левитатор, обычно доставлявший Энди на взлетную площадку, тем легче становилось у него на душе. Но едва он вышел из левитатора наружу, как настроение в тот же миг упало.

Так получалось каждый раз, когда он покидал свое кибержилище. То есть, когда выходил из дома на улицу. Эксион-3 вызывал тошнотворное чувство потери ориентации. Планета была слишком далека от обитаемых миров и совершенно непригодна для жизни. Трудно сказать, какой несчастный галактический случай зашвырнул эту тройную звездную систему далеко за границы скопления. Университет выбрал Эксион-4 для организации именно потому, что ни одна искра жизни, не говоря уже о разумной, не вспыхнула на планетах этой системы.

Персонал станции подверг планеты терраформированию и облагораживанию, соответственно собственным разнообразным типам жизни. Сейчас планеты-сестры вытянулись в небе, словно бусины на невидимой нити. Каждая светилась характерным для нее цветом искусственной биосферы: сверххолодного жидкого гелия, ледяного метана, горячего углекислого газа, кипящей серы или абсолютного вакуума.

Эксион-4 был для кислорододышащих. Человеческую зону обитания создавали уже под конец и в большой спешке. Герметизировали кратер, довели температуру и влажность до сносных, пригодных для человеческого проживания. Тем не менее, атмосфера в кратере, слишком тонкая и холодная, была насыщена углекислым газом и соединениями аммония — они просачивались из трещин в скалах. Эксион-4 был слишком мал, чтобы походить на Землю, и слишком медленно вращался вокруг своей оси.

Квамодиан поежился — ветер был холодным, пронизывающим и порывистым. Стараясь преодолеть первый приступ головокружения, он осмотрел небо над крутыми склонами кратера. Дыхание его стало ровней, спокойней, когда он отыскал галактическое скопление — туманное пятнышко, частью закрытое склоном с южной стороны. Пятнышко было бледнее самой тусклой из планет системы Эксиона.

— Готовы, сэр? — Флаер гостеприимно открыл дверцу. — Куда лететь?

— Региональный транспортный центр. — Квамодиан залез на сиденье. — Я очень спешу.

Флаер пошел по дуге вверх, все выше и выше, пока над зубчатым, как пила, горизонтом не показался фиолетовый карлик, затем машина снова упала в тень, опустилась у освещенной рампы кубического здания. Это была станция трансфлекса. Купол контрольной службы промигал сигнал:

— Опознавательные данные, сэр.

Флаер висел над рампой, а Квамодиан передал на станцию все сведения, касающиеся его гражданства. Купол вытянул проворный щупалец бледной плазмы, просканировал диск-паспорт Квамодиана со всеми его бесконечными рядами двоичных символов и голографическим снимком темноволосой круглой головы Энди.

— Место назначения, сэр?

— Земля. То есть, минутку… планета 3, звезда 7718, сектор Зет-989-кью, галактика 5. Перебросьте меня через станцию на Октанте-5 в Мудрый Ручей. Очень срочное дело. Мне нужно отправиться немедленно.

Щупалец втянулся. Квамодиан подхватил на лету диск паспорта, спрятал его. Тем временем флаер потихоньку продвигался к светящемуся зрачку трансфлекс-куба. В закрывавшихся вратах как раз исчезал продолговатый серебряный резервуар, очевидно, содержавший какого-то жидкого гражданина. За резервуаром шел черед многочленного существа, целой орды мелких черных лакированных созданий, которые вертелись и подпрыгивали внутри облака голубоватого светящегося тумана. Прямо перед Квамодианом шаркал лапами серочешуйчатый дракон, отягощенный металлической башенкой на спине. Там, очевидно, обитал его симбиот. Кристаллические иллюминаторы на башенке с любопытством помигали Квамодиану и застенчиво закрылись.

— Сэр? — просигналил купол контроля. — У вас имеется номер резервного места?

— Великая Звезда! — не выдержал Квамодиан. — Мне срочно нужно на Землю. Я только что получил срочный вызов. У меня просто не было времени на запрос.

— Прошу прощения, сэр, — с чисто механическим сожалением протянул купол, — но межгалактическая транспортировка строго ограничивается, как вам должно быть известно. Мы не можем перебросить вас без предварительного заказа места. Заказ должен быть основан на убедительных причинах первоочередности.

Ворча под нос, он протянул сообщение от Молли, плазменный палец, считывая, пробежал по сообщению, замер в нерешительности и отодвинулся.

— Сэр, документ, к сожалению, не на универсальном языке.

— Конечно, нет, — фыркнул Квамодиан. — Это английский. Но содержание достаточно для получения первоочередности. Вы только прочтите!

— У нас нет сведений об английском языке.

— Тогда я вам переведу. Сообщение с Земли — это родная планета людей. Адресат — девушка, то есть молодая особа женского пола, по имени Молли Залдивар. Послание адресовано мне. Она молит о помощи. Индекс — крайней срочности, это подразумевает опасность для целой планеты.

Многочленное существо уже исчезло в кубе трансфлекса. Дракон, тяжело ступая, направлялся к зрачку входных ворот.

— Вы задерживаете движение, сэр. Еще раз прошу предъявить номер вашего заказа.

— Но вот же оно! — Он помахал желтой ленточкой послания. — Молли Залдивар в опасности, и это связано с блуждающей звездой…

— Сэр, этот документ — не основание. Будьте добры, покиньте рампу.

— Черт бы вас всех подрал! — заорал Квамодиан. — Неужели ваши нейроплазменные мозги разучились соображать? Речь идет об угрозе всему человечеству!

— Прошу прощения, сэр, но в моем указателе человечество классифицировано как малое племя варваров, совсем недавно включенных в галактическое гражданское содружество, лишенное особо интересных качеств, будь то физических, интеллектуальных или этических. Ни одно существо-человек не имеет права выдавать документ на внеочередную переброску по межгалактической сети.

— Но нам грозит опасность…

— Сэр, будьте добры, покиньте рампу. Вы имеете право подать заявку на резервацию места, но лишь на общих основаниях.

— У меня уже нет времени…

Купол ничего не ответил, но плазменное щупальце начало зловеще утолщаться и удлиняться.

— Погодите! — в отчаянии вскричал бедняга Квамодиан. — Я член ордена Товарищей Звезды! Вы же знаете об этом ордене? Наша цель — защищать человечество и другие разумные народы.

— Со стороны Товарищества Звезды у меня не зарегистрировано заказов на вашу переброску, сэр. Вы задерживаете движение. Прошу вас, отодвиньтесь.

Квамодиан угрюмо бросил взгляд на нетерпеливо напиравшего сзади галактического гражданина. Сорокатонная масса разумных минералов парила на собственном трансфлексном поле и уже протягивало щупальце голубой плазмы с паспортом.

— Попрошу не толкаться, гражданин! — рявкнул Квамодиан. — Произошло недоразумение. Контроль, выслушайте меня. Проверьте записи. Мы, люди, присоединены к множественному гражданину по имени Лебедь. Он — симбиотическая ассоциация фузоритов, звезд, роботов и людей. Предводительствует звезда Альмалик… или вы не находите разумные звезды более интересным объектом, чем люди?

Ирония не была понята.

— Прочь с дороги! — требовательно просигналил купол и добавил: — Можете подождать на боковой рампе. Множественногражданин Лебедь в нашем указателе отмечен. Мы вызовем звезду Альмалик, галактика 5.

В самом дурном настроении Квамодиан вывел флаер из очереди, уступив место каменному существу. Тот с презрительным видом проплыл мимо. Квамодиан парил у края рампы. Входные ворота поглотили дракона в серой чешуе с башенкой.

На секунду им овладела безумная идея — одним броском покрыть расстояние до проема. Но какой смысл? Как бы быстро не двигался флаер, купол контроля окажется быстрее, и Квамодиан лишь уменьшит свой и без того крошечный шанс проникнуть в куб трансфлекса.

Некоторое время он невидящим взглядом провожал вереницу разнообразных созданий, которые медленно двигались мимо него вдоль рампы. Наконец он взял себя в руки.

— Развлеки меня! — хрипло приказал он машине. Немедленно послышалось вполне человеческое сопрано:

«Ми, ми, кьямано Мими…»

— Нет, оперу не надо.

На панели возникла голограмма шахматной доски. Фигуры уже были расставлены. Белая королевская пешка передвинулась вперед на две клетки и остановилась.

— В шахматы тоже не хочу. Минуту! Составь вероятностную матрицу. Какова вероятность того, что Альмалик даст разрешение на переброску?

— С параллельным анализом или только оценку ожидания, господин Квамодиан? — уточнил флаер.

— С анализом. Мне нужно отвлечься.

— Что ж, сэр! Будь я проклят, но счас мы кой-чего прикинем…

— Только не надо этого жаргона.

— Слушаюсь, сэр. Основные факторы следующие. Положение человеческой цивилизации в галактическом гражданстве — низкое. Примерно половина триллиона людей разбросана по более чем сотне звездных систем в трех галактиках. Это одна сотая процента общего населения вселенской цивилизации, даже считая за отдельные единицы граждан, вошедших во множественные и многочленные симб-союзы. Интерес звезды Альмалик к индивиду-человеку Андрэ Квамодиану — крайне маловероятен.

— А как насчет интереса Альмалика к Товариществу Звезды? — сердито крикнул Квамодиан.

— К этому мы как раз переходим, господин Квамодиан. Степень заинтересованности не превышает шумового уровня, но по шкале реального времени становится достаточно высокой. Критическая составляющая — отношение к термину «блуждающая звезда». Для оценки реакции Альмалика у меня нет данных.

— Блуждающие звезды — один из самых главных феноменов Вселенной, — сказал Квамодиан, разглядывая рампу. — Станция у Эксиона была основана именно для их исследования.

— В таком случае… гм, есть и другие факторы — вы не слушали новости, с Земли успело поступить несколько неприятных сообщений. Так, посмотрим… Я бы оценил вероятность в 0,7. Учтены сто четырнадцать переменных. А именно…

— Не утруждай себя.

— Мне совсем не трудно, господин Квамодиан, — с некоторой обидой сказал флаер.

Ориентированное на свободную беседу устройство приуныло. Оно легко поддавалось перемене настроения.

— Ты хорошо справился, — поспешил успокоить его Квамодиан. — Меня сильно беспокоит фактор блуждающей звезды. Это может быть опасно.

— Я вас понимаю, господин Квамодиан, — с теплотой в голосе ответил флаер, мгновенно прореагировав на перемену темы. — Когда всему человечеству грозит опасность…

— Плевать на человечество!

— Но как же тогда…

— Меня волнует только судьба Молли. Слышишь? Имей в виду: благополучие Молли — для меня самая важная вещь во Вселенной. Я люблю ее всем сердцем. И хотя она…

— Прошу прощения, сэр, нас вызывает летательный аппарат. Он приближается.

— Кто это?

— В кабине ваш сородич, Соломон Скотт.

— Скотт? — Он прищурился, вглядываясь в сияние огней, но никакого аппарата не увидел. — Не может быть.

— Соломон Скотт, — настойчиво повторил флаер. — Имеется положительное опознание по голосовой матрице. Он вошел в пространство Эксиона-4 без официального разрешения, теперь его преследует робот-охранник. У доктора Скотта для вас срочное сообщение.

3

Космолет возник в свете огней станции, зацепил флаер и врезался в покрытие боковой рампы. Квамодиана выбросило из кресла.

Космолет, казалось, вернулся из самого пекла. Стальная сфера была вся оплавлена, закопчена, покрыта вмятинами. Несколько скрученных стержней походили на остатки приборов или оружия. У космолета не было ни крыльев, ни шасси, ни дюз — совершенно незнакомый Квамодиану тип. Правда, под царапинами и копотью он вскоре рассмотрел трехзвездный символ станции Эксиона.

— Это Скотт, — прошептал он. — Шар — экологическая капсула, в которой он жил. Или ее часть.

— Глупый хомо! — воскликнул оскорбленный флаер. — Чуть не врезался в нас. Вызываю охрану!

— Погоди! Этот человек нужен на Земле. Прочти сообщение Молли. Он может остановить Ястреба, который задумал создать блуждающую звезду. Передай это ему.

Флаер тихо загудел. Ожидая ответа, Квамодиан пытался заглушить стыд — он не мог простить себе сожаления, которое испытал, когда возник корабль доктора Скотта. Да, теперь плакал его счастливый шанс стать единственным спасителем Молли!

— Скотт отвечает. У него срочное сообщение для вас. Просит вас подняться на борт. Говорит, что наружу выйти не в состоянии.

— А насчет Молли и Ястреба?

— Он говорит, что Ястреб — болван, к тому же самонадеянный. Но Молли ошибается, если боится его исследований. Блуждающий звездный организм — безобидный миф. Это слова доктора Скотта.

— Но когда он бронировал космолет, он думал иначе, — проворчал Квамодиан. — Скажи ему, что Молли просто в ужасе.

— Скотт говорит, что она тоже дура, — промурлыкал флаер. — Времени на безумную гонку на Землю он тратить не намерен. Но ему нужно видеть вас. Вы намерены посетить его корабль?

Надежда Квамодиана ожила, получив новый импульс энергии. Если Скотт не хочет лететь, остается шанс, что именно он спасет Молли!

— Что? — Он вернулся от грез к действительности. — Скажи ему, что я сейчас приду.

Он вылез из флаера. Станция трансфлекса находилась на несколько миль выше зоны обитания людей, и жестокий холод разряженного кислородно-гелиевого воздуха перебил дыхание. Он наклонил голову и быстро побежал к потерпевшему аварию космолету. Навстречу открылся люк, и высокий незнакомец, протянув руку, втащил его в полумрак шлюза.

— Скотт? — от холода у него сел голос. — Мне нужен доктор Скотт.

— Это я, — прохрипел незнакомец. — Входи.

Квамодиан отпрянул. Незнакомец был такого же высокого роста, как и Соломон Скотт, но на этом сходство кончалось. Скотт был темноволосым, энергичным, атакующего темперамента человеком, таким же безжалостным, как Клиф Ястреб. А этот человек — седой и сутулый — более походил на дряхлого старца. Он протянул руку Квамодиану из недр механической пещеры как-то неуверенно. Такой же странной была и одежда на нем: серая длинная рубаха вроде рясы, опоясанная у талии золотой цепью, голова покрыта серым монашеским капюшоном. На золотой цепи висел длинный золотой кинжал, который призрачно мерцал в полутьме шлюза.

Квамодиану захотелось повернуться и убежать. Он не понимал, что происходит. Ему не нравился блеск в измученных глазах этого человека, как не нравились непонятные жирные пятна на монашеском одеянии. Из недр стального шара потянуло вдруг чем-то до такой степени кисло-затхлым, что Квамодиан чуть не задохнулся.

— Энди! — гаркнул незнакомец, жадно глотая ртом кислородно-гелиевую смесь. — Войди в корабль!

Квамодиан попытался взять себя в руки. В конце концов, опасности никакой не было, к тому же он должен был помочь Молли. Рука незнакомца оказалась холоднее ледяного ветра, но все-таки он забрался в металлическую келью пришельца.

— Соло! — Энди попробовал улыбнуться онемевшими губами. — Какая удача! Молли необходима твоя помощь эксперта. Если ты прочтешь ее послание…

— Забудь об этом!

Серая натруженная ладонь Скотта небрежно отодвинула руку Квамодиана с полоской трансфакса.

— Пойдем, здесь такой холод, мы не сможем поговорить…

Но в желудке Квамодиана что-то очень неприятно перевернулось, едва он бросил взгляд на мрачное пространство за спиной старика. Вонючие тряпки и рваная бумага. Груды сломанных приборов. Пустые пластиковые контейнеры из-под пищи. Пыль, тлен, смрад испражнений.

— Что… — Он поежился. — Не узнаю тебя, Соло. Что с тобой стряслось?

— Я теперь другой человек, — тихий голос Скотта казался прежним. — Я кое-что узнал. И принес тебе.

— Во всяком случае, удачно я тебя встретил. — Квамодиан заговорил громче, чтобы скрыть отвращение. — Молли говорит, что в Товариществе на Земле не верят в существование блуждающих звезд…

— Правильно, — торжественно кивнул старик в сером капюшоне. — Это миф… вот что я узнал. — Он наклонился ниже, и Квамодиан почувствовал его смрадное дыхание. — Я узнал великую вещь. Мы, люди, до сих пор следовали неверной философии жизни.

Глухой голос придавал обычным словам гипнотическую силу. Квамодиан начал подозревать, что сегодняшняя встреча надолго останется в его памяти.

— Мы пытались сделать основой существования закон соревновательности, соперничества. Очевидно, мы впали в заблуждение. Наши отцы миллионы лет жили охотой, они убивали, чтобы выжить. Блуждающая звезда — идеал людей-охотников, людей-воинов. Совершеннейший индивидуалист. Абсолютно свободный, могучий, бессмертный, как Вселенная. Обуздать блуждающую звезду невозможно.

— Я знаю, — кивнул Квамодиан. — Вот поэтому я и опасаюсь, что…

— Когда-то блуждающие были моим идеалом. — Старик не обратил внимания на слова Квамодиана. — И Ястреба, надо полагать, тоже. Когда я сюда приехал создавать станцию, я соперничал со всеми, кто занимался наукой в моей области. Я был мужчиной, и это была мужская игра. Я должен был бросить вызов лучшим умам всех галактик, которые собрались у Эксиона. Я должен был победить роботов с их трансфлексными сетями связи, с общими банками памяти и программ — они были как бы одним гигантским мозгом. Мне нужно было выстоять против многочленных граждан, которые объединили свои силы по тому же принципу, что и роботы. Мне предстояло соперничать с сородичами-людьми, которые отбросили личную свободу ради симбиоза с фузоритами. — Скотт высоко вскинул голову. — Именно этот мой идеал заставил меня выступить против Ястреба, именно он вывел на след сбежавшей звезды, которую открыл Ястреб.

— Что же там произошло, Соло?

— Я отыскал эту так называемую «блуждающую звезду». — В хриплом голосе доктора Скотта зазвучало холодное презрение. — Никакая она не блуждающая. Простая разумная звезда, только родилась так далеко от остальных, что у нее не было возможности контактировать с другим разумом. Робкое создание, невежественное, боязливое. Постоянно боится неизвестно чего. Ее нетренированный ум оказался слабее моего. Она испугалась меня!

Он зашелся визгливым смехом, согнулся пополам. Смех перешел в приступ астматического хрипа. Квамодиан подхватил старика за костлявую руку, и вовремя — бедняга чуть не упал.

— Это был хороший урок для меня, — с трудом выговорил Скотт, переведя дыхание. — Я не вернулся на станцию, потому что познал высший принцип. Именно этот принцип собрал воедино первичные клетки, после чего началась эволюция человека. Следуя ему, растения выдыхают кислород для нас, а мы выдыхаем углекислый газ для них. Именно этот закон связывает людей в семьи, кланы, нации. А сейчас он собрал людей, фузориты и мыслящие звезды в симбиотическое существо, называемое Лебедем.

— Возможно, — пробормотал Квамодиан, — но при чем здесь мой полет на Землю?

— Забудь про Землю! Забудь Клифа Ястреба и Молли Залдивар! Забудь пустые волнения твоего заблудшего «Я» и все бессмысленные цели, к которым ты стремишься изо всех сил. Забудь закон соревнования — он для глупцов. Следуй волшебной силе закона единения!

Квамодиан начал пятиться.

— Послушай, Энди! — Холодные, как у скелета, пальцы сжали его плечо. — Я забыл о блуждающих звездах. Теперь я проповедую единение. Присоединись к нам, к вселенскому братству Лебедя.

Запаниковав, Квамодиан дернул плечом и освободился. Он отступил к наружному люку и остановился. Он старался вести себя хладнокровно.

— Я думаю, отношение к обществу каждый определяет сам, — сказал он наконец. — Меня лично симбиоз не привлекает. Я товарищ Звезды и уже этого достаточно, я полезный гражданин. Все, что мне нужно — это Молли Залдивар…

Голос его сорвался, он увидел, как тонкие мертвенно-белые пальцы обхватили рукоятку золотого клинка. Квамодиан поспешил шагнуть назад, глотнул холодного воздуха.

— Эй, Скотт! — предупредил он. — Не вздумай подходить!

— Это вечная жизнь… — Глаза доктора Скотта пылали. Теперь это был настоящий фанатик, ни во взгляде, ни в голосе не осталось и крупицы здравого рассудка. — Этот шприц заряжен фузоритами. — Он поднял золотое острие. — Они древнее нашей галактики. Достаточно древние, чтобы понять закон единения. Циркулируя по твоим сосудам, симбиоты не дадут тебе разрушиться от старости и болезней. Они сольют твой разум с миллиардами разумов других людей-симбиотов, с сознанием мыслящих солнц!

— Погоди-ка, Скотт! — Энди протестующе поднял руку, старясь говорить спокойно. — Не понимаю, к чему ты клонишь. О гражданине Лебеде я кое-что знаю — мои родители входят в его симб-союз. И я точно знаю, что миссионерство он не разрешает. Люди должны сами просить разрешение на вступление в союз. Что-то ты мне кажешься подозрительным… Если бы Молли не просила…

— Забудем наши одинокие жадные заблудшие «Я», — хрипел Скотт. — Вольемся в вечный союз…

Он вдруг сделал выпад. Квамодиан ухватил старика за тонкое, как палка, запястье, почувствовал в этой сухой руке стальную силу. Острие все ближе и ближе придвигалось к телу Квамодиана.

Энди хотел набрать в легкие воздуха и снова хлебнул тошнотворной вони. Он кинулся к люку, но старик ловко подставил подножку. Рухнув на металлическую стену, он снова успел ухватить его за руку, не давая золотой игле коснуться горла…

— Забудь о блуждающих звездах! — хрипел Скотт. — Забудь…

И вдруг безумная сила пропала, затих клокочущий голос. Рука Скотта бессильно упала, сухо хрустнула. Долговязая тощая фигура в серой рясе осела на пол. Из сломавшейся иглы вытекали капли золотого жидкого огня.

Квамодиан лишь мельком взглянул на старика и, пошатываясь, выбрался наружу. Паривший рядом флаер подхватил хозяина и понес к краю рампы. Несколько секунд спустя прибыли роботы-охранники. Квамодиан отдыхал, наслаждаясь теплом и комфортом кабины. Он перестал дрожать, отдышался, а затем начал задавать вопросы.

— Охранники не понимают, как Скотту удалось выжить после встречи с блуждающей звездой, — сообщил флаер. — Они не могут установить, как он вернулся на Эксион-4 и почему совершил посадку именно здесь. Они сообщают, что доктор Скотт мертв.

— Кажется… — Квамодиан едва сдерживал волнение, — это я его… убил.

— Охранники изучили происшествие и выяснили, что погибший упал на иглу шприца, которая пронзила горло и вызвала смерть. Против вас не будет выдвинуто обвинений.

— Но как игла могла убить его? Он сказал, что в шприце фузориты-симбиоты.

— Это не так, — сообщил флаер. — Светящиеся фузориты в шприце не относятся к симб-разновидности. Этот вид часто встречается в Рифах Космоса. В крови людей они действуют как опасный яд. Охрана пришла к выводу, что доктор Скотт прилетел убить вас.

— Зачем? — содрогнулся Квамодиан. — Почему меня?

— Соответствующей информацией относительно иррациональных типов поведения у хомо сапиенс охрана не располагает, — пропел флаер. — Ноу них есть к вам вопрос: кому могло бы помешать ваше появление на Земле?

— Клифу Ястребу, наверное, — Квамодиан, нахмурившись, задумался. — Больше никому. Но Ястреб — он очень далеко отсюда. Ничего не понимаю.

Флаер гудел целых две секунды.

— Охрана продолжает расследование. Они сообщают о фактах, не поддающихся логическому объяснению. Но на основе первоначального анализа данных они могут дать вам ответ.

— Какой же?

— Если вы вернетесь в свой дом, вероятность вашей преждевременной смерти будет ничтожна — всего 0,2. Если продолжите путешествие на Землю, она составит 0,89. Охрана рекомендует вам вернуться домой.

— Поблагодари охрану, — сказал Квамодиан. — Но Молли нужна моя помощь… — Он выпрямился. — Вызови купол. Справься, не получили ли они разрешения на мою переброску.

4

Купол контроля сообщил, что запрос в надлежащий срок передан многосоставному звездному гражданину Лебедю, а именно — предводителю союза Альмалику. Ответ пока не получен.

— Наберитесь терпения, сэр, — доброжелательно добавил флаер. — Нельзя торопить мыслящее солнце — оно живет миллиарды лет, у него собственная шкала времени.

Квамодиан что-то проворчал и принялся ждать, наблюдая за роботами-охранниками, которые убирали тело мертвого доктора Скотта и его ржавый корабль.

Проповедь Скотта о единении имела, как это ни странно, долю смысла. Вспомнив детство, Квамодиан мог легко убедиться в этом. Появление на Земле фузоритов положило конец соперничеству и конкуренции, открыв эру единения. И всю жизнь Квамодиан метался между этими полюсами.

Только сейчас ему пришло в голову, что Скотт, вероятно, был прав. Собственный и только собственный интерес двигал первобытными охотниками, но даже самые примитивные из них умели охотиться сообща. Конкуренция стала смертельной болезнью более высоких ступеней цивилизации. Даже железная дисциплина Плана Человека не смогла излечить эту болезнь. Не помогли и взрывающиеся кольца на шеях чересчур свободолюбивых личностей. Когда появились фузориты, большинство людей приветствовало их появление.

Но Квамодиан не последовал за родителями и к симбиотическому союзу решил не присоединяться. Выросший в бурные годы переходной эпохи, он полюбил оба жизненных пути, но стремился сохранить личную свободу, даже ценой риска. Однако с не меньшей силой его привлекали безопасность и покой, которые могли дать только фузориты.

Обуреваемый сильными, противоречивыми чувствами, он наблюдал конец старой цивилизации. Иногда он с печалью констатировал, что почти все ее составляющие — религия, философия, политика или бизнес, социальные установки и личные привычки — оказались ненужными и даже глупыми. Но особенно было приятно видеть, как человечество избавляется от войн, жадности, человеческой жестокости. И однажды Квамодиан понял, что любит как старое, так и новое, а потому не может отказаться ни от того, ни от другого.

Когда его родители вошли в симбиот-союз Лебедя, ему пришлось выбирать. Сначала он встал на путь соревновательности. Добившись высоких оценок в учебе, он выиграл стипендию «Космического скаута». Она стала его пропуском с многолюдной Земли в более напряженную и сложную жизнь трансгалактической цивилизации. Это случилось двадцать земных лет назад. Соревновательность не принесла ему ни удовлетворения, ни победы, и Квамодиан решил, что ошибся. В соперничестве с роботами, многочленными существами и симбиотами он провалился на выпускном экзамене. А потом, оказавшись в роли подопытного кролика на станции Эксион, он проиграл Клифу Ястребу.

Лишь теперь, сотрудничая с Товариществом Звезды, он обрел свое, пусть не слишком заметное, но вполне приемлемое место в обществе. Товарищество было полезным социальным институтом, при этом не требовало абсолютной самоотдачи, как полный симбиоз. Такая форма единения его вполне устраивала… если бы только Молли не изменила решения!

— Внимание, сэр! — Тягучий голос флаера вырвал Квамодиана из унылого самокопания. — Купол вызывает вас к рампе!

— О, извини. — Он встряхнулся, отдал необходимые команды, и флаер нырнул в поток очереди. Какой-то галактический гражданин жуткого вида — на ножках-стеблях и бахромой мозговой ткани, которая губкой опоясывала «талию» — приостановился, давая им возможность встать в очередь на рампе.

— Контроль вызывает Андрэ Квамодиана, — сигналил вспышками купол. — Многосоставный гражданин Альмалик имеет гарантированное право выдавать разрешения на внеочередную транспортацию через любой интергалактический транзит. Альмалик удовлетворил вашу просьбу. Можете войти в куб трансфлекса.

Квамодиан ворчливо поблагодарил, и флаер понес его к кубу. Пережив немало перебросок, он так и не научился получать от этого способа перемещения хоть какое-нибудь удовольствие. Эффект переброски по разному действовал на разных людей. У большинства он вызывал неприятные ощущения и даже приводил в ужас. Такие люди старались облегчить транзит с помощью гипноза или транквилизаторов. Квамодиан просто терпел и все.

Не долетев до куба, флаер остановился.

— Сэр, охрана вызывает. Последний анализ вероятности вашей преждевременной смерти — 0,93. Снова советуют вернуться домой.

— Поблагодари охрану, — сказал Квамодиан. — Скажи, что я лечу на Землю, к Молли Залдивар!

— По крайней мере, до конца транзита вы в безопасности, — жизнерадостно утешил его флаер. — Из миллиарда пассажиров только шесть не прибывают на конечную станцию. Причем трое из шести — простые жертвы проворота. Левая сторона у них меняется с правой. Двое из трех умирают от смещения тканей тела или от продолжительных психозов. Лишь один пассажир из миллиарда исчезает по непонятной причине. Но даже эта потеря статически восполняется. Один пассажир из миллиарда редуплицируется из-за аномалий субпространственной рефракции. Таким образом, потери в транзитной сети — ноль!

— Заткнись! — рявкнул Квамодиан. — Статистику я знаю, я монитор. У меня было задание выяснить, что происходит с исчезнувшим пассажиром. Проблемы я так и не решил, и возвращаться к ней не намерен.

Флаер погрузился в обиженное молчание и поплыл к кубу станции. Квамодиан смотрел, как за спиной смыкается похожая на зрачок диафрагма, отрезая флаер от цепочки галактических граждан, ждущих своей очереди. Флаер начало раскачивать. Выброшенный из обычного пространства-времени, Квамодиан испытал то же самое, что и всегда — страх одиночества, тошноту, паралич мыслей.

Голубые стены куба исчезли в темно-сером тумане. Из ниоткуда донесся глухой рев, он становился все громче, пока не заложило уши. Тело окатило холодной волной, словно в каждую клетку проник мороз, царивший в пространствах между галактиками. Квамодиана и флаер проворачивало сквозь точно рассчитанные складки гиперпространства.

Квамодиан страдал, но терпел, покрывшись испариной. Трансфлексный перелет как-то влиял на его уникальное чувство ориентации. Ученые пытались докопаться до причины, но не смогли объяснить этого эффекта.

— Вот мы и прибыли, сэр! — пропел флаер. — Не так уж плохо…

Жизнерадостная фраза оборвалась на полуслове. Флаер закачало, завертело, потом он вошел в пике. Квамодиан увидел отблески кроваво-красного огня. Он прижал мокрое от испарины лицо к коленям и ждал, пока его способность ориентироваться не придет в норму. Но, видимо, что-то случилось. Несколько секунд спустя головокружительное пикирование перешло в горизонтальный полет.

— Неполадки, сэр, — прожужжал флаер. — Отказали все приборы навигации и связи. — Он пощелкал и добавил уныло: — Если кому-то очень не хотелось пустить вас на Землю, он выиграл первое очко.

5

Квамодиан поднял голову, увидел местное светило. Незнакомая звезда, огненно-кровавая, огромная, но слишком тусклая, чтобы ослепить, плыла низко над горизонтом в совершенно черном небе. Темные пятна, полосы и завитки покрывали ее полусферы, образуя узор, очень похожий на изображение человеческого мозга. Обе полярные короны выбрасывали толстые щупальца красной плазмы, которая завивалась в кольца. Выбросы были даже ярче испещренной пятнами звезды.

— Разумная звезда! — прошептал Квамодиан. — Уверен! Когда нейроплазменная активность начинает мешать нормальному излучению энергии, у поверхности появляется такой пятнистый вид.

— Не имею данных, — ответил флаер. — Я проверяю звездные каталоги, но по местному небу не мог определить звезду. Возможная причина: звезда не занесена в каталоги звездных скоплений.

Усилием воли Квамодиан оторвался от лика светила, которое притягивало его взгляд, словно силой гипноза. Он тяжело вздохнул и решил взглянуть, где они находятся.

— Это… не Земля, — испуганно сказал он. — Похоже, миллиардный шанс выпал на нашу долю.

Флаер висел над бесконечным плоским берегом. К северу, если это был север, простиралась морская гладь, кровавая в лучах местного кошмарного светила. К югу, почти на высоте полета флаера, поднимались черные скалы.

Стена казалась совершенно отвесной и цельной и слегка изгибалась в сторону моря. Возможно, это был гребень древнего кратера, тысячемильная чаша для вечно спокойного моря. Оно казалось таким мертвым, что Квамодиан засомневался, есть ли здесь приливы и не они ли так выутюжили берег?

По всему сумеречному горизонту плясали и корчились кровавые сполохи, играя малиновыми отражениями в зеркале моря. Плазменные щупальца звезды протянулись по всему небу, словно звезда держала небо и море в кулаке из плазменных пальцев. Зрелище неприятно поразило Квамодиана.

— Опустись ниже, — приказал он. — Я что-то вижу на берегу.

На широкой черной ленте берега выделялись более светлые пятнышки. По мере того, как снижался флаер, они обретали форму. Теперь стал виден серый, разрушенный временем металл, выцветшая краска и белесые кости. Кладбище и сломанные машины покрывали трехмильную полосу берега.

— Кажется, мы выяснили, что происходит с исчезающими пассажирами, — сказал Квамодиан. — Вызывай охрану.

— Сэр, я постоянно вызываю! — В тоне флаера слышалась обида. — По всем трансгалактическим каналам на полной аварийной мощности. Ответа почему-то не получаю.

— Продолжай вызывать. Кстати, как там наш… э-э… энергозапас?

— Наш аварийный запас наполовину истощен, сэр, — доложил флаер. — Прикажете приземлиться, для экономии?

— Погоди пока. — Он напряженно всматривался в берег — свет солнца был холодным и не ярким. — Вот там! У подножия утеса, немного правее… Странные башни. Опустись к ним как можно ближе.

Внимание Квамодиана привлекли четыре непонятные башни. Выстроившись по углам квадрата, они были не очень аккуратно сложены из кусков черного камня, скрепленных глиной. Верхние половинки башен состояли из металлических обломков — в ход пошли остатки машин на берегу. Куски металла были кое-где сварены между собой.

Когда флаер опустился, Квамодиан обнаружил паутину кабелей, которая протянулась от башни к башне. Туго натянутая проволока очерчивала скелет большого куба. Внутри, на тугих проволоках, был подвешен куб поменьше. В дополнение ко всему подвески очерчивали шесть сужающихся к концу шестигранников.

— Тессеракт! — От удивления он понизил голос. — Необходимейший контур трансфлексного куба. Что же это значит?

— Информация отсутствует. Данные наблюдений, которые я успел получить на этой планете, ни о чем мне не говорят. — Флаер тихо гудел три секунды и печально добавил: — Прошу прощения, сэр. К такому я не готов.

— Не унывай, — сказал Квамодиан. — Нужно добраться до Земли, во что бы то ни стало! — Он посмотрел на угрюмое светило, поежился. — Как атмосфера? Дышать можно?

— 30,79 % кислорода, — сказал флаер. — Остальное — благородные газы: гелий, неон, аргон. Температура и давление — близки к нижнему пределу переносимости. Вам здесь не понравится, но жить можно.

— Спасибо, — сказал Квамодиан. — Открой… нет, погоди!

К ним приближалась короткая странного вида процессия.

Она вышла из пещеры у подножия утеса, которую Квамодиан до этого не замечал. Полдесятка потерпевших аварию галактических граждан: три сильно пострадавших робота, два многонога в желтой скорлупе с недостающими ногами. Впереди шел человек, размахивая палкой с белой тряпкой на конце.

Вблизи стало видно, что это женщина в вылинявшей одежде, которая раньше принадлежала человеку более крупных размеров, а может, и не человеку вообще. Густые черные волосы были неумело подрезаны каким-то тупым лезвием, а лицо было испачкано обыкновенной грязью.

Квамодиан выскочил из флаера, пробежал несколько шагов навстречу и остановился как вкопанный. Несмотря на изрядно поношенный костюм и непривлекательный грим, это была очень красивая женщина. Но не только. Привлекательность ее была до боли знакомой. Переведя дыхание, Квамодиан сказал на языке старой Земли, по-английски:

— Здравствуйте…

— Стой! — перебила она на универсальном языке. — Стойте на месте! Назовитесь!

Говорила она холодно, повелительным тоном, но богатый тембр кого-то напоминал Квамодиану… Молли Залдивар! Эта женщина была так похожа на Молли, что по спине Квамодиана пробежал холодок. Соскрести грязь, одеть ее в нормальную одежду, хорошенько покормить пару дней — и она будет копией Молли Залдивар!

— Я жду. — Двойник Молли строго повысила голос, приводящий Квамодиана в транс, голос Молли Залдивар. — Предъявите голосовую матрицу-идентификатор.

Квамодиан только и смог, что выдавить какой-то нечленораздельный звук.

— Погромче! Здесь приказы отдаю я!

Она взмахнула рукой, и роботы окружили его.

Слегка запинаясь, он проговорил стандартную формулу.

— Благодарю, монитор Квамодиан, — она сухо кивнула. — Я тоже принадлежу к Товариществу Звезды. Старший монитор Клотильда Квай-Квич. — Она сделала ударение на слове «старший». — Какое было число, когда вы вылетели?

Он сообщил ей дату по универсальному календарю.

— Спасибо, монитор. — Подсчитывая в уме, она мило нахмурилась — совсем как Молли Залдивар. — Я здесь уже пять лет… это уж слишком! — Она кивнула на пятнистый диск солнца.

— Здесь трудно следить за временем, что год, что день — одно и то же. Солнце стоит в небе неподвижно. Даже местного года нельзя отсчитать — не видно звезд, по которым мы могли бы ориентироваться.

Квамодиан зажмурился. Если не обращать внимание на начальственный тон, это был точно голос Молли.

— Проснитесь, монитор! — фыркнула Клотильда Квай-Квич. — Как вы сюда попали?

— Через трансфлексный транзит с Эксиона-4 на Землю, — сказал Квамодиан. — С помощью Лебедя я добился права на внеочередной транзит. Я спешил по вызову одной девушки, Молли Залдивар.

Произнося это имя, он следил за лицом Клотильды, но на перепачканном лице абсолютно ничего не переменилось. И все же, он не удержался от вопроса:

— У вас, случайно, не было сестры-близнеца по имени Молли?

— Конечно, нет. Не тратьте время на пустые разговоры. У нас много проблем, монитор! Мы должна направить все усилия на их разрешение. Как ваш старший товарищ, предлагаю и требую сотрудничества. Теперь мои подчиненные могут представиться.

Роботы в унисон процитировали опознавательную матрицу, из которой следовало, что все трое были инспекторами безопасности движения. Все трое, как это ни странно, назвали один номер. Желтопанцирные многоноги говорили по очереди, но оба оказались помощниками инспекторов безопасности движения и опознавательные шифры у них были идентичны.

— Они попали сюда на год позже меня, — объяснила Клотильда. — Мне было дано задание выяснить, что происходит с незначительным числом пассажиров, которые исчезали во время трансфлексной транспортировки. Инспекторам было поручено выяснить, что случилось со мной. В куб станции штаб-квартиры они входили вместе — инспектор и его помощник. Мой маршрут был на Эксион-4, у них — такой же.

Глядя на трех потрепанных роботов и двух покалеченных многоногов, Квамодиан ощутил на затылке холодное дуновение.

— Теперь вы понимаете, что произошло. Во время транзита инспектор был дуплицирован, робот-помощник — триплицирован. Но что хуже всего, произошел обмен разумов. У роботов теперь память и сознание инспектора, а у раздвоившегося инспектора — программы и память робота-ассистента, И, в конечном итоге, они оказались здесь.

Голос Клотильды вдруг потерял уверенность, она запнулась. Под маской начальственной уверенности Квамодиан заметил тень откровенного страха. Впрочем, она тут же взяла себя в руки и сказала прежним, довольно визгливым голосом:

— Вот с какой проблемой мы здесь столкнулись, монитор Квамодиан.

— А вы? — он не смог удержаться от вопроса, который возник сам собой. — Вы не заметили в себе никаких перемен?

Она вспыхнула и отвернулась. В волосах зажглись знакомые золотистые искорки. Потом, высоко подняв подбородок она снова посмотрела на него — это гневное движение тут же пробудило самые болезненные из воспоминаний Квамодиана.

— Я возмущена, монитор, и отказываюсь отвечать на личные вопросы. Если вам нужна объективная информация, то могу сообщить: мною отмечены незначительные отклонения физического характера, которые я предпочитаю не обсуждать. Лучше займемся проблемой нашего спасения.

— Согласен. Вы можете объяснить, как мы здесь очутились?

— Я и мои помощники собирали данные и разрабатывали гипотезы. Конечно, обоснованное заключение будет возможно, когда мы вернемся в штаб-квартиру, если мы туда вернемся.

Она сердито повела плечами, которые спрятались в складках мешковатого инопланетного костюма. Казалось, она старается избавиться от гложащего сердце страха.

— Мы подозреваем следующее. — Она кивнула на местное пятнистое светило. — Это — блуждающая звезда. Она постоянно вмешивается в транзит трансфлексных линий. Датированные документы среди останков на берегу показывают, что первые жертвы прибыли сюда много столетий тому назад. В последнее время частота исчезновений увеличилась, как раз с момента, когда доктор Соломон Скотт открыл станцию по исследованию блуждающих звезд.

— Значит, блуждающие звезды за нами следят! — Квамодиан вздрогнул. Вдоль черного берега, прямо в багровое солнце, дул довольно сильный ветер.

— Соло Скотт побывал здесь?

— Нет. Мы осмотрели останки, составили перечень. Опознаны все, кроме нескольких самых ранних потерпевших. Людей здесь мало. И ни один из них не мог быть доктором Скоттом. — Она испытующе посмотрела ему в глаза, совсем как Молли. — Почему вы спросили?

Он протянул ей ленту послания Молли, рассказал о встрече с доктором Скоттом. Многоноги вдруг что-то зачирикали на родном языке, роботы запищали в ответ. Клотильда прислушалась.

— Они видели непонятный космолет, — перевела она. — Примерно пять-шесть раз. Он быстро и низко пролетал над морем недалеко от берега, словно шпионя. Его внешний вид соответствует вашему описанию поврежденного корабля доктора Скотта.

— И что вы об этом думаете?

Она выждала, пока роботы проскрипят вопрос, а многоноги им ответят.

— Инспекторы предполагают, что это та самая звезда, которая похитила Скотта, а потом переправила обратно на Эксион-4, превратив его в нерассуждающий инструмент.

— Это объясняет, почему он так изменился, — кивнул Квамодиан. — Но зачем ему нужно было убивать меня?

Роботы запищали, им вторили стрекочущие многоноги.

— Очевидно, блуждающая звезда заинтересована в экспериментах, которые на Земле проводит Клиф Ястреб. Звезда хочет вас остановить, не дать вмешаться.

— Молли звала меня, — упрямо пробормотал Квамодиан. — Я не намерен отступать.

— Для этого нужно быть семи пядей во лбу. — В усталых глазах Клотильды замерцала едкая усмешка. — Здесь мы совершенно отрезаны от остальной Вселенной. Если это блуждающая звезда Ястреба, то мы где-то в межгалактическом пространстве. В нашем перечне почти тысяча граждан, переброшенных сюда. И ни одному не удалось вернуться домой.

6

Квамодиан нахмурился, посмотрел на Клотильду, потом кивнул в сторону башен с проволочной паутиной между ними.

— Кто-то пытался вернуться, собрать трансфлексный передатчик…

— И дальше не продвинулся, — презрительно пожала она плечами. — Когда я сюда попала, башни уже стояли. В нашем перечне нет даже имен инженеров, которые их построили.

— Когда-то я изучал транзитную инженерию. — Квамодиан не добавил, что выпускных экзаменов не выдержал. — Этот тессеракт похож на копию рабочей модели. — Внезапно к нему пришла мысль, от которой перехватило дыхание. — Возможно… мне удастся закончить его!

— Все уже готово к испытаниям.

— В чем же дело?

— Мы не можем испытать передатчик, пока не определим, где находимся. — Она прислушалась к писку роботов. — Инспектор считает, что эта звезда — та самая блуждающая, которую нашел Ястреб. Если это верно, мы можем довольно точно определить расстояние до терминала на Эксион-4. Но расстояние — это еще не все, нужно задать направление, а у нас нет ориентиров.

— Я обладаю… — Квамодиан прикусил язык. — Раньше у меня было особое свойство, я умел определять направление. Правда, трансфлексный переход создает помехи. Как правило, по прибытии на станцию назначения все приходит в норму. Но на этот раз… — Он печально покачал головой. — На этот раз мое чувство ориентации так и не пришло в норму.

Повисла тишина. Потом загундосили роботы, запищали многоноги. Девушка побледнела.

— Монитор, инспектор вспомнил один рапорт, связанный с экспериментами по вашему феномену. Часть экспериментаторов убедилась, что вы обладаете даром воспринимать завихрения гиперпространства, другая часть считала вас обманщиком. Сейчас самое время испробовать ваш дар, если вы в самом деле им обладаете.

— Я попробую, — пробормотал Квамодиан. — Но я все равно ничего не чувствую.

Он попробовал наугад. От напряжения его затошнило, закружилась голова, он покрылся холодным потом. Берег накренился, черные вершины скал повисли над самой головой. Кровавое солнце закружилось волчком.

— Бесполезно, — выдохнул он без сил. — Я даже не знаю, что нужно делать. Как правило, я просто чувствовал направление и все. Или я его чувствую, или нет.

Роботы, поскрипывая, подобрались ближе.

— Попробуйте еще раз! — отрезала Клотильда. — Или вам больше нравится здесь?

— О Альмалик! — В нем проснулся гнев. — Вы что думаете, я не хочу добраться до Земли, спасти Молли…

С ним что-то произошло, когда он произнес эти слова. Берег обрел устойчивость, багровое солнце заняло положенное место, головокружение прошло. Он совершенно точно знал, где находится.

— Вот где Эксион. — Он показал на небо. — Вправо от солнца. Нужно продолжить линию экватора на полдиаметра. Галактика — пониже, над морем.

— Монитор, вы уверены?

После этих слов уверенность Квамодиана несколько поблекла.

— По-моему… — жалкая пауза, — по-моему, я не ошибся.

Клотильда Квай-Квич и роботы отошли к подножию башни посоветоваться без посторонних, Два многонога остались на страже возле Квамодиана, словно боясь, что он бросится наутек. Роботы пищали, Клотильда что-то шептала им, и, наконец, все они вернулись к Квамодиану.

— Мы обсудили ситуацию, монитор. Мы не уверены, что ваша способность угадывать направление позволит нам правильно настроить приборы станции. Если терминал работает, блуждающая звезда может помешать покинуть планету. Инспектор предлагает провести испытание станции. Вы согласны?

— Конечно. — До сих пор ему не приходило в голову, что звезда может вмешаться. — А какова вероятность… — Он посмотрел на протуберанцы и не договорил.

— Мои помощники не рискуют делать прогноз. — Она нахмурилась совсем как Молли. — Эту звезду нельзя отнести к определенному типу мыслящих звезд. Ее возможности неограничены, мотивы поступков нам непонятны. Она практически ничего не знает о других существах, особенно о людях. Поэтому ее поступки могут быть как гуманными по отношению к нам, так и ужасными. Или просто безумными. — Она пожала плечами. — Кто знает, чего нам ждать?

Квамодиан помог настроить приборы терминала, которые помещались в корпусе грузовой космобаржи в песке под башнями. Клотильда без лишних церемоний пожала ему на прощание руку. Он вернулся к флаеру и начал ждать сигнала.

Клотильда махнула рукой. Флаер проплыл мимо башен, входя в пространство, ограниченное блестящими проводами. Он бросил последний взгляд на зловещее светило, но оно уже погасло, растворилось. Он снова потерял всякое представление о том, где находится.

Вокруг ревела крутящаяся серая мгла, космический холод снова высасывал из него энергию жизни. Флаер крутило и бросало, и он уже начал опасаться, что безумная звезда подготовила им еще худшую ловушку…

Неожиданно все стихло.

— Приготовьтесь к выходу, — пропел флаер на ухо Квамодиану.

Условные стены проволочного тессеракта сменились настоящими, серо-зелеными, с большими черными буквами. Буквы гласили: «Земля, станция Волчий Ручей» Впереди раскрывалась диафрагма выхода.

Он испытал чувство, похожее на удар по голове. Исчез черный берег, кроваво-красное море, звезда со змеями протуберанцев. Не было больше жгучего гелиево-кислородного ветра, хлеставшего по длинной очереди погруженных в собственные заботы галактических граждан. В неправдоподобной тишине Земли Эксион-4 и мир угрюмой блуждающей звезды казались кошмарными близнецами, о которых даже вспоминать было страшно.

Флаер выплыл из куба трансфлексной станции, и Квамодиан, радостно подавшись вперед, впервые за много лет взглянул на широкие просторы Земли, купавшиеся в теплом свете единственного солнца.

Двадцать минут спустя от облегчения и умиления почти ничего не осталось. Он процедил, полный ярости:

— Что ты хочешь сказать — я не могу вызвать Молли? Я проделал такой путь от самого Эксиона — и не могу послать ей сообщение?

— Это невозможно, господин Квамодиан. Блок связи не функционирует.

— Чепуха! Попробуй вызвать местное отделение Товарищества Звезды.

— Тоже не отвечает, господин Квамодиан. Это местный обычай. Как меня информировали, в четырнадцать часов по местному времени все линии связи будут открыты, но до этого момента…

— Я не могу ждать из-за этих дурацких местных обычаев! — крикнул Квамодиан. — Я потратил столько сил и не намерен бить баклуши, пока эти местные бездельники… Я отправлюсь туда сам!

— Конечно, господин Квамодиан! — Флаер начал снижаться к открытому участку перед кубом станции. — Но вам придется идти пешком. В этот час флаерам не разрешается удаляться от станции больше чем на сто метров.

— Великий Альмалик! Ну, ладно. — Он поспешно выбрался из кресла и протиснулся в дверцу. — Куда мне идти?

— Вдоль по улице. Золотое здание с эмблемой Товарищества, — сказал над ухом голос флаера, включившего наружные динамики.

Он посмотрел в указанном направлении. Флаер тихо поднялся и отплыл к станции, к высокой черной башне терминала. Квамодиан остался один на планете, где когда-то родился.

Как он вскоре понял, он был даже более одинок, чем ожидал. Некоторые области Земли были все еще заселены, хотя и не так, как шумные метрополисы центральных миров или даже относительно провинциальные планеты, где он учился или работал.

Но он никак не ожидал, что Земля, пусть даже часть ее, окажется совершенно безлюдной.

Поблизости не было видно ни души. Он посмотрел назад, на черную башню станции — маленький флаер ждал его у подножья. Он посмотрел вперед, вдоль бульвара из искусственного камня: школа, больница, несколько центров снабжения — и ни одного жителя. Он заметил парк со скамьями и игровыми площадками — они пустовали. Он увидел припаркованные на стоянках машины, по виду — брошенные, библиотеку без читателей, фонтан, игрой которого некому было любоваться.

— Просто смешно, — проворчал он и зашагал к золотому зданию, сверкавшему на солнце.

Солнце Земли, хоть и единственное, оказалось жарким, сила притяжения была больше той, к которой Квамодиан привык за эти годы. Это была утомительная прогулка, хотя было в ней и что-то приятное: запах пыльного тротуара, свежей молодой листвы над тротуаром. Но Квамодиан спешил на Землю не для того, чтобы наслаждаться покоем.

Он прибавил шагу, торопясь к флагштоку, на котором вился штандарт Товарищества Звезды — на черном космическом фоне тринадцатицветная звезда Альмалик в эллипсах сложных орбит ее компонентов.

Но дверь навстречу ему не открылась. Квамодиан вовремя остановился, чуть не ударившись о панель.

— Черт побери, что здесь происходит? — воскликнул он, больше удивленный, чем рассерженный. — Я Андрэ Квамодиан, монитор Товарищества Звезды. Сейчас же впустите меня!

Кристаллическая панель не шелохнулась.

— Доброе утро, гражданин Квамодиан, — сказал голос робота. — Пост Товарищества Звезды «Мудрый Ручей» сегодня закрыт, в соответствии с местным религиозным обычаем. Как обычно, он откроется в понедельник.

— Я сообщу куда следует! — воскликнул Квамодиан. — Запомните! Я вызову региональное управление, я…

— Общественный прибор связи прямо, слева от вас, гражданин Квамодиан, — вежливо сказал робот. — Для аварийного пользования он работает даже в День Звезды.

— Аварийного? Будь я проклят, если это не самая настоящая авария!

Квамодиан не собирался спорить с роботом. Он прошествовал вдоль крыла, облицованного золотисто-желтой керамической плиткой, к кабинке связи, сердито набрал номер регионального отделения и… обнаружил, что ему опять предстоит разговаривать с роботом.

— Товарищество Звезды, отделение третьего округа, — деловито сообщил голос.

— О, проклятье… гм, не обращайте внимания. Я монитор, нахожусь в Мудром Ручье, по делу о чрезвычайном происшествии. Я прибыл по вызову и обнаружил местное отделение закрытым. Это же бардак! Требую немедленно открыть отделение и…

— Монитор Квамодиан, — укоризненно сказал робот, — это невозможно. Местные отделения никогда не работают в дни Звезды. Работники отделения принимают участие в религиозных обрядах, отдыхают. Даже региональные отделения восьми округов по этим дням обслуживаются машинами…

— Но происшествие чрезвычайное! Аварийная ситуация! Как вы не понимаете?!

— Монитор, мои датчики не регистрируют чрезвычайных происшествий в Мудром Ручье.

— Но я же поэтому и прилетел! Я не знаю, что произошло, но требую немедленной помощи…

— Отделение в Мудром Ручье откроется ровно в полночь по местному времени, — вежливо сообщил робот. — Тогда вы сможете получить помощь.

— Это слишком…

Что-то щелкнуло, зажужжало, потом тихо загудело. Гневно бормоча под нос, Квамодиан попробовал набрать номер Молли, но флаер был прав — никто не отвечал, связь не работала.

Пыхтя от раздражения и усталости, Квамодиан присел на ступеньку крыльца Товарищества, хмуро созерцая пустую улицу. Сколько миллионов световых лет преодолел он за этот день — для того, чтобы оказаться в сонном захолустье!? Подумать только, какие титанические силы были вызваны к жизни, чтобы перебросить его через бездну космоса для спасения Молли от страшной опасности, если верить ее сообщению!

Он провел языком по пересохшим губам, вытер со лба пот. Да, он был героем, он готов был спасти любимую девушку, город и даже целый мир. Но никто не желал спасаться.

7

Молли Залдивар, которая находилась в двадцати милях на юго-запад от Мудрого Ручья, в самом деле нужна была помощь.

Ее старенький голубой электромобиль натужно жужжал, взбираясь по крутой горной дороге на высоте трех тысяч футов над уровнем моря. Внизу виднелась сухая плоская долина, городишко Мудрый Ручей, домики которого сгрудились у шпилей трансфлексной станции и церкви. Дальше дороги не было. Шоссе ныряло вниз, огибая гору, уходило в следующую долину. Далее Молли надо было идти пешком.

Этого она не могла.

Она услышала характерный шорох и поняла, что выше по склону находится существо, которое Клиф назвал слитом. Сейчас она его не видела, но прекрасно представляла: крупнее лошади, черное, как космос, с блестящей шкурой, похожей на ее собственные шелковистые волосы. Она понимала, что близка сейчас к смерти, как никогда.

Она на цыпочках вернулась к машине, не спуская глаз со скалы над головой. Шорох то приближался, то удалялся — возможно, слит еще не почуял ее. Но это могло произойти в любой момент.

Молли села в кабину и аккуратно прикрыла дверцу, стараясь не щелкнуть замком. Дышала она часто и тяжело из-за нервного напряжения и разряженного горного воздуха. Она подняла коммуникатор и прошептала:

— Клиф? Ответь, Клиф, пожалуйста!

Но услышала она лишь шуршание слита и далекий свист ветра на вершине.

Закусив губу, Молли обернулась. Мотор она не осмелилась бы включить, он работал негромко, но слит был слишком близко. Удивительно, что он не услышал машину еще на шоссе. Позади дорога круто шла вниз. Если она снимет машину с тормоза, старенький электромобильчик покатит вниз, а скрипеть начнет только когда уже наберет скорость. Клиф говорил, что слит больше чем на двести метров от пещеры не отходит. Машина выкатилась бы за опасную зону меньше чем за минуту…

И что потом? Клиф не отвечает, а она должна увидеть его, должна остановить зверя и жестокого бесцеремонного человека, владельца слита. Ближе, чем сейчас, ей никогда не подобраться, а где окажется слит в следующий раз, никто не знает.

— Клиф, ответь, прошу тебя, — прошептала она в коммуникатор. — Это Молли. Я должна с тобой поговорить…

По склону запрыгали, застучали камешки, поднялось облако пыли. Молли, охваченная внезапным ужасом, посмотрела вверх.

Это был слит. Глаза величиной с человеческую голову горели зеленым фосфорическим огнем. Взгляд зверя был направлен в сторону долины. Он был грациозен, как кошка, но сейчас, влекомый трансфлексным полем, неуклюже поплыл вниз, цепляясь за каменное крошево мощными когтями, которыми обычно терзал свою добычу.

Кажется, слит пока не заметил ее.

Молли притаилась, вслушиваясь в шуршащие звуки, которые издавал слит. Могучие мышцы перекатывались под шкурой, словно ртуть. Шкура состояла из мелких чешуек. Взгляд животного медленно скользил вдоль горизонта. Немного спустя слит величественно удалился в свои владения, и Молли осмелилась вздохнуть. «О Клиф!» — прошептала она.

Но любой страх постепенно проходит, таково свойство человеческой психики. Молли почувствовала вдруг, что сидит, согнувшись, уже довольно долго. Она осторожно вытянула ноги, выпрямилась, устроилась поудобнее на видавшем виды пластиковом сиденье электромобильчика.

Если бы только Клиф услышал вызов!

Если бы только слит убрался на другую сторону горы, и она за секунды отчаянного спринта успела бы достичь пещеры и ее обитателей.

Если бы только… (она понимала, что это уже из области невозможного) бедняга Энди Квам ответил на ее мольбу о помощи и возник вдруг из башни трансфлекса, вооруженный всем необходимым, чтобы остановить страшную затею Клифа…

Невозможно. Клиф не услышит, слит не уйдет, а Энди…

Она не сдержала улыбки. Старина Энди, всегда такой трезвый, серьезный, любящий, толстенький, быстро вспыхивающий и быстро остывающий и всегда добродушный… Из всех спасителей для обычной девушки это был наименее желаемый вариант.

Шорох стал громче, и она вновь со страхом подняла глаза. Нет, слит не показался.

Сейчас она с благодарностью встретила бы даже рифника, мрачного гиганта с рыжей бородой, соучастника Клифа по безумной затее. Она боялась рифника, он напоминал о чудовищной эпохе насилия, когда вандалы грабили мирные города, а Мау-Мау[6] резали спящих детей. Рифник всегда держался учтиво, но в нем чувствовалась угроза. То, чем занимался Клиф, было плохо само по себе, а еще этот рифник… Клиф задумал создать разумную жизнь на атомном уровне, вывести разумное существо из той же ткани, что и сердцевина мыслящих светил, и что ужаснее всего — он пытался дуплицировать в лаборатории так называемую блуждающую звезду, натравить ее на сородичей, развязать грандиозную битву энергетических вихрей и разрядов перерожденной материи.

Она усмехнулась, вспомнив Энди Квама. Вообразить его в роли спасителя было трудно.

Молли вдруг выпрямилась. Она вдруг поняла, что не слышит шороха. Только свист ветра.

Она немного подождала, потом собралась с духом и выскользнула из машины. В любую минуту она была готова прыгнуть обратно и обратиться в бегство, но слит не появлялся.

Очень тихо, очень осторожно она сделала шаг вверх по тропке, потом еще один. Щелкнул задетый камешек. Она замерла… сердце отчаянно колотилось, но вокруг царила тишина.

Еще шаг… и еще…

Она забралась уже на самый верх. Справа темнела пасть пещеры в оправе из какой-то кристаллической субстанции. Неподалеку в куче валялось лабораторное оборудование. И никого. Даже слита.

Молли засеменила к пещере.

И тут появился слит. Он взмыл над гребнем и устремился на Молли. Она увидела его фосфорические слепые глаза, он мчался на нее быстрее звука.

— Клиф! — закричала она и бросилась к пещере. Но добежать не успела.

Из пещеры вылетело облако черного дыма, образовав правильное вихревое кольцо. Земля под ногами Молли содрогнулась, ее бросило на острые камни. Мгновение спустя раздался оглушительный грохот, но Молли его уже не слышала. Взрыв, удар о камни, слит — все перемешалось и начало медленно гаснуть, — она потеряла сознание.

Что было реальностью, а что сном? Молли медленно открыла глаза. У нее сильно кружилась голова. Она увидела осунувшееся, в ссадинах лицо Клифа. Он изумленно смотрел на нее. Она снова закрыла глаза и кто-то позвал ее, этот кто-то был полон гнева, он приказал ей прийти и…

— Проснись! Молли, черт тебя подери!

— Я не сплю, дорогой. — Она открыла глаза. Это был в самом деле Клиф. — Нужно скорей уходить, он испуган, одинок…

— Кто? О чем ты?

Она схватилась за голову и почувствовала, как та болит.

— Почему… — Она смотрела на Клифа в замешательстве. — Я забыла.

Клиф нахмурился.

— Ты сильно ударилась. К тому же, ты надоеда — что ты здесь делаешь?

— Я хотела тебя остановить. — Голова у Молли кружилась. Она пыталась вспомнить что-то важное. Загадочный Некто во сне ей что-то сказал… если только это был сон.

— Так я и думал. Как будто у меня и без тебя забот мало!

Молли оставила попытки поймать мысль-беглянку.

— Мне очень больно. Был взрыв…

Лицо у Ястреба стало озабоченным. Молли рассказывала то, что он и без нее знал. Из ссадины на лбу у Ястреба сочилась струйка крови, расходясь на две поменьше у носа и исчезая в синеватой щетине на щеках и подбородке. Он был похож на недоброго клоуна с испуганным лицом.

— Произошел… несчастный случай. Молли, возвращайся в Мудрый Ручей!

Она покачала головой и вдруг начала плакать.

Ястреб чертыхнулся, потом помог ей подняться и сделал это очень заботливо. Он отвел ее к пещере. Молли безудержно рыдала, но это не помешало ей заметить, что пещера превращена в настоящую лабораторию-мастерскую, полную блестящего металла, машин и инструментов. Над гудящим золотым шаром висела бледно-фиолетовая светящаяся корона. Шар был помят и закопчен, очевидно, взрыв произошел рядом. Она услышала завывание энерготрубы, басившей, как до-регистр паровой каллиопы, вытягивая энергию из воздуха. Она позволила усадить себя на шаткий лабораторный табурет, приняла салфетку, вытерла нос.

— Тебе все равно придется вернуться домой, — с грубоватой нежностью сказал Клиф. — Я занят.

— Тебе грозит опасность! — сообщила она. — Оставь блуждающие звезды в покое. Я вернусь в Ручей, если ты вернешься со мной.

— Не могу. Теперь уже поздно.

— Ты рискуешь жизнью… всей планетой…

— Молли, — он неловко тронул ее плечо. — Я не могу остановить эксперимент, даже если заплачу за это своей жизнью. Даже если взорвется весь мир. Ты говорила правду, когда сказала… что любишь меня? Тогда возвращайся домой. Оставь меня одного.

8

Отдуваясь, Энди Квам вылетел из-за угла и закричал:

— Эй, минуточку! Погодите!

Трое ребят весело шагали по пыльной дороге. Они остановились и с достаточно вежливым любопытством осмотрели Энди.

— Доброе утро, проповедник, — кивнул один. — Нужна помощь?

— Да. Я надеюсь, во всяком случае… Куда все подевались?

— День Звезды, проповедник. Большинство на празднике. Кроме нас.

— Молодой человек, я не проповедник, я…

Мальчик посмотрел на костюм Энди.

— Тогда почему на вас эта смешная одежда?

Квамодиан покраснел.

— Это униформа Товарищества Звезды, Я — монитор Квамодиан. Мне нужно найти…

— Ух ты! — с восхищением воскликнул мальчик. — Товарищество Звезды? Так вы летали по всем этим галактикам, честно? Видели инопланетян с зеленой кожей, с двумя головами…

— Очень неприлично шутить по поводу внешности других вселенских граждан, — сердито отрезал Энди. — Мы все равны в содружестве звезд.

— Ну, конечно. Ух ты! А вы видели, как взрывается новая, проповедник? А вы дрались с аммиачными монстрами на газовом гиганте…

— Я занимался административной работой, в основном, статистикой. Приключения со мной не случались, если не считать вот этого.

— Сейчас? Приключение?

— Да, и не сказать, что приятное. Происходит что-то серьезное. Я ищу Молли Залдивар.

Второй мальчик, рыжеволосый и круглолицый, объяснил:

— Она ушла в горы, проповедник. Бьюсь об заклад, искать своих друзей.

— Заткнись, Руф! Они ей не друзья!

— Это ты мне, Роб? Если ты неравнодушен к Молли, ты еще…

— Я тебя предупредил, Руф!

— А что такого? Все знают, что ты в нее втюрился. А ей нравится парень, который живет… убери руки!

Энди поспешил расцепить драчунов.

— Мальчики! Погодите, объясните мне все толком, а потом деритесь. Где сейчас Молли?

Рыжеволосый отскочил в сторону, свирепо глядя на противника.

— Миль тридцать отсюда. Уверен, она там. Поехала к пещере, где живет этот парень, а с ним — рифник и зверюга. Когда-нибудь зверь его сожрет или он сам себя прикончит. Так мой папа говорит.

— Как туда добраться? — живо поинтересовался Энди.

— Да никак, проповедник! Сегодня же День Звезды. Разве что пойдете пешком.

— Это очень важно…

Квамодиан замолчал. По местному времени дело шло к вечеру, В полночь он все уладит.

— Кто такой рифник?

— Человек с космических Рифов, понятное дело. С ним рифовая зверюга, они называют ее слит.

— Большущая, — вдруг заговорил третий мальчик. — Брат говорит, она глазами убивает. Только посмотрит — и крышка.

— Уже трех собак прикончила, — подтвердил Руф и добавил: — Я бы к ней ни за какие деньги не подошел. Папа мне запретил.

Энди задумчиво посмотрел на мальчика.

— Уверен, ты знаешь, как туда добраться.

— Знаю.

— И даже можешь показать дорогу?

— Папа запретил мне.

— Ясно. Слушайте, парни, у меня есть кое-какие редкие сувениры с планеты в пятой галактике. Как насчет этого, а? Расскажете мне о пещере в горах и как туда добраться.

Мальчики шумно потребовали покатать их на флаере. Стометровое ограничение пребывало в силе, но Энди усадил всех в кабину, велел флаеру подняться до потолка и повиснуть. Этого оказалось достаточно, судя по крикам и возгласам, когда они отталкивали друг друга от окон.

Вид с высоты представлял интерес и для Энди. Все-таки это — старушка Земля, колыбель человечества.

Вид с парящего флаера заставил его испытать смутное разочарование. Он ожидал увидеть громадные древние города, легендарные памятники истории человечества. Ничего подобного. Мудрый Ручей окружала голая красно-коричневая равнина. Сам поселок был до обидного невзрачным. Лишь церковь Звезды поражала своей пятиконечной формой — пять крыльев отходили от центрального купола. Крыши и колонны были ослепительно-белыми, купол — черным и прозрачным, со светящимися изображениями тринадцати солнц-составляющих Альмалика, медленно плывущих по своим сложным орбитам.

— Вон мой дом, — воскликнул Руф. — А вон дорогу видите? Уходит в горы. Там мисс Залдивар.

Энди всмотрелся поверх мальчишечьих макушек. Поселок уютно расположился у изгиба речушки. Дальше к югу за плотиной лежало узкое озеро, которое пересекала эстакада, и по ней в горы уходила дорога.

— Тридцать миль, говоришь?

— Примерно двадцать пять.

— А какой из холмов ты имел в виду?

— Отсюда не видать. Нужно показывать, а сегодня нельзя, пока День Звезды не кончится.

Квамодиан бросил на него быстрый взгляд. В тоне мальчика он почувствовал плохо скрытый цинизм и равнодушие.

— А почему вы не в церкви? — запоздало поинтересовался он.

— Мы Звезде не молимся, — сказал мальчик спокойно. — Папа говорит, для нас и старая вера хороша.

— Но Альмалик не противоречит ни одной из религий. Это не мистическое учение. Вы должны и сами это знать! Это симбиотическая ассоциация звезд, людей, роботов и фузоритов. Вот и все.

— Конечно, проповедник, — вежливо согласился мальчик. — Вы про какие-то сувениры упоминали.

Энди Квам хотел еще многое добавить, но остановился. Честно говоря, он впервые понял, что кто-то может сомневаться в принципах симбиоза. В пятой галактике, на далеких мирах, где большинство граждан были негуманоидами, в школе скаутов, даже среди исследователей на Эксионе-4, повсюду он сталкивался с собратьями по Товариществу или теми, кто сочувственно относился к идее симбиоза. Он начал воспринимать это как само собой разумеющуюся вещь.

Но он никогда бы не подумал, что на планете — колыбели человечества до сих пор возможна оппозиция Звезде! Не мудрено, что Молли звала на помощь. Если эти мальчики — типичные местные жители, то землян мало интересует бесконечная Вселенная.

Пока ребята уплетали угощение, которое флаер извлек из кладовой — прозрачные зеленые пастилки, мягко пульсирующие во рту, Энди, как бы между прочим, спросил:

— Но ведь не все думают так же, как вы? Ведь Молли принадлежит к церкви Звезды. И другие тоже, иначе зачем здесь церковь?

— Да, у нас полно клейменых звездных овечек, — охотно пояснил разговорчивый Руф, выдавливая между зубами кусочек пастилки. — Так их прозвал мой папа. Но мисс Залдивар ходит в церковь не очень часто. Иногда ведет уроки в Звездной школе, только она там давно не появлялась.

— Школа и церковь построены давно, — сказал самый рослый из мальчиков. — Наверное, раньше верующих было больше. Кроме того… Великий Альмалик! Смотрите!

Мальчик явно знал о церкви Звезды больше, чем сообщил ему отец, если именем Альмалика он выражал свои чувства. Это было первое, о чем подумал Энди. Во-вторых, как он тут же понял, значения это не имело: на лице мальчика был написан такой страх…

Квамодиан быстро обернулся, посмотрел в сторону, куда показывал мальчик. Мир долины был нарушен. Длиннейший шнур, огня протянулся от садившегося Солнца и, извиваясь, как змея, яростно пробивался сквозь белые кучевые облака, плывшие в сторону гор.

— Проповедник! — вскричал испуганный Руф. — Что это?

Квамодиан и сам не знал. Это очень походило на плазменный эффектор нейротранзитного звездного существа. Но он был таким огромным, таким ослепительным!

Как атакующая с небес огненная змея, шнур собрался в спираль и три раза ударил по далеким холмам. А потом исчез, втянулся обратно в закатное Солнце.

Над неглубокой проплешиной, куда бил огненный змей, поднимался тонкий столб дыма, а вскоре до них докатился гром. Затем все стихло. Долина по-прежнему купалась в лучах заходящего солнца. День Звезды подходил к концу.

— Что это было? — спросил один из мальчиков, но Энди в ответ только покачал головой. Рот у него вдруг широко раскрылся, глаза чуть не выскочили из орбит.

— Холмы, — прохрипел он. — Ты сказал, что в этих холмах…

— Да, проповедник, — прошептал мальчик. — Там пещера, там сейчас должна быть мисс Залдивар.

9

Далекий таинственный голос что-то нашептывал Молли, но она не могла понять, что он говорит и кто это был. В голосе была жуткая боль, это был крик человека, охваченного мукой и гневом.

Клиф продолжал ей грозить и требовать, чтобы она ушла.

— Конечно, опасно! — вдруг воскликнула она. — А почему, по-твоему, я сюда пришла? Я хочу тебя остановить!

Клиф Ястреб вздохнул. Морщины на его лице стали глубже. Молодой, здоровый, неутомимый, за последние несколько недель он сильно состарился.

— Но ты даже не знаешь, чем я занимаюсь.

— Это легко поправить.

Он посмотрел в сторону. Потом повернулся к фиолетовому шару и долго молча его рассматривал. Потом сказал:

— Мы ищем иной разум. Разум вне транзитного контакта с другими разумами интергалактической цивилизации. Рифник и я — мы создали собственный прибор, очень чувствительный. Сначала мы вступили в контакт с ребенком, потерявшимся на одной из новых планет в девятой галактике. Но самые странные создания — это блуждающие звезды.

— Что это такое?

Клиф задумчиво потрогал корку запекшейся крови под носом.

— Одиночные мыслящие звезды, — сказал он, — не принадлежат к цивилизованному сообществу. Большинство из тех, с которыми мы связались, расположены вне галактических скоплений, на огромных расстояниях. И почему-то… — он вздохнул, пожал плечами, — большинство приходит в ярость или боится контакта снами. Но одна, за Эксионом… — Он замолчал.

Молли вздрогнула, попыталась припомнить что-то, но и мель ускользала от нее.

Клиф увлекся, он будто читал лекцию, устремив взгляд куда-то в бесконечность.

— Все думающие машины похожи одна на другую. Будь то мозг человека, скопление фузоритов, разумное солнце или электронный робот. У всех мыслящих существ есть средства ввода информации — от органов чувств и до декодирующих устройств или плазменных сенсоров. Есть устройства хранения информации — магнитные субстанции, нейроны или вращающиеся электроны. Есть решающие устройства — синапсы, электронные или транзитные матрицы. И у всех должно быть устройство вывода — конечности, сервомашины, плазменные эффекторы.

Он задумался, прислушиваясь к гудению энергополей и далекому вскрикиванию энерготрубы.

— Дальше, милый. Как ты отличаешь блуждающую звезду от потерявшегося мальчика?

Клиф Ястреб ответил не сразу. Он явно пытался соотнести присутствие девушки с тем, что собирался рассказать.

— Наша Вселенная, в ее динамическом равновесии, бесконечна. И не только во времени-пространстве, но и структурно, по сложности. — Озабоченность, боль, усталость исчезли с его лица, словно мысль, поглотившая его, поглотила и их. — Взрывающиеся галактики, названные квазарами, были тому первым подтверждением. Они вызываются крайней концентрацией массы. Пространство сжималось в «карманы» вокруг сверхплотной сердцевины. Потом такой «карман» захлопывался, отделялся от нашего континуума.

Теперь он был полностью увлечен рассказом. Молли услышала далекие шорохи, вспомнила слита и поежилась. Неужели страшилище все еще бродит вокруг? Но она побоялась прерывать Клифа.

— Взрыв, который мы наблюдаем — результат расширения оставшейся галактической оболочки, когда она освобождается от воздействия гравитации захлопнувшегося «кармана», Замкнувшийся участок сам становится отдельной четырехмерной вселенной, которая расширяется через непрерывное создание материи и пространства, пока собственные повзрослевшие галактики не начнут сжиматься, грозя создать новые вселенные.

В пещеру вползли красноватые сумерки, смешались с фиолетовым отсветом короны золотого шара. Темнота сгущалась, и внутри пещеры уже трудно было что-то разобрать. Молли забеспокоилась, подавила вздох.

— Блуждающие звезды — в нашем континууме. Или нам так кажется. Или, может быть…

— Или ты слишком много болтаешь, — раздался, чей-то голос. Молли стремительно обернулась и увидела за спиной медведеподобного мужчину с грязной рыжей бородой. Он пристально смотрел на них, стоя у входа в пещеру. В красных лучах закатного солнца вид у него был зловещий. Но куда страшнее было существо, танцевавшее рядом. Это был слит.

Клиф зажмурился, потом открыл глаза. Он вернулся к действительности. Какую-то секунду он смотрел на Молли, словно не узнавая ее. Кажется, он был просто поражен, обнаружив ее в пещере. Потом он позабыл о ней.

— Рифник, что скажешь? Сильные повреждения?

Рифник молча усмехнулся, рот у него был, словно щель между рыжими усами и неопрятной рыжей бородой.

— Весьма. Но мы еще на плаву. Что произошло?

— Я… — Он бросил взгляд на Молли. — Я проверял показания, потом услышал крик Молли…

— И забыл обо всем остальном. Понятно. Смазливое личико для тебя значит больше, чем работа.

Ястреб покачал головой.

— Я хотел уговорить ее вернуться в поселок.

— Не сомневаюсь. Поэтому и читал ей лекцию, как деткам в школе Звезды, а? — Он похлопал слита по чешуйчатому боку. — Мы это понимаем, верно?

Ястреб смотрел на рифника злобно и одновременно виновато. Потом повернулся к Молли.

— Извини, он прав. Тебе придется вернуться.

— Нет! Пока ты не скажешь, что вы здесь делаете, я…

— Послушай, девица, он тебе уже все сказал, — пророкотал рифник. — Больше тебе знать не нужно. На мой взгляд, ты уже знаешь больше, чем положено.

— Но я ничего не поняла, — настаивала Молли. — Как вы думаете войти в контакт с блуждающей звездой?

Великан-рифник затрясся от смеха.

— В контакт? Клиф тебе не все рассказал. Мы не ищем контакта, да будет тебе известно. Мы создаем собственную блуждающую звезду!

Потрясенную тишину, наступившую после слов рифника, нарушил голос Клифа.

— Это правда, Молли. Или очень близко к правде. Мы не можем прямым способом общаться с блуждающими. Мы пытались завязать контакт тысячи раз — это не в наших силах. Соло Скотт пытался добраться до одной из них — и не вернулся назад. Но мы можем… построить что-то вроде математической модели, аналога. Или маломасштабную имитацию, можно назвать и так. И через нее мы сможем с Земли связаться с ними, узнать то, что хотим узнать.

— Это же опасно! — воскликнула Молли. — Ведь блуждающие звезды предельно опасны, разве нет?

— Ты не права, малышка! — захохотал рифник. — Посмотри, разве в этой пещере есть хоть что-нибудь опасное?

Он разразился хохотом, в котором утонул даже шум работающего оборудования.

— Чтобы дуплицировать блуждающую звезду, — неуверенно продолжал Клиф, — нам пришлось воссоздать некоторые характеристики среды, которая звезду окружает. Высокое давление, температуру. Не обошлось без небольшой аварии, как видишь.

— Да, совсем небольшой, — вспыхнула Молли. — Ты едва не погиб… и я тоже, кстати!

— Вот поэтому ты и должна вернуться в Ручей. Сейчас же, пока мы…

— Замолчи! — воскликнула Молли. — Я не уйду! Я так и знала, что ты занялся опасными экспериментами, поэтому и послала Эн… неважно. Я не уйду, пока ты не прекратишь опыты!

— Невозможно. Я отведу тебя домой.

— Нет!

— Великий Альмалик! Что на тебя нашло? Я не могу тебя здесь оставить. Ты что, не понимаешь? Почему ты не хочешь вернуться?

— Потому что я люблю тебя, идиот! — Молли зарыдала.

В пещере повисло молчание, и даже рифник ничего не сказал. Он лишь насмешливо помаргивал и усмехался в бороду.

Они стояли друг против друга — Молли и человек, которого она любила. Молчание затянулось.

— Что это… — вдруг вздрогнула Молли. — Клиф, мне страшно!

Клиф нахмурился, прислушался. Ему показалось, будто он услышал звук, который сразу ускользнул за границу слышимости.

Слит кружил на месте в проеме входа, мерцание трансфлексного поля бросало отблески на черную, как ночь, шкуру. Рифник посмотрел на зверя.

— Девица, — пророкотал он. — Ты не ошиблась. Слит испугался. Думаю, у нас гость.

10

Глубоко под пещерой проходили туннели, пробитые георазведчиками древности. От основного ствола отходили ветви — разведчики надеялись обнаружить золотую или серебряную руду, но так ничего и не нашли. Десять веков туннели пустовали, пока не появился Клиф Ястреб и рифник. Они заполнили туннели машинами и приборами.

В одной из боковых галерей, в обширной подземной пещере, которую они расширили и укрепили сталью и трансфлексными полями, царили сверхвысокие температуры и давления. Воющая энерготруба качала энергию в эту полость, как в бездонную воронку, поддерживая жизнь сгустка сверхплотной плазмы. Это был инкубатор, в котором должна была зародиться жизнь нового типа.

И задуманное свершилось.

Там, в недрах, в раскаленной темноте, под огромным давлением, зашевелилось Нечто.

Оно протянуло вперед плазменный щупалец, коснулось стенок камеры, дернулось назад.

Я в ловушке, сказало Нечто само себе. Я не хочу быть в ловушке.

В следующий миг Нечто задумалось над вопросом — что значит «Я»? На это ушло несколько тысяч микросекунд — очень долгий срок в Его жизни, и лишь миг — по меркам людей, чей неведомый новому существу мир лежал за оболочкой камеры. В этот момент Клиф всматривался в индикаторы приборов, устремленный в галактики, лежащие за миллионы световых лет от Земли. В пещере выше проверял энерготрубу рифник, а слит охранял гору. Внизу, у подножия, Молли только что покинула старенький голубой электромобильчик и начала пробираться к пещере.

В этот момент плазменное существо закончило размышлять над первым вопросом и сделало вывод, достойный Декарта: «Я не знаю, что я есть такое, но я знаю, что я — нечто, способное выяснять, что я есть на самом деле».

Решение Оно принялось искать экспериментальным путем. Собрав энергию, Оно направило пучок на оболочку камеры. Удар оказался слишком сильным — Оно еще не имело инстинкта самосохранения и последствия Его мало волновали.

Оболочка была пробита.

Горячая плазма прорвалась в пещеру, гора содрогнулась, галерея была уничтожена, металлические стенки расплавились. Потом плазма умерла, и приток энергии мгновенно прекратился. Это спасло холм и всю округу от уничтожения. В пещере взрыв вызвал множество коротких замыканий, начались вторичные, менее опасные, взрывы. Молли швырнуло на камни склона, Ястреба ранило осколком, рифника бросило на колени. От боли и ярости он разразился проклятиями, призывая на помощь слита.

Но плазменное существо не погибло. Оно зарегистрировало факт катастрофы в миллиардах своих электронов спокойно, без удивления. Оно еще плохо сознавало, что живет, я смерти не боялось. Теперь его поддерживали собственные трансфлексные поля и оно висело посреди коридора в вихрях едкого дыма и ослепительном сиянии. Оно больше не зависело от окружающей среды.

Оно было свободно.

Щупальца-зонды проникли дальше — на склон горы, коснулись потерявшей сознание Моли, заглянули в примитивные мысли слита. Изучили Ястреба и рифника, отказались от изучения мертвого камня и металла, заинтересовались жителями поселка, но нашли, что особого внимания последние не стоят. Изучив миллиарды людей, пчел, черепах, собак, дельфинов, обезьян, слонов и прочих существ, населявших Землю, оставили их в покое на предмет изучения в будущем, потянулись к Луне, другим планетам, потом изменили форму и коснулись самого Солнца.

Потом трансфлексные зонды вернулись обратно и существо замкнулось, чтобы поразмышлять. Оно еще не могло разобраться в своих чувствах, но понимало, что они имеют определенную важность. Одни ощущения были приятными, например, контакт с Молли Залдивар. Другие — соприкосновение со звездным существом, в котором Оно еще не умело распознать Солнце — были неприятными. Слова «страх» существо не знало, иначе употребило бы именно его. На изучение собственных чувств требовалось время.

Оно замкнулось в себе и задумалось на долгие микросекунды.

Потом существо снова выпустило зонд. В окружающей среде имелись объекты, которые оно пропустило при первом исследовании. Требовалась дополнительная информация.

Оно прощупало сознание слита, на этот раз более внимательно изучая зверя, его простой конгломерат нервных клеток и электрохимических зарядных матриц. Здесь обнаружилось кое-что полезное. Поблизости находились еще более простые конгломераты. Зонд коснулся электромобильчика Молли, потом большой машины на рельсах, на которой Ястреб и рифник перевозили грунт и тяжелое оборудование. Существо исследовало разные приборы в самой пещере, постоянно ощущая присутствие другого, похожего на себя, но очень далекого собрата.

Зонды были втянуты, существо, испускавшее жар и ослепительный свет, зависло в подземной галерее. Для раздумий требовалось время. Существу хотелось разобраться в том, что происходило у него внутри, когда оно исследовало внешние объекты.

Оно еще не научилось называть эту внутреннюю дрожь «голодом».

Клиф поднял глаза от окуляров какого-то прибора в похожем на колпак кожухе и крикнул:

— Рифник, ты был прав! Раньше этого здесь не было! Рифник спокойно кивнул.

— Вопрос — что это такое?

Молли поднялась на ноги, схватила Ястреба за руку.

— Милый, не надо, прошу тебя! Ты и так слишком далеко зашел. Лучше вызовем помощь, пока не поздно!

Он тряхнул плечом, освободил руку, но Молли отступать не собиралась:

— Клиф, пожалуйста! Я боюсь. Я почувствовала что-то непонятное, еще тогда, после взрыва. Я очень испугалась. Позволь мне вызвать Энди Квама.

Он свирепо глянул на нее.

— Квамодиана? Он на Земле?

— Я… думаю, да. Клиф, я послала ему сообщение, потому что очень беспокоилась.

Клиф отрывисто рассмеялся.

— Толстячок Энди! Ты думала, он нам поможет? — Он покачал головой. Энди Квам для него значил не больше пустого места. Он обернулся к рифнику. — Может, что-то с инкубатором? Ты был в нижних галереях?

Рифник отрицательно помотал косматой головой.

— Нет, я прошел мимо пещеры. Энерготрубы крутились вхолостую, я их отключил. Но внизу что-то горело.

— Идиот! — фыркнул Ястреб.

Он быстро нажал несколько клавиш, и сразу перед ним загорелись экраны, вмонтированные в стену. Вход в пещеру, нижний уровень, скопление каких-то машин, каменная стена в конце галереи и… ничего больше. Пять оставшихся экранов показывали только белесые полосы фона.

В самой нижней пещере в дымном смерче парило новорожденное плазменное существо. Выжженные объективы камер слепо глядели на него. Существо из плазменного резервуара завершило очередной период раздумий и приступило к действиям. Новый зонд потянулся к Солнцу. Существо решило что-то предпринять перед лицом опасности, которую представляло Солнце. Существо весило примерно полторы унции. Масса солнца — 2х10²³ грамм, то есть, треть массы Земли умноженная на миллион. Но плазменное существо не придавало особого значения этому соотношению.

Молли вздрогнула, отстранилась. У нее начали болеть ушибы, а Клиф, кажется, забыл о ее существовании. Он и этот ужасный грубиян-рифник с дочерна загорелым лицом, принялись орать на друга, тыкать пальцами в индикаторы приборов. Молли пыталась уловить суть спора. Она поняла одно — случилось из ряда вон выходящее. Это не обещало ничего хорошего.

От удивления она вдруг раскрыла глаза.

— Клиф! Слушай!

(За последние несколько микросекунд новорожденное создание весьма усовершенствовало свои умения и навыки. Пока один зонд тянулся к Солнцу, другой подключился к простейшему матричному устройству на склоне горы).

— Что такое? — Клиф был в раздражении, она это понимала, но не могла заставить себя молчать.

— Там, снаружи! Моя машина — она завелась!

Все твое услышали далекий тонкий вой электромотора. Они бросились к выходу. Слит бесшумно отплыл в сторону и уставился на людей зелеными фосфоресцирующими глазами.

Электромобильчик Молли тронулся с места и покатил вверх по склону, к пещере.

За рулем никого не было.

— Спокойно, малыш! — крикнул рифник и сердито повернулся к Клифу: — Он что-то учуял. Осторожней! Мне его не удержать, если…

Но тут случилось кое-что поужаснее, чем взбесившийся от страха слит.

Сумерки заката вдруг полыхнули ярко-белым огнем, что-то ударило в гору, людей швырнуло на каменный пол. Свет померк, вспыхнул, померк, вспыхнул — и так три раза. Последний удар был самым яростным, и Молли снова провалилась в беспамятство. Погружаясь во тьму обморока, она услышала хрип рифника:

— Великий Альмалик! Нас ударило Солнце!

11

Квамодиан зябко поежился. Он прикрыл глаза ладонью и из-под ладони всматривался в ту сторону, где поднимался тонкий столб дыма. Мальчики, побледнев, молча придвинулись поближе к нему.

— Проповедник, кого оно ударило? — спросил шепотом темноволосый.

— Не знаю. — Он ударил кулаком по небьющемуся стеклу. — Но я должен узнать!

— Это солнце сделало, — прошептал Руф чуть слышно. — Я видел. Оно ударило в пещеру рифника.

Энди переспросил рассеянно:

— Рифник?

— Да, я уже говорил. Человек с рифов. Он живет в пещере на склоне Волчьей Впадины, там где дым. Он и его слит.

— Слит?

— Охотничья зверюга из космоса. Рифник поймал ее щенком и приручил. Дядя говорит, он на нем ездит, но сам я не видел. Клиф Ястреб на слите точно не ездит. Кроме рифника до слита никто дотронуться не осмеливался.

— Слиты охотятся на пироподов, — объяснил самый младший из мальчиков. — Слит может разорвать пиропода в клочки.

— Какое мне дело до слита или рифника! — свирепо проворчал Квамодиан. — При чем здесь Клиф Ястреб?

Руф пожал плечами.

— Его воспитал рифник. Его мать заболела, и рифник привез ее на Землю, еще до рождения Клифа. Потом послал его в космос учиться на трансфлексионщика. Так говорит мой папа.

— А что еще он рассказывал о Ястребе?

— Говорит, Ястреб тайно что-то строит для рифника и что они занимаются контрабандой. Точно неизвестно, но они привезли сюда машины, которые люди без разрешения Звезды не должны иметь.

Самый маленький мальчик вдруг заныл:

— Вниз хочу, в школу Звездного Дня!

— Джей, мы же сказали, что не ходим…

— Заткнись, Руф! Я хочу спросить учителя, что за штука ударила в холмы. Мне страшно, а Марк все знает!

Рыжеволосый мальчик посмотрел на Энди, пожал плечами:

— Марк — это робот. Может, Джей и прав. Марк мог бы рассказать что-нибудь полезное.

Пальцы Энди потянулись к пульту, но флаер, слушавший разговор, предугадал его намерение. Он уже шел на посадку.

— Я отведу тебя в школу, Джей, а ты мне покажешь дорогу. Я тоже хочу знать, что происходит!

Они быстро шагали по гравию дорожки. С купола церкви светили тринадцать разноцветных звезд. Джей провел Квамодиана по тихим коридорам к классу, где преподавал робот Марк.

Класс был почти пуст, лишь десятка два празднично одетых ребятишек сидели на передних скамьях, а группа поменьше посмеивалась на задних местах. Робот приветствовал вошедших:

— Входите, ученики. Мы как раз слушаем увлекательную историю о том, как Посетители принесли варварам прошлого драгоценные дары. Садитесь, прошу.

Трое мальчиков тихо опустились на свободные места в конце, где сидели дети, чьи родители так и не приняли Звезду. Они были одеты в дешевые тканевые костюмы, сильно поношенные и полинявшие. Квамодиан прошел вперед, туда, где в ярких костюмах сидели дети родителей, принявших современную цивилизацию. Квамодиан остановился напротив робота.

— Инспектор, прошу прощения, что перебиваю…

Плазменный щупалец из черного корпуса робота, в котором отражалась комната и его собственный плазменный овал, просканировал лицо Квамодиана.

— Сэр, вы не можете прерывать занятия, — мелодичным голосом сообщил робот, и звук этот отозвался под низким голубым куполом комнаты звонким эхом.

— Нет, могу. Я монитор и превосхожу вас по званию. Мое имя Андрэ Квамодиан.

— Даже в этом случае вы не имеете права мне приказывать. В День Звезды по новому соглашению мы имеем право не подчиняться приказам, если таковые нарушают отправление религиозных обрядов.

Но Энди стоял на своем, не обращая внимания на плазменный эффектор, которым робот пытался усадить его или заставить уйти.

— Инспектор, произошел чрезвычайный случай. — Он услышал возбужденный говор детей и заговорил тише. — Положение очень серьезное, как мне кажется. Только что в ближние холмы ударили три плазменных разряда с Солнца. Там могли пострадать люди.

Холодный конец эффектора осторожно, но твердо заставил Квамодиана вернуться к скамье.

— Вам придется подождать, монитор Квамодиан, — пропел робот под перешептывание развеселившихся детишек. — Присядьте, успокойтесь. Внимание, я продолжаю рассказ о Посетителях и их чудесных дарах.

Энди Квам чертыхнулся про себя, но решил не упираться, поскольку это не имело смысла. Он гордо прошествовал в дальний конец, где его одобрительной ухмылкой встретил Руф.

— Так его, проповедник! Мы тоже этого робота не жалуем.

— Тише! — шикнул на него Энди.

Он сел, мрачно уставился на черный продолговатый корпус робота. Как раз под эмблемой Альмалика светился серийный номер. Ладно, подумал он, завтра будет другой разговор.

— Фузориты — более древняя, чем звезды, форма жизни, — мелодично вещал робот, втянув эффектор. — Это замечательные существа. Они микроскопических размеров и черпают энергию жизни, сливая атомы водорода в термоядерном синтезе. Их эволюция продолжалась так долго, что сейчас они насчитывают миллионы разных видов. Рифы Космоса были построены из атомов, которые синтезировал определенный вид фузоритов. Посетители — другая разновидность. Они могут жить в крови людей, как симбиоты.

— Клопы! — прошипел рыжеголовый. — Мой папа говорит, они просто паразиты, вот и все!

— Замечательное сотрудничество людей и фузоритов, — сладкоголосо заливался робот, — выгодно обеим сторонам. Никто не остается обделенным, ибо Посетители мудры и справедливы. Они создали транзитные интеллектоматрицы, которые связывают воедино все колонии, соединяя их с мыслящими звездами. Мы все объединены в одного множественного гражданина вселенной, имя которому — Лебедь. Ведущая звезда Лебедя — Альмалик.

— Порабощены, вот что это значит, — прошептал рыжеволосый.

— То есть, мы присоединяемся к нему, если принимаем дар Посетителей, — пел робот, и его плазменный овал гармонично пульсировал. — В великий день посвящения в союз яркими искорками загораются фузориты на вашей коже. Их колонии проникают в каждую клеточку. Они уничтожают всех паразитов, больные клетки, и будут поддерживать ваше тело в состоянии вечной молодости. Они принесут вам полный покой и счастье. В этом заключается дар Посетителей.

— Чушь собачья, — проворчал рыжеволосый. — Проповедник, почему вы не заставите его заткнуться?

— А сегодня, дети, нам особенно повезло, — голос робота стал выше и громче. — Мы благословлены Посетителями — сегодня с нами монитор Товарищества Звезды!

Как молния, светящийся эффектор метнулся вперед и залил ярким светом лицо Энди. Дети обернулись к нему.

— Ибо великий Альмалик может направлять нас по верному пути, но не может охранять наши права, сражаться за них. Вместе него сражаются члены Товарищества: монитор Андрэ Квамодиан, а также ваш покорный слуга.

Энди Квам подавил в себе гнев. В нем боролись два противоположных желания: гордо покинуть комнату или при всех разоблачить лицемера-робота, который рассуждает о своих обязанностях, а на деле отказался ему помочь перед лицом опасности чрезвычайного происшествия, когда могли пострадать или даже погибнуть люди.

— Конечно, — деликатно добавил робот, — монитор Квамодиан и я, мы можем не соглашаться друг с другом в некоторых вопросах. Иногда один из нас может ошибаться. Но это справедливо показывает, каким плодотворным объединяющим началом является Звездный союз, сторицей награждающий присоединившихся к нему.

Примерно секунду робот парил безмолвно, словно зачарованный собственными словами, при этом его плазменный овал застенчиво голубел.

— На сегодня мы закончили, — сказал он наконец. — Дети, вы свободны. Монитор Квамодиан, благодарю за посещение.

Энди сердито протиснулся сквозь стайку детей к первому ряду.

— Инспектор! — воскликнул он. — Как можно рассуждать о защите прав граждан-симбиотов, если вы отказали мне в помощи?

— Терпение, монитор Квамодиан, — промурлыкал робот. — Да, встречаются еще порочные звезды и люди, отвергающие добро. Я с радостью присоединюсь к вам, чтобы противостоять этим силам. Но по нашему соглашению в День Звезды…

— Это такой же день, как все остальные! — не выдержал Энди. — Какие-то жулики задумали преступление, оно связано с блуждающими звездами! Всем нам грозит большая опасность, и они не будут ждать, пока вы…

Робот молча покачивался в трансфлексном поле, словно раздумывая, что предпринять. Он выпустил эффекторы, затем втянул. Плазменный овал несколько раз быстро поменял цвет.

— Ситуация серьезная, монитор Квамодиан, — сказал он наконец.

— Вы даже не подозреваете, насколько, — с горечью сказал Энди. — Неужели вы меня не услышали? Три плазменных разряда с Солнца! Это могло случиться, только если его спровоцировали… Что-то очень опасное происходит на холмах!

— Феномен мы зарегистрировали. Возможно, это даже серьезней, чем вы предполагаете, монитор.

Пораженный, Энди замолчал. Может, робот успел связаться со старшим монитором Квай-Квич?

— Вы говорите, более серьезно… Что именно?

— Соглашение, тем не менее, остается в силе, — продолжал робот. — Сегодня отдавать мне приказы вы не можете. И я советую, мы советуем, не предпринимать никаких действий без нашей помощи. Мы сознаем присутствие великой опасности, о которой вы даже не подозреваете.

— Требую сообщить мне эти сведения! Немедленно! — воскликнул Энди.

— По соглашению…

— К черту!

— По соглашению, — бесстрастно пропел робот, — вы не имеете права требовать. Я могу помочь, но добровольно. Это будет частью моего отправления религиозных обрядов.

Он подумал еще секунду, по плазменному овалу в бешеном темпе проносились разноцветные световые волны. Потом он загорелся ярким желтым светом.

— Я выбираю действие. Будьте добры, вскарабкайтесь мне на спину, монитор. Мы отправимся к месту происшествия. Ибо во истину, нам угрожает опасность. Родилась блуждающая звезда, и она взрослеет!

12

За это время существо успело подрасти, хотя его эффекторы еще не достигли Солнца, а тройной ответ светила был еще в пути. Оно миновало декартовскую стадию «Я мыслю, следовательно, я существую», возведя этот краеугольный камень, предпочло на время отложить исследование себя и заняться окружающим миром. ТЬМА. ОДИНОЧЕСТВО. МИКРОЧАСТИЦЫ. Оно обнаружило, что частицы организованы в макроструктуры. Существо не знало определений «материя» или «вещество», но сразу сообразило, что частицы эти действуют как векторные отрезки. ТЕПЛО. ИЗЛУЧЕНИЯ. Оказавшись без теплой оболочки инкубатора, существо принялось искать источники энергии, подключаться к ним, использовать их.

Я двигаюсь, подумало ОНО, и это была настоящая, подлинная мысль, соединявшая в себе понятие «Я» и производителя действия. Оно поплыло вдоль туннеля, в поисках новых ощущений и новых возможностей. ТЯГОТЕНИЕ ГРАВИТАЦИЯ. ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ. Оно проникало сквозь материальные препятствия или сметало их с пути. Позади оставались горящие двери, остатки полок с инструментами и материалами. ИСКАТЬ. ИСКАТЬ. Теперь оно ощущало цель, оно дало своим действиям название. Искать — но что? Оно потянулось к родственному сознанию, бесконечно далекому, но ревниво следящему за ним.

Оно почувствовало присутствие особого излучения, имевшего собственную структуру. Матрицы строения, которые были неслучайны, несли смысл. «Я»?

Существо замерло, впитывая слабые токи ощущений приходившие издалека. Положительный ответ. «Я», но не — «я», а именно «Я».

Оно поняло — в этом мире живут другие существа, соперники в борьбе за пространство, вещество, энергию… или товарищи.

Молли в верхней пещере очнулась от обморока и застонала в ужасе — Нечто исследовало ее. Нечто, порождавшее страх. Совершенно чужое, подобного которому в этом мире еще не бывало.

13

Молли задрожала, пришла в себя. Она лежала на сломанном табурете, ножка больно упиралась в бок расщепленным концом. Отовсюду слышалось шипение, треск коротких замыканий, щелчки остывающего раскаленного металла. Бледно-голубая корона вокруг золотого шара превратилась в сеть то разгорающихся, то гаснущих огней. Они трещали и шипели, откуда-то тянуло ядовитым дымом.

Она потерла лоб, поднесла ладонь к глазам и увидела кровь. Но не испугалась, не удивилась. Она жива. Заговорить удалось лишь с третьей попытки.

— Клиф… где ты?

Ястреб ответил сразу, но шепотом, и это было так непохоже на громогласного, грубоватого Ястреба.

— Я… не знаю точно. С тобой все в порядке?

Она посмотрела на себя: одежда разорвана, царапины, синяки, грязь. Правда, руки-ноги были целы.

— Вроде бы. Что с тобой?

Она села, посмотрела вокруг. Сначала она его не увидела.

— Еще не знаю. На меня что-то упало.

— Ой, Клиф!

Молли с трудом встала, пробралась между разбитыми машинами и приборами. От лаборатории осталась куча хлама.

— Ты можешь двигаться? Тебе больно?

Под металлическими обломками кто-то зашевелился, и Молли поняла, что это Ястреб. Что-то придавило ему колени. Все его силы ушли на то, чтобы повернуться лицом к Молли.

— Ноги… придавило, — выдавил он сквозь зубы.

— Подожди… дай мне…

Она забыла о собственных синяках и бросилась к нему на помощь. На ноги Ястребу упала балка. Свободными остались только верхняя половина туловища и руки. Ноги прижимала к скале полутонная тяжесть балки.

Клиф обмяк, опустил голову. Немного погодя он сказал:

— Где рифник? Он поможет…

Молли беспомощно оглядела пещеру:

— Я не знаю.

— Позови его!

На крик Молли никто не ответил. Держась за стену, она встала. Дыму становилось все больше — в мастерской случилось что-то серьезное. Она чувствовала зловещее дыхание большого пожара.

Молли нагнулась, почувствовала, как закружилась голова, потянула на себя балку. Балка даже не шелохнулась. Ястреб молчал, закрыв глаза. Казалось, он потерял сознание.

Не обращая внимания на острые осколки, Молли опустилась на колени, начала толкать балку, но безрезультатно. Тогда она решила убрать то, на что у нее хватило бы сил — пластиковый корпус какого-то прибора, скрутившиеся узлом металлические трубки, осколки стеклянной посуды. Дым ел глаза, она кашляла, но упорно работала, не поднимая головы.

Потом вдруг поняла, что в пещере уже давно появился какой-то новый звук, словно ветер теребил ветки сухого кустарника.

Слит!

Существо висело не более чем в ярде от Молли. Огромные слепые глаза были устремлены на нее, под черной чешуйчатой кожей перекатывались могучие мускулы.

На секунду она подумала, что вернулся рифник. Но Клиф оставался лежать под балкой, а рифника не было видно. Она осталась одна, с беспомощным раненым и космическим зверем, чье тело было предназначено для одной-единственной цели — убивать.

Парящий в недрах горы сгусток мыслящей плазмы, детеныш блуждающей звезды, обдумывал значение тройного шлепка, нанесенного Солнцем. Даже на расстоянии в девяносто с чем-то миллионов миль Солнце могло нанести куда более сокрушительный удар. Маленькая блуждающая звезда понимала это так же хорошо, как собственные возможности. Простая логика подсказывала вывод — Солнце хотело не убить, а только пригрозить. ЗВЕЗДА ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ. Потом существо поправило себя. Я СЛИШКОМ МАЛЕНЬКОЕ. НУЖНО СТАТЬ БОЛЬШЕ.

Тройной разряд белого шнура плазмы не нанес ему вреда. Оно не испугалось и удара помощнее. Собственно, понятия «страх» для него пока не существовало. Поблизости находились макроконгломераты меньших размеров, легко поддающиеся контролю. Блуждающая звезда решила сначала исследовать их.

Она осмотрела электромобильчик Молли, научилась им манипулировать, но скоро забыла о нем, как о надоевшей игрушке. Машина, послушно покатившая вперед, слепо продолжала двигаться, пока колесо не соскользнуло с дороги, Машина накренилась и, в конце концов, помчалась вниз по склону и у подножия разбилась вдребезги.

Как выяснила звезда, поблизости имелись создания посложнее. Звезда не обладала «зрением», не отличала видимый свет от других видов радиации, но хорошо различала частоту и характер излучений. Разница между видами радиации была для нее тем же, что «цвета» для углеродной жизни. «Зеленое» свечение яростно мигало, словно от боли или страха. Фиолетово-голубая аура исчезала всякий раз, как только звезда начинала ее исследовать. Излучения занимали всю полосу спектра, уходя в инфракрасную и ультрафиолетовую области. Это был слит, колония кротов под землей, муравейник. Звезда замечала даже мельчайшие сверкающие крапинки, похожие на пыль в луче фонарика — микроорганизмы в почве, в воздухе, в телах живых макроконгломератов.

«Зеленое» свечение заинтересовало звезду. Возможно, дело было в напряженности ауры. Присмотревшись, звезда обнаружила, что излучение идет от определенной массы упорядоченных частиц. Эта группировка, как ей показалось, старалась изменить положение другого конгломерата, с гаснущей фиолетово-голубой аурой. Звезда отметила также определенные упорядоченные вибрации в окружающей среде. («Клиф, пожалуйста, помоги мне!» — умоляла девушка.) Но звезде было еще далеко до концепции коммуникаций, не говоря уже о языке.

К двум светящимся структурам приближалась третья, испуская чистый золотой свет. Блуждающая звезда исследовала феномен своим энергозондом и обнаружила, что третий конгломерат представляет собой нечто среднее между электромобилем и людьми. Намного сложнее первой игрушки, но достаточно простое, чтобы им можно было управлять. На изучение слита ушла доля секунды. Потом она подсоединила к зверю невидимый эффектор и принялась им играть.

Рифник с трудом поднялся на ноги, посмотрел вокруг безумным взглядом. На грязной желтой бороде засыхала кровь, на лице появились новые ссадины. Он что-то спросил в пустоту, но ему никто не ответил. Никого не было, лишь из пещеры валил серый дым, гудело пламя, поскольку загорелись балки входа в пещеру. Рифник покачнулся, медленно повернулся лицом к закату. Солнце напугало его своим зловещим, мутно-красным видом. Небо затягивали тучи. Рифник кликнул слита, но тот не ответил.

Маленькая блуждающая звезда заметила новый объект с тусклым, сероватым свечением. Это был рифник. Она отметила связь между объектом и своей новой игрушкой.

Интересно было бы поиграть с этим сложным механизмом, подумала звезда. Но слит еще не успел ей надоесть. Она стрелой гоняла его по пасмурному небу, используя всю мощь его клыков и трансфлексного поля против несчастных птиц, скал и растений.

Система организации вещества забавляла звезду. Ей захотелось научиться вмешиваться в ее структуру. Она решила стать Богом.

На долю секунды она задумалась — стоит ли попробовать поэкспериментировать на рифнике, для практики. Ведь она уже научилась управлять электромобилем, потом — слитом. Имеет ли смысл разобрать одно из живых существ на составляющие, для анализа и подробного изучения?

Но ничего этого она не стала делать.

Всего несколько минут спустя после рождения, звезда уже начала вырабатывать матрицы поведения, свой «характер». Она развивалась не просто быстро, а по экспоненте. Поначалу действия ее были случайны, плохо мотивированы. Это была свобода воли стального шарика в игральном автомате. Но звезда училась быстро. Уничтожать составляющие внешней среды было легко, она могла расплавить скалу, убить живое существо, перевернуть гору вверх ногами, хлестнуть эффектором Солнце. Но однажды уничтоженное, как успела понять звезда-малютка, уже не возвращалось, исчезало навсегда.

Способ экстремальной трансформации оказался более плодотворным. Не разрушать, а манипулировать, вмешиваться в структуру, но не ломать ее, оставаясь у грани, у последней черты.

Не убивать. По крайней мере, не сразу.

Что такое совесть и жалость, она пока не знала. У блуждающей звезды совершенно не выработалось сверх-«я», но она успела познать сладость удовольствия.

Организованные вещественные конгломераты могли служить источником удовольствия.

Молли, собрав все мужество, сделала шажок, вытянула шею, посмотрела в сторону, откуда явился слит.

— Рифник? — позвала она тихо. — Вы здесь? Вы можете помочь?

Но за слитом, черным, огромным, похожим на собственную тень, никого не было. Не сводя с Молли зеленых светящихся глаз, он взмыл вверх, миновал Молли и завис над Клифом.

— Не трогай его! — крикнула Молли.

Но слит и не собирался нападать. Он повисел, покачиваясь, над Клифом, потом его поле призрачно засветилось. Тело Клифа медленно заняло сидячее положение.

— Клиф! Ты пришел в себя!

Но сознание не вернулось к Ястребу. Голова, как у тряпичной куклы, упала на бок. Глаза были закрыты.

Молли изумленно смотрела на слита. Он поднимал Клифа, но зачем? Что он собирался делать?

Ответа не пришлось ждать долго. Снова заискрилось поле, и огромная балка, придавившая ему колени, завибрировала и поднялась, встав на один конец, как стрела крана. Затем она поднялась на высоту головы, плавно развернулась и рухнула на кучу мусора.

Ястреб мягко осел, вытянулся на каменном полу. Он по-прежнему был без сознания.

— Спасибо, — шепотом поблагодарила Молли слита, хотя знала, что он все равно не понимает. Ей было безразлично. Она бросилась к Ястребу.

Ястреб был опасно ранен, но еще жив. Крови он потерял немного. Сильнее всего пострадали ноги — когда она тронула одну, Клиф застонал.

Ему срочно нужен был врач.

— Клиф! — всхлипнула Молли. — Если бы только не…

— Оставь его, — послышался слабый голос рифника. Тебе помощь нужнее.

— Рифник! Помогите! Его нужно срочно отвезти в поселок. Потом до нее дошло, что сказал рифник, и она с удивлением обнаружила, что сама вот-вот потеряет сознание. От дыма кружилась голова, она кашляла без остановки, хотя сама не замечала того. Болело все тело.

— Как мы его отвезем?

— Не знаю! — Она зарыдала. — Нужно вытащить его из пещеры… он задохнется здесь…

Рифник сделал осторожный шаг вперед. Даже в собственном жалком состоянии Молли не могла не заметить, как сильно пострадал рифник. Он склонился над Клифом и осмотрел его, не касаясь ран.

— Я не смогу, — сказал он наконец.

— Но вы должны!

— Я не смогу его сдвинуть с места. Если бы слит слушался… Но зверушка перепугалась… Впрочем, я ее не виню, — прохрипел рифник. — В Рифах мы крошили пироподов, а вот с Солнцем в драку еще не ввязывались.

— С каким солнцем?

— С нашим солнцем, девица! Тройной разряд плазмы! Кажется, мы попали в крутой переплет.

Слит, который до сих пор висел на одном месте, вдруг метнулся к ним. Рифник увернулся, слит промчался мимо и стрелой выскочил из пещеры.

— Видишь? Он меня больше не слушается. Не знаю, что с ним стряслось.

— Тогда мы вдвоем должны вытащить Клифа.

Рифник сплюнул на каменное крошево.

— С тобой? Ты сама еле на ногах стоишь. А мне его не поднять. Он умрет, если я начну его тормошить.

— Что же нам делать? Рифник, пожалуйста.

Рифник посмотрел мимо Молли, туда, где из туннеля валил густой дым.

— Могу застрелить его. Это лучше, чем сгореть.

Слит наскучил звезде. Сначала она хотела разрушить его, а потом отпустила, разрешив действовать по своему усмотрению. Некоторое время она удовлетворяла любопытство, исследуя материальные объекты, не имевшие ауры. Звезда не понимала, что все это — приборы, машины — продукт человеческого разума. Она лишь видела, что из-за плазменного удара объекты эти стали функционально бесполезными, а химические реакции в них усугубляли эту бесполезность.

Потратив на размышление несколько наносекунд, звезда поняла, что пожар движется в сторону излучавших особую ауру объектов, которые она еще не научилась называть «живыми существами». Но прекрасно понимала, что им тоже грозит дефункционализация. Аура одной уже заметно ослабела.

Интересно было бы предпринять что-нибудь новое, подумала звезда-детеныш. Она отодвинула обломок неживой материи от Клифа Ястреба, исследуя как посредника слита и его поле. Звезда была разочарована — ничего особенного не произошло.

Но что будет, если я впитаю некоторую долю этого излучения, с любопытством подумала она.

Идея показалась привлекательной. Она не знала, почему. Она еще не научилась одновременно испытывать и узнавать чувство голода.

14

Сначала робот попросил его минутку обождать, он должен был закончить благоговейное созерцание черного купола. Его плазменный овал переливался всеми цветами радуги. Потом он удалил из здания детей, запер двери, проверил все комнаты и коридоры, убедился, что они никого не забыли. Церковь была гомеостатическим механизмом. Ее рецепторы и эффекторы сами справились бы с этим заданием. Потом робот передал Денебу сообщение, показавшееся Энди бесконечным. Рыжеволосый Руф донимал его вопросами, а терпение Энди постепенно вытеснялось яростью.

— Инспектор! — не выдержал он. — Мы когда-нибудь сдвинемся с места? Молли Залдивар грозит опасность. Может, она умирает!

Робот развернулся в его сторону:

— Монитор Квамодиан! Немного терпения. Уверяю вас, она жива.

— Откуда вы знаете? — потребовал объяснений Энди.

Робот молчал.

— Проповедник, — прошептал мальчик, — оставьте его. Он всегда такой. Вы в самом деле у него на спине поедете?

— Великий Альмалик, откуда я знаю! — простонал Энди.

Он бросил взгляд на наручный хронометр, поставил местное время и в отчаянии прошипел:

— Еще три часа, и День Звезды кончится! И тогда я без него обойдусь. Но помощь нужна Молли немедленно!

— Монитор Квамодиан! Будьте добры, сохраняйте тишину. Я веду очень интересную дискуссию с тремя органическими компаньонами на планете Денеба, с восемью роботами и звездой 61 Лебедя.

— Ну нет! — взревел Энди. — Ты хочешь сказать, что все это время… ты же обещал!

Робот сказал с обидой:

— Очень хорошо. Мы отправляемся сейчас же, ваш шум меня отвлекает. Следуйте за мной…

Но было поздно. Энди уже спрыгивал с крыльца, нацелившись к месту, где стоял его флаер. Руф не отставал, словно хвост кометы от ядра.

— Я вас поведу, — продолжал робот. Он усилил мощность наружных вокализаторов так, что фасад Церкви завибрировал. — Вашему аппарату я разрешил не подчиняться стометровому ограничению зоны действия. Это — часть моих добровольных религиозных обрядов в соответствии с соглашением…

— Заткнись! — фыркнул Энди.

Он был уже внутри флаера, мальчик нырнул за ним. Дверца захлопнулась, и он крикнул:

— Полетели! Следуй за роботом!

— Слушаюсь, господин Квамодиан! — жизнерадостно ответил флаер. — Я получил разрешение. Не правда ли, очень мило со стороны робота-инспектора…

— Тихо! — процедил Энди. — Смотри, куда летишь, Я спешу!

Флаер погрузился в обиженное молчание, завертелся волчком и нацелился на плазменный овал робота, который парил у Церкви. Квамодиан поднялся, вращение бросило его на пол, он выругался про себя, но флаеру ничего не сказал.

— Сиди здесь, и пристегнись! — сказал он Руфу. — Альмалик знает, что стукнет в голову этому глупому флаеру.

— Это несправедливо, господин Ква… — оскорбился флаер.

— Я тебе сказал — заткнись!

Флаер подчинился приказу, выключил вокализаторы, а Квамодиан и Руф прильнули к стеклу. Была уже ночь, над холмами ярко сияли звезды, только на западе виднелась кроваво-красная полоска, отсвет вечерней зари. Вдруг Руф схватил его за руку:

— Проповедник, смотрите! Там, куда ударило Солнце… видите?

— Вижу, — проворчал Энди. — Флаер, нельзя ли побыстрее?

— Нет, — холодно ответил флаер и снова выключится.

— Эй, брось! — крикнул Энди. — Почему нельзя?

Флаер смягчился.

— Робот-инспектор велел следовать за ним. Если я увеличу скорость, он будет лететь за нами. — Флаер явно оттаял и был готов мило поболтать.

— Понимаете, господин Квамодиан, День Звезды еще не кончился. Инспектор не хотел бы нарушать тишину праздничного дня ревом звуковой волны. На этой планете весьма плотная атмосфера, в основном кислород (20 %), азот (80 %) водяные пары, двуокись углерода…

— Это пропусти! Атмосферу Земли я знаю.

— Конечно. Все дело в том, что при местных параметрах высоты, температуры и барометрического давления, звуковой барьер в настоящий момент чуть-чуть превышает нашу скорость. Вы сами понимаете, мы не можем лететь быстрее. К тому же, — весело добавил флаер, — мы уже прибыли.

Флаер выбрал место для посадки на склоне горы. Сесть ближе ко входу в пещеру инспектор им не разрешил. Энди и Руф выскочили из кабины и, задрав головы, рассматривали следы солнечного разряда.

— Великие звезды! — прошептал мальчик. — Боюсь, что мисс Залдивар в самом деле ранена.

— Таких сведений мы не имеем, — пропел парящий над головами робот. — Подождите на месте, пожалуйста, я сканирую.

Но Энди уже не волновало, чем занят робот. Он оттолкнул Руфа, начал карабкаться по склону, что было нелегко — местность изобиловала неровностями. Он миновал упавший с кручи электромобильчик — и узнал в груде покореженного металла машину Молли. Под гулкие удары сердца, которое чуть не выскакивало из груди, убедился, что Молли в момент катастрофы в кабине не было. Он полез дальше. Ноги деревенели от усталости, сердце бешено колотилось, дыхание с хриплым свистом вырывалось из груди.

Здравый смысл ему подсказал, что торопиться уже нет смысла. Что бы здесь ни произошло, случилось это давно. Из пасти пещеры тянулся густой коричневый дым, отвратительно воняло горелой пластмассой, и никого не было.

Он остановился, перевел дух, собрался с силами и крикнул:

— Молли? Ты здесь?

За спиной вдруг раздался мелодичный голос робота. Энди даже вздрогнул:

— Она в пятидесяти метрах вправо от вас, монитор. Как раз над нами. Но не приближайтесь.

Энди уже карабкался по гребню выступа перед самой пещерой.

— Погодите! — зажужжал робот-инспектор. — Там неконтролируемые существа — животное из космоса и… — Пауза. — И блуждающая звезда. Дайте мне их сначала изучить.

Энди только фыркнул. Он поскользнулся на гравии, сохранил равновесие и побежал дальше. Он избежал верной гибели — сразу под выступом начинался вертикальный склон в сорок футов высотой — но даже не заметил опасности. Он стремился к Молли… на помощь Молли…

Потом он остановился, словно натолкнулся на стену, и замахал руками, чтобы не упасть.

К нему приближалось нечто вроде черного гигантского головоногого моллюска. Оно летело над землей, толчками, сквозь дымовую завесу. Его трансфлексное поле бледно мерцало. Он увидел фосфорические зеленые глаза без зрачков, заметил когти и клыки, способные выпотрошить пиропода.

— Монитор, это слит! — пропел робот за спиной. — Предупреждаю, не подходите к нему близко!

Энди почувствовал во рту медный привкус страха. Он вспомнил рассказы о слитах, космических бестиях, самой эволюцией созданных для убийства. Своей мощью они превосходили все известные во Вселенной живые существа. Если слит нападет, это конец.

Но нападать зверь не собирался. Он завис, будто изучая Энди, словно зверь обладал разумом и даже сочувствовал, понимая, почему Квамодиан торопится. Потом, разрешив им двигаться дальше, слит поднялся выше, отлетел на сотню шагов.

Энди позабыл о слите, помчался к холмику, возле которого ему померещилось дыхание. Он упал на колени рядом с телом девушки, чей зов о помощи нашел его на другом конце Вселенной.

— Молли! — воскликнул он. — Что они с тобой сделали?

Он нежно приподнял ее голову и положил на изгиб локтя.

Глаза ее открылись.

Она удивленно смотрела на него, как проснувшийся ребенок. Лицо у нее было в царапинах, синяках, измазано грязью и сажей. Порыв ветра разметал длинные волосы, одежда превратилась в лохмотья. Но она неожиданно улыбнулась ему той самой своей неотразимой улыбкой.

— Это же малыш Энди, — прошептала она. — Я не сомневалась, что ты придешь.

Но улыбка задержалась всего на секунду, потом лицо ее исказила боль. Молли отвернулась и заплакала так, что у бедного Энди едва не разорвалось сердце.

— Инспектор! — заорал Энди. — Ну, где эта бестолковая машина?

Из-за большого валуна послышался голос Руфа:

— Он смылся, проповедник. Альмалик его знает, куда и почему. Он ни слова не сказал.

— Ты что там делаешь, Руф? — сердито спросил Энди. — Я тебе велел оставаться в кабине. Ладно, если уж ты здесь, помоги мне. Мисс Залдивар ранена. Нужно ее перенести… Из темноты показался человек.

— Не спеши, друг, — прогудел густой бас. — Если она пережила все это, выдержит еще немного.

Квамодиан вскочил, приготовившись к худшему. Он увидел человека с усами и всклокоченной бородой. Лицо его покрывали такие шрамы, словно он побывал под метеоритным дождем.

— Вы кто такой, черт подери? — рявкнул Энди.

— У такого малыша — и такой голос? Спокойно, спокойно, без нервов.

Он приблизился, и Энди оценил его габариты — настоящий великан. Но великан был явно подавлен.

— Мы на неприятности не напрашиваемся, — пророкотал он. — Этого добра нам хватает. Но с девушкой порядок, я ее вовремя вытащил из туннеля.

— Это вы рифник? — недовольно спросил Энди.

— Да.

— Это ваш слит следит за нами?

— Он больше не мой. Теперь он сам себе хозяин, как я подозреваю. Или им владеет кто-то другой. Меня он больше не слушает — с тех пор, как ударило солнце.

Он наклонился к девушке.

— Она в порядке, — сказал рифник, но в голосе особой уверенности не чувствовалось. — Возможно, вы правы — ее нужно увезти. И меня тоже, если не возражаете.

— Почему она плачет? — спросил Квамодиан. — Если вы ее недостаточно осторожно вынесли…

— Подозреваю, плачет она из-за Ястреба.

Квамодиан тут же взял себя в руки. Так здесь еще и Ястреб! Он совсем позабыл. Это он виноват, что Молли ранена, напугана, ей угрожает опасность. Но старая дружба есть старая дружба, и в голосе Энди была искренняя озабоченность, когда он спросил:

— А что с Ястребом? Он ранен?

— Уже нет.

— Как? Он… умер?

В голосе рифника чувствовалась свинцовая усталость:

— Гораздо хуже… Если хотите узнать мое мнение, нам лучше убираться отсюда, пока чего-нибудь и с нами не приключилось.

Вначале это было просто случайное скопление электронов, потом — новорожденная блуждающая звезда, которая только-только начала исследовать окружающую среду и саму себя. Теперь это было нечто третье. И оно следило за рифником и Энди, как они подняли плачущую девушку, спустились к флаеру, и флаер стремительно унесся.

Блуждающая звезда послала в погоню слита. Необходимости в этом не было — звезда могла бы без труда следить за флаером через зонды, которым были доступны любые точки на планете и во всей Солнечной Системе. (Она еще не пробовала «прощупать» пространство за пределами последней планетной орбиты).

Звезда заметно повзрослела.

Когда она решила «впитать» излучение одной из высокоорганизованных масс-конгломератов, это оказалось очень просто, наподобие «схватывания» или «притяжения». Это скорее напоминало слияние амебы с кусочком пищи, которую амеба заглатывала и в себе растворяла. Эффект был примерно тот же.

Личность Ястреба больше не обитала в биологическом теле. Тело успело превратиться в обугленный кусок плоти.

Но личность полностью не исчезла, хотя Ястреб перестал ощущать себя индивидом. Теперь он составлял заметную часть плазменного существа — новорожденной блуждающей звезды, успевшей вызвать гнев земного солнца.

Теперь звезда мыслила намного сложнее. Тренированный человеческий ум научил ее наблюдать, анализировать, делать выводы и… действовать.

Звезда уловила изумление далекого сородича.

15

День Звезды еще не кончился. Квамодиан, послушавшись совета Руфа, велел доставить их к Церкви.

— На вечернюю службу соберется толпа, — сказал Руф. — В больнице может никого не оказаться.

— Это просто свинство, — прошипел Энди. — Товарищество Звезды превратилось в какую-то языческую секту!

— Верно, проповедник, это вы правильно заметили. Только ничего не поделаешь, поэтому вам лучше…

— Понятно, — сказал Энди и отдал флаеру приказ, но у машины имелись возражения.

— Без специального разрешения робота-инспектора я не имею права, господин Квамодиан. Могу вернуться только к трансфлексной станции.

— Но произошел несчастный случай!

— Да, конечно. — Флаер замолчал, нейральные контуры искали выход. — С инспектором я связаться не могу, придется вернуться к станции.

— Черт бы тебя побрал! — не сдержался Квамодиан. — Делай, что тебе велят.

— …Но по пути я могу ненадолго задержаться у Церкви. Если вы в этот момент покинете кабину…

— Ха! — с отвращением хмыкнул Энди. — Ладно, давай!

— Уже прилетели, господин Квамодиан, — вздохнул флаер. — Я останусь здесь на минуту.

Квамодиан времени терять не стал. Вместе с Руфом и силачом рифником, хотя последний и был не в лучшей форме, они без труда вынесли Молли из кабины и осторожно опустили за землю.

— Как ты, Молли? — с нежной тревогой спросил Энди. — Я побегу за помощью…

Молли уже не плакала, но в ее взгляде сквозила тысячелетняя усталость.

— Не надо, Энди, это не имеет значения.

— Не говори так!

— Хорошо, Энди, — безразлично сказала она и отвернулась.

— Оставайтесь радом с ней, — велел он рифнику.

Тот недовольно посмотрел на него, но только пожал в ответ плечами. Руф и Энди скрылись в здании.

Как только они вошли в обширный зал, пол голубым куполом раздался удар гонга. Руф побежал по спиральной лестнице. От голосов, тянувших песню, вибрировал воздух. Сладко пахло фузоритами-Посетителями. В пяти крыльях храма было полно специальных скамей, но они пустовали. Преклонив колени, люди стояли концентрическими кругами под центральным куполом с солнцами Альмалика.

Робота-инспектора видно не было. Очевидно, он еще не покончил со своим важным делом.

— Вот тетя мисс Залдивар! — воскликнул Руф, показывая рукой. — Сюда!

Квамодиан колебался.

Языческим ритуалом назвал он церемонию, но что-то в атмосфере зала заставило его почувствовать непонятную робость и даже зависть. Он взглянул на тринадцатицветное великолепие скопления солнц под черным, как космос, сводом купола: шесть двойных солнц двигались парами, а тринадцатое следовало за ними отдельно.

Упиваясь красотой Альмалика, впитывая сладкий аромат фузоритов, ритмично покачиваясь в такт пению, Энди почувствовал, как его заполняют великий покой и радость. Ему хотелось забыть и себя, и девушку. Забыть все и остаться один на один с Альмаликом. Больше ему ничего не было нужно.

— Проповедник! — прошипел Руф. — Вы идете?

Робость не давала Квамодиану сдвинуться с места.

— Ты уверен… что можно прервать службу?

— Мы не будем прерывать. Я уже здесь бывал. Они не сердятся на посторонних.

Квамодиан последовал за мальчиком, и они пересекли сводчатый зал, начали пробираться между кругами причастников. Сладкий аромат повергал в сонное оцепенение, сверкающие солнца Альмалика навевали бесконечное умиротворение.

Мальчик остановился возле одной пары — мужчины и женщины. Как и остальные причастники, те стояли на коленях, чуть раскачиваясь.

— Это ее родственники, проповедник, — прошептал Руф. — Господин Хуан Залдивар и госпожа Дейдра Залдивар. Познакомьтесь, это монитор Квамодиан.

Они перестали петь и без всякого интереса смотрели на Энди.

Супруги излучали здоровье и молодость. Хуан был высокий, стройный мужчина, смуглокожий, с густыми черными росами. Голубоглазая блондинка Дейдра казалась даже моложе и привлекательней своей дочери.

Оба носили знак Альмалика — светящиеся звездочки в местах, где колонии фузоритов вошли в их тела. У Дейдры — на румяной щеке, у Хуана — на лбу. В полумраке Церкви звездочки светились мягким золотистым светом.

— Я по поводу Молли, — прошептал Квамодиан, с трудом доборов в себе робость. — Она снаружи, она ранена.

Совершенно неуместные в таком священном месте слова! Он чувствовал себя слоном в посудной лавке, гориллой среди ангелов!

Головы кивнули в унисон. Энди, озадаченный, хотел уже повторить свои слова, но Дейдра вздохнула:

— В лоне Звезды нет ни ран, ни боли. Она должна присоединиться к нам и обрести покой.

— Но она ранена! Она… нет времени рассказывать подробности, его грозит ужасная опасность. Мы все в опасности!

— Только не здесь, — улыбнулся Хуан Залдивар.

Он взял руку Дейдры в свою, она подняла лицо к куполу.

— Внесите ее сюда, Посетители ее исцелят! — И Хуан присоединил свой голос к голосу жены.

— Проповедник, это бесполезно, — угрюмо сказал Руф. — Они слишком счастливы.

Энди задумался. В конце концов, идея неплохая. Пусть в тело Молли войдут фузориты и исцелят его. Для фузоритов нет неизлечимо больных. Пройдут не только кровоподтеки и царапины, но и горькая печаль…

— Что с вами? — с опаской прошептал Руф, пристально глядя на Энди.

Квамодиан вернулся к действительности.

— Извини, — пробормотал он, схватил мальчика за локоть, и они бросились прочь.

Энди вдруг стало грустно, он едва не повернул назад, но впереди был Руф. Он покинул зону влияния Альмалика, скатился по спиральной лестнице, выбежал из здания. Коварное пение сирен утихло за спиной.

Квамодиан с благодарностью набрал полную грудь прохладного воздуха, в котором не было запаха фузоритов-Посетителей, притягивающего, как аромат лотоса.

Он сказал печально:

— Я хотел остаться, но покой Альмалика не для меня.

Он поспешил вниз по спуску, туда, где оставил Молли.

Флаер улетел, но рифник скалой возвышался над Молли.

Ночной воздух вдруг показался Энди промозглым, и он поежился.

— Что же нам теперь делать? — пробормотал он.

— Проповедник, — сказал Руф. — Мой дом — через площадь, вон там. Родители позаботятся о Молли. Я так думаю, — добавил он с некоторым беспокойством, отчего Квамодиан бросил на мальчика быстрый вопросительный взгляд. Но вслух Энди ничего не сказал.

Дома никого не оказалось, дверь была открыта, горел свет. Система жизнеобеспечения весело мурлыкала, в камине пылал уютный огонь, ароматное тепло разносилось по всем комнатам. И нигде не было ни души.

— Ничего, не обращайте внимания, — вздохнул мальчик, словно того и ждал. — Мисс Залдивар нужнее всего покой. Перенесем ее в ту комнату. А потом я попробую достать чего-нибудь поесть. Вы проголодались, наверное.

Сытый и почти успокоившийся, Энди сидел в уютном тепле гостиной. Мальчик лежал на полу перед камином, протягивая руку то за яблоком, то за грушей или апельсином. Рифник прислонился к каминной полочке, отвечая на вопросы Квамодиана.

Сначала Квамодиан взял на себя роль прокурора, оставив рифнику место обвиняемого. Но последнему такое распределение пришлось не по душе. С легким презрением в голосе рифник прогудел в ответ:

— Монитор, ответственность на себя я брать не стану. Все, что происходит на моей земле — мое личное дело, а те холмы — моя собственность.

— Новая блуждающая звезда — это всех касается! — воскликнул Квамодиан.

— Это не моих рук дело, — огрызнулся рифник. — Мисс — прелестная девушка, но кто звал ее на мою территорию?

— А как насчет Ястреба?

Рифник заиграл желваками.

— Я привез его мать с Рифов. Он мне почти что сын, но… за его поступки я не отвечаю. Разве что я позволил ему ходить в школу Звезды в свое время, хотя это и не входило в мои планы. Я думал сделать из него вольного охотника, такого же, как я. Думал отправиться в Рифы, найти ему слита-щенка и охотиться вместе с ним. Но он перешел на ту сторону ручья, начал ходить в школу по Дням Звезды. Роботы и фузориты внушили ему всякие чудные идеи. Наконец, он сам решил лететь в космос, учиться на этого, как там его, транзитника…

— Я учился вместе с ним, — сказал Квамодиан. — Он тогда был совершенно нормальным человеком.

Рифник пожал плечами, потом поморщился, погладил руку в месте, где ее стягивала повязка.

— Неважно, — пророкотал он угрюмо. — Он поплатился за свои ошибки. Он мертв. Я так думаю, во всяком случае.

— Что вы хотите сказать? — сердито спросил Квамодиан. — Он мертв или нет?

Глубоко посаженные глаза рифника пристально смотрели на Энди из-под кустистых рыжеватых бровей.

— Он уже не дышал. Это вас устроит?

— Устроит?

Рифник развел руками.

— Просто не знаю, монитор. Да, он был плох, я не дал бы ему и часа… вытащить мы его не могли, а огонь был близко… Но…

Рифник помолчал.

— Парень, — проворчал он несколько мгновений спустя, — у тебя выпить чего-нибудь найдется?

— Только молоко. Или вода. Могу приготовить чай?

Рифник поджал губы и печально покачал головой.

— Продолжайте! — велел Энди.

Рифник закрыл глаза.

— Клиф проводил опыты в своей транзитной лаборатории. Я знал, что это опасно, но не вмешивался — он взрослый человек. Был… Потом что-то случилось.

Рифник задумчиво почесал свою свалявшуюся бороду и продолжал:

— Случился взрыв. В нижних галереях стояли криомагнитные и радиационные установки, части старого военного комплекса Плана. Их почему-то не демонтировали. Я так и предчувствовал — ненадежный это был комплекс. Пока мы приходили в себя после взрыва, появилась Молли. Она плакала, грозила Клифу. Наверное, ее напугал слит. Но это было только начало. Был второй взрыв — настоящий. Не знаю, в каком именно месте. Меня ударило, осколком, наверное, и я вырубился на насколько минут…

— Я видел тройной разряд, — сказал Квамодиан. — Вы об этом говорите?

— Да, видимо. — Рифник усердно почесал подбородок. — Когда я пришел в сознание, то услышал голоса Клифа и девушки. Они были в главной пещере, и я пошел к ним. Пытался позвать слита, но зверюга совсем свихнулась от страха, вела себя непонятно, не слушалась. Раньше такого не случалось никогда. Слит был в пещере и помогал вытащить Клифа. Но было поздно, Клиф умирал.

Рифник выпрямился, оставил бороду в покое и произнес:

— Клиф посмотрел на меня, что-то сказал… какую-то бессмыслицу. Потом перестал дышать.

Он отвернулся, принялся мерить комнату шагами.

— Но я не могу сказать, что он просто умер, монитор. Я видел, как умирают. Но Клиф… просто перестал дышать! Как будто его выключили. Я проверил, он в самом деле был мертв. Тогда я подхватил мисс Залдивар и поспешил уйти. Примерно через час появились вы. Вот и весь рассказ.

— Не совсем, — заметил Энди. — Что именно сказал Клиф перед тем, как умер?

Рифник сердито посмотрел на него.

— Неважно! Это не имеет значения.

— Что именно он сказал?

Рифник заворчал, вцепился в свою львиную гриву обеими руками, потом оставил ее в покое и сказал:

— Ладно, если вам это так нужно… что-то вроде! «Я ее создал — теперь она забирает меня».

Энди вздрогнул, будто в затылок ему дунул ледяной ветер.

— Что это означает? — спросил он.

— Ничего! Абсолютно ничего, монитор. Или… — рифник посмотрел в сторону, — для меня это не имеет смысла. А для вас?

Квамодиан ответил, но не сразу.

— Надеюсь, что нет, — шепотом сказал он.

Блуждающая звезда перестала быть младенцем, но еще не превратилась во взрослое существо. Можно сказать, она вошла в период юности. Она росла и росла, с каждой секундой становясь сильнее и умнее, набираясь опыта, поглощая вещество и энергию живой и мертвой материи с их структурными матрицами.

Она успела проглотить изрядное количество таких матриц, извлекая их из разного рода излучений. По ходу дела она обнаружила, что некоторые виды радиации были гораздо «вкуснее» остальных. Поглощение личности Клифа Ястреба стало совершенно новым опытом, она получила в свое распоряжение тысячи новых матриц поведения, мыслительных конструкций, программ-побуждений. Сотня килограммов углеродных соединений, которые когда-то были телом Клифа, превратились в бесполезный сгусток, где протекали совсем неинтересные процессы. Даже «личность» Ястреба как таковая исчезла. Не осталось ни его воспоминаний, ни мыслей. Но известная доля его стремлений и мотивов стали составляющей характера юной блуждающей звезды и приняли участие в результирующем векторе ее поведения. Вектор перестал носить случайный характер. Теперь он был даже несколько поляризован.

Что еще влияло на поведение юной блуждающей звезды? Ее собственные растущие знания и опыт. Все, что она узнавала о мире, в котором жила. Ее врожденное стремление расти и учиться. Двигаться. Расти. Потреблять. Теперь, с помощью дисциплинированного ума Ястреба, звезда научилась думать более четко, более ясно. Она узнала очень удобный способ формулировать задачу с помощью языка.

«Я МАЛА, НО Я РАСТУ. ЕСТЬ ДРУГИЕ СУЩЕСТВА, ОНИ БОЛЬШЕ МЕНЯ, НО ОНИ НЕ РАСТУТ. Я СМОГУ СТАТЬ СИЛЬНЕЕ ИХ.»

Она уже испытала свою силу на десятке макроконгломератов. Слит стал инструментом, подсоединенным к ее сознанию. Она смотрела его глазами, он полностью подчинялся ее желаниям. Крошечные ползающие и летающие существа вокруг горы тоже стали частью расширяющегося «Я» блуждающей звезды. А теперь она обзавелась новым слугой, непохожим на прежних.

Робот-инспектор давно привлекал ее внимание. Звезде было совсем нетрудно «проглотить» его целиком, включить его сознание, аналог человеческого, в собственное. Внешне робот не изменился — торпедообразное металлическое тело и плазменная овальная панель. Но теперь им управляли не суперкомпьютеры на планетах Альмалика. Теперь он служил разумному сгустку электронной плазмы, совсем недавно вырвавшемуся на свободу из камеры в недрах горы.

Юная звезда поиграла с новым инструментом, но так и не смогла разгадать сущности сложного комплекса трансфлексных полей, которые связывали новую часть ее сознания с очень могучими далекими существами. Впрочем, в данный момент это значения же имело. Далекие существа не были настолько сильны, чтобы взять под контроль саму звезду. Кроме того, сейчас она была занята другими мыслями.

Почему она чувствовала притяжение к кусочку материи, чью ауру «сознание» Клифа определяло как «Молли Залдивар»?

Звезда смотрела на спящую Молли глазам слита, парившего над коттеджем. «Молли Залдивар, — думала звезда, — что мне до тебя?»

Молли вдруг проснулась, ей хотелось кричать. «Спи!» — приказала звезда, и девушка снова погрузилась в оцепенение. Ее вскрика никто не услышал. В коттедже было пусто, а чтобы крикнуть громче, ей не хватало сил. Те, кто стоял на лужайке и смотрел на парящего над крышей слита, не слышали ее.

— У этой зверюги опасный вид. Вы уверены, что она не нападет? — спросил испуганный Руф.

— Я ни в чем не уверен, малыш, — захохотал рифник. — Было время, когда этот слит бегал за мной, как собачка. Я взял его щенком, вырастил. Он не знал другого хозяина, кроме меня. Теперь… у него появился новый хозяин.

Рифник задумчиво рассматривал слита. Парившая в мерцающем поле бестия напоминала черного бескрылого пегаса в полете. Когти были готовы разорвать любое существо, дышащее воздухом.

— Хороший зверь, — сказал наконец рифник. — Но уже не мой.

— Почему вы его сюда привезли? — сердито спросил Энди. — Ему нет на нашей планете места.

— Почему? Потому что он мой, господин монитор Квамодиан. Я охотник, а это — мой товарищ. То есть, был до сих пор. Да, с этим слитом я собрал лучшую коллекцию трофеев во всей Системе! Два десятка отборных пироподов. Темнотники из зарифовой зоны. Лунные кожекрылы! Создания из раскаленных глубин Венеры! В радиусе десятка светолет этому слиту не было равных.

— Вы так говорите, словно считаете убийство нормальным делом, — с отвращением заметил Энди Квам. — Всякое насилие — зло. Законы Альмалика не разрешают живому уничтожать живое.

В темных глазах рифника сверкнул огонек.

— И вы никогда не решились бы убить живое существо, монитор? Даже чтобы спасти Молли Залдивар?

Энди покраснел.

— Мы, члены Товарищества, имеем право нарушать некоторые законы Альмалика, — сказал он сухо. — И даже имеем право на насилие, в некоторых ситуациях.

— Тогда помогите мне! — рявкнул рифник. — Я хочу выследить одну тварь, и вы могли бы поучаствовать со мной в охоте. Не знаю, что сейчас моим слитом управляет, но я хочу присоединить его шкуру к моей коллекции.

— Чушь! — воскликнул Энди. — Вы себе отдаете отчет? Возможно, им управляет блуждающая звезда!

Рифник гулко рассмеялся.

— Испугались, монитор?

— Нет! Впрочем… возможно. Мне просто смешно говорить об охоте на звезду, к тому же, блуждающую!

Руф, который все это время только внимательно слушал, вдруг кашлянул, привлекая внимание. Он задал вопрос, который направил беседу в другое русло:

— Послушайте, проповедник, что это с луной?

Луна уже поднялась над горизонтом, ее диск почти достиг полнолуния. Она светилась тускло-красным светом и совершенно не была похожа на обычный серебристый яркий диск.

— Это Солнце, — сказал Энди. — Помнишь, каким красным и сердитым садилось оно за горизонт? Луна отражает его свет. А этот псих думает охотиться на существо, которое вызвало такие потрясения.

— Но попробовать всегда можно, монитор, — жизнерадостно прогудел рифник. — Вы не одолжите флаер?

— Зачем?

— Для охоты! До холмов пешком далековато, и слита у меня больше нет. Был бы очень вам благодарен за флаер. День Звезды кончился.

— Проповедник, слушайте! — неожиданно воскликнул Руф. — Что это?

Квамодиан повелительным жестом заставил рифника замолчать. Они прислушались.

— Это Молли, — дрогнувшим голосом сказал Энди и бросился в дом. — Она зовет меня!

Когда Энди распахнул дверь в спальню, он увидел, что Молли не спит, а лежит с открытыми глазами, глядя в потолок. Она медленно повернула голову, посмотрела на Энди.

— Энди, я не сомневалась, что ты прибежишь. — На тебя всегда можно положиться.

Уши у Квамодиана пылали.

— Ты в порядке? — встревоженно спросил он. — Я слышал, ты кричала…

Она села на краю кровати.

— В порядке? Вроде бы, — трагическим голосом ответила она. — Бедный Клиф! Как странно! Мне показалось, он со мной во сне разговаривал. Но не настоящий Клиф. Это было что-то странное, огромное, какой-то монстр.

Она тряхнула головой, потом весело улыбнулась Энди. Он понимал, что она заставила себя улыбнуться, при этом чувствуя себя глубоко несчастной. Ей стоило немалых усилий казаться веселой.

— Я вытащила тебя с самого Эксиона. Извини! Вечно у тебя одни неприятности по моей вине.

— Чепуха, чего там, — грубовато ответил он, впрочем, не сумев скрыть свои истинные чувства. Молли была тронута и погладила его по руке.

— Найдется что-нибудь поесть? — спросила она как-то не к месту. — Я проголодалась!

Руф был рад помочь и быстро приготовил огромное количество бутербродов.

— Твои родители не рассердятся? — поинтересовался Энди. — Мы расположились здесь как у себя дома, да еще объедаем вас.

Мальчик помрачнел.

— Все в порядке, проповедник, — сказал он.

Квамодиан недоверчиво посмотрел на мальчика.

— Где же твои родители? Из Церкви они давно уже должны бы вернуться.

— Оттуда они давно уехали… ненадолго уехали.

Маленькая кухня трудолюбиво гудела, производя новую еду и питье в соответствии с указанной Руфом программой. Энди сказал твердо:

— Руф, ты что-то скрываешь. Почему?

— Не спрашивайте, проповедник. Это… в общем, это моя тайна, в некотором роде.

На кухню вышла Молли. Она выглядела на удивление отдохнувшей и посвежевшей. Энди перестал задавать мальчику вопросы.

Они непринужденно болтали примерно с полчаса. Молли была совсем как в те далекие дни на Эксионе-4, Руф был рад случаю оказать девушке услугу. И даже рифник повеселел. Великан-охотник потребовал окончательного ответа — пойдет с ним Энди охотиться на блуждающую звезду или не пойдет? На секунду, в уютной теплой гостиной, идея показалась Энди почти разумной. Он даже позволил себе пофантазировать, представил погоню, жертву, азарт… Но это был не дикий лесной зверь, а плазменное создание, чьи возможности непредставимы для человека. Все равно что ставить капкан на сверхновую.

Потом Энди заметил, как Молли прячет в ладони зевок, и почувствовал, до какой степени устал сам.

— Давайте немного отдохнем, — предложил он и вскоре уговорил всех разойтись по комнатам.

Только после этого он позволил себе растянуться на кушетке в гостиной. Дверь в комнату Молли была у него в изголовье. При малейшем признаке тревоги он готов был вскочить на ноги.

Последний раз он спал много-много часов назад на огромном расстоянии от Земли. Он закрыл глаза и почти Мгновенно погрузился в глубокий сон.

16

Где в этот миг находилась блуждающая звезда? Попробуйте определить положение электрона в атомной оболочке в любой данный момент. Точно так же блуждающая звезда находилась одновременно и под холмом, и в небесах, и в теле слита, неутомимо патрулировавшего над домом, где спала Молли. Для звезды не было секретов в радиусе сотен миль, ее невидимые зонды тянулись в космическое пространство.

Но если ее местонахождение не имело четких границ, это не значит, что она находилась везде и нигде одновременно. Весьма значительная масса ее сконцентрировалась в скалистых недрах холма. Кроме того, звездное создание обнаружило новые забавные игрушки, стоившие потраченного времени. Например, старинный манипулятор, который Клиф использовал для оборудования мастерской. У машины была определенная функция, и звезда потратила несколько мгновений на изучение этой функции. Разгадав машину, звезда несколько долей секунды испытывала то, что можно назвать удовольствием. «Энергию в моторы, — подумала она. — Привести в движение, разгрести мусор».

Металлические руки машины подняли первые попавшиеся предметы — желтый баллон с гелием, кусок скрученной арматуры весом в пятьсот фунтов… Звезда отшвырнула их в сторону…

Впрочем, звезда уже получила все, что можно было получить от этой игры. Пришла пора перейти к новому занятию.

Робот-инспектор был загадкой потруднее, но играть им было менее интересно. Его трансфлексная тяга почти не отличалась от того двигательного аппарата, с чьей помощью передвигалась сама звезда. Ничего нового. Но звезда поняла, что раньше роботом управляли далекие создания, он был с ними связан через гиперпространственный транзит. Сигналы до сих пор достигали рецепторов робота. Это звезду раздражало. Призывы Альмалика были ей совсем не по душе.

У звезды уже начали проявляться эмоции.

Одно чувство не давало ей покоя — необъяснимое влечение к Молли Залдивар. Звезда все сильнее попадала под влияние чувства — мыслительные матрицы Клифа все глубже внедрялись в организацию поведения звезды. Блуждающая звезда не чувствовала несообразности, у нее не было подходящего стандарта. Процесс просто доставлял ей беспокойство.

Но имелся способ решения проблемы. Получится? Можно было поддаться импульсу и посмотреть, что выйдет.

Звезда могла взять к себе и Молли Залдивар, если уж на то пошло.

17

— Мол-ли Зал-ди-вар…

Молли проснулась не сразу. Дюйм за дюймом поднималась она из глубин сна. Ей не хотелось оказаться лицом к лицу с суровой действительностью. Смерть Клифа, рождение блуждающей, которая теперь грозит Земле, всей Вселенной…

— Мол-ли…

Кто-то звал ее. Она с неохотой открыла глаза, посмотрела вокруг. В комнате никого не было. Посмотрев на часы, она поняла, что спала не больше двух часов.

— Кто здесь?

Ответом было молчание. Молли вздрогнула. В бестелесном голосе было что-то пугающее, неестественное, он чем-то отличался от обычных человеческих голосов. Его трудно было забыть, как страшный сон, который то и дело всплывает в памяти даже при свете дня. Теперь ей не уснуть.

Молли встала и тихо подошла к двери. За дверью, в гостиной, на кушетке спал Энди Квам. Он заворочался, что-то пробормотал. Бедняга Энди, подумала она с сочувствием и без звука закрыла дверь.

Если кто-то ее и звал, то явно не Энди.

Она подошла к окну, отодвинула штору и… едва не вскрикнула от ужаса. Животное парило напротив, в нескольких дюймах от окна. Его трансфлексное поле бледно мерцало. Слит!

Огромные светящиеся зеленые глаза без зрачков слепо глядели на Молли, на кончиках металлических когтей блестели последние лучи заходящей луны. Поле слита завибрировало, дрожь передалась стеклу и породила тот потусторонний голос, который она слышала во сне.

— Мол-ли… пой-дем… ты… мне… нуж-на…

На миг она поддалась страху, повернулась, чтобы бежать, разбудить Энди, молить его о помощи, защите… Но что-то удержало Молли. Слит не мог разговаривать сам. Это подтвердил рифник. И имени Молли он тоже знать не мог. К тому же слит перестал быть животным как таковым, он больше не подчинялся собственным инстинктам. Он стал пленником существа, созданного Клифом, которое потом погубило своего создателя.

Молли открыла раму. Почему — она и сама не знала. Наверное, если бы зверь хотел напасть, то стекло для него не было преградой.

— Чего ты хочешь? — прошептала Молли.

Бестия повторила:

— Мол-ли… пой-дем.

На этот раз заговорило стекло. Это было даже более странно, если бы у слита появились рот, губы, гортань и язык и он по-настоящему заговорил.

Совершенно неожиданно Молли почувствовала отвращение, такое сильное, что она едва не вскрикнула.

— Нет! — прошептала она. — Нет!

И закрыла окно.

— Пойдем, — пел слит. Зверь пританцовывал в мерцающем облаке поля, ждал, когда Молли уступит. — Пойдем, — повторил бесплотный голосок стекла. — Мол-ли… пойдем, — это было похоже на безумие.

— Нет! — решительно сказал она. — Уходи прочь!

Слит замолчал, не спуская с Молли слепых фосфорических глаз.

Потом медленно, но неотвратимо, как Джагернаут, слит поплыл вперед. Он вышиб оконную раму. Посыпались осколки, затем слит метнулся к Молли.

Смертоносные когти протянулись к ней.

Она набрала полную грудь воздуха, чтобы закричать, хотела повернуться и бежать, но…

Фосфорические глаза сверкнули холодным, парализующим огнем. Молли, потеряв способность двигаться, беспомощная и оглушенная, опустилась на ковер. Ей показалось, она падает, падает, падает…

Последнее, что она помнила, — когти слита. «Странно, но мне совсем не больно…» — успела подумать она.

Квамодиан проснулся из-за того, что сквозь широкое окно в гостиную бил солнечный свет. Он обнаружил себя на кушетке с обивкой из синтетического меха. Голова раскалывалась, боль пульсировала в каждой клеточке, в каждом суставе и косточке. Энди не сразу вспомнил, где находится.

Потом он вспомнил все: солнечные разряды, кошмарные существа — рифник и его слит, гибель Ястреба, рождение блуждающей звезды…

Он заставил себя сесть.

К валику кушетки кнопкой была пришпилена записка. Писавший — он пользовался обычной фоторучкой — спешил и явно не обладал красивым почерком.

«Проповедник, не хотел вас будить. Пошел сообщить родителям мисс Залдивар, что с ней все в порядке. Встретимся там, если захотите.

P.S. Я не стал вас будить — вам нужно хорошенько выспаться. Еда на кухне. Руф.»

Все остальные спали, судя по могучему храпу рифника. Из комнаты Молли не было слышно ни звука. Энди заколебался, положил руку на дверь. Не было смысла тревожить Молли. Мимо Энди никто и ничто не могло пробраться.

Квамодиан вышел из коттеджа. Утро было ясное. Очень ясное. Однако, подумал Энди, что-то здесь не так. В небе не было ни облачка, но воздух казался тяжелым, густым, как перед грозой, когда собираются темные тучи и на все вокруг ложится тревожный желтоватый отсвет. Прищурившись, он взглянул на солнце и сразу понял причину.

Красный, сердитый, покрытый пятнами лик светила доказывал — Солнце не успокоилось после вчерашнего. Теперь оно напоминало зловещее светило планеты, где Квамодиан оставил Клотильду Квай-Квич.

Прихрамывая, Квамодиан пересек широкую площадь, прогулка несколько взбодрила его.

Да, вчера денек выдался трудный. И очень беспокойный. Он нахмурился, вспоминая все нерешенные проблемы, с которыми ему предстояло еще столкнуться.

Быть может, новый день прояснит хоть часть из них. Особой уверенности в этом Квамодиан не испытывал.

Он стороной обошел Церковь Звезды, выяснил у случайного прохожего дорогу к дому родителей Молли. Путь проходил мимо Муниципального Центра поселка, и это, как вскоре выяснилось, полностью соответствовало планам Энди. Дополнительная информация весьма пригодилась бы, но сможет ли он ее получить?

Муниципальный Центр оказался вовсе не тем гибридом библиотеки и ратуши, каким ожидал увидеть его Энди.

Под ногами чернел правильный круг закопченного цемента. Внезапно заговорил автомат:

— Добро пожаловать, дорогие гости! Вы приземлились у исторического памятника. Этой части поселка Мудрый Ручей придан в точности тот вид, какой он имел в день появления Посетителей, много-много лет тому назад.

— Мне не нужна экскурсия, — обратился в пустоту Энди, поскольку вокруг никого не было видно. — Мне нужна информация.

Ответа не последовало. Квамодиан понял, что имеет дело с автоматическим экскурсоводом низшего класса, даже не гомеостатом. Энди вошел в ворота с массивными створками, и на секунду ему показалось, что он в преисподней. Воздух щипал глаза. Промышленные газы — отходы несовершенных технологических процессов — едва не задушили его. К ним добавились продукты сгорания плохо окисляемого минерального топлива. Щурясь, Энди увидел, что стоит посреди круга из кирпичных и деревянных домиков отвратительного вида.

В противоположном конце улицы стоял человек. Он смотрел, в другую сторону и не двигался. Чувствуя раздражение, Энди зашагал к нему, не обращая внимания на весь этот спектакль.

Он подошел к приземистому зданию из серого бетона с надписью: «ПЛАН ЧЕЛОВЕКА». Из пустоты раздался веселый голос:

— Добро пожаловать! Это часть мемориального комплекса, она называется «Налоговая контора». В этой конторе каждый гражданин сообщал Плану Человека количество денежных знаков, полученных за год. Потом он был вынужден расстаться с определенной их частью. Здесь же находилась лавка снабжения, где он мог обменять оставшиеся знаки на одежду и прочие необходимые вещи. Тут же — призывной пункт, где молодые мужчины и женщины учились пользоваться примитивным, но смертоносным оружием тех времен. Здесь же размещалось отделение главного общественного института эпохи — «Планирующий оффис». Все действия граждан проверялись и корректировались примитивным центральным компьютером — Планирующей Машиной. Это, дорогие гости, один из нервных центров государственного аппарата тех времен.

Энди мрачно пошел дальше. Идиотский музей, подумал он с отвращением. Воздух так реалистично загрязнен углеводородами, сажей и фотохимикатами, продуктами работы примитивных двигателей внутреннего сгорания. Человек, к которому приближался Энди, был одет, очевидно, в костюм той эпохи. Форменный костюм из плотной ткани, уродливая короткая стрижка, на шее — что-то вроде массивного кольца-ошейника, излишне тугого и тяжелого. Человек стоял неподвижно, лицом к входу в здание, подняв руку в приветствии.

— Прошу прощения, — окликнул его Энди, — вы не поможете найти дом Хуана Залдивара?

Он тут же сообразил, что имеет дело с манекеном. Автомат жизнерадостно объяснил Энди:

— Этот манекен, дорогие гости, является точной копией так называемого опасника, в просторечии — опа. Так называли самостоятельно действующих мужчин и женщин. Железный ошейник, который носили опасники, заключает внутри себя обезглавливающий заряд, который детонировался Планирующей Машиной при малейшем неповиновении опа.

Манекен, масс-детектор которого засек приближение Энди, повернулся и отвесил поклон.

— Великий Альмалик! — в отчаянии закричал Энди. — Мне нужна маленькая справка! Как найти дом господина и госпожи Залдивар?

Тишина и гудение сигнала-носителя.

— Кто-нибудь слышит меня?

Снова тишина, потом голос с сомнением произнес:

— Вас приглашают вернуться к историческому мемориалу. Выставка создана и работает при поддержке Товарищества Звезды в целях общественного осведомления.

— Я сам принадлежу к Товариществу! Я монитор Андрэ Квамодиан! Я требую, чтобы вы ответили на мой вопрос!

Тишина.

— Надеемся, выставка показалась вам интересной и полезной, — вздохнул автомат. Он явно не мог отвечать на вопросы, которые не относились к выставке. Разозленный, Энди повернулся и пошел обратно — туда, откуда пришел.

Через полчаса, намотавшись по поселку, он отыскал все-таки Хуана Залдивара. Тот был занят наладкой какой-то сельскохозяйственной машины на краю поля. Симпатичный моложавый атлет, теперь свободный от влияния гипноза церковной службы, приветствовал Энди белоснежной ослепительной улыбкой, в которой, тем не менее, чувствовался вопрос.

— Меня тревожит Молли, — начал Квамодиан.

— Меня тоже, — кивнул Залдивар. — Она на опасном, порочном пути. Но мы не можем принуждать людей, они сами должны встать на путь спасения, как того требует Альмалик. Она должна решить сама: принимать Посетителей или…

— Я не об этом! — воскликнул Энди. — Вы понимаете, что ее едва не убило существо, в котором я сильно подозреваю блуждающую звезду?

У Хуана Залдивара был неподдельно потрясенный вид.

— Какой ужас! Нужно немедленно что-то предпринять! Ее единственная защита — Альмалик. Присоединение нельзя откладывать ни на минуту!

— Нет, нет, — застонал Квамодиан. — Послушайте меня, Залдивар! Теперь это касается не только Молли, но и всего Товарищества, даже всей Вселенной, которой грозит опасность. Вы понимаете, что такое блуждающая звезда? Взгляните на солнце!

Хотя солнце поднялось высоко, вокруг царили предгрозовые сумерки. Залдивар с интересом посмотрел на солнце.

— Любопытно, — кивнул он.

— Любопытно? Это смертельно опасно!

— Кому грозит опасность? Молли? — с вежливым недоумением поинтересовался Залдивар. — Не совсем улавливаю вашу мысль, монитор Квамодиан. Если беда грозит Молли — вы это хотите сказать? — то я с вами согласен. Она и вам грозит, и всем, кто не принял Звезды, не принял в свое тело Посетителей.

Энди вздохнул и постарался взять себя в руки. Мир Альмалика, напомнил он себе, это великий дар для человечества. Те, кто его принял, благословенны превыше других здоровьем, радостью, звездноданным покоем. Но иногда эти люди трудны на подъем, с ними нелегко иметь дело. Вот почему мониторы и другие добровольные агенты Товарищества не могли принимать Посетителей. Ему давно следовало бы смириться и воспринимать положение вещей спокойно.

Он сказал подчеркнуто спокойно:

— Хуан Залдивар, во имя Альмалика прошу вас оказать мне услугу. Вы находитесь в контакте с разумной звездой. Передайте ей предупреждение.

— Я уже это сделал, — дружелюбно сообщил Залдивар. — Альмалик знает все, что знаю я.

— Прекрасно.

Энди почувствовал некоторое облегчение и робость, вообразив всю мудрость и мощь многосоставного гражданина Вселенной по имени Лебедь, все разумы солнц, роботов и людей, связанных вместе фузоритами.

— Теперь вы должны помочь мне найти ответ на одну загадку. Почему вчера ударили разряды? Ответственен ли за это Альмалик?

Залдивар прищурился, посмотрел на солнце, тряхнул головой.

— Нет, — торжественно заявил он. — Это была акция насилия. Было уничтожено специальное оборудование, погиб один человек. Альмалик против насилия, мы не отвечаем за эту акцию.

— Виновата ли блуждающая звезда? — Квамодиан пристально смотрел на Хуана Залдивара.

— Это нас не интересует, монитор, — безмятежно отвечал последний. — Мы не станем сопротивляться.

— Но вам угрожает опасность! Даже разумным звездам! Враждебное существо вот-вот вырвется на свободу в галактические пространства!

— Мы не окажем сопротивления, — повторил Залдивар. — Совершая насилие, мы разрушаем сами себя.

Тихо извинившись, он принялся настраивать свою машину в зеленом кожухе.

В записке Руфа говорилось, что мальчик будет находиться в доме Залдиваров, но мальчика нигде не было. Вообще никого не было. Дверь стояла распахнутая, на звонок никто не вышел.

Откуда-то сверху доносилось воркование музыки. Квамодиан последовал на звуки, двери сами открывались перед ним — гомеостатический дом приветствовал гостя. Лестница-эскалатор вынесла Энди на крышу.

Там сидела Дейдра Залдивар. Ее музыкальный инструмент был особым устройством, которое превращало эмоции в музыкально модулированные звуки, в цветные объемны формы, в ароматы. Она улыбкой приветствовала гостя. Такая же молодая, как и Молли, со звездочкой на щеке, которая не портила ее. Госпожа Залдивар была поглощена музицированием и не желала, чтобы ее прерывали.

— Руф? — переспросила она. — Ах, да! Я его знаю, монитор. Но здесь мальчика нет.

— Очень странно, госпожа Залдивар, — нахмурился Энди. — Он сказал, что встретит меня здесь. Он вам ничего не говорил?

Дейдра рассеянно перебирала трепещущие струи звуков, наблюдая, как растет розовая светящаяся полусфера, затем она становится красной, темнеет и исчезает.

— Да нет же, монитор. Мы ничего не знаем, верно? — Она вопросительно взглянула куда-то мимо Энди. Квамодиан оглянулся, увидел блестящее черное яйцо робота-инспектора. Инспектор покачивался в облаке трансфлексного поля над клумбой роз.

— Инспектор? — неуверенно спросил Квамодиан. — Я… вас не заметил.

Замерцал плазменный овал.

— Я не инспектор, — пропел робот своим обычным высоким, сладким голосом. — Эта часть меня больше не функционирует.

— Почему?

— Она отключена, монитор Квамодиан. Но как заместитель инспектора я имею доступ к памяти во всем объеме вплоть до момента отключения. С практической точки зрения можете считать нас адекватными единицами. Вам необходима моя помощь?

— Нет. То есть… да, нужна. Но сначала я хочу поговорить с госпожой Залдивар. Молли пережила потрясение, сейчас она в безопасности и отдыхает. Скоро она совсем поправится. Но ей угрожает опасность.

Вид у Дейдры был вежливо-озабоченный.

— Очень жаль, — сказала она. — Такая милая девчушка. Но, — Дейдра пожала плечами, улыбнулась роботу, — она ведь не член сообщества. Как и все неприсоединившиеся, она подвержена опасностям индивидуального существования.

Она вернулась к панели инструмента, быстро пробежала по клавишам красивыми тонкими пяльцами, выстроила завораживающую башню из света, цвета, запахов и звуков.

— Когда Молли примет Посетителей, — сказала она, наблюдая за полетом композиции над крышей, — все станет прекрасно. В сообществе Звезды все всегда прекрасно.

Энди почувствовал, как все тяжелее становится груз отчаяния. Морщины на лбу прорезались глубже, сами по себе крепко сжались зубы. Он резко повернулся к роботу.

— Вы можете объяснить, что с Солнцем? Мне необходима информация.

— В каком смысле, монитор Квамодиан? — вежливо уточнял робот.

— В смысле его внешнего вида. Взгляните только! И вчерашние разряды… Что происходит?

— У нас нет сведений, — признался робот.

— Верно ли, что Лебедь не имеет к этому отношения?

— Совершенно верно. — В голосе робота слышалось неодобрение. — Факт был доведен до вашего сведения компаньоном Хуаном Залдиваром. Вам должно быть известно, что Лебедь не опустится до насилия, никогда.

— Хорошо, но как быть с Солнцем? Может… — Мысль, вдруг вспыхнувшая в мозгу Квамодиана, заставила его запнуться. — А вдруг интеллект блуждающей звезды ушел переселиться в Солнце?

— Солнце не является членом гражданина Лебедя, никогда не входило в другие ассоциации цивилизованной Вселенной. Это все, что мы знаем о его интеллектуальном статусе.

— Но его поведение угрожает всей планете, всем членам Товарищества, — запротестовал Энди. — Один человек уже погиб. Опасаюсь, вскоре угроза может перекинуться и на звезды Лебедя.

— Альмалик знает об этом, — промурлыкал робот. — Мыслящие звезды спокойны.

— Зато я встревожен! Я требую помощи!

Робот подплыл ближе, плазменный овал ярко засветился.

— Вы имеете право, монитор Квамодиан, — сладким голосом заверил он. — Я буду подчиняться, пока не получу указания от Альмалика или ваши приказы не войдут в противоречие с законами Альмалика.

— Отлично, — процедил Энди. — Для начала дайте последнему знать, что я очень встревожен данной проблемой. Подчеркните мое особое мнение: необходимы срочные меры.

— Какие именно? — с готовностью уточнил робот.

Вопрос не застал Квамодиана врасплох.

— Попросите Альмалика пересмотреть мои рапорты по делу Соло Скотта и блуждающей звезды Клифа Ястреба. Поторопите его войти в контакт с Клотильдой Квай-Квич. Попросите предложить другие варианты действий.

— Он уже это сделал!

— Мне об этом неизвестно.

— Новой информации о мониторе Квай-Квич не получено. Новые действия нам не предложены.

Квамодиан свирепо уставился на робота, едва сдержавшись от оскорбления в адрес бестолкового автомата. Неожиданно снизу донесся пронзительный крик. Кричащий звал Квамодиана.

— Проповедник! Вы там?

Одним прыжком Энди подскочил к поручню эскалатора, посмотрел вниз.

— Это ты, Руф?

Лицо мальчика покраснело от слез, он всхлипывал.

— Проповедник! Мисс Залдивар пропала!

Квамодиану показалось, что пол крыши превратился в лед и этот лед сейчас провалится под его ногами. Время остановилось.

— Как?

— Не знаю… я думаю… ее унесла эта зверюга!

Мир померк. Голос мальчика растаял, как дым, оставив тонкий завиток ужаса. Энди вздрогнул, взял себя в руки, попытался успокоиться и рассуждать логично. Но на такой подвиг он был сейчас не способен. Он помчался вниз по лестнице, не дожидаясь, пока на него обратят внимание детекторы и дадут ленте обратный ход.

За спиной загремел трубный голос робота:

— Монитор Квамодиан! Обождите! Я должен выяснить ваши намерения!

Квамодиан остановился, обернулся.

— Намерения? Я намерен спасти Молли!

— Каким образом, монитор?

— Каким образом… — Энди замешкался, но быстро нашел ответ и сказал: — С помощью рифника! Мы выследим чудовище и уничтожим!

Робот несколько понизил громкость, но все равно в барабанных перепонках Энди неприятно завибрировало:

— Это насилие, монитор! Вы намерены совершить насилие. Товарищи Звезды не могут соучаствовать в актах насилия.

— А я могу! — крикнул Энди. — Наша организация для того и существует — мы делаем то, что граждане Лебедя делать не имеют права.

Черное яйцо робота быстро подплыло к нему.

— Так было в прошлом. Но как стало известно, некоторые члены Товарищества, прикрываясь именем Альмалика, совершали акты бессмысленного насилия. Это была серьезная ошибка, монитор! Статус вашей организации пересмотрен. Применять насилие вам запрещается!

Огорошенный, Квамодиан отпрянул, задел хрустальный орнамент в виде языка пламени, украшение упало на пол, разлетелось вдребезги. Робот выпустил плазменный щупалец и собрал мусор.

— Не может быть! — выдохнул Квамодиан. — Нам… необходима свобода действий. Как же нам иначе защищать вселенских граждан?

— Мы не оказываем сопротивления, — безмятежно промурлыкал робот. — Это основной принцип этики Посетителей! Теперь и члены Товарищества не могут совершать насилия, прикрывшись нашим знаменем!

Энди постоял в молчании, посмотрел вниз, на мокрое от слез лицо мальчика, пнул носком осколок хрусталя. Осколок полетел через весь сад. Энди начал спускаться.

— Монитор Квамодиан! — пел робот. — Я уведомил вас!

Энди что-то неразборчиво прорычал в ответ и продолжал спуск. Робот поднял громкость до оглушающего уровня.

— Мы требуем ответа! Каковы ваши намерения?

Энди остановился ровно на столько, чтобы посмотреть в сторону робота.

— Я уже сказал. Я уничтожу чудовище, с вашего разрешения или без!

18

Горячее облако плазмы в пещере под горой успело давно растаять. Чрево инкубатора, родившего блуждающую звезду, давно остыло, энергия больше его не питала.

Но воздух пах озоном, оплавленной медью контактов, автономная система освещения мигала, не в силах рассеять густые черные тени.

Слит опустил Молли на пол. Над ней зависло облако бледной плазмы — это и была новая блуждающая звезда. Звезда отослала слита — девушка боялась зверя, и звезда этот страх ощутила. Молли лежала на холодном бетоне, всхлипывала. Что-то подсказало звезде устроить девушку поудобнее.

НУЖНО ПЕРЕДВИНУТЬ ЕЕ В УДОБНОЕ МЕСТО, подумала звезда, перебирая варианты способов. Несколько пикосекунд спустя ее выбор пал на одну из прошлых игрушек, старый манипулятор. Управлять им было не сложнее, чем электромобильчиком Молли, и звезда заставила механизм со скрипом двинуться по ржавым рельсам к входу в пещеру.

В принципе, управление манипулятором ничего сложного не представляло, требовался лишь навык, которым блуждающая звезда пока не обладала. Машина так медленно реагировала на команды, так лениво пробиралась сквозь завалы мусора. Звезда отдыхала, впитывала вещество и энергию из воздуха и камня, потом снова бралась за манипулятор.

Молли встала на четвереньки, расширившимися от страха глядя на лязгающий манипулятор, который на нее надвигался.

Звезда сделала паузу, еще раз попробовала поупражняться в человеческой речи. Через динамики радиопередатчика на манипуляторе она проскрежетала:

— Молли Залдивар! Как мне заставить тебя любить меня?

Молли побледнела.

— Монстр! Кто ты?

Блуждающая звезда перенастроила контуры передатчика, чтобы звук стал приятнее.

— Я… монстр? Почему ты меня не любишь? Я… люблю тебя, Молли.

Звезда почувствовала страх девушки — словно издалека, но почувствовала. Страх нарастал.

Молли в отчаянии поднялась на ноги и попыталась убежать. Стальные руки манипулятора легко поймали девушку, вернули обратно. Молли закричала. Звездное существо сделало паузу, размышляя о процессах в живой материи. Вот зеленую ауру Молли пронизали красные вспышки, которые для звезды означали «боль». Понадобилось небольшое усилие, чтобы понять — неполадка в функционировании данного лучистого конгломерата вызвана силой, с которой манипуляторы сжимали относительно мягкое и слабое тело девушки.

Звезда осторожно опустила девушку на пол кабины старого манипулятора, принялась за методический анализ полученных сведений. Это был долгий процесс, он требовал более одной микросекунды. Материал для дедукции и интерполяции был обширен. Даже собственные поступки были не совсем ясны для звезды, она еще не определила ясно, что означает «любовь», хотя чувствовала, что именно так лучше всего назвать свое отношение к Молли. Выделив часть своего сознания, звезда ввела ее в сознание Молли, стараясь выяснить, какой был нанесен ему вред. Повреждение оказалось незначительным, пострадали какие-то несколько сотен тысяч нервных клеток и только относительно небольшое их количество погибло окончательно. Звезда внесла некоторые поправки в организацию тканей, прекратила утечку жидкости из циркуляционной системы организма, соединила несколько пострадавших сосудов и связок, потом, для завершения картины, повысила тонус жизнедеятельности Молли и, довольная работой, вернула внесенную в мозг Молли часть своего сознания в основной массив, обитавший в плазменном облаке.

Молли чувствовала — что-то происходит, но не понимала, что именно. Она была близка к истерике. Она села, застучала в окно кабины — сквозь светящийся туман вокруг кабины засверкал оранжевый огонь и раздался голос слита:

— Почему ты сопротивляешься, Молли? — спросил потусторонний голос. — Почему ты меня не любишь?

Молли встала, бессильно опустилась на сиденье, хрипло засмеялась.

— Любить? Разве можешь ты любить?

— Да, могу. Почему ты боишься меня?

Молли вздрогнула.

— Почему? Потому что ты не имеешь права на существование, монстр. Ты — искусственный интеллект. Матрица твоего разума сотворена в плазменном облаке Клифом Ястребом и рифником…

Когда девушка упомянула Клифа, звезда отметила золотистые вспышки, пронизавшие зеленое свечение ауры.

— Я — Клиф Ястреб, — сказала звезда.

— Ты? — Молли затаила дыхание, ее трясло от ужаса и оттого, что она абсолютно не понимала, что же происходит. — Клиф погиб! Я видела, как он умер!

— Да, умер. Но я — та часть Клифа, которая уцелела. Клиф — часть меня. И ты должна меня любить.

Молли не выдержала напряжения и зарыдала. Подумав немного, блуждающая звезда вновь проникла в ее мозг, нашла знакомые центры и погрузила Молли в сон. Потом пересмотрела всю информацию относительно жизнедеятельности организованных масс живой материи. Информации было мало. Но некоторые проблемы были ясны. Девушке требуется место для отдыха. Ей нужен воздух для внутренних процессов сгорания. Ей понадобится жидкое соединение «Н₂О», которое легко синтезируется из подручных материалов. И кроме того, ей будут необходимы специальные химикалии — для поддержания обмена веществ, класс которых описывался не очень понятным термином «пища».

Звезда решила заняться этими проблемами немедленно. Сначала она открыла дверцы кабины манипулятора, потом отыскала полуоглушенного слита, вошла в него, вернула животное в туннель. После калеки-машины тело слита казалось мощным и послужным инструментом. Звезда метнула слита в пасть туннеля, потом вниз по вертикальному стволу. Поворот — и слит оказался рядом со спящей девушкой. Звезда испытывала упоение, повелевая слитом, в том числе и смертоносным излучением, которое могла исторгнуть из его слепых глаз. Могучие когти слита подняли спящую девушку, и слит помчался по туннелю вглубь горы, все дальше и дальше, пока звезда не отыскала колодец.

Здесь она сделала остановку, прозондировала дно. Ничего враждебного, никакой организованной живой материи не обнаружилось. Это была давно забытая база одного научного учреждения Плана Человека.

Прижав Молли к гладкому брюху, слит осторожно опустился в темноту, мимо невидимых во тьме стенок колодца, пока не очутился в пространстве, залитом призрачным зеленоватым светом. Это было что-то вроде большой сферической пещеры в недрах горы. Когда-то очень давно поток быстрых электронов пронесся сквозь несколько фунтов ядерного топлива, произошел взрыв, расплавивший десятки тонн скальных пород, испарив их, в результате чего образовался подземный пузырь. Взрыв поддерживал его давлением достаточно долго, чтобы пузырь успел обрести форму. Давление упало, камень затвердел, осталась шарообразная пустота, пещера.

Бледное свечение испускала вся пещера, в особенности скопление тумана, висевшее в центре, словно солнце. В облако уходила металлическая башня, которую оплетала ажурная металлическая спираль лестницы. Она вела к огражденной платформе наверху.

Что это была за пещера?

Что это было за свечение?

Звезда не стала задумываться над этими вопросами. Она заботливо уложила Молли на дно пещеры, позволила ей проснуться.

В той степени, в которой нечеловеческое плазменное создание могло испытывать удовлетворение, оно испытывало его. С заданием оно справилось превосходно. Для привлекательной органической структуры по имени Молли Залдивар отыскалось укрытие, где ей ничто не угрожало, и сама звезда могла без помех вступать в контакт с Молли. Температура, давление и химический состав среды вполне подходили для живого существа, насколько звезда могла судить.

Конечно, звезда была еще молодым существом, неопытным, и даже принимая во внимание поглощенные мыслительные структуры Клифа Ястреба, звезда не очень хорошо разбиралась в химии органических конгломератов и в их жизнедеятельности.

С точки зрения звезды весьма привлекательной была ионизирующая радиация в пещере, которая исходила от стен и более всего — от странного светящегося облака в центре. Для блуждающей звезды это был дополнительный запасной источник энергии. Она не подозревала, что для Молли это был смертельный приговор.

Молли проснулась от собственного крика. Озираясь по сторонам, они не понимала, где очутилась. Она увидела парящего слита, вскочила и хотела броситься бежать. Но бежать было некуда. Она поскользнулась на холодном черном камне, упала и некоторое время, всхлипывая, лежала неподвижно.

Звезда попробовала создать в воздухе модулированные колебания, заговорить с девушкой. Это было непросто. Даже с помощью поля слита. Под рукой не было подходящей мембраны. Из башни и металлических ступенек лестницы звезде удалось извлечь только отвратительный скрежет, совершенно нечленораздельный.

На несколько пикосекунд звезда растерялась. Затем она выпустила плазменный палец-эффектор, прозондировала башню. Там обнаружился ряд приборов — они были такими же новенькими, как в тот день, когда их остановили. Звезда отыскала инструмент с гибкой мембраной и через нее обратилась к Молли:

— Молли Залдивар, ты не должна бояться. Я люблю тебя.

Девушка невольно вскрикнула, по пещере прокатилось эхо, отразилось от сферического потолка. Звезда терпеливо ожидала.

Дрожа, подскальзываясь на скользком полу, Молли встала, посмотрела вверх. С большим трудом она прошептала:

— Кто ты?

— Частью — Клиф Ястреб. Называй меня Клиф.

— Не могу! Ты чудовище!

— Чудовище? — Блуждающая звезда проанализировала термин, потом снова активизировала свой дистанционный громкоговоритель:

— Я твой любимый.

Лицо девушки сморщилось, но на этот раз Молли держала себя в руках. Улыбка ее была холодной и выглядела жутко в зеленом, без теней, свечении пещеры.

— Мой любимый! — ласково протянула она и задумалась. — Мне повезло. У какой девушки есть такой могучий любимый?

Звезда не понимала, что девушка близка к истерике. Она заметила, что аура Молли не приобрела нежного розовато-жемчужного оттенка, который звезда хотела вызвать. Звезда слишком мало знала о людях, чтобы понять Молли и ее поступки. Находясь в слите, она подплыла ближе, позволила девушке погладить густой мех. Пальцы Молли дрожали.

— Если я полюблю тебя, — с дрожью в голосе спросила Молли, — ты мне поможешь?

Могучие, неодолимые потоки энергии пронизали сознание звезды. Радость, возвышенное состояние духа или что-то близкое к этому. Звезда опустила слита к ногам Молли.

— Я сделаю для тебя все, — поклялась звезда через мембрану маленького громкоговорителя.

Молли тряслась, но не стала сопротивляться, когда страшные когти прижали ее к мягкому меху. Звезда почувствовала ее страх и постаралась ободрить девушку.

— Здесь мы в безопасности, Молли. Здесь нам не страшны враги.

Но страх девушки почему-то не проходил.

— Я упала в воду, — прошептала она, — мне холодно…

Звезда повысила температуру меха слита, сделал его теплым. Но Молли все равно дрожала.

— Я человек, — прошептала она. — Мне нужна пища, вода. Я должна есть, иначе умру!

Перегруженный громкоговоритель прохрипел:

— Я принесу тебе еды! Я принесу все, что нужно. Но ты должна оставаться здесь, где мы в безопасности.

Звезда сделала пещеру уютнее: сжигающим лучом поля слита она высушила воду, принесла из башни мягкое сиденье. Она опустила дрожащую девушку на подушку и еще раз проникла в ее сознание, чтобы избавить Молли от ужаса. Девушка почти сразу заснула.

Используя тело слита, звезда покинула колодец. Миновав основной туннель, она вылетела в ночную тьму. Всего несколько секунд понадобилось звезде, чтобы домчаться до ближайшего человеческого жилища. Она спикировала на небольшой коттедж, раздавила какое-то четвероногое животное, залаявшее на слита, пробила стену и завладела холодильником с едой.

Сжав холодильник в могучих когтях, звезда вернулась к своему холму и здесь, задумавшись, остановилась.

Молли Залдивар едва не умирала от ужаса, это звезда была в состоянии заметить и понять. Но почему? Звезда, как и другие разумные существа, имела свойство заблуждаться. Она была уверена в совершенстве собственной структурной матрицы и не Могла поверить, что Молли боялась именно ее — звезду. Поэтому она решила, что Молли испугалась слита. По обрывкам сведений из памяти Клифа Ястреба, звезда поняла, что огромные слепые глаза слита, его страшные когти — все это может привести в ужас существо, более слабое, чем слит. Звезда решила предстать перед Молли в ином облике.

Неподалеку от каменной полки, у входа в пещеру, лежал корпус робота-инспектора — на том же месте, где звезда его бросила. Звезда подключилась, подняла корпус в воздух, подхватила холодильник и помчалась по извивам коридоров к вертикальной шахте, а из нее нырнула в замороженный свет опалового «солнца» шаровой пещеры.

Молли не спала.

Звезда затормозила, зависла вне поля зрения девушки, покачивая в эффекторах холодильник. Молли уже не лежала, она находилась внутри башни и лихорадочно вращала ручки настройки древнего радио. Блуждающая звезда прислушалась — у робота были отличные рецепторы.

— Вызываю монитора Квамодиана! — всхлипывала девушка. — Энди, пожалуйста, отвечай!

Звезда знала, что передатчик не работает. Она повисла неподвижно, наблюдая за девушкой.

— Молли Залдивар вызывает монитора Квамодиана! Энди, я в ловушке! В пещере. Это существо… блуждающая звезда или, как там она называется… держит меня в ловушке… говорит, что любит меня! Она ни за что не отпустит меня!

Голова Молли поникла, но пальцы не выпустили регуляторов передатчика. Она всхлипнула.

— Прошу тебя, помоги! Это жуткое, отвратительное создание… чудовище… Я старалась обмануть его, сделать вид, что испытываю взаимность… чтобы оно меня отпустило! Ничего не вышло…

Робот, в котором сейчас обитала часть сознания звезды, подплыл к Молли. В его эффекторах покачивался тяжелый холодильник с едой. В сознании звезды бушевали чувства, для которых она не имела пока названий, в которых мало разбиралась.

ИЗМЕНА. ГНЕВ. МЕСТЬ.

19

Взгляд рифника сверкал из-под насупленных русых бровей, словно плазменный овал на панели робота-инспектора.

— Квамодиан, пришпорь лошадку! — ревел рифник. — Я прибавлю это адское создание к моим трофеям!

— Спокойно, рифник, — прошипел Квамодиан. — Плевал я на твою коллекцию. Меня волнует только жизнь Молли Залдивар!

Он навис над пультом флаера и в самом деле пришпорил машину, перейдя на максимальную скорость, отключив автомат управления — флаер мчался на аварийном ручном. Флаер был жалким оружием в сравнении со звездным существом. Обычный атмосферный флаер, имевший лишь несколько маломощных лучевых трансфлексных генераторов. Но ничего другого у Энди не было.

Они метеором мчались сквозь холодную дымку раннего утра, держа курс на скрытые в этой голубой дымке холмы и горный гребень. Над холмом с пещерой рифника все еще поднимался тонкий столб дыма, его сносило ветром. Квамодиан проводил дым взглядом, и вдруг щелкнул, ожил приемопередатчик. В динамиках затрещало, загудело. Энди нахмурился, наклонил голову поближе к динамику, прислушался.

— Что там? — проворчал рифник.

— Не знаю. Ничего не слышно.

В самом деле, слышен был только гул несущей волны. На секунду Энди подумал, что это Молли вызывает его. В памяти тут же ожили ее лицо, улыбка, смеющиеся глаза, огненные волосы. Но голос из динамика… нет, это был не ее голос.

Кто-то пытался связаться… голос медленно, с трудом что-то выговаривал. Энди вдруг стало тревожно.

— Что такое? — снова спросил рифник. — Квамодиан, что ты делаешь?

— Тихо!

Энди тронул настройку, стараясь сделать звук отчетливее. Это не робот и не транслятор-автомат, не достает механической четкости. И это не универсальный язык интергалактического общества, это был английский. И все же в звучании голоса было что-то чуждое, нечеловеческое. Это было похоже на монолог, гневный, отрывистый. Помехи не давали разобрать слова. Энди почему-то стало страшно.

Немного подняв флаер, он перешел на сверхзвуковую скорость. Черная лента дороги начала наматываться быстрее, промелькнули ближние холмы. Столб дыма превратился в темную полоску, остался позади.

Внизу, на дороге, что-то медленно двигалось.

Рифник схватил Энди за плечо.

— Это наша машина! Старый бульдозер, остался еще от Плана Человека… Теперь им, наверное, управляет звезда. Подбей его, парень!

Квамодиан дернул плечом, сбросил лапу рифника, всмотрелся. В самом деле, большая неуклюжая машина на смешных старинных гусеницах. Раздвоенные, как вилки, манипуляторы то поднимались, то опускались. Кабина была выкрашена в оранжевый.

— Флаер, — приказал Энди, — подбей эту штуку!

Флаер послушно выстрелил залпом посадочных ракет по ползущей машине. Как оружие эти ракеты не использовались, но могли послужить таковым. Залп миновал бульдозер, выбил несколько лунок в дорожном покрытии.

— Прошу прощения, — грустно сказал флаер, — я для таких операций не приспособлен.

— Стреляй в гусеницы! Используй все ракеты, но останови его!

Бульдозер упорно полз вперед сквозь огненный ливень. Квамодиан развернул флаер, прошел над машиной, дав новый залп. Бульдозер повело вбок, казалось, машина скользит в луже огня. Энди увидел, как захлопала перебитая гусеница.

Бульдозер остановился. Флаер тут же завис над подбитой машиной. Энди и рифник смотрели вниз.

Сломанный бульдозер стоял поперек усеянной воронками дороги, несгоревшие остатки ракет испускали густой дым. Энди повернулся к рифнику.

— Я его остановил, — сказал он сердито. — Не вижу результата. Чего мы добились? Что скажешь?

— Скажу — вперед! И побыстрее! — рявкнул рифник. — Ты уничтожил один из инструментов звезды, но к самой бестии мы еще не приблизились. Вперед! Выкурим ее из норы!

Квамодиан пожал плечами и уже собрался отдать флаеру приказ…

Как вдруг завыла сирена. На панели во всей своей голографической трехмерности расцвели сигналы аварии. Пузырь-маркер выделил летящий объект, который показался из леса. Объект светился бледно-зеленым светом.

— Это слит, монитор Квамодиан, — доложил флаер. — Космическое животное. Имеются указания: слит сейчас под контролем интеллекта, который вы ищете.

Реакция рифника была более краткой и бурной.

— Моя зверина! Осторожно! Он на завтрак может слопать дюжину таких флаеров!

— Осторожно? — передразнил Квамодиан. — Это пусть ваш слит поостережется. Флаер, ракеты остались?

— Две обоймы, монитор Квамодиан.

— Прикончи зверя!

Ранеты рванулись вперед, но… заряд почему-то не сработал. Хвосты трассеров погасли, брызнув красными искрами.

— Слит погасил их полем, — фыркнул рифник. — Надо применить что-нибудь посерьезнее.

— Давай последнюю обойму!

Энди ударил кулаком по выключателю ручной наводки трансфлексных лучей. Он развернул излучатели, послал вперед бледные смертоносные иглы лучей, направляя их на слита, который, приближаясь, рос прямо на глазах. Второй залп ракет увенчался тем же неуспехом, что и первый.

Флаер вдруг подкинуло. Энди грудью врезался в пульт.

— Неисправность, монитор, — заикаясь, доложил флаер. — Энергоснабжение…

Лучи побледнели, угасая, а тяговое поле исчезло еще быстрее. Зеленое свечение стало ярче. Сирена испустила серию приглушенных покашливаний — это следовало понимать как аварийное предупреждение.

— Держись! — крикнул Энди. — Сейчас мы вре-е…

И они врезались. Очень сильно — аварийные энергоподушки не сработали. Удар швырнул рифника и Энди на стенку кабины. Они покатились по кабине, как по пустой скорлупе кокосового ореха. Слит завис над ними. Вид его наводил ужас: размерами с лошадь, похожий на кошку, с могучими мышцами под черной кожей… Зеленые глаза-блюдца, слепые и холодные, уставились на них…

Рифник поднялся, каркнул хрипло:

— Он… может убить, монитор. Глаза!

Предупреждать Квамодиана не требовалось. Что-то уже запустило ледяные щупальцы в его мозг, замораживая волю, пуская ледяной ток по позвоночнику и мышцам. Он напрягся, хотел заставить конечности повиноваться, потянулся за пистолетом, который лежал под сиденьем, но холод надежно сковал члены. Он почти уже взял пистолет в руки, но тут рукоять выскользнула, пистолет покатился по перекошенному полу кабины. А слит висел, на спуская с флаера мертвящих глаз, его поле зловеще мерцало…

Затем огромные глаза слита несколько потускнели, и парализующие ледяные токи ослабели. Но Энди все равно не мог даже шевельнуться, он больше не был хозяином собственного тела, хотя понимал, что теперь не умрет глупой смертью. Существо по неизвестной причине уменьшило силу смертоносного излучения, которое высушило энергозапас флаера и едва не выпило жизнь из рифника и Энди.

— Я знал! — прохрипел рифник. — Я знал, он не убьет своего хозяина!

С невероятным трудом русоволосый гигант заставил себя встать, выпрямился, добрался до двери и вывалился наружу. Там он снова заставил себя встать — рядом с шелковистым телом космического зверя.

Забытый громкоговоритель снова щелкнул.

— Уходи, Квамодиан, — послышался голос. — Я дарю тебе жизнь. Но только уходи!

Это был тот самый нечеловеческий голос, наводящий ужас. Энди Квам, истратив последние силы, опустился на сиденье. Он видел, как сомкнулись вокруг рифника когти слита, как космическое существо рванулось в небо и унеслось вместе с рифником туда, где в просвете между холмами поднимался тонкий столб дыма.

Потом флаер дернулся, закачался, с трудом поднялся в воздух. Квамодиан не отдавал машине приказов, направление полета было известно. Поднявшись на сотню футов, флаер развернулся и полетел обратно в поселок.

Охота провалилась. Один охотник сам попал в плен, и его сейчас уносило к пещере, где росла и испытывала свои новые способности блуждающая звезда. Да и девушка, которую они пытались спасти, была сейчас такой же недостижимой для Энди, как самая дальняя из звезд.

Энди был уверен в одном — он проиграл. Он не справился даже с игрушкой блуждающей звезды, слитом. Возможностей обычного человека оказалось недостаточно.

20

Звезда в обличии робота-инспектора медленно погружалась в опаловый туман холодной пещеры. Холодильник вдруг показался тяжелым, и она его выпустила.

С грохотом, который прокатился по всей пещере, холодильник рухнул на каменный пол и раскололся. Грохот испугал Молли. Она подняла глаза — лицо ее казалось нечеловеческим в призрачном зеленоватом свете, — увидела черное лицо робота, вскрикнула.

На миг ее охватила безрассудная надежда — это робот из Церкви Звезды, он пришел на помощь! Энди услышал ее зов и сам сейчас появится в пещере! Но надежда прожила недолго. Девушка с трудом встала, оставив бесполезный передатчик, начала спускаться по спиральной лесенке.

Мелодичный голос робота, который модулировался сейчас еще не очень опытной в этом деле блуждающей звездой, пропел:

— Молли Залдивар! Зачем ты обманула меня?

Она не ответила. Звезда проникла внутрь сознания девушки и прозондировала ее мысли.

— Я не причиню тебе вреда, — пропел робот. — Не бойся… ведь я люблю тебя, Молли.

Лицо Молли дрогнуло, она подняла руки навстречу роботу.

— Если ты меня любишь, почему не хочешь отпустить?

— Потому что люблю… потому не могу отпустить… никогда.

— Тогда я ненавижу тебя, чудовище! — крикнула девушка изо всех сил.

В ее крике было отчаяние. Отчаяние в голосе, игра цветов в ауре — все это говорило звезде о ярости Молли. Звезда закружила робота колесом вокруг кружевной башни. Корпус показался звезде тесным. Она оставила робота безвольно висеть, а сама, превратившись в почти невидимое облачко плазмы, умостилась на металлических перилах, почти прямо под молочным туманом в центре пещеры.

Она снов заговорила с девушкой через динамики робота:

— Молли Залдивар, я силен, а ты слаба. Твоя ненависть не причинит мне вреда. Правильно?

Она бессильно кивнула, не проронив ни слова.

— Но и я не причиню тебе вреда, если в этом не будет необходимости… Мы останемся здесь, пока… ты меня не полюбишь.

— Тогда я здесь и умру, — равнодушно сказала она.

Звезда потратила несколько наносекунд, обдумывая проблему. Наконец она сказала:

— Тогда я включу тебя в мое сознание, после того, как ты умрешь. И ты станешь частью меня, как Клиф Ястреб.

— Пожалуйста… не надо! — прошептала девушка.

Голос ее был слаб, но в нем уже чувствовалась ярость.

— Ты говоришь, что любишь меня, и если это правда, ты должен меня отпустить.

— Никогда, Молли Залдивар.

— Ты не имеешь права держать меня здесь!

— Имею. Я сильнее.

— Но есть существо сильнее тебя! — крикнула Молли. — Великий Альмалик сильнее тебя. Он отыщет тебя везде, как бы ты ни прятался.

Блуждающая звезда поискала в памяти значение слова «Альмалик». Потом нерешительно спросила:

— Что такое «Альмалик»?

— Альмалик — ведущая звезда гражданина Лебедя. Он командует миллиардами фузоритов, роботов, людей и звезд. И разыщет тебя в любом месте. Будь ты равен ему по силе, сообща они победят тебя!

Электронная плазма заволновалась, как поверхность тихого пруда, в который швырнули камень.

— Я уже столкнулась с роботом Альмалика, — сказала звезда. — И теперь он служит мне!

— Всего лишь робот! У Альмалика их миллиарды.

Блуждающая звезда ничего не ответила, задумчиво прильнула к поручню винтовой лестницы, изучая девушку. Та явно истощила запас жизненной энергии, зеленый огонь ауры постепенно мерк. Она ждала ответного хода блуждающей звезды.

Для звезды, которая мучительно овладевала тем, что люди называют эмоциями, Молли стала лучшим, хотя и ставящим в тупик, стимулом. В сознании звезды было много от Клифа Ястреба, чтобы придать силу и направления ее чувствам к Молли. Звезда теперь обладала двумя поведенческими составляющими, которые можно было бы определить как «любовь» и «жалость». Звезда понимала, что Молли — существо слабое, маленькое, смертное, напуганное. Она даже чувствовала желание утешить девушку. Но у нее не было нужных эффекторов.

Одновременно звезда понимала, что в некотором смысле эта девушка представляла для нее угрозу. Другое человеческое существо, Андрэ Квамодиан, испытывало к ней сильное влечение, с его стороны следовало ждать новых попыток нарушить положение вещей. Звезда полагала, что новые попытки окажутся неудачными, и тем не менее, Квамодиан раздражал звезду. Она решила уделить часть внимания своим дистанционным орудиям — слиту и манипулятору, использовать их для разведки против поселка Мудрый Ручей.

Но некоторые загадки пока решению не поддавались, как ни старалась блуждающая звезда их разгадать.

Ответы на них находились далеко. Тогда звезда покинула свой железный насест, оставив дрожащую в страхе девушку одну с облаком опалового тумана.

Звезда послала свое сознание во Вселенную. Сначала она ощупала темные холмы над пещерой-пузырем, потом растянула поле восприятия, охватив несколько кубических миль. Она наблюдала за людьми, у которых похитила холодильник, изучала спящего Квамодиана, определила положение собственных инструментов — слита и манипулятора. Потом дотянулась дальше.

Она растягивала и растягивала поле восприятия, пока не объяла всю поверхность планеты, висевшей в пространстве между голой каменной луной и распухшим красным солнцем — тем, что ударило по блуждающей звезде в первые минуты ее существования.

Солнце все еще сердилось. Блуждающая звезда внимательно изучила его, но не стала прикасаться — тройной плазменный шлепок не причинил ей вреда, но и дразнить светило она сочла неблагоразумным.

Звезда снова расширила поле восприятия, посылая щупальца-датчики к далеким звездам. Она обнаружила, что это тоже солнца, подобное земному: одиночные, двойные, тройные, пылающие в пустоте или в пылевых скоплениях. Некоторые уступали по размерам земной луне, некоторые намного превосходили массой и объемом злобное Солнце. Она заглянула дальше звезд, обнаружила там бесконечные пространства и свирепый холод. Потом в бесконечной тьме она увидела огоньки других галактик. Ничего ранее не подозревавшая об их существовании, блуждающая звезда изучала их число и разнообразие. И все время чувствовала присутствие непонятного наблюдателя, менее далекого, чем эти звездные скопления, но недоступного ее восприятию.

Она вернулась к ближним звездам.

Альмалик.

Пришло время разобраться с его сущностью.

Найти Альмалик было просто — в памяти плененного робоинспектора имелись координаты.

И звезда увидела великолепие могущественного Альмалика, его тринадцати солнц, каждое из которых превосходило размерами земное. Она изучила эти солнца, измерила их энергию. Шесть великолепных двойных звезд, иерархически организованных в три пары. Одна одиночная звезда со множеством планет. В видимом диапазоне тринадцать компонентов излучали разные цвета, но блуждающая звезда сразу заметила, что у них есть общее — некое золотистое свечение.

Альмалик заметил мимолетное прикосновение малютки-звезды.

ЗДРАВСТВУЙ, МАЛЫШ!

Это были не слова, Альмалик не разговаривал. Он послал сигнал, выражавший одновременно приветствие и снисхождение. Сигнал был силен, беззвучен, безмятежен.

МАЛЫШ, МЫ СЛЕДИМ ЗА ТОБОЙ. Беззвучный голос был могуч, как гром, и нежен, как… что? У блуждающей звезды имелась одна аналогия — как любовь. МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ О ТЕБЕ. ТЫ УНИЧТОЖИЛА СУЩЕСТВА, БЫВШИЕ ЧАСТЬЮ НАС. МАЛЫШ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

Некоторое время звезда обдумывала вопрос, затем с трудом сформулировала ответ:

ЗНАНИЙ, ОПЫТА. — Пауза. — ХОЧУ ВСЕ.

Солнца Альмалика засветились золотым — это было как улыбка. Из-за пылевых туч, из-за тысяч иных звезд пришел ответ:

ЗНАНИЯ ТЫ МОЖЕШЬ ПОЛУЧИТЬ, ЗАДАВАЙ ВОПРОС.

ЗАЧЕМ ТЕБЕ МЕНЯ УНИЧТОЖАТЬ? — сразу же спросила блуждающая звезда.

Беззвучный голос Альмалика был спокоен, как прохладный воздух, в нем чувствовалась бесконечная уверенность.

МАЛЫШ, МЫ НЕ ХОТИМ УНИЧТОЖАТЬ ТЕБЯ, МЫ НЕ МОЖЕМ УНИЧТОЖАТЬ ЖИВОЕ.

Зеленая вспышка гнева ослепила звезду. Противоречие! Слова Молли противоречили словам Альмалика. Звезда не знала что такое обман, пока Молли не сказала, что любит, а потом своим поступком выдала ложь. Теперь звезда знала, что такое обман, но еще не подозревала, что всем смертным свойственно ошибаться. Противоречие означало ложь, ложь — вражду. Багровая ненависть потрясла плазменную основу звезды.

Она замкнулась в себе, свернулась в светящийся клубок, погрузилась в недра горы. Планета как раз начала поворачиваться этой частью к зловещему утреннему солнцу.

Великолепие Альмалика исчезло. На некоторое время.

Звезда подплыла к Молли. Высоким певучим голосом робота она воскликнула:

— Мы уходим. Альмалик солгал. Я его ненавижу.

Измученная Молли лежала на подушках сиденья и смотрела на звезду.

— Я ненавижу Альмалик. Он думает, я маленькая, беспомощная. Но я расту. И буду дальше расти, пока не стану сильнее Альмалика.

В опаловом свете облака лицо девушки казалось мертвенно-бледным. Оно ничего не выражало. Молли равнодушно ждала, что еще скажет ей звезда.

— Я уничтожу Альмалик. И тогда ты полюбишь меня, Молли. Или я уничтожу и тебя.

21

Энди посадил флаер перед куполом контроля движения у станции трансфлекса и процедил сквозь зубы:

— Контроль движения! Соедините меня с Главным Штабом Товарищества Звезды! Альмалик-3.

— Ваши полномочия, сэр? — вежливо поинтересовался купол.

— Полностью уполномочен! Высшая первоочередность!

— Одну минуту, сэр, — с сомнением сказал купол и секунду спустя сообщил: — Ищу ваш контур. Мы работаем с опозданием в двести секунд. Вы можете обождать?

— А что мне остается? — проворчал Энди и мрачно погрузился в объятия кресла. — Воинственные звезды, грубияны-рифники — с кем только не приходится иметь дело!

Ответа не требовалось. Если это нужно, чтобы спасти Молли, он готов смириться.

На другом конце площади показалась маленькая бегущая фигурка. Подошвы взметали фонтанчики пыли, и когда мальчик достиг флаера, он совсем запыхался:

— Проповедник! — выдохнул Руф. — Где же мисс Залдивар?

— Все еще в пещере, — коротко ответил Энди. — Я так думаю. Потому что я ее не видел.

— Тогда… что вы будете делать?

— Ждать.

Но ждать долго не пришлось. Загудел громкоговоритель, и голос, принадлежавший явно не человеку, пропел:

— Товарищество Звезды. Говорит главнокомандующий отдела мониторов. Чем могу быть полезен?

— Можете послужить наилучшим образом, — воинственно заявил Энди, — если пришлете сюда аварийную бригаду. Говорит монитор Андрэ Квамодиан. Прошу… нет, отбой… Требую немедленных чрезвычайных мер!

Голос ответил с некоторой печалью:

— Ах, это вы, монитор Квамодиан! Мы уже приняли к сведению ваши сообщения.

— Ха! Еще бы! — рявкнул Энди. — На свободу вырвался искусственный разум в форме блуждающей звезды. Я потребовал у местных властей применить силу. Несколько человек и других живых существ уже пострадали в результате преступного эксперимента. Все это в моем рапорте. И вы его проигнорировали.

— К сожалению, монитор, мы не увидели причин к действию.

— Думаете, я ошибся?

— Не «ошиблись», монитор, а просто необходимость жестких мер мы оцениваем намного ниже, чем вы.

— Понятно, — фыркнул Энди. — Тогда взгляните с другой стороны. Монитор Товарищества Звезды страдает параноидальным психозом. Он уверен, что на него и его друзей напали чудовища. В безумии он способен на акты насилия. Это повлечет дискредитацию статуса Мониторов Товарищества. Ваша оценка необходимости жестких мер?

— Монитор, это просто ужасно! Мы немедленно высылаем аварийную бригаду! Кто же этот психически пострадавший монитор?

— Я, — отрезал Энди и отключил связь.

Флаер они оставили посреди площади перед воротами трансфлекса. Флаер тихо ворчал:

— Какая глупость! Вас выставят из мониторов, как пить дать. Что я тогда буду делать? Возить каких-нибудь туристов…

Дом Руфа был в нескольких минутах ходьбы. Там Энди принял душ, поел, жадно выпил холодного густого молока, которым его угостила кухонная машина. Он решил использовать время до прибытия аварийной бригады, чтобы собраться с мыслями.

— Еще долго, проповедник? — нетерпеливо спросил Руф. — Они скоро будут здесь?

Квамодиан мысленно прикинул.

— Минут двадцать на обдумывание, полчаса на сбор бригады. Десять минут — на получение первоочередности и несколько секунд на транзит. Через час, думаю, прибудут.

— У-ух! Осталось двадцать минут! И я увижу этих трехголовых созданий, жуков с зелеными панцирями и…

— У нас не принято делать замечания насчет внешности, запомни, — строго оборвал мальчика Квамодиан. — Тебя родители этому не научили?

— Гм… учили, — признался мальчик.

— Кстати, — вспомнил Энди, — а где же они? Их опять нет дома?

Мальчик переступил с ноги на ногу.

— Дома, конечно. Просто… они заняты.

— Руф, что за вздор! Ты что-то скрываешь. Давай, рассказывай!

— Это все чепуха, проповедник. Понимаете… они странно себя вели. Улетели на флаере в Нуово Йорк.

— Нуово Йорк! Ого, две тысячи миль.

— Немного больше. Я так думаю, в оба конца уйдет по два дня пути.

— Но зачем?

— Это-то и странно. То есть… с родителями все в порядке. Они нормальные, совершенно. Просто они говорили то же самое, что говорите вы. Насчет искусственного разума, который вырвался на свободу, а робот-инспектор их не слушает, и что у них нет права прямого контакта с Альмаликом. Поэтому они решили слетать в Нуово Йорк и сообщить тамошним властям. Может, они заинтересуются.

Квамодиан был настороже.

— И все-таки, ты что-то скрываешь, Руф, — сказал он, пристально глядя на мальчика. — Почему же ты сразу не рассказал? Чего стыдился? Ведь звезда в самом деле существует.

— Конечно, проповедник, только…

— Только — что?

Мальчик всхлипнул.

— Они о ней заговорили два дня назад. Когда улетели.

— Не может быть! Тогда она еще не родилась. А, я понял!

Мальчик кивнул с несчастным видом.

— Да, вот это-то меня и пугает слегка, проповедник. Они думали, что звезда уже существует, а на самом деле ее еще не было.

Они подошли к кубу трансфлекса, в запасе оставалось еще несколько минут, но бригада прибыла раньше времени. Времени аварийщики зря не теряли. Купол контроля приказал через радио флаера:

— Всем в сторону! Дорогу прибывшим с Альмалика-3!

— Ух ты! — прошептал Руф.

Глаза его сейчас напоминали кольца Сатурна, и тревога о родителях временно вылетела из головы.

— Где же они? Они должны выйти? Почему они не выходят? О!!!

Из куба станции вылетело полдюжины зеленых пружинок. Они вращались друг вокруг друга, издавая тонкий свист.

— Что это? — спросил пораженный Руф.

— Глазеть невежливо, — напомнил мальчику Квамодиан. — Не могу припомнить название… какой-то многочленный гражданин.

— А там? У-ух ты! Поглядите вон на того!

— Не волнуйся. Все это вселенские граждане.

Но даже Квамодиан задержал дыхание, когда из-за розового пузыря, почти прозрачного, показались узкие, как щели, глазницы и акульи зубы гражданина явно хищного происхождения. Остальная часть этого члена бригады оказалась не лучше: он прыгал на мощных когтистых лапах, как кенгуру, и имел две пары верхних конечностей, совершенно бескостных, как хоботы у слона. Каждый хобот оканчивался ярко-голубым органом, очень похожим на рыло крота.

Четвертый член бригады был человеком, причем настолько знакомым, что Энди вытаращил глаза. На ней было одеяние галактогражданина с утонченным вкусом, косметика изменила лицо до неузнаваемости, темные волосы вздымались ароматической башней. Но переменить костюм и грим, надеть на нее простое платье Молли — вместо этих ртутно-зеркальных обтягивающих брюк, пушистого корсажа и наплечников, убрать нарисованные на коже бриллианты, соскрести двухдюймовые ломаные брови, ярко-голубые тени с глаз и румяна со щек — и будет точная копия Молли Залдивар.

Широкими шагами она направилась к Энди и вдруг замерла. Глаза широко раскрылись, как у испуганной куклы, а на лице проступил настоящий румянец. Яркие губы раскрылись, словно она собиралась изумленно вздохнуть. Но девушка не произнесла ни слова. Она лишь качнула головой и подошла к Квамодиану.

— Монитор Квамодиан… — голос ее чуть заметно дрогнул. — Вы меня не узнаете? Я старший монитор Клотильда Квай-Квич. Наверное, вы хотели бы узнать, как нам удалось вернуться в штаб-квартиру…

Энди проглотил комок в горле, вытер ладонь о куртку и протянул ее для рукопожатия.

— Очень рад, что вы выбрались. Я пытался узнать, что с вами, но никто не мог мне объяснить…

— Чепуха, перейдем к делу, — энергично сказала Клотильда. — Пожалуйста, будьте кратки, помните об ответственности. Ваши идиотские действия вынудили меня оставить очень интересную работу. Мне поручили разобраться, что вы здесь наворотили. И что, черт побери, собираетесь теперь делать.

— Но я не вмешиваюсь в… — ощетинился Квамодиан.

— Инспекторы безопасности движения считают иначе. Если вам нужно объяснять на пальцах, то извольте: блуждающая звезда, с которой давно вступил в контакт Клиф Ястреб, старалась не допустить вашего вмешательства в судьбу новорожденной звезды. Вот почему она послала доктора Скотта на перехват. Вот почему она посадила вас в ловушку. И она будет вынуждена предпринять новые действия, если вы не остановитесь.

Времени поинтересоваться, каковы эти возможные действия, Клотильда ему не дала.

— У меня и членов бригады мало времени. Мы намерены использовать наше пребывание здесь более чем эффективно. Начнем с осмотра места происшествия — нелепого и ненужного, которое случилось только благодаря вашей глупости.

— Но я ни при чем! — вспыхнул Энди и опустил руку, которую так и не пожали. — Да я из города не мог выбраться даже…

— Мы теряем время! — отрезала Клотильда, не обращая внимания на слабый протест Энди. — Мои товарищи передвигаются сами, а мне нужна машина.

— Да, конечно. — Он беспомощно пожал пленами. — Вот мой флаер.

Без лишних слов благодарности старший монитор величественно проследовала мимо и забралась в кабину. Энди, как громом пораженный, последовал за ней. Мальчик поймал его за руку.

— Проповедник, что это на вас нашло?

— Не знаю, — грустно тряхнул головой Энди. — Просто не знаю.

Секунду спустя он сидел в кабине рядом с Клотильдой.

22

Теперь блуждающая звезда, которая заметно выросла, стала сильнее и умнее. Она чувствовала тревогу и заботу неведомого наблюдателя, но не просила ни помощи, ни защиты.

Для Молли, потерявшей всякую надежду, звезда не слишком изменилась. Это по-прежнему было облако электронной плазмы, управляемая буря заряженных частиц, которые мгновенно убили бы девушку, если бы энергия звезды не привязывала компоненты к центральной части.

Но звездное создание питалось и росло. Звезда ассимилировала нейронные матрицы Клифа Ястреба, робота-инспектора, слита, сотен поглощенных ею живых организмов. До полной зрелости ей было, конечно, далеко. Просто она стала взрослее — и по размерам, и по возможностям, хотя до зрелого понимания самого себя этому существу предстояло пройти еще немалый путь.

Молли молча смотрела, как огненный вихрь призвал слита, вошел в черное тело космического чудовища и спикировал на нее. Слит осторожно, не причинив ни малейшей боли, подхватил Молли острыми, как бритва, когтями — сейчас их прикрывали бронированные чехольчики наподобие ножен. Слит взлетел, пронизал светящийся туман в центре пещеры и помчался по извилистым коридорам к поверхности.

Молли не шевелилась. Она уже потеряла способность волноваться и даже испытывать страх. Она не сдалась, просто устала.

Она бы не стала сражаться, если бы знала, как близка к смерти из-за ионизирующего излучения облака в пещере. Но она об этом не знала.

Ее зеленую ауру, по которой звезда судила о состоянии Молли, больше не разнообразили оттенки эмоций. Ни изумрудной ненависти, ни фиолетово-голубого страха, ни искры любви. Эмоции покинули Молли.

Окружив Молли пузырем воздуха, который слит удерживал в своем поле, звезда покинула земную атмосферу.

Они мчались сквозь «густой» поток космического ветра — на расстоянии одной астрономической единицы он был настолько слаб, что земные приборы едва ли зарегистрировали его, но оказался весьма ощутимым при скоростях, которые развивал слит, движимый звездной энергией блуждающей звезды. Несмотря на «ветер», они через несколько минут миновали газовые гиганты, Юпитер и Сатурн, пространство стало почти пустым, и звезда «пришпорила» слита.

Казалось, само время остановилось.

Теперь блуждающая звезда управляла не физическими энергиями, а трансфлексными полями и своими собственными. Совершая умопомрачительные прыжки между складками пространства, сквозь космический холод, призрачные океаны и головокружительные бездны, они устремились к золотистым солнцам Альмалика…

И достигли цели.

Тихий певучий голос прошептал на ухо Молли:

— Смотри! Я начал уничтожать Альмалик!

— Это тебе не по зубам, — угрюмо сказала Молли.

— Смотри! — снова прошептал голос, и наступила тишина.

Блуждающая звезда заставляла вибрировать молекулы воздуха в пузыре вокруг слита, производя слышимые человеческим ухом звуки. Громкость была невелика, но в атмосферном пузыре, где Молли завороженно созерцала великолепие тринадцати компонентов Альмалика в полном безмолвии межзвездного пространства, голос показался оглушительным. Других звуков здесь не было, не считая стука сердца Молли, ее дыхания и вздохов слита.

— Я начинаю! — шепотом крикнула звезда.

Как коршун падает на землю, она спикировала на ближайшую планету.

Планета уступала размерами Плутону и находилась дальше от светила. Горизонт казался слишком закругленным, поверхность изуродовали шрамы замерзающих газов.

Звезда овладела планетой, вошла в нее… и стала планетой. Она жадно поглощала новые атомы, всасывая электроны в свои растущие мыслительные матрицы, пила энергию из льда и камня. Она опутала пространство зондами-щупальцами, обнаружила маленькую луну, а подальше — металлическую конструкцию с органическими организованными массами внутри. Блуждающая звезда не знала, что это был космический корабль. Ей не нужно было это знать.

Она притянула к себе корабль, который врезался в лед, образовав кратер. Со слитом она обошлась аккуратнее, но недостаточно ловко. Зверь ударился о башню окаменевших гидратов, взревел и обмяк. Вместе с исчезнувшим полем слита испарился воздушный пузырь вокруг Молли. Теперь Молли лежала, открытая убийственному вакууму космического пространства.

Несколько наносекунд звезда оценивала происшествие. Она встревожилась, если так можно сказать о звезде.

Потом протянула зонд к каменному выступу-полке под слоем замерзших газов, потрясла ее, создавая звуковые колебания.

— Молли Залдивар! — прогрохотала планета. — Что с тобой?

Девушка молчала. Свернувшись клубочком, она лежала на кристаллическом снегу рядом с мертвым слитом. Она не дышала — ей нечем было дышать. Темная кровь вскипела и замерзла на ее лице.

— Молли Залдивар! — застонала планета. — Ответь!

Но ответа не было.

Блуждающая звезда оценила свои силы, свое возросшее могущество. Она стала планетой, у нее была оболочка из твердых газов, каменная кора, подобие сердца из остывающей магмы. Звезда не привыкла к такому большому телу, и она жалела, что тело ее — такое холодное, безвоздушное, твердое — неласково к Молли.

Из разбившегося корабля появились органические существа, облаченные в искусственные металлоидные шкуры. Звезда не знала, что эти галактограждане могли помочь Молли. Она выстрелила плазменным эффектором и уничтожила их. И тут же опять почувствовала сожаление — у этих конгломератов из органики были запасы воздуха, воды, тепла, герметические оболочки. Это можно было использовать.

Неважно! Теперь она стала планетой и распоряжалась всеми ее ресурсами. Она не даст Молли погибнуть.

Она закутала Молли в кокон из трансфлексного поля, нагрела замороженные газы вокруг нее. Взяв часть органической материи у погибших существ, звезда залечила повреждения на теле Молли, согрела ее окоченевшее тело, помогла ей снова начать дышать, раздула искорку жизни…

И девушка вздрогнула, открыла глаза…

— Что ты делаешь со мной, чудовище? — простонала она.

— Спасаю твою жизнь, — прогрохотали скалы. — И собираюсь уничтожить Альмалик.

— Не выйдет! — всхлипнула девушка.

— Смотри!

Поле звезды стало намного обширнее, она обняла все континенты сумеречного ледяного мира, все его древние скалы, снежные моря…

И всей своей мощью блуждающая звезда готовилась нанести удар.

Она задержала бег планеты по орбите, направила его к внутренним областям системы, к великолепному белому солнцу — самой яркой звезде содружества.

Охваченная ненавистью, она мчалась роковым курсом, чтобы столкнуться со звездой.

Слит был жестоко ранен, но еще жив. Существо, самой эволюцией созданное для боев с пироподами в открытом космосе, нелегко было убить. Слит шевельнулся, огромные слепые глаза уставились в пространство, потом повернулись к Молли. Под толстой черной кожей волной перекатывались мощные мускулы. Ожило поле, слит поднялся над слоем замерзших газов.

Слит не был разумным существом вроде человека, хотя и обладал рудиментами сознания. Он догадывался, что им управляли, но теперь контроль исчез — звезда была полностью поглощена управлением планетой. И слит вспомнил о Молли Залдивар…

Когда звезда снова подумала о девушке, ее уже не было на старом месте.

Звезда устремилась в погоню и быстро отыскала беглянку.

Верхом на шелковистой спине слита, закутанная в его трансфлексное поле, она все дальше уносилась от ледяной поверхности планеты, направляясь к внутренним мирам большой белой звезды, к которой приближалась и сама планета.

Блуждающая звезда метнула ей вслед щупальце плазмы — поток электронов, организованный трансфлексным полем. Щупальце легко пронизало атмосферный пузырь слита.

— Куда ты летишь, Молли Залдивар? — завизжал воздух над ухом Молли.

Она повернула голову, посмотрела на светящийся щупалец, но не ответила. Звезда задумалась. Странно, но девушка показалась ей красивой. Ее волосы отливали огнем в лучах красного компонента Альмалика. Голубые солнца углубили фиолетовый оттенок глаз. Но какая разница? Почему матрицы Клифа Ястреба до сих пор оказывают на нее такое воздействие? Блуждающая звезда снова заставила воздух в пузыре слита вибрировать:

— Я люблю тебя, Молли Залдивар. Когда-то я была такой крохотной, что ты даже не могла меня видеть. Теперь я огромна, а ты — пылинка рядом со мной. Мы никогда не были равны, я не знаю, как преодолеть пропасть между нами, но… я люблю тебя!

— Ты безумное чудовище! — сказала Молли, но взгляд ее потеплел.

Звезда задумалась на долю секунды.

— Куда ты летишь? — потребовала она ответа.

— К населенным планетам. На Каймар. Там они найдут способ расправиться с тобой. Их нужно предупредить.

— Ты ненавидишь меня?

Нахмурившись, девушка посмотрела на огненный эффектор, покачала головой.

— Ты не выбирал себе внешность.

Блуждающая звезда внимательно следила за аурой Молли — не сверкнет ли изумрудом ненависть. Но ненависти не было. Тогда звезда поспешила спросить:

— Теперь ты меня любишь?

Золотистое в свете Альмалика лицо девушки дрогнуло.

— Но как это возможно? Я человек, а ты… чудовище!

Ее фиолетово-голубые глаза влажно блеснули.

— Я люблю тебя…

— Сумасшедший! — всхлипнула девушка. — Мне жаль тебя. Ты искалечен обстоятельствами, напрасно тратишь силы. — Она тряхнула головой, разноцветные огни солнц Альмалика затанцевали в волосах. — Мне очень жаль тебя!

Она помолчала и добавила:

— Если я кого и люблю, так это малыша Энди. Да, монстр, я вернусь к нему. Как только доберусь до Каймара, передам предупреждение. Когда тебя уничтожат… вернусь трансфлексом на Землю. Мне жаль тебя, монстр.

— Они не смогут уничтожить меня.

— Смогут… если только ты не убьешь меня, чтобы я не успела предупредить.

Звезде понадобилось несколько микросекунд на размышление. Потом снова завибрировал воздух в пузыре:

— Я не убью тебя! — тихо вскрикнула она. — И меня они не сумеют уничтожить. Знаешь, что будет? Я покончу с Альмаликом раньше, чем ты успеешь его предупредить!

Звезда втянула огненный щупалец. Девушка изумленно посмотрела вслед огненной полосе.

Блуждающая звезда накапливала энергию, готовясь к нападению.

Она повысила напряжение полей, двигавших планетную массу. Гранитная кора заскрипела, застонала — звезда начала уплотнять шар, сплющивать пики и горные хребты, сжимать снежные пустыни. Она формировала из планеты компактный снаряд и мчалась прямо на ослепительное солнце.

Я ПОГИБНУ, думала звезда, НО И АЛЬМАЛИК ТОЖЕ ПОГИБНЕТ.

Скопления фузоритов, составляющие заметную долю существа Альмалика, заметили враждебного пришельца. Предупрежденное солнце лениво подняло защитный эффектор.

Но прореагировало не белое светило, лежавшее прямо по курсу. Эта звезда сохраняла спокойствие, игнорируя опасность. Расположенный над ним двойной гигант — золотой и голубой — выстрелил разрядом плазмы.

Разряд вылетел из недр желтого гиганта, и энергия его была чудовищной. Толщиной плазменная змея превосходила диаметр планеты, в которой обитала блуждающая звезда.

Но разряд попал в Молли Залдивар!

Блуждающая звезда уловила красный всплеск ужаса Молли, которая увидела летящее к ней золотое кольцо огня. ПОМОГИ МНЕ, МОНСТР! Звезда не слышала слов, она поняла смысл крика о помощи и поспешила на выручку. Она создала вокруг девушки щит из витков плазмы, но золотая рука Альмалика была сильнее. Она пробила защитную стену, опутала Молли и слита золотистыми нитями и унесла добычу к двойному желто-голубому солнцу.

Блуждающая звезда не могла помочь Молли. Но ее пронзило чувство, которому она еще не знала названия. Это была безумная радость. ОНА ЗВАЛА МЕНЯ! ОНА ПРОСИЛА О ПОМОЩИ! ЕСЛИ Я НЕ МОГУ ЕЙ ПОМОЧЬ, ТО Я ЕЩЕ МОГУ ПРИКОНЧИТЬ БЕЛУЮ ЗВЕЗДУ! БЕРЕГИСЬ, АЛЬМАЛИК!

Блуждающая звезда замедлила полет, собираясь с силами, готовясь взять под контроль еще более могучие энергии. Она хладнокровно оценила свои возможности и пришла к выводу, что еще недостаточно сильна. Еще рано. Нужно стать сильнее.

Полужидкие массы железа и тяжелых элементов, запечатанные в недрах планеты, еще не растратили жар. Звезда принялась впитывать их энергию. Вдоль плазменных волноводов били управляемые молнии. Масса планеты была теперь для звезды как камень для пращника, оружие для уничтожения врага.

Звезда повышала напряжение тяговых полей, пока не задымились раздавленные горные хребты, а снежные моря не вскипели. Кора раскалывалась в судорогах землетрясений, а в возрожденной атмосфере заиграло полярное сияние.

Звезда разгонялась, готовая протаранить вражеское солнце.

Но и Альмалик был готов к бою.

Двойное солнце снова ударило золотой змеей плазменного разряда. Словно острие шпаги, разряд пронзил защитные поля, кипящие моря, пробил кору. Блуждающая звезда хладнокровно оценила потери. СИЛЬНО, НО НЕ СЛИШКОМ. Я ЕЩЕ МОГУ ВЫИГРАТЬ БОЙ!

Плазменный клинок свернулся кольцами, как змея, отскочил, ударил во второй раз, в третий. Поверхность планеты покрылась раскаленными кратерами, сейсмические волны сотрясали ее тело. И блуждающая звезда почувствовала жгучую боль.

Но она не позволила уничтожить себя.

Она собрала последние резервы, напрягла поля, удерживая распадающийся мир в невидимом кулаке. И отважно — она училась на ходу — попыталась использовать энергию разрушающего разряда, золотой плазменной змеи.

Молли и слит давно исчезли из поля восприятия, плазменная сеть унесла их к внутренним планетам. На расстоянии многих астрономических единиц не осталось ни одной молекулы вещества — все втянула в себя блуждающая звезда и обратила в энергию.

Она уцелела. Она продолжала упрямо двигаться вперед. Она гордилась своей дикой бунтарской энергией, она была готова к удару по белому солнцу. И далекий наблюдатель, как и она, исполнился радости.

23

— Монитор Квамодиан! — радостно сообщил флаер. — Вам нужен инвертор, иначе вы ничего не услышите. А они о вас говорят.

Энди бросил взгляд на Клотильду, которая, презрительно поджав губы, осматривала кабину флаера.

— Не знаю, стоит ли, — тихо сказал Квамодиан.

Не удостоив его взглядом, девушка сказала громко:

— Ваше желание особой роли не играет, монитор. Несомненно, членам бригады понадобится задавать вопросы, чтобы получить справку или указание. Тратить время на перевод я не намерена, поэтому советую запастись соответствующим акустическим устройством.

Энди с ворчанием принял ушную вставку, которую протянул эффектор флаера.

— … старая развалина, — запищало в ухе. — Мы следуем за тобой, но будь добр, пошевеливайся.

Голос звучал несколько странно, как будто одновременно, хором разговаривали несколько человек. Квамодиан решил, что голос принадлежит зеленым спиралькам.

Не обращая внимания на реплику, он быстро проверил показания приборов на панели. Гомеостат флаера успел починить повреждения, запастись новыми обоймами ракет. Едва ли они понадобятся, подумал Энди, но все-таки лучше, чем ничего.

— Кажется, мы в полной готовности, — объявил он.

— Приступим к делу? — нетерпеливо предложила старший монитор.

Квамодиан поднял флаер в воздух. Солнце ударило в глаза, когда он разворачивал машину. Красный диск, ставший раза в два больше нормального, потускнел, и Квамодиан почти свободно мог на него смотреть. Диск был усеян кляксами пятен. Он хотел обратить на это внимание старшего монитора, но передумал. Она новичок на Земле, могла и не понять, что у Солнца странный вид. Сама узнает, решил Квамодиан.

В любом случае, это не играет особой роли. Главное, теперь у него есть подмога.

Они стрелой неслись на юг, миновали озеро и первые холмы. Зеленые пружинки легко следовали за флаером, розовая полупрозрачная сфера не отставала. Галактогражданин-хищник покачивался на сиденье позади, а Руф сидел между ними, с опаской косясь на клыки хищника. В инверторе шел разговор, но Энди не обращал на это внимания. Мнение этих существ его не волновало. Ему нужна была их помощь.

Когда они достигли цели, уже начало темнеть. Хотя солнце не успело полностью закатиться, его потерявшие былую яркость лучи создавали лишь видимость вечерней зари. Энди описал круг над пещерой, высматривая слита или какую-нибудь другую опасность. Ничего подозрительного. На всей местности лежал зловещий багровый отсвет. Мертвый покой.

Он осторожно подвел флаер к развороченному входу в пещеру.

— Пусто, — тоненькими голосами пропели пружинки. — Мы ничего не регистрируем. Ниже имеется второй вход.

Старший монитор бросила вопросительный взгляд на Энди.

— Заметны следы разрушений, — призналась она.

— Я же говорил!

— Да. Вероятно, произошла ошибка.

— Новые сигналы, — пропели зеленые спиральки. — Достойно внимания.

Зашелестел голос розового пузыря:

— В глубинной области этой зоны были приведены в действие силы значительной величины. Там до сих пор источник энергии с необычными характеристиками!

— Нужно расследовать! — почти извиняющимся тоном сказала старший монитор.

— Верно, — фыркнул Энди и послал флаер вокруг горы по спирали, отыскивая нижний вход.

Гражданин-облако оказался там раньше всех, повис у отверстия, как облачко пара у носика чайника.

— Идите вперед, — прошелестел он. — Неконцентрированная материя моего тела легко уязвима.

Квамодиан не ждал разрешения. Он направил флаер в черное отверстие, шаря лучом прожектора — не притаился ли где слит? Нет ли следов Молли? Он обнаружил лишь уходящий вниз коридор.

— Энергия высокой мощности, — пропели пружинки, крутясь у стены со скрученными стальными подпорками. — Явные следы трансфлексных полей. Следы плазменной активности.

Руф, позабыв о зубастом бригаднике, перегнулся через плечо Энди.

— Ух ты! Здесь и в самом деле здорово шарахнуло!

В последнем сомнений не было. Флаер осторожно скользил вперед на силовой подушке. Квамодиан сразу понял, что источник взрыва имел особую природу. Впервые он по-настоящему представил, что скрывается за словами «блуждающая звезда». Хотя первоначальная масса звезды не превышала несколько граммов, она уже командовала силами, способными скрутить стальные балки и сокрушать гранитные скалы.

Бригадник-хищник что-то провыл. Инвертор в ухе перевел фразу:

— Осторожно! Старший монитор, не доложить ли нам сначала Альмалику?

Девушка закусила губу, но Квамодиан ее опередил:

— Нет! — рявкнул он. — Мы и так тянули слишком долго. То есть вы тянули. Может, Молли сейчас умирает там, или даже…

Они приближались к концу коридора. Квамодиан посмотрел на Клотильду и направил флаер вниз, в отвесную шахту.

Флаер спускался первым, за ним — спиральки, потом — розовое облако. Туманный зеленоватый свет превратился в шар, они оказались в обширном сферическом пространстве, в самом сердце холма.

— Поразительно, — прошептала Клотильда.

Облако прошелестело с опаской:

— Энергия достигла значительного напряжения! Я не хотел бы приближаться!

— Тогда оставайтесь на месте, — проворчал Квамодиан. — Интересно, что это такое? Есть предположения?

Монитор Квай-Квич покачала головой.

— Какая-то древняя военная база, мне кажется. Очевидно, еще времен Плана Человека. О том периоде мало архивных данных. Но этот ядерный огонь! — Она показала на фосфоресцирующее облако над платформой башни. — Какой источник энергии! Я почти готова вам поверить, монитор. С такой энергией можно попробовать создать блуждающую звезду!

Энди ехидно усмехнулся про себя. Не снимая вспотевших ладоней с рукояток наводки ракет, он опустил флаер еще на фут к влажному полу пещеры. Сплющенный короб оранжевой кабины, расчлененный мотор и гусеничные траки от манипулятора — какая сила так расправилась с машиной? Вот что-то еще… Примитивный пищевой рефрижератор с белым кожухом? Квам не сразу сообразил, каково его назначение, а когда понял, содрогнулся. Значит, Молли была здесь. Пища предназначалась для нее.

Содержимое холодильника в беспорядке валялось на полу. Дверца перекосилась, пищевые пакеты разлетелись по всей пещере. А что это за черный корпус поперек решетки стока, через который из пещеры отводился избыток влаги?

Клотильда угадала первой.

— Робот-инспектор! — ахнула она. — Значит… все правда!

— Правда? — с обидой переспросил Руф. — Мисс Квай-Квич, мы вам то же самое всю дорогу твердим! Конечно, правда!

Но было поздно наслаждаться триумфом. Энди едва слышал обмен репликами. Прищурившись, напрягая внимание, он бросал луч прожектора во все стороны. Но больше ничего не нашел. Обломки, ажурная паутина башни, мерцающее облако ядерного тумана, слезящиеся стены. Больше ничего.

Он был уверен, что Молли была в этой пещере.

Куда она исчезла?

Его отвлек нервный вздох гражданина-облака:

— Энергия ионизирует мой газ. Мне трудно управлять телом. Я должен вернуться на поверхность.

— Вперед, — рассеянно сказал Энди.

— Нам следует сделать то же самое, — пролаял зубастый. — Здесь опасно оставаться!

— Одну минуту, — сказал Энди.

Он наблюдал, запоминал, анализировал. С бесстрастностью хладнокровного аналитика он признал, что до сих пор позволял страстям управлять своими действиями. Были забыты все навыки и приемы анализа и синтеза, составлявшие основу его обучения.

Теперь он пришел в себя. Перед его мысленным взором разворачивалась картина событий. Клиф Ястреб, бунтарь, авантюрист, искусный инженер-транзитник. Рифник, черствый женоненавистник. И они провели здесь месяцы, может — годы, без всякого надзора, имея в своем распоряжении огромную энергию.

Все логично, отметил про себя Энди. Научное любопытство Ястреба, ненависть рифника к людям, а особенно — к фузоритному братству. Все сходится — люди, место, возможности. Они создали блуждающую звезду, и она в ответ убила первого, а второй исчез бесследно.

Но едва ли звезда причинила вред Молли.

Звезды здесь больше нет. Иначе ее сразу бы засекли члены бригады. Звезда исчезла. И, как предполагал Квамодиан, вместе с ней исчезла Молли.

— Энди, — неуверенно сказала Клотильда, — то есть монитор Квамодиан…

— Да? Что такое?

— Возможно, наши товарищи правы. Мне здесь не нравится.

Квамодиан нахмурился. Потом у него возникло ужасное подозрение.

— Клотильда! Что сказало облако?

— Вы имеете в виду…

— Да! Насчет энергии! Что он сказал?

— Что она ионизирует его газ. Ему нужен свежий воздух!

— Флаер! Анализ излучения, скорее!

— Я уже думал, вы не полюбопытствуете, — обиженно проворчал флаер. — Излучение смертельно, восьмикратное превышение допустимого уровня. Безопасное время на данном расстоянии — один час. Мы находимся в зоне облучения девятнадцать минут. Я намеревался дать предупреждение через шестьдесят секунд.

— Улетаем! — приказал Энди.

Флаер завертелся, взял направление на отвесную шахту в потолке. Промелькнула смертоносная светящаяся сфера, потянулась тугая спираль коридора. Энди не замечал ни того, ни другого.

Как долго провела Молли в пещере, испытывая смертоносные лучи? Об этом Квамодиан мог только догадываться. С момента похищения прошло восемнадцать часов. Хотя бы половину времени она должна была провести в пещере. И если это так, она уже практически мертва.

24

Они вырвались из зева пещеры в прохладную ночь. Все страхи и печали Квамодиана оказались бессильны перед картиной, которая открылась его взору, едва лишь он поднял глаза.

Над ним распростерся небесный купол в кружевной сетке голубого и фиолетового огня. Бледные молнии титанических разрядов, беззвучно пульсируя, медленно извивались. Они были такими яркими, что от деревьев на склоне падали тени.

Зубастый бригадник подался вперед, Энди почувствовал его горячее дыхание на щеке. Дыхание слегка отдавало рыбой.

Зубастый провыл:

— Необычный для вашего неба спектакль, не правда ли? Что случилось?

— Думаю, наше собственное светило превратилось в блуждающую звезду. Почему — не знаю.

— Невозможно! — воскликнула старший монитор. — Солнце не относится к мыслящим светилам. С его стороны еще никогда не регистрировали и намека на сознательную деятельность.

Квамодиан показал на полярное сияние.

— Тогда объясните, что мы наблюдаем.

Послышался хор зеленых спиралек:

— Стелларная активность местного светила повысилась примерно в два раза. Три вывода: звезда вошла в стадию предновой, предыдущая оценка способностей Солнца была ошибочной, солнце обрело сознание. Первый и второй варианты отклоняются как невозможные.

— Полагаете, Солнце превратилось в блуждающую? — с вызовом спросила Клотильда. — Какова вероятность феномена?

— Не имеем данных для сравнения.

— Доложите Альмалику! — приказала Клотильда. — У вас есть транзитный орган коммуникации.

— Мы принимаем сигналы Альмалика с помехами, — ответили пружинки. — Идет полная бессмыслица. Подтверждения о приеме наших донесений мы до сих пор не получили.

Квамодиан решил, что с него хватит.

— Забудьте про Альмалик! И на наше солнышко пока внимания не обращайте. Мы им позже займемся. Сейчас меня больше всего заботит судьба Молли Залдивар. Возможно, девушка где-то здесь, рядом. Попробуйте засечь ее.

Тишина.

— Попробуйте! — рявкнул Энди.

Зубастый с обиженным видом задрал пасть к небу.

— Чую добычу, — пролаял его голос в инверторе. — На одном из холмов, в той стороне.

— Добычу?

— Наследственная черта, — объяснил галактогражданин смущенно. — У нас особо чувствительные обонятельные рецепторы. Я засек подозрительные модуляции хемохарактеристик обтекающего воздушного потока. Как вы говорите, особый запах. Но, прошу прощения… старший монитор Квай-Квич является человеком — самкой, не так ли? А вы, монитор, самцом?

— Так! Ну и что?

— В таком случае добыча не тот объект, который вас интересует. Этот человек — самец. Он сильно ранен.

Они миновали покрытую воронками дорогу и начали снижаться к холму, на который указал зубастый. Обоняние не обмануло его.

Это был рифник. Он лежал, прислонившись к стволу сосны. В свете призрачных зарниц он казался очень измученным, кожа на лице посерела. Рука опухла, висела на перевязи. Он равнодушно смотрел на флаер и Квамодиана, который выпрыгнул из машины.

— Нам нужно поговорить! — с ходу заорал Квамодиан.

— Только покороче, — проворчал рифник. — Мне нездоровится.

— Где блуждающая звезда? Где Молли?

Рифник дернулся, сморщился от боли.

— Их нет. Куда они делись — не знаю.

— Когда это произошло?

Рифник устало покачал головой, вытащил из кармана черную палочку, откусил, принялся с отвращением жевать.

— Особый корень, растет на рифах. Гадость, но снимает боль. До сих пор это был мой личный заменитель Альмалика. Куда смылась звезда? Откуда мне знать. Она выбросила меня здесь, вечером. Пару часов назад что-то пролетело, туда… — Он показал рукой вверх, в направлении холма с пещерой. — Я видел вспышку в небе.

— Северное сияние? Зарницу?

— Да нет! Зарницы пляшут с самого заката. Что-то другое. По-моему… — Голос затих, потом рифник встряхнулся и продолжал: — По-моему, звезда ушла в космос. Наверное, девчонку забрала с собой.

Тут в разговор вмешалась Клотильда.

— Энди! Этот человек умирает! Его нужно доставить в больницу!

Рифник мрачно усмехнулся, выплюнул струйку черной слюны.

— Неплохая идея, мисс. Только в больницу поздно. Мне нужно в Церковь.

— Вот это да! — ахнул Руф, на лице которого плясали отсветы зарниц. — Никогда не думал, что он такое скажет.

— И не сказал бы, — рявкнул рифник, — будь у меня другой выход. Но я знаю, что придется, ваш робот-инспектор предупредил меня несколько недель назад. «Вредоносный фузоритный вирус». Видно, очень радовался, если роботы умеют радоваться. Сказал, что Посетители могут мне помочь, а врачи — нет. Кажется, не соврал.

— И вы присоединитесь к Альмалику?

Рифник с сожалением пожал плечами, поморщился от боли в руке.

— Я приручил последнего своего спита, — прохрипел он. — Кончилась вольная жизнь. — Приступ боли заставил его побледнеть. Не воображайте, что мне это нравится, Квамодиан! Но у меня полтела как в огне.

— Отлично! Если тебе нужно в Мудрый Ручей, можешь сразу расплатиться за проезд.

Мальчик удивленно ахнул, и даже Клотильда метнула в Энди пораженный взгляд. Рифник провел языком по сухим губам:

— О чем ты? Мне сейчас не до шуток!

— Очень хорошо, потому что я не шучу. Я собираюсь оставить тебе догнивать здесь… если только ты не убедишь меня, что имеет смысл поступить иначе.

— Как?

— Проще простого, — сурово сказал Энди. — Расскажи мне правду. Чем вы здесь с Клифом занимались?

В глазах рифника сверкнуло бешенство. Обладай он трансфлексной энергией слита, Квамодиан был бы убит на месте, в лучшем случае — парализован. Такой ненавистью можно было сбить планету с ее орбиты.

Но ненависть быстро погасла, и рифник отвернулся. Он снова начал жевать, глотнул, сплюнул на камень черную струйку сока и сказал:

— Почему бы и нет? Теперь уже все равно. Посетители скоро выставят все мои секреты перед Альмаликом. Могу тебе и сам все рассказать, прямо сейчас. Но только сначала помоги сесть во флаер. Квамодиан. Я не шучу, мне в самом деле очень плохо.

Энди помог великану-охотнику забраться в пузырь кабины. Автоматический контур кресла принял во внимание вес рифника, и подушки увеличили упругость. Рифник, уютно устроившись, посмотрел на собравшихся.

— Дело в том, — начал он, — что Клиф работал на меня. Наглый щенок! Он мнил себя выдающейся личностью, искал чистых научных знаний и так далее! Но мне нужно было лекарство от вируса. Вирус дремал во мне двадцать лет — я случайно подцепил его в Рифах. Я не хотел умирать, Квамодиан, но и Посетителей впускать не хотел.

Он осторожно погладил толстыми загрубевшими пальцами перевязь, посмотрел на разноцветные всполохи в небе.

— Конечно, Посетители предлагали кое-что приятное. Бессмертие тела — это мне по душе. Лекарство от всех болезней. Сила, возможности… Я искал другой способ получить все это, не впуская в организм фузоритов. Блуждающая звезда — это способ. Ястреб был моим инженером.

— Итак, ты знал, что Ястреб создает блуждающую звезду? — Квамодиан подался вперед, пристально глядя в бледное, обескровленное лицо рифника.

— Две звезды. Первая убежала. — Рифник усмехнулся, потом сморщился — новый приступ боли. — И вторая, кажется, тоже.

— Понятно, — сказал Энди, поглядев на сердитые зарницы. — Первая вошла в Солнце. Теперь наше светило блуждающая звезда!

Рифник пожал плечами.

— Монитор Квамодиан! — воскликнула Клотильда. — Об этом нужно немедленно доложить! Поскольку члены бригады потеряли связь с Альмаликом, мы немедленно возвращаемся на станцию в поселок!

— Об этом уже доложено, — спокойно сказал Энди.

— Каким образом? Мы ведь только сейчас узнали…

— Родители Руфа. Они ведь знали о первой звезде, верно? — Руф с довольным видом кивнул, глаза его сияли. — Они поспешили в Нуово Йорк.

Рифник почесал бок, поежился, застонал.

— Все стало на свои места. Как теперь насчет того, чтобы отвезти меня в Мудрый Ручей?

— Еще одну минуточку, — совершенно спокойным тоном сказал Энди. — Еще один вопрос. Какое отношение имеет Молли Залдивар к тому, что произошло?

— Глупая девчонка! Она погубила Ястреба. Он был в нее влюблен, а она старалась его остановить и все испортила.

Он застонал, схватился за грудь, согнулся пополам.

— Не знаю я, где она сейчас, — простонал он. — Разве тебе мало? Или ты хочешь, чтобы вирус меня прикончил?

По дороге в поселок Энди связался с куполом станции и запросил внеочередной сеанс связи.

— Тридцатиминутная задержка всех сообщений, господин Квамодиан, — ответил купол. — Я вас вызову, когда освободится канал.

Мрачно поджав губы, Энди приказал флаеру приземлиться у Церкви Звезды. Энди чувствовал некоторое облегчение — теперь они знали причину странного поведения Солнца, и ответственность не так тяжело давила на плечи монитора. Сможет ли Альмалик справиться с проблемой или нет — Квамодиану было все равно. Сейчас его волновала только судьба Молли, унесенной в космос, обреченной на скорую смерть от смертельного излучения старой ядерной батареи. Что же касается рифника, то Энди не интересовало, погибнет тот или будет исцелен.

Внутри Церкви их приветствовал новый робот-инспектор. Робот был взволнован присутствием стольких галактограждан, и его черное тело-яйцо заметно подрагивало на подушке трансфлексного поля. Хотя день был будний, под куполом собрались в кружок несколько спасенных. Квамодиан и Клотильда возглавляли процессию. За ними хромал рифник, за рифником мягко ступал гражданин-хищник, потом — зеленые пружинки и в арьергарде плыло розовое облако.

Опустившись на колени, поклонявшиеся пели хвалу Альмалику, Хуан Залдивар встал, задал рифнику вопрос — понимает ли он природу симбиотической жизни, по собственной ли воле избрал он присоединение к симбиозу, готов ли впустить фузоритов в тело, кровь, кость и мозг? Понимает ли, что этот выбор — навсегда?

На каждый вопрос рифник отвечал хриплым «да».

Рифник встал на колени, и остальные спасенные встали на колени тоже. Их золотистые звездочки мерцали в полумраке зала. Они затянули песнь, голоса торжественно перекатывались под огромным куполом, где горели тринадцать солнц Альмалика.

Рифник вдруг протестующе вскрикнул, приподнялся, потом качнулся вперед и упал на раненую руку.

Квамодиан услышал сухой треск. Пять искорок отделились, танцуя, от звездочек на телах спасенных, поплыли к рифнику, собрались в облачко золотого пламени.

Облачко с шипением погрузилось в рифника.

Рука его медленно поднялась, тронула щеку. В воздухе поплыл густой сладкий аромат фузоритов-Посетителей.

Рифник перестал стонать.

В этот момент пение кончилось. Рифник вздрогнул, открыл глаза, легко поднялся и подошел к Энди, пожал руку.

— Спасибо, друг, — прогудел его мощный голос. На его покрытом шрамами лице играла ласковая улыбка. Над грязной лохматой бородой сияла звезда присоединения. — Боль исчезла.

К рифнику подошел Залдивар, взял за руку.

— Теперь ты спасен. Ты больше никогда не испытаешь боли, — торжественно сказал он.

Купол контроля связался, наконец, с Альмаликом. Но имелись затруднения.

— Какие еще затруднения? — взорвался Энди. — Мне нужно немедленно поговорить… а потом отправиться туда!

— Сожалею, — сладко пропел купол, — для этого требуется удостоверение первоочередности…

— Его я как раз и требую! Чрезвычайное происшествие!

— Но вчера вы тоже говорили о чрезвычайном происшествии, монитор.

— И был прав! Теперь у меня есть новые доказательства! Солнцам Альмалика грозит опасность!

— Энди, — прошептала Клотильда, — можно я с ним поговорю? Может, он меня выслушает.

Но Квамодиан оборвал ее одним свирепым взглядом, и она сразу подчинилась. После визита в пещеру, когда все убедились, что слова Квамодиана имеют действительную почву под собой, старший монитор стала намного мягче.

— Назовите эти факты, — пропел купол.

— Они уже должны быть известны Альмалику. Они находятся в памяти человека по прозвищу «рифник», который только что принял Посетителей. Требую немедленной переброски бригады в систему Альмалика. Мы должны помочь ему в истолковании и использовании этих сведений.

Он не упомянул о главной причине. Едва ли его тревога о Молли произвела бы впечатление на купол контроля. Но Энди не терял отчаянной надежды, что Молли обнаружится где-то среди солнц Альмалика. И Квамодиан хотел в этот момент быть там.

— Секунду, — прозвенел купол.

Энди нетерпеливо заерзал.

Клотильда о чем-то размышляла, нахмурившись.

— Но у нас есть право внеочередности, — заметила она.

— Что ты имеешь в виду? — подскочил Энди.

— Ничего, Энди. Просто вся бригада — кроме тебя — может сейчас же отправиться на Альмалик и помочь получить разрешение для тебя.

— Согласны, — пропели зеленые пружинки. — В нетерпении. Срочно. Предлагаем не откладывать.

А галактогражданин-облако вздохнул:

— Против Альмалика могут быть направлены могущественные силы. Нужно срочно начать подготовку к отражению атаки.

— Поступайте, как хотите, — угрюмо сказал Квамодиан. — Я поступлю по-своему.

Клотильда с сомнением на него посмотрела, но ничего не сказала. Она была избавлена от такой необходимости. Сквозь вставки-коммуникаторы в их ушах донесся голос купола:

— Монитор Квамодиан, ваша просьба отклонена. Старший монитор Квай-Квич и остальные члены бригады, вы временно лишены права внеочередности. Транзит в район Альмалика прекращен полностью.

Услышав новость, все были поражены ужасом. Зеленые пружинки бешено завертелись, что-то забормотали. Зубастый жалобно завыл и придвинулся поближе к Руфу, который широко открытыми глазами смотрел на Энди. Розовое облако тихо предрекало разнообразные несчастья и катастрофы, а рука Клотильды невольно сжала руку Энди.

— Почему? — потребовал ответа Энди. — Мы мониторы! Нам не могут отказать в праве транзита!

— Транзит в район Альмалика полностью прекращен, — мрачно доложил купол. — Штаб-квартира сообщает об аномальных астрономических явлениях в этой системе. Инспектор, будьте добры, расскажите подробнее.

Робот, которого они почему-то до сих пор не замечали, подплыл к флаеру. Овальный плазменный сенсор горел ярким холодным светом.

— Это правда, мониторы. Внешняя планета Альмалика-13 сошла с орбиты и, кажется, собирается протаранить центральное светило. Ее ускорение превосходит нормальное в несколько раз.

Квамодиан прищурился, предчувствуя недоброе. Молли там! Теперь он был почти уверен в этом. Он должен туда попасть!

— Не удивительно! — рявкнул он так громко, что даже сам удивился. — Это-то я и хотел предотвратить! Чтобы свести потери к минимуму, я должен немедленно туда добраться. Может, еще не поздно и удастся избежать жертв.

— Невозможно, монитор, — прозвенел робот. — Столкновение планеты и Альмалика-13 ожидается в ближайшие несколько часов. Все трансфлексные станции заняты эвакуацией населения. Но их недостаточно, будет спасена лишь часть населения. Запрещены все встречные транзиты.

Клотильда громко вздохнула, зубастый задрал пасть к небу и протяжно жалобно завыл.

— Но… я д-должен т-туда попасть, — заикаясь, пробормотал Энди. — Чтобы помочь! Чтобы спасти! Еще можно что-то сделать…

Робот не ответил. Черный, блестящий, он замер, завис над пыльной площадью.

— Проповедник, что с ним? — со страхом прошептал Руф. — Он умер?

Плазменный сенсор робота вдруг погас совсем. Три кнута-эффектора выскользнули из-под скорлупы корпуса и безвольно повисли, чертя полосы в пыли.

— Инспектор! — жалобно позвал Квам и услышал шепот Клотильды:

— Случилось что-то ужасное! Он потерял связь!

Вдруг эффекторы быстро втянулись под панцирь, овал сенсора ярко засветился.

— Новые указания главного штаба, — прогудел робот. — Блуждающая звезда уничтожила два оригинальных интеллекта в солнцах Альмалика и внедрила на их место собственные транзитные матрицы. Сейчас она атакует планеты Альмалика-13.

Квамодиан затаил дыхание.

— Вызови Лебедя! — потребовал он.

— Святой Альмалик, ведущая звезда Лебедя вызывает вас, — прервал его робот. — Ваше право транзита подтверждено. Вы и ваши спутники отправляетесь через местную станцию немедленно.

25

В сотнях световых лет от Земли блуждающая звезда крепла и закалялась в яростной борьбе. Гигантское создание из плазмы и свободных электронов вело монолог, размышляло, словно звездный Гамлет:

МОРЯ МОИ КИПЯТ… ИЗ РАН СОЧИТСЯ МАГМА-КРОВЬ… КОРА ПРОБИТА ВАРВАРСКИМИ КОПЬЯМИ ЗВЕЗДЫ… И ВСЕ ЖЕ Я СТРЕМЛЮСЬ ВПЕРЕД… К ОГРОМНОМУ СВЕТИЛУ…

Мимо мелькали внутренние планеты Альмалика. Еще несколько часов, и они растворятся в кипящем море взорванного светила.

Но Альмалик по-прежнему не оказывал сопротивления. Он безмятежно сиял впереди, прекрасный, спокойный, ничуть не встревоженный нападением.

Блуждающая звезда стала опытнее. Она пережила миллиарды циклов внутреннего развития. Она познала «эмоции», познала злость, и спокойная гордость Альмалика вызывала у нее еще большую злобу.

ЕСЛИ ОН ПРИЗНАЕТ МЕНЯ! ЕСЛИ ПРИЗНАЕТ, ЧТО ВЕЛЕЛ СОЛНЦУ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ! ЕСЛИ ИЗВИНИТСЯ ЗА ОБМАН, ЗА ТО, ЧТО ПРЕЗИРАЛ МЕНЯ… ВОЗМОЖНО, ТОГДА Я ОТВЕДУ УДАР…

Но Альмалик не обращал на агрессора ни малейшего внимания.

Впрочем, другие обитатели системы не были столь хладнокровны. Блуждающая звезда обнаружила, что стала объектом нападения. Голубой компонент обрушил на нее плазменный клинок. Клинок пробил сердце звезды, втянулся и ударил снова.

Звезда агонизировала — такой боли она еще никогда не испытывала. Но она не погибла. Она собрала силы и стала искать способ отбить атаку. И нашла такой способ. Проносясь мимо пятой планеты Альмалика, она сорвала с орбиты целую связку лун, сплавила их в одно тело собственными матрицами и этой новой массой укрепила защиту.

Восстановив силы, она принялась впитывать в себя энергию голубых и золотых разрядов, скручивала собственные поля и с новой силой бросала вперед свою растущую массу. Но огромное белое солнце демонстративно не замечало усилий блуждающей звезды.

На этом первая стадия сражения завершилась.

Хотя блуждающая звезда ни разу не ударила в ответ по голубому и желтому гигантам, те уже были побеждены.

Израсходовав энергию на плазменные выстрелы, они исчерпали свои силы. Плазменные кнуты втянулись и пропали. Голубой гигант померк, сжался, а желтый — распух, покраснел.

Разумная жизнь покинула эти звезды. Голубой гигант снова увеличился, золотое солнце стало ярче и приняло прежний облик. Теперь это были лишь скопления ядерного газа, обыкновенные атомные топки, которые больше не управлялись транзитными матрицами звездного интеллекта.

Это была безоговорочная победа блуждающей звезды. Но главный враг, большая белая звезда, по-прежнему сияла впереди.

Звезда чувствовала, что Альмалик наблюдает за ней, но не испытывала страха. Ее удивляло, что он не просит пощады, не вступает в переговоры. Это тревожило блуждающую звезду.

Но она не свернула с намеченного пути. Она мчалась вперед, чтобы покончить с белым светилом, наказать его. Выпустив энергозонды, она подкрепилась, впитала в себя астероидное облако, протянула щупальцы к безжизненному спутнику четвертой планеты, сплавила его с собственной массой.

Тринадцать светил или погибнут или потеряют в войне способность поддерживать в себе разум. Будут разрушены сотни планет и около тысячи обитаемых астероидов. Миллиарды живых существ сгорят в белом пламени, когда наступит смерть гордой звезды…

И среди них, подумала звезда и почувствовала боль, будет и обычный конгломерат земной органической материи по имени Молли Залдивар.

Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ МОЛЛИ ЗАЛДИВАР ПОГИБЛА. НО ОНА ДОЛЖНА ПОГИБНУТЬ. Я НЕ СПАСУ ЕЕ. НО Я НЕ ХОЧУ ЕЕ ГИБЕЛИ, ПОТОМУ ЧТО Я ЕЕ ЛЮБЛЮ.

Не уменьшая скорости, звезда протянула вперед тонкие нити сенсоров, прочесывая кубические мили пустоты, пока, наконец, не нашла Молли. Девушка сидела верхом на слите, далеко опередив блуждающую звезду. Слит спускался в атмосферу третьей планеты. Рука золотого гиганта, пленившего Молли, исчезла со смертью властелина, но Молли осталась жива. И она почувствовала осторожное прикосновение блуждающей звезды.

Она подняла голову, без ошибки отыскав место в пространстве, где концентрированная масса и энергия мчались к конечной цели.

— Это ты, монстр?

Звезда не ответила. Она слушала и наблюдала.

— Монстр, я знаю, ты здесь. Мне все равно.

Она помолчала секунду, облокотилась о черную меховую спину слита, глядя на облачный диск планеты внизу.

— Ты натворил столько зла, монстр, — вздохнула она. — И все-таки… ты старался быть добрым со мной. Чудовище, мне жаль тебя, мне жаль, что тебе пришлось воевать с Альмаликом!

Звезда ничего не ответила, но прозондировала ауру Молли, обнаружила тень печали и рядом — золотистое свечение. Что это? Любовь? Привязанность, симпатия — по крайней мере, так решила звезда.

Она уменьшила толщину щупальца до предела, ей достаточно было видеть девушку. Она могла в любой миг сорвать Молли со спины слита, втянуть в ядерное сердце и вместе с ней помчаться дальше, к гордому белому солнцу.

Но звезда не сделала этого.

Она только наблюдала, как Молли, защищенная полем слита, исчезла в верхних ионизированных слоях атмосферы, быстро опускаясь к поверхности с ее городами и миллиардами галактожителей.

Третья планета была сине-зеленым миром. Красивым миром. Миром тихих морей и щедрых материков. По берегам морей и рек стояли великолепные города.

Звезда смотрела, как слит парит над башнями большого города. Еще не поздно, еще можно было подхватить беглянку.

Но звезда только наблюдала за ней. И все ближе становился миг, который уничтожит, расплавит этот мир и вместе с ним — организованный конгломерат органического вещества по имени Молли Залдивар.

26

Флаер, в сопровождении зеленых пружинок и розового облака, падал в бесконечность транзитного перехода. Потом они вынырнули в порту города Каймара, жемчужины всех городов столичной планеты Каймар, главного мира в системе Альмалика.

Рука Клотильды испуганно сжала руку Энди. Руф тихо вздохнул за спиной.

— Проповедник! Кажется, мы попали в нехорошее место!

Огромный центральный купол города был полон галактограждан всех видов и расцветок. Много было гуманоидов и даже людей: спокойные гиганты-рифники, земляне. Но здесь же находились галактограждане самых причудливых форм или вообще не имевшие формы — жидкие и газообразные создания, существа из упорядоченной энергии, не имевшие в себе ни грамма вещества. Диафрагма транзитного куба уже принимала беглецов, которым повезло попасть в очередь. Крики, свист, электронные сигналы, тысячи голосов тех, кто не смог попасть в передатчик станции, сливались в общий гул. Прямо перед флаером повисло два десятка кристаллических граждан. Острые, как бритва, голубые прозрачные грани красиво сверкали в лучах Альмалика. Квамодиан опустил флаер на рампу, вылез из пузыря кабины, поднырнул под кристалльников.

— Нужно выбраться из этой толпы, — пропыхтел он. — Штаб-квартира прямо вот там… Если я не ошибаюсь…

— Ты не ошибся, Энди, — задыхаясь, воскликнула Клотильда. — Они должны еще… — Она не договорила, ей не хватало дыхания. Им оставалось одно — прокладывать путь сквозь толпу галактограждан. Было ясно, что станция не успеет перебросить всех, и все же относительный порядок и спокойствие сохранялись. Все знали, что обречены, и мужественно ждали конца.

Наконец, Энди и Клотильда со своими спутниками выбрались на свободное пространство и смогли перевести дух. Менее всего досталось зубастому. Зубастый посмотрел на юного Руфа и коротко пролаял:

— Пусть детеныш сядет мне на плечи, — перевел инвертор в ухо Энди. — Иначе нам не пробраться.

— Никогда! — вспыхнул Руф. — Я сам. Вперед, проповедник, мы теряем время.

Больше других помяли розовое облако. От основной массы оторвалось несколько кусков розового пенистого вещества. Некоторые из них пытались влиться обратно, другие безнадежно затерялись в плотной толпе. Зеленые пружинки просто-напросто укоротили свои взаимоцентрические орбиты, нашли оптимальную скорость и расстояние между сочленами организма.

— Ладно! — сказал Энди. — Пошли!

Шум в толпе за их спинами заставил всю компанию обернуться. Все смотрели вверх, направив на кристаллический потолок купола десятки тысяч глаз, фоторецепторов, радарных сканеров и прочих органов восприятия.

В голубом небе был виден пламенный шар агрессора. Скорость его была так велика, что огненный шар в ореоле молний заметно перемещался по небосводу.

Энди с трудом оторвал взгляд от жуткого зрелища.

— У нас даже меньше времени, чем я думал. Пошли!

Большой зал Товарищества Звезды был пуст. В зале, где могли сидеть тысячи галактограждан, не было ни души, лишь тринадцать солнц Альмалика сияли на потолке.

— Не понимаю, — скорбно сказала Клотильда, — я предполагала хотя бы здесь найти кого-нибудь…

В инверторе Энди зазвенел хор пружинок:

— Никакой индикации… никаких следов функционирования… здание покинуто…

Мальчик крепко сжал руку Энди.

— Но Альмалик велел нам явиться сюда, разве не так?

— Да, он дал разрешение, — сказал Квамодиан, осматривая зал. — Видимо, что-то произошло…

Розовое облако устало проговорило:

— Непонятное сообщество высшего уровня наблюдает за нами…

Квамодиан рухнул на мягкое сиденье и постарался собраться с мыслями. Времени слишком мало! Он рассчитывал на помощь в штаб-квартире. Возможно, он немного оторвался от действительности, но он в самом деле ожидал увидеть здесь толпы поклоняющихся, застать кипучую деятельность в многочисленных секциях и кабинетах. Он предполагал, что у входа их встретит робот-монитор, направит прямо к какому-нибудь влиятельному лицу и… они начнут действовать, чтобы спасти эту планету и Альмалика.

Он не предполагал, что здание окажется брошенным. Остальные ждали решения Энди, и он понял, что принимать решение ему все-таки придется, за всех. С каждой секундой времени оставалось все меньше.

Он встал.

— Ладно, пойдем обратно к станции. Может, там отыщется кто-нибудь из мониторов.

— Опять через толпу? — воскликнул Руф.

— Ничего другого не остается. Если только у тебя не появилась идея получше.

Но едва они собрались покинуть здание, в ушах мягко пророкотал голос:

— Подождите!

Они замерли. Девушка умоляюще смотрела на Энди. Она ничего не сказала вслух, но губы ее шевельнулись, как бы произнося одно-единственное слово:

— Альмалик?

Квамодиан кивнул, и тут голос заговорил снова:

— Смотрите!

Купол поднялся на трансфлексной подушке, открывая великолепие небес. Днем звезд не было видно. В небе пламенел шар блуждающей звезды, уничтожая красоту безмятежных облаков. Он приближался к ним.

— Это мисс Залдивар! — крикнул мальчик. — Смотрите, проповедник! Это она, на слите!

Они провели в Большом зале не больше четверти часа, но Энди был совершенно покорен величием Альмалика, наблюдавшего за ним. Даже близость девушки, ради которой он пересек половину Вселенной, не могла разрушить чары бессмертной звезды.

Того, что рассказала Молли, было достаточно, чтобы вызвать у него прилив энергии. Молли скоро должна была умереть.

— Энди, милый, — прошептала она, и голос показался ему небывало теплым и любящим, — не подходи ко мне! Я облучилась там, в пещере… Чудовище-звезда пыталась спасти мне жизнь. Вернее, она дала мне жизнь, в тот момент я была мертва. Если ты подойдешь близко, можешь погибнуть.

Энди сделал шаг вперед, но Молли остановила его жестом руки.

— Прошу тебя, — прошептала Молли. — Не надо. Что ты хотел сообщить? Зачем ты прилетел?

Запинаясь, он передал ей рассказ рифника, и Молли выслушала его. Глаза ее широко раскрылись, потом взгляд метнулся в сторону — она заметила, как рука Клотильды ищет руку Энди.

Затем Молли сказала:

— Спасибо, Энди. Ты всегда был самым лучшим другом… — Самообладание едва ей не изменило, но она смогла взять себя в руки и улыбнулась. — Я не боюсь покинуть этот мир, но я очень жалею, что покидаю тебя.

В следующее мгновение ее уже не было в зале. Взобравшись на слита, она умчалась в небо. Тем временем огромный купол зала величественно опустился, окончательно скрыв Молли.

27

Звезда потеряла Молли. Она потратила драгоценные пикосекунды, попыталась нащупать ее, но напрасно. Девушку спрятала чья-то могучая сила. Звезду наполнило чувство тягостной тревоги. Но на эмоции не оставалось времени. Она все ближе и ближе подходила к белому солнцу, своему врагу, и нужно было собрать все силы для главного удара.

Третья планета осталась далеко позади. Звезда стремительно миновала орбиту второй планеты, которая находилась по другую сторону светила. Огромный диск сиял прямо впереди, неумолимо рос.

ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ОБРАЩАЕТ НА МЕНЯ ВНИМАНИЯ. НЕ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ. НЕ ПРЕДЛАГАЕТ ВСТУПИТЬ В ПЕРЕГОВОРЫ. НЕ ЖЕЛАЕТ ПРИНОСИТЬ ИЗВИНЕНИЯ ЗА НАПАДЕНИЕ НА МЕНЯ. НАБЛЮДАЕТ ЗА МНОЙ. ДРАЗНИТ…

— Чудовище! Подожди!

Звезда сосредоточилась, увидела, что вслед за ней мчится верхом на слите Молли. От нее исходила непонятная звезде энергия, отчего звезда почувствовала неуверенность. Слабое человеческое существо, нестойкий конгломерат органических молекул не имел права распоряжаться такими энергиями. Тем более сейчас, когда время существования данного организма истекало.

Блуждающая звезда потратила несколько наносекунд, проверяя, не Альмалик ли наделил девушку такой силой. Потом звезда отбросила эту идею. Теперь это не имело значения. До столкновения оставались минуты. Уже сейчас вокруг кипела тонкая внешняя атмосфера белого солнца. Быть может, остановиться уже невозможно — инерция планетарной массы слишком велика.

Она послала Молли сообщение по плазменному эффектору.

— Чего ты хочешь, Молли Залдивар? — пропел воздух в пузыре слита. — Теперь ты любишь меня?

Ее ответ заставил содрогнуться раскаленную кору планеты.

— Люблю ли я тебя, чудовище? Не знаю. Не могу сказать… И все-таки… Да, возможно, что люблю… Если это так важно сейчас…

Тело блуждающей звезды содрогнулось, кипящие матовые океаны затянуло тучами испарений. На мгновение могучие тиски полей, которыми она сжимала планету, ослабли. В небесах заплясали чудовищные молнии. Но Молли продолжала:

— У меня не осталось времени любить. Тело мое умирает, и я хочу сообщить тебе нечто. Чудовище, выслушай меня. АЛЬМАЛИК ТЕБЕ НЕ ВРАГ.

Теперь звезда затряслась от ярости. Сквозь трещины в скальной коре выступила белая магма.

— Ложь! Снова ложь! Солнце Земли хотело убить меня! А оно подчинялось Альмалику. Товарищи Альмалика, двойные звезды, пытались меня уничтожить!

Но голос Молли был тверд.

— Нет! Один раз я тебе солгала, потому что боялась тебя. Но Альмалик никогда не лгал и не пытался причинить тебе вред. Да, Солнце Земли ударило в тебя… но это был твой собственный брат!

Блуждающая звезда остановила эффектор, которым собиралась расправиться с обманщицей, и озадаченно повторила:

— Мой брат?

— Да! Еще один искусственный плазменный интеллект, вырвавшийся на волю перед тобой. Он занял Солнце и хотел убить тебя, а потом добрался сюда и оккупировал две звезды — желтую и голубую. Это он сражался с тобой! Но ты его победил, его больше нет, и ты должен остановиться, пока не поздно!

Звезда молчала. Ее плазменный мозг обрабатывал новую информацию.

— Брат? — прошептала она. Жуткое подозрение заставило кору планеты содрогнуться.

Если это правда… если это правда, я совершаю ужасное и непоправимое…

Значит, Альмалик всегда был другом… и всего через несколько минут он будет уничтожен!

Аккуратно перестроив сеть сенсоров, звезда бросила сканирующие зонды вниз, к белому солнцу. Она прощупала окружающее пространство. Скорость планетарного тела была огромна, остановиться уже невозможно. Слишком рьяно тратила звезда энергию на разгон планеты. Слишком поздно.

Звезда быстро рассчитала вероятные траектории, чтобы отклонить полет, миновать Альмалик, уйти во мрак пространства…

Невозможно. Слишком поздно!

Хорошо… Она попробовала другой вариант — путь через корону Альмалика. Сама планета погибнет, баланс белого солнца нарушится, но Альмалик уцелеет…

Тоже невозможно. Тоже слишком поздно.

Впав в отчаяние, звезда попробовала рассчитать курс сквозь верхний слой белой звезды. Альмалик будет ранен, начнется небывалое извержение энергии из нижних слоев, но он не погибнет…

И это тоже оказалось невозможным. Слишком велика скорость, слишком мало времени оставалось до столкновения. Она столкнется с белым солнцем лоб в лоб. И оба они исчезнут в адском огне сверхновой, погибнет все на расстоянии светового года.

МНЕ ЖАЛЬ. ТЕПЕРЬ Я ОЧЕНЬ ЖАЛЕЮ. МНЕ ЖАЛКО МОЛЛИ ЗАЛДИВАР. МНЕ ЖАЛКО АЛЬМАЛИК, ЖАЛКО МИЛЛИАРДЫ СУЩЕСТВ НА ОБРЕЧЕННЫХ ПЛАНЕТАХ. МНЕ ЖАЛКО СЕБЯ.

Звезда послала по щупальцу-эффектору сообщение для Молли. Надежды больше не было.

Но контакт пропал.

Звезда прочесала пространство вокруг. Необъяснимым образом Молли и слит исчезли.

Матрицы звезды были потрясены скорбью. В отчаянии блуждающая звезда бросила энергию к белому диску Альмалика. Солнце выбросило навстречу струи огня, планетарное тело раскололось. Но все было напрасно. Осколки, размерами с астероид, мчались по инерции.

СМОТРИ, МАЛЫШ. ВОТ ГОЛУБАЯ ЗВЕЗДА. БЕРИ ЕЕ СЕБЕ. ИСПОЛЬЗУЙ ЕЕ ЭНЕРГИЮ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ.

Блуждающая звезда знала, кто говорит с ней, — это был сам Альмалик, огромный солнечный диск.

Голубая звезда?

Из чистого любопытства она выбросила в том направлении зонд. В самом деле, голубой гигант ждал нового обитателя.

Блуждающая звезда вдруг почувствовала, что какая-то сила помогает ей. Сила, которой она не могла подобрать имя. Это был не только Альмалик, но вся сумма разумных существ — органических, неорганических, звездных, — все они подбадривали ее.

И она переместилась вдоль собственного сенсора, вошла в ожидавшее ее светило.

В матрицы ее сознания влилась новая энергия. Ресурсы гигантской звездной топки были теперь в ее распоряжении.

Могучими плазменными руками потянулась она к остаткам покинутой планеты, к ее усилиям присоединилась энергия белого пламени Альмалика и пламя золотое. Некоторое время блуждающая звезда озадаченно размышляла. Что произошло? Золотая звезда была мертва, она не могла участвовать в операции.

Но она участвовала, помогала отвести опасность! Золотые потоки плазмы соединились с белыми и голубыми. Вместе они ловко растащили осколки в стороны.

Осколки не выдержали атаки трех солнц. Распавшись на миллионы мелких частиц, они миновали диск Альмалика и по кометным орбитам унеслись в пространство.

Опасность миновала. Альмалик был спасен.

Теперь у блуждающей звезды было время понять, что она приобрела, получив могучее звездное тело… и что потеряла. Она чувствовала гордость и одобрение далекого наблюдателя, который стал еще более близок, хотя и не был уже блуждающей звездой.

Вселенский звенящий хор звездных голосов приветствовал нового собрата. ПРИСОЕДИНЯЙСЯ К НАМ, БРАТ БУДЬ ОДНИМ ИЗ НАС. СТАНЬ ЕДИНЫМ СО ВСЕМИ СУЩЕСТВАМИ, КОТОРЫЕ МЫСЛЯТ. СТАНЬ ЕДИН С АЛЬМАЛИКОМ.

Одной своей частью блуждающая звезда радовалась, а другой испытывала муки печали. Молли погибла, она потеряна навсегда.

В могучем хоре почувствовалось скрытое удовольствие. ПОСЛУШАЙ, БРАТ. ТЫ ДАЛ ЕЙ СИЛУ. МЫ ДАЛИ ЕЙ ДОМ — ПУСТОВАВШЕЕ СОЛНЦЕ.

Не веря себе, блуждающая звезда выстрелила ярко-голубым сенсором в сторону золотого солнца. И золотое солнце встретило ее сенсор собственным. Золотая и голубая нити встретились, переплелись. Звезды смотрели на них и радовались.

Голос, который заговорил с блуждающей, не был голосом человека, но было в нем что-то знакомое, веселое, нежное. Что-то очень напоминало голос Молли Залдивар.

— Здравствуй, монстр! — весело сказал голос. — Добро пожаловать! Навсегда!