Дитя звезд

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Зарегистрироваться, быстро! — отрывисто скомандовал майор. — Эй, опы, вы там что, заснули?

Антенны радара делали майора похожим на Сатану, точнее, на сонного молодого дьявола с отвисшей нижней челюстью, но очень, очень опасного.

— Слушаюсь, сэр, — осматриваясь, сказал Стив Райленд. Вот он, Рейкьявик, совершенно другой мир.

Райленд только что прибыл из лагеря максимально строгого режима безопасности за Полярным кругом. Жмурясь от яркого света, он не мог отвести взгляда от тысячефутовых высотных зданий, от реактивных лайнеров и ракет, усеявших поле аэропорта. Невысокий мужчина, стоявший рядом с Райлендом, чихнул и подтолкнул его.

— Порядок, — успокоил его Райленд и зашел в пустую комнату Службы безопасности. В углу стоял телетайп — так же, как и в углу любой другой комнаты, — на клавишах которого он выстучал:

«ИНФОРМАЦИЯ. Стивен Райленд, оп. АВС-38440, О.Б. Опорто, оп. ХУЗ-99942, прибыли на…» — Он взглянул на табличку с кодом, прикрепленную к корпусу телетайпа, — «станцию 3, радиус 4-261, Рейкьявик, Исландия. Запрос. Какие следуют указания?»

Через мгновение от Планирующей Машины пришел ответ — буква «П». Это означало: Машина приняла сообщение, ввела в банк памяти. Приказы последуют.

В комнату заглянула девица-общительница, но, заметив у Райленда и Опорто железные воротники-кольца, кивнула майору и удалилась.

Зазвенел сигнал телетайпа, Машина отпечатала приказание:

— «ДЕЙСТВИЯ. Проследовать к поезду 667, путь 6, купе 930».

Райленд прочел сообщение. Майор, заглянув через его плечо, усмехнулся:

— Прямой билет в орган-банк, могу поспорить.

— Да, сэр, — тихо сказал Райленд. Он не собирался спорить. Опу не переспорить майора.

— Тогда шевелитесь, — проворчал майор. — И еще, Райленд…

— Слушаю, сэр?

Майор подмигнул.

— Спасибо за шахматы. Надеюсь, еще увижу вас, хотя бы отдельными частями. — И, довольный, майор загоготал. Кончив смеяться, он добавил: — Только без глупостей, я вас предупредил.

— Я не забуду, — тихо сказал Стив Райленд, тронув железное кольцо на шее.

Опорто опять чихнул.

— Пойдем, — проворчал он.

— Ладно. Какой там был номер?

Темноволосый коротышка Опорто усмехнулся.

— Поезд 667, путь 6, купе 93. Запомнить нетрудно… А-апчхи!

Райленд направился к выходу. Они пересекли тротуар, подошли к стоявшим в ряд такси и сели в свободную машину. Прохожие бросали на них мимолетный взгляд, замечали железные воротники, и на их липа тут же словно опускались непроницаемые завесы. Райленд набрал на пульте такси код места назначения, и машина помчалась по широким бульварам к огромному мраморному зданию на другом конце города.

Над входом в грандиозное здание были высечены слова: «ПЛАН ЧЕЛОВЕКА. СТАНЦИЯ СУБПОЕЗДА».

Они пересекли зал ожидания, полный пассажиров. Для них же зал был все равно что пуст. Райленд грустно улыбнулся.

— Только без глупостей. Помни, человеку с железным ошейником не стоит уклоняться от назначенного маршрута. А если он это сделает — всем остальным в этот момент лучше быть где-нибудь подальше, так будет полезней для их здоровья.

— Нам нужен шестой путь?

— Да, поезд 667, купе 93. Память у тебя дырявая, что ли? — проворчал Опорто.

Райленд широко зашагал вперед. Шестой путь оказался грузовым. Они спустились по выключенному эскалатору и оказались у дорожного полотна субпоезда.

С тех пор, как подземные линии субпоездов опоясали планету, невозможно было определить, куда именно направляется данный поезд. Из Исландии он мог идти в Канаду, в Бразилию, даже в Южную Африку. Чудовищные атомные буры Плана Человека прогрызали идеально прямые туннели в любой породе. В безвоздушном пространстве туннелей проносились субпоезда, подстегиваемые электростатическими силами кольцевых ускорителей. Поскольку практически отсутствовало трение, скорость путешествия была сравнима со скоростью межпланетных перелетов.

— Где же наш поезд? — проворчал Опорто, глядя по сторонам. Яркий свет заливал неуютную грузовую платформу, сверкая на боках алюминиевых емкостей, лежащих в гнездах люлек. Бригада рабочих с помощью кранов грузила емкости на соседней платформе. На следующей платформе, в сотне ярдов от них, у выхода с эскалатора появилась небольшая группа пассажиров.

— Ставлю шесть против пяти, что следующий поезд наш, — предложил поспорить Опорто.

— Я — пас, — ответил Райленд отклоняя пари. Он надеялся, что коротышка прав. На платформе было холодно. Вызывающий дрожь холодный воздух гудел в вентиляционных трубах. Опорто чихнул и начал шмыгать носом. Райленд поежился в легкой лагерной робе.

Когда в лагерь пришло указание об их отправке, они прошли тщательный медосмотр. Таково было всеобщее правило Плана Человека. В осмотр входил горячий душ. «В орган-банке мясо должно быть чистеньким!» — зловеще пошутил охранник, но Райленд не обратил на него внимания. Он не мог себе этого позволить. Человека с железным кольцом на шее интересовало лишь одно: как поскорее избавиться от кольца.

Из шахты туннеля донесся вопль предупреждающей сирены. На вакуум-створах шестого пути замигали красные огни. Завздыхали воздушные насосы. Медленно разошлись створы, и появился тягач, медленно тащивший тележку-люльку с вагоном, который они ждали.

— Я угадал, — сказал Опорто.

Вагон остановился. Снова зафыркали клапаны, выравнивая давление, потом высокие двери подались вперед и вниз, образуя лестницу-эскалатор.

— Стив, мне это совсем не нравится! — с тревогой сказал Опорто.

Из вагона выбежали два человека в ярко-голубой форме. На Райленда и его товарища они даже не взглянули. У каждого была толстая кожаная сумка курьера.

— Ярко-голубая форма — это цвет особой охраны… — Не веря глазам, Райленд поднял голову. Под потолком, среди паутины трубопроводов и кабелей, вспыхнул ослепительный свет, осветив сферу вагона. На ее вершине, в сорока футах над платформой, ясно выделялись блистающая голубая звезда и снежно-белые буквы над ней, легендарные слова «ПЛАН ЧЕЛОВЕКА. КАБИНЕТ ПЛАНИРУЮЩЕГО».

Вагон, который они ждали, оказался личным спецвагоном самого Планирующего!

Стив Райленд подумал, что теперь, наконец, он сможет представить свое дело самому Планирующему! Но тут же вспомнил, что Планирующий, как и всякий человек на любой из планет Солнечной Системы, — лишь орудие Планирующей Машины. И если Райленд будет освобожден, если с него снимут железный воротник, то только по приказу Планирующей Машины. Человеческие аргументы на неё не действуют.

Усилием воли Райленд выбросил надежду из головы. Единственным утешением было то, что они направляются не в орган-банк.

— Какое у нас купе?

— 93, — вздохнул Опорто. — Ты способен запомнить хоть что-нибудь? Поезд 667. это произведение двух простых чисел 23 и 29. Путь 6 — их разность. Номер купе — обратный порядок последних цифр. Ведь это очень легко…

Но Райленд его почти не слышал. Те особые отношения, которые имелись у Опорто со всем, что касалось чисел и операций с ними, не были для него новостью. Сейчас мысли Стива были заняты более насущными вещами. Они направились к эскалатору и поднялись в вагон. Мимо прошла женщина в голубой форме охраны, заметила их воротники, нахмурилась. Но прежде чем Райленд успел к ней обратиться, промелькнула мимо и исчезла. Что ж, невесело подумал Райленд, еще одно доказательство эффективности наших воротников: она даже не сочла нужным узнать, что делают два опа в личном поезде самого Планирующего. Не было причин волноваться — один неправильный шаг, и железные кольца сделают этот шаг последним. По этой же причине было небезопасно двигаться наугад. Райленд задержался на месте, пока мимо не прошел другой охранник.

— Сэр! — окликнул его Райленд. — Простите, сэр!

Это был седовласый, с военной выправкой мужчина, в голубой форме охранника и с серебряными грибками полковника Технического корпуса.

— В чем дело? — нетерпеливо спросил он.

— Нам было приказано явиться в купе 93, — объяснил Райленд.

Полковник задумчиво посмотрел на него.

— Имя, — коротко потребовал он.

— Райленд Стивен. И Опорто.

— Ага, — сказал полковник, потом вздохнул. — Ну ладно, не стоит пачкать вагон Планирующего. Осторожность не помешает. Вам туда. — Он провел их в крохотную комнатку.

— Смотрите. — Он повернул ручку двери. — Замка нет. Но должен предупредить, что все коридоры перекрыты радарами. Вы поняли?

Они поняли.

— Отлично.

Он помолчал.

— Кстати, меня зовут Лескьюри, полковник Паскаль Лескьюри. Мы еще встретимся. — И он затворил за собой дверь.

Райленд окинул купе быстрым взглядом. Не интересовал его не комфорт, не великолепие обстановки, а телетайп. Найдя аппарат, он быстро зарегистрировал себя и Опорто.

Ответ пришел быстро: «ДЕЙСТВИЯ. Ждать дальнейших указаний».

Опорто к этому моменту совсем расклеился. Лицо его горело.

— Вот так всегда, — сказал он в нос. — Я простужаюсь, и если не подлечусь, слягу на неделю. У меня уже жар! — Он дрожал как в лихорадке.

— Нет, жара у тебя нет, — покачал головой Райленд. — Мы уже едем.

Человек за пультом управления субпоезда знал, чей вагон ведет по туннелям электростатического ускорителя. Громадная сфера тронулась с места бесшумно и плавно. Они не почувствовали толчка, просто ощутили необыкновенную легкость. Вагон мчался по хорде, из начальной точки в конечную. На дальних маршрутах глубина туннеля доходила до тысячи миль, и первая половина пути напоминала падение в кабине сверхскоростного лифта.

Рассеянно протянув руку, Райленд придержал за плечо покачнувшегося Опорто. Кольцевые поля, опоясавшие стенки туннелей субпоезда, в известной степени были обязаны своей стабильностью ему, Райленду. В тот вечер, в пятницу, три года назад, когда полиция Плана ворвалась в его кабинет, он как раз закончил диктовать описание новой силовой катушки, в которой потери на гистерезис были уменьшены наполовину, а срок службы, по сравнению со старыми катушками, удлинялся, самое меньшее, в два раза. Это было единственное, что он мог вспомнить.

Неужели с его мозгом что-то сделали? В тысячный раз Райленд задавал себе этот вопрос. Он мог воспроизвести уравнения своей собственной теории геликальных полей, пришедшей на смену теории примитивных «магнитных бутылок» Но не мог вспомнить хода работы, которая привела к этим уравнениям. Он помнил конструкцию ионных ускорителей для двигателей атомных ракет, но, однако, автор конструкции — он сам, — оставался загадкой. Что это был за человек? Чего он достиг, что он совершил?

— Стив, — простонал Опорто. — Ты не принесешь мне чего-нибудь выпить?

Райленд повернулся к нему, возвращаясь в реальность. Выпить? Опорто явно бредит.

— Я спрошу Машину, — сказал Стив.

Опорто слабо кивнул.

— Да, спроси. Я заболел.

Райленд колебался. Коротышка явно болен. Что делать? Пока он раздумывал, Опорто нетвердым шагом направился к телетайпу.

— Я сам спрошу, — проворчал он. — Отойди.

Дрожащими пальцами он потянулся к клавишам, лицом повернувшись в сторону Райленда. Это было ошибкой — ему не стоило сейчас отвлекаться. И без того нетвердо державшийся на ногах, Опорто покачнулся, потянулся к клавиатуре и, промахнувшись, тяжело повалился на телетайп.

Аппарат с грохотом опрокинулся на пол. Внутри сверкнула белая искра, и по купе волной прокатился едкий запах горелой изоляции.

Райленд хотел что-то сказать, но промолчал. Какой смысл? Телетайп явно вышел из строя. И Опорто сделал это неумышленно.

Коротышка застонал.

— Проклятье! Стив, куда ушел этот полковник? Может, он принес бы мне какую-нибудь таблетку?

— Не волнуйся, — рассеянно сказал Райленд. Коротышка был в плохом состоянии, но мысли Райленда сейчас занимало другое. Его волновал сломанный телетайп.

За всю свою жизнь, начиная с первых дней после школы, Райленд не совершил ни одного поступка без консультации с Машиной. Даже в лагере максимальной охраны в углу барака стоял телетайп, соединенный непосредственно с Машиной.

На Райленда навалилось чувство одиночества и незащищенности.

— Стив, — прошептал хрипло Опорто. — Дай мне хотя бы воды.

Это Райленд мог сделать. На столике имелся серебряный графин и небольшие хрустальные стаканчики с золотой инкрустацией. Райленд налил в стакан воды и протянул Опорто. Коротышка принял воду и без сил погрузился в массивное, с роскошной обивкой кресло.

Райленд принялся мерить тесное купе шагами. Ничем другим он сейчас заняться не мог. Полковник предупредил о радарных ловушках в коридоре. Нечего было и думать о том, чтобы выйти из куле. Это могло стоить ему жизни.

Они были опасниками, и в железных кольцах на шеях содержалось по восемь граммов мощной взрывчатки. Один шаг в запретную для опасника зону — и радарная волна или луч воспламенят взрыватель. Райленд один раз был свидетелем такого случая и не хотел, чтобы это случилось с ним.

Купе, в котором они находились, было частью личного вагона Планирующего. Такой обстановки Райленд не видел уже три года. Он пощупал портьеры на фальшивом окне, погладил столешницу из полированного дерева.

Три года назад Райленд сам жил в подобной комнате. Нет, отметил он, та комната была поскромнее. Но принадлежала она только ему, и там была мебель, которой пользовался только он, и место, чтобы хранить одежду, книги, и другие вещи. В той жизни он был благонадежным человеком, имел свое место в Плане Человека и соответствующую долю материальных богатств.

Даже теперь, после множества сеансов «восстанавливающей терапии», Стив не понимал, что с ним произошло. Предъявленное обвинение звучало как «незапланированное мышление», но безжалостные тераписты тщетно пытались заставить его припомнить хотя бы одну нелояльную к Плану мысль.

Единственной уликой была его библиотечка книг о космосе — несколько пожелтевших старых книг из библиотеки отца, которые он спас.

Конечно, Стив знал, что эти книги не входят в список дозволенных Планом, но не видел в своем увлечении никакой подрывной деятельности. Наоборот, как он много раз объяснял терапистам, специальные уравнения геликального поля были тесно связаны с процессами во Вселенной, непрерывным воспроизводством вещества в ней. Не зная уравнений, описывающих расширение Вселенной, он вряд ли смог бы усовершенствовать силовые катушки для туннелей субпоезда.

Но тераписты отказывались точнее сформулировать обвинение. У человека в системе Плана не было прав, только функции. Тераписты не обязаны были снабжать его информацией, они обязаны были извлечь информацию из него. К сожалению, он так и не вспомнил, чего добивались от него тераписты.

Он многого не мог вспомнить…

— Стив, позови врача, — простонал Опорто.

— Не могу! — с горечью воскликнул Райленд. — Если Плану нужно, чтобы ты болел, ты будешь болеть…

— Райленд… — взмолился Опорто, и тут на него напал приступ кашля.

Райленд смотрел на человечка в кресле и думал, что, очевидно, Опорто относится к особо чувствительному, аллергическому типу. После трех лет в стерильной атмосфере полярного лагеря он был беззащитен перед инфекцией. Опорто тяжело дышал, лоб его, который Райленд пощупал ладонью, был горячим.

— Потерпи, Опорто, — сказал Райленд. — Еще немного, всего пару часов.

За это время они могли добраться до любого места на Земле.

— За пару часов я помру, — ответил Опорто. — Отдам концы. Ты не можешь позвать врача?

Райленд не знал, что делать. Коротышка был прав. План заботился о дополнительной иммунизации тех, кто жил в подверженных инфекциям районах, а сверхаллергический тип, вроде Опорто, мог потерять иммунитет.

— Ладно, — устало сказал Райленд. — Сделаю, что смогу. Пошли, Опорто.

Дверь была не заперта. Поддерживая Опорто, Райленд выглянул в коридор и вздохнул:

— Хорошо бы потаился кто-нибудь из охраны!

— Стив, что ты делаешь, — забормотал Опорто. — Оставь меня! Нам нельзя выходить — полковник предупреждал!

— Тебя нужно отвести к доктору.

Райленд внимательно осмотрел коридор. Там, где его пересекали переходы, были установлены непонятные устройства, напоминающие навесы паланкинов какого-нибудь восточного владыки. Наверное, там были спрятаны радарные ловушки, ничего другого Райленду не пришло в голову. Правда, в том направлении, откуда они пришли, тоже имелось подобное устройство, но ловушки не оказалось.

Райленд решил все тщательно обдумать. Тот факт, что они благополучно добрались до купе 93, еще ничего не значил. Вполне возможно, что ловушки выключили специально, чтобы их пропустить. И вообще, рассуждая логически, один маршрут был для них наверняка запрещен — путь назад к выходу из вагона.

— Опорто, — сказал Райленд. — Видишь эти двери? Я думаю, можно попробовать пройти в одну из них.

— А ты не боишься? — язвительно спросил коротышка.

— Ничего другого нам не остается, — фыркнул Райленд и потащил Опорто за собой.

Железное кольцо на шее, казалось, потяжелело. Если бы он был суперменом, вроде Дондерево, чье имя почему-то сохранилось в памяти… и чья судьба каким-то образом была связана с его собственной.

Тераписты так настойчиво спрашивали Стива об этом человеке, что должна быть на то серьезная причина. Действительно ли Райленд знал Дондерево? Когда он его видел в последний раз? Когда он получил от него сообщение? Что в нем говорилось?

Дондерево был сыном космического исследователя, впоследствии ставшего торговцем, который сколотил состояние, исследуя пояс астероидов и луны внешних планет. Он создал коммерческую империю, независимую от Плана Человека. Рон Дондерево прилетел на Землю изучать космическую медицину в колледже, где математику преподавал отец Райленда. В это время План захватил последние независимые астероиды и луны. Отец Рона был разбит в космической схватке, защищая свои владения. Сам Дондерево попал в опы из-за участия в студенческой демонстрации, а потом вдруг исчез. Ходили легенды, что ему удалось избавиться от кольца и бежать в космос, за пределы владений Плана.

Райленд помнил лишь одну встречу с Роном Дондерево. Это было в кабинете отца Райленда. Стиву было тогда лет восемь, а Дондерево был уже взрослым человеком, студентом-выпускником, романтической и загадочной личностью, который летал к внешним планетам и дальше, в неисследованный космос. Но разве этим объяснишь непрерывные допросы терапистов?

Кем бы ни был Дондерево, Райленд не мог последовать его примеру. Воротник останется на месте до тех пор, пока Машина не даст замку сигнал открыться.

У Стива мелькнула сумасшедшая мысль: услышит ли он тихий щелчок реле, прежде чем воспламенится обезглавливающий заряд? Или все кончится сразу?

Найти ответ можно было только одним способом — толкнуть дверь и войти в чужое купе.

Райленд наугад открыл одну из дверей. Опорто вырвался, с удивительным проворством отбежал на несколько шагов, круто развернулся и замер.

Райленд без колебаний вошел в купе. Ничего не произошло.

Усмехаясь, смущенный Опорто последовал за ним.

— На первый раз нас пронесло, правда, Стив?

Райленд кивнул. Не было смысла ввязываться во взаимные обвинения, хотя на языке вертелось несколько слов для человека, который сначала подталкивал его на риск, а потом пытался удрать.

Помещение было примерно такого же размера, что и купе 93. В нем никого не было. Обставлена комната была скромно: узкая кровать, столик с несколькими цветами в вазе, большое зеркало, несколько шкафчиков. Здесь живет девушка, решил Райленд. И она явно не принадлежит к высшему слою пассажиров этого роскошного субпоезда. Наверное, секретарша или горничная.

В комнате была еще одна дверь, выходящая на небольшой лестничный пролет.

Ступеньки были крутые, но помочь Опорто преодолеть их не составило труда — свободно летевший по туннелю поезд уменьшал вес. Они оказались в другой комнате, в которой тоже никого не оказалось. Но эта комната была меблирована с роскошью и походила на женский будуар. Обстановка была выдержана в белых и золотых тонах, на небольшом туалетном столике с овальным зеркалом в золотой раме лежали эбеново-черные гребни и щетки для волос. По этой лестнице, догадался Райленд, должна была входить личная служанка владелицы комнаты.

В этот момент раздалось чье-то пение.

Стив вздохнул поглубже и позвал:

— Эй, кто-нибудь! Вы меня слышите? Я ищу врача!

Ответа не последовало. Пение продолжалось, голос был чистым и приятным. Девушка пела явно для собственного удовольствия. Время от времени она возвращалась назад, повторяла строчку, делала паузу, снова начинала песню.

Райленд взглянул на Опорто и, пожав плечами, толкнул дверь.

Перед ним была комната, выдержанная в изумрудных и серебристых тонах. По стенам медленно плыли мягкие зеленые огни. В центре стояла серебряная ванна шести футов в диаметре, частично утопленная в пол.

Над толстым слоем пены виднелись колено, голова и руки самой прекрасной девушки, которую Райленд когда-либо видел в жизни.

— П-прошу прощения… — смущенно пробормотал он.

Девушка повернула голову и спокойно посмотрела на него. На ее влажных белых плечах сидели две… птицы? Нет, они только внешне напоминали птиц, похожих на голубей с рубиновыми глазами, но были сделаны из серебра. При появлении Райленда и Опорто металлические птицы угрожающе заворковали.

— Это… это же… — Опорто судорожно сглотнул. — Стив, это же дочка Планирующего! — выдохнул он и упал на колени.

— Пожалуйста! — взмолился он и пополз в сторону ванны, — не сердитесь, мы не хотели вас беспокоить!

Его приближение, видимо, встревожило девушку, хотя не сильно, потому что она не повысила голос, а лишь прервала песню и сказала:

— Охрана!

Видимо, поблизости имелся микрофон, потому что снаружи послышался шум. Кроме того, у девушки имелись непосредственные защитники. Серебряные голуби набросились на лежащего ничком Опорто. Они рвали его острыми клювами и били металлическими крыльями по голове. Распахнулась вторая дверь, и в комнату вбежали четыре высокие женщины в голубой форме охраны Планирующего.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Три последних года смерть постоянно таилась где-то рядом со Стивеном Райлендом. Она шептала тихим астматическим голосом доктора Трейла, в тысячный раз грозя отправкой в орган-банк, если он не припомнит содержание сообщения от Рона Дондерево, если не даст правильные ответы на вопросы с бессмысленным набором слов, ничего для Райленда не означавших: пространственник, рифы космоса, нереактивная тяга.

Смерть могла принять различные обличья. Замаскированная радарная ловушка, радарные антенны офицерского шлема, возможность попасть в орган-банк. Все эти личины смерти Райленд знал и научился жить бок о бок с ними.

У женщин-охранниц было пулевое оружие, а не радары. Очень странно, подумал Райленд. Стало быть, опасались здесь не опов, вроде него, а обычных людей. Неужели благонадежные граждане могли представлять угрозу для Плана?

Ответа на этот вопрос пока не было. Атакуемый серебряными голубями, истошно вопил Опорто, женщины-охранницы приближались.

Девушка остановила их одним словом:

— Подождите!

Она смахнула со щеки пену и спросила у непрошенных гостей:

— Что вам угодно?

Райленд поперхнулся.

— Гм, моему другу необходим врач, — хрипло сказал он и отвернулся.

Первая из четырех охранниц засмеялась. Это была высокая брюнетка, с мощной фигурой, которая могла бы быть весьма хорошенькой, если ее уменьшить процентов на десять во всех трех измерениях.

— Пойдем-ка, оп, — сказала она. — Мы позаботимся о тебе и твоем друге.

Девушка в ванне лениво шевельнулась, взбила рукой пену и, наблюдая, как разбегаются круги, сказала:

— Не беспокойтесь, сержант. Отведите больного к врачу, если он этого хочет, а второго оставьте здесь.

— Но, госпожа, Планирующий…

— Сержант, — повторила она нежным голосом, не повысив тона ни на йоту.

Сержант заметно побледнела. Указав подчиненным на Опорто, она покинула ванную, метнув на Райленда взгляд, полный откровенной ненависти и презрения. За ней последовали охранницы с коротышкой.

Металлические птицы вернулись на свои места на плечи девушки. Их горящие рубиновые глазки ни на миг не выпускали Стива из вида.

— Так вы один из людей с железными воротниками? — спросила девушка.

Райленд кивнул.

— Да, я опасник.

— Никогда не разговаривала с человеком, носящим железный воротник, — задумчиво сказала девушка. — Вы не против, если мы поговорим? Меня зовут Донна Криири. Мой отец — Планирующий.

— Я знаю. — Райленд вдруг остро почувствовал, что на нем мятая роба и что он находится в ванной с девушкой. Он кашлянул. — Может быть, ваш отец… я хочу сказать, что я не против, но…

— Отлично, — строго кивнула девушка. Она переменила позу, чтобы лучше его видеть. — Как вас зовут?

Райленд задрал подбородок и оттянул вниз воротник рубашки, чтобы стала видна полоска металла.

— «Стивен Райленд», — щурясь прочитала девушка алые буквы. — Подождите, я уже встречала ваше имя. Вы врач? Пилот?

— Я математик, мисс Криири.

— Конечно же! — воскликнула девушка. — Ваша папка лежала на столе отца. Я видела ее утром, когда мы уезжали из Копенгагена.

От внезапно нахлынувшего волнения Райленду трудно стало дышать. Три года он пытался выяснить, в чем его вина. Тераписты отказались дать ему такие сведения. Их вопросы были тщательно сформулированы таким образом, чтобы он не узнал правду. Они тысячу раз спрашивали, что означает слово «пространственник», и наказывали, если он высказывал предположение, что это обитатель пространства.

— Было ли там сказано… — он сглотнул. — В чем меня обвиняют?

Серо-зеленые глаза спокойно изучали Райленда.

— Вы проявляли незапланированный научный интерес.

— Как? Что это значит?

— Вы держали у себя собрание книг и рукописей, запрещенных Машиной.

— Неправда! — В затылок словно дохнуло ледяным ветром. — Это какая-то ужасная ошибка…

— Планирующая Машина не ошибается, — строго напомнила девушка. — В деле были указаны названия книг. Авторы — ученые из Доплановой эпохи — Эйнштейн, Гамов, Хойл…

— Вот как? — Он вздохнул. — Но это лишь книги моего отца… Те немногие, что я сохранил. Понимаете, когда я был еще маленьким, я мечтал о полетах в космос. Однажды я встретился с Роном Дондерево. Я хотел стать пилотом космического корабля, исследовать новые планеты. Но Машина убила мою мечту. Она перевела меня из Технокорпуса в исследователи-математики. Я был направлен в какую-то подземную лабораторию, не знаю, где она находилась, мы даже не знали — суша над нами, полярные льды или дно океана. Память… В моей памяти сейчас много пробелов. У меня было два помощника: девушка-телетайпист и человек по имени Опорто, нечто вроде живого компьютера. Машина выдавала нам проблемы для работы, например: проблему гистерезисной потери в катушках туннелей субпоезда. Это были проблемы, на которые Машина сама найти ответа не могла, как я понимаю… Даже она не знает всего. И все же мы находили решения. Конечно, у меня не было недостатка в справочниках и других книгах для работы, я мог спросить Машину, и она выдала бы мне любой фактический материал. Но для большей производительности она позволила мне держать у себя несколько книг, и среди них были книги из библиотеки отца.

Он с надеждой улыбнулся девушке.

— Вы ведь понимаете, что для человека, с детства мечтавшего о космосе, жизнь в подземелье не очень привлекательна. И чтение этих книг было для меня чем-то вроде хобби. В них описывались устаревшие теории о природе Вселенной. Используя современную математику, я вывел несколько систем уравнений, описывающих расширение Вселенной и непрерывное воссоздание вещества в межгалактическом пространстве.

Девушка нахмурилась, сдвинула брови, и это его остановило. Да, тема была не самая подходящая для беседы с девушкой, да еще в ванной.

— Но это нельзя назвать незапланированным научным интересом, — с отчаянием заключил Райленд. — Просто безобидное увлечение. Более того, это было даже полезно дня Плана. Уравнения, которые я вывел дня описания работы новых катушек субпоезда, я нашел благодаря чтению тех книг.

— И потому вы стали опасником? — Она задумчиво и хмуро смотрела на него. — На вид вы совсем неопасны.

Что он мог ответить? Он ждал, а она тем временем путь взмахнула рукой. Один из голубей перелетел к хрустальному дельфину и клюнул в плавник-рычаг. Струйка ароматизированной воды послушно иссякла.

— А на самом деле вы опасны? — спросила девушка.

— Нет, мисс Криири, — сказал Райленд. Он помолчал, не зная, как все объяснить этому ребенку. — Воротник — это не наказание. Это предосторожность.

— Предосторожность?

— У Машины есть основания подозревать, что в определенных условиях я мог бы представлять опасность для Плана Человека, — ровным голосом сказал Райленд. — Я ничего преступного не совершал, понимаете? Но Машина не хочет рисковать, и вот… воротник.

— Создается впечатление, что вы это одобряете, — с некоторым удивлением сказала девушка.

— Я лоялен по отношению к Плану Человека!

Она обдумала его слова.

— Но ведь мы все лояльны, верно? Но не все из нас носят воротники, правильно?

Райленд покачал головой.

— Я никогда не совершал ничего, что угрожало бы безопасности Плана.

— Но, может, вы что-то сделали, и это было не совсем…

Райленд улыбнулся. Удивительно легко было с ней разговаривать.

— Да, — признался он. — Я действительно совершил что-то «не совсем»… Там была одна девушка…

— Стивен, Стивен, — Донна Криири с насмешливой угрозой покачала головой. — Опять девушка. Я думала, так бывает только в романах.

— И в жизни тоже, мисс Криири. — Райленд почувствовал себя свободнее.

Внезапно в настроении дочери Планирующего произошла резкая перемена.

— В вашем деле сказано нечто иное, — ледяным тоном отчеканила она. — Вы обвиняетесь в сокрытии информации об устройстве, представляющем угрозу Безопасности Плана Человека.

— Это не так, — отчаянно запротестовал он. — Это какая-то ошибка. Меня три года обрабатывали тераписты в лагере повышенной изоляции, пытались вытащить сведения, которых у меня не было!

Ее глаза чуть расширились, выдавая интерес.

— Какие именно сведения?

— Не знаю. — Стив задрожал, вспомнив то, что ему пришлось пережить. — Они не говорили мне и наказывали за попытку догадаться. Они выпытывали что-то, связанное с набором определенных слов, — продолжал он. — Меня привязывали, цепляли электроды, записывали все реакции. Они повторяли эти слова миллион раз. «Пространственник», «рифы космоса», «фузорит», «пиропод», «нереактивная тяга». И еще два имени: Рон Дондерево и Даниел Хоррок. Собрав в одно целое все эти слова и имена, я понял, что тераписты уверены, будто этот Хоррок доставил мне какое-то сообщение от Дондерево. Весть из космического пространства, что-то о рифах космоса, пироподах и фузоритах. И особенно о «нереактивной тяге». Они пытались из меня вытащить устройство нереактивного двигателя.

Она нахмурилась.

— А что такое «нереактивная тяга»?

— То, чего не существует. Нереактивная тяга — двигательная система, не основанная на противодействии. Сумасшедшие изобретатели триста лет пытаются сделать такой двигатель, но любому ясно, что такая система будет нарушать Третий закон движения. Невозможно толкать вперед лодку, не отталкивая назад воду.

— Понимаю, — серьезно кивнула Донна. — Так же невозможно, как создать новый космос.

Райленд пристально посмотрел на нее.

— Но я никак не мог получить сообщение от Хоррока или кого-нибудь еще. Во всяком случае, не в тот момент, когда это, как они считают, произошло. В ту пятницу чудак-Опорто и телетайпистка были со мной весь день. Мы работали допоздна, заканчивая документацию для новой силовой катушки. Опорто я отпустил примерно в шесть вечера, у него разболелась голова. Телетайпистка вышла вместе с ним, чтобы принести кофе и бутерброды. Не прошло и получаса, как кто-то постучал в дверь. Я думал, что вернулась девушка, но за дверью оказалась Полиция Плана.

— Только случилось это не в пятницу. — В глазах Донны Криири было какое-то странное, отсутствующее выражение. — Судя по записям в вашем деле, вы были доставлены в камеру предварительной изоляции в шесть часов вечера в понедельник. Таким образом, три дня выпадают из вашего рассказа.

Райленд с трудом сглотнул.

— Не может быть! — он покачал головой. — Опорто и девушка только-только вышли, и…

— Я довольно тщательно изучила ваше дело и уверена, что вас арестовали в понедельник. — Почему Донна взялась за изучение дела Райленда, она не сочла нужным сообщить.

Райленд испытал легкий укол радостного возбуждения. Это даже больше, чем он надеялся узнать о своем деле.

— Что ж, может быть, — пробормотал он. — Сначала я находился в каком-то месте, которое называли центром отдыха. Тераписты работали круглые сутки, и я не знал ни времени, ни даты. И все же, я не имею понятия, как создать нереактивную двигательную систему, и по-прежнему уверен, что Машина допустила ошибку.

Донна Криири укоризненно покачала головой.

Райленд прервал себя, чувствуя, как туго обхватывает шею железное кольцо. Он сошел с ума! Так разговаривать с дочерью Планирующего!

— Мисс Криири, я вам мешаю. Я должен идти.

Она засмеялась, словно вдали заиграла неуловимая музыка.

— Я вас не гоню, — очень мягко сказала она.

— Но… вы в ванне.

— Я всегда предпочитаю проводить поездки в воде. Так удобней. И не волнуйтесь о том, что скажет отец. Он правит миром — для Плана, конечно! Но он не властен надо мной. — Она улыбнулась.

Наверное, ей нет и двадцати, печально подумал Райленд, но она уже знает силу своих женских чар.

— Не бойтесь моих голубей, — сказала Донна. Райленд насмешливо взглянул на железных птичек. — Мне очень жаль, что они поранили вашего товарища. Но он сам спровоцировал их. Как видите, даже без охраны я продолжаю оставаться под защитой.

Она взмахнула рукой, и комнату наполнила тихая музыка.

— Та девушка… какая она? — требовательно спросила Дойна.

— Красивая, — кратко ответил Райленд.

— И опасная!

Он кивнул, чувствуя холодок на затылке, возле железного воротника. Опасная? Но Донна Криири куда опаснее для него. Он не должен был сюда заходить. Машина этого так не оставит. Словно успокаивая его, Донна попросила:

— Расскажите о ней. Она хорошенькая?

— Да, наверное. Мне так казалось. У нее длинные русые волосы, зеленые глаза — как у вас. Она работала в тайной полиции. Я этого не знал до самого дня ареста.

Девушка рассмеялась, металлические птицы беспокойно зашевелились, сохраняя равновесие.

— И она вас предала. Теперь вы боитесь, что я сделаю то же самое? Не бойтесь, Стивен.

Райленд пожал плечами.

— Я уже говорил. Мне повезло — я попал в лагерь. А могли отправить в орган-банк.

Обдумывая его слова, девушка наклонила голову, и он заметил в ее волосах красноватый оттенок. Наконец она вздохнула и сказала:

— И вы стали опасником. Вам следовало быть осмотрительнее, Райленд. Не стоило уклоняться от требований Плана. Теперь вы носите железное кольцо. Вы не можете от него избавиться?

Райленд хрипло рассмеялся.

— Не можете, — утвердительно сказала она. — Мне кажется, что на вашем месте я нашла бы способ решить эту проблему.

— Воротник изобрел полковник Замфиреску, — с ноткой гнева в голосе сказал Райленд. — Он был лучшим инженером Технокорпуса… до того, как сам попал в утилизацию. Он предусмотрел все.

— Но это лишь полоска металла, Стивен!

— Самая прочная сталь в мире! А внутри — обезглавливающий заряд, подключенный к водородной ячейке: энергии хватит лет на сто. Кроме того, воротник нельзя повредить или вскрыть. Стоит лишь попытаться его перепилить или открыть запор… Даже если я достану ключ, но поверну его не в ту сторону — заряд прикончит меня на месте. Вы видели, как срабатывает обезглавливающий заряд, мисс Криири? Я видел.

Донна вздрогнула, потом сказала:

— На вашем месте я бы убежала.

— Далеко бы вы не ушли. Волны радара бегут быстрее. А если бы вам и удалось удрать — куда-нибудь к Ледяным Мирам или на орбитальную станцию Меркурия, — то на этот случай в воротнике есть реле времени. Его нужно периодически переключать специальным ключом. Если вы его вовремя не перенастроите… конец! И неизвестно, когда наступит крайний срок.

— О! — девушка печально покачала головой. — Тогда его нужно снять.

Райленд рассмеялся.

— Не смейтесь, Стивен. Рону Дондерево это удалось, — сообщила она.

— Дондерево? Что вы знаете о нем?

— Совсем немного. Я была с ним знакома еще совсем ребенком. Помню, что видела его с кольцом на шее, а потом… увидела, но уже без кольца.

Райленд смотрел на нее, не отрываясь.

— Так вы видели Дондерево… — начал он.

В это время в дверь громко постучали, и послышался встревоженный мужской голос:

— Мисс Криири! Планирующий послал за этим опом!

Райленд стремительно выпрямился. На мгновение он позволил себе забыться, но голос охранника вернул его к реальности.

— Вам нужно идти, Стивен, — сказала девушка. Она что-то прошептала, и один из серебряных голубей мира взлетел с плеча Донны и, описав круг, тронул на лету дверь, которая тут же беззвучно отворилась.

— Будьте осторожны, — мягко посоветовала Донна. — И не особенно огорчайтесь из-за Анжелы.

— Хорошо, — пробормотал Райленд и как заводной автомат направился к двери, где офицер, ощетинившийся рогами антенн, уже поджидал со злорадным выражением на гранитной физиономии. Когда за спиной Райленда затворилась дверь, он вспомнил, что ни разу не упомянул имя девушки, которая его предала — Анжелы Цвик.

Райленд привык к тому, что всю жизнь за ним наблюдал Планирующий. Мужественное, доброжелательное лицо смотрело на него со стереоплакатов в родительском доме, в казармах Технокорпуса, в школьных классах, на любом перекрестке или площади, в любой лаборатории, в любом здании, где ему приходилось работать. Райленд знал это лицо лучше, чем лицо собственного отца — как, впрочем, и любой другой житель Солнечной Системы.

Сейчас Планирующий сидел перед ним за массивным письменным столом. Казалось, он полностью погружен в разложенные на столе бумаги. Испытывая крайнюю неловкость и смущение, Райленд терпеливо ждал.

Дочь Планирующего не была похожа на отца. Она — черноволосая, привлекательная, с лицом невинного ребенка. Он — угловатый, седой, с львиными чертами лица. Волосы были коротко подстрижены, и прическа напоминала шлем. Над самой его головой, на спинке громадного кресла, застыл серо-стальной ястреб. И это было не украшение — металлические веки медленно приподнялись, горячие гранатовые глаза уперлись в Райленда.

Наконец Планирующий поднял голову, улыбнулся.

— Сынок, ты не привык регистрироваться? — бархатным голосом спросил он.

Райленд вздрогнул.

— Простите, сэр.

Он поспешил к облицованному золотыми пластинками телетайпу, выступал имя. Кодовая пластинка на панели аппарата гласила просто: «Номер один»

Седоголовый человек улыбнулся.

— Итак, ты — Стивен Райленд. Когда-то я тебя видел, но ты этого не помнишь.

— Простите, сэр? — не понял Райленд.

— Это было очень давно, сынок, — задумчиво сказал Планирующий. — Я пришел к вам домой. Ты был совсем ребенком. Не удивляйся. Понимаешь, я знал твоего отца.

Райленд пошатнулся. Не веря собственным ушам, он сказал:

— Сэр, родители никогда не говорили мне об этом. Наверняка, они были бы горды…

Планирующий громко рассмеялся.

— Сынок, видишь, как многого ты не знаешь о родителях! Они вовсе не гордились знакомством со мной. Наоборот, им было стыдно. Твой отец ненавидел меня, очень. — Он кивнул, улыбка его медленно испарилась, а голос приобрел скрежещущий оттенок. — Твой отец был врагом Плана!

— Сэр, — запротестовал Райленд. — Мне об отце ничего не известно. Он исчез, когда я был маленьким. И мать ничего мне не рассказывала.

— Еще бы, — свирепо процедил Планирующий. — Она была очень опасной женщиной, и очень неглупой. Твои родители вообще были неглупыми людьми, это нужно признать. Что же случилось с тобой, а?

— Сэр? — Райленд не знал, что сказать. Он совсем запутался.

— Как же ты попал в опасники? — хрипло спросил Планирующий. — Не стоило тебе пытаться перехитрить План. Ты совершил глупость!

Райленд глубоко вздохнул. Может быть, ему выпал счастливый случай представить свое дело.

— Сэр, позвольте объяснить, — начал он. — У меня и в мыслях не было идти против Плана. На меня донесла одна девушка, и Машина переклассифицировала меня в опасники. Я думаю, это была ошибка, но…

— Ты сомневаешься в правильности решения Машины?

— Нет, сэр. Не Машины, а информации, которая…

— Оставь! — фыркнул Планирующий. — Не усугубляй своего положения. Ты — сын своего отца и должен помнить: все, что ты делаешь, попадает под подозрение уже только поэтому.

У Райленда перехватило дыхание. На секунду он буквально онемел. Чуть покачиваясь, вагон несся вперед, начиная вторую половину пути — против силы тяготения.

— Сэр, правильно ли я вас понял? — вдруг взорвался Райленд. — Вы говорите, что Машина посчитала меня опасником только потому, что мой отец совершил нечто еще до моего рождения? Это несправедливо. Это…

— Справедливо? — проревел Планирующий. Ястреб приоткрыл глаза, тревожно завертелся на своем насесте. — Что это за слово, Райленд? Справедливость, свобода, демократия. Эти слова часто повторял твой отец. И они не значат ничего! Какое отношение имеет справедливость к 750 калориям в день? Справедливость изжила себя, ей крышка! Ее больше нет! Ты знаешь, чем занимались твои благородные предки, сынок? Они добывали '«справедливость и демократию» из природных запасов мира. Они истощали Землю, как фермер истощал свое поле — двадцать колосьев пшеницы, и нет фута почвы… Чернозема больше не существует! И вместе с черноземом исчезла «справедливость», исчезла «демократия». Теперь мир стал замкнутой системой, сынок. У меня мало что осталось!

Этот дикий взрыв эмоций совершенно ошеломил Райленда.

— Но… но сэр, — пробормотал он. — Ведь дальние планеты наверняка откроют новые горизонты, новые источники ресурсов…

— Молчать! — гаркнул Планирующий, угловатая львиная голова угрожающе качнулась вперед, как молот. Серо-стальной ястреб на спинке многозначительно шевельнул крыльями.

Планирующий сверлил Райленда горящим взглядом. Тем временем кресло его немного откинулось назад, компенсируя усилившуюся тяжесть второй части пути субпоезда. Вес стал нормальным, потом немного больше нормального. Потом Планирующий Криири сказал:

— Райленд, ты совсем как твой отец. Он так и не понял, что новых горизонтов — нет. Но ты должен это понять. План Человека стоит на постоянном урезании твоих пагубных личных свобод, которые когда-то едва не разрушили мир. Войны! Пылевые бури! Наводнения! Ураганы! Лесные пожары! — Каждое слово было словно ругательство, он их будто выплевывал в лицо Райленду. — Нам приходится платить по счету за долги твоего отца и таких, как он. Никогда не забывай этого, сынок.

Райленд молчал. Сворить с этим человеком было невозможно, эту властность и самоуверенность мог бы поколебать ствол пистолета, но не человеческие аргументы, Немного спустя Райленд сказал:

— Я этого не забывал никогда. — «И не забуду, — подумал он, — пока у меня на шее железный воротник»

— Тебя беспокоит кольцо, — неожиданно тихо сказал Планирующий и усмехнулся. Он словно прочел мысли Райленда, что было не так уж сложно. — Но мы все носим свои воротники, сынок. Все мы, от Планирующего до отверженных, ждущих очереди в орган-банк, должны отчитываться перед Машиной за каждый час прожитого дня. Каждый из нас носит невидимые кандалы Машины. Но я готов согласиться, что твой воротничок более неудобный, — серьезно добавил Планирующий.

Райленд невольно улыбнулся. Нет, в этом человеке была не только способность повелевать, он обладал и обаянием, таким, что действовало даже на опасника.

— Если ты предпочитаешь другой, — небрежно добавил Планирующий, — то можешь избавиться от железного воротника.

На мгновение Райленд не поверил собственным ушам.

— Избавиться от воротника?

Планирующий величественно кивнул. Он тронул специальную кнопку, массивное кресло мягко наклонилось немного назад. Ястреб взмахнул металлическими крыльями, взмыл в воздух — подлокотник кресла выдвинулся из спинки и удобно обхватил голову Планирующего. Субпоезд начал основной этап торможения. Даже сквозь звукоизоляцию доносился слабый визг — свидетельство силы, толкавшей вагон сквозь кольца невидимой электростатической силы. Визг вызывало не трение, а гетеродинные колебания от генераторов, мчавших вагон. Райленд пошатнулся, когда его вес начал увеличиваться.

— Все мы связаны с Планом тем или иным образом, — сказал вдруг Планирующий. — Я должен найти неразрушимую связь, которая привязала бы тебя к Плану и заменила бы железный воротник. Или ты должен найти эту связь сам. Тогда воротник будет снят.

— Наверняка моя работа доказывает мою лояльность, — в отчаянии сказал Райленд.

— Наверняка не доказывает, — передразнил Планирующий. Он покачал головой, как большой медведь, отчитывающий непослушного медвежонка. — Дело не в том, что ты уже успел сделать, — пояснил он, — а в том, что ты будешь делать теперь. Ты работал, как тебе нравилось. Возможно, ты работал талантливо, но работать ты должен только в рамках Плана. Всегда. Каждую минуту. Планирующая Машина даст тебе задание. Если ты его выполнишь…

Он тяжело вздохнул.

Райленду тоже было тяжело дышать, и тело превратилось в тяжкую ношу — поезд все дальше уносился от расплавленного ядра Земли. Он хотел поговорить с Планирующим, возможно, узнать секрет трех пропущенных дней. Но напрягаться не хотелось. Они мчались внутри туннеля из раскаленного камня, и только силовые кольца не давали стенам сомкнуться. Он опять чувствовал себя в лифте, только этот лифт шел вверх. Вертикальная составляющая скорости вагона доходила до 150 миль в час. Даже голос Планирующего, несмотря на противоперегрузочное кресло, стал хриплым, и говорил он медленно.

— Можешь теперь идти, Райленд. Но, может быть, ты хочешь знать, в чем заключается задание?

Райленд промолчал, но глаза его говорили красноречивее слов.

Планирующий усмехнулся:

— Да, конечно. Машина считает, что ты справишься. Ты должен… Впрочем, — глубокомысленно заметил он, — у нас здесь у каждого своя роль, и я не обязан понимать все, что говорит Машина. Твоя задача — изобрести нереактивную тягу.

Райленд, едва не упав, ухватился за край стола Планирующего.

— Не… нереактивную тягу?

Планирующий, кажется, был доволен.

— В твою задачу так же не входит понимать слова Машины. Тем не менее, Машина требует именно этого.

— Вы имеете в виду, — Райленд пытался отдышаться, — вы говорите о нереактивной двигательной системе?

— Именно.

— Знаете ли вы, что ваши мастера пыток, эти ваши «восстанавливающие тераписты» три года пытались заставить меня сказать, как построить нереактивный двигатель? Почему-то они были уверены, что я знаю, как это сделать.

— Это мне известно, — величавый человек в кресле пожал плечами. — И мне известно, что у них ничего не вышло. Машина получила информацию, что ты сконструировал такой двигатель. Возможно, информация была ложной. Но три прошедших года сделали такой двигатель еще более необходимым для Безопасности Плана. И… еще более опасным для Плана, если он попадет в руки врагов. Машина должна иметь нереактивную тягу в своем распоряжении. Информация о твоих достижениях и возможностях показала Машине, что ты годен для такой работы. Сейчас мы не будем говорить, является ли твоя амнезия естественной или искусственной, то есть, притворяешься ты или действительно ничего не помнишь. Я говорю — если ты желаешь снять воротник и остаться в живых, ты создашь работающий нереактивный двигатель. Теперь, — устало завершил Планирующий, — ты должен идти.

Словно сквозь туман Райленд увидел, как Планирующий слабо шевельнул узловатыми пальцами в сторону выхода. Ястреб заволновался, рассекая воздух крыльями. Открылась дверь.

Вошел офицер охраны. Это был настоящий великан, но и он шел с трудом, испытывая перегрузки, порожденные большой скоростью.

— Райленд, — прошептал человек в кресле.

Райленд обернулся, опершись на офицера в голубой форме.

— Моя дочь… — тихо сказал Планирующий. Визг перешел в рев, почти заглушая слова. — У Донны мягкое сердце, которое она унаследовала от матери. Но мозг она унаследовала от меня. Не придавай особого значения тому, что она позволила тебе беседовать с ней в ванной.

Планирующий закрыл глаза, и его голова медленно погрузилась в подлокотник кресла.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Оператор-майор Чаттерджи мягко сказал:

— Вам у нас понравится, Райленд. У нас тут приятная компания.

— Да, сэр, — согласился Райленд, глядя по сторонам. Они находились в небольшой комнате со стальными стенами, со знаком Службы Безопасности на стене. Райленд понятия не имел, в каком именно месте на Земле — или под землей — они находились.

— Не волнуйтесь из-за пустяков, — тараторил майор. — Главное — делать дело, вот о чем мы должны помнить.

Райленд кивнул. Маленький майор был по-юношески подвижен и легок. Антенный шлем носил небрежно, словно часть маскарадного костюма. Он перехватил взгляд Райленда.

— А, это… — смущенно заметил он. — Чертовски неудобная штука. Но все же, вы опасник, и приказом Машины…

— Я к этому привык.

— Но вы здесь не единственный опасник, — поспешно добавил оператор-майор Чаттерджи. — Бог мой, кое-кто из наших лучших работников тоже, и вообще…

— Прошу простить меня, майор, — перебил его Райленд. Он наклонился к телетайпу, быстро выступал имя и код, подтвердил факт своего прибытия. Телетайп ответил без промедления:

«ИНФОРМАЦИЯ. Оператор-майор Чаттерджи уполномочен изменить ваш статус. ДЕЙСТВИЯ. Затребовать необходимое оборудование для разработки систем уравнений общего силового поля и равновесного состояния».

Райленд нахмурился. Майор Чаттерджи, заглянув через плечо, воскликнул:

— Уже задание, Стив! О, у нас все быстро делается. У меня есть шестирегистровый калькулятор и комната, куда можно его установить, пока вы переоденетесь. Гарантирую вам мешок долларов!

— Я не понимаю, — сказал Райленд, — общая теория и равновесное состояние — что это значит?

Но майор оказался жизнерадостным невеждой в данной области. Он был всего лишь администратором и не имел никакого отношения к науке. Райленд пожал плечами.

— Ладно. Калькулятор мне не нужен, пока есть Опорто.

— Второй опасник? — Оператор-майор Чаттерджи моргнул. — Всегда держаться вместе, понимаю. Я откомандирую его к вам.

Райленд снова посмотрел на телетайп. Задание требовало немалого размышления. «Оператор-майор Чаттерджи уполномочен изменить ваш статус». Вот этот человек с блестящими, подвижными, как ртуть, глазами, крючковатым носом, вот этот человек и должен будет повернуть ключ, открыть воротник?

Или Райленд неточно толкует сообщение? Машина всегда выражается точно. Это люди не всегда правильно понимают то, что она говорит. Например, имеется ввиду, что Чаттерджи освободит Райленда или лишь изменит его статус… до статуса сырого мяса в орган-банке?

Эта мысль его отрезвила.

Воспоминания о прошлом вызвали у Райленда ноющее чувство одиночества и потерянности.

— Зачем Машине нереактивная тяга? — натужно спросил он майора. — Ионные корабли способны долететь до любой планеты, и План Человека, кажется, все глубже зарывается в землю, забросив космические колонии.

— Прекратите! — одернул его майор. — Мы не имеем права так думать!

Но Райленд продолжил:

— Кажется, Машина опасается, что нереактивный двигатель попадет в руки врагов Плана. Чьи же это могут быть руки? Какие-такие враги? План покорил все планеты, теперь в него включено все Человечество. За исключением нескольких беглецов вроде Рона Дондерево…

— Не надо об этом! — Майор, казалось, был потрясен. — У нее хватает забот и без незапланированных разговоров.

Райленд пожал плечами и замолчал, а к Чаттерджи сразу вернулась прежняя жизнерадостность.

— Вас нужно устроить, разместить, — заулыбался он, поблескивая золотой оправой очков. — Вера! Девочка, войди!

Открылась дверь. В комнату важно вплыла высокая блондинка. На ней были алые брюки и короткий алый жакет. Два века назад она могла бы быть мажореткой в оркестре, но в эру Плана исполняла куда более важную функцию.

— Знакомьтесь, Стив, это Вера. Одна из наших общительниц. Она вам поможет освоиться. Гарантирую!

Общительница улыбнулась хорошо отрепетированной улыбкой.

— Знай в совершенстве свои функции, только свои, — пропела она. — Таков наш лозунг, мистер Райленд. — У нее был высокий, кукольный голос.

— И превосходный лозунг, в самом деле! — Сияя поддержал ее майор Чаттерджи. — Можете приступать, Вера. И не забудьте, сегодня в семь Вечер Общения.

Конечно, сейчас все мысли Райленда вертелись вокруг приказа Машины, нереактивной тяги, гипотезы равновесного состояния, трех исчезнувших из его жизни дней, фразы «Майор Чаттерджи уполномочен изменить…», вокруг того факта, что Планирующий знал о его разговоре с Донной. Но и то, что говорила ему общительница, имело немалое значение. Он постарался на время отключиться от остальных мыслей и прислушался.

— Вам здесь понравится, Стивен, — прошептала Вера, торжественно взяв его под руку. Улыбнувшись, она повела его вдоль тоннеля с серыми бетонными стенами. Окон не было.

— Это называется «пункт Черный Круг». Странно, правда? Но ты привыкнешь. Я тебе помогу!

Пункт Черный Круг являлся штаб-квартирой майора Чаттерджи, который был ответственным за снабжение и работу персонала.

— Пункт Серый Треугольник, — прощебетала девушка, указывая на перекресток впереди. — Это медицинский сектор. Проверки, недомогания, травмы, а так же… — она игриво хихикнула, — отправка в орган-банк.

Райленд вздохнул.

— О, не стоит волноваться, Стив, — успокоила она. — Можешь доверять майору Чаттерджи. Ты делай свое дело, он будет делать свое. Это и есть Работа Сообща.

— Да, я понимаю, — пробормотал Райленд. — Просто… у меня уже был шанс оказаться в орган-банке. Целых три года я имел такой шанс. Признаюсь, идея оказаться в мясорубке меня не восхищает.

Общительница, шокированная, застыла на месте, ее ровные бровки сердито выгнулись:

— В мясорубке? Стив, что за неплановое слово?

— Я имел в виду…

— Плановый термин, — твердо сказала она, — звучит так: утилизация. И ты не можешь отрицать логику Машины, верно? — Она не стала ждать ответа и заученно продолжала: — Орган-банк обеспечивает проблемную группу необходимым стимулом, который гарантирует максимальную продуктивность работы. При успешной работе группе опасаться нечего, в противном случае… — Она пожала очаровательными плечиками и вздохнула: — План Человека потребует от них иного вклада в Работу Сообща. Их анатомические органы будут участвовать в улучшении здоровья его граждан. Такова Работа Сообща.

— Благодарю! — раздраженно сказал Райленд.

В лагере максимальной изоляции за Полярным кругом, подумал он грустно, было тяжело и тоскливо, и не было никаких удобств, но там, по крайней мере, его не заставляли выслушивать подобные глупости.

Названия этих пунктов, Серый Треугольник, Черный Круги так далее, были изобретением Службы Безопасности. Все заведение называлось Группа-центром. Оно могло находиться где угодно — под озером Эри или на дне Индийского океана. Райленду об этом ничего известно не было.

В пункте Серый Треугольник он прошел необходимые тесты и мельком видел Опорто. Тот казался вполне здоровым, но несколько удрученным. Они поприветствовали друг друга взмахом руки, но поговорить им не удалось — Опорто только: что вышел из лаборатории, а Райленд входил в другую. По крайней мере, подумал Райленд, коротышку еще не утилизировали.

Последовавшие пять часов скрупулезных тестов заставили его забыть о судьбе Опорто. Сотрудники Серого Треугольника принялись за измерение его функциональных показателей и коэффициента лояльности, применяя все виды тестов, каким он уже подвергался до этого, и даже введя парочку совершенно новых. Лаборанты крепили электроды, привязывали его к креслам аппаратов, а допрашивающий, тем временем, требовал от Райленда мельчайших деталей о его жизни, вплоть до точного указания, какие игрушки дарила ему мать на третьем году жизни.

Память снова вернула его к тем горьким дням, когда он проходил сеанс за сеансом в «центре отдыха», дням, которые он запомнил на всю жизнь. Когда его снова и снова подвергали наказанию лишь за то, что он не в состоянии был понять смысл безумных вопросов, которыми его бомбардировали тераписты. Внутри у Райленда все сжалось от страха — вдруг этот ад повторится? Что если его снова спросят о пироподах или Роне Дондерево, о том, куда делись из его жизни три дня, потребуют начертить схему нереактивного двигателя.

Но все обошлось. Вопросы были стандартными.

Практически все эти вопросы ему уже задавали прежде, и не один раз. И каждый ответ давно был записан на барабанах памяти Планирующей Машины. Но допрос продолжался как положено. То его мучали невыносимо слепящим светом, то фотографировали в инфракрасном излучении, что для Райленда было равносильно полной темноте. Снова и снова у него брали анализы. Постоянные инъекции то стимулировали, то успокаивали его, а один раз погрузили в короткий сон. Бог знает, какие зонды и щупы проверяли в этот момент напряжение его внутренних органов.

Наконец все закончилось.

Он облачился в новенькие хрустящие брюки и куртку алого цвета и был выставлен в серый бетонный коридор, где ждала Вера. На губах ее застыла слащавая улыбка, глаза сияли удовольствием.

— Ты все прошел благополучно! — восхитилась она. — Я знала, что ты справишься. Теперь ты полноценный и полноправный член Группы.

Она шла рядом с ним, заливаясь соловьем.

— Теперь я покажу тебе твою комнату. Очень симпатичная комната, Стив! А потом… О, потом у нас много дел. Тебе понравится наша Общая Столовая. У тебя будут замечательные условия для работы! И это справедливо, правда? От тебя так много ждут, и от всей Группы тоже, верно? Вы должны оправдать доверие — такова Работа Сообща!

Она водила его по коридорам Центра около часа, не умолкая ни на минуту. Затем они зашли в местную столовую — перекусить. Столовая была пуста — они опоздали к обеду из-за проверки Райленда в Сером Треугольнике. Пища была обычная: стандартный рацион для служащих общего профиля разряда «А», примерно то же самое, что и в лагере полной изоляции, но с повышенным содержанием калорий. Все же приятно было посидеть и покурить после обеда. А потом Вера показала ему его комнату.

Жилище оказалось довольно удобным. Кровать — неожиданно мягкой, книжный шкаф был набит справочниками и таблицами — об этом позаботился оператор-майор Чаттерджи. Имелся также просторный ящик для личных вещей, которых у Райленда давно не было.

— Какая прелесть, правда? — с энтузиазмом воскликнула общительница. — Но нам нужно спешить. Стив. Уже почти семь часов!

Общая Столовая находилась над Группой-центром. Ее серые бетонные стены были довольно легкомысленно оживлены пестрой краской.

В столовой было светло и шумно. Общительниц собралось около двадцати, все такие же стандартно симпатичные, как Вера. Они танцевали с офицерами Технокорпуса, сидели за столиками, пели у фортепиано. Рядом сновали расторопные официантки, такие же вышколенные и хорошенькие. Они разносили напитки и легкие закуски. Были здесь и новые коллеги Райленда.

Все они были одеты в плотную алую униформу. Сердце Райленда забилось сильнее — он заметил, что, по крайней мере, у троих, как и у него, на шее железные кольца. И они развлекались. Один танцевал с высокой рыжеволосой девушкой, двое играли в карты.

Железные воротники, казалось, не слишком тяготили их. Райленд удивленно вздохнул. Может быть, именно о таком месте он мечтал три года.

В комнате было огромное окно футов двадцати в высоту из толстого бронестекла. За стеклом почти севшее солнце заливало оранжевым светом древние утесы. Под порывами неслышного ветра качались вершины сосен, а дальний склон был покрыт вечнозелеными елями и пожелтевшими осинами.

Вера тронула его за руку:

— Что случилось, Стив? Ты боишься высоты?

Он почти не замечал то, что видел за окном. Мысли его были заняты воротником. Затем он вздрогнул и вернулся к действительности.

— Я… я до сих пор не знал, где мы находимся.

— Но ты и сейчас не знаешь, — засмеялась она. — Пойдем, я представлю тебя Руководителю Группы.

У генерала Флимера были большие навыкате глаза и тесная униформа, отчего тот был похож на самодовольную жабу.

— А, так это вы Стивен Райленд? — Генерал тряс его руку, сияя от удовольствия. — Рад, что вы к нам присоединились, Стив! — Он усмехнулся, щелкнул ногтем по металлическому кольцу. Металл тихо зазвенел. — Мы с тебя эту штуку быстро снимем! Главное — давай результаты, и свобода тебе обеспечена. Что может быть справедливее?

Он ухватил Стивена за свободный локоть и потащил вперед. Вера едва поспевала с другой стороны.

— Хочу познакомить вас с сотрудниками, — гудел генерал. — Ага! Паскаль! На минутку! Стив, позвольте представить…

— Но я уже знаком с полковником Лескьюри, — сказал Райленд. Это был тот самый седоволосый инженер, офицер Технокорпуса, который показал им дорогу в вагоне Планирующего.

Полковник кивнул ему и отвел в сторону, пока генерал собирал остальных членов Группы.

— Я не хотел вам ничего говорить… тогда… но я уже знал о вашем направлении. И я рад. Ваше… э-э, собеседование прошло успешно? — И он шутливо ткнул Райленда в бок.

Райленд прекрасно понимал, что полковник вел бы себя иначе, если бы собеседование прошло неудачно, но решил не придавать этому значения.

— Да, — сказал он. — Планирующий был настроен…

— Планирующий? — Полковник Лескьюри подмигнул. — Я о другом собеседовании, парень! Ничего себе девица, а?

Стивену Райленду начало казаться, что едва ли найдется гражданин Плана, которому неизвестно, что он три четверти часа провел в ванной комнате Донны Криири.

— Эй, там! — Генерал махнул рукой. — И вы тоже, Отто!

Когда Райленд вернулся к генералу, полковник Отто Готтлинг с каменным лицом тяжело подошел к ним. Оказалось, он был экспертом по ракетным камерам сгорания. Камеры его конструкции применялись на всех кораблях последних двенадцати экспедиций к внешним планетам.

Каждый сотрудник Группы был специалистом в какой-нибудь области, и Райленд не понимал, что это за работа, которая объединила всех этих ученых, представляющих столь разные науки. Например, полковник Лескьюри, какой узнал, был не инженером, а специалистом по биологии, директором отдела Космической Биологии Плана. Майор по фамилии Ланггрен был астрофизиком. Были здесь два математика: специалист по теории чисел, имя которого было смутно знакомо Райленду, и еще один, кажется, он занимался стандартными числами. (Совпадение или нет, но оба носили на шее железные кольца). Третьим опом был химик, специалист по пищевым продуктам, полный, веселый человек, обладатель неистощимого запаса каламбуров и смешных стишков.

Несколько часов спустя Райленду удалось все же кое-что узнать — вечер был далеко не полностью посвящен Сообщности.

Когда все собравшиеся немного захмелели, генерал Флимер вскарабкался на стол и, стуча каблуком, потребовал общего внимания.

— Тост! — проревел он. — За Работу Сообща и за План Человека!

Раздались одобрительные возгласы, Флимер вместе со всеми осушил бокал, потом вдруг стал серьезен.

— Кое-кто здесь, — гаркнул он, — может быть, не понимает, на что нацелена наша Группа. Что ж, скоро вы поймете! Но ради новых наших товарищей позвольте мне в общих чертах обрисовать философию Групповой Атаки. Это наисущественнейший инструмент научного прогресса.

— Ура Групповой Атаке! — взревел один из математиков-опов, а девицы-общительницы захихикали.

Генерал Флимер благодушно улыбнулся ретивцу и продолжал:

— В давние-давние времена, как мне объяснил один групповой историк, наукой занимались одиночки. Кто-то из вас, может быть, думает, что так обстоит дело до сих пор, — он послал Райленду ледяную усмешку. — Те времена давно прошли. Конец этому положила Группа Эйнштейна, собравшаяся в городе Хиросима, чтобы атаковать фундаментальные проблемы деления атомов. К сожалению, — с печалью в голосе продолжал генерал, протягивая стакан, чтобы его наполнили, — все пионеры атомной науки погибли в результате удачного опыта по делению урана. Но принцип группового штурма выжил! С тех пор План Человека усовершенствовал этот принцип и отшлифовал приемы Групповой Атаки. Когда Плану Человека требуется новое научное открытие, для этого образуется группа. Необходимость в такой группе созрела именно сейчас, и эта группа — это вы. Вы — моя группа, вы все!

Продолжительные аплодисменты, крики, возгласы. Флимер сделал паузу и зловеще улыбнулся, что как-то не вязалось с его приторным рыхловатым лицом.

— Я уверен, что вы понимаете, — он весело кивнул Райленду и остальным кольценосителям, — понимаете, почему от вас ждут успеха! Если вы добьетесь успеха, то поймете, что принцип Группы работает в обоих управлениях. Если вы добьетесь… Если нет, тогда…

Он не закончил фразы. Мрачно и многозначительно посмотрев на опасников, он широко улыбнулся и коротким толстым пальцем провел по жирной шее:

— Жжжж! И в орган-банк! Но мы добьемся успеха!

Аудитория взорвалась смехом. Оператор-майор Чаттерджи вскочил на стол, очки его сверкнули.

— Троекратное «ура» генералу Флимеру и Плану Человека! Гип-гип…

— Ура-а! — Возглас получился громкий, но недружный.

— Гип-гип…

— Ура-а! — На этот раз кричали уже все.

— Гип-гип…

— Ура-а-а! — Райленд обнаружил, что кричит вместе со всеми. Он не мог не заразиться общим настроением. Он был рожден в системе Плана Человека и не сомневался в его правильности. Это лишило бы его жизнь смысла, так же, как дарованный Планом железный воротник уже однажды лишил его надежды.

Последовали громкие аплодисменты. Генерал Флимер, улыбаясь, поднял руку.

— На этот раз Машине необходим принципиально новый двигатель. — Он пожал плечами, насколько вообще был на такое способен при своей комплекции. — Я не ученый, я не знаю, насколько это сложное задание. Вероятно, некоторые из вас считают его слишком трудным. Что ж… — он захихикал, — все остальные должны будут убедить их в обратном! — Закончив, он шутливо ткнул себя пальцем в шею.

Как Райленд не старался, он мало что извлек из разговоров с сотрудниками. Они темнили, говорили, что он все узнает в свое время. Машина даст ему детальное задание, заверяли его. А пока — как насчет еще одного стакана?

Час спустя. Вера предложила ему показать самый короткий путь к его комнате. Они взялись за руки и отправились в путешествие по серым коридорам.

— А здесь ты еще не был, — щебетала Вера. — Видишь? Это Центр связи.

— Отличный Центр связи, — согласился Райленд. Он чувствовал себя прекрасно. Даже кольцо на шее не казалось таким уж твердым и холодным. Какая она милая девушка, эта Вера, мечтательно подумал он. Конечно, общительниц специально обучают этому делу, едва ли не разводят, как особую породу. Она напомнила ему его Потерянную Любимую, Анжелу, о которой дочь Планирующего знала больше, чем ей следовало. Но она могла все это прочесть в его личном деле, и…

— Пункт Зеленый Полукруг, — пропела девушка, указывая на новую эмблему, украшавшую стену.

— Превосходно, — машинально заметил Райленд, потом присмотрелся повнимательнее.

Девушка заколебалась. Она замолчала на полуслове, нахмурилась, потом сказала Райленду:

— Знаешь, Стив, Этот короткий путь — не совсем то, что нам нужно. На старом пути есть…

— Нет, ты погляди, — настаивал Райленд. Несмотря на поздний час, два охранника в алой форме Группы отпирали массивную освинцованную дверь. За ней виднелась громадная шахта, пол которой освещался яркими прожекторами откуда-то сверху.

Райленд понял, что это посадочная шахта для ракеты. Мощные фермы портального крана, огромные трубопроводы пламегасителей, черные раструбы в бетоне пола. Какой-то частью сознания он автоматически отмечал все детали. Ракеты, должно быть, часто когда-то садились здесь. Но сейчас в шахте, внутри этой массивной металлической клетки, было что-то другое.

— Что это? — в который раз спросил Райленд. Существо напоминало морское животное, котика или тюленя, которых Райленд встречал на скалах возле лагеря полной изоляции. Но это животное было цвета металлического золота, когда его освещает заходящее солнце. Только сейчас его заливал немилосердный свет прожекторов с потолка.

Существо было живым. Ничего подобного Райленд в жизни не видел.

Оно лежало на полу большой стальной клетки, словно обессилев после попытки вырваться на волю. Золотой мех был заляпан кровью, возле головы чернела рваная рана. Рядом валялись погнутые металлические прутья в засохшей крови.

— Пойдем скорее, Стив! — испуганно сказала общительница. — Пожалуйста! Майор Чаттерджи не велел показывать пространственника, пока… — Она запнулась, смутилась. Потом попросила Райленда: — Пожалуйста, забудь мои слова. Я вообще не должна была вести тебя в эту сторону. Но… О, прошу тебя, Стив, пойдем!

С неохотой он позволил увести себя. Охранники быстро вошли в шахту, и тяжелая освинцованная дверь закрылась. В любом случае смотреть было больше не на что.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В семь часов утра на следующий день звонок телетайпа вырвал его из глубокого сна. Не успев как следует протереть глаза, он подскочил к машине. Его ждал запрос:

«Запрос. Присутствует ли Стив Райленд, оп. АВС-38440?»

Побледнев, Стивен выстучал подтверждение. Затем хотел было извиниться, но Машину извинения не интересовали. Рычаги литер немедленно простучали ответ.

«ИНФОРМАЦИЯ. Гипотеза равновесного состояния основана на теории Фреда Хойла, английского астронома и физика XX века, утверждающей, что облака водорода постоянно формируются в межзвездном пространстве, восстанавливая, таким образом, потери вещества при синтезе внутри звезд. ДЕЙСТВИЯ. Найти математическое обоснование теории, указать, в каких условиях процесс возможен. Дать оценку возможности математического подтверждения нейтрализации и реверсии процесса формирования водорода».

Райленд тупо смотрел на бумажную ленту. В дверь тихо постучали, и в комнату, пританцовывая, влетела общительница. Она принесла поднос с чаем, тостами и стаканом розового сока.

— Доброе утро, Стивен! Проснись и пой. Ой!

Жестами он попросил ее помолчать. Телетайп издал серию толчков, а затем выбил новое сообщение:

«ИНФОРМАЦИЯ. Существуют экспериментальные подтверждения возможности механизма, не подчиняющегося Третьему закону Ньютона.

ИНФОРМАЦИЯ. Вышеупомянутый механизм в дальнейшем именуется нереактивной тягой.

ДЕЙСТВИЯ. Разработать необходимое математическое обоснование возможности воспроизведения нереактивной тяги в двигателях кораблей Плана.

ДЕЙСТВИЯ. Познакомиться с работой полковника Готтлинга по общей теории силового поля».

Когда машина перестала печатать, Райленд оторвал ленту и сел. Вера нежно извлекла ленту из его пальцев.

— Завтракать! — укоризненно напомнила она. — И душ! Сначала нужно как следует проснуться, тогда и думать будет легче.

Двигаясь как во сне, Стивен позволил отвести себя в ванную. В сознании его бешеным вихрем крутилась облака межзвездного водорода в ньютоновских силовых полях.

Обжигающий душ привел его в себя. К тому времени, когда он оделся и сел завтракать вместе с общительницей, он уже полностью проснулся.

— Нереактивная тяга! — повторил он. — Но это невозможно! Противоречит закону Ньютона!

— Пей чай, Стив, — успокоила Вера. — Разве Машина дала бы это задание, если бы оно было невозможным?

— Но я не… хорошо, где экспериментальные подтверждения? Я пока ничего не видел.

Общительница украдкой взглянула на часы.

— Полковник Лескьюри ждет тебя, Стив. Допивай чай.

Полковник казался очень официальным в алой униформе и белоснежном халате.

— Я вижу, вы взволнованы, Райленд. Успокойтесь, — сказал он.

Стив многозначительно коснулся железного воротника. Полковник улыбнулся.

— Естественно. Но вы ведь стремитесь от него избавиться, а? И наилучший способ сейчас — успокоиться, потому что сначала вы должны внимательно меня выслушать. Я расскажу вам о рифах космоса.

Рифы космоса! Райленд судорожно сглотнул, попытался расслабиться. На него навалились воспоминания о годах, проведенных в лагере изоляции. Он снова лежал, привязанный к кушетке в комнате тераписта, в лицо бил ослепительный свет. Над ним склонился доктор Трейл, толстый, вежливый, с тихим астматическим голосом. Раз за разом он повторял слова «пространственник», «пиропод», «нереактивная тяга», «рифы космоса» и методически регистрировал каждую реакцию.

— Успокойтесь, Райленд, — откуда-то издалека донесся голос полковника. — К этой проблеме нужно подходить постепенно. Первый этап — я вам представлю информацию, вы с ней познакомитесь.

— Да, конечно, — выдохнул Райленд. — Я понимаю.

Но напрасно он старался успокоиться. В рассказе полковника, возможно, был ответ на загадку трех потерянных дней.

— Давайте сначала немножко выпьем, — предложил полковник. — Вода — плохой помощник в разговоре.

Райленд заколебался. Алкоголь всегда был под запретом и в Академии, и в лагере.

— Присоединяйтесь, — подмигнув, пригласил полковник. — Небольшая трансфузия не повредит.

Он открыл шкафчик, извлек стаканы и маленькую коробочку. Пока он наливал в стаканы, Райленд нетерпеливо вернулся к теме их разговора.

— Рифы космоса — что это? Наверное, метеоритные облака?

Паскаль Лескьюри захохотал.

— Нет, это примерно то же, что и коралловые рифы. Прошу!

И он поднял свой стакан.

— Ну вот, теперь другое дело, — сказал он и открыл коробочку.

На стол была высыпана коллекция фантастических существ, миниатюрных подобий, изготовленных из пластика. Райленд невнимательно посмотрел на них. Он думал над словами Лескьюри. Ведь коралл — это продукт деятельности живых организмов.

Полковник кивнул.

— Рифы космоса тоже построены живыми существами, только на создание их ушло гораздо больше времени.

Райленд резко поставил нетронутый стакан на стол, расплескав содержимое.

— Но какие организмы могут жить в космосе?

— Как какие? — очень серьезно сказал полковник, постукивая пальцем по пластиковым игрушкам. — Примерно такие. Это уменьшенные копии реально существующих организмов. А создатели рифов — простые одноклеточные организмы, они существуют повсюду!

Усилием воли Райленд заставил себя говорить медленно и рассудительно:

— Сегодня утром я получил приказ Машины. Я должен заняться гипотезой о равновесном процессе… И с этого момента я постоянно думаю о теории Хойла. О том, что жизнь появилась еще до образования планет, она возникла под воздействием ультрафиолетовых лучей в остывающих облаках газа и пыли вокруг звезд. Но как могла эта жизнь уцелеть? Облака исчезают, когда начинается формирование планет.

— Жизнь умеет приспосабливаться, — веско сказал полковник, поигрывая пластиковыми «драконами»

Он сделал еще один глоток.

— Если отбросить всякую мистику, — тоном лектора продолжал он, — жизнь есть сочетание материи и энергии. Эффект Хойла снабжает ее материей в виде облаков водорода, которые постоянно возрождаются в межзвездном пространстве. А энергию жизнь добывает сама.

— Каким образом?

— Синтезируя на основе водорода более тяжелые элементы, — торжественно заключил полковник.

Он щелкнул выключателем. С потолка соскользнул экран. На нем появилось изображение: стрелоподобные тела, сверкая, беспорядочно носились по экрану. Все это было похоже на жизнь в капле прудовой воды под микроскопом, если бы не странная форма существ и их непонятное свечение.

— Фузориты, — сказал полковник мрачно. — Жутко выносливые малютки. Они производят термоядерный синтез водорода и генерируют энергию. И живут в открытом космосе.

Фузориты! Райленд напрягся, словно перед ударом. Он знал, что полковник наблюдает за ним, и попытался расслабиться, но полковник еще секунду глубокомысленно его разглядывал.

— Не удивительно, что вы поражены, — сочувственно подмигнув, сказал он. — Идея непростая. Она означает, что планеты — не единственные оазисы в мертвых пространствах космоса. Они — лишь острова в бесконечном океане жизни, о котором мы никогда и не подозревали.

— Но почему они не попадают на Землю? — Райленда раздражала неторопливость полковника. Для Райленда это был вопрос жизни и смерти — быть может, здесь был ответ на все его вопросы. А полковник, кажется, считал это лишь еще одной скучной лекцией. Весьма скучной.

Лескьюри пожал плечами.

— Наверное, они тонут в воздухе. Я подозреваю, что более тяжелые элементы — это отходы их жизнедеятельности и потому ядовиты для них. — Он сделал еще один глоток. — Возможно, именно такие существа построили Землю, — задумчиво продолжал он. — Это объясняет проблему тяжелых элементов лучше, чем теория космогонистов. Но, в сущности, это не имеет значения. Для Плана.

Райленд нахмурился. В тоне полковника было что-то нелояльное. Он решил переменить тему.

— А эти существа, — он ткнул пальцем в пластиковые фигурки, — это фузориты?

— Нет. Это пироподы. Они живут в рифах. — Не спеша полковник шевельнул рукой, экран опять засветился.

Райленд подался вперед.

— Сказочная страна! — выдохнул он.

Полковник хрипло засмеялся. На экране переплелись светящиеся ветви и лианы, какие-то феерические существа, вроде разноцветных фосфоресцирующих птиц, сновали меж деревьев.

— Называйте как хотите, — сказал полковник. — Когда я был там, я выражался немного иначе. Понимаете, во Вселенной действительно постоянно рождается новое вещество. И действительно в межзвездном пространстве формируются водородные облака. Я знаю, я это видел.

Он нервно отпил:

— Это произошло несколько лет назад. Уже были обнаружены пироподы, но поймать хотя бы одного не удавалось. Планирующий приказал отправиться в охотничью экспедицию и поймать живого пиропода.

Райленд нахмурился.

— Охота? Но ведь План Человека не располагает такими излишками энергии! Каждая калория должна расходоваться продуктивно!

— Ты старательный ученик, — кисло усмехнулся полковник, — и все же, таково было решение Машины. Во всяком случае, так сказал Планирующий. Мы отправились искать новую планету за орбитой Плутона. Мы знали, что в пределах орбиты Плутона они не живут. Это был долгий полет. Мы шли на старом «Кристобале Колоне» с водородными двигателями. Рабочим телом служила вода, Всего нашего запаса едва хватило бы для посадки на предполагаемую планету. Перезаправиться мы должны были там — если бы нашли воду, конечно. — Полковник сухо рассмеялся. — Но планеты мы не нашли, — добавил он.

— Тогда… как же вы вернулись? — удивился Райленд.

— Мы с чем-то столкнулись. И назвали это образование Краем. Только это были не рифы, до них оставались миллиарды миль. Край принадлежал Солнечной Системе, это редкий пояс небольших астероидов, снежных и ледяных глыб. В основном, метановый и аммиачный снег, но и воды мы нашли достаточно, чтобы наполнить баки. И мы отправились дальше. Машина дала совершенно определенное задание.

Полковник зябко поежился, допил содержимое стакана.

— Мы все дальше и дальше уходили от Солнца, за пределы Края, пока Солнце не превратилось в маленькую звездочку. Мы начали тормозить и были готовы повернуть назад, когда… увидели первый Риф!

Полковник Лескьюри помахал в сторону изображения на экране. Он снова оживился.

— Поначалу он выглядел не слишком впечатляюще. Какая-то крапчатая масса неправильной формы, снежок — но она светилась!

Райленд обнаружил, что незаметно для себя пьет. Молча он протянул полковнику опустевший стакан, и тот немедленно наполнил его, не забыв составить коктейль и для себя.

— Сказочная страна. Мы совершили посадку в настоящем лесу хрупких коралловых образований. Мы пробирались сквозь сверкающие кристаллические заросли, и тонкие шипы ломались о наши скафандры. Мы бродили по металлическим джунглям, грозившим ловушками из живой проволоки и острейших лезвий. Но это еще не все! Там были гигантские прекрасные цветы, сиявшие всеми цветами радуги и распространявшие смертельные гамма-лучи. Были там такие золотистые кусты, которые на прикосновение отвечали высоковольтным ударом. То тут, то там блестели лужицы радиоактивных изотопов, в других местах эти изотопы били гейзерами.

Это был кошмар! Но пока мы дезактивировались и залечивали царапины, мы познакомились с природой Рифа. Это было скопление живых существ — колония фузоритов! Мы насчитали до сотни видов. Очевидно, развились они из нескольких спор, плававших в межзвездном водороде. Росли они очень медленно — не больше нескольких дюймов за миллион лет. Но фузоритам спешить некуда.

И тут мы сели и посмотрели друг на друга. Мы поняли, что открыли нечто большее, чем то, за чем нас посылали.

Мы открыли новый рубеж для Человечества. Новое жизненное пространство.

Райленд, подчиняясь внезапному всплеску эмоций, вскочил со стула.

— Новый рубеж! Там… могут жить люди?

— Почему бы и нет? Там есть все необходимое. Водород для добычи энергии, металл для машин, сырье для синтеза пищи. Мы привезли с собой целое богатство! Мы загрузили в корабль образцы всего, что могли найти. Невероятные алмазные сталактиты, кристаллические массы практически чистого железа. Живые призмы, светившиеся собственные светом радиоактивного процесса. И губчатые грибоподобные конгломераты, в которых, как показал анализ, девяносто процентов урана-235. Попадались куски в сотню фунтов — гораздо больше критической массы! Но они не взрывались — пока были живыми. Один «гриб» взорвался, когда мы забросили его в открытое пространство. После этого мы осторожно разрезали их на мелкие части.

— Так вот зачем Машине нереактивная тяга… — В сером тумане запутанных фактов, не выпускавшем Райленда с момента, когда он покинул лагерь, блеснул луч понимания. — Чтобы достичь Рифов, ведь они за пределами досягаемости наших ионных ракет.

— Очевидно, — кивнул Лескьюри. — Хотя подобные рассуждения несколько выходят за рамки наших функций.

— Но зачем Машине рифы космоса? — нахмурился Райленд. — Неужели рифы угрожают безопасности Плана?

— Это не наше дело, — предупредил Лескьюри. — Думаю, планеты хорошо защищены от космической жизни своими атмосферами и поясами Ван-Аллена, Конечно, пиропод нас протаранил…

— Пиропод?

На мгновение Райленд опять оказался на кушетке в комнате терапии, с холодными электродами на теле, и хриплый голос доктора Трейла бессмысленно бормотал: «пиропод»… «фузорит»… «нереактивная тяга»…

Глаза Лескьюри сузились.

— Райленд, что вы так волнуетесь? Успокойтесь. Я не совсем понимаю вашу реакцию… Вы что, уже слышали о рифах?

— Нет, не слышал. — И это было правдой, ибо тераписты тщательно избегали каких-либо деталей или намеков, и от них ничего нельзя было узнать о рифах, пироподах или фузоритах.

Еще несколько секунд Лескьюри с неприятной подозрительностью наблюдал за Райлендом.

— Тогда успокойтесь, — сказал он и улыбнулся. — Прошу прощения. Я спросил, потому что член нашей команды сбежал с корабля после посадки, прихватив несколько образцов и описание жизни в космосе. Он был схвачен, конечно, и отправлен в орган-банк. Неприятный инцидент.

Глаза его, будто случайно, еще раз пристально взглянули на Райленда.

— Не помню вот, как его звали… Херрик? Хорлик? Хоррокс?

Райленд буквально окаменел.

Небрежным жестом полковник Лескьюри отправил экран обратно в потолок, а потом спросил:

— Еще выпьете?

Райленд молча покачал головой.

Лескьюри вздохнул и пошевелил пальцем пластиковые фигурки на столе.

— Вот, — сказал он вдруг.

Райленд взял протянутую двухдюймовую фигурку из черного и серебристого пластика, со страшным лезвиеподобным носом. Лескьюри сияющими от восхищения глазами рассматривал ее.

— Вот такая штука на нас напала.

— Такая маленькая?

Полковник засмеялся.

— Нет, она была девяносто футов в длину. — Он забрал фигурку у Стива, погладил ее нежно. — Злобное создание, — сказал он с заметным восхищением в голосе. — Но злобными их сделала эволюция. Это живые боевые ракеты. Эволюция довела их до совершенства.

Он сгреб модельки в коробку.

— Но они всею лишь ракеты. Им тоже нужна рабочая масса. Мы отловили около десятка таких созданий. В принципе, они ничем не отличаются от петарды… Но такие прожорливые. Они нападают на что угодно с такой голодной яростью… В дальнем космосе мало вещества, и они потребляют все, что могут найти.

Вот такая штука нас протаранила и, в общем… двенадцать человек были ранены. — Полковник пожал плечами. — Все произошло очень, быстро. Его скорость превосходила нашу, но потом кто-то добрался до торпедной установки, и мы победили.

— Но даже пиропод не обладает нереактивной тягой. Если она вообще возможна, — сказал Райленд.

Полковник Лескьюри усмехнулся. Он внимательно посмотрел на Райленда, словно подбирая наиболее подходящий вопрос. Потом сказал:

— Вы думаете, Групповая атака ничего не даст?

— Я сделаю все, что смогу, — сухо сказал Райленд. — Но, полковник, третий закон Ньютона…

Полковник Лескьюри громко засмеялся.

— Кто знает? Может, нереактивной тяги не существует.

Очень довольный, — Райленд не понимал, чем, — полковник сунул коробку с фигурками обратно в ящик.

— Спокойной ночи, уродцы, — ласково сказал он.

— Вы так говорите, словно влюблены в них, — заметил Райленд.

— А почему бы и нет? Они нас не очень беспокоили. И если они не напали на Землю за прошедшие несколько миллионов лет, то едва ли нападут в ближайшем будущем. Они не могут жить в атмосфере или при сильном солнечном свете. Только несколько пироподов, самых сильных, рискнули залететь за орбиту Плутона, где их и засекли перед нашей экспедицией. Ближе орбиты Сатурна их вообще не встречали, а тот, что был замечен, я думаю, просто залетел по глупости.

Райленд был озадачен.

— Но вы говорили об опасности.

— Да, в Рифах космоса таится ужасная опасность!

— Какая?

— Свобода! — фыркнул полковник Лескьюри и плотно сжал губы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вера повела Райленда на следующее собеседование.

— Полковник Лескьюри такой милый, правда? — тараторила она. — Очень милый. Если бы это зависело от него, рифокрыса не пострадала бы… — Она вдруг споткнулась и от смущения густо покраснела.

Райленд пристально посмотрел на нее:

— Что это такое — рифокрыса?

— А вот и кабинет майора Чаттерджи, — сказала Вера и почти втолкнула его в дверь.

Оператор-майор Чаттерджи поднялся навстречу — очки зеркально сверкали, улыбка лучилась. Он помахал Райленду копией приказа от Машины.

— Вы готовы, Райленд? — спросил он, поприветствовав вошедших. — Мы готовы. Слово за вами.

Райленд, задумавшись, подошел к столу.

— Мне потребуется мой компьютер, — сказал он. — И пусть кто-нибудь познакомится со всеми работами Хойла, переварит их как следует и даст мне основные сведения.

— Правильно! Вы получите троих помощников из секции полковника Лескьюри. Я уже выделил двоичный компьютер.

— Нет, — нетерпеливо сказал Райленд. — Мне нужен мой компьютер. Чудо-Опорто.

Золотые дужки очков тревожно сверкнули.

— Опасника? Ну, в самом деле, Райленд!

— Он необходим мне для работы, — упрямо повторил Райленд. — В приказе Машины все сказано предельно ясно.

Чаттерджи сдался.

— Но нам потребуется разрешение генерала Флимера. Пойдемте.

Он вывел Райленда в коридор к лифту. Вера ненавязчиво следовала за ними. Втроем они сначала поднялись наверх, потом спустились в другое помещение. Чаттерджи постучал в дверь.

— Минуту, — проворчал голос из динамика над дверью. Потом она распахнулась. Они вошли в комнату с серебряными стенами и инкрустированной серебром мебелью. Из спальни выбрался генерал, запахивая полы серебристого халата.

— Слушаю.

Оператор-майор Чаттерджи откашлялся.

— Сэр, Райленду для работы нужен второй оп, Опорто, приписанный к нему ранее.

— Для проведения расчетов, — вставил Райленд. — Он феноменальный счетчик. Чудо природы.

Глубоко посаженные глазки генерала уперлись в Райленда.

— Это поможет вам разработать нереактивную тягу?

— Понимаете, — начал Райленд, — я еще не приступил к этой проблеме. Сначала мы займемся гипотезой Хойла. Приказ Машины…

— Мне известен приказ Машины, — проворчал генерал и задумчиво почесал нос. — Ладно, дайте ему этого человека. Но помните, Райленд. Главное в вашей работе — нереактивная тяга.

Райленд был удивлен.

— Но сэр, Машина не указывала на приоритет именно этой проблемы.

— Зато я указываю, — внятно сказал генерал. — За работу, парень. Вперед.

Когда они вышли в коридор, майор Чаттерджи поспешил в свой кабинет. Его место заняла общительница.

— Очень приятный человек — генерал Флимер, правда? — защебетала она по дороге к лифту.

Он глубоко вздохнул.

— Вера, тут что-то не так. Генерал Флимер живет ужасно роскошно. И все берет на себя, даже истолкование приказов Машины.

Девица-общительница медлила с ответом. Взглянув на Райленда, она молча повела его по коридору, Затем они остановились перед другой дверью.

— Генерал Флимер, — сказала она наконец, — очень приятный человек. Он тебе понравится, вот увидишь! И полковник Готтлинг тоже понравится, не сомневайся!

Не сказав более ни слова, она открыла дверь в кабинет Полковника Готтлинга, после чего оставила Райленда одного.

Как оказалось, возгореться симпатией к Готтлингу было нелегко.

Это был плотный, массивный человек, с похожим на череп лицом и рогатым радарным шлемом на голове. Он сердито водил пальцем по кнопке спуска радара, пока Райленд докладывал Машине о прибытии.

— Живее, живее, — бормотал Готтлинг. Когда Райленд кончил печатать, он открыл дверь и вывел Райленда в коридор.

— Ты будешь следующим, — сказал он, пока они шли по коридору. — Лескьюри уже работал с этой тварью, но у него ничего не вышло. Мне они не разрешают заниматься ею! Так что, теперь это твоя забота.

— Не понимаю. Какая тварь?

— Пространственник! Рифокрыса! Тварь, у которой нереактивная тяга!

Готтлинг развел руки и закатил глаза к потолку.

— Великий План, что такое? Что за дебилов направляют в Группы высшей степени важности? Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о рифокрысе?

— Я слышал только само слово, — признался Райленд. — Но вы, кажется, только что сказали «пространственник»?

— Это одно и то же! — Готтлинг остановился и указал на ряд картотечных ящиков. — Вот здесь все! — гаркнул он. — Все, что мы о них знаем. Начиная отвеса в состоянии покоя и до химического состава жидкости, которая заменяет им кровь. Одного не могу вам сказать, как они летают. Но я бы и это выяснил, если бы мне разрешили поработать с этой тварью!

— Но…

— Болван, оставь свои идиотские «но»! — заорал полковник Готтлинг. — Смотри сюда!

Он распахнул дверь. Внутри была большая комната, наспех переделанная из ремонтной мастерской в лабораторию. Комнату делили на отсеки некрашенные перегородки, по стенам бежала открытая электропроводка. На узких лабораторных столах сгрудились банки с реактивами, стеклянная химическая посуда. В воздухе чувствовался резкий запах реактивов, Тут же стояли трансформаторы, генераторы рентгеновских лучей, какие-то массивные устройства, похожие на центрифуги, и прочее, бог знает для чего предназначенное оборудование.

В лаборатории кипела работа.

Возле столов и приборов работало не менее десятка мужчин и женщин в алых формах Технокорпуса. Они лишь вскользь взглянули на вошедших и тут же вернулись к работе, не говоря ни слова.

Очевидно, оптимистическое настроение высших чинов не распространялось на нижние уровни Группы.

Полковник Готтлинг, к которому вернулось хорошее расположение духа, закурил длинную зеленоватую сигарету и взмахом руки обвел комнату.

— Теперь все это в вашем распоряжении, — сказал он. — На время.

Райленд взглянул на него.

— Или навсегда, — усмехнулся полковник. — Если вы откроете нам секрет полетов пространственника. По-моему, ничего у вас не выйдет. Вы слишком мягкотелый человек, Райленд. Воротник не закалил вас. Все же… Может, рассказать вам что-нибудь о пространственнике?

— Да, будьте так любезны, — с нетерпением сказал Райленд.

— Ладно, почему бы и нет. Существо довольно сообразительное, где-то на уровне наших приматов. Млекопитающее, теплокровное, дышит кислородом… что вы на меня уставились?

Райленд закрыл рот.

— Я просто думал, что оно живет в космосе, в открытом пространстве.

— И правильно думали, — захохотал полковник. — Там оно и живет! Дышит кислородом и живет в открытом пространстве! Забавно, верно? Но у него есть одно исключительное свойство.

— Какое именно?

Разговор полковнику уже явно наскучил.

— Вам нужно было все узнать у Лескьюри. Я занимаюсь двигателями. Ну ладно. Во-первых, нереактивная тяга. Потом — какое-то силовое поле, которое удерживает воздушное облако вокруг существа, даже в межзвездном вакууме.

— Не связаны ли эти два эффекта между собой? — задумчиво спросил Райленд.

— Связаны? Конечно, могут быть связаны, идиот! Но связаны ли на самом деле? Я, например, не знаю. — Обращаясь с Райлендом как с ненормальным, полковник постепенно развеселился. Он сказал снисходительно:

— Конечно, это возможно. Я сам об этом думал. Как знать? Но… давайте посмотрим пространственника, — вдруг сказал он. — Так нам будет легче говорить.

Они вышли из лаборатории через противоположный выход и прошли в камеру, напоминавшую воздушный шлюз. На стеллажах у стен стояли неуклюжие защитные костюмы, выкрашенное в красный цвет аварийное оборудование. На внутренней двери шлюза пылало табло: «ОПАСНОСТЬ! ПОСАДОЧНАЯ ШАХТА! ЖДИТЕ ДЕЗАКТИВАЦИИ!»

— Сейчас там безопасно, — заверил его Готтлинг. — Шахту дезактивировали несколько месяцев назад, когда посадили туда пространственника.

Он потянул рычаг. Заворчали моторы. Внутренняя дверь, массивная, обитая листами свинца, отягощенная стальной арматурой и огнеупорным кирпичом, дюйм за дюймом начала отползать в сторону.

Похожий из-за рогатого шлема на викинга, полковник ступил в шахту. За ним последовал Райленд.

Шахта была огромная и круглая, как арена цирка. На почерневший бетон пола сверху лились потоки прожекторного света. Даже дезактивирующая команда, со своими пеноструями и пескодуями, не смогла очистить бетон от черной памяти стартовавших ракет.

Райленд сразу узнал место. Это была та самая шахта, в которую он случайно заглянул прошлой ночью. Он инстинктивно поднял глаза, опасаясь увидеть голубое небо и опускающуюся ракету, но армированные бетонные стены уходили в туманную темень над головой. Фермы кранов казались призрачными силуэтами. Ни один луч света не проникал сквозь громадные створки наверху, в сотне футов над головой, за которыми, наверное, голубело небо.

Готтлинг тронул Райленда за руку, жестом указывая на что-то впереди.

На почерневшем бетоне стояла клетка размером с комнату. Внутри клетки светилось странное зеленоватое облачко. В центре облачка, на стальном полу, неподвижно лежал…

— Пространственник, — гордо сказал Готтлинг.

Это существо явно не раз пыталось вырваться на свободу.

Подойдя ближе, Райленд понял, какой яростной была борьба. Стальные прутья клетки толщиной превосходили человеческое запястье и, тем не менее, некоторые из них были погнуты. На них запеклась красная кровь, она же испятнала золотистый мех пространственника. Тяжело дыша, существо лежало на полу из листовой нержавеющей стали.

— Что-то он ленивый сегодня. Мы его подстегнем, — хвастливо сказал полковник.

— Подождите, полковник! — сказал Райленд. — Он ранен. Клянусь небом, вы…

— Что? — вспыхнул полковник. — Что???

Его палец многозначительно коснулся кнопки радара. Черепоподобное лицо с рогами антенн стало еще страшнее от ненависти. — Идиот, ты смеешь мне указывать? Может, же лаешь, чтобы я расширил поле радара? Одно мое движение — и от тебя ничего не останется даже на утилизацию в орган-банк.

Райленд сделал шаг назад, сглотнул. Его рука невольно коснулась железного воротника, заключавшего восемь грамм мощной взрывчатки.

— Так-то лучше! — рыкнул полковник.

Он хлопнул в ладоши, позвал:

— Сержант! Вы заснули? Пощекочите его!

К клетке подошел сержант в алой форме Технокорпуса. В руках у него был шест с острым лезвием на конце. Черный провод шел от лезвия к аккумуляторной коробке на его плече.

Пространственник повернул разбитую голову.

Он открыл глаза — большие, темные, прозрачные, похожие на глаза тюленя. В них Райленд увидел ужас перед болью и страданиями. По гладким бокам существа пробежала дрожь.

— Пощекочи ему брюхо! — приказал Готтлинг. — Мистер Райленд желает увидеть нашу крошку в действии!

Пространственник вскрикнул. Крик был полон ужаса, словно в отчаянии кричала женщина.

— Не надо! — выдохнул Райленд.

Полковник зашелся от смеха. Из его кабаньих глазок выкатились две слезы и оросили костистые скулы. Наконец он успокоился.

— Ну, конечно, почему бы и нет, — сказал он. — Ведь теперь ваша очередь, как я уже сказал. И если вы уверены, что поймете, как это существо летает, даже не посмотрев… — Он пожал плечами.

Судорожно вздрагивая, словно его ужалил электрощуп, пространственник опять вскрикнул.

— Пусть сержант уберет эту штуку, — хрипло сказал Райленд.

— Как угодно, — полковник вежливо кивнул. — Сержант, возвращайтесь на место. А вас, Райленд, я оставляю наедине с новым другом. Возможно, он вам откроет на ушко свой секрет! — Расхохотавшись, полковник Готтлинг вышел из шахты.

Час спустя Райленд уже представлял в общих чертах, с какой трудной проблемой столкнулся.

Он вернулся в комнату с картотекой, где нашел краткое описание уже известных фактов о пространственнике. Взял материалы с собой в шахту, прочел их, одновременно наблюдая за существом. Животное почти не шевелилось, только следило за Райлендом взглядом.

История пространственника была трагична. Его поймала вторая экспедиция к Рифам, шедшая по следам ракеты Лескьюри. Та часть отчета, где говорилось о поимке существа, отсутствовала. Рассказ начинался с момента помещения пространственника в поспешно переделанную ракетную шахту. Сначала пространственник сидел на цепи, и первые исследователи подходили к нему свободно, без опаски. Потом цепь убрали, и вскоре полдесятка сотрудников были серьезно ранены — их с неимоверной силой бросило на прутья. Пространственник не нападал на них, нет. Он просто хотел освободиться, и они случайно оказались на пути. Тем не менее, с тех пор наблюдения велись преимущественно снаружи. А в последнее время, когда делом занялся полковник Готтлинг, — с помощью электрического «стимулятора». Или чего-нибудь похуже.

В отчете были результаты анализа крови и образцов тканей. Райленд отложил их в сторону — они для него ничего не значили. Результаты рентгеноскопии и исследования радиологов тоже в данный момент не представляли для него никакой ценности. Это было поле деятельности полковника Лескьюри.

Потом пошли данные физических экспериментов. Динамометры замеряли силу натяжения цепей. Телеметрические датчики чертили графики изменений в работе важнейших внутренних органов существа в разных состояниях: в покое, в «полете» или «под воздействием особых стимулов», как скромно было написано в рапорте.

Следов какого-нибудь излучения не было обнаружено. Кто-то предложил окружить существо чувствительными маятниками для определения возможной боковой отдачи. Ничего похожего на отдачу замечено не было — ни один маятник не шелохнулся.

Никакой отдачи!

Значит, вся небывальщина о нереактивной тяге, о которой здесь так много говорят — вовсе не чепуха!

Райленд изумленно уставился на существо, обессиленно лежавшее на полу клетки, тревожно следившее за Райлендом большими тюленьими глазами. Нереактивная тяга!

Внезапно Райленд почувствовал себя каким-то маленьким, потерянным и ужасно одиноким, несмотря на все усилия Групповой работы и Сообщности. Вот здесь, в этом существе таится сила, которая не подчиняется Третьему закону Ньютона. Получив такой двигатель, План Человека расширится до бесконечности. Минуя бесполезные ледяные метановые миры-гиганты, План шагнет к звездам!

Райленд покачал головой. Мысли его путались.

Ему вдруг расхотелось помогать Плану в освоении звезд. «Свобода» — так сказал полковник Лескьюри… Свобода!

В системе Плана ей места не находилось.

Неожиданно по шахте прокатился раскат дальнего грома.

Удивленный, Райленд вскочил, а пространственник тревожно замяукал. Темноту над головой пробил луч света. Райленд поднял голову и увидел, как все шире становится полоска голубого неба.

Позади застучали подошвы бегущих, кто-то влетел в шахту. Сержант Технокорпуса позвал Райленда:

— Мистер Райленд, мистер Райленд! Уходите! Какой-то ненормальный идет на посадку!

Сержант кинулся к клетке, начал лихорадочно откручивать крепежные болты, чтобы отодвинуть клетку в сторону. В раскрывшиеся створки люка хлынул огонь, и миниатюрная ракета, тормозя, опустилась в шахту.

«Слава богу, машина небольшая!» — с облегчением подумал Райленд. Ракета помощнее убила бы и пространственника, и сержанта, и его. А эта гоночная яхта спокойно приземлилась, не причинив никому вреда. Одноместный кораблик, созданный для прогулок и развлечения, коснулся черного бетона в сотне ярдов от клетки, окатив их горячей волной. Сквозь раструбы вентиляторов задул искусственный ветер, выметая остатки выхлопного дыма.

Опустился трап.

Стройная фигура в белом комбинезоне легко сбежала на бетонный пол. Над ней кругами вились знакомые Райленду серебристые птицы.

— Стойте! — крикнул Райленд. — Не подходите к клетке!

Прибывший игнорировал его крик. Райленд быстро догнал незнакомца, дернул за руку, развернул и… ахнул от удивления. Серебряные голуби свирепо набросились на него.

— Руки прочь, оп! — Это была она… та самая девушка! Теперь он видел, что белый комбинезон не скрывает признаков пола. Он узнал эти зелено-голубые глаза, полный негодования голос.

Она махнула рукой, голуби мира отпорхнули в сторону.

— Что это значит? — Она сбросила его пальцы со своего локтя.

Райленд судорожно вздохнул. Это была Донна Криири, дочь Планирующего.

— Я… я не знал, что это вы! Но что вам здесь нужно?

— Что мне нужно? Глаза цвета океанской волны сверкали гневом. — Это я хочу знать, что вы затеяли… что вы здесь делаете? И зачем мучаете моего пространственника?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Своим огненным взором она смущала оробевшего Райленда. Теперь в ней почти нельзя было узнать красавицу из круглой ванны. Исчезла пленившая его детская невинность во взгляде Донны. Сейчас перед ним была властная дочь Планирующего. От ребенка не осталось и воспоминания.

Райленд вздохнул. Дочь Планирующего стояла у него на пути. Единственный способ избавиться от железного кольца был тесно связан с животным в клетке.

— Уходите, мисс Криири, резко сказал он. — Пространственник умирает. Его нельзя беспокоить.

— Что??? — голуби мира тревожно заворковали на ее плечах.

— Вам туда нельзя! — упрямо повторил Райленд. — Пожалуйста, уходите!

Не веря своим глазам, она уставилась на Райленда. Потом, ни слова не говоря, повернулась к клетке.

— Погляди, маленькая, — прошептала она золотистому существу. — Не бойся, твоя Донна с тобой.

Пространственник поднял голову, посмотрел на нее большими прозрачными глазами.

— Мисс Криири! — недовольно сказал Райленд. — Я же просил вас уйти.

Девушка даже не обернулась.

— Хорошая, хорошая, — ворковала она, словно ребенок, успокаивающий щенка. — Где эта гадкая дверь?

— Туда нельзя, — разозлился Райленд и схватил ее за руку. С таким же успехом он мог поймать за хвост тигра. Ударив другой рукой так быстро, что он не успел среагировать, она хлестнула его по лицу. Он отшатнулся, а когда пришёл в себя, дочь Планирующего уже нашла задвижку и проникла в клетку.

Хныча, пространственник пополз навстречу, переваливаясь, как морской котик.

Райленд попал в трудное, положение. Если что-то случится с девушкой, отвечать придется ему. Готтлинг об этом позаботится. И тогда прощай мечта о свободе.

И скорее всего, ему придется распрощаться с головой. Райленд зло выругался. Голуби мира запищали, закружились над ним. Он осмотрелся и увидел кусок тяжелой цепи на полу, сразу за дверью клетки. Бог знает, чему она служила, хотя характерные темные пятна недвусмысленно говорили о том, как ее использовали. Он поднял цепь и вслед за девушкой вошел в клетку.

— Стой! — спокойно сказала она. — Или я напущу голубей.

— Тогда выходите отсюда! — потребовал он. Пол был скользким, в вонючей слизи. Это была и кровь пространственника, и какие-то разлагающиеся крохотные существа, незнакомые Райленду. Очевидно, они попали сюда с пространственником. Запах был сильным и тошнотворным, но Райленд старался не обращать на него внимания, как, впрочем, и дочь Планирующего.

Девушка склонилась над существом, ласково поглаживая его по золотистому меху.

— Брось цепь, — приказала она через плечо. — Она боится.

Вначале существо дрожало и уклонялось от прикосновений ее руки, но вскоре успокоилось. Длинный черный язык коснулся щеки Донны. Клетку вдруг наполнило басовитое рокотание, похожее на мурлыканье громадной кошки.

Снаружи раздался какой-то шум. К клетке мчался полковник Готтлинг, наклонив рогатую голову в шлеме радара. Его маленькие глазки яростно сверкали. За ним следовало десяток сотрудников в алых формах Технокорпуса.

— Убирайся отсюда, болван! — взревел полковник, помахивая в сторону Райленда электрическим щупом.

Пространственник увидел полковника, перестал мурлыкать и сильно задрожал.

— Стойте! — нашелся Райленд. — Вы его напугаете! Он может напасть на мисс Криири!

Но Донне Криири не требовалась помощь. Она опустилась на колени прямо в кровавую слизь рядом с пространственником, подняла взгляд от разбитой, в запекшейся крови головы и с ненавистью посмотрела на полковника.

— Полковник Готтлинг, — сказала она. — Я должна с вами поговорить!

Рот полковника беззвучно открылся и закрылся. Но Готтлинг не собирался отступать.

— Вы должны выйти из клетки, мисс Криири! Это опасное животное. Несколько человек уже получили травмы и переломы!

— А что они с ним делали? — спросила девушка, гладя пространственника. Две или три большие зеленые мухи уже кружились в облачке света вокруг пространственника, подбираясь к ранам на боках.

— Какая здесь грязь! — брезгливо поморщилась Донна. — Наведите порядок!

Поднявшись, она жестом велела Райленду покинуть клетку.

— Пусть соберется вся Группа, — холодно приказала она, закрывая дверь. — Сейчас же! А ваши люди, Готтлинг, пусть пока вычистят клетку. И если я поймаю кого-нибудь с электрощупом, они испытают его действие на себе.

Готтлинг побагровел и деревянным голосом сказал:

— Я больше не отвечаю за это, мисс Криири.

— Тогда соберите людей, — сказала она. — У меня к вам серьезный разговор!

Они вернулись в пункт Зеленый Треугольник. Сотрудники Группы уже собрались. Председательствовала на собрании Донна Криири. Что-то застенчиво лепетал майор Чаттерджи, генерал Флимер произнес длинную речь о пользе Групповой Работы Сообща, полковник Готтлинг багровел от бессильного бешенства, а полковник Лескьюри даже пытался возражать.

Но ни один из них не взял верха над девушкой.

— Если животное умрет, — зловеще проговорила она, — большинство из вас отправится вслед за ней. У меня есть последние новости. В орган-банке нехватка утилизируемого материала. — Она оценивающе обвела присутствующих взглядом. — Наверное, кое-кому из вас очень хочется попасть в орган-банк. Я понятно говорю?

— Вполне понятно, — смиренно подтвердил генерал Флимер. — Но мисс Криири, цель нашей Группы…

— Помолчите-ка, — ласково сказала девушка. — Да, что там?

С величайшим почтением в голосе майор Чаттерджи сказал:

— Для вас сообщение на телетайпе.

— Это подождет. — По комнате пронесся явственный вздох изумления, но девушка не обратила внимания. — Начиная с этого момента за Группу отвечает мистер Райленд.

Пораженный, генерал Флимер прошипел:

— Но, мисс Криири, опасник… опасник не может…

— Нет, опасник может, — отрезала Донна Криири. — Хорошо, сейчас я отдам приказ.

Она прошла к телетайпу, спокойно нажала клавишу «сбой» и под изумленный шепот начала печатать. Через секунду Машина прострекотала ответ:

«ДЕЙСТВИЯ. Группа Флимера подчиняется указаниям Донны Криири».

— Вам что-нибудь еще непонятно? — резко спросила Донна.

— Нет, ничего, — выпучив жабьи глазки каркнул генерал.

— Отлично. Все остальные могут разойтись. Райленд, я с вами хочу побеседовать.

Тихо перешептываясь, сотрудники Группы потянулись к выходу из конференц-зала. Донна Криири зевнула.

— Вот так-то лучше, — сонно сказала она. — Что там такое?

Райленд кашлянул.

— Кажется, это сообщение для вас, мисс Криири.

— Опять, — вздохнула она. Небрежно положив руку ему на плечо, она встала рядом с телетайпом.

«ИНФОРМАЦИЯ. Планирующий Криири находится на пути из Момбасы в Кейптаун. ИНФОРМАЦИЯ. Личная ракета Криири заправлена и готова к взлету. ИНФОРМАЦИЯ. Лондонское филармоническое общество подтверждает пол учение инструкций к открытию сезона. ДЕЙСТВИЯ. Укажите исполнителя для концерта Бетховена для фортепиано с оркестром. ИНФОРМАЦИЯ. Лунная колония „Альфа-6“ просит Донну Криири присутствовать на праздновании 25-й годовщины. ИНФОРМАЦИЯ……»

— Рутина, — рассеянно сказала девушка. — Это подождет. — Она посмотрела по сторонам. — Ужасно мрачное место. У вас есть своя комната? Пойдемте туда! — Она не стала ждать ответа Райленда, просто приказала следовать за собой.

Он не удивился, обнаружив, что Донна знает расположение помещений в Центре. Похоже, она бывала здесь часто.

Но события выходили из-под контроля.

Девушка отдавала приказы целой исследовательской Группе. Это было совсем не ее дело. В системе Плана Человека приказы отдает только Машина! Люди же — даже дочери Планирующего — должны выполнять свою работу, и только свою. Такова логика планирования, логика Плана Человека.

В замешательстве он стоял у двери и думал, что же он скажет девушке. Донна тем временем проследовала в его комнату и с интересом огляделась. Райленд вошел следом, оставив дверь приоткрытой.

— О, прикройте дверь, — нетерпеливо сказала Донна. — Разве мои голуби недостаточно надежно охраняют меня?

Увидев лицо Райленда, она засмеялась, хлопнулась на койку, растянулась во весь рост и закурила сигарету, Изгнанные с привычного места голуби нашли себе новый насест передней спинке кровати.

Райленд, скрепя сердце, затворил дверь и кивнул в сторону телетайпа:

— Вы не хотите зарегистрироваться?

— Машина найдет меня, — весело сказала Донна Криири. — Вот, посмотрите.

И в самом деле, едва она успела это произнести, как защелкали литеры телетайпа.

«ИНФОРМАЦИЯ. Планирующий Совет просит Донну Криири назначить ежегодные Премии Плана. ИНФОРМАЦИЯ Журнал „Лайф“ просит разрешения использовать фотографию Донны Криири для обложки номера „Женщина года“. ИНФОРМАЦИЯ……»

— Кто-нибудь обязательно окажет мне услугу и сообщит Машине, куда я отправилась, — без улыбки сказала Донна. — И даже если нет… Машина всегда знает, где я нахожусь. Она успела хорошо изучить меня.

Она говорит так, подумал Райленд, будто Машина — ее старый приятель. Девушка не дала ему возможности дальше развить свою мысль. Она вдруг сказала:

— Ты мне не очень нравишься, Стив, но все же ты лучше остальных. Ты сохранишь моего пространственника?

— Вашего пространственника?

Она засмеялась.

— Да, моего, потому что я его люблю. Все, что я люблю — мое. Такое у меня правило. — И она добавила серьезно: — Но я еще не решила, что делать с тобой.

По спине Райленда пробежал холодок.

— У меня есть обязанности, мисс Криири, — твердо сказал он. — И я намерен их исполнять! Я надеюсь, мы подружимся с вашим симпатичным пространственником, но если потребуется… Вы вот это видите? — Он показал на свой железный воротник. — Я хочу от него избавиться! Если мне для этого придется выпотрошить миллион пространственников, я это сделаю!

Девушка лениво ткнула в его сторону сигаретой.

— Готтлингу вы говорили другое, — заметила она.

— Откуда вы знаете, что я говорил?

— О! Я много всего знаю. Почему бы и нет? Машина вездесуща, а мой отец — часть этой Машины. Кроме того, мне нравится Машина, а все, что мне нравится… — Она грациозно повела плечами. Райленд внимательно смотрел на девушку. Она явно его дразнила. Это была не смешная шутка.

— Мисс Криири, я не одобряю подобных разговоров о Машине, — сдержанно сказал он. — Я верю в План Человека!

— Ужасно мило с вашей стороны, — с восхищением сказала Донна.

— Черт бы вас побрал! — вспыхнул Райленд, потеряв терпение. — Хватит делать из меня клоуна! Плану Человека необходим нереактивный двигатель! Вы понимаете, глупая девчонка! И если для этого пространственник должен умереть, что с того?

Девушка встала с койки, подошла вплотную к Райленду. Несколько секунд спокойно и дружелюбно она смотрела на опасника.

— Ты все еще любишь ту девушку? — неожиданно спросила она.

Вопрос застал Райленда врасплох.

— Какую?

— Анжелу Цвик, — пояснила Донна. — Дочь Стефана Цвика. Блондинка, двадцать лет, рост пять футов четыре дюйма с четвертью, глаза зеленые. Однажды вечером она была назначена твоим телетайпистом и в тот же вечер уже заставила тебя ее поцеловать. Та, что донесла на тебя. Ты все еще любишь ее?

Глаза Райленда расширились от удивления.

— Я знал, что у вас много информаторов, — удрученно сказал он, — но я не подозревал, что…

— Отвечай на вопрос, — нетерпеливо потребовала она.

— Не знаю, — сказал Райленд. — Наверное, да.

Донна Криири кивнула.

— Я так и думала. Хорошо, Стив. Просто я подумала… Нет, ничего не выйдет, правда? Но я восхищена силой твоего духа.

Райленд глубоко вздохнул. У девушки просто был талант ставить людей в неловкое положение. Он решил, что соревноваться с ней бесполезно, единственная возможность сохранить лицо — стараться говорить правду. Поэтому он сдержанно сказал:

— Если речь идет о Плане Человека, никакой особой силы духа не нужно. Плану необходим секрет нереактивной тяги — значит, такова моя функция в системе Плана. Вот и все.

Она кивнула, снова села на кровать. Голуби Мира устроились на ее плечах.

— Скажи, Стивен, а ты знаешь, зачем Плану Человека этот секрет?

— Ну… точно я не знаю. Но догадываюсь.

— Не надо догадок. Он нужен для освоения Рифов космоса. Ты знаешь, что ищет План среди Рифов?

— Нет.

— Плану нужен Рон Дондерево, Стив.

— Дондерево? — Он нахмурился.

— Человек, который сумел снять железный воротник, Стив, — сказала девушка. — Человек, с которым ты не без пользы для себя мог бы познакомиться. Это железное кольцо, оснащенное всеми видами ловушек, которое никто не может снять или повредить, пока Машина не даст разрешения, он ухитрился снять и остаться при этом в живых. Машина очень хочет побеседовать с Дондерево на эту тему. Очень.

Райленд напряженно смотрел на нее.

Она кивнула.

— А Дондерево сейчас там, на Рифах. Машина должна что-то делать. Может, она просто уничтожит Рифы. Над подобным проектом идет работа, я знаю… Но если не получится, она пошлет туда человека, который найдет Дондерево. Она пошлет человека с радарной винтовкой, Стив! Чтобы убить Дондерево! Для этого ей нужен секрет нереактивной тяги!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Новое положение Райленда как руководителя Групповой Атаки не заставило его коллег проникнуться к нему особой симпатией.

Райленда это не волновало. Он был полностью поглощен работой. Чудо-Опорто весьма ему пригодился. Дар молниеносных вычислений, которым обладал коротышка, сберегал Райленду много времени. Конечно, по скорости Опорто не превосходил компьютер. Но у него имелось значительное преимущество — отпадала необходимость кодировать и декодировать задания.

К тому же, расчетов требовалось не так уж много. Проблема была крепким орешком. Райленд не находил ни малейшей зацепки, которая помогла бы решить проблему.

Опорто оказался полезным и в другом отношении. У него был тонкий нюх на сплетни и новости, он держал Райленда в курсе всех событий внутри Группы.

— Флимер в дурном настроении, — сообщил он как-то. — Заперся в своей норе, никуда не выходит.

— Понятно, — рассеянно ответил Райленд. — Слушай, куда подевались «Физические константы для уравнений равновесных состояний»?

— Они под индексом 603.811, — сказал Опорто. — Ходят слухи, что Флимер затеял спор с Машиной. Сообщения идут туда и обратно без передышки.

— Что? — Райленд уставился на коротышку, мгновенно забыв о заказе на книгу, который торопливо выписывал. — С Машиной никто не может спорить!

Опорто пожал плечами.

— Тогда не знаю, как это назвать.

— Генерал Флимер подает рапорты, — твердо сказал Райленд, Он поманил скучавшую в углу Веру. Общительница охотно подошла, увидела заказ, недовольно пожала плечами и отправилась за книгой.

— Не сомневаюсь, — сказал Опорто. — Слушай, ты что-нибудь получил от Донны Криири?

Райленд покачал головой.

— Я слышал, она сейчас в Порт-Канаверал.

— Это ее дело, — отрезал Райленд. — У дочери Планирующего много причин отправиться в космос, не сомневаюсь.

— И я не сомневаюсь, — согласился Опорто, — но…

— Но ты можешь заниматься своим делом, — сказал Райленд, тем самым прекращая разговор.

Вера принесла книгу, Райленд проверил несколько цифр и передал лист с расчетами Опорто.

— Вот, нужно кое-что рассчитать. Чтобы ты не скучал.

Он встал, рассеянно оглядел комнату. Это была А-секция, занятая теорией Хойла. Здесь трудилась целая Подгруппа. И все равно, подумал он, это пустая трата времени.

— Запросто, — радостно сказал Опорто и занялся уравнениями.

— Спасибо. — Несколько секунд спустя Райленд взял листок с готовым расчетом, просмотрел и положил на стол одного из заместителей. Задачи были рутинными, он мог поручить их помощникам. Вот почему это было напрасной тратой времени. Все уже было готово, оставались чисто математические расчеты. Потом он сможет ответить на вопрос Машины. Практически, он знал ответ уже сейчас. При каких условиях возможен рост количества водорода в межзвездном пространстве? Это было просто. Большую часть ответов дала фундаментальная теория. Анализ данных экспедиции Лескьюри указывал путь к остальным. Есть ли возможность задержать или редуцировать процесс? Тоже просто. Люди едва ли могут влиять на процессы, формирующие звезды. В конечное время с конечным оборудованием вероятность успеха равна нулю.

Но о чем говорит сам факт такого вопроса? Уж не об… отчаянии ли? Отчаянии Машины. Если вообще такое слово можно применить к Машине.

— Пойдем, Опорто, — сказал Райленд, чтобы развеять, тревогу от подобных мыслей. — Посмотрим пространственника.

Существо находилось в секции «В». Там дела шли из рук вон плохо.

Нереактивная тяга! Создать такой двигатель было невозможно, вот и все. Если бы Райленд не имел перед глазами очевидного факта — пространственника, — он бы мог поклясться, что Ньютон был и остается прав.

Каждое действие, как вывел Ньютон несколько столетий назад, вызывает противодействие, равное по силе, но противоположное по направлению. Этот закон движения распространялся на всякое существо, передвигавшееся по лицу Земли. Микроскопическая инфузория в пруду перемещается, отбрасывая ресничками назад пропорциональную массу воды. То же самое — пропеллер в воздухе, винт корабля в море или реке. Реактивная отдача толкает вперед ракету: масса раскаленных молекул из дюз летит в одну сторону, масса корпуса в другую. Действие и противодействие!

Закон легко изображался в виде уравнения: масса, умноженная на ускорение, равна массе-прим, умноженной на ускорение-прим. Как усомниться в истинности древнего уравнения?

И все же, оно не было верным. Испуганное животное из открытого космоса опровергало Ньютона. Оно могло висеть в воздухе, ни от чего не отталкиваясь, ставя тем самым величайшего гения человечества в глупое положение.

Пространственник перемещался без всякого реактивного взаимодействия вообще!

То, что позволяло ему парить в воздухе (назовем это фактором X), не вызывало возмущения воздушной среды, не раскачивало чувствительных маятников, не регистрировалось на фотоэмульсию, не разряжало электроскопа, не воздействовало на магнитную стрелку, не порождало доступных измерению электронных полей, не увеличивало вес клетки, не оказывало влияния на основной метаболизм самого животного, не оставляло следов в пузырьковых камерах для регистрации элементарных частиц.

С другой стороны, кое в чем фактор «X» себя проявлял. Он оказывал влияние на работу «мозга» пространственника — в этот момент происходили определенные изменения в его энцефалограмме. Этот фактор тревожил других млекопитающих. Это было замечено случайно, когда в ракетную шахту забрел кот. Едва пространственник «взлетел», как кот стрелой выскочил из шахты, выгнув дугой спину. Шерсть стояла дыбом, глаза горели.

И кроме того, фактор «X» давал нереактивную тягу. Что бы это ни было, но оно поднимало пространственника со дна клетки.

Однажды пространственника обмотали цепями весом более шести сотен фунтов. Словно развлекаясь, существо взлетело с цепями так же легко, как и без них, и парило около часа, что-то мурлыча про себя.

Такая загадка способна была свести с ума любого исследователя.

И все же, пусть это и было небольшим утешением, самому пространственнику в последнее время стало лучше. Раны затягивались. Маленькие существа-симбиоты частично выжили.

И животное казалось теперь более энергичным и подвижным.

Донна Криири была довольна.

Но больше никто, кажется, доволен Райлендом не был. Генерал Флимер преимущественно сидел в своих квартирах, наружу выбирался только для того, чтобы мешать своими ядовитыми замечаниями. Другие высшие офицеры Группы не могли ретироваться по примеру Флимера, они имели непосредственные обязанности. Но и они старались в полной мере выразить Райленду свою неприязнь.

Дружелюбно держался лишь майор Чаттерджи — такова была его природа. Он каждый час являлся с рапортом. Он не доставлял хлопот. Если Райленд был занят, майор незаметно ждал за его спиной. Если Райленд был свободен, майор задавал минимум необходимых вопросов и уходил. Райленд был уверен, что все сведения тотчас поступали в Машину, потом — генералу Флимеру, но не видел причины, чтобы вмешиваться. Да и задумай он помешать, у него ничего бы не вышло.

Он был занят.

Однажды Опорто сказал ему:

— Слушай, тут что-то про твою подружку.

Моргая, Райленд поднял глаза от листа бумаги.

— О ком? — Он и в самом деле не мог сообразить, о ком идет речь. Потом вспомнил предыдущие замечания Опорто. — Ты говоришь о мисс Криири?

— Ну да. Она отправилась на Луну вместе с папочкой.

— Прекрасно, — сказал Райленд.

Он старался, чтобы голос не выдавал его. Но кого он хочет обмануть? Как бы старательно не скрывал он свой интерес от Опорто, он не мог скрыть его от себя. Разговоры о Донне Криири волновали его.

Опорто лениво облокотился на стол Райленда.

— Ну, не знаю, так ли это хорошо, Стив, — сказал он. — Может, им стоило остаться дома и присматривать за делами. Ты слышал о катастрофе в парижском субпоезде?

— О чем? — Райленд устало отложил в сторону пачку докладов и посмотрел на товарища. Глаза у него болели от усталости. Мне необходимо выспаться, подумал Райленд, Нет, не стоит, он уже проспал восемь часов за последние двое суток. Времени было мало. Поэтому он выбросил мысль о сне из головы и сказал:

— Черт подери, о чем ты говоришь, Опорто?

— Парижский субпоезд по пути в Финляндию попал в катастрофу. Обвалился туннель. Пропали без вести более сотни человек. То есть, они погибли, ясное дело. Если туннель обвалился на глубине в сто миль, то ясно, что это за «пропали».

Райленд был поражен.

— Как же так? Туннель может обвалиться, но не сразу. Часа за три до аварии начнется ослабление кольцевого поля. Поезд всегда можно успеть задержать.

— Сто погибших пассажиров были бы рады это услышать, — пожал плечами Опорто.

Секунду Райленд молчал.

— Возможно, ты и прав, — устало сказал он. — Наверное, Планирующему следовало бы лично следить за подобными вещами… — А, здравствуйте, майор.

В комнату, улыбаясь и дружелюбно поглядывая сквозь линзы очков, вошел оператор-майор Чаттерджи.

— Я подумал, нет ли у вас новостей, мистер Райленд.

Пока Райленд перебирал бумаги, Опорто сообщил:

— А мы как раз говорили о катастрофе под Парижем, майор.

Карие глаза Чаттерджи стали непроницаемыми. Повисла неловкая тишина.

Райленд вдруг понял, что майор очень интересуется аварией между Парижем и Финляндией. Странно, подумал он, какое он к ней имеет отношение? Но Райленд слишком устал, чтобы развивать эту мысль. Он нашел нужный листок и протянул заявку майору.

Чаттерджи просмотрел бумагу сначала мельком, потом внимательнее. Его подстриженные «ежиком» волосы, казалось, встали дыбом.

— Но мой дорогой Райленд! — запротестовал он, замигав сквозь очки с золотой оправой. — Это оборудование…

— Я сверился с Машиной, — упрямо сказал Райленд. — Вот. — Он показал майору Чаттерджи на телетайп.

«ДЕЙСТВИЯ. Запрос одобрен. ДЕЙСТВИЯ. Связаться с майором Чаттерджи. ИНФОРМАЦИЯ. Источник энергии пункта Черный Круг не удовлетворяет запросу».

— Но мой милый Райленд! — вскричал майор с выражением мученика. — Дело не только в источнике энергии.

— Все, что требуется Плану, План должен получить, — процитировал Райленд и вдруг почувствовал, что настроение у него становится лучше.

— Конечно, конечно. Но… — Майор еще раз взглянул на листок. — У вас сейчас и без того электронного оборудования на университетскую лабораторию, — простонал он. — И вы просите еще, Часть этих устройств небезопасна. Вы понимаете, что после аварии, о которой сказал мистер Опорто, мы не можем позволить себе рисковать.

— А какое это имеет отношение к работе Группы? — уставился на майора Райленд.

— План не терпит случайных аварий. Заказанное вами оборудование, хроме всего прочего, угрожает радиоактивным облучением, а в пунктах Черный Круг, Серый Треугольник, Зеленый Полукруг и Серебряный Квадрат трудятся восемь тысяч человек. Мы не можем рисковать их здоровьем.

Райленд многозначительно постучал по телетайпу.

— Ох, — вздохнул майор. — Если Машина одобряет… — Он на мгновение задумался, потом повеселел. — Придумал! Нам нужна ракета на орбите!

— Что? — не сразу понял Райленд.

— Нужно вывести на орбиту ракету, поместить туда установку и все ваше оборудование, — объяснил Чаттерджи. — Почему бы и нет? Все будет управляться на расстоянии. Ракету я могу вам сразу выделить, мистер Райленд! И можете заполнять ее любыми, самыми опасными аппаратами и приборами. Какое нам дело до какого-нибудь заблудшего пространственника, а? — Он подмигнул и захихикал.

— Ладно, — подумав, ответил Райленд. — Можно и так.

— Конечно, можно! Мы обеспечим телеконтроль с дистанционным управлением. Вы спокойненько себе работаете в лаборатории, а оборудование летает в космосе. Устраивайте любые эксперименты. И если случится взрыв, — майор усмехнулся, — пострадает только ракета, а не мы. — Кончив говорить, он вышел из лаборатории.

Поразительно, но План Человека был способен на чудеса. Ракету подготовили и запустили в сорок восемь часов.

Райленд ни разу ее не видел. Он проверил приборы на ее борту через телеэкран монитора, дал свое одобрение и на катодном экране телевизора увидел, как прыгнула в небо с пусковой установки огнехвостая птица. Райленд тут же принялся за работу. Единственный установленный факт относительно пространственника и его нереактивной тяги был факт нерегистрируемости этой «тяги». Исследования группы Райленда также обнаружили другое явление — высокопродуктивную ядерную реакцию, дававшую больше энергии, чем уходило на нее. Это было вполне возможно и даже более того, подтверждало предположение, что недостающая энергия не пропала, ее просто нельзя было зарегистрировать. Так же, как и энергию пространственника… Райленд намеревался смоделировать ядерные реакции, имеющие отношение к проблеме.

Но однажды утром общительница разбудила его неожиданной новостью.

— Проснись и пой, Стив! — прощебетала она, внося завтрак. — Угадай, что я хочу сказать? Генерал Флимер будет сегодня присутствовать на собрании Группы!

— Большая честь, — хрипло ответил Райленд.

Общительница была, как всегда, свежая, привлекательная, сияющая молодостью, хотя полночи неутомимо исполняла поручения Райленда.

— Разве ты никогда не устаешь? — спросил он.

— Нет, нет, Стив! Завтракай! — Она присела на краешек стула и сказала серьезно: — Мы здесь не для того, чтобы отдыхать. У нас важная работа! Мы — общительницы, мы соединительные провода, ответственные за цельность Плана.

Райленд удивленно уставился на нее. Но Вера говорила совершенно серьезно.

— Да, да, — кивнула она. — План Человека так же нуждается в нас, как в транзисторах и сопротивлениях, роль которых выполняешь ты и другие чины. Важна каждая часть! Не забывай, Стив, — «Каждый должен заниматься своим делом и только своим!»

— Не забуду, — он вяло выпил лимонный сок. Вера явно собиралась ему что-то сказать и лишь ждала возможности заговорить с ним. — Ну? Что случилось?

Она казалась смущенной.

— Понимаешь, Стив… девушки спрашивают… они хотели бы знать…

— Ради бога… в чем дело?

— Мы просто подумали, — чопорно сказала она, — правда ли, что наша Группа связана с авариями в туннелях?

Райленд моргнул, затем потер глаза. Ничего не изменилось. Девушка сидела на том же месте, со слегка смущенным лицом.

— Аварии? Вера, о чем ты?

— О туннеле на линии Париж-Финляндия, — повторила она. — Взрыв на энергостанции в Бомбее. Катастрофа грузового самолета в Неваде. Ты понимаешь, о чем речь?

— Нет, не понимаю. О половине этих случаев слышу впервые. Наверное, Опорто начал бить баклуши.

— И это не все, Стив. Девушки говорят… — Она сделала паузу. — Я боялась, вдруг это правда. Они говорят, что аварии вызывает работа нашей Группы. Они даже сказали, что ты, Стив…

— Что я?

— Я понимаю, это нелепо. Генерал Флимер сказал, во всяком случае, что это неправда… будто ты связан с авариями. Но они сказали, что ты конструировал для субпоезда…

— Они говорят чушь, — прорычал Райленд. — Извини, я буду одеваться. Что за глупости? Как только возникают подобные слухи?

Дневное собрание Группы в самом деле почтил присутствием генерал Флимер. Райленд задумчиво смотрел на него и думал о глупых слухах, о которых узнал утром.

— Прежде чем мы начнем, — требовательно сказал он, — объясните мне, что это за сплетни насчет того, что наша работа вызывает аварии?

Лица присутствующих сделались непроницаемыми. Потом руководитель компьютерной группы кашлянул и нерешительно сказал:

— В общем, есть такие разговоры, мистер Райленд.

— Какие именно?

Компьютерщик пожал плечами:

— Так, разговоры. Один кодировщик слышал от двоюродного брата, тот слышал от кого-то еще. Вы знаете, как это бывает. Суть в том, что якобы наша работа нарушает настройку контуров радиоконтроля. Бог знает, как это может быть, конечно…

— Что за чушь! — взорвался Стивен. — Что они этим хотят сказать, черт бы их побрал! — Он взял себя в руки. Электронщик ни в чем не виноват. — Ладно. Если кто-нибудь услышит подобные разговоры, пусть доложит мне.

Все послушно закивали в знак согласия, кроме генерала Флимера. Генерал каркнул раздраженно:

— Райленд, мы пришли сюда слушать сплетни или обсуждать задание Группы на этот день?

Райленд погасил злость. Несмотря на то, что Донна Криири поставила его во главе Группы, звание генерала обязывало его считаться с Флимером.

— Хорошо, — сказал Райленд. — Приступим к делу. Я видел ваш доклад, Лескьюри. Желаете сделать сообщение?

Полковник Лескьюри прокашлялся.

— По предложению мистера Райленда мы провели новую серию исследований пространственника, используя рентген. Методом тонограммы внутренних органов и способом дистанционной хроматографии мне удалось обнаружить некую кристаллическую массу, которая концентрируется на пересечении основных нервных каналов животного. Примерно то же самое предвидел мистер Райленд.

— И что это означает? — хриплым голосом спросил Флимер.

— Означает, что мы движемся вперед, — с готовностью ответил Райленд. — У пространственника должно быть какое-то образование, управляющее нереактивной тягой. После вчерашней обработки данных на компьютере и подготовки опыта я попросил полковника Лескьюри провести эксперимент. И он выполнил просьбу в неурочное время.

— Это означает, — продолжал полковник, словно читая лекцию, — что мы нашли место, где генерируется нереактивная тяга. И еще одно мы узнали из вчерашних расчетов — вероятность электромагнитной, или гравитационной природы этой силы равна нулю. Вот мой доклад, готовый к передаче в Машину.

Генерал Флимер, глядя на Райленда, кивнул и, помолчав, спросил:

— И это объясняет то, что вчера случилось на рудниках Антарктиды?

— Не понимаю… — озадаченно начал Райленд.

— Не понимаете? Я имею в виду взрыв реактора, случившийся прошлой ночью и уничтоживший все рудники, с большим убытком для Плана Человека. И это не единственная потеря, Райленд. Пропал корабль — из-за аварии в кольцевых полях ускорителя. То же самое вызвало аварию реактора и все остальные катастрофы, мистер Райленд. То самое кольцевое поле, которое помогали создавать вы.

— Конструкция здесь ни при чем, — запротестовал Райленд. — Причиной аварии может быть механическая поломка или ошибка человека, или намеренный саботаж…

— Вот именно!

— Как я могу отвечать за аварию в Антарктиде, в сотне миль под землей, или в космосе?

Отнюдь не собственное положение сейчас больше всего волновало Райленда. Опасность грозила пространственнику.

— Послушайте, вы же его убьете! — прогремел он.

Рассматривая пространственника, Готтлинг пожал плечами. Тяжело дыша, животное лежало на металлическом полу и смотрело на людей.

— Я не стану ждать, пока эта рифокрыса умрет сама, — задумчиво сказал полковник. — Паскаль не хочет делать вивисекцию, но едва ли откажется, если получит приказ Машины. Едва ли. — Он холодно усмехнулся. — Все вы из одного теста! Ты, дочка Планирующего, Паскаль Лескьюри. Боитесь вида крови. Но боль — не заразная болезнь. Не надо бояться чужой боли, на вас не перейдет, честное слово. Наоборот, на страданиях других можно многому научиться, — весело закончил Готтлинг.

— Я доложу об этом Донне Криири, — тихо сказал Райленд.

Полковник широко раскрыл глаза.

— Неужели? Значит, для защиты потребовалась дочечка Планирующего? — Он дождался тишины и снисходительно сказал: — Это не имеет значения. Ничего у тебя не выйдет, Райленд. Мисс Криири сейчас на Луне. Теперь ты понял, оп? Жить или не жить пространственнику, зависит только от меня!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Райленд рывком распахнул дверь лаборатории и направился прямо к телетайпу. В углу сидели Опорто и общительница. Он задержался на мгновение. Похоже было на то, что он помешал им своим появлением.

Уже наедине, в своей комнате, он опять вернулся к загадке трех пропущенных дней. Что подозревали тераписты? Что он мог натворить за это время? Почему они считали, будто он получил сообщение из рук Дана Хоррока, и знал о пироподах, пространственниках, фузоритах или о том, как создать нереактивную тягу?

Кое-что он понял из рассказа Лескьюри, но ясности детали не прибавили. Хоррок покинул борт «Кристобаля Колона», унеся материалы и образцы с Рифов Космоса. Неужели Машина подозревала, что он связался с Райлендом до того, как его успели поймать и отправить в орган-банк?

Райленд вертел эту головоломку так и эдак, но не видел и намека на отгадку.

В соответствии со словами Донны, между стуком в его дверь и появлением полиции Плана действительно прошло три дня. Неужели тогда к нему в дверь постучал Хоррок? Если это так, почему он ничего не помнит?

Он мучительно пытался пробить стену серого тумана, блокировавшего намять, пытался припомнить Хоррока. Наверное, на нем была форма, испачканная, забрызганная чужой кровью, он тяжело дышал от усталости, тащил с собой черный полетный саквояж, в котором прятал украденные образцы и записи…

Картина стала зримей до реальности. Или это только игра воображения?

Приносил ли ему Хоррок информацию, необходимую для создания нереактивного двигателя? Он не мог вспомнить. Наконец он заснул и увидел страшный сон, где он и Хоррок спасались бегством от Полиции Плана.

На следующий день Райленд прямо от себя пошел к клетке пространственника в ракетной шахте. Войдя, он застыл в испуге.

Истекая кровью, пространственник неподвижно лежал на дне клетки.

Райленд метнулся к металлической дверце. Существо не испугалось, оно успело привыкнуть к нему. Его окружала гаснущая туманная аура, глаза погасли. Но когда в клетку вошел Райленд, они вспыхнули гневным огнем. Существо поднялось в воздух. Поняв, что происходит, Райленд задом выскочил за дверь, захлопнул ее — и вовремя. Пространственник бросился на него с быстротой молнии. Клетка качнулась, когда он ударился о закрытую дверь. Загремели цепи крепления.

По прутьям заструилась кровь, на пол полетели клочья золотистого меха. Жалобно мяукая, животное упало на дно.

Первый раз за все годы Райленд почувствовал настоящее бешенство.

Он стремительно развернулся на каблуках.

— Готтлинг! — рявкнул он. — Дьявол вас забери, что вы наделали?

Полковник появился с ядовитым и самодовольным видом.

— Здравствуйте, мистер Райленд, — кивнул он.

Райленд приказал себе успокоиться. Лицо Готтлинга сегодня более чем обычно напоминало череп, рога радарных антенн придавали жестокому и холодному лицу сатанинское выражение.

Но антенны были не просто украшением. Хотя Райленд являлся Групповым руководителем, он продолжал оставаться опом. Холодная самодовольная усмешка тронула углы рта Готтлинга, и этого было достаточно, чтобы напомнить о шатком положении Райленда. Одно прикосновение к кнопке радара на портупее Готтлинга — и Райленду конец.

Но это было уже слишком.

— Вы опять мучили пространственника! — взорвался Райленд.

— Да, — спокойно согласился Готтлинг.

— Черт подери! Я приказывал…

— Заткнись, оп! — Улыбка испарилась с лица полковника. Он сунул Райленду листок телетайпа:

— Сначала прочти вот это, чтобы не наговорить лишнего!

Райленд поколебался, потом взял листок. Там было написано:

«ИНФОРМАЦИЯ. Работа ведется слишком медленно. Связь между исследованиями и авариями должна быть изучена самым тщательным образом. ИНФОРМАЦИЯ. Возможно, Райленд связан с прямым саботажем в туннелях, реакторах, ионных двигателях. ДЕЙСТВИЯ. Руководство Группой вернуть генералу Флимеру, Дополнительные действия производить генералу Флимеру по его усмотрению.»

Райленд изумленно смотрел на листок. Машина опять изменила решение!

— Опорто! — гаркнул он. — Какой номер вызова у Донны Криири?

Опорто кашлянул.

— Да ну же, Стив, не знаю. Три? Пятнадцать?

— Не тяни, — угрожающе проговорил Райленд.

— Три.

Райленд ударил по клавишам телетайпа.

ЗАПРОС. «Прошу разрешения на прямую связь с Донной Криири, станция номер 3».

Телетайп почти мгновенно отстучал ответ:

«ИНФОРМАЦИЯ. Отказ».

— Видишь, Стив? Это бессмысленно. Ну, что ты разбушевался?

Райленду хватило минуты, чтобы объяснить, отчего он так разбушевался.

— О, как жаль, — пробормотала общительница. — Бедная рифокрыса.

— Да, неприятно, — поддержал ее Опорто. — Ну, и что думаешь делать? Мы всего лишь опасники. Не нам ссориться с Готтлингом и всей этой компанией. — Он чихнул и пожаловался. — Вот, Стив. Совсем ты меня расстроил. Держу пари, я опять простудился.

Райленд невидяще взглянул на него. Он не слышал слов Опорто и даже не сознавал, что в комнате, кроме него, находятся еще двое. Лишенный связи с Планирующим и его дочерью, он не мог предотвратить убийства пространственника. И это был конец работы Группы. Если то, что рассказал Планирующий — правда, под угрозой окажется весь План, для существования которого необходимо было раскрыть тайну нереактивной тяги. И все же, Планирующая Машина не позволила ему…

Комната снова обрела четкость очертаний в его глазах.

— Планирующая Машина! — громко сказал он.

— Что ты говоришь, Стив? — простонал Опорто. — Что ты задумал?

Но Райленд не ответил. Он сел за клавиатуру телетайпа и твердой рукой напечатал сообщение о том, что полковник Готтлинг умышленно не выполняет приказов Донны Криири и самой Машины. Что пространственник в опасности, а значит, существует угроза самому Плану. Закончив печатать, он задумался в ожидании ответа.

Ждал он долго. Опорто и девушка шептались за его спиной, а Райленд не мог понять, почему Машине требуется столько времени на ответ! Возможно ли, чтобы были перерезаны провода или Машина была так перегружена, что не могла принять сообщение? Он нагнулся и проверил, вставлен ли штепсель в розетку. Но тут телетайп зажужжал и застучал…

От неожиданности Райленд испуганно вскочил со своего места.

Сообщение было непонятно кратким. Оно состояло из одной буквы.

— «П».

— Принято и понято, — охотно перевел из-за спины Райленда Опорто. — Ого-го, Стив, и это все? Вот тебе и Машина, видишь? Нам с ней спорить не положено. Эй, Стив, ты куда? — Но Райленд уже спешил к генералу Флимеру. Он зря потерял много времени, было довольно поздно. Он постучал в дверь, потом, без паузы, забарабанил кулаком.

— Минутку, минутку, — проворчал генерал. Дверь распахнулась.

Генерал был уже в пижаме — пурпурной куртке и полосатых ало-пурпурных штанах. Воротник и манжеты украшали витые серебряные шнуры, комната позади него утопала в серебряном свете. Серебряные стены, серебряная мебель на таком же серебристом ковре. Эффект был ошеломляющий.

— Райленд? — раздраженно проворчал Флимер. — Какого дьявола вам нужно?

— Мне необходимо поговорить с вами, генерал.

Он не стал ждать приглашения и проскользнул в щель между генералом и дверью. Потом он увидел нечто, от чего застыл на месте, забыв на несколько секунд, зачем пришел.

У камина стояла статуя, сверкающая серебристая статуя девушки. Но она двигалась! Она открыла рот, посмотрела на Райленда. Медные губы шевельнулись.

— А это кто?

— Иди в другую комнату! — рыкнул генерал.

Серебряная статуя пожала плечами и пошла в другую комнату. Как только Райленд увидел, как она двигается, ему стало ясно, что это живая девушка.

Он неверия глазам. Девушка, покрытая серебряной пыльцой, от макушки до кончиков пальцев, игрушка для генерала Флимера. Но сейчас Райленду было не до этого.

— Сэр, должен заявить вам, что полковник Готтлинг намерен уничтожить пространственника, — быстро сказал Райленд. — Я опасаюсь, что он преднамеренно саботирует проект.

Лицо генерала неожиданно преобразилось. Глаза по-кошачьи быстро опустились, черты лица обрели каменную твердость.

— Продолжайте, — сказал он секунду спустя.

— Это все, сэр. Разве недостаточно? Если полковник Готтлинг не прекратит свои опыты, животное погибнет. В этом отношении, я уверен, мисс Криири оставила недвусмысленный приказ…

— Подождите, — сказал генерал, не приглашая сесть. Повернувшись к Райленду спиной, он направился к рабочему столу, нажал на селекторе кнопку и нагнулся к микрофону:

— Готтлинг, — завопил он, — ко мне. Здесь Райленд.

Из динамика послышалось приглушенное бормотание.

Динамик был направленного действия, и Райленд не мог разобрать ни слова.

— Быстрее! — приказал генерал и отключился. Не глядя на Райленда, он тяжело опустился в кресло, прикрыл глаза ладонью и просидел так до самого момента, когда послышался стук в дверь.

Вошел полковник Готтлинг. Он не казался встревоженным ни в малейшей степени и был не один. Улыбаясь и кивая, за ним семенил оператор-майор Чаттерджи.

— Какая прелестная комната, генерал! В самом деле! Только истинно утонченный вкус способен преобразить наши унылые бараки в…

— Заткнись! — Генерал Флимер поднялся с кресла. Райленд ждал, что Готтлинг начнет оправдываться, и приготовился подтвердить обвинения фактами.

Но генерал не спешил начинать разбирательство. Он вообще не смотрел на Готтлинга. Он повернулся к Чаттерджи:

— Итак, Чаттерджи, вы получили приказ?

— Да, генерал, конечно! Вот, пожалуйста. Я знал, он вам понадобится, и потому…

Генерал чуть шевельнул рукой, и майор испуганно замолчал. Флимер взял листок телетайпной бумаги из рук майора и молча передал Райленду. Райленд озадаченно смотрел на бумагу.

Затем в голове у него полыхнуло, перед глазами поплыли разноцветные круги. В приказе говорилось:

«ИНФОРМАЦИЯ. Стивен Райленд, опасник, подлежит одобренному изменению в классификации. ДЕЙСТВИЯ. Означенный оп должен быть доставлен в резерв НЖК без промедления».

— Резерв НЖК? — вслух повторил Райленд. В ошеломлении он покачал головой. — Но… здесь какая-то ошибка, послушайте. Резерв НЖК — это «Небеса». Я хочу сказать…

— Ты хочешь сказать, орган-банк, вот что это такое. — Генерал Флимер кивнул с умным видом. — Верно, и как раз туда ты отправишься. Ты правильно угадал насчет Готтлинга. Он саботирует проект. Но ты думал, что он один, и в этом твоя ошибка!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Орган-банк «Небеса» находился на Кубе.

Субпоезду понадобился почти час, чтобы туда добраться. Райленд едва ли сознавал ход времени. Они мчались внутри серого стального шара, куда менее роскошного, чем вагон Планирующего. Когда они прибыли на место назначения, Райленд, все еще не пришедший в себя после пережитого потрясения, выбрался наружу и, моргая, увидел массивную бетонную арку над стальными воротами.

Буквы на бетоне гласили:

«ВОСКРЕСНЕШЬ В ЛИЦЕ ПЛАНА!»

Стены станции были отвратительного серого цвета. Раструбы вентиляторов обдавали холодным и влажным дыханием. Навстречу вышел охранник в белой форме. На груди у него было вышито красное сердце. Майор, конвоировавший партию — двадцать два свеженьких живых трупа для орган-банка, — с радостью передал их под ответственность охранника и вернулся в вагон, даже не оглянувшись. Он не любил конвоировать. Это напоминало ему о том, что смерти избежать нельзя, что он, как и любой другой конвоируемый, в любой момент может оказаться на «Небесах»!

— Пошли! — рявкнул охранник, и двадцать два ходячих комплекта запчастей вяло последовали за ним в стальные ворота.

Узкий коридор, потом длинная прямоугольная комната с деревянными скамьями. Райленд сел и принялся ждать. Одного за другим их вызывали в соседнюю комнату. Когда подошла его очередь, он вошел в дверь, и девушка в белом схватила его руку, сунула в поток ультрафиолета. У нее были ярко-рыжие волосы, почти такие же яркие, как вышитое сердце на груди. В потоке невидимых лучей татуировка на его руке призрачно засветилась. Девушка прочитала его имя и номер.

— Стивен Райленд, — скороговоркой продолжала она. — Пройдя через эти ворота, ты расстанешься с жизнью. Как индивид, ты не оправдал своего места в системе Плана…

Она зевнула, покачала головой:

— Прошу прощения, на чем я остановилась? Да! Но ткани твоего тела еще долго будут служить Плану. Прежде чем уйти, хочешь ли ты что-нибудь сказать?

Райленд подумал. Что тут можно сказать? Он отрицательно покачал головой.

— Тогда вперед. Вот в эту дверь, — сказала девушка.

Дверь захлопнулась за ним с металлическим лязгом, и только теперь он до конца осознал, что это конец.

Сначала были тесты.

Райленда раздели, вымыли, взвесили, обмерили, просветили рентгеновскими лучами, взяли анализы крови, тканей, прощупали и простучали — только что не обнюхали и не попробовали на вкус.

Кусочек его плоти был быстро перенесен на лабораторный стол, где целая бригада девушек пропустила его через серию операций. В результате была составлена генетическая карта его хромосом. Карту закодировали двоичными символами, которые потом оттиснули на его воротнике.

Это было интересно. Пересадка органов тела невозможна, даже если применять вещества, подавляющие сопротивление организма, в том случае, когда донор и получатель слишком разнятся по своим генетическим структурам. Начинают формироваться антитела. Пересаженная ткань подвергается атаке агрессивных антител и умирает. Вслед за ней, как правило, отдает концы и пациент. Чем сложнее пересаживаемый орган, тем ближе должно быть сходство генных карт. Проблема была старой. Роговую оболочку легко пересадить из одного глаза в другой, ткани ее грубы и примитивны, в основном, это вода. Миллионы людей передают свою кровь друг другу — это ткань не многим более сложная, чем роговица.

Но более сложные органы могут быть пересажены без применения подавителей антител лишь у близнецов. Хорошо, что Райленда заинтересовал этот вопрос. Это помогло ему избавиться от мыслей о предстоящей смерти. К счастью, он не чувствовал себя в том же положении, что и пространственник в лапах Готтлинга. Ему не надо было мучиться в догадках, что ждет его впереди — его ждала анестезированная и смягченная Смерть от Тысячи Ран.

Потом вдруг его оставили в покое. Без предупреждения. Он ждал, что попадет в тюремную камеру. Но вместо этого оказался в парке отдыха для миллионеров.

Под ногами был сплошной травяной ковер, он щурился от блеска теплого карибского солнца, которое уже клонилось к закату. Он стоял в обширном парке среди деревьев и уютного вида домиков. Он сделал шаг, потом что-то вспомнил и вернулся к охраннику.

— И что я должен делать? К кому мне обратиться, чтобы зарегистрироваться?

— Ни к кому, — тихо ответил охранник, закрывая дверь. — Больше регистрироваться тебе не придется.

Райленд пошел к воде, сверкавшей в конце широкой зеленой аллеи. Это направление было не хуже любого другого.

Еще никогда в своей жизни он не оказывался в таком положении — без приказов и регистрации. Это успокоило его не меньше, чем перспектива быть разобранным на запасные части. Новое чувство так поглотило его, что он едва услышал, как его зовут:

— Эй, эй, новенький! Вернись!

Райленд повернулся.

Судя по голосу, звавшему было лет пятьдесят. Самый, так сказать, расцвет. Райленд вообразил себе крепкого, загорелого мужчину, с густой шевелюрой, едва нуждающегося в очках. Фактически впереди у него было еще около сорока приятных лет жизни.

Однако к Райленду, спотыкаясь и хромая, ковылял человек совсем иной внешности, чем та, которую вообразит Райленд. Человек этот был совершенно лыс. (Через мгновение, когда блеснул солнечный луч, Райленд понял, что это не кожа, а пластиковое покрытие). Ходил он с помощью высокой, почти до плеча, трости, и держали его в вертикальном положении не ноги из плоти и кости, а протезы. Один глаз заменяла заплата, другой косил — новый кусок пластмассы прикрывал то место, где раньше было ухо.

— Слушайте! Вы только что прибыли? — Голос его был чистым и глубоким.

— Да, только что, — ответил Райленд, с некоторым трудом сохраняя нормальную интонацию. — Меня зовут Стивен Райленд.

— Вы в бридж играете?

Райленд на секунду потерял контроль за выражением лица, но тут же опять овладел собой.

— Боюсь, что нет.

— Проклятье. — Когда мужчина хмурился, было заметно, что у него нет и бровей. — А в шахматы?

— Да, немного.

— Громче говорите. — Мужчина повернулся в сторону Райленда единственным ухом.

— Я сказал «да»!

— Ага, это уже кое-что, — обрадовался мужчина, впрочем, сохранив недовольный вид. — Гм, может, вы научились бы и в бридж? У нас хорошая компания. Без грубостей, чужого не берут и без «обрубков». Я староста в нашем домике, — с гордостью заявил он. — Посмотрите на меня, много еще чего осталось, верно? А я ведь здесь дольше всех.

— Вы хотите сказать, что я могу выбирать, в каком домике поселиться? — медленно спросил Райленд. — Я пока не знаю здешних правил.

— А никаких правил нет. Впрочем, — вздохнул мужчина, — запрещено драться с повреждением органов. Никаких опасных игр — иначе утилизируют целиком, понимаете? Ведь все ваше тело вам уже не принадлежит. Это собственность Плана, и вы должны заботиться о нем. — Он сделал шаг вперед, налегая на трость-костыль. — Ну, так как? По-моему, вид у вас самый подходящий. Послушайте совета, пойдемте со мной. Не слушайте тех, из других домов. Будут хвастаться настольным теннисом! А какой от него прок, если завтра вы не сможете играть в настольный теннис? — Он усмехнулся, обнажив ряд небрежно вставленных искусственных зубов.

Райленд отправился вместе с этим одноглазым, которого звали, как выяснилось, Уайтхарт. Из него вышел бы хороший продавец, к тому же совет его оказался полезным. Райленд уже заметил, что некоторые домики имели вид запущенный, неприглядный, обитатели слонялись вокруг с угрюмым видом. В домике Уайтхарта было, по крайней мере, веселее.

Удивительно, но «Небеса» показались Райленду приятным местом. Еду давали отличную. Продукты только натуральные, никаких эрзацев! (Тело должно быть в хорошем состоянии). Масса свободного времени. (Пациент всегда должен быть в хорошей форме для операции). Здесь была даже… свобода. Так, по крайней мере, выразился Уайтхарт. Потом, правда, смутился и не захотел объясняться. Но Райленд понял. «Небеса» оставались тюрьмой, но стены были вне поля зрения. Не было страха за совершение фатальной ошибки — более страшного, чем орган-банк, уже не существовало.

Обстановка была превосходная. Домики, разбросанные по густому ковру травы. На зеленых холмах шевелились ветви пальм. Вокруг озера разрослись дубы и кедры, а в озере водилась настоящая рыба. Тропическое небо было вечно голубым, в вышине его оживляли кучки облаков.

Обитатели коттеджа, в котором поселился Райленд и где старостой был Уайтхарт, почему-то называли себя «Президентами Дикси». Никто уже не помнил, какой обреченный на утилизацию выбрал такое название, но давать название домикам стало традицией. «Президенты Дикси», согласно договору, был чисто мужским коттеджем. Но обитатели могли и выбирать — на «Небесах» не придерживались монашеских правил, существовали смешанные коттеджи, оттуда по вечерам слышались жуткие вопли и смех. Это тоже было правом обитателей.

Прислушиваясь вечером к разговорам жильцов коттеджа, Райленд обнаружил несколько вещей, сильно его удививших. Коттедж напротив занимала целая семья. Странно! Семья по фамилии Минтон — какое групповое преступление могла совершить целая семья Минтонов? Что-то здесь было не так.

Райленд хорошо знал принцип, лежавший в основе орган-банка. Ему подробно объяснили этот принцип во время транспортировки в субпоезде — как будто в системе Плана мог быть хоть один человек, не знавший этих принципов с детства. Каждый индивидуум в системе Плана обязан вносить свою лепту в общее дело на благо всего человечества. Если неумение или нежелание не дают ему исполнить заданную работу, тогда свою долю он должен внести иным способом. Его конечности, внутренние органы и кожа шли на лечение более ценных граждан Плана. Ими заменяли пострадавшие в авариях органы, или части тела, разрушенные болезнью.

Конечно, процесс был намного привлекательнее для реципиента, чем для донора. Но была в нем и своего рода суровая справедливость, и, как подумал Райленд, утешение, помогающее перенести наказание. Благо всего мира было важнее, чем его собственное мелкое благополучие!

И все же…

Одна мысль его весьма беспокоила. Он слышал и знал о многих людях, утилизованных в орган-банке.

Но что-то не мог припомнить, встречал ли он хотя бы раз человека, который получил новые органы.

Теперь, наконец, когда поздно было над этим размышлять, Райленд мог вернуться к загадке трех пропавших дней. Его мучило опасение, что он когда-то действительно обладал секретом, способным преобразить весь План Человека — если бы только он мог вспомнить!

В тот вечер, посмотрев немного, как играют в карты, он прилег на койку и попытался вспомнить, что же тогда произошло. Неужели в дверь его стучали дважды? Первый раз в пятницу, а потом в понедельник? Если в самом деле приходил Хоррок, какое сообщение мог он принести? И даже если бы нереактивную тягу можно было изобрести, какую могла она представлять опасность для Плана? Кто еще, кроме Дондерево, сумел освободиться от власти Машины?

Ответов он найти не мог. Туман в памяти становился только гуще. Даже пухлое, с каким-то извиняющимся выражением лицо доктора Трейла успело немного затуманиться. И Райленд больше не вздрагивал, припоминая, как холодные электроды пристегивались к телу. Он заснул и увидел во сне, что он изобрел нереактивный двигатель.

Это было обыкновенное помело. Сидя верхом на помеле, он летел сквозь джунгли мишурных пятиконечных звезд, по пятам следовал генерал Флимер на пространственнике. Флимер пришпоривал и терзал животное, и оно жутко вскрикивало.

— Подъем! Подъем! Всем вставать!

Райленд моментально проснулся. В конце ему снилось, что он в орган-банке, в мягкой постели, и вдруг оказалось, что это и в самом деле так. Он сел, протирая глаза, глядя на кровать напротив. Она больше напоминала склад протезов, чем кровать нормального человека. На колесном кресле с автономным питанием и мотором были смонтированы около десяти фунтов стальных, медных, резиновых и пластиковых заменителей. Большая часть тела товарища по комнате находилась сейчас не в постели, а в этом кресле.

Комнату с Райлендом делил некогда полный человек с розовым лицом — это было видно по тем местам, которые еще уцелели, — и с неприятным характером. Звали его Алден.

— Давай, Райленд, — проскрипел он тонким шепотом недавно оглохшего человека. — Ты знаешь порядок. Помоги мне.

— Хорошо.

Времени для утренней поверки и завтрака было достаточно — иначе старожилы коттеджей не успели бы прицепить свои многочисленные искусственные руки, ноги и прочие органы. Как новичок, не успевший лишиться ни одного органа, Райленд имел кое-какие обязанности. Младшие жители орган-банка заботились о старших. Старшими здесь считались не по возрасту, а по времени нахождения на «Небесах». Система была справедливой, и, как объяснили Райленду, она сохранялась благодаря заботе о собственном будущем.

— Увидишь потом сам, — мрачно предрек Уайтхарт. — Вот отрежут от тебя пару кусочков…

С утра разговоры были куда менее дружелюбными и мирными, чем вечером. Странно, подумал Райленд, прислушиваясь. Наверное, обычная раздражительность, свойственная всем людям после пробуждения. Тем не менее, даже несчастные человеческие обрубки, — «корзинки», как их здесь называли, — громко рассуждали в соседней комнате о планах, тщательно выверяя расписание патрульного облета территории геликоптерами охраны. Алден минут двадцать рассуждал о том, что можно было бы уплыть за линию прибрежных рифов, где мог бы ждать верный друг на резиновой лодке — если бы такой друг имелся. Слышать это было и смешно, и грустно. От Алдена оставалось так мало, что собственно нечему было убегать. Но еще вчера вечером в его тоне сквозило полное смирение. «Ты поймешь, сынок», — говорил он Райленду. — «Мы все здесь оказались не зря. Мы этого заслужили». Да, как-то одно не сочеталось с другим.

Ночью Райленду что-то мешало спать, упираясь в ребра.

Едва Алден выехал из комнаты в своем мотокресле, Райленд поднял матрас. Под матрасом обнаружилась плоская алюминиевая коробка. Он снял крышку и вытряхнул наружу содержимое: куски сахара, листки с планами местности и жалкие подделки путевых приказов Машины. И тетрадь.

Это был, очевидно, дневник предыдущего обитателя комнаты, который себя обозначил только инициалами: Д.У.Х. Дневник охватывал почти три года. Первая запись содержала трезвую, суровую оценку положения.

«16 июня. Сегодня утром нас привезли на „Небеса“. Выбраться отсюда я не смогу, но если бы и мог, бежать некуда. Правда, если оставить надежду когда-нибудь выбраться отсюда, это будет равносильно смерти. Поэтому попытаюсь бежать. Долго здесь маяться не намерен».

Последняя запись, сделанная явно плохо работающей рукой, была менее трезвой и менее решительной:

«Май, кажется, 9-е число. Одна мин. прд. поверкой. Каж. я нашел! Нкто нкгда не след, за „свалкой“ остатков трупов. Я знал других, кто выглядел получше меня — и у-у-уп! — вниз по трубе и прямо на баржу. Поэтому, сгдня ночью. Глвное — еще одна поверка. У меня осталось много вето. Наружи, рли не игр. Если т-ко… Звон. Осгальн. потом».

Все остальные листы в дневнике были чистыми.

Завтракали перед началом утренней поверки. Райленд, сунув дневник под матрас, задумчиво направился завтракать.

Уайтхарт не обманул его относительно еды! Нормированного рациона здесь не было вообще. Вволю сахара. Кофе. Настоящие густые сливки. Ветчина под красным соусом, овсянка с густыми сливками, фрукты, горячие бисквиты.

Уайтхарт не обманул его относительно еды! Райленд ел, пока не набил живот до отказа. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Мир казался более сносным, соседи перестали ворчать и строить планы побега, послышался смех, кто-то переговаривался за другим концом стола.

Рядом с Райлендом сидел Уайтхарт, и Райленд заговорил с ним о бывшем обитателе комнаты.

— А, старина Дэнни, — вспомнил одноглазый. — Пробыл здесь целую вечность. Видно, какой-то очень редкий и нужный тип организма — с него столько всего посрезали. Под конец он держался только на механическом сердце и фильтрующей искусственной почке. Забавный был парень — набирал неплохо, но когда играл…

— Что с ним случилось?

Уайтхарт нахмурился.

— Взяли сразу два легких. Жаль, да. Но он до самого конца был с обеими руками — от плеча и до кончиков пальцев.

Звонок позвал их на утреннюю поверку.

Поверки проводились три раза в день. Каждый обязан был присутствовать. Иначе — немедленная полная утилизация. Вдоль нестройных рядов сновали охранники в сером с красными сердцами на груди, сверяя татуировки с номерами в списках.

— Гатник, Феаведер, Биррин, Морчанд, — пропел охранник, отвечавший за домик «Президентов Дикси». — Для вас сегодня ничего нет, парни. Можете идти обратно. Алден, Хенсли… Хенсли? Что такое? Как он сюда попал? Его ведь на той неделе уже разобрали? — Полдюжины голосов подтвердило, что так и было. Охранник вычеркнул имя из списка. — Паршиво работает администратор. Так, а ты кто? — Он поднял руку Райленда. — Ага, Стив Райленд. Добро пожаловать. Для тебя сегодня ничего, пока. Уайтхарт… Так, Уайтхарт, пойдем-ка, сегодня твоя очередь.

Райленд ушел оттуда как можно скорей. Все смеялись, чувствовали себя свободно, но при виде Уайтхарта, которого уводили, Райленд почувствовал, как легкое тепло, распространившееся по телу после завтрака, куда-то исчезло. В любой момент его имя могло оказаться в списке. И если он мог что-то сделать, чтобы помочь себе, делать нужно было немедленно. Он снова извлек тетрадку дневника из-под матраса, выскользнул через черный ход и отыскал солнечное укромное местечко на вершине холма. Он присел, облокотился о каменную ограду и начал читать дневник покойного Д.У.X.

Там ничего не говорилось о прошлом этого человека. Но кем бы он ни был, это был умный и образованный человек, имевший понятие о методе. Он начал с систематического изучения места, в которое попал. Из записей за первые месяцы Райленд извлек кое-какие полезные цифры.

На «Небесах» в тот момент обитали 327 человек, включая двенадцать детей в возрасте до восемнадцати лет (и что они могли совершить, чтобы попасть сюда?). «Небеса» не были единственными в своем роде. Имелось еще несколько аналогичных заведений. Дважды отправлялись партии людей в неизвестные места за пределами банка — наверное, пополнять запасы материала в других банках. Внутри стен банка между поверками охраны не было. Обычно на поверку выходило до двенадцати охранников, а однажды Д.У.Х. насчитал пятнадцать человек еще и наружной охраны. Территория «Небес» занимала сто акров, в дневнике была карта, много раз переделанная и исправленная. Запись на карте говорила, что по стенам наверху был пропущен электрический ток и перебраться через них невозможно, а в глубину они уходят самое меньшее на пятьдесят ярдов. Видимо, кто-то пытался совершить подкоп такой глубины!

С моря территория не огораживалась, но в воде была установлена стальная сетка, а за ней — еще и опасность акул. Стену нарушало только здание, через которое Райленд попал сюда, и сопутствующие ему строения: клиника, дом администрации, силовая станция. И санитарное отделение. Именно там находилась «свалка», которая привлекла внимание Д.У.X. Она находилась недалеко от берега, и трубопровод вел на баржу, которую потом буксировали в море и освобождали от останков обитателей «Небес» вместе со всеми остальными отходами этого небольшого сообщества в несколько сотен жителей.

Райленд задумчиво размышлял над картой. Обещающе выглядела только «свалка». И, однако, писавший дневник не подумал о ней сразу, мысль пришла через несколько месяцев, когда, судя по записи, трезвость мышления начала покидать его. И все же, стоило подумать… Возможно, этим путем удастся бежать.

Но куда потом деваться.

Райленд отбросил на время мысль о побеге, начал внимательно читать дневник. Он читал до тех пор, пока шум, донесшийся от коттеджей, не подсказал ему, что подошло время полуденной поверки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Никого из обитателей «Президентов Дикси» в полдень не вызвали. И лишь когда им позволили разойтись. Райленд осознал, что почти все время стоял не дыша. Гатник, стоявший рядом, подмигнул Райленду.

— Поначалу так всегда. А потом становится все равно.

— Что это? — испуганно спросил Райленд.

Гатник повернулся. Вдоль гравиевой дорожки два охранника торжественно катили кресло на колесиках и тележку с дополнительными аппаратами, которые были подсоединены к владельцу кресла. От ездока осталось очень мало. Голова была замотана бинтами, только на месте рта виднелось отверстие. На дополнительной тележке высилось внушительное сооружение из помп, трубок, цилиндров из нержавеющей стали и электрических проводов.

— А, этот, — Гатник не мог помахать рукой, обе его руки понадобились кому-то в другом месте, но он наклонился всем туловищем и крикнул:

— Привет, Алек! Что на этот раз?

Забинтованная голова чуть кивнула. В остальном тело осталось неподвижным. Невидимые губы, словно дым, выдохнули слова:

— Ты, Гатник? Я думаю, вторую почку отняли.

— У тебя еще много всего осталось, — жизнерадостно сказал Гатник, и они пошли на ленч. Райленда не оставляла картина встречи с живой «корзинкой».

— Я не знал, что они нас поддерживают в живых, даже когда почти ничего не остается.

— Я так думаю, что Алек — случай особый. Он старше всех на «Небесах». Он здесь уже, — в голосе Гатника слышалось неподдельное уважение, — почти шесть лет.

Особого аппетита у Райленда не было, к тому же, ему пришлось заняться питанием Гатника. Но потом он как-то приободрился. Поразительно все-таки, думал Райленд, прохаживаясь после ленча по дорожкам «Небес», как еда улучшает настроение. На хорошей диете и чувствуешь себя хорошо. Это доказывает… да нет же, это доказывает, что обреченное существо, такое, как Райленд, способно утопить свои страхи в физических удовольствиях. Он решил сейчас же вернуться в дом, взять дневник…

Его кто-то позвал.

Он повернулся и увидел, что к нему мчится Чудо-Опорто.

— Ух ты! Это ты, Райленд?

Оба остановились. Райленд поймал себя на том, что они осматривают друг друга, проверяя, все ли части тела у них на месте. Как быстро это стало привычкой!

— Кажется, у тебя все в порядке.

— Я здесь всего пару дней. Попал в партию прямо перед тобой… я видел, как ты входил… Эх, лучше бы я остался в Исландии. Нет, я тебя не виню, — мрачно закончил Опорто.

— Извини.

— Ничего. Ну, как ты теперь живешь?

Райленд рассказал о «Президентах Дикси».

— Ха! Эти старые развалины? Слушай, переходи в нашу компанию! У нас как раз два свободных места, среди наших ребят есть отличные парии. Знаешь, как бывает? Потеряешь то да это, остается голова. Приходится искать занятие для мозгов. Один парень, мой сосед, нашел «Лилавату» — сборник древних индийских задач. В основном, диофантные уравнения, если подойти к сути, но…

— Меня сейчас другая проблема интересует, — мягко прервал его Райленд.

Опорто замолчал, ожидая продолжения.

— Я хочу отсюда выбраться.

— Ну, Стив, не сходи с ума! У такого парня, как ты, впереди целые годы. Неужели ты хочешь…

— Да, хочу, — сказал Райленд. — Хочу отсюда выбраться. И это не только вопрос жизни, хотя и она меня очень волнует.

— А что еще? A-а, можешь не говорить. Девушка.

— Нет, не девушка. Не совсем. Хотя это меня тоже волнует. Я должен снасти пространственника от полковника Готтлинга.

— Ну, Стив, — мрачно сказал Опорто. — Эти разговоры ни к чему. Во всяком случае… — Он замолчал.

Райленд хорошо знал коротышку, а потому молча ожидал продолжения разговора.

— Во всяком случае что? — подсказал он.

— Во всяком случае, — нерешительно продолжил коротышка, — я не понимаю, зачем тебе эта девушка. Я думал, тебе важней другая, ну, помнишь, 837552… я забыл, как ее звали.

Для Райленда это было равносильно удару между глаз. Номер… он не обладал феноменальной памятью Опорто, но это явно был тот самый. — Анжела Цвик, — прошептал он, вспоминая русые волосы, голубые глаза и губы, вкус которых опять почувствовал на своих губах, стоило лишь произнести ее имя…

— Именно Анжела. Ага, ты ее не забыл! — Опорто наслаждался произведенным эффектом. — Почему бы тебе не пойти к ней в гости? Она тоже здесь — вот в том коттедже, возле озера.

— Она здесь? Но она работала для Полиции Плана… — Райленд был потрясен. Неужели План начал утилизировать собственных тайных агентов?

— Да, — рассудительно сказал Опорто. — Я же сказал, что она здесь. Во всяком случае, большая ее часть. Ты сам увидишь.

Сначала он испытывал потрясение и смущение. Неловко переступая онемевшими ногами, Райленд подошел к креслу, в котором сидела девушка. Он хрипло, нарочито грубовато произнес ее имя. Потом встретил ее взгляд и больше уже ничего не говорил. Анжела? Неужели в кресле та, которую он когда-то знал? У нее не было рук и, судя по складкам халата, ног тоже не было. Только лицо оставалось нетронутым — зелено-голубые глаза, золотистые волосы, и тот же голос — сильный, грудной.

— Стив! Как я рада тебя видеть! — Она не смутилась ни на секунду, только приятно удивилась. — Не смотри так, — засмеялась она. — Я знаю, что ты чувствуешь. Ты только что прибыл, а я здесь провела уже двадцать один месяц.

Чувствуя себя все еще не в своей тарелке, Райленд присел на траву рядом с креслом. Коттедж Анжелы стоял посреди небольшой рощицы. Вокруг пестрели аккуратно ухоженные клумбы. Цветы! Райленд не мог вспомнить, чтобы вокруг дома он где-нибудь видел цветы. Только в парках. Но это тоже был своего рода парк.

— Я иногда думала, увижу ли тебя еще когда-нибудь, — тихо сказала Анжела. — После всего, что случилось. — Она вскинула подбородок — зажужжал маленький мотор. Очевидно, в бархатном подголовнике был спрятан выключатель, чтобы она могла управлять креслом. Развернувшись лицом к Райленду, она сказала:

— Ты не винишь меня, правда?

— Ты всего лишь исполняла свою работу, — пробормотал Райленд.

— Это мудрая мысль, Стив. Ах, Стив! Я рада снова тебя видеть.

Анжела подняла свой красивый подбородок.

— Нам о многом нужно поговорить. Отвези меня к озеру, — попросила она.

Почти три года Райленд готовился к возможной встрече с Анжелой. Но теперь он забыл все, что хотел ей сказать. Все, о чем думал по ночам на лагерной койке или высказывал валунам, окружавшим изоляционный лагерь. Оказавшись с девушкой лицом к лицу, он болтал о пустяках. Они смеялись. И ему было приятно. Приятно! Но это же она надела железное кольцо на его шею!

— Когда работаешь для Плана, всегда чувствуешь себя правым, — заметила она, будто прочитав мысли Райленда.

Они остановились на берегу озера.

— Я теперь даже не обращаю внимания на воротник, — пробормотал он, подавляя зевок.

— Конечно, Стив.

Он почесал лопатку о ствол пальмы.

— Никогда не думал, что смогу. Я разговаривал с одним человеком в лагере. Он сказал, что я привыкну, а я…

Он замолчал, нахмурился.

— Что ты ему ответил, Стив?

— Я ответил, — медленно произнес Райленд, — что никогда не перестану ненавидеть воротник, только если умру или наглотаюсь наркотиков.

Она улыбнулась детской безмятежной улыбкой. Вернувшись в коттедж «Президентов Дикси», Райленд перелистал дневник бывшего владельца койки. Там была одна запись, которую он вдруг захотел перечитать. Он отыскал ее.

«Это коварное место. Атмосфера такая спокойная — Бог знает, почему! — так и тянет расслабиться. Пусть все идет, как идет. Каллен вернулся из клиники. Хихикает. Сестра рассказала ему анекдот. И это при том, что ему вырезали оба глаза!»

Два дня спустя:

«Вчера потерял вторую ногу. Больно, но помогают уколы. Странно, почему я так равнодушно к этому отношусь? Вспоминаю Каллена.»

Нахмурившись. Райленд закрыл тетрадь и отправился на вечернюю поверку. Остальные «Президенты Дикси» были уже там и приветствовали Райленда с холодком. Он понимал, в чем дело. Он не уделял внимания общественной жизни коттеджа. Но он не обращал внимания даже на охранников с алыми сердцами на белых куртках, которые пошли вдоль шеренг, монотонно читая списки.

Голова его была занята чем-то более важным.

Райленд был вполне уверен, что сознание его так же ясно, как и прежде, и тем не менее, он перестал обращать внимание на воротник. Это первое положение силлогизма. Второе вытекало из записи в дневнике. Каково заключение?

— Пойдем, я сказал!

Раздраженный тон охранника привел Райленда в чувство. Было названо его имя.

— Я? Вы меня вызывали?

— Именно тебя! Сегодня твоя очередь. Пошли в банк тканей!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Группа вызванных на утилизацию ждала у лифта.

Человек, стоявший рядом с Райлендом, что-то лихорадочно и неслышно шептал, глаза его прикипели к дверям лифта, словно это были врата преисподней. Он заметил взгляд Райленда и криво усмехнулся.

— Первый раз? Я тоже. Я думаю, на первый раз много не возьмут, правда?

— Давай, давай, — охранник начал подталкивать их к раскрывшимся дверям. — Давай, проходи!

Лифт стремительно полетел вниз и высадил всех в подземном зале. На стенах помаргивали светильники, гудел воздух в вентиляционных трубах. Охранники приказали сесть, Здесь стояла дюжина деревянных длинных скамей. Но «зал ожидания» был достаточно просторным, хотя почти два десятка живых трупов слонялось туда-сюда. Райленд принялся рассматривать их. У некоторых все части тела были на месте. У некоторых не хватало ноги, пальца, уха. А несколько человек были так запротезированы, так мало оставалось в них плоти и крови, что приходилось удивляться, как хирурги умудряются еще что-то у них брать.

Нервного вида мужчина подсел к Райленду и зашептал на ухо:

— Понимаете, на первый раз они много не возьмут, я так понимаю. Зачем? Например, ваша ткань плохо приживается. Тогда сначала нужно сделать пару опытов и посмотреть, как идет дело, а потом уже делать операцию. Друг, я в этом положительно уверен…

Он замолчал, потому что дверь открылась. Глаза у него были, как у тонущего котенка. Но вошла всего лишь медсестра, она не обратила на них внимания. Райленд поспешил отвлечься от собственных забот, чтобы успокоить человека.

— Совершенно верно, — сказал он. — Так оно и должно быть.

Хотя в действительности дело обстояло совсем не так. План уже знал все, что нужно было знать об их организмах. Но нервный мужчина ухватился за это предположение, как утопающий за соломинку.

— Да, сейчас нам нечего опасаться, — пробормотал он. — Наверное, какой-нибудь неуклюжий болван отрезал себе пару пальцев. Ну, возьмут они пару пальцев… — Он удивленно посмотрел на ладонь. — Два пальца. Ну и что? Можно обойтись и без них. А может, понадобится нога? Но в первый раз они ничего серьезного не берут, потому что…

Дверь отворилась.

Вошел молодой стройный охранник. Он явно скучал, и во взгляде, который он бросил на ожидающих, ничего человеческого не было.

— Экротч? — вызвал он, заглянув в список. Мужчина рядом с Райлендом вскочил.

— Пошли!

Нервный мужчина судорожно глотнул, в отчаянии посмотрел на Райленда и вышел. Дверь беззвучно затворилась за ним, будто навсегда.

Райленд сидел и ждал.

Одного за другим «живых трупов» вызывали в операционные, чтобы План мог получить то, что ему полагалось по плану. Райленд смотрел, как они уходят — легче было думать о других, чем о том, что ждет его самого. Здесь был ветеран с ярко-голубыми глазами, сипевший трубками дыхательного аппарата, заменившего его собственные легкие. Молодая девушка со странно плоской правой стороной тела. Другие мужчины и женщины, разных возрастов и разных телосложений. Райленда вызвали почти самым последним.

Его поманила сестра. Он встал, ощущая внутри необычную пустоту. Где-то на окраинах нервной системы возникло странное, щекочущее ощущение, будто рождалась боль, еще не нашедшая себе определенного места в теле.

Что с ним сделают? Нога, рука, какие-то внутренние органы?

— Пойдем-ка, — раздраженно сказала медсестра. Это была симпатичная рыжеволосая девушка. Он даже заметил кольцо на ее пальце. Она обручена. Где-то есть планопослушный парень, он смотрит на нее с любовью и теплотой. А здесь она становится воплощением чего-то, что очень скоро намерено лишить Стивена Райленда части собственного тела.

Он обреченно шагал вслед за медсестрой. В ушах грохотал пульс. Краски казались очень яркими, в воздухе висел резкий запах антисептиков. Он чувствовал тесноту, давила поношенная красная форма. Голубой стерильный свет ламп стал нестерпимо ярким.

Он был в маленькой операционной. Основное пространство занимал сверкающий хромированный хирургический стол в центре.

Райленд провел языком по пересохшим губам.

Медсестра вдруг захихикала.

— Боже! Такие нервные все! Ты разве не знаешь, зачем здесь?

Райленд с трудом кивнул. Он знал. Но почему не видно блестящих хирургических инструментов?

— Не думаю, — преувеличенно весело сказала девушка. — Сегодня у тебя возьмут только кровь, друг. Только пол-литра красной крови. Конечно, в другой раз может быть по-другому.

Райленд лег на спину на стол, его накрыли стерильной простыней, пристегнули руку ремнем. Он лежал, глядя, как течет кровь в стеклянный сосуд. Кровь была винно-красного цвета, и текла очень медленно, пока не заполнила половину сосуда.

Боли он не чувствовал. Конечно, и приятных ощущений тоже не было. Что-то противно пульсировало в руке, как предупреждение о настоящей боли. Трубка время от времени мерзко сопела, как сифон, всасывающий воздух. Затем сестра ушла, оставила его одного. Поразительно, как все вокруг замерло… И как поразительно четко начало вдруг работать мышления Райленда!

Он был спокоен.

Более того, понимал, что спокоен.

Он вдруг осознал, что до сих пор невозможным, глупейшим образом был спокоен — с самого прибытия в орган-банк! Так же, как и все остальные! Вот чем объяснялась жизнерадостность ветеранов ампутации в комнатах «Президентов Дикси». Успокоение! Это казалось ему неестественным. Значит, их кормили наркотиками.

Райленд лежал, глядя на капли крови, стекавшие в сосуд, и удивлялся, почему же он до сих пор всего этого не замечал, хотя и подошел к разгадке вплотную. Наркотики!

План Человека понимал, что инстинкт самосохранения приговоренных может помешать ему творить свои злодеяния. Могла ли Машина рисковать? Она должна быть уверена, что в любом случае угроза расчленения направленных в орган-банк не вызовет взрыва.

Поэтому Машина предприняла меры. Самое простое решение — накачать «живые трупы» транквилизаторами. И как этого еще никто не заметил?

Вошла сестра. Постучала по стенке сосуда, отсоединила трубки, проворно вытащила иглу из вены. Она что-то напевала про себя. Ватку, смоченную спиртом, прижала к красной точке на сгибе.

— Согните руку и держите ватку!

Райленд подчинился, едва слыша слова. Транквилизаторы — отдавалось в голове эхом. Это все объясняет. Вот почему тщательно разработанный план Д.У.Х. ни к чему не привел. Пока план созрел, исчезло побуждение, способное реализовать его в жизнь. Райленд чувствовал, что зря теряет драгоценное время. Его лишь удивляло, как удалось ему найти отгадку? Сестра распрямила руку, выбросила ватку.

— Прямо туда.

Райленд послушно направился к двери, потом остановился. Он пришел в себя.

Вдоль коридора медбрат вез электроносилки. На носилках, закрыв глаза, лежал тот самый нервный мужчина, с которым Райленд вместе сидел в «зале ожидания». Казалось, он спал. Ему явно что-то удалили. Но что именно? Руки были на месте, ноги проступали сквозь простыню. На лице следов операции не было видно.

— Простите, — обратился Райленд к сестре. — Что сделали с этим парнем?

— А, с этим… — Глаза ее потемнели. — Сложная операция, Вы его знали?

— Да.

— Понимаю. — Помолчав секунду, она быстро сказала: — Нам нужен был целый позвоночник. Не было смысла утилизировать все остальное.

Спотыкаясь, Райленд вышел в коридор, следуя за трупом нервного мужчины, который навсегда обрел покой. Он посмотрел через плечо на сестру и сказал:

— До свидания.

— До встречи, — ответила она.

Где-то за стенами «Небес» тринадцать миллиардов людей работали, учились, любили, ссорились, исполняли свои обязанности в системе Плана Человека. В Саскачевани инженер повернул рубильник, и половина горы поднялась в воздух, открыв жилу бедной урановой руды, одно из последних нетронутых месторождений. В городе Фиесоле, в Италии, полковник Технокорпуса производил инспекцию нового водохранилища. Уровень воды со времени последнего рапорта поднялся на добрых девятнадцать дюймов. Стоя на плоском днище суденышка, он отметил, что хаотического вида сооружение, которое он видел здесь раньше, уже почти полностью исчезло под водой. Это был дворец Питти, но он о таком, в общем-то, не слыхал. Обвалился туннель субпоезда под Гондурасом, тысяча восемьсот мигрирующих сельскохозяйственных рабочих были мгновенно поглощены магмой. Планирующий, вернувшись с Луны, подписал приказ, который должен был привести к понижению уровня Средиземного моря на девяносто футов, создавая этим тысячи миль новой земли на новых берегах и гигантскую электростанцию в проливе Гибралтар.

Но на Кубе ничего об этом не знали. Здесь царил покой. Здесь было так уютно. И Стив Райленд думал, как с этим бороться. Он серьезно поссорился со всеми «Президентами Дикси». Главный старожил был шокирован, обижен и подавлен. А в результате он потерпел поражение на 880 очков в вечерней партии бриджа. Райленд был очень доволен. Ссора повышала содержание адреналина в крови. Он отправился наружу искать предмет для новой ссоры.

Рассуждая логически, самым подходящим кандидатом была Анжела. Он нашел ее на старом месте. Она загорала перед своим коттеджем.

— Стив, дорогой, — томно прошептала она. Но Райленд не желал поддаваться ее обаянию.

— Только что сделал первый взнос в орган-банк, — грубо сказал он. — Угадай, какой? — Он дал ей время тревожно осмотреть его, потом объяснил: — Ничего особенного, только кровь. Повезло, а?

Тон его был отвратительно грубым.

— Да, Стив. Это большая удача. Но почему мы должны только об этом? Давай снова пойдем к озеру. Сегодня тепло, у фонтана должен быть ветерок…

— И это все, что тебя заботит?

— Стив!

— Еда и уют. Это все, что тебя интересует?

— Стив, ты сегодня в дурном настроении, — раздраженно сказала Анжела. — Если ты не хочешь пойти со мной, я пойду одна.

— А тебе не все равно?

Она раскрыла рот, потом молча закрыла, тряхнула головой. Она вяло рассердилась, хотя это ее мало трогало. Райленд ее раздражал, значит, она уйдет от него.

Задумавшись, он стоял на месте. Даже когда Анжела поспешила уйти — если можно так назвать отъезд безрукой и безногой женщины, он остался стоять неподвижно. Одно дело — знать, что в крови присутствует транквилизатор, другое — с этим бороться. Он мог поддерживать боевой уровень адреналина, ссорясь с жителями орган-банка, но это утомляло. Лучше было перестать принимать наркотики. А для этого надо было отказаться от еды и питья.

Систему он разработал тщательно. Есть все же надо было что-то, и тогда он остановил выбор на сахаре. В тот день, после полуденной проверки, он унес поднос в угол столовой и оставил там, не притронувшись к еде. Набив карманы кусками сахара, он вышел. Это был необходимый оправданный риск. Под подозрение попадала вся еда, в том числе и сахар. Но вряд ли Машина, при всей ее педантичности, станет возиться с нашпиговкой сахара наркотиками.

Конечно, вода была теперь запрещена. А Райленд уже начал мучиться от жажды. Он вспомнил устройство дистиллятора для очистки воды. Это могло привлечь внимание… к тому же пить хотелось уже сейчас.

Чтобы не думать о жажде, он отправился повидать Анжелу. Они прогуливались вместе, девушка чувствовала себя удобно в поразительно маневренном кресле. Но Райленд показался ей сегодня крайне мрачным. Они сели у озера, Стив с вожделением уставился на воду. Вода! Такая чистая, притягивающая! Сладкая вода! Но это был источник всей питьевой воды на «Небесах», и скорее всего, его обработали. С Анжелой он разговаривал, в основном, о плавании, о том, как позванивает лед в стакане с водой, как разбегаются волны у носа лодки. Наконец Анжела, придя в легкое раздражение, сказала:

— Тогда иди поплавай. Обо мне не беспокойся. — Она улыбнулась. — Я, пожалуй, не буду, по очевидным причинам. А ты плавай. Ведь тебе хочется искупаться, правда?

И это было так. Вначале он отказывался, потом ему в голову пришла одна мысль. Он отправился на поиски обломков древесных стволов. Почему бы и не поплавать? Этот фокус придумали матросы несколько столетий назад, когда их корабли шли на дно от попадания вражеских торпед. Если просто лежать в воде, расслабившись, это поможет утихомирить жажду… Немного, но поможет. Он будет держаться до тех пор, пока его мозг полностью не освободится от наркотиков, и тут он сможет найти какой-нибудь выход.

Он лежал на мелководье, изображая из себя загорающего. Ставкой была вся его жизнь. Он позволял воде подойти к самому подбородку. Позволял ей коснуться губ. Он взял в рот несколько капель, потом наполнил водой весь рот.

Как приятно было бы проглотить воду! Как легко избавиться от жажды! Конечно, один маленький глоток не играет роли, убеждал он себя, перекатывая воду от щеки к щеке, наслаждаясь этим ощущением…

Закашлявшись, он выплюнул воду и поспешил выйти из озера.

Соблазн едва не победил. Но кое-что он успел понять — жажда имела такую же роль, что и раздражение. Он уже замечал и чувствовал многие вещи, на которые вчера не обращал внимания. Саднила ранка на внутреннем сгибе локтя — сестра неловко вставила иглу. Одежда терла бедро она отвратительно сидела. И какой радостью казалось все это чувствовать.

Анжела смотрела на него с подозрением.

— Что с тобой? — раздраженно спросила она.

— Ничего.

— Ты так себя ведешь… Я просто не знаю. Словно Машина, дала приказ перевести тебя отсюда. Словно с тебя обещали снять воротник.

И это вполне возможно, додумал Райленд. Нужно продержаться еще немного, и у него появится шанс. Он насухо вытерся полотенцем и сказал:

— Почему бы и нет? У Дондерево это получилось.

— Стив, это антиплановые мысли! — официальным тоном сказала Анжела. — Я в тебе разочаровываюсь! Никто не сможет бежать способом Дондерево! И даже если бы ты мог, твой долг перед Планом…

— Погоди, — он перестал вытираться и повернулся к Анжеле. — Что ты сказала? Что ты знаешь о Дондерево?

— Я знаю, как он бежал. В конце концов, бежал он отсюда.

Райленд услышал треск, опустил взгляд и увидел половинки разорванного полотенца. Он бросил их на землю и прошептал:

— Как?

Анжела развернула кресло, чтобы оказаться в тени. Она нахмурилась, как бы обдумывая ситуацию, а затем ответила:

— Думаю, вреда не будет. У тебя все равно ничего не выйдет, даже если бы ты решил повторить побег. На это больше никто не способен.

— Анжела! Как он это сделал?

— Ты бы никогда не догадался, Стив. — Улыбка дразнила Райленда. — Он соблазнил неплановыми мыслями группу врачей в этой клинике. Рассказывал о космосе за пределами Плана, пообещал свободу и богатство в Рифах космоса. Он подкупил их, чтобы снять кольцо… с помощью операции.

— Как?

— Предатели-хирурги подделали бумаги. Однажды утром Дондерево вызвали на операцию. На операционном столе его разобрали полностью, включая позвоночник. Перевезли все это в соседнюю операционную и собрали — но уже без кольца на шее. Ты не радуйся, — предупредила она. — Заговор был раскрыт, участники попали в утилизацию. К сожалению, Дондерево успел бежать.

— Но каким образом?

— Это самое главное. Понимаешь, хирурги пошли на хитрость, чтобы замести следы. Из отходов утилизации они собрали человека и надели на него воротник Дондерево. Это чучело заняло место Дондерево. А потом преследовать было уже поздно.

Райленд зябко поежился, хотя и сидел на солнце. Способ побега казался очень страшным. Да и возможности применить его у Райленда не было.

— Давай займемся чем-нибудь поинтересней, — предложила Анжела.

— Я хочу узнать еще одно. — Он внимательно посмотрел на нее. — Как ты все это узнала?

Она лениво потянулась, медленно, грациозно, как змея.

— Наверное, я могу тебе сказать, Стив. — Она доверительно ему улыбнулась. — Это не секрет, что я работала для Полиции Плана. Сюда я попала по делу Дондерево. Его не могли раскрыть до тех пор, пока я не уговорила одного из тех врачей помочь бежать и мне, тем же способом.

Она сладко зевнула.

— Если ты сюда попала как агент, то почему…

Он замолчал, ему было ужасно неловко.

— Почему я до сих пор здесь? Не стесняйся задать этот вопрос, Стив. Я до сих пор здесь, потому что к концу дела я уже была вот в таком виде. Разумеется, только ради меня План не мог пойти на возвращение утилизированного материала… и меня переквалифицировали. Не буду скрывать, сначала это меня беспокоило. Но потом я привыкла. И ты привыкнешь, Стив. У тебя нет выбора.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Но смириться с судьбой он не мог, как бы ни было сильно искушение. Его разбудил ночной дождь. Перебудив соседей, он выбежал из коттеджа, нашел водосточную трубу и долго пил. Это вернуло ему силы. А наутро он увидел результат: вытянутая вперед рука дрожала! Он нервничал!

И еще хотелось есть.

Вода у него теперь была. Он отыскал кувшин и аккуратно наполнил его водой из десятка водостоков. Вода отдавала цинком и смолой, но была свободна от наркотиков…

Но голод…

Он не стал завтракать.

Утром к нему подошел Опорто. Его быстрые глазки ничего не пропускали:

— Нет аппетита, да?

Райленд отодвинул в сторону нетронутый поднос — соблазнительная ветчина и отличный ароматный кофе!

— Да, что-то не хочется.

Потом, в домике «Президентов Дикси», куда за ним увязался коротышка, он указал на кувшин с дождевой водой.

— Что это?

— Вода. Если вдруг захочется пить. — Райленд позволил себе маленький глоток.

Маленькое смуглое лицо Опорто стало задумчивым. Райленд обнаружил, что сила рока неотвратимо нависла над ним. Страх высушил рот, нарушил пищеварение, и без того расстроенное неправильным питанием. Но он радовался этому. Он наслаждался дрожью ужаса между лопаток. Он смотрел по сторонам, на остальных жителей «Небес», и видел толпу зомби, еще живых, но обреченных на медленное умирание наркоманов. Они смеялись, веселились, прогуливались (если было на чем), будучи уже мертвецами. Кроме Райленда. Он был жив, отдавал себе отчет, что его ждет. И очень хотел есть.

Ему удалось сбежать от Опорто перед полуденной проверкой и выкроить время, чтобы прочесть несколько страниц из дневника.

«16 октября. „Свалку“ только осматривают с обзорной галереи в северной клинике. Иногда там никого нет. Не знаю, почему.»

«5 ноября. Сегодня был в северной клинике, на пятом этаже, где дежурит охранник. Кажется, я понял, почему иногда охранник отсутствует… Его дважды вызывали помочь перенести пациента, очевидно, это входит в его обязанности.

Меня привязали к столу. Лично я не видел, но всякий раз, когда его вызывают, он отсутствует по крайней мере полминуты. Чаше всего вызывают, когда много операций. Следовательно, самое удобное — через три часа после каждой поверки. Утренняя и полуденная отпадают. Во-первых, не удастся отсидеться на „свалке“ более двух часов, во-вторых, „мусор“ выбрасывают только к ночи. Значит, остается ночь. К сожалению, операций в это время делают немного… Сегодня у меня взяли левую ногу, включая бедро».

«3 декабря. Сегодня на утренней поверке вызвали необычно много народу. Ходят слухи, что в Бадже, Калифорния, взорвался завод реакторов и потребуется много запасных частей. Когда же? Сегодня ночью?»

Райленд перевернул страницу с последней записью. Он уже знал, что найдет там.

Д.У.Х. близко подошел к отгадке, но не нашел ее.

Голод начал серьезно мучить Райленда. Организм больше не принимал сахар.

Опорто явно начал что-то подозревать. Он ни на минуту не оставлял Стивена. Сидя спиной к валуну у озера с пальмами, он наблюдал, как Райленд мрачно швыряет камни в кокосовые орехи. Сбить хотя бы один ему не удалось, но посетив несколько рощиц, он нашел упавшую пальму.

— Ты, видно, очень любишь кокосовое молоко, — хмуро заметил Опорто, глядя на Райленда, жадно пробивающего скорлупу.

— Я его обожаю. — На самом деле орех перезрел, и вкус у молока был отвратительный.

— Хорошо идет с чесноком, а? — Опорто имел в виду какие-то дикие коренья, которые откопал Райленд. Их стрелообразные зеленые листья высовывались из травы, а под землей скрывались маленькие, узловатые, с сильным запахом корешки. Опорто заметил, что Райленд пробует их на вкус.

— Оставь меня одного, пожалуйста, — попросил Райленд. — Я… э-э, не совсем хорошо себя чувствую.

— И неудивительно, — вздохнул Опорто. Немного спустя он куда-то побрел.

Райленд сразу о нем забыл. Он был истощен, чувствовал слабость. Это только самовнушение, уговаривал он себя. Потерпевшие кораблекрушение моряки выдерживали месяцы и годы на той же диете, и даже более скромной.

Но они, конечно, не подвергались трижды в день искушению хорошенько поесть.

Стоя на берегу озера, Райленд часто с вожделением смотрел на мелких рыбок. Можно было попытаться поймать рыбешку и зажарить на костре. Но он и так привлек к себе внимание, больше рисковать не стоило. Охранники «Небес» наверняка знают, как поступить с колонистом, раскусившим тайну транквилизаторов. Если они обнаружат такого, свяжут и так накачают бунтаря наркотиками, что не поможет никакая сила воли.

Но долго отказываться от еды тоже было невозможно. Уже сейчас соседи поглядывали на него с нескрываемым любопытством, не говоря об Анжеле Цвик и Опорто, который открыто подозревал его в мыслях о побеге. Сомнений быть не могло — коротышка обо всем догадался.

На следующее утро Райленд скрылся от остальных обитателей и обошел «Небеса» по периферии. После обхода пришлось согласиться — стены были непроницаемы. Оставалась только «свалка».

Остатки утилизованных обитателей орган-банка сначала скапливались в контейнере из нержавеющей стали рядом с северной клиникой. Сейчас там было пусто — тонна человеческих останков была уже переправлена на баржу, и буксир оттащил баржу в море. Горячее солнце блестело на стальных стенках. Резервуар окружала колючая проволока, которую, в свою очередь, скрывали цветущие кусты бугенвилии. Райленд подумал, что проволока, наверное, под током. А может, и нет…

Наверное, не стоит тянуть с побегом. Чем раньше он это сделает, тем больше шансов сохранить тело в целости. На крыше северной клиники виднелись охранники, там же стояли устройства, похожие на мощные прожекторы. Райленд нахмурился. Если «свалку» будут освещать, его задача усложнится. Хотя прожекторы какие-то странные — с рефлекторами, но без линз, и размерами довольно скромные. Райленд сложил пальцы крестом — на счастье. Может, у аппаратов другое назначение? Оставалось только надеяться на это.

— Стив! Стив Райленд! — послышался громкий знакомый голос. Это был Опорто. Он что-то кричал и сильно размахивал руками.

Райленд навстречу не спешил. Откуда коротышка узнал, что он здесь? И почему он так возбужден? Опорто тяжело сопел и выглядел сильно напуганным.

— Вот кошмар, Стив! Ты уже слышал?

— О чем?

— Еще один туннель обвалился! На этот раз погибла тысяча восемьсот человек. Знаешь, что я думаю? Это саботаж, вот что я думаю.

Райленд покачал головой. Настороженность его не покидала. Откуда Опорто это знает, когда они полностью отрезаны от мира?

— Саботаж? Но кто?

— Антиплановые элементы, — охотно объяснил Опорто. — Аварии ведь были повсюду! Повреждены пути сообщения! — Он бросил взгляд через плечо, улыбнулся и сказал громко: — Или ты так не думаешь, Стивен Райленд?

Райленд явственно чувствовал, что ему что-то угрожает. Он посмотрел в ту сторону, куда оглядывался Опорто, и увидел, как три охранника мощного телосложения направлялись прямо к ним. Он понял, почему Опорто так громко назвал его имя. Коротышка кивнул, нимало не смущенный.

— Да, Стив, правильно. Иуда Искариот — мое второе имя.

Охранники, кажется, готовились к тому, что Стивен окажет сопротивление. Но Райленд не стал драться. Он позволил отвести себя в клинику, где в руку ему вонзилась игла. Он смотрел на нее бесстрастно. Укола он почти не чувствовал — транквилизаторы снова были в его крови. Но на этот раз он был к ним готов.

— И чтобы больше таких глупостей не было, — проворчал охранник, выводя Райленда из клиники.

Райленд сразу почувствовал действие наркотиков. Он снова почувствовал безразличие ко всему, но это уже не меняло дела. Опорто теперь он доверять не будет, больше такой ошибки уже не совершит. А тем временем их позвали на завтрак.

Во время ленча у стола «Президентов Дикси» дежурил мрачный охранник. Не обращая на него внимания, Райленд наслаждался жареной свининой с картофелем и выпил три чашки кофе. Все было ужасно вкусным. Почему бы и нет? Ведь транквилизаторы не влияют на образ мыслей, они только заглушают эмоции, которые будят эти самые мысли! Страх и беспокойство уже сыграли для Райленда свою благотворную роль. План побега был готов. Если удастся, он приведет его в исполнение сегодня ночью, в крайнем случае, — следующей ночью. Он рассудил, что теперь, когда Опорто донес охране о том, что Райленд избегает пищи, оставаться на голодной диете не имело смысла. Транквилизаторы станут вводить прямо в вену. Но это уже не имело значения.

Райленд с нетерпением ждал сумерек. Он понимал, что если не убежит сегодня, завтра может оказаться поздно. В этот день вызывали очень многих. Сосед по комнате попал в список на полуденной поверке и до сих пор не вернулся. Он уже не вернется, говорили опытные обитатели орган-банка, потому что если человек не возвращается к следующей поверке, то не возвращается никогда. Днем вызвали пятерых. После ужина — еще семерых. В коттедже оставалось только трое, среди которых был и Райленд. Судьба явно была к нему благосклонна.

После вечерней поверки он решил в последний раз пройтись по дорожкам банка, чтобы уже не возвращаться сюда. И сделал это вовремя.

Едва он успел скрыться в сгущающихся сумерках, как до него донеслись слова охранника в белом, подходившего к коттеджу по ракушечной дорожке. Райленд замер, вслушиваясь.

«Райленд», явственно сказал охранник, и еще что-то, кажется, «клиника».

Один из жителей коттеджа ответил ему.

— А-а, — сказал охранник, не очень заинтересовавшись. — Ладно, когда появится, скажите, чтобы пришел. Она подождет.

Райленд затаился в ночной темноте. Он не знал, чего от него хотят, но был уверен, что время его истекает даже быстрее, чем он предполагал. Но кто же эта «она», которая могла подождать? Анжела?

Едва ли. И все же, почему бы не повидать ее? Если Анжела уговорила охранника взять на себя миссию мальчика-рассыльного, почему бы не выяснить причину? Если же это не она… все равно, чем дальше он будет от коттеджа «Президентов Дикси», тем лучше для него.

Посылала за ним не Анжела. Она не имела понятия, зачем охранник его искал, и совершенно этим не интересовалась.

Время от времени поглядывая по сторонам, он присел рядом с Анжелой. Темная тропическая ночь была ласковой и теплой. Скорее для того, чтобы увидеть ее реакцию, он рассказал о доносе Опорто и полученной новой дозе транквилизатора.

— Он правильно поступил, Стив. Ты не должен совершать антиплановые поступки!

— Я тебя не понимаю, — печально сказал Райленд. — Одно дело — работать для Плана. Это понятно, это обязанность. Другое — выдать товарища… — Он замолчал, быстро взглянул на Анжелу, но та лишь засмеялась.

— Ты ошибаешься, Стив. Помнишь, что я делала, когда мы встретились в первый раз?

— Работала с компьютером.

— Правильно! Мы задавали ему задачи. Сложные задачи, Я так любила эту работу, Стивен! И компьютер решал все задачи, одну за другой, раз-два, щелк-щелк! Он не ошибался, он был частью Плана, понимаешь? Одной из частиц всеобщего Плана Человека, которым управляла Машина. Знаешь, почему он не ошибался?

— Почему? — спросил он, удивляясь ее спокойствию.

— Потому что мы его постоянно проверяли! — торжествующе воскликнула она. — Там имелся специальный тестирующий контур. После каждой задачи мы посылали проверяющий сигнал — в пять раз превышающий по напряжению обычный — через каждую лампу, каждый транзистор, каждое реле. Если какая-то деталь была ненадежной, она выходила из строя сейчас же, и мы знали, где неисправность, могли ее заменить. И… Стив, я — такой же проверяющий заряд, — сказала она с серьезным выражением.

Она подалась вперед, оперлась на поручень, не дававший ее безрукому туловищу выпасть из кресла.

— Такие, как ты, нарушают план! — крикнула она. — Таких, как ты, нужно выявлять и заменять. У меня и у Опорто была одна функция в системе Плана — сообщать о ненадежных деталях системы. Ты был плохой деталью, признай это, Стивен — ты мог подвести. И ты действительно подвел! Машина куда лучше будет справляться с Планом без тебя!

Райленд принялся ходить вокруг кресла. Девушка смотрела на него с торжеством и состраданием одновременно. Наконец, он спросил:

— Ты все еще стараешься быть полезной Машине? Даже теперь, когда она отобрала твои руки и ноги?

— Да, стараюсь.

— Тогда ты еще ненормальнее Опорто, — проревел он. — Машина — это чудовище. План Человека — надувательство!

Анжела сохраняла каменное спокойствие.

— План Человека позволяет жить тринадцати миллиардам людей на Земле, — напомнила она.

— Отличный способ — держать в рабстве все тринадцать миллиардов!

— Ты знаешь другой способ?

Он нахмурился.

— Не знаю. Но возможно… В Рифах Космоса…

— Забудь о Рифах Космоса, дорогой. И о Роне Дондерево можешь забыть. О, это был настоящий мужчина… и Рифы, может быть, в самом деле существуют, не знаю. Но какая нам разница? — Она шевельнула головой, кресло переехало ближе к Райленду. — Разве это так плохо — быть рабами? Я знаю, у тебя свои идеалы… И я тебя за это уважаю, честное слово! Но ведь речь идет о жизни и смерти человечества. И разве не справедливо, что для каждого в Плане Человека предусмотрена доля счастья?

Он коротко рассмеялся.

— Это счастье попадает в нас вместе с водой в стакане.

— Только ли? — Она лениво откинулась на спинку кресла, глядя на Стивена огромными искренними глазами. — Ты забыл обо мне, Стивен. Разве ты не хочешь меня?

Вопрос застал его врасплох. Он вспыхнул.

— Я… я не знаю, что…

— Ведь я здесь, Стив, — вкрадчиво и нежно продолжала Анжела. — Если ты хочешь меня, я рядом. И я беспомощна, я не могу сопротивляться.

Он глотнул.

— Ты… ты можешь закричать. Прибежит охрана… Проклятье!

Он отскочил, отпрыгнул в сторону.

— Я тебе никогда не прощу этого, Анжела! Ты постоянно провоцируешь меня. Но дважды этот фокус не пройдет.

— Не знаю, о чем ты, дорогой. — В голосе ее слышалось искреннее сожаление.

Немного успокоившись, Райленд понял, что она говорит правду, что она принадлежит ему, и если он захочет, она не станет его за это винить.

— Ты в самом деле высоковольтный проверяющий контур, Анжела, — грубо сказал он. — Но ты меня однажды уже пережгла. Второй раз я не позволю тебе это сделать.

Наконец сомнения оставили его. Он понял, что не может больше находиться внутри этих стен. Он переберется на другую сторону, даже если к тому времени у него отберут руки и ноги. Он выберется. Потому что… по ту сторону стены есть кое-что… именуемое свободой. И там есть человек, который знает, как избавиться от кольца.

И еще там была Донна Криири.

Встревоженный мыслью о дочери Планирующего и не желая больше думать об этом, он вдруг повернулся к Анжеле.

— Я… не хотел, — сказал Райленд.

— Не извиняйся, Стив. Из всех людей ты…

Не закончив, она замолчала.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Райленд.

— О… ничего. Ничего особенного. Просто…

— Анжела! — Он рассердился. — Ты всегда что-то от меня скрывала. Пожалуйста, перестань, хотя бы здесь. Ну, так что ты хотела мне сказать? Чем я отличаюсь от других?

Красивые безмятежные глаза ясно смотрели на Райленда. Потом она сказала:

— Так ты не знаешь, кто ты такой?

Райленду стало немного не по себе.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты не замечал, что ты не такой, как все?

Он уже собирался отрицательно покачать головой, как что-то удержало его. Он вспомнил о загадке трех пропавших дней. И вдруг ему показалось, что он уже слышал голос Анжелы, из темноты, из-за конуса света, направленного на кушетку тераписта, к которой он был пристегнут.

— Ты должен был заметить, что отличаешься от других, Стив, — насмешливо продолжала она своим нежным голосом. — И ты никогда не задумывался, почему?

На мгновение ему захотелось ударить ее. Железное кольцо стало вдруг тесным, он начал задыхаться, кровь запульсировала в жилах. Внезапно ослабев, он опустился на траву.

— Ты думал, ты человек, как все? — Голос ее был полон презрения. — Я думала, ты догадался, когда я тебе рассказала, как бежал Дондерево. Ты — «подсадная утка».

— Подсадная… что?

Волосы на затылке Райленда зашевелились. Он почувствовал озноб, хотя было очень тепло. Железный воротник стал вдруг тяжелее свинца, холоднее льда.

— Это существо, которое предатели-хирурги собрали из ненужных органов, чтобы скрыть побег Дондерево. Подсадная утка для охраны. Так вот, Стив, это ты и есть.

Он сидел неподвижно, едва дыша, и слушал.

— Ты обладаешь привлекательной внешностью. Стив. Это потому, что хирурги старались придать тебе сходство с Дондерево, а он был красивым мужчиной. Если ты ненавидишь План, то потому, что твои органы и железы внутренней секреции собраны из того, что осталось от нескольких наиболее неблагонадежных граждан, выдающихся, так сказать, врагов Плана. Если ты и сумел что-то изобрести, то только потому, что твои лобные доли взяты у человека, который эту теорию разработал… Остальная часть твоей памяти расплывчата и противоречива — потому что мозг твой собран из разных кусков, принадлежащих разным людям.

— Нет! — хрипло прошептал он. — Это невозможно!

Воротник сжимал ему горло, не давал сказать. Он ослаб только от одной мысли, что все это может быть правдой.

— Если я и был здесь раньше, — в отчаянии сказал он, — я все равно ничего об этом не помню.

— Это еще одно доказательство, — Анжела вяло улыбнулась. — Люди, собравшие тебя, были врагами Плана. Они использовали мозговые ткани, стараясь улучшить уже созданное природой. Когда они собирали мозг, то постарались создать опасный для Плана ментальный механизм.

Потрясенный, Райленд только покачал головой.

— Доказательств достаточно, даже если ты мне не веришь, — сказала она. — Вспомни свои попытки диверсий, туннели, субпоезда, реакторы, ионные ускорители в ракетах, которые ты уничтожил своими «усовершенствованными» катушками…

Райленд дрожал, как в лихорадке.

— Я не помню…

— Это еще одно преимущество твоего мозга, — спокойно сказала она. — Врачи-хирурги оснастили созданный ими мозг контуром самоуничтожения памяти, чтобы предохранить тебя от соблазна выдать секреты под пыткой. Неужели ты не замечал пробелов в своем прошлом?

— Да… замечал, — дрожал всем телом, согласился он.

— Вот и все. — Ленивая угроза поблескивала в ее улыбке. — Особое внимание, которое тебе уделяли эти три года, только еще раз доказывает, что действовал ты великолепно. Но теперь все кончено. Твой случай войдет в историю — твои органы будут использованы повторно. Но не задирай нос, Стив. Собственно, ты всего лишь шестьдесят фунтов подкормки для акул, которую украли врачи-хирурги.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Корм для акул! Если это правда, то там ему и место!

Райленд нырнул в заросли бугенвилей, окружавшие стальной сборник для отходов, и оттуда принялся наблюдать за часовыми на крыше клиники. Уже почти стемнело, и в разрывах между тучами появились звезды.

Райленд ждал, стараясь не думать о провале. Одной тревогой меньше. Нужно выждать еще чуть-чуть. Охранники со скучающим видом смотрели в сторону океана. Ночь была нежной, тропической.

То, что увидел Райленд, выглядело ужасно. В сборнике отходов лежало несколько тонн человеческого мяса — ампутированные конечности, искромсанные туловища и отжившие органы.

У этой мертвой плоти отобрали самую малость — жизнь. Осталась лишь превосходная органика. И это тоже странно, подумал Райленд. Отходы могли бы стать отличным кормом для животных. Гектары истощенной почвы могли бы восстановиться с помощью протеина и фосфатов, заключенных в этом мясе.

Но План решил использовать их иначе. Каждую ночь накопившиеся отходы по трубопроводу переправлялись на баржу. Мясо достанется крабам, рыбам, медузам. Почему бы и нет? Эту рыбу потом съедят люди. Так ведь можно сохранить цепочку.

Райленд с беспокойством заерзал и переключил мысли на другой предмет. Если Анжела сказала правду, то из таких отходов составлено его тело… К тому же, нужное время практически подошло.

Со стороны коттеджей доносилось бормотание динамиков общего оповещения. Он не мог разобрать слов, но понял: что-то случилось. Обычно так поздно их никогда не включали. Потом пришли в действие другие громкоговорители, расположенные ближе, и, кажется, назвали его имя.

Райленд беззвучно выругался. Ближайший часовой стоял непоколебимо, как сама Машина, глядя в сторону территории «Небес». Неужели он не может отвлечься даже не секунду: посмотреть на звезды, зевнуть, почесаться, потянуться.

Снова заговорили динамики, расположенные вокруг озера. В тоне говорившего слышалось раздражение, будто его торопило начальство, и он переключил свой гнев на несчастных обитателей «Небес».

Потом заговорили динамики, развешенные совсем близко, и Райленд ясно услышал свое имя. «Райленд!» Эхом отозвалось по цепочке громкоговорителей: «Райленд! Райленд… Райленд…»

Он не удивился — он ожидал именно этого. Эхом отдавались слова: «Вам… приказано… явиться… в Южную клинику… Немедленно!» В стороне озера Райленд увидел мелькающие огоньки ручных фонарей.

Он глубоко вздохнул. Придется попробовать, даже если охранник не отвернется…

Он напрягся, замер. Охранник на крыше вдруг повернул голову и кивнул кому-то внутри здания, потом стремительно, так быстро, что Райленд моги не заметить, если бы его взгляд не был прикован к фигуре охранника, тот исчез внутри коридора верхнего этажа.

Бросившись вперед, Райленд перелетел через загородку. Разодрав одежду, он тут же сбросил ее, спрятал под кучей мертвых тел, и сам упал туда же, содрогнувшись от ледяного прикосновения.

Это был настоящий ужас, в лучших традициях старинных рассказов о заживо погребенных. Райленд чувствовал себя солдатом, получившим в бою смертельную рану, который пришел в себя в общей могиле, среди десятков убитых. Вокруг были одни мертвецы, и сам он был почти верный мертвец.

Райленд поблагодарил бога за то, что тот создал мепробомат, и попытался принять естественную позу, насколько это было возможно. Руки он постарался спрятать под себя — чтобы часовой не удивился, как это на свалке появился целенький труп. Трупный запах вызывал тошноту, ему стало холодно. Райленд выругался про себя. Ему и в голову не приходило, что стенки резервуара-сборника будут охлаждаться.

Ждал он долго.

Он не осмеливался поднять голову, не осмеливался глубоко вздохнуть. По его расчетам, только через несколько часов отходы из сборника будут переправлены на баржу. От этой мысли ему сделалось нехорошо, но он не позволил себе даже вздрогнуть.

Вспыхнул яркий свет.

Райленд замер. Послышались далекие голоса. Настало время смены часовых. Это хорошо, значит, время бежит быстро. Свет — это не страшно, обычный осмотр… Включили еще один прожектор, а затем и еще один.

Теперь металлический резервуар сборника был залит ослепительным светом. Над головой зашумели винты геликоптера, его прожекторы тоже были направлены вниз. Райленд не осмеливался шевельнуться. Но все оказалось напрасным. Вскоре послышалась команда, по металлическим ступеням лестницы в сборник спустились охранники. Их было четверо. Они не искали, а прямо направились к Райленду, наступая на куски тел, отпихивая их в сторону носками ботинок. Они шли прямо к нему.

— Неплохо придумано, — ухмыльнулся один из них. И добавил, уже с угрозой: — Только не вздумай попробовать еще раз.

Они подтолкнули его к лесенке, не разрешили найти одежду. Теперь, когда все было кончено, Райленд содрогнулся от ужаса.

— Как… вы меня нашли? — пробормотал он.

Охранник взял его за локоть, помог взобраться на крышу Северной клиники. Спокойно и даже добродушно он показал на ряд устройств, которые Райленд принял за прожекторы.

— Это инфракрасные локаторы. Учуяли тепло твоего тела. Их можно обмануть — только пришлось бы надеть одежду, чтобы скрыть тепловое излучение тела. А одежда тебя сразу бы выдала, — добавил он сочувственно. — Поэтому, не расстраивайся. У тебя не было ни одного шанса.

Охранник открыл дверь, подтолкнул Райленда внутрь, в холл клиники.

— Иди. Там кто-то тебя требует. Кто-то очень важный.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Его провели по коридору, втолкнули в какую-то комнату, оставили ненадолго одного, затем Райленду выдали комбинезон и приказали быстро одеться, не обращая внимания на то, что комбинезон был на четыре размера меньше, чем требовалось.

— Там смотреть не станут, — проворчал охранник с алым сердцем на белой куртке. — Пошли! — И они отвели его в другую комнату, где и оставили одного.

Сквозь открытую дверь Райленд видел операционную.

Хорошо, что есть на свете транквилизаторы, спокойно подумал он. Райленд явно прибыл на конечный пункт своего пути. Над двойным столом пылали асептические бестеневые лампы. Члены хирургической бригады собрались за прозрачный стерильной перегородкой. На столе лежал человек примерно такого же сложения, что и Райленд, рядом с ним хитроумный аппарат шипел трубками и шлангами. Похоже было, что этот человек должен получить новые легкие. И получит он их, естественно, от Райленда…

Или не получит? Второй стол уже был занят каким-то обитателем «Небес».

Странно.

Возможно, подумал Райленд, ему предстоит стать донором в следующей операции. План человека не мог заботиться об эмоциональном состоянии каждого человека, и ему, Райленду, позволили стать свидетелем операции.

Операция подходила к концу, когда за спиной Райленда послышался какой-то шум.

Он повернулся.

Донна Криири! Она взглянула на Райленда мельком, словно он был частью мебели.

— Долго же вы искали, — недовольно сказала она человеку, который вошел следом. Судя по знакам отличия, это был главный хирург клиники. — Ладно, у меня есть эта штука… — Она помахала радарным пистолетом. — Я с ним справлюсь. Правда, Райленд?

— Но это же нарушение правил, — несмело возразил хирург.

— Вы сами видели приказ Машины, — промурлыкала Донна и помахала куском телетайпной ленты.

— Да, конечно, — поспешно согласился хирург, — конечно, мисс Криири. Вы ведь знаете, я не стал бы… Но, тем не менее, это совершенно против правил.

Донна холодно кивнула, поманила Райленда рукой.

— Можете рассматривать это как особый случай, — сказала она. — Теперь покажите, как нам пройти к ракете.

Они вышли из клиники и направились к посадочной площадке. Там, покоясь на стабилизаторах, стояла скоростная яхта Донны.

— Чиквита! — тихо сказала девушка.

— Постойте, мисс Криири, — решительно сказал Райленд. — Куда вы меня везете?

Она задумчиво посмотрела на него.

— У меня приказ Машины, — помолчав, сказала она. — Они велят доставить вас в другой орган-банк, где ваши органы нужны для лечения важного члена Планирующей комиссии.

— Звучит довольно странно, — ответил он.

— Да, очень. Чиквита! — Девушка топнула ногой и сердито уставилась на ракету.

Внутри люка что-то засверкало, потом засветилась бледная голубоватая дымка, и из люка выплыл пространственник. Его оранжево-коричневые глаза с обожанием смотрели на Донну. С кошачьей грацией пространственник выгнулся, завертелся в воздухе, не скрывая своей радости. Потом замер, повис перед девушкой неподвижно.

Райленд хотел что-то сказать…

— Молчите! — прошептала девушка. — На разговоры у нас нет времени. Вам нужно удирать отсюда, пока они не спохватились.

— Но почему? Ведь указание Машины…

— …подделано. — Она хладнокровно встретила изумленный взгляд Райленда. — Да. Я лично подделала его, поэтому знаю, что говорю. Хирург объявит тревогу, как только сообщит о выполнении приказа. А это произойдет… Как вы думаете, когда? Минут через пять?

— Я не понимаю!

— И не нужно, — взорвалась девушка. — Времени нет! Я стараюсь спасти вам жизнь. Кроме того… она заколебалась, — есть и другая причина, если говорить правду. Вы нужны моему отцу.

— Планирующему? Но… зачем ему подделывать приказы Машины?

— Я не могу сейчас объяснить все. — Она тревожно осмотрелась. Вокруг никого не было. — Помоги вам бог, если что-то случится! Я не могу спрятать вас в ракете — там негде укрыться, а ракету они обязательно обыщут. Меня скорее всего не тронут. Но вас… — Она пожала плечами.

— Что же я должен делать?

— Делать? — воскликнула она. — Как что — залезайте на спину Чиквите! Зачем же, по-вашему, я ее привезла? Куда лететь, она знает сама.

Райленд летел на пространственнике. Это было похоже на езду верхом на золотистом потоке.

Туловище пространственника было более обтекаемым, чем у тюленя, мех отливал чистым золотом, у хвоста становясь черным. Это был самый необычный скакун, на котором когда-либо приходилось ездить человеку. Когда Райленд взобрался на спину пространственника, Донна отдала короткую команду. Пространственник едва слышно замурлыкал, мускулы его спины вздрогнули и, подпрыгнув, животное поднялось на сотню футов.

Райленд не почувствовал ни толчка, ни удара перегрузки. Просто они вдруг оказались в небе.

Сквозь тонкий комбинезон Райленд почувствовал, как вибрирует тело пространственника. Внизу он видел ракету и дочь Планирующего, которая входила в люк. Она не собиралась ждать неприятностей. Райленд услышал рев двигателей.

Райленд затаил дыхание, припал к спине пространственника, хотя и не чувствовал встречного ветра. Далеко внизу, на дорожках парка, как муравьи, шевелились люди. Но заметить что-либо в небе люди не могли — они не смотрели вверх. Было темно, геликоптеры охраны с прожекторами уже висели между пространственником и «Небесами».

Они поднялись примерно на тысячу футов. Ракета Донны, похожая на черную точку внутри огненного цвета, казалось, прилепилась к бетону взлетной площадки. То, что она не уменьшалась в размерах, означало, что ракета идет за ними следом. Но вскоре и она пропала из виду.

С северо-востока надвигались грозовые тучи. Перистые облака предостерегающей завесой закрыли звезды, черные кучевые вздымались темными башнями, дождевая пелена уже скрыла горный район Кубы. Пространственник повернул в сторону грозы.

— Подожди! — крикнул Райленд. — Не надо туда!

Но пространственник или не понимал его, или не хотел слушаться. Он громко мурлыкал, как котенок, и стремительно летел навстречу грозовым тучам.

Райленд по-прежнему не ощущал движения.

Поле пространственника, какова бы ни была его природа, одновременно ускоряло каждый атом его тела. С ними вместе передвигался и своеобразный воздушный карман, заключенный в пространство светящегося голубоватого ореола вокруг животного. Полет был почти беззвучен, хотя они неслись со скоростью звука. Невероятно! Математический ум Райленда мгновенно оценил факты. Очевидно, пространственник создает вокруг силовую капсулу, форма которой зависит от встречного сопротивления. Сейчас она представляла из себя тупоносую обтекаемую каплю. При достижении звукового барьера капля переформировалась в иглу.

Они летели над океаном, и их окружали облака. Они мчались прямо навстречу клубящемуся фронту грозы.

Ледяной дождь мгновенно промочил Райленда насквозь. Интересно, подумал он, дождь проникает внутрь капсулы, которая не пропускает воздушный поток! Но сейчас не было времени об этом думать. Холодный дождь не понравился пространственнику, он жалобно замяукал, задрожал, но направления не изменил.

Райленд уже перестал понимать, где они находятся.

Со всех сторон их окружали тучи, хлестал ледяной дождь, мелькали вспышки молний. Он наделся, что пространственник знает, куда летит.

Пробурив верхнюю кромку облачного фронта, они вышли в чистое воздушное пространство. Их окатило ослепительным солнечным светом — солнце снова показалось из-за западного горизонта. Несмотря на огромную высоту, они продолжали подниматься еще выше!

Райленда вдруг охватила невыразимая эйфория.

Произошло невозможное! Он бежал и остался при этом цел.

Он больше не был пронумерованным комплектом запасных частей, он снова стал человеком. И помогла ему Донна Криири — без нее ничего бы не вышло. Он сделался ее должником. Что она имела в виду, сказав о своем отце? Райленд задумался, но в голову ничего не приходило. Он чувствовал лишь восторг от парения в бесконечном небе. Затем небо стало черным — настолько разреженным был воздух. Они продолжали подниматься, пока громадное пространство океана не обрело отчетливо выпуклый характер. А они поднимались все выше и выше, Райленд чувствовал, что дышать становится все труднее, и не понимал почему, ведь поле пространственника должно было надежно удерживать воздух. Но и сам пространственник начал тяжело дышать. Мурлыканье перешло в сухой кашель. Райленд чувствовал, что полет его становится все более неуверенным.

Они забрались на опасную высоту, И вдруг он почувствовал, что не может вздохнуть. Измученное тело Райленда насквозь продрогло, несмотря на немилосердное сияние белого солнечного диска.

Очевидно, виноваты были раны пространственника, подумал Райленд. Пытки в клетке Готтлинга не прошли бесследно. Большая часть симбиотов пространственника погибла. А ведь именно фузориты давали теплокровному существу возможность жить в открытом космосе. Конечно, они не исчезли полностью, потому что воздух еще оставался вокруг пространственника. Он наполнял горящие легкие Райленда, предохранял от закипания крови в вакууме, хоть немного защищал от холода и смертоносной ультрафиолетовой радиации Солнца. Воздух еще был… но хватит ли его?

— Это я скоро узнаю, — хрипло прошептал Райленд, мрачно усмехнулся и… потерял сознание. Он не уловил момента, когда это произошло, просто почувствовал, что сознание покидает его.

Когда он пришел в себя, то искренне удивился, что еще жив.

Красиво очерченный овал лица Донны Криири склонился над ним, и от этого Райленд удивился еще больше.

— Мы добрались, — прошептал он, не веря самому себе.

— Пока что все в порядке, — серьезно, без улыбки сказала девушка. — Но не радуйтесь раньше времени, Райленд. Мы еще в опасности.

Он попытался встать и поплыл по кабине, пока девушка не вернула его обратно в противоперегрузочное ложе. Они находились в кабине корабля, в невесомости. Он посмотрел по сторонам.

— Мне нужно заре… — начал Райленд и замолчал. В телетайпе больше не было нужды.

Донна Криири взмахнула рукой.

— Тебе нравится здесь, Стив? Это твой корабль.

— Мой? — Он был поражен.

— Да. Помнишь, генерал Флимер оборудовал для опытов ракету? Для дистанционного управления из пункта Серый Треугольник. Это она и есть, но с некоторыми переделками. Я убрала все приборы дистанционного управления. Во всем остальном это отличная межпланетная ракета. Она летала по орбите, достижимой для Чиквиты. Только… — Ее лицо погрустнело. — Почему до сих пор нет отца?

Райленд потряс годовой.

— Простите, — сказал он, — но я не понимаю. Почему Планирующий должен быть здесь? Зачем ему я?

— Наверное, мне самой придется рассказать. Стивен, знаешь ли ты, что за последние два месяца произошло более сотни сильных подземных толчков — и все под основными населенными центрами? Отец думает, что в лом виновата Машина.

— Машина!?

— Я понимаю, Стивен, тебе трудно поверить. Но отец обнаружил, что генерал Флимер и его помощники что-то сделали с Машиной! Отец слишком хороший человек, он говорит, что не может этого понять. А я могу. Флимер хотел бы контролировать Машину — он рвется к власти над Планом Человека. Уничтожение проекта нереактивного двигателя — лишь одно из звеньев его плана. Подземные толчки, аварии субпоездов, взрывы реакторов и ионных ускорителей на ракетах — все это входит в его план! Изощренные диверсии. О, Стивен! Как тщательно все это было разработано! Машина, как ты сам понимаешь, это только транзисторы и реле. Она знает лишь то, что в нее закладывают люди. Флимеру удалось изменить ее входные контуры, теперь Машина почти открыто противостоит отцу. И во главе всего стоит нереактивная тяга. Машина уверена, что такой двигатель уничтожит План Человека. Поэтому отцу пришлось пойти на хитрость и подделку. Он позволил мне спасти тебя — это один из его ответных ходов. Но боюсь, уже слишком поздно.

Она обеспокоенно заглянула в иллюминатор.

— Пока, кажется, нас не преследуют. Но это пока.

Райленд только теперь почувствовал, что дрожит от холода. Не потому, что в корабле было холодно, просто его короткий комбинезон был насквозь мокрым.

— Кто? — спросил он.

— Полиция Плана, — раздраженно ответила она. — Генералу Флимеру нужна Чиквита — даже если он не подозревает, что ты со мной. Но не стоит на это рассчитывать. Машина сообщит ему о твоем бегстве. Генерал собирался убить Чиквиту, поэтому я ее похитила. Она моя! И единственное безопасное место для Чиквиты — это Рифы. Если только мне удастся ее туда доставить. Кстати, для тебя это тоже единственное безопасное место.

— Ты уговариваешь меня бежать! — возмутился Райленд. — Стать преступником, отверженным?

— Стивен, а кто ты сейчас, как по-твоему? Ты забыл про «Небеса»? Я спасла тебе жизнь… Радуйся тому, что ты здесь. Чиквита могла и не выйти за пределы атмосферы. Я совсем не была уверена, что она сможет.

— И я тоже.

Донна улыбнулась ему, на секунду снова превратившись в немного капризную шаловливую девчонку, ту, что разговаривала с ним в ванной. Но она быстро помрачнела.

— Если бы отец успел долететь, — сказала она. — Чиквита не выживет, если не вернется в Рифы, не пополнит запас фузоритов. А я… свою яхту я взорвала, она сгорела в атмосфере. Они найдут обломки. Может, подумают, что мы погибли. Но, — спокойно добавила она, — едва ли они настолько глупы. Машина глупостей не делает. Положение вещей пока что очень… неустойчивое. Но мы с отцом все тщательно обсудили, он хорошо знает Машину. Он думает, что у нас есть часов двенадцать.

— А что потом?

— Потом Машина взорвет твой воротник.

Райленд невольно коснулся холодного ошейника.

Девушка была права. Машина так и поступит. Двенадцать часов? Возможно, Планирующий не ошибся. Хорошо. Тогда за двенадцать часов они должны выйти за пределы действия радаров Машины.

— Мы сможем выйти за пределы радарного луча за двенадцать часов?

— Не знаю, Стивен. Думаю, да. Машина может не знать, что ты в космосе.

Оттолкнувшись от кресла, Донна подлетела к иллюминатору.

— Но отца нет, и неизвестно, сколько нам еще ждать? Не знаю. Конечно, стоит нам добраться до Рифов, и можно считать, что мы в безопасности. Тогда тебе больше не придется носить воротник.

Вид у Райленда был растерянный, и она улыбнулась.

— Ты забыл, Стив? Рон Дондерево, человек, снявший с шеи кольцо, там, в Рифах. Наверняка он сможет снять и твой.

Райленд беспокойно потрогал ошейник.

— Пожалуйста, — попросил он, — расскажи, что ты знаешь о Дондерево.

О человеке, подумал он, для замены которого было слеплено мое тело и мозг.

— Ты уже знаешь все, что я могу рассказать. Или почти все. Когда-то он был другом отца, несмотря на их разногласия, несмотря на разные взгляды на будущее Плана Человека. Именно Дондерево первым рассказал отцу о Рифах и пространственниках и уговорил его попробовать создать нереактивный двигатель. К сожалению, когда План присоединил его владения, Дондерево принял участие в антиплановой деятельности и был классифицирован как опасник. В конце концов его отправили на утилизацию. Отец знал о его плане побега и не стал мешать. Этот факт генерал Флимер использовал, настроив Машину против отца.

Теперь Дондерево может помочь отцу в борьбе с Флимером. Он сможет рассказать о Рифах — ведь Машине известны только рапорты Лескьюри, которые Флимер соответствующим образом отредактировал. Вот туда мы. Стивен, и отправимся — в Рифы, на поиски Дондерево!

Райленд вдруг испугался рассказывать Донне, как сильно желает он встретиться с Дондерево. Он может снять воротник, может рассеять туман, застилавший прошлое. Но была вероятность, что Дондерево объявит воротник неснимаемым без сложного хирургического оборудования, которое есть только в орган-банке. Он боялся подтверждения слов Анжелы, что Райленд был «подсадной уткой». Что его собрали из отходов орган-банка, и едва ли он стоит того, чтобы его спасали.

Если это правда… если Донна Криири узнает об этом — он этого не вынесет. Дочь Планирующего и несколько десятков фунтов утилизованного человеческого мяса. Пропасть между ними станет слишком широка, чтобы ею можно было пренебречь.

Донна Криири снова посмотрела в иллюминатор и вздохнула.

— Не знаю, почему отца до сих пор нет, — сказал она. — Но мы не можем больше ждать. Я пошлю ему сообщение, и мы отправимся в путь. Даже обычный радарный луч может сейчас до нас добраться. Нужно уходить, и чем скорее, тем лучше. — Она улыбнулась. — И не только ради тебя. Если заряд взорвется внутри этого корабля…

Она печально покачала головой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Райленду снилась золотоволосая девушка, у которой не было ног, не было рук… Потом над ним зависло ухмыляющееся лицо Опорто, в руках у коротышки была ультразвуковая пила… Когда пила заработала, и вибрация пронзила его тело, он проснулся. Над ним стояла Донна Криири.

Он потянулся и потер затекшие лодыжки. Потребовалось несколько секунд, чтобы полностью проснуться. Сон того особого рода, что помогает преодолевать межпланетные расстояния, не так просто стряхнуть. Их перелет должен был длиться сто пятьдесят дней. Подошел ли он к концу?

На лице Донны читалась тревога, громкое мяуканье доносилось из грузового отсека. Райленд застонал от боли в суставах, которые будто заржавели за время долгого перелета. Минимальное ускорение предохраняло тело от пролежней и синяков, неизбежных на Земле. Слава богу, что они в космосе.

— Стивен! — в отчаянии воскликнула девушка.

— Извини, — пробормотал он, заставил себя встряхнуться и, наконец, окончательно проснулся. — Что случилось? — Чиквита сошла с ума!

Райленд тяжело вздохнул и подобрался к иллюминатору грузового отсека. Пространственник метался по отсеку, как кот, упустивший мышь. Животное отчаянно мяукало.

— Мы на месте?

— Нет, Стив. Но Чиквита мяукала так громко, что включилась аварийная система и разбудила меня. Нам долго еще лететь.

— Ладно. Посмотрим, что ее беспокоит.

— Ничего не видно. Мы в глубоком космосе, за орбитой Плутона. Но до Рифов далеко. Здесь нет ничего. Что могло ее испугать?

Замолчав, она прислушалась.

Они услышали одновременно: что-то или кто-то стучал по наружной обшивке корпуса.

Райленд и Донна посмотрели друг на друга.

— Ну-ка, посмотрим, — мрачно сказал Райленд. Через иллюминаторы ничего видно не было, но на наружной двери воздушного люка находилось окошко со шторкой от радиации. Райленд снял задвижку и отодвинул шторку.

Снаружи в шлюз заглядывал человек и от нетерпения барабанил по обшивке.

Райленд и девушка снова посмотрели друг на друга. Этого не могло быть. И, тем не менее, они видели человека.

На человеке не было даже скафандра. Он кутался в ветхое одеяло, стучал по люку ручкой длинного ножа. Худой, невысокий, немолодой рыжебородый мужчина.

— Стивен, — воскликнула вдруг Донна. — Я его знаю. Это Куивера. Да, это он привез на Землю Чиквиту, чтобы забрать Дондерево из банка. — Она помолчала, а затем решительно сказала: — Стивен, открой люк!

— Что?

— Открой люк!

— Но воздух…

— Можешь не волноваться, — нетерпеливо сказала девушка. — Смотри! — И она показала на какой-то длинный обтекаемый предмет за спиной человека в одеяле. Еще один пространственник! Неудивительно, что Чиквита так волновалась. Она почувствовала появление собрата. Этот пространственник был больших размеров и более темного цвета. — У них собственная воздушная оболочка. Открывай люк!

Райленд колебался. Здравый смысл говорил, что девушка права, что другого объяснения быть не могло. Но открывать люк ему все равно не хотелось, Воображение рисовало ему яркую картину смерти в безвоздушном холодном космосе. Только усилием воли Райленд заставил себя повернуть ключ клапана, который тут же завыл, зашипел, выравнивая давление. Затем люк открылся. Они все еще дышали, втягивали в легкие необычно пахнущий воздух — он отдавал каким-то странным химическим ароматом, впрочем, довольно приятным.

В шлюз быстро влетел человек в одеяле и с ножом.

За ним следовал пространственник. У этого существа нос был красный, он светился и пульсировал. Большие глаза пространственника осмотрели камеру, и животное довольно заурчало.

— Стой! — крикнул рыжеволосый человек. Пространственник был возбужден, но повиновался, ожидая, пока человек раскроет внутренний люк и закрутит клапан наружной двери. Покончив с этим, Куивера сказал:

— Ладно, Адам, беги, встречай друга.

Два пространственника кружились в тесноте грузового отсека и мяукали, один — густым баритоном, второй — высоким сопрано.

— Как дети! — усмехнулся Куивера. — Так рады видеть друг друга! — Он поклонился и снял с головы нечто похожее на шляпу. — Дамы и господа, я — Квинатоно Куивера, ваш покорный слуга.

Он снова посмотрел на Донну Криири и улыбнулся с неподдельным удовольствием:

— О, дочь Планирующего! Рад вас видеть. И вас, сэр, я тоже рад видеть, хотя не знаю пока вашего имени.

— Стив Райленд. — Он протянул руку, и они скрепили знакомство крепким рукопожатием.

— Мы тоже рады тебя видеть, Куивера. Но…

— Но что Куивера делает здесь? — Человек улыбнулся и опять поклонился. — Думаю, я смогу вам ответить. Мой Адам почуял присутствие Чиквиты. — Куивера погладил темно-золотистый бок пространственника.

Оба существа висели неподвижно, прижимаясь друг к другу боками.

— И мы поспешили присоединиться к вам. Есть и вторая причина. — Улыбка исчезла с лица Куиверы. — Мы с Адамом специально поджидаем вас уже некоторое время. У Адама есть отличная способность видеть даже в темноте космоса, не говоря уже о даре ощущать присутствие другого пространственника даже там, где не поможет никакое зрение. И Адам кое-что заметил. С его помощью увидел и я.

— Что именно?

— Вас преследует крейсер Плана, — с тревогой сказал Куивера.

Пальцы Райленда невольно сжали холодный металл воротника. Лицо Донны Криири стало белым как мел. Должно быть, Флимер перехватил их сообщение Планирующему, и теперь генерал знал, где они находятся.

Уравнения военных действий в космосе допускали только одно решение — более быстрый корабль навязывал бой менее скоростному. Наличие взрывчатки в воротнике Райленда не оставляло сомнений в исходе такого боя. Если они попытаются бежать, крейсер Плана догонит их. Даже если они выключат двигатели, на крейсере рассчитают их место нахождения исходя из последних зарегистрированных координат и скорости движения, и ошибки уже не будет.

Пламя дюз, в свою очередь, представляло прекрасную мишень, видимую за миллионы миль в специальные сканеры. Любая попытка бегства сейчас же отзовется сигналом на инфракрасных экранах крейсера.

А потом импульс радара детонирует воротник.

— На корабле есть оружие? — хрипло спросил Райленд.

На иссеченном морщинами лице Куиверы появилось удивление.

— Сражаться против Плана? О нет, мой юный друг. Мы с ними не станем сражаться. Это их метод. Мы пойдем своим путем — просто убежим, вот и все. — Он кивнул. — Да, до Рифов еще несколько миллионов миль — это приличное расстояние. Но в конце нас ждет свобода. Возможно, — он посмотрел на пальцы Райленда, сжимавшие металл кольца, — свобода от этой штуки на шее.

— Но у нас нет шлюпки!

Куивера поджал губы и показал в сторону пространственников.

— Нереактивная тяга, — быстро догадался Райленд. — Конечно! Они могут снять нас с ракеты, а так как пространственники не имеют двигателей, приборы Плана их не засекут. Но… самка ранена. В прошлый раз она едва не погибла в открытом космосе. Смотрите! — Он показал на шрамы, которые оставило на золотистой шерсти знакомство с полковником Готтлингом.

— Раны давно зажили, Стив, — воскликнула Донна. — Не забывай, мы в полете более четырех месяцев!

Куивера вдруг забеспокоился. Не обращая внимания на слова девушки, он наклонился над пространственником. Чиквита резво перевернулась и повисла перед ним, весело мурлыкая. Наконец Куивера поднял встревоженное лицо:

— Это были опасные раны, мисс Криири. Не думал, что вы с ней так обойдетесь.

— Но это не я!

Куивера покачал головой.

— Очень опасные, — повторил он. — Не знаю, заживут ли они когда-нибудь полностью.

— Значит, на пространственнике мы бежать не сможем? — упавшим голосом спросил Райленд.

— Нет, нет, — расстроенно сказал маленький человек, — я не хотел вас напугать. Мой Адам сможет перевезти всех, я обещаю. Но нужно спешить.

— Нет, — сказал Райленд.

Девушка и Куивера замерли.

— Подождите. Ракета оборудована специально для меня, для исследований нереактивной тяги. Мне необходимо это оборудование. Мы обязаны овладеть секретом нереактивной тяги. Пространственникам придется его тащить… Не возражайте, — сказал он, видя что Куивера хочет что-то сказать. — Я знаю, это трудно, но приборы мне необходимы. И еще…

Куивера холодно посмотрел на Райленда, потом, наконец, улыбнулся.

— Очень хорошо. Если вы желаете ползти, как улитка, то Адам и Чиквита смогут утащить все, что вам нужно. Что еще?

— Я хочу поставить запал на топливный бак корабля. Чтобы они не обыскивали корабль. Лучше будет его взорвать.

За десять последующих минут они отобрали целую гору электронных и компьютерных устройств, источников питания и множество другого оборудования. Еще минут пять у Райленда ушло на установку контактов реле времени на запале, который он поместил в топливный отсек. После этого они были готовы отправиться в путь.

Ступить за борт корабля оказалось не легче, чем спрыгнуть с крыши небоскреба. Они стояли в открытом люке шлюза, снаружи мерцала Вселенная. Райленд чувствовал себя таким крошечным и беспомощным. Как может человек выжить в этой холодной пустыне, пронизанной светом далеких солнц?

Но Куивера заверил, что поле пространственника удерживает воздух вокруг корабля даже сквозь обшивку корпуса.

И в самом деле, хотя их глаза еще не совсем привыкли в темноте после яркого света кабины, они различали странные движущиеся силуэты необычных расцветок.

Райленд и Донна взялись за руки и прыгнули вперед. Они попали в мир пространственников.

Они ничего не ощущали, но двигались. Рядом, не обращая на них внимания, парили пространственники. Поле нереактивной тяги несло их по касательной к курсу ракеты, постепенно уводя в сторону. Когда они удалились от корабля, воздух, который держали вокруг них пространственники, оторвался от стенок ракеты и дышать сразу стало легче.

Позади едва заметно мерцал в звездном свете хвост, состоявший из взятого оборудования, которое отобрал Райленд.

В это трудно было поверить! Когда некие частицы и тельца заняли надлежащее им место внутри светящегося зеленого облака, такого яркого, что сквозь зеленое сияние Райленд едва видел звезды, они оказались в окружении лоз с невероятного вида листьями, которые несли на себе невиданные плоды. Между листьями лоз порхали существа, похожие на рыб и птиц одновременно.

Они находились в центре пузыря, где плотность воздуха достигала земной, и невидимые крошечные создания, дававшие свет и жизнь, были сконцентрированы наиболее плотно. Они могли свободно передвигаться. Райленд сновал туда-сюда внутри «облака», и лишь несколько ярдов отделяли его от открытого космоса. Время от времени он задавал Куивере какой-нибудь вопрос. Маленький человек не всегда отвечал ему, и Райленду чаще всего приходилось довольствоваться тем, что он видел.

— Невероятно! — бормотал Райленд. — Фантастика! — Он уцепился за ветки лозы всего в восемнадцати дюймах от призрачной границы свечения, обозначавшей конец обитаемого пространства. Он смотрел на звезды и не мог найти ни одного знакомого созвездия. Орион и могучий Южный Крест остались на местах, но утонули в тысяче более слабых звездных огоньков, которые с Земли не были видны. Наконец, в глаза ему ударил голубой яркий луч, и он понял, что нашел знакомую звезду — это мог быть только Сириус. Он был настолько ярким, что смотреть на него было почти больно.

За спиной его послышался голос Донны:

— Что это такое, Стивен?

Райленд повернулся к девушке.

— Потрясающе! Кажется, я начинаю понимать… Тяговое поле удерживает вокруг нас воздух. Оно притягивает пыль и атомы водорода. В этих лозах и лианах находятся клетки фузоритов, которые синтезируют кислород вместе с другими необходимыми элементами — углеродом и так далее. Они же излучают свет и тепло. Подозреваю, — задумчиво сказал он, — что в этих растениях изрядная доля тяжелых элементов. Консервация энергии. Реакция термоядерного синтеза освобождает слишком много энергии. Если бы энергия переводилась только в легкие элементы, свет и тепло, мы бы погибли мгновенно. Но синтез элементов более тяжелых, чем серебро, уже требует энергии… — Он покачал головой. — Извини. Не могу оторваться от всего этого. Это настоящий маленький мир, со своим собственным совершенным кругооборотом вещества.

— А что мы будем есть? — просто спросила Донна.

— А, еда! — перебил Куивера. Он поплыл сквозь зеленое свечение, как пловец под водой, где вместо водорослей росли необычайные лозы фузоритов. Он набрал полные руки странных ярких плодов и поплыл обратно к ним.

— Попробуйте! — предложил он. — Вкусные. Платина? Золото? Я ничего не понимаю в тяжелых элементах, мистер Райленд, но я знаю, что такое настоящий вкус!

В этот миг позади, в той точке, откуда они начали путь, беззвучно распустился ослепительный цветок пламени. Они обернулись.

— Наша ракета, — с тревогой сказал Райленд. — Я надеюсь, нам понравится в Рифах, Донна. Все равно, ничего другого нам не остается.

Они находились у границы пузыря воздуха и выглядывали наружу.

— Не подходите к границе слишком близко, — предостерег Куивера. — Даже не пытайтесь высунуть наружу палец — разорвет.

Райленд, пораженный, какое-то мгновение смотрел на него, потом кивнул.

— Конечно, все, что превышает размерами молекулу, поле не отражает, так? И если поле пробито, его разорвет внутренним давлением воздуха.

С большой осторожностью они устроились подальше от границы, продолжая наблюдать за кораблем. Взрыв уже погас. Обшивка ракеты была полностью уничтожена, но вблизи светящихся останков корабля они заметили мигание световых точек. Это был крейсер Плана, как уверенно объяснил Куивера. А мигающие точки — вспышки дюз корректирующих двигателей. Крейсер корректировал свое положение относительно корпуса взорванной ракеты.

Пространственники жалобно повизгивали, наблюдая за звездным небом через путаницу лиан. Куивера погладил блестящую шерсть и что-то ласково сказал вполголоса.

— Они увидели крейсер Плана, — объяснил он остальным. — Корабль излучает яркий инфракрасный свет. И теперь они хорошо видят крейсер.

— Близко? — спросил Райленд.

— Конечно, мистер Райленд. План выбрал правильное направление.

— Но… Они должны были подумать, что мы погибли. И у них нечем засечь нереактивную тягу пространственников.

— Да, — согласился Куивера. — Они просто не хотят рисковать. Я могу представить, о чем сейчас говорят на крейсере: «У них есть спасательная шлюпка. Если так, то куда они могли бы направиться? К Рифам, больше некуда». А где находятся Рифы, План знает.

Пространственники вели себя все тревожнее.

— Наши друзья начали уставать, — заметил Куивера. — Нужна передышка. Даже вдвоем им тяжело тащить нас и все ваши аппараты, мистер Райленд. Двигаться быстрее невозможно, поэтому они попробуют спрятаться.

Он показал куда-то сквозь светящуюся сеть лиан.

Райленд ничего не увидел — мешало свечение атмосферного облака. Он осторожно оттолкнулся, перелетел на другую сторону воздушного пузыря, уцепился за лиану и повис, всматриваясь вперед. За ним последовал Куивера.

— Это скопление рифовых образований, — объяснил он. — Вон там, возле трех голубых звезд.

Привыкшие к условиям Земли глаза Райленда не справились с задачей. Чиквита и Адам, проскользнув рядом с ними, повисли неподвижно среди ярких светящихся листьев. Их большие грустные глаза были направлены куда-то в усыпанную звездной пылью пустоту. Райленд покачал головой.

— Я ничего не вижу.

— Я тоже ничего не видел, — признался Куивера, — пока они мне не показали. Мы не в состоянии отыскать что-либо в этой кромешной тьме, а они — могут.

— Даже если здесь есть Риф, — с сомнением сказал Райленд, — и мы доберемся до него, то почему за нами не может последовать корабль Плана?

Куивера пожал плечами.

— Может, конечно. Но Рифы окружает гораздо более плотное облако, чем этот пузырь. Там светляки-фузориты создадут помехи для поисковых экранов. Большие куски Рифа замедлят ход их ракеты, а может быть, даже произойдет авария, мистер Райленд, если они будут неосторожны! Хотя они вполне могут добраться до нас. Это так. Но это наш единственный шанс и ничего другого нам не остается, как только попытаться использовать его.

Они летели долго. Поскольку и цель и преследователя разглядеть было нельзя, единственными точками отсчета были звезды. Правда, гигантское расстояние до них было несоизмеримо с ничтожной скоростью пространственников. Адам и Чиквита, казалось, совсем не напрягали сил, грациозно скользя между лиан, но Куивера заверил Райленда, что они двигаются почти так же быстро, как и крейсер Плана, несмотря на следующий за «облаком» хвост из приборов и прочего оборудования.

Потом Куивера вдруг сказал:

— Мы почти на месте.

Райленд начал всматриваться в темноту. Задача осложнялась тем, что у них не было ни носа, ни кормы, и невозможно было понять, в каком направлении они двигались. Он ничего не мог разглядеть. Звезды сияли во всем великолепии, Незамутненные атмосферой. Райленд висел у самой границы воздушного пузыря, глядя на светящиеся точки, на голубых гигантов, красных карликов, скопления туманностей…

Потом он увидел Риф.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Сначала это было пятнышко, затем оно выросло в выпуклую, бугристую сферу — мерцающую, прекрасную. Это был мяч, инкрустированный самоцветами, величественно плывущий в пространстве.

Словно комета, они подошли к нему совсем близко, потом замедлили полет. Райленд увидел шипастые деревья кристаллического углерода — алмазы! — переливающиеся собственным внутренним светом. Странные пузыристые массы, формой напоминающие человеческий мозг, излучали голубой и фиолетовый свет на прогалинах белого песка, посреди замершего леса с яркими металлическими листьями.

Для Райленда и Донны это была волшебная сказочная страна, но Куивера смотрел вперед цепким оком профессионала. Он покачал головой.

— Не очень подходящее место для укрытия, — сказал он, всматриваясь в светящийся шар рифа. — Хотя твердое ядро может и пригодиться. Рифы большей частью пустые внутри, там они уже умерли.

Райленд кивнул.

— Очевидно, организмы наружного слоя поглощают весь свободный водород и поэтому растут. Оставшиеся в глубине умирают. От голода.

Куивера не слушал. Он вдруг воскликнул радостно:

— Вот и подходящая пещера! И свободная! Хотя это неизвестно…

Райленд непонимающе смотрел на него. Куивера пожал плечами.

— У этих Рифов слабое поле притяжения, воздух здесь нужно удерживать искусственно, как это делают пространственники. Это может делать другой пространственник, или микроскопические живые клетки самих Рифов. Каждый Риф — особый живой мир, и я не знаю, что именно мы встретим здесь. Но воздух может держать третья сила, весьма неприятная, — он поднял руку. — Стоп. Нужно посмотреть.

Шар из драгоценных светящихся камней был уже близко.

— Смотрите, — сказал Куивера. — Чиквита входит в атмосферу Рифа. Сейчас нас тянет Адам, а Чиквита следит за воздухом. Видите?

Чиквита в этот момент устремилась вперед. Адам повис неподвижно.

— Я над этим уже задумывался, — ответил Райленд. — Когда две сферы встречаются, давление воздуха должно расталкивать их в разные стороны.

Куивера покачал головой.

— Видите, она нас «шлюзует».

Райленд внимательно наблюдал за происходящим.

Они все ближе и ближе подходили к Рифу. Маленькие существа, полуптицы-полурыбы, начали суетиться, забеспокоились, и Райленд понял, что диаметр оболочки их воздушного пузыря сокращается. Но он не чувствовал увеличения давления.

— Я понял! — воскликнул он. — Она создает новую оболочку, достаточно большую для нас и Рифа. Потом она продырявит нашу «внутреннюю» оболочку и выходящий воздух уравняет давление!

Куивера кивнул. Они почувствовали дальнюю вибрацию, словно к ним дошла волна далекого взрыва, отозвавшись в барабанных перепонках. Внутренняя оболочка полностью исчезла.

Все внимание Райленда было поглощено открывшимся ему новым миром. Непрерывный световой дождь мириадов звезд, проникавший даже сквозь туманное свечение атмосферы Рифа, являл картину волшебной страны. Солнце, не ярче Сириуса, бросало желтоватые отблески на кристаллические ветви… «деревьев»? Но Куивера не дал времени насладиться картиной сказочной страны.

— Теперь наша очередь, Райленд, — усмехнулся он.

Оба пространственника повисли на некотором расстоянии от темной пасти пещеры. Красные носы мелко и быстро вздрагивали. Оба пространственника похныкивали, по бокам Чиквиты, покрытым шрамами, волнами пробегала дрожь.

— Что мы должны делать?

Куивера спокойно объяснил:

— У пространственников есть естественные враги — грубые, бронированные бандиты. Двигаются они медленнее пространственников — в космосе им их не догнать. Но они смертельно опасны и устраивают засады вот в таких местах. Так что в нору придется лезть сначала нам, мистер Райленд, если вы окажете мне честь и присоединитесь.

Ловко оттолкнувшись, Куивера подлетел к входу в пещеру, заглянул, обернулся и пожал плечами.

— Посмотрим, — только и сказал он. Спокойно размотав тряпичный узелок, он вытащил довольно древний полицейский пистолет. Обращался он с пистолетом не очень ловко — долго не мог открыть магазин, чтобы проверить заряды. Райленд заметил, что их осталось всего четыре. У Куиверы явно были трудности с пополнением боеприпасов. Наконец Куивера защелкнул магазин и поудобнее взялся за рукоятку. Потом ударом каблука поношенного ботинка он сломал зеленоватый кристаллический сталагмит у основания. Длиной кристалл был футов восемнадцати, и довольно острый на конце. Получился достаточно серьезный меч. Райленд сообразил, что из сталагмита вышел бы отличный факел. Внутри пещеры было темно, а кристалл светился благодаря заключенным в него фузоритам.

Куивера вошел в пещеру, и Райленд поспешил следом, не успев даже оглянуться на Донну.

Внутри Рифа оказался лабиринт, состоящий из десятков тоннелей, переплетенных между собой. Стенки были удивительно ровными, словно отполированные боками громоздкого существа, постоянно входившего и покидавшего пещеру. Райленд прикинул возраст Рифа и успокоился. Время здесь текло по-другому. Эти погруженные во тьму коридоры, гладкие стены, созданные тельцами умерших фузоритов, были, наверное, мертвы еще до того, как Земля успела сконденсироваться и остыть. Ничего нельзя было определить точно. Точно так же у Райленда не было представления о глубине и длине коридоров. Они находились внутри лабиринта, похожего на те, что встречаются среди земных морских кораллов, внутри которых крабы поджидают добычу — какую-нибудь заблудившуюся мелкую рыбешку.

Куивера задержался у развилки. Коридор разделялся на два рукава, и оба рукава всего в нескольких ярдах разделялись снова. Он внимательно смотрел на стену. Райленд присоединился к нему и понял, что именно привлекло внимание Куиверы.

На гладкой стене коридора были видны длинные глубокие царапины, словно выкрошенные клыками какого-то невероятного чудовища.

— Кажется, они пользуются этим проходом, — весело сказал Куивера. — Если бы мы только знали, когда именно. Ладно, если вы не против, то охраняйте это место. — Он повернулся лицом к Райленду. — Если пиропод появится из этих коридоров, пока меня не будет, то… — Он сделал мрачное лицо, развел руками и исчез.

Райленд уцепился за выступ скалы и принялся ждать.

Он снова услышал это слово — пиропод — которое тихим, как бы застенчивым голосом называл доктор Трейл. Он как будто снова оказался на кушетке тераписта в «центре отдыха», весь обклеенный холодными электродами, беспомощно ожидая, когда же кончится эта пытка. Райленд поежился, вспомнив безжалостную силу, старавшуюся вырвать потерянный секрет, которого он никогда и не имел…

Или… он действительно когда-то знал, как построить нереактивный двигатель? Призрачный туман забытых и неразрешимых проблем прошлого хлынул в его сознание. Откуда-то раздался тихий насмешливый голос Анжелы, дразнивший его возможным ответом на загадку. Он — подсадная утка, искусственный человек, созданный для диверсий против Плана, лишенный памяти о несуществующем прошлом.

Да, неплохой товарищ для дочери Планирующего. Он еще раз дал себе слово: ничего не рассказывать Донне о своем происхождении. Теперь, когда они так одиноки, когда в ее мире осталось только два живых человека — он и Куивера, — сможет ли она пережить потрясение, узнав, что Райленд — ненастоящий человек?

Он нетерпеливо повел плечами, словно один этот жест был в состоянии развеять парализующий туман, окутавший его память, и объяснить истинную сущность его, Райленда, существа. Но этой старой загадке придется подождать решения, очевидно, до момента, пока не сработает часовой механизм воротника, который детонирует заряд и навсегда лишит хозяина кольца необходимости разгадывать загадки. Насущные проблемы требовали сейчас основного внимания.

В глубине пещеры было тепло, хотя основное тепло и свет производились фузоритами на поверхности Рифа. Но Райленд вдруг почувствовал, что дрожит. Пиропод… Он помнил это слово и не хотел сейчас вспоминать, что ему рассказывали о пироподах. Так легче было сохранить самообладание.

Время шло.

Темно… тихо… пусто… Райленду вдруг начинало казаться, что темные стены сжимаются. Он вытирал вспотевшие ладони, касался стен и убеждался, что они на старом месте. Затем он усмехнулся. Приступ клаустрофобии — и это здесь! За миллиарды миль от Земли, внутри плывущей в пустоте пылинки! Нелепость ситуации придала ему уверенность. И когда в дальнем проходе он увидел отсвет «факела» Куиверы, он уже был относительно спокоен.

Показался и сам Куивера со светящимся кристаллическим «мечом». Он весело приветствовал Райленда:

— Здесь тупик и никого нет. Очень хорошо.

Он подтянулся ближе к Райленду и заглянул в следующий коридор.

— Думаю, — с некоторым сомнением сказал он, — что эти коридоры мы пока оставим в покое. Похоже, они пустые, а обследовать их все — на это нужна неделя. Считай, что нам повезло, мой друг. Мы еще не познакомились с пироподом.

По призыву Куиверы пространственники плавно проплыли вниз по коридору, их красные носы помигивали, посылая в глубину инфракрасные импульсы. За ними нерешительно следовала Донна, глядя по сторонам с детским любопытством и страхом.

— Здесь безопасно? — спросила она.

— Пока с нами воротник Райленда, мы в опасности, — спокойно сказал Куивера. — Что до пироподов, то я не уверен на все сто. Взрослых особей здесь точно нет. Но какой-нибудь щенок может бродить где-нибудь рядом. Это не страшно. А пока — почему бы нам не устроиться поудобнее?

Три дня они работали без передышки. Пространственники все время беспокойно мяукали, потому что крейсер Плана по-прежнему находился где-то поблизости. Надо было ждать, и они принялись обустраивать свой новый дом.

В каверны и переходы они натащили растений, выделяющих кислород фузоритов, отгородили столовую, комнату для отдыха и спальни. Каждое помещение окутывалось лианами, устанавливались светящиеся кристаллы рубинов и топазов для обогрева и освещения.

Это было завораживающе красиво, Донна не могла удержаться от восхищенных восклицаний. И это было еще не все. Под руководством Куиверы Райленд научился плести сети и канаты из волокон лиан. Поверхность Рифа снабжала их кристаллами и кусками металла — чистого железа, меди, алюминия, серебра. Из кусков они выковывали примитивные инструменты. Наконец они изготовили маскировочную сеть из лиан и кристаллов, которую натянули над входом в пещеру, чтобы скрыть его.

Куивера оценил работу хозяйским взглядом.

— Ладно, — сказал он с сомнением. — Сойдет. Хотя сеть могла бы быть толще, и все твои причиндалы можно было бы получше спрятать. Будем надеяться, что крейсер тебя не обнаружит.

— Меня? А вы?

— Я отправлюсь на основной Риф. — На высохшем морщинистом лице Куиверы появилась радостная улыбка. — Я возьму там в помощь новых пространственников и Дондерево!

Райленду и Донне было жаль расставаться с ним, но их печаль не шла в сравнение с печалью расстающихся пространственников. Адам должен был нести на себе Куиверу. Чиквита оставалась с ними, чтобы поддерживать атмосферу и на случай бегства, если крейсер Плана все же вычислит их местонахождение.

Они смотрели вслед улетающему Куивере. Несколько секунд спустя Куивера скрылся из виду. На миг Райленду показалось, что он заметил красную искру — нос Адама, повернувшегося, чтобы послать последний привет Чиквите. Они всматривались в пустоту, пока на глаза не навернулись слезы, и напрасно — без радара они были слепы.

Донна тронула Райленда за руку.

— Здесь так… одиноко, — прошептала она. — Пойдем вниз.

— Обратно в пещеру! — насмешливо сказал он. — Каменный век! Самая подходящая обстановка для принцессы Плана!

Она отодвинулась в сторону и через секунду вместе с Чиквитой исчезла за маскировочной сетью из лиан. Райленд же бродил по Рифу, стараясь восстановить душевное равновесие.

Но успокоиться он не мог. Это было невозможно, пока он не избавится от кольца на шее, от этого страшного ошейника… пока не удастся проложить мостик через пропасть, отделявшую его от собственного прошлого, затянутого завесой противоречивых фактов и забытья.

Время шло. Они нашли себе занятия. И теперь чувствовали странную скованность в присутствии друг друга. Райленд едва узнавал в девушке самоуверенную дочь Планирующего, с ее обычным голубем Мира на плече и охраной, готовой прийти на помощь по первому зову. Донна стала спокойнее и, казалось, моложе. Они разговаривали об ее отце, и впервые в жизни Райленд начал думать об этом полумифическом правителе как об обыкновенном человеке. Донна ужасно волновалась за него.

— Но ведь мы не могли ждать его, Стив! И все-таки… лучше бы мы подождали…

Он снова спрашивал, почему Планирующему пришлось скрываться от Машины, и получил тот же ответ, что и раньше. То есть, никакого ответа.

— Не знаю, Стив. Отец волновался. И причина всему — твои уравнения!

А это, само собой, заставляло Райленда возвращаться мысленно к своей прерванной работе, к той груде аппаратов и приборов, которые они притащили с собой. Но он только и мог, что разглядывать их. Для работы нужен был порядок и пространство, а на этом маленьком Рифе не было ни того, ни другого.

Они жили словно на необитаемом острове, вылавливая маленьких летающих существ плетеной сетью, наслаждаясь плодами лиан. Райленд ужасался при мысли о радиации, которую они поглощали, но желудок его ликовал. Кроме того, думал он, мы не первые пробуем их и остались живы. Возможно, радиация имела здесь чисто световой характер или была разновидностью биолюминисценции, сходной с фосфорическим свечением светлячка.

Райленд снова расспрашивал девушку о том, каким образом Флимеру и его сторонникам удалось взять власть над Машиной, и снова получал тот же ответ, что и раньше.

— Я не знаю, Стив. Но все это как-то связано с нереактивной тягой. Отец говорит, что поиски двигателя для межзвездных перелетов были им одобрены как часть первоначального Плана, встроенного в Машину. Когда он узнал о пространственниках, он начал прилагать усилия к изучению феномена. И сразу натолкнулся на фанатическое сопротивление людей вроде генерала Флимера. Я не знаю причин этой оппозиции. Это нечто большее, чем простое желание занять место отца. Каким-то образом они научились манипулировать Машиной, взяли ее под свой контроль. Но я верю, что мы сможем спасти и отца, и Машину, и План Человека… если узнаем секрет передвижения пространственников.

Это заставило Райленда взяться за сборку и настройку компьютера, привезенного с ракеты. Но туман в памяти стал еще гуще. Он сидел, уставясь на панель компьютера, и не мог ничего придумать, кроме того, что уже было сделано под началом генерала Флимера. Он не был уверен, что провал Групповой Атаки — дело рук генерала. К тому же, думал он, мало что можно сделать, сидя на крошечном космическом Рифе. Даже если бы ему дали чертежи реального нереактивного двигателя, он беспомощен без инструментов и мастерских.

Он оставил усилия, видя их бесплодность.

Проходили неделя за неделей. Чиквита взволнованно бродила по крошечному острову их маленького мира. Они не обладали способностью Куиверы угадывать настроение пространственников, но беспокойство Чиквиты было очевидным. Был ли тому причиной крейсер Плана? Или какая-то другая близкая угроза? Они просто не могли определить. Донна становилась все грустнее, потом они поссорились из-за какого-то пустяка, и она, разразившись рыданиями, прижалась к Райленду.

— Извини. Это потому, что я привыкла к комфорту. Слуги, чистая одежда, готовая еда. И власть. А теперь…

Она улыбнулась, глядя на Стивена. Однако Райленд отстранил девушку. Внутри у него бушевали необъяснимые чувства, с которыми он не мог справиться. Теперь настала его очередь хмуриться и раздражаться. Он сам этого не сознавал еще, но его внутреннее «Я» уже стало полем боя. Война шла между здравым смыслом с одной стороны и растущей любовью к дочери Планирующего с другой…

Даже сон его стал беспокойным.

Ему снилось, что он задыхается… Он сидел в своем кабинете, в нескольких милях под поверхностью Земли, в недрах лабиринта с кондиционированным воздухом, в котором работали обслуживающие Машину операторы. Он слышал стук в дверь, открывал, чтобы впустить Анжелу.

Но это была не она. Это была Донна Криири, в белом халате, как медсестра из орган-банка. Она принесла кофе и бутерброды на пластиковом подносе. Она подняла глаза на Стивена, закричала, уронила поднос.

— Дондерево! Это Дондерево!

Он хотел сказать ей, что она ошиблась, что он не Рон Дондерево, но вдруг оказался привязанным к кушетке тераписта, тело его сотрясала агония. И опять она подходила к нему, в белом халате, с тонким изогнутым скальпелем в руке, и на ее высокой груди алело вышитое сердце.

— И вы могли бы нам также сказать, — шептала она астматическим голосом доктора Трейла, — сказать нам, как построить нереактивный двигатель!

Он готов был помочь им. Схема четко светилась в его мозгу. Он не понимал, зачем весь этот шум и суета. Но сказать ничего не мог из-за спазмов, сжавших горло железной хваткой. Да и Донна не позволила бы ему говорить.

Теперь у нее на голове был рогатый радарный шлем, и она насмешливо сказала голосом Флимера:

— Одно прикосновение, Райленд. Одно прикосновение к кнопке, и твой драгоценный секрет умрет вместе с тобой!

Затем он увидел лицо Анжелы. Кольцо на шее словно вспухло… И он проснулся, жадно ловя ртом воздух.

— Это был сон! — Рука в панике потянулась к кольцу. Нет, не сон. Кольцо было на месте и наверняка должно было вот-вот взорваться. Воображение заставляло Райленда физически ощущать, как оно пульсирует, сдавливает передохшее горло. Ему даже показалось, что он слышит внутри кольца тихое тиканье.

— Нет! — закричал он, выскакивая из плетеного гнезда лиан, где спал. — Кольцо взорвется, и не через год, а сейчас! — Закричав, он бросился к выходу из пещеры.

К нему подлетела Донна Криири, и ужас, написанный на ее лице, тут же заставил его забыть о собственном кошмаре.

— Что случилось!? — сурово спросил он.

— Стив… Чиквита… Она забралась в нижние коридоры, куда мы никогда не ходили, и… — Донна замолчала, не в состоянии договорить. Позади нее жалобно мяукнул пространственник.

Бок Чиквиты представлял ужасное зрелище — вдоль всего тела тянулся рваный след громадного острого клыка.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В пистолете было четыре патрона. Райленд еще раз проверил магазин, поблагодарил Куиверу, который не забыл оставить оружие, и направился вдоль коридора. Он ничего не сказал Донне Криири. Он не знал, что нужно сказать.

Значит, где-то внутри их Рифа притаился пиропод…

В горле было сухо. Пиропод, то есть «огненогий», обитатель открытого космоса, напоминающий, как смутно помнил Райленд, обычную земную петарду. Райленд пытался представить пиропода и не смог. Да, Куивера был прав. Хищный космический зверь оказался вполне реальной опасностью.

Райленд остановился в конце коридора, который они успели исследовать, поднял обломок зеленого кристалла, брошенный Куиверой. Кристалл ярко светился. Теперь это был единственный источник света для Райленда. Потом Райленд двинулся по одному из ответвлений.

Через пять минут он уже был в его конце. Туннель резко сужался, так что Райленд едва мог протиснуться, и свисавшие со стен и потолка нити и кристаллы говорили, что здесь уже давно никто не появлялся.

Он отправился назад, к развилке, а потом по новому туннелю, который оказался более длинным и тоже заканчивался тупиком. Ему было трудно передвигаться в почти невесомом состоянии, а узкое сечение туннеля затрудняло прыжки.

Он вышел к началу нового разветвления и остановился. Впереди лежали два туннеля, огромные, темные и безмолвные. Воздух здесь был с неприятным кислым запахом порохового дыма.

Вход одного из туннелей был отмечен царапиной от гигантского клыка, подобно стене в туннеле у поверхности.

Райленд, не раздумывая, двинулся вперед.

Он почти сразу же оказался в небольшом зале, завис у входа, всматриваясь в темноту, которую едва рассеивал кристалл в его руке. Зал был грубого сферического сечения, противоположная сторона была плохо видна. В нише с одной стороны что-то лежало.

Очень осторожно Райленд приблизился.

Это было похоже на мусорную кучу. Но вдруг кровь ударила Райленду в голову. Куча представляла из себя гору костей и клыков какого-то невиданного животного. Некоторое время он рассматривал эти странные останки, потом приблизился к ним и осветил их кристаллом. Ничего не произошло. В зале царили тишина и неподвижность.

Райленд отплыл в сторону.

У космоса собственные временные мерки. Куча непонятных костей и след клыка на стене будут такими же и через миллион лет. Пещера, несомненно, была давно покинута.

Он повернулся, чтобы уйти.

За его спиной послышался вопль и грохот. Он едва успел повернуться, как куча костей словно взорвалась.

От мгновенной смерти Райленда спас тот факт, что размеры пещеры были ничтожны по сравнению с космическим пространством. У пиропода, живой ракеты, не было возможности как следует разогнаться. Тем не менее, он атаковал Райленда с быстротой молнии. Это был очень крупный — больше лошади — экземпляр, и тело его покрывала броня зеркальной чешуи. Единственный глаз выдвигался вперед на тонком отростке, в виде большого зеркала. На переднем конце извивающегося червеобразного тела находился смертоносный клык. С ревом взлетающей ракеты монстр несся на Райленда. Его огромный металлический клык зловеще поблескивал в полумраке.

Райленд мгновенно прицелился и выстрелил.

Даже сквозь рев живого ракетного двигателя он услышал звон и визг пули. Она рикошетом отскочила от зеркальной брони чудовища. Пиропод не стал разворачиваться для новой атаки. Он повернулся в сторону Райленда хвостом. Хвост оказался еще более страшным оружием. Пламенем, с помощью которого пиропод преодолевал огромные космические расстояния, он мог испепелить Райленда в мгновение ока, но тут успел уклониться. Разряд выхлопа прошел мимо, едва задев ногу, на которой Райленд потом обнаружил сильные ожоги. Райленд врезался в стену, перевернулся, как пловец в бассейне, и выстрелил три раза подряд.

Теперь обойма была пуста…

Но одна из пуль попала в цель. Ножка-отросток, на конце которой находился глаз пиропода, была повреждена, Глаз взорвался, и чудовище ослепло. Оно носилось по пещере, как взбесившаяся ракета, врезаясь в стены, отскакивая и снова устремляясь вперед. Пламя выхлопа лизнуло стену в опасной близости от Райленда…

Затем рев двигателя послышался в коридоре, начал слабеть, удаляться, пока совсем не стих…

Райленд сильно ударился о стену, у него была обожжена нога, текла кровь из пореза, болел каждый мускул. После стычки он никак не мог отдышаться. Но ждать было нельзя. Он выпрыгнул в коридор. Наверху оставалась Донна!

Он летел по темным коридорам. Потеряв светящийся кристалл, Райленд пытался хоть что-нибудь рассмотреть в темноте, закрывая голову руками от ударов о стены. Хорошо все-таки, что туннель был такой узкий — он мог двигаться лишь в одном направлении.

И, наконец, после бесконечного полета он увидел свет.

Повернув в очередной раз, Райленд увидел спешащую к нему Донну Криири. В руке у Донны был кусок лианы со светящимися фузоритами.

— Стив! Слава богу!

Она бросила ему конец лианы, он ухватился, и они подтянулись друг к другу. Райленд ухватил Донну за плечо.

— Пиропод! Где он?

— Улетел. Он пронесся мимо, а я задерживать его не стала, ведь у меня не было атомного гарпуна. Думаю, больше мы его не увидим.

— Он прятался в куче костей, — устало сказал Райленд. — Я… я, кажется, попал ему в глаз.

— Да, по крайней мере, он вел себя как слепой. И… Стивен!

Он не сразу понял, в чем дело. Нервная реакция? Стресс? Он постарался приободрить девушку.

— Он не вернется, Донна, ты сама ведь сказала…

— Нет, нет, это из-за Чиквиты… Стивен, кажется, она умирает.

Он кивнул.

— Бедняга. Но за нее мы отомстили.

— Но что будет с нами, Стив? Ты забыл, что если умрет Чиквита, некому будет удерживать пригодный для дыхания воздух!

Пространственник неподвижно лежал в небольшой пещере, оплетенной лианами.

Время от времени Чиквита беспокойно вздрагивала. Она казалась одновременно осунувшейся и какой-то обмякшей. Мех потерял блеск. Нос перестал светиться, стал черным, сухим, холодным. Райленд пощупал ее горячий бок и предположил, что у нее жар. Температура тела пространственника была выше, чем в тот раз, когда на ее спине он бежал из орган-банка. Казалось, Чиквита понимала Райленда. Она слабо шевельнула черным языком — единственное усилие, на которое была способна.

— Мы ничем не сможем помочь, медленно сказал Райленд.

— Кажется, ее беспокоит свет.

— Хорошо. Это, по крайней мере, в наших силах.

Но затенить пещеру оказалось непросто. Они нашли какие-то растения, которые почти не светились, и начали перетаскивать их в пещеру, пока она не превратилась в полутемную нору. В глазах Чиквиты читалась слабая благодарность. Но вид у пространственника был очень плохой.

Они оставили ее одну и вышли на поверхность. Полная беспомощность буквально сводила с ума. Райленд уцепился за выступ у входа в пещеру и уставился в пустоту, на звезды. Где-то там, невидимые, но реальные, были Рифы. Большие, настоящие Рифы, где удалось выжить бежавшим из-под власти Плана, где жил Рон Дондерево, человек, родившийся в космосе, сначала студент, потом пленник на Земле. Он носил железный воротник опасника — такой же воротник, который сейчас душил Райленда, и он смог его снять. Он рассказал Планирующему о нереактивной тяге, был списан в орган-банк, и Чиквита помогла ему бежать обратно в Рифы.

Но… был ли он сверхчеловеком, суперменом?

Смог бы он снять кольцо с Райленда здесь, в Рифах, без сложного хирургического оборудования, имевшегося в орган-банке? Смог бы он заполнить пропасть в тумане прошлого, мучавшего Райленда? Или его просто не было вообще до того момента, когда из остатков утилизованных врагов Плана было слеплено думающее двуногое существо без прошлого?

К этому времени Куивера должен был добраться до Рифов. Может, они уже на обратном пути! Может, через пару дней они доберутся до маленького Рифа и найдут Райленда и Донну!

Найдут ли?

Скорее всего, они найдут их трупы.

Время шло, Чиквита все еще была жива, хотя с каждым днем слабела.

Рифы космоса превратились в мечту Райленда. Он потерял чувство времени. Часов у него не было, по небесным телам он тоже не мог отмечать течение времени. С большим трудом Райленд отыскал Алголь и начал вести вахту звездочета — период изменения яркости звезды должен был стать его часами.

Донна мягко сказала:

— Это не поможет. Ты ведь не знаешь, когда должен сработать воротник.

Он понял, что Донна читала даже те из его мыслей, о которых он сам не подозревал. Чиквита может выжить, крейсер Плана может не найти их, но кольцо-убийца все равно настигнет свою жертву. Можно убежать от радаров крейсера, можно добраться до Рифов и укрыться там от сверхмощного импульса, который пошлет через всю систему Машина. Но невозможно остановить часовое устройство, безжалостное, неумолимое. Самое большее, через год оно взорвет воротник…

Основываясь на наблюдениях за Алголем, на тщательном восстановлении в памяти предыдущих событий, Райленд предположил, что шесть месяцев из этого срока уже прошли.

Чиквита была очень плоха.

Рана от клыка пиропода начала зарастать, но жар не спадал. Казалось, ее мучает жажда, хотя пить она не хотела. Похоже, ей не давала покоя боль. Лишь тихое, жалобное мяуканье доносилось из укрытия, где она лежала.

Наконец, Райленд принял решение и отправился наверх. Всего несколько секунд спустя Донна последовал за ним.

— Что ты делаешь? — резко спросила она. Райленд замер над грудой аппаратуры с исследовательской ракеты, которую он предполагал использовать совсем для другой цели.

— Как там Чиквита? — спросил он, продолжая работу.

— Я спрашиваю, что ты делаешь?

— Хочу собрать передатчик и связаться с Куиверой, если получится, поторопить его…

— Или связаться с крейсером Плана?

— Почему бы и нет? — решительно сказал Райленд. — Возможно, мы слишком понадеялись на удачу! План Человека достаточно благоразумен. Они возьмут нас на борт, если я сдамся. Это не хуже, чем ждать смерти.

— Стивен! — она посмотрела ему в глаза. — Я не пущу тебя обратно!

— Какого черта ты мне приказываешь? — крикнул он в приступе холодного гнева.

Она приложила палец к его губам.

— Не надо, — прошептала она. — Я не пущу тебя. И к тому же, кажется, уже все равно поздно.

Потребовалась секунда, чтобы он понял.

— Чиквита!

Обогнав девушку, он стремительно полетел вдоль туннеля к умирающему пространственнику. Чиквита уже не реагировала на окружающее, едва дышала, лежала совершенно неподвижно. Живот у нее раздуло — словно от голода. Тело еще больше осунулось и сморщилось. Теперь она была похожа на голодного ребенка из рассказов о древних засухах в странах Востока.

Райленд протянул к Чиквите руку… И опустил ее.

Слишком поздно, все было кончено. Пространственник перестал дышать.

Машинально Райленд погладил тускнеющий золотистый мех на холодной шее. Да, она умерла.

Непонятно было, как долго продержится поле, дающее им воздух.

Райленд этого не знал. Например, биолюминисценция светлячков наблюдается в течение нескольких часов после смерти организма. Схожи ли эти два эффекта между собой? Вероятно, нет. Странная сила, которую использовал пространственник, вряд ли имела связь с зеленоватым свечением поля. Эта сила могла продержаться еще несколько минут, или исчезнуть в любое мгновение, и тогда они погибнут во взрыве вырвавшегося в пустоту воздуха.

— Стивен, — тихо сказала девушка, — давай поднимемся наверх. Там видны звезды.

Риф, маленькая полая планетка, медленно вращалась, очевидно, благодаря какой-то предсмертной судороге пространственника. Наверху им открылось все звездное великолепие неба. И само Солнце, желтая, далекая звезда, показалось им сквозь лианы прожектором идущего вдали поезда.

— Солнце, — прошептал Райленд. — По-прежнему, самая яркая звезда. Мы не так далеко ушли.

Потом он взглянул на главные созвездия — они выглядели странно, словно припорошенные звездной пылью, но все же были различимы. Могучий Орион, туманное скопление Плеяд, серебристый рукав Галактики. Вот она, с горечью подумал Райленд, новая империя, которую он хотел помочь завоевать для Человека. И он проиграл.

Как это ни странно, он испытал умиротворенность. Они все еще были живы. И только это казалось Райленду важным. Смерть пространственника лишила их последней надежды, и теперь каждая секунда стала драгоценностью. Каждая секунда была наслаждением.

Райленд висел, уцепившись за выступ космического коралла, рубиновый и серебряный. В его руках невесомым грузом покоилась Донна Криири. Они разговаривали, просто так, только чтобы не молчать. Каждый хотел что-нибудь сказать.

Они обходили молчанием только один факт — висящую на волоске собственную жизнь.

— Отец, наверное, еще на Земле, — сказала Донна. — Он не получил моего сообщения. Иначе он догнал бы нас. Стив, он всегда был очень занят, и я за это обижалась на него, но… О Стив, как я теперь жалею!

— Ты, наверное, не помнишь, — сказал Стивен. — Ты была в ванной, я случайно попал туда, смутился. И ты, наверное, тоже. Нет, ты совсем не смутилась, у тебя были голуби, они едва не заклевали… как его звали? Опорто. — Удивительно, подумал Райленд. Я почти забыл имя человека, который когда-то был моим близким другом.

— Голуби Мира — это придумал отец, — сказала Донна. — Если ты ненавидишь черное, назови его белым и будешь любить. Потому он и назвал убивающую машину «голубем Мира». Он всегда любил хвастаться, что он — первый правитель на Земле, которому не нужны телохранители. Но как еще назвать моих голубей и его ястребов?

И Райленд сказал во внезапном приступе изумления:

— Донна! Мы до сих пор живы!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Они удивленно посмотрели друг на друга, потому что это в самом деле было так. Они не умерли от недостатка кислорода. Окружавший их маленький мир Рифа был цел и невредим.

— Но пространственник наверняка умер! — воскликнула Донна.

— Нет сомнений. Я ничего не понимаю!

Они с тревогой смотрели вокруг. Сияли звезды — и это было все, что они могли увидеть сквозь границы маленького воздушного пузыря, составлявшего весь их мир.

— Смотри! Там! — воскликнул Райленд. — Что это?

На краю Рифа вдруг словно произошел небольшой беззвучный взрыв. Паффф! Взлетело облачко тумана. Колония летающих полурыб-полуптиц, кружевное плетение лоз фузоритов, целое скопление цветов, горящих жидким золотом — все это было отброшено в сторону. Но затем потревоженный покой восстановился.

Очертания воздушного пузыря изменились. Один край их мира потерял воздух. На какую-то тягостную секунду Райленду показалось, что это и был конец, которого они ждали. Непонятные силы, еще державшие воздух вокруг Рифа, были на исходе. Они встретились лицом к лицу со смертью. Донна в ужасе прильнула к Райленду.

— Тут что-то не так, Донна, — прошептал он. — Происходит что-то непонятное. Если поле пропадает, то оно пропадает сразу и полностью.

— Но что же это, Стив?

— Посмотрим!

Они быстро вернулись в пещеру. В мозгу Райленда вертелось какое-то кошмарное видение: их мир гибнет, все миры гибнут, все солнца, потому что Райленд не смог изобрести нереактивный двигатель для межзвездного полета… теперь они были обречены на гибель.

В зеленоватом полумраке укрытия лежала мертвая Чиквита. Да, ошибки быть не могло, она умерла.

Но рядом с ней…

Рядом с ней что-то двигалось! Что-то вздрагивало и пыталось подняться в воздух! И оно полетело прямо к ним — маленькое, меньше, чая Донна, сущая игрушка рядом с мертвой Чиквитой.

Это был маленький пространственник!

Детеныш пространственника! Его красный нос помаргивал, он смотрел на Райленда и Донну яркими дружелюбными глазами.

— Ой, маленький! — воскликнула Донна, протянула руку, пространственник лизнул пальцы длинным черным языком.

— Смотри! — прохрипел пораженный Райленд, показывая рукой, Еще одно маленькое тюленеобразное создание, и еще, и еще, казалось, их целый десяток, они танцевали в воздухе вокруг Райленда и Донны, тыкались носами, которые смешно пульсировали красным, розовым, пурпурным и оранжевым цветами.

— Чиквита умерла, но дети ее живы! — тихо сказал Райленд.

Всего детенышей было восемь — хотя пересчитать юркие, как ртуть, фигурки было нелегко. Восемь маленьких пространственников, веселых, как щенки.

Были ли они рождены уже после смерти матери, благодаря какой-то загадке организма пространственника? Или родились раньше? Райленд знал только, что они здесь.

— Слава богу, — прошептала Донна, когда Райленд вынес одного детеныша на свет, чтобы рассмотреть его получше.

— Слава, слава, — пробормотал Райленд. — Смотри, Донна, они совсем как взрослые, только маленькие. Они родились полностью сформировавшимися — ясно, они в состоянии поддерживать атмосферное поле, могут создавать нереактивную тягу! К счастью для нас. Хотя… — Он вспомнил маленький взрыв на краю Рифа, — им придется немного потренироваться.

Он вдруг замолчал.

За воздушной границей атмосферного «пузыря» что-то двигалось и помаргивало.

— Ракета Плана! — в ужасе закричала Донна.

— Нет! — крикнул Райленд, подпрыгивая и зависая в воздухе. — Разве ты не видишь? Оно слишком маленькое для такого большого корабля! Это пространственник! Куивера вернулся… И с ним кто-то еще! Он привез Дондерево!

Дондерево! Гигант шести футов и восьми дюймов роста, с черным от загара лицом, сияющими голубыми глазами! Пространственник ловко вплыл в воздушный пузырь Рифа. Рон Дондерево соскочил с его спины.

— Донна! — воскликнул он, хватая девушку за руку.

Донна радостно обняла его, прижимаясь щекой к бронзовой щеке. Когда она освободилась, она повернулась к Райленду.

— Рон, это Стивен Райленд.

— Я вас помню, — прошептал Райленд. — Я был кадетом Технокорпуса, мне было всего восемь лет. А вы были студентом-медиком, носили кольцо, потому что ваши люди не покорились Плану…

Гигант со смехом пожал ему руку. Потертая кожаная куртка Дондерево была распахнута у шеи. Шея казалась бронзовой мускулистой колонной. На ней виднелся тонкий шрам, но не было кольца.

— И я помню тебя, — пророкотал гигант. — Я всегда восхищался твоим отцом. Он был не только математиком, но и историком, философом. Он был тем человеком, который помог мне понять истинное значение освоения космоса.

— А воротник? — перебил его Райленд. — Вы действительно смогли его снять?

— Да. Я избавился и от воротника, и от уютного места в заведении, именуемом «Небеса», — кивнул Дондерево торжественно. — Мне повезло больше, чем твоему отцу.

— Я не знаю, что с ним случилось.

Райленд перевел дыхание и хотел задать еще один вопрос, но горло вдруг перехватило. Он хотел спросить у Дондерево, каким образом тот избавился от кольца, но боялся, что Дондерево подтвердит рассказ Анжелы Цвик — будто бы Райленд был не человеком, а «подсадной уткой», которую склеили хирурги под Кольцо Дондерево, чтобы скрыть побег.

— Рон, — голос Донны немного дрожал от волнения, — ты сможешь снять кольцо со Стива?

— Только не тем способом, каким сняли мое, — покачал головой Дондерево. — Мой воротник сняли в хирургическом центре орган-банка. Работало полдесятка хирургов в отлично оборудованной операционной.

— А что сделали с вашим воротником? — перебил его Райленд.

— Я обещал не рассказывать.

— В этом кольце, — начал Стивен, но запнулся, прокашлялся, — был собран человек, подсадная утка, что-то вроде гомункулуса, чтобы отвлечь внимание, пока вас не увезет пространственник.

— Да, это так. — Дондерево кивнул небрежно. — Но теперь это не имеет значения.

Для Райленда это имело очень большое значение. По коже побежали холодные мурашки… наверное, вот такой холодной и противной она была до того, как его тело было собрано из разных частей и органов. Он почувствовал отвратительное сосущее движение в желудке.

— Что с тобой, Стив? — спросила Донна. — Ты так побледнел.

Он не мог ей объяснить, что подсадной уткой был, скорее всего, он.

— Я надеялся, что вы сможете снять мое кольцо, — сказал он Дондерево. Вопрос был достаточно важный, чтобы объяснить волнение. — Вы изучали медицину… может, вам удалось бы сделать операцию?

Дондерево отрицательно покачал головой, но вдруг пристально всмотрелся в лицо Райленда. Потом бросил взгляд на Донну, снова посмотрел на Райленда. Лицо его вдруг дрогнуло и побледнело под бронзой загара.

— Наверное, можно попробовать, — неохотно сказал он. — Конечно, вы понимаете, у меня нет опыта и оборудования орган-банка. При операции в таких условиях — без ассистентов, с походными инструментами, — обещаю только один шанс из четырех, что вы останетесь в живых, и один шанс из пяти, что вы снова сможете ходить, даже если останетесь в живых.

Чувствуя, как кружится голова, Райленд облокотился о большую кристаллическую ветвь. Радужные птицерыбы взлетели стайкой и, мерцая, поплыли прочь.

— Однако, — сочувственно пробасил Дондерево, — ты прав, Стивен, другого выхода нет. План может убить тебя в любой момент. Ракета всего в трех милях отсюда. Нажмут на кнопку и… пафф! Транслируется твой кодовый импульс, и ты — мертвец. А так же я, старый Куивера и Донна, — добавил он. — Поэтому ты совершенно прав, Стивен. Мы должны спасти тебя или погибнуть все вместе.

— Расскажите, как это будет, — бесцветным голосом сказал Райленд. — Что вы будете делать? Я хочу знать.

Дондерево колебался, потом начал объяснять.

Голос Дондерево, глубокий и низкий, напоминал ворчание тигра, но руки были миниатюрными, как у девушки — могучий Рон Дондерево сделал для Плана много операций!

На Земле, в орган-банке, имелось все, чего нельзя было раздобыть здесь. Там были в достатке медсестры и ассистенты-хирурги (здесь он располагал только Донной и старым Куиверой). Склады были полны медикаментами и оборудованием. Здесь у него было только то, что удалось погрузить на пространственника. Этого хватит, конечно, если все пройдет благополучно. Но резерва у них не было. Если выйдет из строя кровяной насос, заметить его будет нечем. Там, в орган-банке, в распоряжении хирургов имелся неограниченный выбор органов и частей тела. Здесь же их было только четверо, и лишних органов ни у кого не наблюдалось.

— Сначала, — объяснил Дондерево, — нужно будет создать асептическое пространство вокруг Райленда и подвергнуть его анестезии. Это будет довольно просто, учитывая почти полное отсутствие гравитации и тот факт, что только люди могли занести сюда какой-нибудь микроб. — Дондерево продемонстрировал небольшую желтую трубку — распылитель универсального полибиотического аэрозоля. Скальпели, зажимы, ретракторы, нити для швов уже стерильные, — эти принадлежности были извлечены из блестящих контейнеров. Донна побледнела, но продолжала внимательно слушать Дондерево, глядя на блестящие инструменты. Лишь на миг она потеряла контроль и отшатнулась, когда Дондерево живописно повествовал, как скальпель проведет первую красную линию по шее Райленда.

— Ткань эпидермиса и лежащие под ней мышцы будут рассечены и оттянуты назад, словно чулок. Большие трапециевидные мышцы придется рассечь, зажать и держать — важно, чтобы они оставались в напряжении. Малый кровеносный сосуд шеи придется перевязать, большие сосуды — сонную артерию, яремную вену, сосуды спинного мозга — нужно быстро перерезать и подсоединить к двухкамерному механическому сердцу. Запас крови в камерах искусственного сердца поможет сердцу Райленда справиться с неизбежной потерей крови.

Потом настанет очередь нервов — они будут осторожно препарированы, рассечены и присоединены к пломбам из органического серебра, которые только и делали пересадку органов возможной. Нервные ткани плохо восстанавливаются у высших позвоночных — если не оказать им помощи, не стимулировать. Органическое серебро — тот припой, который в виде сплетения тонких проволочек позволяет нервам сохранять проводимость. Иначе, когда будут рассечены основные шейные ганглии, многие участки тела Райленда начнут конвульсивно сокращаться.

Затем настанет черед костей. Ультразвуковая пила вопьется в третий шейный позвонок. Спинной мозг будет раскрыт, запломбирован, «запаян». Внутримозговая жидкость…

— Достаточно, — сказал Райленд, с замороженным, как маска, лицом. — Я все понял, больше объяснять не нужно. — Его глаза встретились с глазами Донны, он хотел что-то сказать, но не смог. — Начинайте, — сказал Райленд. — Начинайте операцию!

Он шагнул вперед, лег на импровизированный операционный стол и стал ждать, пока Куивера привязывал его. Потом Дондерево кивнул Донне, она шагнула к Райленду с анестезионной маской в руках. Лицо ее вздрагивало, она едва сдерживала слезы.

— Прощай, моя единственная, — прошептал он. — Но не навсегда.

Потом он позволил накрыть лицо маской.

Кристаллические деревья мягко поплыли на него. Маленький Риф сложился, как бутон, а сам он оказался в сердцевине этого бутона, в жидком золоте, словно в цветке…

Райленд потерял сознание.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Он потерял сознание. Но где-то в глубине мозг продолжал лихорадочно работать.

Ему снился сон. Память вдруг прояснилась. Окутывавший ее туман начал рассеиваться. Этот туман преследовал его с самой Земли. Он и сейчас закрывал все вокруг — холодный, безмолвный, липкий. Все вдруг переменилось и вывернулось наизнанку.

Он больше не лежал в походной хирургической палатке. Теперь его держали ремни кушетки тераписта. Над ним склонились доктор Трейл и генерал Флимер.

— Признайтесь нам, Райленд, — хрипел настойчивый голос Флимера. — Мы знаем, что в дверь к вам постучали и телетайпистка вышла за бутербродами и кофе. Мы знаем, что вы оставили бумага на столе и пошли открывать двери. Кто там стоял?

И он вдруг вспомнил.

Каким-то образом анестезия рассеяла туман амнезии. Это была не Анжела Цвик! И не полиция Плана — они действительно пришли только в следующий понедельник. За дверью стоял худой мужчина в испачканной кровью рабочей униформе. Он сгибался под тяжестью плотно набитого саквояжа — типичного полетного саквояжа космонавта.

— Хоррок!

— Тс-с-с…

Райленд впустил его в комнату, запер дверь. Хоррок бросил саквояж, тяжело оперся о стол. Он дышал с трудом. На губах выступила розовая пена, брызги сукровицы падали на желтую телетайпную бумагу на столе.

— Вы ранены, — сказал Райленд. — Я вызову врача.

— Это может подождать, — прошептал Хоррок. — У меня для вас сообщение, очень срочное. От вашего старого друга…

Райленд усадил его в кресло, выслушал сообщение. Хоррок задыхался, иногда трудно было разобрать слова. Старым другом был Рон Дондерево. Хоррок виделся с ним в маленькой колонии на незарегистрированном астероиде, где корабль полковника Лескьюри сделал остановку для пополнения запасов реактивной массы.

Само сообщение потребовало от раненого Хоррока усилий и времени, и еще больше времени ушло у Райленда, чтобы разобраться в сообщении. В начале говорилось о Рифах Космоса и особой форме жизни — фузоритах, которые эти Рифы построили. Самыми основными в сообщении были сведения о пространственниках и их способе передвижения.

— Дондерево хочет, чтобы вы знали — в открытом космосе тоже есть жизнь, — с трудом прохрипел Хоррок. — Это новый край для освоения — живой и бесконечный. Но с помощью ракет его не освоить. Нам необходим двигатель без реактивной тяги…

Райленд попытался объяснить раненому, что такой двигатель невозможен — он противоречил бы третьему закону Ньютона.

— Неправильно… — перебил Хоррок. — Пространственники ведь летают. Дондерево велел сказать… чтобы вы это знали… И еще. Ваш отец ему рассказал… Эффект открытого края…

Хоррок закашлялся, брызгая красноватой слюной.

— Простите! — прохрипел он. — Это означает, что замкнутое пространство освоения — это замкнутое общество, как в системе Плана. Открытые границы, открытый край — это Рифы. — Он опять закашлялся, с трудом отвернулся в сторону. — Это свобода навсегда!

Райленду потребовалось некоторое время, чтобы осознать значение сказанного, но когда он более-менее освоился с основными фактами сообщения, он начал понимать, что произошло с его отцом. План существовал для управления замкнутым обществом, дошедшим в своем расширении до границ дальности полета ионных ракет. Отец Райленда видел бесконечные возможности развития в освоении межзвездного пространства — но даже мечта об этом считалась предательством в замкнутом мире Плана.

— Дондерево знает Планирующего Криири… — закончил свой рассказ Хоррок. — Кажется, ему можно верить… он сможет понять, что человек важнее Плана… Если только показать ему работающий нереактивный двигатель. Но Дондерево сказал… больше никому не доверять…

Передав сообщение, Хоррок отказался от помощи врача, позволил только сделать укол эвабиотика из набора первой помощи, который стащил с «Кристобаля Колона» вместе с саквояжем. Потом он спрятался в комнате отдыха, опередив возвращение Анжелы Цвик с подносом бутербродов и кофе. Когда Райленд избавился от Анжелы, Хоррок уже успел исчезнуть.

Райленд едва мог поверить в рассказы Хоррока, но тот оставил испачканный кровью саквояж. Райленд вывалил содержимое на стол и, пораженный, замер. Здесь были большие светящиеся восьмигранники-кристаллы из углеродного коралла. Были потрясающие стереоснимки Рифов космоса, пироподов и пространственников. Была тетрадка с наблюдениями Рона Дондерево, доказывавшими, что пространственники в самом деле летают, не используя реактивную тягу.

Райленд, веривший только очевидным фактам, задумался. Как сказал Хоррок, по мнению Дондерево, одного факта полета пространственников должно было хватить для поиска ответа на загадку нереактивной тяги. Вывести из него все остальное было уже легко.

Как математик, Райленд понимал, что части уравнения должны быть равны. Как физик, он знал, что физически уравновешивающее количество может быть неуловимым. Примером могло служить нейтрино, необходимое для уравновешивания ядерных реакций, то есть, их уравнений. В его собственных уравнениях, описывавших создание нового вещества и расширение Вселенной, новая масса «X» вновь появившегося вещества была еще неуловимее, чем нейтрино, потому что он не мог определить даже природу этой массы.

И теперь он понял. Истина, заключенная в простом факте полета пространственников, была так же проста, как дважды два — четыре. Неизвестное количество, равнявшееся новой массе в его уравнениях, наконец было идентифицировано.

Это была кинетическая энергия! Момент движения, заключенный в разбегающихся Галактиках, которые неизбежно расталкивала расширяющаяся Вселенная!

С удовлетворением профессионала он отметил, что третий закон движения вовсе не нарушается. Он просто трансформируется. Кинетическая энергия летящего пространственника точно уравновешивается эквивалентной энергией новой массы. Реакция описывается классическим уравнением зависимости энергии и массы: Е=mc². Последний множитель, квадрат скорости света, означал, что ничтожная масса была эквивалентна гигантской кинетической энергии. Вот почему он так долго не мог определить фактор «X». Даже самый долгий полет пространственника создаст неощутимо малое количество атомов водорода, которые прибавятся к облачку, созданному жизнедеятельностью пространственников.

Запершись в кабинете, Райленд взялся за работу. Прилив энергии смел всякую усталость и даже страх. Простое замещение моментом движения неизвестного множителя в его уравнениях теперь позволило Райленду развить целую теорию. Простое преобразование описывало поле, необходимое для создания новой массы и эквивалентного момента движения. Более сложными были вопросы материалов и конструкции, но к полудню в воскресенье он уже составил полное описание нереактивной тяговой системы с эффективным усилием в полмиллиона тонн.

Почувствовав внезапный голод и усталость, он побрел в безмолвную темноту туннеля, чтобы умыться в лаборатории. Раковина до сих пор была испачкана кровью Хоррока. Он доел последний засохший бутерброд из хлореллы, допил остатки горького дрожжевого кофе и заснул в кресле. Последняя вялая мысль перед погружением в забытье была: как добраться до Планирующего Криири?

Он проснулся рано утром в понедельник. Шея затекла, его мучило воспоминание о кошмаре, в котором он и Хоррок спасались бегством от Полиции Плана. Он спрятал полетный саквояж за ящиком картотеки, сунул испачканные кровью бумаги в люк мусоросжигателя, упаковал записи своей работы и стереоснимки Рифов в чемоданчик.

За два часа до прихода Анжелы и Опорто он поспешно покинул кабинет, вышел в лабиринт серых туннелей, соединявших сектор компьютеров Планирующей Машины и рабочие помещения людей Планирующего.

«Никому больше не доверяй…» — вспомнил он.

В туннелях царил полумрак. Прохладный воздух с тихим гулом вырывался из раструбов вентиляторов. Утренний час пик, когда клерки побегут на рабочие места, еще не начался, лишь время от времени Райленд встречал техника в сером комбинезоне. Как странно было это напоминание о милях камня и грунта над головой, когда в руках был ключ к звездам!

Хотя ему не приходилось бывать в приемной Планирующего, он знал дорогу. После того, как он вышел из автоматического лифта, его внимательно осмотрел охранник и взмахом руки разрешил пройти. На стене висел предостерегающий плакат: «Ограниченный доступ! Вход для опасников только под охраной!»

Но Райленд не был опом. Его шею еще не обременял воротник безопасности.

Перед входом в помещение Планирующего новый охранник еще раз изучил значок Райленда, потом выбил его номер на телетайпе. Райленд затаил дыхание, ожидая ответа Машины. Но охранник поднял глаза от стучащего телетайпа, и невольное уважение смягчило строгую официальную маску лица.

— Проходите, сэр.

Девушка за телетайпом в приемной потребовала назвать причину визита. Он объяснил, что у него секретное сообщение для Планирующего Криири. Она попросила указать характер сообщения. Райленд отказался, настаивая, что секретность слишком велика, и говорить он может только с Планирующим. Тогда она направила его к помощнику.

Старший помощник оказался громадным толстым человеком с выпученными лягушачьими глазами и синеватым лицом. На полированной дощечке на столе было впечатляюще начертано: «Генерал Флимер». В выпученных глазках читалось цепкое любопытство по поводу донесения Райленда.

Планирующий Криири? К сожалению, он еще не вернулся из недельной поездки вместе с семьей. Несомненно, в конце недели он будет на месте, но и тогда едва ли выкроит минуту — слишком напряженное у него рабочее расписание. Хотя Планирующий Криири знает о заслугах автора новых геликальных катушек для субпоезда, но обязанности Планирующего столь обширны, что ему приходится перекладывать часть дел на подчиненных. Генерал Флимер также намекнул, что те люди, которые выказывают недоверие помощникам Планирующего, редко имеют возможность лично встретиться с ним.

Видя, что иначе он ничего не добьется, Райленд крайне неохотно оставил сообщение для Планирующего, указав, что речь идет о Роне Дондерево и новом двигателе для ракет. Генерал Флимер угрюмо пообещал дать ему знать, если Планирующий Криири решит принять Райленда.

Когда Райленд вернулся в кабинет, было далеко за полдень. Следов Опорто и телетайпистки в кабинете не обнаружилось, словно они вообще не приходили на работу. Испачканный пятнами крови саквояж Хоррока по-прежнему лежал за ящиком картотеки. Из телетайпа на пол свешивалась набежавшая бумажная лента. Он запер дверь и начал искать место, чтобы спрятать описание нереактивного двигателя.

Среди справочников на полке места не было. Щель между ящиком и стеной и так вызывала подозрение. В столе не было тумбочек и ящиков. Прятать описание было некуда… кроме собственной памяти.

Он бросал листы чертежей в люк мусоросжигателя, когда в дверь громко и требовательно постучали…

Так он стал гостем «центра отдыха», этой камеры пыток, глубоко спрятанной под землю. Камеры слева и справа были заняты неблагонадежными хирургами, уличенными в каком-то антиплановом деле. Терапевтический кабинет дальше по коридору был занят странным антиплановым существом. Его создали хирурги из отходов тканей в орган-банке. Существо бешено металось под ремнями, пока не умерло.

Потом с хирургами было покончено. Оставались только Хоррок в соседней камере и Опорто в камере напротив. Но Райленд видел их редко, основное время его держали в терапевтической, где недавно умер гомункулус.

Райленд был пристегнут к кушетке, шею сдавливал железный воротник, электроды впивались в дрожащее тело. Безжалостный свет бил в лицо. Толстый терапист в белом халате склонился над ним, хрипло повторяя вопросы.

Какое сообщение передал ему Рои Дондерево через Хоррока?

Где обитают пироподы, фузориты, пространственники?

Как построить нереактивный двигатель?

Сначала он мог еще отвечать, но кольцо раскаленным обручем сжимало горло.

Даже когда Райленд окончательно сломался и готов был с радостью доверить любому все, что знал, они не позволяли ему произнести ни слова. Они старались выдавить из него даже мечту о побеге.

Дондерево?

Рифы Космоса?

Нереактивная тяга?

Мягкий, настойчивый голос не умолкал, агония продолжалась, пока все прошлое не исчезло в тумане боли и безумия. Даже воротник перестал его душить — он больше не пытался что-то сказать. Он даже не пытался думать — память Райленда была блокирована.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Райленд пришел в себя. Яркий свет заставил его зажмуриться, но он заметил, что над ним склонился человек в белом.

Он не сразу понял, что это не доктор Трейл, а Дондерево. Еще больше времени ушло, пока он вспомнил, что находится в пещере — настолько он был уверен, что увидит сейчас белые стерильные стены терапевтической. Он лежал на самодельном операционном столе, ремни были отстегнуты. Постепенно он приходил в себя, вспоминал, что к чему. Вот стоит Дондерево, а девушка, повернувшаяся спиной — это Донна Криири, а другой — это…

И вдруг Райленд вскочил, широко раскрыв глаза — третьим в импровизированной операционной был не Куивера. Это был офицер Технокорпуса, и он наблюдал за Райлендом с хладнокровием кобры, приготовившейся к прыжку.

Рука Райленда метнулась к шее.

И коснулась привычного холодного закругления воротника. Кольцо было на месте. Он продолжал оставаться опом, и жизнь его зависела от прихоти любого охранника с радарным пистолетом, или от поворота контакта в недрах Машины.

— Что… Что случилось?

— Мы опоздали, — с сочувствием сказал Дондерево. — Едва мы начали операцию, как пространственник почуял приближающийся крейсер. Он пробил воздушный пузырь Рифа. Мы зашили твои порезы, и вот теперь мы снова под опекой Плана Человека. — Дондерево машинально потрогал шрам на шее. — Мне очень жаль, что ты остался с воротником, Райленд. Но, если не ошибаюсь, скоро и я надену такой же.

Девушка повернулась, и Райленд получил третий удар. Потому что это была не Донна.

— Где Донна? — спросил он.

— Она в безопасности, — пророкотал Дондерево. — Насколько вообще человек может быть в безопасности под властью Плана. На крейсере ее отец. Она сейчас с ним.

— Могу ли я… — Райленду пришлось остановиться на секунду и сглотнуть, память об агонии парализовала горло. — Могу ли я их видеть?

— Я скажу, что ты пришел в себя, — согласился Дондерево. Он направился к выходу, потом с сомнением повернулся к Райленду. — Я хочу тебя предупредить… Не рассчитывай на помощь Криири. Он, собственно, уже не Планирующий. Он сам теперь носит воротник.

Райленд, закутавшись в простыню, сидел на краю стола. В пещеру влетели Донна и ее отец. Хотя бывший Планирующий нежно улыбался дочери, лицо его посерело от переживаний. На нем была роба опасника. Хромированное кольцо воротника безопасности поблескивало, отражая фантастический свет кристаллов космической пещеры.

За ним следовали два офицера. Один — полноватый полковник Технокорпуса в рогатом радарном шлеме, второй — сержант-связист с футляром портативного телетайпа.

Донна взволнованно повторила все, что Дондерево уже успел рассказать Райленду.

— Я надеялась, — грустно сказала она, — что отец поможет тебе снять воротник, а получилось…

— Что мне не избавиться от собственного. — Натянутая улыбка Криири исчезла. — Как видите, положение изменилось. Сейчас обязанности Планирующего выполняет наш старый друг генерал Флимер. Меня переквалифицировали. И направили в эту опасную экспедицию. — Он с неловким видом взглянул на полковника.

Лицо Донны дрогнуло.

— Что это за экспедиция, отец? — прошептала она.

— Она связана с развитием Плана Человека. Понимаешь, наша Машина получила доказательства бесконечных возможностей развития и освоения Рифов Космоса, она подготовила проект второй ступени Плана. На этой ступени избыток природных ресурсов Рифов покончит с жестким нормированием благ. К сожалению, этот этап не начнется, пока край не будет открыт для большинства людей, а для этого нужна нереактивная тяга.

Бывший Планирующий сделал паузу. Его измученные глаза проницательно взглянули на Дондерево, с сожалением — на Райленда, без всякого выражения — на полковника Технокорпуса.

— Генералу Флимеру удалось убедить Машину в моей некомпетентности, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете о многочисленных авариях силовых катушек вашей конструкции. — Его потухший взгляд вернулся к Райленду. — Флимер свалил ответственность за катастрофы на меня. В результате я был смещен. Но я настоял на еще одной попытке найти секрет нереактивной тяги. У меня оставалось достаточно власти, чтобы Флимер не мог помешать моей посылке в эту экспедицию. Теперь это мое задание. Я видел, как навстречу крейсеру вылетели пространственники. Я должен узнать, как они двигаются.

Но надежды в его голосе не было.

— Если Райленд не смог найти ответа, то я сомневаюсь, что он вообще существует, — сказал Дондерево.

— Но… я нашел его!

Воротник вдруг стал очень тесным. На мгновение горло Райленда опять перехватило. Прежний туман начал сгущаться в сознании. Он взглянул на Донну, на ее отца. Улыбка девушки рассеяла туман, будто солнечный луч.

Он вспомнил. Он мог говорить.

Он описал в общих чертах свою теорию эквивалентности момента движения и новой массы, которая соотносила полет пространственника и расширение Вселенной. Он описал двигатель, схему которого успел запомнить до того, как Полиция Плана ворвалась в его кабинет в тот понедельник.

Полковник скептически наблюдал, как обсуждают они детали конструкции и диктуют сообщения сержанту-связисту. Потом они начали ждать, пока сообщение обрабатывала специальная секция Машины на борту крейсера.

Шло время — радиоволны несли сообщение на Землю. Райленд взглянул на взволнованное лицо Донны Криири — и вспомнил забинтованного «сборного» человека, который бешено рвался и бушевал в привязных ремнях кушетки тераписта, пенса не умер.

Значит, он не был «подсадной уткой»!

Значит, эта часть рассказа Анжелы была ложью! Защелкал телетайп.

Райленд, бывший Планирующий, Дондерево и Донна сгрудились вокруг сержанта, чтобы прочесть сообщение. Полковник начальственным жестом велел всем держаться в стороне. Он сосредоточенно читал ленту, рука его потянулась к кнопке управления радаром.

Но выражение лица изменилось.

— Я знал, мистер Планирующий, я знал, что Флимер — не более как предатель, которому повезло. — В голосе полковника появилось искреннее дружелюбие. — Теперь он получит по заслугам! Любой человек с частицей здравого смысла понимал, что нереактивная тяга должна быть создана. Усмехаясь, он протянул руку Криири.

— Я рад первым поздравить вас, мистер Планирующий, и вас, мистер Райленд. Специальная секция Машины на борту крейсера завершила предварительную оценку вашего изобретения. Она передала сообщение основному комплексу Машины на Земле, предупреждая о необходимости подготовить переход Плана на вторую ступень, на которой свобода и богатства космического пространства сделают нынешние строгие меры безопасности ненужными и невозможными. И, как первый шаг в претворении этого дела в жизнь, она транслирует радарный импульс… Райленд услышал, как в кольце что-то щелкнуло. Воротник раскрылся.

Словно под воздействием того же импульса, девушка сделала шаг вперед и оказалась в его объятиях. Вместе они выплыли из пещеры в волшебное мерцание маленького Рифа. С одной стороны висел огромный серый крейсер Плана, который больше не был врагом. А за ним сияли звезды.

Космос. Бесконечный, непочатый край для освоения людьми. Звезды, между которыми постоянно рождается водород, создавая новые миры, подобно тому, как жажда свободы постоянно возрождается в человеческом сердце.

— Миллионы, миллионы новых миров, — прошептал Райленд.

И девушка сказала уверенно:

— Наши дети увидят их, все!