Дитя реки

18
СУЩЕСТВО В СОСУДЕ

— Они твои по праву сильного, — сказала Тамора, рыжеволосая наемница. Меч для тебя слишком длинный, но я знаю оружейника, который может его укоротить и сбалансировать так точно, что каждый поклянется, будто таким его выковали с самого начала. Панцирь и наголенники можно отрезать, и они тебе тоже подойдут, а обрезки продать. Оно того стоит. Старое оружие дорого, потому что оно самое лучшее, особенно пластиковое, ведь теперь никто не знает, как сделать этот пластик. Ты, может быть, думаешь, что панцирь на моей груди новый?

Просто я отполировала его сегодня утром. Ему тысяча лет, не меньше. Но пусть он и лучше любого барахла, которое делают в наше время, все равно это просто сталь.

А посмотри на эти наголенники, вот они действительно древние, я могла бы их забрать себе, но это несправедливо. Все и так говорят, что мы бродяги и воры, но хоть мы и не принадлежим ни к какому Департаменту, у нас есть свои традиции. Так что теперь они принадлежат тебе. Ты выиграл их по праву оружия. Можешь делать с ними что хочешь. Хоть в реку забрось, но это, конечно, будет хреново.

— Она хочет, чтобы ты подарил их ей в награду за то, что она отдала их тебе, — хмыкнул Пандарас.

— Я разговариваю с господином, а не с его шутом, — огрызнулась Тамора.

Пандарас принял величественную позу:

— Я его оруженосец.

— Я был дураком, — обратился к Таморе Йама, — из-за этого погиб твой друг. Я не могу забрать его вещи.

Тамора пожала плечами:

— Сиг вовсе не был моим другом, к тому же, на мой взгляд, он и сам порядочный идиот, раз позволил себя убить такому юнцу, как ты. Господи, да ты только что вылупился, небось и скорлупа еще не отстала.

Пандарас решил вмешаться:

— Господин! Если ты выбираешь эту карьеру, ты должен быть вооружен соответствующим образом. Как твой оруженосец, я тебе это настоятельно рекомендую.

— Оруженосец! Ха-ха! — Крепкими заостренными ногтями Тамора вскрыла раковину устрицы, высосала мякоть и вытерла рот тыльной стороной ладони. Рыжие волосы наемницы, крашеные, как показалось Йаме, были коротко острижены, только сзади они доставали до плеч.

На ней были нагрудная пластина, юбочка из кожаных полос и кольчужная рубашка без рукавов, оставляющая открытыми сильные мускулистые руки. На рыжеватой коже ее предплечья виднелась татуировка: птица, сидящая на полыхающем огнем гнезде. Пламя выполнено красными чернилами, а сама птица, протягивающая крылья к пожирающему ее огню, — синими.

Они сидели в тени под зонтиком у столика одной из кофеен, на самом берегу, поблизости от дамбы, идущей к Черному Храму. Был самый полдень. Хозяин кофейни сидел под тентом у ящика со льдом и, прикрыв глаза, слушал доносящуюся из магнитофона под стулом длинную монотонную молитву.

Тамора прищурилась от слепящего серебристого света, сверкающего на влажных отмелях реки. У нее было маленькое, дикое, треугольное лицо, зеленые глаза и широкий рот до самых скул. Брови ее тянулись цельной кирпично-красной полосой, которая вдруг разошлась, и она сказала:

— У наемников не бывает оруженосцев, только у офицеров в регулярных войсках. И оруженосцев назначают из рядовых. Этот мальчишка присосался к тебе, как пиявка, Йама. Если хочешь, я его прогоню.

— Просто мы так шутим, — ответил Йама.

— Я действительно его оруженосец, — заявил Пандарас. — Мой господин благородного происхождения. Он достоин того, чтобы иметь целую свиту прислуги, но я настолько хорош, что ему хватает меня одного.

Йама рассмеялся.

Тамора сощурилась на Пандараса.

— Такие люди для меня все на одно лицо, как крысы под ногами, но могу поклясться, что ты — мальчишка-рассыльный из того гнусного трактира, где я сегодня ночевала. — Она обратилась теперь к Йаме. — Если бы я была более подозрительна, то решила бы, что тут какой-то заговор.

— Если заговор и был, то между твоим другом и хозяином трактира.

— Хе-хе! Я это подозревала. Если мне удастся пережить работу по теперешнему контракту, а нет никаких причин, чтобы не пережить, я, пожалуй, шепну пару слов этому мерзавцу. И не только слов. — Обычно лицо Таморы украшала угрюмая подозрительная гримаса, но когда она улыбалась, лицо ее оживало, как будто с него падала маска или из-за тучи вдруг появлялось солнце. Вот и теперь она улыбнулась, словно радуясь мысли о возмездии.

Верхние клыки у нее были длинными и острыми.

Йама сказал:

— Предательство не принесло ему дохода.

С застывшим лицом Пандарас лягнул его под столом.

Тамора заметила и сказала:

— Мне не нужны ваши гребаные деньги, иначе бы я их уже забрала. Как раз сейчас я взялась за новую работу, так что думай скорее, как ты распорядишься полученным по праву оружием. Как я уже сказала, ты можешь бросить его в реку или оставить мусорщикам, но это хорошая амуниция.

Йама поднял меч. Его широкое лезвие оказалось железным и сильно изъеденным, зазубренный край был острым как бритва, на рукоятке намотана бронзовая проволока, а пластиковая полоска эфеса — без всяких украшений, но сильно исцарапана. Он поднял меч к лицу, потом сделал несколько выпадов. Рана на руке под грубой повязкой сразу открылась, и Йама опустил меч. Никто из сидящих за столиками не взглянул на его пассы, хотя он надеялся, что его ловкость заметят.

— У меня есть нож, который мне хорошо служит, а этот меч для сильного, но не очень гибкого человека, которому впору рубить лес, а не сражаться. Лучше отдай его дровосеку, хотя, думаю, он предпочтет свой топор.

Но доспехи я оставлю себе. Сама говоришь, старые латы самые лучшие.

— Ну что ж, по крайней мере ты хоть немного понимаешь в оружии, ворчливо заметила Тамора. — Ты здесь потому, что хочешь наняться? Если так, то могу дать бесплатный совет. Приходи завтра пораньше. Лучшая работа бывает по утрам. Кондотьерам нравится солдат, который умеет рано вставать.

— Мне хотелось посмотреть пару дуэлей, — сказал Йама.

— Ха-ха. Показательные бои между натертыми маслом откормленными дебилами, которые не продержатся и минуты в настоящем сражении. Неужели ты думаешь, что с этими чертовыми еретиками мы деремся мечами?

Такие бои привлекают людей, которые иначе бы не пришли, и все. Они напиваются с сержантами-вербовщиками. И на следующий день очухиваются уже зачисленными в армию. Со вкусом похмелья и присяги во рту, будто проглотили железное пенни.

— Я пока не собираюсь вступать в армию. Может, в конце концов я стану ополченцем, но не сейчас.

— Он ищет свою семью, — вмешался Пандарас.

Теперь наступила очередь Йамы толкать своего товарища под столом. Стол был жестяной с бамбуковой стойкой и бумажным зонтом.

Йама сказал:

— Я ищу некоторые записи в одной из библиотек Департамента.

Тамора проглотила последнюю устрицу и икнула:

— Тогда запишись в Департамент. А еще лучше чертовым архивистом. Через десять лет ученичества тебя могут послать во Дворец Человеческой Памяти, но скорее всего пошлют слушать истории преображенных жаб, торчащих в какой-нибудь грязной дыре. Но все равно это надежнее, чем пытаться втереться к ним в доверие. Это очень молчаливая публика, а кроме того, если кого-то из них уличат, что он выдает секреты, его казнят на месте.

Такое же наказание и для того, кто склонил его к предательству. Записи — это все, что осталось от мертвых, их будут хранить до дня воскрешения после Страшного Суда.

Даже посмотреть на них не так, как положено, и то считается серьезным преступлением.

— В Пуранах говорится, что Хранителям не нужны архивы, ибо в конце времен возникает бесконечное количество энергии. В последний миг, когда будет сворачиваться Вселенная, возможно все, и все, кто когда-либо жил или мог жить, воскреснут и будут жить вечно в бесконечном сегодня. Кроме того, записи, которые я ищу, находятся не во Дворце Человеческой Памяти, а в Департаменте Аптекарей и Хирургов.

— Это в общем-то одно и то же. Просто он на крыше, а не внутри.

— Видишь, и я тебе это говорил, господин, — сказал Пандарас. — Не нужна она тебе, я все это знаю.

Демонстративно игнорируя слова Пандараса, Тамора продолжала:

— Их материалы тоже охраняют архивисты. Если ты не костоправ, то можешь об этом забыть. Во всех Департаментах порядки одни и те же. Правда — штука дорогая, и сохранить ее в чистоте нелегко, поэтому добраться до нее без нужного разрешения — дело опасное, — Тамора улыбнулась, — но это не значит, что добраться совсем нельзя.

— Она забрасывает приманку, будь осторожен, господин, — вмешался Пандарас.

Йама обратился к Таморе:

— Скажи мне вот что. Ты воевала с еретиками, по крайней мере твоя татуировка говорит об этом. Видела ли ты во время своих путешествий кого-нибудь — мужчину или женщину, — похожего на меня, человека моей расы?

— Я участвовала в двух кампаниях, и в последней получила такое серьезное ранение, что потом целый год не могла оправиться. Когда я стану совсем здорова, я снова пойду на войну. За это платят лучше, чем за работу телохранителя или за случайные заказы, ну и почета больше. Хотя когда ты там, на войне, про почет и не вспоминаешь. Нет, я не видела никого, похожего на тебя.

В Слиянии десять тысяч рас, не считая диких горных племен, которые едва отличаются от животных.

— Видишь теперь, как трудно мне будет искать, — сказал Йама.

Тамора улыбнулась. Казалось, лицо ее раскололось на две половинки.

— Сколько ты заплатишь?

— Все, что у меня есть. Утром я разменял два золотых реала на мелкую монету, они твои, если ты мне поможешь.

Пандарас присвистнул и поднял глаза к небу.

— Ха, не так много, если на другой чаше весов смерть.

Йама спросил:

— Архивы охраняются людьми или машинами?

— Ну в основном, конечно, машинами. Я уже говорила, что архивы любого Департамента имеют важное значение. Даже самый бедный Департамент хорошо охраняет свои архивы, часто это единственное, что у них осталось.

— Ну что же, все может оказаться значительно лучше, чем ты думаешь.

Тамора уставилась на Йаму. Он встретил светящийся взгляд ее зеленых глаз и на мгновение весь мир перестал существовать. У нее были вертикальные узкие зрачки, окруженные плотным облаком золотистых точек, которые к периферии превращались в медь. Йаме почудилось, что он тонет в этом золотисто-зеленом взгляде, как неудачливый рыбарь может утонуть в половодье Великой Реки.

От подобного взгляда замирает сердце, так хищник смотрит на свою жертву. Издалека донесся голос Таморы:

— Прежде чем я возьмусь тебе помогать, если, конечно, возьмусь, я должна тебя испытать.

Словно в тумане Йама спросил:

— Как?

— Не доверяй ей, — крикнул Пандарас, — если бы ей и правда нужна была эта работа, она потребовала бы все твои деньги. Таких, как она, полным-полно. Швырни камень, и попадешь по крайней мере в двоих.

Тамора сказала:

— В каком-то смысле ты — мой должник.

Йама все еще смотрел в ее глаза. Он произнес:

— Думаю, Сиг был твоим напарником. Теперь я понимаю, зачем ты сюда пришла. Ты искала не меня, а замену. Ну, и что я должен делать?

Тамора указала себе за спину. Он обернулся и увидел черный купол космического катера с серебристым наконечником, который возвышался над фиалковыми деревьями на острове Черного Храма. Наемница объяснила:

— Нужно доставить на борт дезертировавшего звездного матроса.

Им удалось продать меч оружейнику значительно дороже, чем рассчитывал Йама. Этот же мастер взялся укоротить броню и подогнать наголенники. Тамора настояла, чтобы Йама показал свою рану одному из лекарей, которые держали заведение недалеко от дуэльной арены, и пока рану у него на предплечье аккуратно зашивали, мазали синим гелем и тщательно перевязывали, Йама наблюдал, как двое бойцов сражаются цепными пилами («Ярмарочный фокус», фыркнула Тамора). Лекарь сказал, что неглубокий порез на ладони у Йамы заживет сам, но Тамора все равно заставила его перевязать, заявив, что повязка поможет Йаме крепче держать нож. Она купила и Пандарасу нож с длинным тонким круглым лезвием и гардой, украшенной орнаментом из хризантем.

— С таким хорошо нападать в темноте, — сказала Тамора, — если ты, крысенок, встанешь на цыпочки, то, может, дотянешься до какого-нибудь важного органа.

Пандарас согнул лезвие ножа своими нелепыми когтистыми пальцами, лизнул его длинным розовым языком, потом сунул за пояс. Йама сказал ему:

— Ты вовсе не обязан идти со мной. Я убил человека, который должен был ей помочь. Если я займу его место, это будет только справедливо. Но ты идти не обязан.

— Хорошо сказано, — буркнула Тамора.

Пандарас показал свои мелкие острые зубы:

— Кто другой станет охранять тебя с тыла, господин?

К тому же я никогда не был на таком корабле.

Один из охранников проводил их через гавань к космическому кораблю. Кругом валялись кабели и провода, словно клубки греющихся на солнце змей. В палящем зное у корабля трудились почти голые рабочие, они лебедкой поднимали полую трубу к зияющему в темном корпусе отверстию. Обычные мостки из полотна и бамбука вели вверх к небольшому входному люку.

Следуя по мосткам за Таморой, Йама нырнул в отверстие и явственно почувствовал, как по его коже прошлась упругая волна. Внутри проход сворачивал влево и поднимался, изгибаясь, вверх, так что конца его не было видно. Йама решил, что он идет спиралью внутри катера, как след червяка в яблоке. Круглый в сечении, катер был освещен мягким рассеянным светом, который, казалось, висел в воздухе, словно дым. Снаружи черный корпус нагревался от палящего солнца, но внутри было прохладно, как в горном саду кураторов Города Мертвых.

Внутри ждал охранник, коротенький коренастый мужчина с мягким выражением лица и широкой сгорбленной спиной. Наголо бритая голова была сплошь покрыта уродливыми красными шрамами. На нем была куртка со множеством карманов и свободные брюки, казалось, что он не вооружен. Он объяснил им, что следует держаться середины прохода, ни до чего не дотрагиваться и не отвечать голосам, которые могут к ним обратиться.

— Я здесь уже была, — сказала Тамора.

В заливающем коридор красном свете и холодном воздухе она выглядела мягче и покорней.

— Я тебя помню, — ответил охранник, — и еще я помню человека с одним глазом, а этих твоих компаньонов не помню.

— Тот мой партнер попал в неожиданную переделку, но я пришла, как и обещала, а за этих двоих я ручаюсь.

Пошли. Здесь у вас как в гробнице.

— Катер старше любой гробницы.

Они поднялись еще по двум виткам коридора. Группы разноцветных огней беспорядочно висели в черном веществе, окутывающем стены, потолок и пол. Пол мягко пружинил под башмаками Йамы, а залитый красным светом воздух едва заметно вибрировал на такой низкой частоте, что Йама чувствовал это скорее костями, чем глазами и ушами.

Охранник остановился, нажал ладонью на стену, и чернота раздвинулась и со скрипом отступила. Сквозь отверстие лился обычный свет, оно выходило в комнату шириной не более двадцати шагов, которую опоясывала узкая полоса окна, одной стороной выходившего на скопище городских крыш, а другой — на сверкающую ширь Великой Реки. С потолка свисали созвездия разноцветных огней, напоминая сталактиты в пещере, а между ними висела бутылка из очень толстого стекла, в которой виднелся какой-то красный цветок, плавающий в густой жидкости.

Йама шепнул Таморе:

— Где капитан?

Ему случилось прочесть несколько старых романов в библиотеке замка эдила, и в воображении он представлял высокого стройного человека в старой и несколько архаичной униформе с острым взглядом блестящих глаз, устремленных в невообразимые глубины межзвездных расстояний, и кожей, обгоревшей под бешеным светом иных солнц.

Пандарас хихикнул, но замолчал, как только на него зыркнул охранник.

Тот объяснил:

— У нас нет капитана, только если команда выберет, но с вами будет говорить пилот этого корабля.

Тамора спросила:

— Тот же, с которым я говорила два дня назад?

— Какое это имеет значение, — ответил охранник.

Он вытащил из кармана золотой обруч и натянул себе на голову. Тело его сразу застыло, оба глаза замигали, каждый в своем ритме, рот раскрылся и снова закрылся.

Тамора шагнула к нему и спросила:

— Ты знаешь меня?

Челюсть охранника отвисла, между его губ висела слюна. Язык извивался во рту, как раненая змея, охранник с шипением выдохнул воздух и медленно произнес:

— Д-д-да-а.

Пандарас толкнул Йаму и показал скрюченным пальцем на цветок в бутылке.

— Это и есть звездный матрос, — прошептал он. — Это он говорит через охранника.

Йама вгляделся в существо за стеклом бутылки. То. что он сначала принял за лепестки какого-то экзотического цветка, на самом деле было дольками покрова, обвивающего сердцевину, сотканную из розовых и серых нитей. Невесомые жабры, густо пронизанные красными кровеносными сосудами, медленно колыхались, плавая в густой жидкости. Все это немного напоминало кальмара, но вместо щупальцев существо имело белые ветвящиеся волокна, исчезающие на дне бутыли.

Пандарас опять зашептал:

— Ничего нет, только нервная система, поэтому ему и нужны марионетки.

Охранник дернул головой и уставился на Йаму и Пандараса. Глаза его больше не мигали в разных ритмах, однако зрачок левого глаза был значительно больше правого. С очевидным усилием, будто проталкивая слова сквозь камни, которыми набит его рот, охранник произнес:

— Ты говорила, что приведешь с собой только одного.

Тамора ответила:

— Да, того, что повыше, а он взял с собой… слугу.

Пандарас шагнул вперед и отвесил глубокий поклон.

— Я оруженосец Йамы. Он великий мастер воинского дела. Только этой ночью он убил очень опытного бойца, к тому же лучше вооруженного, когда тот хотел во сне его ограбить.

Звездный матрос произнес через свою марионетку:

— Давно уж я не встречал людей этой расы. Ты сделала правильный выбор. У него есть способности, которые тебе понадобятся.

Пораженный до самого мозга костей, Йама смотрел на странное создание в бутыли.

Тамора спросила:

— Неужели правда?

— Я провел сканирование, как только вы ступили на борт. Вот этот, охранник стукнул себя ладонью по груди, — составит контракт в соответствии с местными обычаями. Лучше всего доставить все тело, но если оно окажется сильно повреждено, тогда принесите образец ткани. Хватит кусочка размером с мизинец. Ты должна помнить, что я тебе говорил.

Йама воскликнул:

— Постой! Ты знаешь мою расу?

Тамора не обратила на него внимания. Она закрыла глаза и стала механически повторять:

— Он находится в области спины. Тело не должно иметь следов пребывания в нем другого существа. По возможности сжечь. — Она открыла глаза. — А если нас поймают? Что нам сказать магистраторам?

— Если вас поймает ваша предполагаемая жертва, то до беседы с магистратором вы не доживете.

— Он догадается, что нас послал ты.

— И пошлем других, если вы попадетесь. Но думаю, этого не произойдет.

— Ты знаешь мою расу, — снова повторил Йама, — откуда ты знаешь мою расу?

Пандарас заметил:

— Видно, мы не первые, кто берется за это дело, а?

Тамора ответила:

— Одна попытка уже была. Она не удалась. Вот почему за это так хорошо платят.

Охранник сказал:

— Если получится.

— Ха, сам говоришь, что со мной чудотворец. Ясно, что все получится.

Охранник потянулся к обручу на своей голове. Йама выкрикнул:

— Нет! Сначала скажи, откуда ты знаешь мою расу?

Голова охранника снова дернулась:

— Мы считали, что вы все мертвы, — проговорил он и снял с головы обруч. Он упал на колени и выплюнул лужицу желчи, которая тут же растаяла на черном полу, потом поднялся на ноги и вытер рот рукавом своей туники. Обычным голосом он спросил:

— Ну что, договорились?

Тамора ответила:

— Ты должен составить контракт, мы приложим к нему пальцы.

— Это все сделаем снаружи, — сказал охранник.

Йама вмешался:

— Он знает, кто я! Я должен с ним поговорить!

Охранник встал между Йамой и бутылью со звездным матросом и проговорил:

— Может быть, когда вы вернетесь.

— Нам надо отправляться прямо сейчас, — бросила Тамора, — до места идти и идти.

Открылся входной люк. Йама обернулся к звездному матросу и пообещал:

— Я вернусь со множеством вопросов.