Дипломатический иммунитет

ГЛАВА 9

Выбранный Белом пилот-квадди вскоре прибыл и тотчас увел Катерину, сопровождаемую двумя суровыми охранниками из милиции Союза. Майлз с тоской смотрел ей вслед. Когда она обернулась в дверях гостиницы, он многозначительно постучал по своему наручному комму; в ответ она молча подняла левую руку, на которой поблескивал ее собственный комм-браслет.

Раз уж они все и так собирались на “Идрис”, Бел воспользовался задержкой, чтобы пригласить Дюбауэра вновь спуститься в вестибюль. Дюбауэр, который успел заклеить свою гладкую щеку аккуратным мазком хирургического клея, сразу же пришел и с некоторой тревогой уставился на квадди, составлявших их новый военный эскорт. Но застенчивый и элегантный гермафродит все же сумел взять себя в руки и вполголоса искренне поблагодарил Бела за то, что тот вспомнил о нуждах его животных, несмотря на всю суматоху.

Небольшая группка отправилась в путь — пешком или по воздуху — следом за инспектором Торном; он провел их по явно не предназначенным для посторонних ходам через через таможню и посты безопасности в район погрузочных доков, отведенных для галактических судов. В доке, к которому был пристыкован “Идрис”, царили тишина и полумрак — не считая двоих патрульных Станции Граф, охранявших шлюзы, здесь не было ни души.

Бел предъявил разрешение, и двое патрульных отплыли в сторону, пропуская Бела к панели управления. Дверь в огромный грузовой шлюз заскользила вверх, и, оставив свой эскорт из милиции Союза охранять вход, Майлз, Ройс и Дюбауэр проследовали за Белом на борт грузового судна.

Утилитарная конструкция “Идриса”, как и его собрата-корабля “Рудры”, не отличалась особой изысканностью. В сущности он представлял собой связку из семи гигантских параллельных цилиндров: центральный — жилой, еще четыре отведены под груз. В двух оставшихся модулях, расположенных друг против друга на внешнем кольце, находились неклиновы тяги корабля — они генерировали поле, которое позволяло протащить корабль через точки скачка. Двигатели для полета в обычном пространстве — в хвосте, силовые экраны — впереди. Корабль вращался вокруг своей центральной оси, чтобы выровнять каждый из внешних цилиндров относительно станционного грузового шлюза для автоматической погрузки и выгрузки контейнеров или ручного перемещения более хрупкого багажа. Модель эта проектировалась с особым упором на безопасность: в случае разгерметизации одного или нескольких цилиндров любой из оставшихся мог служить убежищем, пока будет идти ремонт или проводиться эвакуация.

Когда они проходили через грузовой модуль, Майлз глянул в оба конца главного коридора, которые терялись в темноте. Миновав другой шлюз, они пришли в маленькое фойе в передней части корабля. По одну сторону располагались каюты пассажиров, по другую — кабины экипажа и служебные помещения. По лифтовым шахтам и паре лестниц можно было подняться на верхний уровень, отведенный под корабельную столовую, лазарет, спортзал и комнаты отдыха; на нижнем же располагались системы жизнеобеспечения, техническое обслуживание и прочие подсобки.

Ройс заглянул в свои заметки и кивнул в сторону коридора.

— Офис Солиана там, милорд.

— Я провожу гражданина Дюбауэра к его пастве, — сказал Бел, — а потом догоню вас. — Дюбауэр неловко поклонился, и оба гермафродита прошли в шлюз, ведущий в одну из грузовых секций.

Пройдя почти в самый хвост корабля, Ройс отсчитал несколько дверей после примыкавшего к коридору второго фойе и, найдя нужную, набрал код на панели замка. Дверь скользнула в сторону, тут же загорелся свет, и взору предстало крохотное, скудно обставленное помещение — лишь компьютерный интерфейс, пара кресел и несколько запирающихся стенных шкафов. Майлз включил интерфейс, а Ройс тем временем намкоро проверил содержимое ящиков. Все табельное оружие и зарядные устройства к нему в наличии и учтены, все аварийное оборудование аккуратно разложено по местам. В кабинете отсутствовали личные вещи — никаких видеоснимков любимой девушки, на внутренней стороне дверок шкафов не приклеено никаких наклеек с хулиганскими — или политическими — остротами или ободряющими лозунгами. Но следователи Брана уже побывали здесь — сразу вслед за исчезновением Солиана, но еще до того, как квадди эвакуировали с корабля всех пассажиров и экипаж после стычки с барраярцами; Майлз оставил себе пометку спросить у Брана — или Венна, если уж на то пошло — убирали ли они что-нибудь.

Аварийные коды Ройса незамедлительно открыли все записи вахтенного журнала Солиана. Майлз начал с его последнего дежурства. Ежедневные рапорты лейтенанта были лаконичны, однообразны и, к разочарованию Майлза, в них начисто отсутствовали какие бы то ни было намеки на возможных убийц. Майлз гадал, слушает ли он сейчас голос покойника. По справедливости при этом должен ощущаться некий паранормальный трепет. Жутковатая тишина, царившая на корабле, будоражила воображение.

Пока корабль стоял в порту, его система безопасности непрерывно записывала на видео всех проходящих и все проносимое через пристыкованные к станции и прочие активированные шлюзы — обычная предосторожность от краж и саботажа. Просмотр всех передвижений в течение десяти дней перед тем, как корабль арестовали, даже на быстрой промотке займет немало времени. Нельзя упускать из виду и ту пугающую вероятность, что Солиан, как подозревал Бран, мог изменить или удалить записи, дабы покрыть свое дезертирство.

Майлз скопировал все, что имело хотя бы смутное отношение к делу, для дальнейшего изучения, а затем они с Ройсом наведались в каюту Солиана, всего в нескольких метрах вниз по коридору. Каюта тоже оказалась маленькой, скромной и ничего не говорящей о хозяине. Какие личные вещи лежали в пропавшем чемодане Солиана — неизвестно, но осталось явно немного. Когда корабль покинул Комарр — кажется, месяца полтора назад? И раз пять заходил в порт. Когда корабль стоит в порту, для безопасности наступает самое горячее время; может, Солиану некогда было ходить за сувенирами.

Майлз попытался сделать хоть какие-то выводы из того, что осталось. Полдюжины мундиров, несколько штатских костюмов, мешковатая куртка, несколько пар ботинок и сапог… персональный скафандр Солиана. Ценная вещь — человек, который собирается надолго остаться в Пространстве Квадди, вряд ли пожелал бы расстаться с ней. Хотя скафандр довольно приметный, с барраярской-то военной маркировкой.

Не обнаружив в каюте ничего, что могло бы освободить их от рутинного просмотра видеозаписей, Майлз с Ройсом вернулись в кабинет Солиана и приступили к делу. Майлз утешал себя мыслью, что это занятие по крайней мере даст ему представление о вероятных действующих лицах этой драмы… которые, разумеется, затеряны в толпе людей, которые не имеют никакого отношения к делу. Майлз совал нос во все подряд — верный признак того, что пока у него нет ни малейшего понятия, где и что искать, но таков был единственный известный ему способ добывать неявный ключ к разгадке, который все остальные проглядели…

Спустя некоторое время он поднял глаза, уловив движение в дверях. Бел вернулся и теперь стоял, облокотясь на косяк.

— Нашел что-нибудь? — спросил он.

— Пока нет. — Майлз остановил видеозапись. — Твой приятель-бетанец уже уладил свои проблемы?

— Все еще работает. Задает корма скоту и сгребает навоз — то есть, добавляет питательный концентрат в резервуары репликаторов и удаляет пакетики с отходами из фильтрационных блоков. Мне теперь понятно, почему Дюбауэр так расстроен задержкой. У него там в трюме, должно быть, тысяча зародышей. Если они пропадут, ему грозит крупная финансовая потеря.

— Хм. Большинство животноводов перевозят эмбрионы замороженными, — заметил Майлз. — Именно так мой дед ввозил с Земли своих чистокровных лошадей. А по прибытии пересаживал их в гебридную кобылу для донашивания. Дешевле, проще, меньше хлопот — задержки в пути не имеют значения, если вдруг что случится. Хотя, наверное, в таком методе тоже есть свое резон — за время путешествия детеныши успевают дозреть.

— Дюбауэр сказал, что время для него существенно. — Бел повел плечами, беспокойно нахмурившись. — А что, кстати, говорится в журнале “Идриса” о нем и его грузе?

Майлз вывел на дисплей записи.

— Поднялся на борт сразу после того, как флот был сформирован на орбите Комарра. Летит до Ксеркса — это следующая остановка после Станции Граф, из-за чего, наверное, эта неразбериха кажется особенно невыносимой. Место забронировано примерно за… шесть недель до отбытия флота, через комаррское погрузочное агенство . — Вполне легальная и уважаемая компания: название было знакомо Майлзу. В регистрационной записи не значилось, откуда взялся Дюбауэр со своим грузом; не известно было и то, собирался ли он пересесть на Ксерксе на другое коммерческое — или частное — судно, которое доставило бы его к некоему окончательному пункту назначения. Майлз бросил на Бела пронзительный взгляд. — Тебя что-то насторожило?

— Я… не знаю. Есть что-то забавное в этом Дюбауэре…

— В каком смысле? Я пойму шутку?

— Если б я мог объяснить, меня бы это не донимало так сильно.

— Он кажется суетливым пожилым гермафродитом… может, что-нибудь по научной линии? — Работа при университете, биоинженерные исследования вполне соответствуют его странно педантичным и вежливым манерам. Как и его застенчивость.

— Может, и так, — не слишком убежденно ответил Бел.

— Что-то забавное. Ладно. — Майлз мысленно сделал себе пометку особо проследить за передвижениями гермафродита с “Идриса” и обратно, когда будет просматривать записи.

Наблюдавший за ним Бел заметил:

— Кстати, Гринлоу втайне тебя зауважала — ты произвел на нее большое впечатление.

— Да неужели? Она определенно сумела сохранить это в тайне от меня.

Бел сверкнул улыбкой.

— Она сказала, что ты кажешься очень целеустремленным . Знаешь, в Пространстве Квадди это лестный комплимент. Я не стал объяснять ей, что для тебя попасть под обстрел — обычное каждодневное дело.

— Ну, желательно не каждодневное . — Майлз поморщился. — И обычно такого со мной не случается, на новой-то работе. Мне теперь полагается сидеть в тылу. Старею я, Бел.

Уголок рта Бела загнулся еще выше в язвительной усмешке.

— Говоря как человек почти вдвое старше тебя и используя одно твое старинное барраярское выражение… дерьмо собачье, Майлз.

Майлз пожал плечами:

— Может, это все предстоящее отцовство.

— Оно тебя пугает? — брови Бела полезли вверх.

— Нет, конечно же нет. Или… ну да, пугает, но не в этом смысле. Мой отец был… Мне надо будет очень постараться, чтобы быть достойным его. И даже кое-что сделать иначе.

Бел склонил голову набок, но прежде чем он заговорил снова, в коридоре послышались шаги. Раздался мягкий, культурный голос Дюбауэра:

— Инспектор Торн? Ах, вы здесь.

Бел прошел внутрь, и высокий гермафродит появился в проеме двери. Майлз заметил, как Ройс бросил на него оценивающий взгляд и тут же притворился, будто вновь сосредоточил все внимание на экране видео.

Дюбауэр, беспокойно теребя собственные пальцы, спросил Бела:

— Вы скоро возвращаетесь в гостиницу?

— Нет. То есть, я вовсе не собираюсь туда возвращаться.

— О-о. Вот как. — Гермафродит помедлил. — Понимаете, пока там летают какие-то странные квадди, стреляют в людей, мне не очень хотелось бы возвращаться на станцию одному. Никто не слышал — его еще не поймали? Нет? Я надеялся… не мог бы кто-нибудь проводить меня?

Бел сочувственно улыбнулся этому проявлению растрепанных нервов.

— Я пошлю с вами одного из охранников. Хорошо?

— Да. Я буду чрезвычайно вам благодарен.

— Значит, вы уже разделались ?

Дюбауэр закусил губу.

— Ну, и да, и нет. То есть, я обслужил свои репликаторы и сделал все то немногое, что может замедлить рост и метаболизм их содержимого. Но если мой груз задержится здесь еще надолго, мои животные перерастут свои емкости прежде, чем я доберусь до места назначения. Если мне и в самом деле придется уничтожить их, это будет катастрофа.

— По-моему, страховка комаррского флота должна возместить вам убытки, — заметил Бел.

— Или предъявите иск Станции Граф, — предложил Майлз. — А еще лучше, сделайте и то и другое, и соберите двойную плату. — Бел наградил его сердитым взглядом.

Дюбауэр страдальчески улыбнулся.

— Это покроет лишь текущие финансовые потери. — Помолчав, гермафордит продолжил: — Чтобы спасти более важную часть, патентованные генетические разработки, перед уничтожением я хотел бы взять образцы тканей зародышей и заморозить их. Еще мне потребуется какое-нибудь оборудование для полного разложения биологического материала. Или доступ к конверторам корабля, если их не перегрузит та масса, которую мне необходимо уничтожить. Это будет долгая и, боюсь, чрезвычайно грязная работа. Я тут подумал, инспектор Торн — если вы не можете добиться освобождения моего груза из-под ареста, не могли бы вы хотя бы выхлопотать для меня разрешение остаться на “Идрисе”, пока я не управлюсь с этим делом?

От ужасающей картины, которую вызвали в воображении обыденные слова бетанца, у Бела наморщился лоб.

— Будем надеяться, что вам не придется прибегать к столь крайним мерам. А сколько у вас вообще-то времени в запасе?

Гермафродит нерешительно помедлил.

— Не очень много. И если мне придется уничтожить моих животных — то чем скорее, тем лучше. Я хотел бы как можно быстрее покончить с этим.

— Я вас понимаю. — Бел резко выдохнул.

— Наверняка есть и другие возможности ускорить перелет, — заметил Майлз. — Например, нанять корабль поменьше и пошустрее, который доставит вас прямо к месту назначения.

Гермафродит грустно покачал головой.

— И кто оплатит этот корабль, милорд Форкосиган? Барраярская империя?

“Щас, разбежался!” — едва не сказал Майлз, но прикусил язык; не стал он выдвигать и альтернативные предложения, касающиеся Гринлоу и Союза. Ему полагалось следить за общей картиной, а не вязнуть в человеческих — или бесчеловечных — частностях. Он неопределенно взмахнул рукой и отпустил Бела проводить бетанца к выходу.

Майлз потратил еще несколько минут на бесплодные поиски чего-нибудь интересного в видеозаписях, затем Бел вернулся.

Майлз выключил видео.

— Пожалуй, мне хотелось бы взглянуть на груз этого забавного бетанца.

— Ничем не могу помочь, — отозвался Бел. — У меня нет кодов к грузовым отсекам. Согласно контракту, только пассажиры имеют право доступа к отсекам, которые они зафрахтовали, а квадди не стали добиваться разрешения суда на доступ к ним. Так меньше вероятность, что Станцию Граф обвинят в воровстве, пока пассажиров нет на борту. Тебе надо попросить Дюбауэра, чтобы он впустил тебя туда.

— Бел, дорогой, я — Имперский Аудитор, а это не просто крабль с барраярской регистрацией — он еще и принадлежит семье самой императрицы Лаисы. Я иду туда, куда мне вздумается. У Солиана должны быть аварийные коды безопасности для каждого закоулка этого корабля. Ройс?

— Все тут, милорд. — Оруженосец легонько постучал по электронному блокноту.

— Отлично, пойдем прогуляемся.

Бел c Ройсом последовали за ним вниз по коридору и через центральный шлюз в примыкающую к нему грузовую секцию. Двойная дверь послушно открылась, когда Ройс аккуратно набрал код на панели замка. Майлз просунул голову в проем и включил свет.

Зрелище было впечатляющее. Блестящие стеллажи с репликаторами стояли плотными рядами, заполняя все пространство — между ними оставались лишь узкие проходы. Каждый стеллаж вышиной в рост Ройса был закреплен на отдельной воздушной платформе; на каждой из четырех полок располагалось по пять репликаторов — всего двадцать штук на стеллаж. Панели управления на каждом из них подмигивали обнадеживающе-зелеными огоньками. Пока.

Майлз прогулялся по проходу вдоль ряда, состоявшего из пяти стеллажей, обогнул его и вернулся обратно, пересчитывая. Еще немало стеллажей тянулось вдоль стен. Похоже, Бел навскидку определил точное число — репликаторов здесь ровно тысяча.

— Мне казалось, плацентарные емкости должны быть крупнее. А эти кажутся почти такими же, как те, что у нас дома. — Те, с которыми он за последнее время почти сроднился. Эти стеллажи явно предназначались для массового производства: на все двадцать агрегатов, собранных на платформе, экономно приходилась единая система резервуаров, насосов и фильтрационных устройств, и одна панель управления. Майлз склонился ближе. — Что-то не видно марки изготовителя. — Или серийных номеров, или чего-либо еще, что указывало бы на планету, где была изготовлена эта явно превосходная техника. Нажав на кнопку, он включил экран монитора.

На светящемся экране тоже не обнаружилось данных о производителе или серийных номеров. Только стилизованная алая кричащая птица на серебряном фоне…. Сердце у него бешено заколотилось. Что за черт?! Это здесь откуда?..

— Майлз, — донесся будто откуда-то издалека голос Бела, — если тебе нехорошо, опусти голову вниз.

— Ага, между колен, — выдавил Майлз, — чтобы поцеловать на прощанье свою задницу. Бел, ты знаешь, что означает эта птичка?

— Нет, — осторожно ответил Бел, словно говоря: “Ну что еще опять?”

— Цетагандийские Звездные Ясли. Не военные гем-лорды, не их культурные — и культивированные — господа, хаут-лорды, и даже не Императорский Небесный Сад. Еще выше. Звездные Ясли — самое сердце наиболее глубинной части всего гигантского генетического проекта, которым является Цетагандийская Империя. Собственный генетический банк хаут-леди. Они там проектируют собственных императоров, между прочим. Черт, да они всю расу хаутов там создают. Хаут-леди не работают с генами животных. Они считают это ниже своего достоинства. Оставляют эту работу гем-леди. Не гем-лордам, заметь…

Слегка дрожащей рукой он коснулся монитора и вызвал следующее меню. Общие данные о запасах энергии и питательных веществ — все зеленые. Следующий уровень управления позволял наблюдать за каждым из двадцати зародышей в отдельности. Температура крови, вес ребенка, и, если этого было недостаточно, крохотная видеокамера с подсветкой, встроенная в каждый репликатор, чтобы можно было в реальном времени наблюдать за их обитателями, мирно плавающими в своих амниотических сумках. Тот, что на мониторе, при мягком красном свете пошевелил крохотными пальчиками и вроде бы прищурил свои огромные темные глаза. Он — нет, она — казалась почти совсем созревшим младенцем; по крайней мере, до срока появления на свет ей явно недолго, решил Майлз. Он подумал об Элен Наталье и Эйреле Александре.

Ройс развернулся на каблуках, в смятении приоткрыв рот, и уставился на ряды сверкающих репликаторов.

— Вы хотите сказать, милорд, что во всех этих штуках человеческие дети?

— Ну, это еще вопрос. Вообще-то, даже два вопроса. Все ли они заполнены, и человеческие ли в них дети? Если они хауты, то последнее наиболее спорно. С первым вопросом проще — нам стоит лишь посмотреть… — Майлз проверил еще дюжину мониторов на выбранных наугад платформах по всему трюму — и везде результат оказался тот же. Он запыхался к тому времени, когда наконец счел дело доказанным и сдался.

Ройс озадаченно произнес:

— Так что общего у бетанца с кучей цетагандийских репликаторов? И даже если они цетагандийского производства, почему в них обязательно должны быть цетагандийцы? Может, бетанец просто купил подержанные?

Майлз, растянув губы в усмешке, развернулся к Белу.

— Бетанец? А ты что думаешь, Бел? Много ли вы разговаривали о старой песочнице, пока ты сопровождал его? — Мы вообще-то не очень много разговаривали. — Бел покачал головой. — Но это ничего не доказывает. Я и сам не жаждал затрагивать эту тему. А если бы я даже завел речь о Бете, я все равно слишком давно потерял связь с домом, чтобы заметить неточности в разговоре о текущих событиях. Странность не в том, что он говорил . Что-то… не так было в языке тела.

— Языке тела. Ну да. — Майлз шагнул к Белу, взял его за подбородок и развернул к свету. Бел не вздрогнул от его близости, лишь улыбнулся. На щеке и подбородке поблескивали нежные волоски. Майлз прищурился, тщательно воссоздавая в памяти царапину на щеке Дюбауэра.

— У тебя на лице пушок, как у женщин. Он ведь есть у всех гермафродитов, верно?

— Конечно. Разве только они не применяют совсем уж основательную депиляцию. Некоторые даже отращивают бороды.

— А у Дюбауэра нет. — Майлз начал было мерить проход шагами, остановился, развернулся и усилием воли заставил себя стоять на месте. — Ни единого волоска, не считая роскошных серебряных бровей и шевелюры, которые, готов спорить на сколько угодно бетанских долларов, наверняка имплантированы совсем недавно. Язык тела, ха! Дюбауэр не двуполый вовсе — о чем вообще думали твои предки, а?

Бел весело ухмыльнулся.

— Но совершенно бесполый. Поистине “оно”.

— В бетанской манере выражаться слово “оно”, — начал Бел усталым тоном человека, которому слишком часто приходится объяснять людям одно и то же, — не подразумевает под собой неодушевленный объект, как в культурах других планет. Говорю это несмотря на то, что в весьма далеком прошлом у меня был начальник, весьма успешно изображавший крупный и неуклюжий предмет мебелировки, который и приткнуть некуда, и избавиться от которого никак не выходит…

Майлз отмахнулся:

— Мне-то можешь не рассказывать — я впитал этот урок с молоком матери. Но Дюбауэр не гермафродит. Дюбауэр — ба.

— Что еще за “ба”?

— Стороннему наблюдателю ба могут на первый взгляд показаться урожденными слугами Небесного Сада, где цетагандийский император пребывает в безмятежности среди совершенной красоты — по крайней мере, так хотят представить дело хаут-лорды. Ба кажутся расой бесконечно преданных слуг, верных псов в человечьем облике. Разумеется, они красивы, ведь все в Небесном Саду должно быть таковым. Впервые я столкнулся с ба лет десять назад, когда меня послали на Цетаганду — в качестве лейтенант лорд Форкосигана, а не адмирала Нейсмита — с дипломатическим поручением. А именно, присутствовать на похоронах матери императора Флетчирап Джияджи, старой вдовствующей императрицы Лисбет. Я видел многих ба вблизи. Некоторые из них — в основном те, что появились лет сто назад, в пору юности Лисбет — создавались безволосыми. Это была мода, которая с тех пор миновала.

Но ба — не слуги; по крайней мере, не просто слуги императорского дома хаутов. Помнишь, я сказал, что хаут-леди из Звездных Ясель работают только с человеческими генами? Именно на ба хаут-леди и испытывают новые генетические комплексы, будущие улучшения расы хаутов, прежде чем решат, достаточно ли хороши эти изменения, чтобы включить их в модель хаутов этого года. В некотором смысле, ба — братья хаутов. Практически старшие братья. И даже дети, с определенной точки зрения. Хауты и ба — две стороны одной монеты.

Ба в точности также умны и опасны, как хаут-лорды. Но не столь самостоятельны. Преданность — такая же неотъемлемая их черта, как и бесполость — таковыми они созданы, причем по одним и тем же причинам: чтобы их легче было контролировать. По крайней мере теперь понятно, почему мне все время казалось, что я видел Дюбауэра прежде. Если это ба не разделяет большинство генов с самим Флетчиром Джияджей, я съем свою… свои…

— Ногти? — подсказал Бел.

Майлз торопливо вытащил руку изо рта. Он продолжал:

— Если Дюбауэр — ба, а я готов поклясться, что так оно и есть, в этих репликаторах должны быть цетагандийские… не знаю кто. Но почему здесь ? Зачем перевозить их тайно, да еще на корабле бывшей-и-будущей вражеской империи? Ну, я надеюсь, что не будущей — последних трех раундов открытой войны с нашими цетагандийскими соседями было вполне достаточно. Если это нечто открытое и гласное, почему не лететь цетагандийским кораблем со всем шиком? Ручаюсь, дело вовсе не в экономии. Это убийственный секрет, но от кого и почему? Вообще, что за чертовщину замыслили Звездные Ясли? — Он развернулся кругом, не в силах стоять на месте. — И что за адский это секрет, если ба довезло тысячу растущих живых зародышей в такую даль, но теперь готово скорее убить их всех, чем попросить о помощи?

— О, — промолвил Бел. — Это… да. Немножко не по себе становится, когда подумаешь об этом.

Ройс негодующе воскликнул:

— Это чудовищно , милорд!

— Может, на самом деле Дюбауэр вовсе не собирался избавляться от них, — неуверенно заметил Бел. — Может, он сказал это просто из желания усилить давление на квадди, чтобы они разрешили ему забрать груз с “Идриса”.

— Хм-м… — протянул Майлз. Вот уж действительно заманчивая идея — умыть руки ото всей этой дьявольской мешанины… — Черт. Нет, нельзя. По крайней мере, пока. По правде говоря, я хочу, чтобы ты снова закрыл доступ на “Идрис”. Не пускай Дюбауэра — не пускай никого на борт. Впервые в жизни я вправду хочу посоветоваться со штаб-квартирой, прежде чем пуститься во все тяжкие. И как можно скорее.

Что там сказал Грегор — скорее даже, упомянул вскользь, ничего не сказав толком? “Что-то расшевелило цетагандийцев в районе Ро Кита”. Что-то необычное . “Ох, сир, у нас тут тоже дела необычнее некуда”. Есть ли взаимосвязь?

— Майлз , — раздраженно воскликнул Бел, — Я только что чуть наизнанку не вывернулся, уговаривая Уоттса и Гринлоу пустить Дюбауэра на “Идрис” . Как я объясню такую внезапную перемену? — Бел помедлил. — Если этот груз и его владелец представляют опасность для Пространства Квадди, я обязан доложить о них. Думаешь, тот квадди в гостинице стрелял в Дюбауэра, а не в тебя и не в меня?

— Такая мысль приходила мне в голову, да.

— Тогда будет… неправильно не уведомить станцию о возможной опасности.

Майлз сделал глубокий вдох.

— Ты представляешь здесь Станцию Граф; ты в курсе дела, следовательно, и станция в курсе. Этого довольно. Пока.

Бел нахмурился.

— Такой довод слишком лицемерен даже для меня .

— Я всего лишь прошу тебя подождать. В зависимости от сведений, которые я получу из дома, возможно, мне даже придется купить Дюбауэру быстрый корабль, чтобы он поскорее убрался вместе со своим грузом. Причем желательно не зарегистрированный на Барраяре корабль. Просто придержи. Я знаю, ты можешь.

— Ну… ладно. Ненадолго.

— Мне нужен непрослушиваемый комм-пульт на “Пустельге”. Мы запечатаем этот трюм и продолжим позже. Нет, погоди. Сначала я хочу заглянуть в каюту Дюбауэра.

— Майлз, ты когда-нибудь слышал о таком понятии, как ордер на обыск ?

— Бел, дорогуша, каким паникером ты стал на старости лет! Это барраярский корабль, а я — Голос Грегора. Мне не надо выклянчивать ордера на обыск — я сам их выписываю.

Напоследок Майлз снова обошел весь грузовой трюм. Он не обнаружил ничего нового, лишь, удручающе, все то же самое. Пятьдесят платформ складывались в уйму маточных репликаторов. И увы, за рядами стеллажей не обнаружилось никаких разлагающихся трупов.

Осмотр апартаментов Дюбауэра в жилом модуле тоже ничего не дал. То была небольшая дешевая каюта, и какие бы личные вещи ни были у… персоны неизвестного пола, она явно собрала их и забрала с собой, когда квадди перевели пассажиров в гостиницы. И трупов здесь тоже не оказалось — ни под кроватью, ни в шкафах. Люди Брана уже обыскивали ее, по крайней мере бегло, на следующий день после исчезновения Солиана. Майлз решил, что позднее попробует организовать более дотошное криминалистическое обследование и каюты, и трюма с репликаторами. Хотя… кому доверить эту работу? Ему пока не хотелось посвящать в это Венна, однако медики барраярского флота сведущи главным образом в лечении травм. “Я что-нибудь придумаю”. Еще никогда он так сильно не скучал по СБ.

— Есть ли у цетагандийцев агенты в Пространстве Квадди? — спросил он Бела, когда они вышли из каюты и снова заперли ее. — Тебе не приходилось здесь сталкиваться со своими коллегами с той стороны?

Бел покачал головой.

— Жители вашего региона очень слабо распространены на этом краю галактики. У Барраяра даже нет постоянного консульства на Союзной Станции, да и у Цетаганды тоже. Они держат там на аккордной плате одного-единственного адвоката-квадди, которая оформляет документы для дюжины второстепенных планетарных государств, когда у них возникает в том нужда. Визы, разрешения на проход и все такое прочее. По правде сказать, насколько я помню, она занимается и Барраяром, и Цетагандой. Если на Станции Граф и есть цетагандийские агенты, то я их не засек. Могу лишь надеяться, что и они меня не вычислили. Хотя если Цетаганда держит в Пространстве Квадди каких-нибудь шпионов или информаторов, то они скорее всего находятся на Союзной Станции. Я поселился здесь только по… м-м, личным причинам.

Перед уходом с “Идриса” Ройс упросил Бела позвонить Венну и узнать последние новости о розыске кровожадного квадди из вестибюля гостиницы. Венн, явно испытывающий неловкость, единым духом выпалил доклад о бурной деятельности своих патрульных — и нулевых результатах. На коротком пути от дока “Идриса” до другого, к которому была пристыкована “Пустельга”, Ройс весь издергался, косясь на сопровождавших их вооруженных квадди почти так же подозрительно, как он вглядывался в каждую тень и каждый поворот. Но добрались они без происшествий.

— Трудно будет получить у Гринлоу разрешение допросить Дюбауэра с фаст-пентой? — спросил Бела Майлз, когда они проходили через входной шлюз “Пустельги”.

— Ну, тебе понадобится распоряжение суда. И объяснение, которое убедит судью-квадди.

— Хм. На мой взгляд, подстеречь Дюбауэра на “Идрисе” со шприцем гораздо проще.

— Еще бы. — Бел вздохнул. — Но если Уоттс узнает, что я помогал тебе, меня выгонят со службы. Если на совести Дюбауэра нет правонарушений, он потом наверняка пожалуется местным властям.

— Дюбауэр в любом случае виновен. По меньшей мере, он солгал о своем грузе.

— Вовсе необязательно. В его декларации написано “млекопитающие, генетически видоизмененные, разных видов”. Не станешь же ты утверждать, что это не млекопитающие.

— Тогда перевозка несовершеннолетних с аморальными целями. Работорговля. Черт, да придумаем что-нибудь! — Майлз жестом велел Ройсу и Белу подождать снаружи, а сам снова занял кают-компанию “Пустельги”.

Он уселся в кресло, настроил конус безопасности и сделал глубоких вдох, пытаясь собраться с мыслями, которые неслись во все стороны. Невозможно было передать сообщение от Пространства Квадди до Барраяра быстрее, чем через коммерческую систему связи. Через локальное пространства от одной станции при п-в-туннеле до другой сообщения передавались по лучу со скоростью света. Ежечасно или ежедневно собранные на станциях сообщения загружали либо на специально предназначенные для их переправки корабли, которые регулярно совершали скачки туда и обратно, передавая сигнал через следующую зону локального пространства, либо, на менее оживленных маршрутах — на любой корабль, который собирался совершить скачок. Путь сообщения от Пространства Квадди до Барраярской империи и обратно займет несколько дней. В лучшем случае.

Майлз адресовал послание сразу троим получателям — императору Грегору, шефу СБ Аллегре и штаб-квартире СБ по галактическим операциям на Комарре. В общих чертах обрисовав текущую ситуацию, а заодно адресатов, что во время покушения никто не пострадал, он как можно подробнее описал Дюбауэра и поразительный груз, который он обнаружил на борту “Идриса”. Он запросил все подробности о недавно возникшей напряженности в отношениях с Цетагандой, о которой Грегор упомянул столь расплывчато, и затребовал всю информацию — если таковая имеется — о цетагандийских оперативниках и операциях в Пространстве Квадди. Он пропустил послание через установленный на “Пустельге” шифратор СБ и отправил его.

Что теперь? Ждать ответа, который, возможно, ничего ему не даст? Вот еще!..

Майлз подскочил в кресле, когда его комм-браслет запищал. Он сглотнул и нажал на кнопку.

— Форкосиган.

— Привет, Майлз. — Голос Катерины; его сердце забилось спокойнее. — У тебя есть свободная минутка?

— Мало того, я еще и сижу за комм-пультом “Пустельги”. Минута уединения, ты только представь себе!

— О-о! Тогда подожди секундочку, сейчас… — Связь в наручном комме оборвалась. Через пару мгновений над видеопластиной возникло изображение Катерины. Она снова была в том серо-голубом костюме, который так шел ей. — А, вот ты где, — со счастливым видом воскликнула она. — Так уже лучше.

— Ну, не совсем. — Он приложил кончики пальцев к губам и передал поцелуй ее изображению. Холодный призрак, увы, не теплая плоть. Он запоздало поинтересовался: — Где ты сейчас? — “Надеюсь, ты одна?”

— В своей каюте на “Принце Ксаве”. Адмирал Форпатрил отвел мне весьма недурную каюту. Наверное, выселил какого-нибудь несчастного старшего офицера. Как у тебя дела? Ты уже обедал?

— Обедал?

— О, господи, эта интонация мне знакома. Попроси лейтенанта Смоляни хотя бы вскрыть тебе лоток с пайком, прежде чем ты снова умчишься куда-нибудь.

— Хорошо, любимая. — Он ухмыльнулся ей. — Практикуешь материнские навыки?

— Мне казалось, это скорее моя государственная служба. Нашел что-нибудь интересное или полезное?

— Интересное — это слабо сказано. Что до полезного… ну, не уверен. — Он описал ей свою находку на “Идрисе” лишь в немного более красочных выражениях, чем те, что он употребил в послании Грегору.

У Катерины округлились глаза.

— Господи! А я-то радовалась, думая, что нашла для тебя важную улику! Боюсь, мои сведения по сравнению с твоими просто сплетня.

— Ну так давай посплетничаем.

— Просто одна вещь, которую я слышала за обедом с офицерами Форпатрила. Должна сказать, они кажутся приятной компанией.

“Еще бы, небось расстарались вовсю”. Ведь их гостьей стала красивая и утонченная леди, настоящее дыхание родины, для большинства из них — первая женщина, с которой им выпало общаться за многие недели пути. И при этом жена Имперского Аудитора, ха. “Страдайте, мальчики”.

— Я пыталась вытянуть из них что-нибудь о лейтенанте Солиане, но его почти никто не знал. Только один человек вспомнил, что как-то раз Солиану пришлось покинуть еженедельное совещание офицеров безопасности флота, потому что у него пошла носом кровь. Насколько я поняла, Солиан был скорее смущен и раздосадован, чем встревожен. Я подумала, может, у него это было хроническое. У Никки тоже какое-то время часто текла кровь из носа, да и у меня в детстве тоже изредка такое бывало, хотя потом прошло само собой. Но если Солиан еще не обращался к медтехнику корабля, чтобы тот его подлечил, тогда вот еще один способ, как некто мог заполучить образец его тканей для изготовления искусственной крови. — Она помолчала. — По правде сказать, теперь, поразмыслив, я уже не уверена, что эти сведения тебе полезны . Кто угодно мог подобрать из мусорной корзины носовой платок Солиана, где бы тот ни побывал. Хотя мне казалось, что, раз у него шла из носу кровь, то он по крайней мере был тогда жив. По крайней мере, мне это казалось обнадеживающим. — В раздумии она нахмурилась еще сильнее. — А может, и нет.

— Спасибо , — искренне произнес Майлз. — Я не знаю, обнадеживает это или нет, но у меня появилась еще одна причина это еще одна причина срочно повидаться с медтехниками. Хорошо! — Он был вознагражден улыбкой. — И если у тебя появятся какие-нибудь мысли относительно груза Дюбауэра, не стесняйся поделиться ими, — добавил он. — Хотя пока только со мной.

— Понимаю. — Она сдвинула брови. — Все это ужасно странно. Странно не то, что груз существует — то есть, если всех детей хаутов создают и генетически видоизменяют централизованно — так, как рассказывала мне твоя подруга хаут-леди Пел, когда прилетала на свадьбу Грегора — то хаут-леди, должно быть, все время экспортируют из Звездных Ясель тысячи зародышей.

— Не все время, — поправил Майлз. — Только раз в год. Ежегодные корабли с детьми хаутов отправляются к удаленным сатрапиям одновременно. Таким образом у самых высокопоставленных хаут-леди — планетарных консортов, которые обязаны сопровождать их — появляется возможность встретиться и посовещаться между собой. Помимо прочего.

Она кивнула.

— Но то, что репликаторы оказались здесь, так далеко от дома, и о них заботится всего один человек… Если этот твой Дюбауэр, или как его там, действительно везет с собой тысячу малышей, меня не волнует, обычные они дети, гемы, хауты или кто там еще, но там, куда он их везет, их обязательно должны ждать несколько сотен нянек.

— Верно. — Майлз потер лоб, который снова заныл, и не только из-за вспыхивающих в мозгу невероятных предположений. Катерина, как всегда, права насчет еды. Если Солиан мог выбросить образец крови где угодно, когда угодно…

— О-о… ха! — Порывшись в кармане брюк, он вытащил свой платок, позабытый там с утра, и раскрыл его там, где красовалось здоровенное бурое пятно. Вот уж действительно образец крови. Ему не придется ждать ответа из штаб-квартиры СБ, чтобы установить эту личность. Он, конечно, в конце концов и сам без всякой подсказки вспомнил бы о случайно добытом образце. Однако до или после того, как исполнительный Ройс постирал его одежду и вернул ее чистой и выглаженной, — это уже другой вопрос, не так ли? — Катерина, я тебя обожаю. И мне надо срочно поговорить с хирургом “Принца Ксава”. — Он неистово осыпал ее воздушными поцелуями, вызвав тем самым чарующую загадочную улыбку, и отключил связь.