Джун Колдун

Глава 7

7

Утром субботы, едва позавтракав, я отправился в свой кабинетик, открыл доску электронных объявлений и стал искать предложения о продаже кроликов. Но вдруг мне в голову пришла мысль: «Зачем мне эти кролики? Я могу приготовить, допустим, не двойную порцию, а гораздо большую. Для этой цели могу использовать барана — уверен, Расул будет рад продать мне ещё одного».

Выходя из квартиры, набрал номер торговца баранами:

— Алло, Расул! Хотел выразить тебе благодарность — шашлык из того барана был изумительный, и даже осталось немного на плов. Я подумал… Не мог бы ты ещё продать мне барашка такого же упитанного?

— Да, дорогой! Рад, что доставил тебе удовольствие. Конечно, привезу тебе барашка. В какое время?

— Давай, как и в прошлый раз. Спасибо, Расул!

Готовить решил непосредственно в гараже — всё равно использование квартиры умершего колдуна казалось мне немного неправильным. Теперь у меня есть подходящее помещение и необходимое оборудование.

Так как у меня уже были контакты продавцов ингредиентов, решил не возвращаться на Чехова, 18, а просто купить всё и складировать в гараже. Единственное, что меня удивило, — это цена на оливковое масло: 500 рублей за пол-литровую бутылку. «Блин, не тем делом я занимаюсь…»

По дороге в гараж мне пришлось заехать в хозяйственный магазин, чтобы приобрести немного кухонной утвари, включая кухонные весы.

Время приближалось к обеду, и я подумал: «Зачем совершать лишние телодвижения? Заеду домой, пообедаю, заодно дам супруге возможность посмотреть на машину хотя бы из окна. Всё-таки она девочка — ей же хочется полюбоваться новым приобретением».

Это была просто фантастика — мне удалось найти парковочное место прямо у подъезда. Совсем забыл: в том же магазине я купил дочке игрушку — музыкальную карусель на кроватку.

— Привет, я дома!

— Отлично! Накрывать на стол?

— Да, пожалуйста. Что-то я проголодался.

После обеда я занялся установкой карусели. Дело оказалось несложным: закрепил штангу, развесил игрушки, вставил четыре пальчиковые батарейки и запустил механизм. Карусель привела дочку в неописуемый восторг, хотя меня это немного озадачило — на коробке было написано: «Добрый сон». Но в моём случае о сне и речи не шло.

— Мать, совсем забыл — я машину припарковал у подъезда. Пойдём посмотрим?

Мы вышли на кухню — из её окна машину было видно лучше всего.

— Прикольная!

— Я рад, что тебе нравится.

— И карусель мне очень понравилась!

Она приподнялась на носочках и чмокнула меня в щёку, я поцеловал её в ответ. Получив таким образом одобрение моих действий, приобрёл стимул для трудовых подвигов.

Заехал в гараж, запер ворота и стал выгружать из машины ингредиенты, раскладывая их на полках стеллажа. Разложил походный стол, установил поближе к горну. Не скажу, что при приготовлении мази выделяется что-то токсичное, но небольшое задымление присутствует, а тут над горном хорошая вытяжка.

Достал с полки походную плитку и вставил в неё газовый баллон, выбрал самую большую сковороду, зажёг огонь и поставил разогреваться. Убавил газ, положил на весы воск, отмерил ровно 400 грамм, высыпал в сковороду. Когда воск растопился, влил шестьсот миллилитров масла. Когда оно нагрелось, бросил туда крупную жменю зверобоя с окопником, полученную массу хорошенько прогрел и отфильтровал в заранее приготовленную кастрюлю, плотно закрыл крышкой. Остальными манипуляциями с заготовкой мази займусь после того, как Расул привезёт мне барана.

Вот что значит опыт — не прошло и получаса, как основную работу я завершил. Взглянул на часы, подумал, что можно заняться ковкой. Ах, как же я хочу это сделать! Я хочу самостоятельно отковать нож!

Напильник — старый, советский, с крупной насечкой. Где-то читал, что материал напильника — углеродистая сталь, твёрдая, но хрупкая.

Перед ковкой металл нужно сделать мягким. Разогрел напильник в горне до вишнёво-красного свечения, затем закопал в сухой золе — в ведёрке, куда смел золу от тестового запуска. Медленное охлаждение сняло внутренние напряжения.

Повторно нагрел. Молоток — обычный, слесарный, на 800 грамм. Наковальня — настоящая, тяжёлая.

Первые удары пришлись под острым углом — металл начал уходить вбок. Нужно бить плашмя, иначе клинок искривится, а это ой как непросто. Металл быстро остывает.

Один раз передержал в горне — сталь начала «искрить», появились окалины. Отвлёкся перекурить, блин. Пришлось счищать болгаркой.

Форма тесака простая: широкий клинок с односторонней заточкой. Вытягивал обух, формировал скосы. Нагрел до светло-вишнёвого цвета.

Читал в интернете, что температуру стали некоторых марок снижают потоками воздуха, создаваемыми компрессором. В таком случае воздух должен быть абсолютно сухим, поскольку присутствие влаги приводит к растрескиванию материала изделия.

Признаюсь, я даже не подумал о том, что необходимо было подготовить моторное масло для охлаждения. Деваться некуда — подхватил щипцами заготовку и просто вышел с ней из гаража.

Погода стояла отличная, мороз градусов двадцать, уже стемнело. Было интересно наблюдать, как раскалённая заготовка понемногу начала тускнеть. Закурил сигарету, так простоял ещё пятнадцать минут. Заготовка остыла, не совсем, но держать её в перчатках терпимо.

Проверил напильником — скользит, значит, твёрдость есть. Чтобы клинок не был хрупким, нужно снять внутренние напряжения.

Зачистил заготовку наждачкой на шлифовальном станке до блеска. Нагрел там же, в остывающем горне, контролировал по цветам побежалости — соломенный оттенок.

Рукоять я планировал сделать из дуба, приклепать медными заклёпками и покрыть какой-нибудь специальной тёмной морилкой. Завтра воскресенье — сгоняю на барахолку, прикуплю и дерево, и клёпки, а может, и рог какой.

По-быстрому сбегал на ужин — это много времени не заняло. В прошлый раз с Расулом договаривались на полседьмого вечера, а приехал он в восьмом часу. Не буду изменять своей пунктуальности, поэтому вернулся в гараж практически ровно в 18:30. Расул тоже меня удивил — приехал без десяти минут семь.

— Здравствуй, дорогой!

— Здравствуй, Расул! Ты сегодня пораньше.

— Рядом был. Привёз тебе барашка, помогу занести.

Положили барана рядом с ларем — корячиться потом, вытаскивать его, такое себе. Расул в этот раз завязал морду барану самостоятельно, без напоминаний. Клиентоориентированность! Поблагодарил, расплатился, и он уехал.

Пришло время завершать приготовление мази. Поставил кастрюлю на плитку, зажёг газ. Когда масса в кастрюле нагрелась, положил в неё смолы в два раза больше, чем в прошлую варку, и капнул 20 капель лаванды.

Сижу, жду, когда мазь остынет. Да и что просто сидеть — пойду покурю. Сунул палец в кастрюлю — терпеть можно. Перенёс со стола на ларь кастрюлю поближе к барану, взялся за рог правой рукой, указательный палец левой руки опустил в мазь.

Оказывается, я забыл, как это чувствуется. Жизнь барана потекла по моему телу мощным ручьём — не похоже на ту струйку, которая шла от кролика. Стоп, хорош, лишнего лью. Баран был ещё жив, а если…

Достал с полки янтарь, тот, что поменьше, взял его в левую руку, правую также положил на рог барашка. Камень стал нагреваться. Как только ручей энергии остановился, раскрыл ладонь, в которой был янтарь. Блин, как он красиво светится — тёплый свет, оторвать взгляд от которого почти невозможно.

Достал второй камень — да, небо и земля. Пришла мне идея: зачем мне резать и вживлять в себя источник? Почему бы не сделать, как все — браслеты, кулоны на цепи, серьги, прочий пирсинг… Хотя нет, корабля у меня нет, могут не понять.

Отложил камни и принялся за розлив мази по банкам. В гараже прохладно — товар густел на глазах. Идея с браслетами и кулоном нравилась мне всё больше. Не хочу я резать себя. Мне кажется, что любая ювелирная мастерская справится с таким заказом.

Подъехал к тому же месту, куда скинул первого барана. Осмотрел — даже клочка шкуры видно не было. Выволок из багажника тушу и выбросил на том же месте.

Возвращаясь, размышлял о том, что будет с собаками, которые съели первого барана. Учитывая, что энергию я из жертвы полностью выкачал, следовательно, энергетической ценности нет. Вкус есть, а калорий нет. Значит, я не подкармливаю бродячих собак.

Все двенадцать банок с мазью я сложил в пакет. Запер гараж, пошёл к дому. Как только открыл дверь квартиры, увидел супругу, которая с нетерпением меня ждала.

— Папуль, принёс?

— Принёс.

— Я звоню Марине?

— Звони.

Жена чуть ли не прыгала от радости и побежала в гостиную — по всей видимости, за телефоном. Поржал над собой: смешной диалог, как у наркодилера с торчком.

Я вынул из пакета шесть банок с мазью, оставил их на полу в прихожей и пошёл в кабинет — просто посидеть и подумать, составить план на завтра. Было слышно, как жена выходила из квартиры и через короткое время вернулась.

Первым, что я увидел утром, была большая стопка купюр на прикроватной тумбочке. Поднялся, взял деньги в руки, пересчитал — сто девяносто восемь тысяч. Я бы соврал, если бы сказал, что они меня не радуют.

После завтрака супруга попросилась сходить в магазин. Я не возражал, выдал ей свою дебетовую карту с наказом ни в чём себе не отказывать, за что получил чмок в щёку и благодарственные слова. Сам же отправился в гостиную возиться с дочкой. Ну, как «возиться» — она копошилась на моём пузе, поглядывая в телевизор, а я, лёжа на полу, листал в телефоне частные объявления об услугах ювелира.

Не заметил, как прошло полтора часа, пока не услышал звук отпирающегося замка входной двери.

— Я дома! Не скучали без меня?

— Скучали.

Как только дочь услышала голос матери, сразу засуетилась, задвигала ножками и ручками.

— Так, всем оставаться на своих местах! Я разденусь и руки помою.

Вопреки команде жены пришлось встать и взять дочь на руки. Она так смешно указывала рукой, куда мне идти. И да, матери спрятаться от нас не удалось — мы настигли её на кухне, где она пыталась разложить продукты по полкам холодильника.

— Ладно, давай её мне.

Передав дочь, я стал собираться на рынок согласно плану.

Воскресное солнце, хрустально-лёгкое, висит над городом, рассыпая по снегу алмазные искры. Морозец щиплет щёки, но рынок живёт горячим, шумным дыханием — сотни людей копошатся между рядами, переговариваются, торгуются, смеются.

Торговцы, закутанные в тулупы и куртки с поднятыми воротниками, расставили свои сокровища прямо на расстеленных одеялах, картонных коробках, складных столиках. Здесь всё — от плюшевых мишек с оторванными лапами до древних системных блоков, желтеющих, как зубы старика.

Рядом с грудой потрёпанных виниловых пластинок кто-то выложил набор советских столовых приборов — ложки поблёскивают тусклым серебром, будто только что извлечены из забытого буфета. Чуть дальше мужик в шапке-ушанке разложил ручной инструмент: ржавые гаечные ключи, дрели с облупившейся краской, пару молотков с потёртыми рукоятками.

— Бери, братан, даром отдаю! — кричит он, и голос его тонет в общем гуле.

Между рядами протискиваются покупатели — кто-то копается в коробке с потрёпанными книгами, кто-то примеряет дублёнку с оторванной пуговицей. Девушка в ярко-розовой шапке торгуется за фарфоровую фигурку.

А над всем этим — запахи: палёный пластик, сладковатый дымок от жаровни с шашлыком, резкий аромат старого дерева и металла. Где-то играет музыка — то ли из колонки раздолбанного магнитофона, то ли из чьего-то телефона.

В дальнем углу, где тени от палаток сливаются в сизую дымку, пристроился старик с лотком антикварных безделушек. Его товар: потёртые медали, часы с остановившимися стрелками, потрескавшиеся фотографии незнакомых людей в строгих костюмах. Он молча курит, выпуская сизые кольца в морозный воздух, и кажется, что сам он — часть этого развала, вещь среди вещей.

Рядом — лавка электронного хлама. Горы проводов, как спутанные кишечники, вываливаются из картонных коробок. Старые мобильники с зелёными монохромными экранами, сканеры непонятного назначения, видеомагнитофоны, которые теперь разве что в музей. Паренёк в рваной куртке тщательно проверяет какую-то плату, тыча в неё щупом мультиметра.

— Работает? — интересуется прохожий, кивая на древний ноутбук с отклеившейся клавиатурой.

— А ты как думаешь? — хрипло смеётся продавец. — Зато дёшево!

А рядом уже ждёт следующий покупатель — мужчина в очках с толстыми линзами, который придирчиво осматривает старый фотоаппарат «Зенит».

— Плёнка ещё есть в продаже? — спрашивает он.

— Да кому она сейчас нужна? — отмахивается торговец.

Мне приглянулся повреждённый рог лося: его плоскость была в трещинах и следах клея, из семи роговых отростков два были отломаны. А заинтересовал меня комель рога — из него вышла бы отличная рукоять ножа.

— По чём? — указал я продавцу на рог.

— Тысяча.

— За пятьсот заберу.

— А, забирай.

Передал купюру продавцу, сунул рог подмышку, пошёл по ряду дальше. У одного старичка приобрёл ещё пару советских напильников, три полотна для ножовки по металлу и медный пруток круглого сечения диаметром в десять миллиметров. Сам пруток был небольшой — сантиметров двадцать в длину.

Следующим по плану у меня было посещение магазина «Мир инструментов».

За стеклянной дверью, украшенной наклейками с молотками и шурупами, открывается просторное царство мастерства. Воздух здесь пахнет свежей древесиной, металлом и едва уловимым запахом машинного масла.

Под высокими стеллажами, заставленными коробками с дрелями, шуруповёртами и болгарками, ровными рядами выстроились ящики с ручными инструментами: молотки с блестящими бойками, стамески с острыми лезвиями, наборы гаечных ключей, сверкающие хромированными гранями.

На центральном стенде — электрические инструменты всех мастей: от компактных шлифмашин до мощных перфораторов, готовых крушить бетон. Их корпуса — яркие пятна в монохроме металла: жёлтые «ДеВольты», синие «Боши», красные «Макиты». На некоторых ценниках красуются стикеры «Акция» или «Хит продаж».

В углу притаился стенд с расходниками: свёрла, диски, биты, наждачная бумага разных зернистостей — всё, что может понадобиться в самый неожиданный момент. Рядом — стойка с перчатками, очками и респираторами, напоминающая, что даже в ручном труде безопасность важнее всего.

Ко мне подошёл продавец-консультант, которому я сообщил, что мне необходимо приобрести небольшой сверлильный станок с набором свёрл, дремель и инструмент для формирования заклёпок. Продавец без лишних слов показал мне всё, что меня интересовало.

Особенно меня заинтересовали:

— Чекан — разновидность слесарного зубила с плоской рабочей частью. Применяется для придания реализованному клёпкой соединению герметичности.

— Обжимка — стержень, на рабочей части которого проделано углубление. Используется для придания замыкающей головке требуемой конфигурации: по плоскому торцу обжимки наносятся удары молотком.

Также я приобрёл литровую канистру машинного масла в жестяной банке. Поблагодарил продавца-консультанта, расплатился и поехал домой. Война войной, а обед по расписанию.

После обеда я с нетерпением направился в гараж, где планировал сделать новый нож. Предыдущий меня не устраивал из-за варианта охлаждения при закалке. Мне всё больше нравится гараж: он потихоньку обживается, появляются инструменты и мебель. Вот бы ещё решить вопрос с отоплением — тогда вообще красота будет!

Разжёг горн, выбрал ненужный напильник и положил его на раскалённые угли. Щипцами достал докрасна раскалённый металл и поместил в ведро с золой от предыдущих использований горна. Пока он остывал и снималось напряжение металла, дремелем вырезал окошко в боковой части банки с маслом во всю длину. Поставил её поближе к горну для нагрева.

Остывший напильник достал из золы и снова поместил в горн. Когда заготовка стала вишнёво-красной, начал неспешно её расковывать — бил плашмя, аккуратно, но сильно, периодически подогревая. Форма второго ножа после обточки и шлифовки мне понравилась больше. Закалка прошла удачно, если не считать вспышки огня при опускании клинка в масло. Клинок не повело.

Отпуск проводил в горне, тщательно отслеживая цвет металла. Отпилил ножовкой комель рога, закрепил в тисках и, стараясь соблюдать центр, распилил вдоль на две половинки. Приложил к ножу — рукоять получилась толстоватой. Подточил плоскости, примерил — теперь отлично лежит в руке.

Вставил в патрон сверлильного станка сверло на 10 миллиметров, просверлил в хвостовике три отверстия. Приложил сначала левую костяную накладку, отметил отверстия, затем то же самое сделал с правой. Отпилил от медного прутка три кусочка по 4,5 сантиметра, вставил их в хвостовик, насадил накладки — сели туго, плотно.

Слегка осадил заклёпки молоточком для фиксации, закрепил в тисках и уже от души обработал сначала чеканом, затем обжимкой. Рукоять ножа была готова.

Нож лежал в руке как влитой: лезвие длиной 12 сантиметров, ширина — 5 сантиметров, толщина обуха — 4–5 миллиметров. Классный нож, очень мне нравится! Вот бы его отполировать…

Взглянул на часы: 15:24. «А почему бы и нет? Успеваю сгонять в „Мир инструментов“ и приобрести заточной станок, полировальный круг к нему и пасту».