Джокер для Паука

Глава 27 Беата

— Те из вас, кто решит, что сильный всегда прав, завтра получит возможность ощутить это на собственной шкуре… До свидания… — кинув последний взгляд на расположившуюся под стенами городка армию Миниона Чумы, Ольгерд спрыгнул со стены и быстрым шагом двинулся в сторону казарм городской стражи. Там, зависнув над тренировочной площадкой в режиме невидимости, нас ожидал флаер. Я двинулась следом. Пройдя пару сотен метров, брат перешел на бег — сделав тут все, что собирался, он торопился вернуться в Аниор. К сыну. И, судя по выражению лица, в мыслях был уже дома. А я — нет: у меня в сознании все еще звучала его недавняя речь. Удивительно, но факт — несколько минут назад я первый раз отчетливо поняла, что он — настоящий Король. Не человек, по прихоти Судьбы занявший освободившийся во время войны трон. Не мальчишка, принявший по просьбе Деда вакантную Должность. А Личность, готовая сделать все, чтобы его подданным жилось как можно лучше. Представив себе груз ответственности, который он на себя взвалил, я вдруг ужаснулась: людей, нуждающихся в его защите, было слишком много для одного человека! А ведь кроме армии Миниона Четвертого Чумы, стоящей по другую сторону стен этого города, к Аниору приближались полки императора Мааса! И той горстки солдат, которые были в распоряжении Ольгерда, для защиты граждан королевства было явно недостаточно. В этот момент я вдруг поняла, что старший брат, минута без которого до появления в моей жизни Вовки Щепкина казалась вечностью, вдруг словно отодвинулся от меня куда-то далеко-далеко. Ощущение того, что теперь он уже никогда не сможет стать таким же близким, как раньше, было таким острым, что я невольно ускорила бег, и, догнав Ольгерда, ласково прикоснулась к его плечу ладонью:

— Я тебя очень люблю…

Брат удивленно посмотрел мне в глаза, перешел на шаг и встревожено поинтересовался:

— Что-то не так? На тебе лица нет…

— А это что? Морда? — привычно пошутила я. Правда, при этом стараясь не смотреть ему в глаза. Однако, почувствовав, что он намерен добиться ответа, пробормотала: — Просто я вдруг примерила на себя ту ношу, которую ты на себя взвалил… Мне кажется, что она слишком тяжела для одного человека…

Потрепав меня по волосам, брат устало улыбнулся:

— А разве я один? Нас много… И мы в ответе за тех, кого приручили… И, кстати, как сказал бы твой муж, поздняк метаться… Забей — все путем. Пробьемся…

— Не сомневаюсь… — вздохнула я. — Просто не забывай про меня, ладно?

Отшучиваться он не стал — видимо, почувствовал мое состояние. Вместо того чтобы что-нибудь сказать, он просто подхватил меня на руки, прижал к себе и чмокнул в лоб. Как маленького ребенка.

Трепыхаться я не стала, а просто обхватила его за шею и затихла. В общем, к флаеру я подъехала в странном состоянии души — на тревогу за брата и всех нас, вместе взятых, причудливо легло чувство безграничного счастья и теплоты. Мысли в голове словно потяжелели, и двигались так, как будто к каждой их ноге (если они были у чувств) кто-то привязал по тяжеленной гире. Поэтому, увидев перепуганное лицо чуть не вывалившегося из проема люка Хранителя, я не сразу поняла, чего он так дергается.

— С ней все в порядке… Просто решила ненадолго впасть в детство и покататься у кого-нибудь на руках… — ухмыльнулся Ольгерд, легко забрасывая меня в салон.

— А что, у муженька не хватает сил? — облегченно переведя дух, ехидно поинтересовался Эол.

— Обычно хватает. Но за эту неделю я допустила их перерасход… — закусив губу, я захлопала ресницами, и, представив себе возможную реакцию Вовки на эту фразу, расхохоталась.

— Оклемалась… — констатировал брат. — Полетели… О делах — завтра с утра. Сегодняшний вечер я хочу провести с сыном…

— Мда… А может, на полчаса слетаем на базу около Спаты? Вовка просил синтезировать компенсатор… — робко спросил Хранитель. — Из Аниора лететь дальше. Жалко тратить лишнее время. А так дома будем не очень поздно…

— Полетели… — Ольгерд ответил почти без заминки. Только мне показалось, что в его глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на затаенную боль…

…До дворца добрались часа на два позже, чем планировали: синтез соединения, требующегося Глазу, занял почти три часа: оказывается, ему требовалось ни больше, ни меньше, а тысячу единиц! Правда, об этом я узнала только по дороге домой, так как свободное время, появившееся у меня, потратила на давно забытые процедуры — часик полежала в регенераторе, потом от души выкупалась, сделала несколько косметических процедур и даже слегка приоделась. И, естественно, в процессе всего этого за временем как-то не следила. Так что о том, что на улице начало темнеть я узнала, только оказавшись снова в салоне флаера и увидев хмурое лицо брата.

— Маша уже обзвонилась… — с трудом дождавшись окончания погрузки, буркнул Ольгерд. — И Самир обижается…

…Несмотря на поздний час, Вовки в покоях не оказалось: в записке, валяющейся на подушке, он обещал явиться к ужину и просил сильно скучать. Числа и месяца, на которое был назначен этот самый ужин, указано не было, и я слегка расстроилась: хотелось продемонстрировать ему синтезированное в Логове платье и наведенную на себя красоту. В общем, вместо того, чтобы завалиться в кровать и заснуть, я открыла настежь окно, забралась на подоконник, и, свесив ноги наружу, приготовилась ждать. Однако буквально через минуту после того, как я уставилась в ночную тьму, откуда-то со стороны покоев Маши и Ольгерда раздался звон клинков и дикий вопль брата:

— Самир! ЗАМРИ!!!

Как в моей руке оказалась перевязь с мечами, я не заметила. И когда располосовала подол слишком узкого нового платья — тоже. Просто через какое-то время я выбила соседнюю дверь и в оцепенении замерла на пороге: в гостиной брата метались две расплывчатые тени, на запредельной скорости обмениваясь ударами мечей! Причем меньшая, оказавшаяся моим племянником, действительно работала на поражение, а Ольгерд, уходя от его атак, всячески старался выбить оружие из рук взбесившегося ребенка. Растерянно сжав рукояти своих мечей, я попыталась сообразить, что делать в этой ситуации, и вдруг уловила короткий кивок брата в сторону темного силуэта, лежащего в дальнем от дверей углу. Закинув мечи в ножны, я метнулась к нему и, только опустившись на колени, поняла, что это израненное и залитое кровью тело принадлежит Маше!

Подхватив ее на руки, я снова ушла в джуше, и, с трудом увернувшись от атаки Самира, выскочила в коридор.

Десятка два мелких порезов превратили одежду Логиновой в лохмотья. Балансируя на грани потери сознания из-за большой потери крови, Маша остановившимся взглядом смотрела куда-то вверх, и не пошевелилась даже тогда, когда я, дотащив ее до спальни Евгении, аккуратно положила прямо на постель Мериона и его супруги.

Мгновенно проснувшись, Дед не стал тратить время на одевание, а сразу подхватил лежащее в изголовье кровати оружие.

— Что-то с Самиром… — перейдя в нормальное состояние, буркнула я и встревожено посмотрела на его супругу, начинающей осмотр израненной так, словно ее пропустили через строй взбесившихся мечников, Маши.

— Кровь остановлю. На первый взгляд, ничего особенно серьезного. Сутки-двое в регенераторе, и будет как новенькая… — не прекращая осмотр, буркнула Евгения, и, прищелкнув пальцами, требовательно посмотрела на мужа.

Сумка с медикаментами оказалась в ее руках раньше, чем я сообразила, что ей что-то надо.

— Вы мне тут не нужны. Справлюсь сама. Только пришлите ко мне Эола. Чем быстрее, тем лучше… — заметив, что я то и дело посматриваю на входную дверь, сказала она, откинув центральный клапан и добравшись до его содержимого.

Я мигом вылетела в коридор и со всех ног понеслась обратно к Ольгерду. Дед, естественно, побежал следом.

…В покоях брата было тихо. Мрачный, как грозовое небо, Ольгерд сидел на полу, рядом с распластавшимся телом сына, и остановившимся взглядом смотрел куда-то перед собой.

— Что с Машей? — через вечность спросил он.

— Ничего серьезного… — буркнул Мерион. И повторил слова жены: — Сутки-двое в регенераторе….

— Хорошо… — без тени радости в голосе произнес брат. — Сын мог бы стать великим бойцом. Он только что смог двигаться быстрее меня…

Я испуганно посмотрела на Самира, но подойти и пощупать пульс ребенка испугалась: во взгляде его отца не было ничего человеческого.

— Что ты с ним сделал? — рявкнул Дед.

— Пока просто вырубил… Сижу и думаю, что делать дальше…

— Идиот!!! — нотки бешенства, проскользнувшие в голосе Наставника, заставили меня поежиться от страха. — А ты что застыла? Бегом за Эолом! Пусть забежит к Жене и сразу же идет сюда. По дороге организуй две пары носилок! Ольгерд! Свяжи Самира… Быстро!!!

Следующие несколько часов пролетели, как во сне: весь перелет в Логово Хранителя я просидела рядом с братом, держа его за руку и стараясь хоть как-то отвлечь его от темных и страшных мыслей, то и дело отражающихся у него в глазах. Увы, толку от меня оказалось мало: выбравшись из флаера и проследив, как подхваченные силовым полем погрузочной аппарели носилки с Самиром медленно плывут по воздуху в сторону медицинского модуля, Ольгерд страшно заскрипел зубами и еле слышно пробормотал:

— Еще немного, и он бы ее прикончил…

В слове «он» было столько ненависти, что я вдруг дико перепугалась за судьбу племянника.

— Может, он не виноват? — увидев взгляд брата, я заткнулась на полуслове: из его глаз на меня смотрела Смерть…

Оставив меня стоять около флаера, Ольгерд двинулся вслед за носилками с женой.

— Он что, дурак? — на всякий случай дождавшись, пока брат скроется из виду, еле слышным шепотом поинтересовался стоящий рядом со мной Хранитель. — Видно же, что над ребенком кто-то хорошо поработал! Несколько сеансов психокоррекции, и, я уверен, все будет в порядке. А вот как привести в себя Коррина-старшего?

Эол как в воду глядел: первое же обследование Самира выявило следы вмешательства в разум ребенка: кто-то, обладающий очень серьезными навыками гипноза, вложил в его подсознание несколько программ действия, целью которых было убийство Маши, Ольгерда и того, кто подвернется под руку. Причем неведомый манипулятор должен был хорошо представлять то, на что они способны: в момент срабатывания императива организм ребенка начинал щедро сжигать скрытые резервы. Видимо, благодаря этому Самиру удалось добраться до таких уровней джуше, которые удивили даже его отца.

Итоговое заключение аналитического центра медблока оказалось весьма оптимистическим — на психокоррекцию и установку защитного блока для Самира требовалось всего четыре часа двадцать минут. Дела с Машей обстояли похуже, но ненамного — ее выздоровления можно было ждать через двадцать восемь часов.

Прочитав заключение, Ольгерд заметался по Логову, как раненный зверь: его душа требовала мести. Или какого-нибудь ДЕЙСТВИЯ. А сидеть рядом с колпаком регенератора, и любоваться на находящуюся в беспамятстве супругу ему было невыносимо. Видимо поэтому, под утро, ознакомившись с очередной сводкой данных, переданных спутниками Эола прямо на его коммуникатор, он все-таки нашел себе дело. Решив разобраться с тысячей Кварта Копья, которая, совершив двадцатикилометровый переход практически перпендикулярно к первоначальному маршруту, предала огню небольшой городок недалеко от границы под названием Глиняная Слобода. И вырезала всех его жителей…

— Надо было переселять ВСЕХ! — с трудом дождавшись, пока Эол подготовит летательный аппарат к вылету, прорычал он, и, запрыгнув в салон вслед за Хранителем, нажал на сенсор закрывания люка…

…Самир пришел в себя к полудню: получив уведомление от вездесущей электроники о скором пробуждении пациента, я и Дед оказались рядом с его ложем минут за десять до того, как дрогнули его ресницы.

— Что с мамой? — не успев толком прийти в сознание, мертвым голосом спросил меня мальчишка.

— В регенераторе. Завтра утром будет в порядке… — перебивая друг друга, ответили мы с Мерионом.

— Если бы не папа, я бы ее убил… — выдавливая из себя слово за словом, прошептал он. — Она двигалась недостаточно быстро. И не верила в то, что я ее убиваю… И смеялась… Сначала…

В этот момент раздался еле заметный шелест, и в воздухе появился легкий аромат какого-то лекарства. Сведенные в судороге кулаки ребенка разжались, но в глазах все так же плескалось запредельное отчаяние.

— Почему? — пробормотал он и вдруг замолчал.

Я встревожено посмотрела на Деда, потянулась было к телефону, чтобы связаться с Эолом, и тут Самир заговорил снова:

— Я ВСПОМНИЛ!!! Твари!!! Я им этого не прощу…

— Кому, Самир? — чуть не упав с кресла, дернулась я: полузабытые воспоминания о войне с Тварями мгновенно встали перед моими глазами.

— Монахам… Ордену… — снова сжав кулаки, буркнул он и встал. — Мне нужно в Аниор. Немедленно…

— Эол будет здесь через час… Пока флаера нет… — не став спорить с ребенком, буркнул Дед. — Что ты намерен предпринять?

— Это МОЕ дело… — упрямо набычившись, процедил племянник. — Когда мне потребуется помощь, я скажу…

— Хорошо… — к моему удивлению, Мерион согласился и с этим. Вместо того, чтобы попытаться разговорить Самира, он кивнул в сторону бокса, в котором лежала Маша, и поинтересовался: — Там, за стеной, твоя мама. Посмотреть хочешь?

— Хочу… — заскрипев зубами точно так же, как и его отец, Самир вскочил с кровати и, не дожидаясь нас, двинулся в указанном направлении.

Я попыталась встать и не смогла: на мое колено легла широченная ладонь Наставника и в буквальном смысле придавила к креслу:

— Сиди. Ему будет полезно посмотреть одному. А мы там будем лишними…

— Но… — начала было я.

— Никаких «но». Он здоров…