Девять мечей Акавы

XI

Владислав открыл глаза. Наступало утро и солдаты, сторожившие его, зевая и потягиваясь, прогуливались, в нетерпении ожидая смену.

Вскоре кто-то заколотил в городские ворота, переполошив всех собак в округе. Стража отворила ворота и в город въехала цепочка всадников. Дворцовая площадь была хоть и расположена довольно высоко, но все же удалена достаточно далеко от всех ворот. Что там происходит, Владислав не мог разобрать, но какое-то оживление у ворот наблюдалось.

— Эй, — позвал он солдата, — дай попить.

— Напьешься еще, — грубо ответил ему молодой широкоплечий верзила, поигрывая мечом.

— Зря ты так, он ведь тоже человек, — ответил ему второй. — И жить ему недолго осталось. — Сняв с пояса флягу, он поднес ее к губам пленника. — Слушай, милок, — зашептал он быстро, — я в эту ночь снова тебя караулить буду. Бог даст, убежишь. С западной стороны стену, еще десять лет назад разрушенную лесовиками, восстановили да не до конца. Она пониже будет. Между «Святой» и «Чертовой» башнями там спрыгнуть можно. А свояк мой плот приготовит. Ну хватит, хватит, — продолжил он грубо, чтобы его напарник слышал, — а то обопьешься. — Он отошел от Владислава, затем сам сделал глоток из фляги и крякнул, вытирая усы.

— Ну наконец-то, — заявил верзила двум подошедшим солдатам. — А то я уж думал, сегодня поспать не удастся. Вот он, висит целехонький, принимайте, — махнув рукой в сторону пленного, он повернулся к напарнику. — Пошли, что ли, посмотрим, кого там Огор со своими людьми привез.

— Не, я спать пойду, — ответил ему пожилой охранник. — Твое дело молодое, да и кровушка в жилах играет, так сбегай один, а я вечером все узнаю, — он деланно зевнул.

— Тьфу ты, заразил меня, — ругнулся рыжий зевнув. — Ну как знаешь, а я схожу посмортрю, что там новенького.

Он подхватил с земли свою пику и вразвалку отправился в город. Его напарник пошел с ним вместе до первого поворота улицы, и снова зевнув, повернул в другую сторону. Однако, как только верзила скрылся за углом, он обернулся и торопливо затрусил в направлении ремесленной слободы.

Через пятнадцать минут он осторожно постучал в глухие ворота кузнеца. Калитка открылась и солдат скользнул внутрь. Он не видел, что из-за угла, с недоброй ухмылкой, за ним наблюдал рыжий детина.

Владислав, выспавшийся за ночь, сейчас обдумывал как ему выкрутиться. В голову лезли самые невероятные варианты, но все они требовали свободных рук, а они-то и были туго «прибинтованы» к телу рыбацкими сетями. Со вчерашнего дня он не видел у солдат больше ни одного звукового ружья. Из пяти зоундгелеров, что имел отряд притащивший его в город, три было им сломано в результате вчерашней потасовки, один валялся на дне рва, вместе со скелетом, который еще вчера был солдатом. Последний, с пустыми батареями, он бросил в покоях умирающей королевы. После первого выстрела, тогда в лесу, он потерял сознание на два дня, а вчера у него только потемнело в глазах, когда в него выстрелили два солдата одновременно.

— Интересно, с чем это связано? Похоже, что костюм каким-то образом научился компенсировать не только физическое давление, но и излучение длинных волн.

Его раздумья были прерваны довольно бесцеремонным толчком. Пленник был подвешен невысоко, его ноги болтались всего в полуметре от помоста, и сейчас два новых стражника, стоя на помосте, осматривали его придирчивым оценивающим взглядом.

— Как ты думаешь, — начал низкорослый, вытаскивая нож, — Стив-непобедимый настоящий или у него только голова живая, — он с силой ткнул острием в бок Владиславу. Нож, звякнув, сломался, а агент от полученного толчка начал раскачиваться.

— Ну что, проверил? — расхохотался второй.

— Вот бы с него шкуру эту снять, — сердито сказал низкорослый, обиженно поднимая обломки ножа.

— Не боись, — успокоил его напарник, — моряки Сулы-кривоглазого рассказывали, что раньше у Стива не было этой железной кожи. А несколько дней назад они видели его на заколдованном корабле, сначала в этой железной шкуре, а потом совершенно голого. Они говорили, что эта кожа прямо у них на глазах с него слезла и превратилась в страшную змею, изрыгающую пламя. Колдовство.

— Чур меня, — отшатнулся от Владислава низкорослый, поднимая над головой ладонь и делая ею вокруг головы круг. — Чур меня.

— Да ты не мельтеши, — одернул его раздражительным тоном напарник. — Сула-кривоглазый поклялся, что снимет с него эту железную шкуру и на стену повесит. А он, если говорит, то делает. Он мастер своего дела. Говорят, что он с одной женщины кожу живьем снял за то, что она его отвергла, а потом на веревке за бортом таскал, пока ее барракуды не разорвали. Он и Стива пообещал барракудам скормить. Пойдем-ка в тень, чего здесь на солнышке торчать, — добавил он, глядя на солнце из-под ладони.

Они спустились с помоста и направились в тень ближайшего дома. Солнце действительно поднялось и уже начало припекать со всей силой экваториального светила. Владислав представил себе, как было бы хорошо, если бы скафандр не заканчивался валикообразным утолщением на шее, а закрывал бы всю голову. Почувствовав, как что-то ползет по его затылку, он вздрогнул, но сообразив в чем дело, обрадовался. Видимо, выстрел из зоундлегера что-то активировал в его металлогоиде, и сейчас тот, послушный желаниям владельца, растекался, закрывая броней единственное незащищенное место. Скоро вся голова была закрыта металлом, оставив свободным только рот, глаза, уши да ноздри. Почувствовав, что голову больше не печет, агент успокоился.

После полудня, когда солнце начало медленно снижаться, появление какой-то процессии привлекло внимание пленника.

Кавалькада из дюжины всадников двигалась по площади к помосту, где в беспомощном состоянии был подвешен Владислав. Впереди, в окружении придворных, на белом тонконогом жеребце ехал сам Тертен. Рядом с ним на крупном тяжеловозе неуклюже громоздился Сула. Замыкал процессию какой-то простолюдин в кожаном, местами подпаленном фартуке, и несколько конных гвардейцев.

Подъехав к помосту, кавалькада остановилась. Визирь с минуту в упор разглядывал лицо пленника, затем, щелкнув пальцами, показал на него и повернулся к пирату. Лицо тирана снова выражало уверенность и надменность.

— Так ты говоришь, кузнец должен знать, как снять с него доспехи? Странно! У него уже и голова стала железной… Надо было ее еще вчера отрубить.

— Если хочет, чтобы его жена и дети остались живы, сделает, — уверенно заявил Сула, мрачно поглядывая на кузнеца.

Тот, подталкиваемый сзади гвардейцами, слез с сивой кобылы и поднялся на помост. Подойдя к связанному, он молча начал осматривать его со всех сторон. Когда их глаза встретились, кузнец тихо сказал:

— Мой свояк, что хотел тебе помочь, казнен, его кто-то предал. Они теперь хотят, чтобы я снял с тебя доспехи, иначе всех моих в ров, к трупным крабам.

— Обещай, тяни время, — шепнул Владислав. — Мне бы только руки освободить.

— Тебя завтра в королевский бассейн бросить хотят, — шепнул кузнец, рукой поворачивая Владислава к себе спиной и, продолжая его осматривать. — Сула двух серых сликал поймал и привез для потехи.

Повернувшись, кузнец молча спустился с помоста.

— Ну? — с угрозой в голосе спросил капитан морских бродяг.

— Инструмент необходимый надо сначала изготовить, господин, — кузнец, склонил голову. — Думаю, что к завтрашнему вечеру управлюсь.

— К завтрашнему утру, — вмешался визирь, — к утру должно быть все готово, я не желаю дольше ждать.

— Эй, Тертен, — выкрикнул вдруг пленник. — Твоя жена была чертовски хороша в постели. Жаль, что ты этого так и не узнаешь. Ей сейчас некогда, она Сулу-кривоглазого должна ублажать. Все знают, что сам-то ты все равно ничего уже не можешь.

Оскорбление хлестким ударом, словно бритвой, полоснуло по ушам всех присутствующих. Солдаты, стоявшие сзади, заулыбались. Все знали, что правитель уже давно замучил лекарей, требуя вернуть ему мужскую силу. С побелевшим от ярости лицом Тертен обвел всех тяжелым взглядом. Придворные выражали притворное возмущение и прятали улыбку, как только взгляд тирана касался их лиц. Сула-одноглазый, весь в багровых пятнах, сжимал и разжимал кулаки. Еще никто, кто осмеливался в глаза называть Сулу кривоглазым, не доживал до вечера. Он кивнул солдатам и те послушно сняли Владислава с перекладины. Одноглазый гигант наклонился в сторону пленника:

— Ты умрешь еще сегодня, мой дружок, а твой белокурый ангел уже в моих руках, — размахнувшись, он опустил плеть на голову агента. Металлическая маска скрыла бледность, покрывшую лицо Владислава при последних словах Сулы. Удара он вообще не почувствовал.

Всадники, нахлестывая лошадей, помчались прочь, а солдаты волоком потащили планетарного агента к арбе с запряженным ослом.

Через два часа огромная толпа, собранная глашатаями на склонах амфитеатра, в середине которого был вырыт водоем, примерно двадцать пять метров на сто, гудела как пчелиный улей. Водоем был заполнен водой всего на полтора-два метра. Таким образом, все присутствующие могли наблюдать за действиями, происходящими в воде. Сейчас в водоеме рыскали две серые барракуды. Бассейн был выложен белой плиткой и две черные тени беспокойно курсировали от берега к берегу. С одного края на каменных столбах был сделан небольшой мосток, по которому могли пройти враз только три человека. Мосток выдавался в бассейн на несколько метров. У края, прямо над мостиком, возвышалась надстроенная лоджия, нависающая над бассейном. Тертен и Сула вместе со своими прихвостнями и свитой, уютно расположились на балконе.

Двое гвардейцев тащили по мосткам, все еще связанного Владислава. Поставив его на самом краю, гвардейцы ножами освободили пленника от пут и тут же столкнули в воду. Толпа затаила дыхание, наблюдая как две огромные тени метнулись к упавшему в воду человеку.

Серые барракуды — эти творения чьего-то больного разума заслуживали особого внимания. Обладая весьма примитивным разумом, они являлись превосходными охотниками. Эти создания были известны одной особенностью. Они были четырехглазыми. Два верхних глаза были предназначены для зрения на воздухе и, ко всему прочему имели веки. Это был единственный известный вид моргающих рыб на планете. Необычайное чутье и острое зрение делало этих бестий весьма опасными хищниками.

Сликалы, так их назвали местные жители, имели еще одну особенность. В море они охотились на мранов в одиночку. Мраны — эти создания, похожие на рыбу-меч, имели весьма вскусное мясо и обладали огромной скоростью, что позволяло им легко уходить от любого охотника. Вдобавок ко всему они, имея очень твердый до полуметра длиной нарост на верхней челюсти, будучи загнанными в угол, превращались в опасного противника. Сликалы на протяжении сотен или тысяч лет приспосабливались для охоты на мранов и когда-то приобрели интересную особенность. В нижней челюсти они имели специальный ряд охотничьих зубов, которые, созревая, продвигались вперед, пока не попадали в особый мешок под языком, где и лежали, словно патроны в обойме. Сликалы плевали этим зубом в жертву, выталкивая его давлением воды через специальную трубку в нижней челюсти. Вода, не имея выхода через плотно сомкнутые жабры, с большой скоростью устремлялась наружу через единственно доступное отверстие, разгоняя костяную иглу. Рыбаки, вытаскивая сети с синей рыбой, бывало находили там раненых таким зубом мранов. И хотя мясо рыбы-меч считалось деликатесом, суеверные рыбаки тут же выбрасывали раненую рыбину за борт.

Среди рыбаков ходили легенды о том, что сликалы, приобретавшие свое оружие только ко времени полового созревания, становились весьма разборчивыми в рационе и с тех пор охотились преимущественно на мранов. Поранив этим гарпуном жертву, они гонялись за ней многие десятки километров, находя ее по запаху крови, и в конце концов, уже вконец обессилившую разрывали на части, устраивая кровавый пир.

Моряки и рыбаки, не раз наблюдавшие за пиршеством серых барракуд, передавали из уст в уста все новые и новые подробности о беднягах, рискнувших оставить раненого мрана на борту. Согласно этим преданиям, сликалы гонялись потом за кораблем и сбивали моряков меткими выстрелами за борт, пока на борту уже не оставалось смельчаков, рискнувших подняться из кубрика на палубу или на ванты. Корабль таким образом был обречен и неизбежно разбивался о скалы или о рифы во множестве имеющихся здесь у южного побережья континента.

Вот в такой компании оказался сейчас Владислав, барахтаясь в бассейне. Голодные рыбины среагировали мгновенно, метнувшись к находящемуся в воде человеку. Раздалось два щелчка, и закрученные спиралью иглы ударили человеку в грудь. Костюм выдержал удар костяных игл и Владислав, усилием воли подавив приступ паники, с удивлением почувствовал мысленный контакт, наподобие того, что он пережил с гаргонидами. Только в этот раз он не слышал связных мыслей, которые можно было бы облачить в слова. Сначала удовольствие сродни тому, что испытывает голодный человек при види пищи, а затем недоумение и разочарование. Барракуды в растерянности сделали круг вокруг человека, затем еще раз щелкнули по скафандру своими иглами. Недоумение, которое чувствовал Владислав нарастало. Барракуды остановились напротив человека. Агент, набрав в легкие воздуха, погрузился в воду с головой. Одна из рыбин подплыла к нему и в нерешительности легонько куснула за руку. Не будь на нем брони, руки бы уже не было. Агент протянул вторую руку и коснулся головы сликалы. Рыба дернулась в сторону, но замерла в нескольких метрах, парализованная волей человека. Собравшись с силами Владислав начал развивать успех, подавляя волю двух бестий. Наконец, почувствовав, что сопротивление сломлено, он заставил барракуд сделать круг и остановиться недалеко от нависающего над водой балкона. Человек чувствовал, что сливается с разумом хищников все сильнее и сильнее, пока в глазах не начало двоиться и троиться. Теперь он видел окружающее глазами сликал. Где-то позади в воде, маячила фигура человека. Владислав с трудом подавил искушение развернуть барракуд в свою сторону, чтобы посмотреть на себя со стороны их глазами. Сосредоточив все свое внимание на людях, перегнувшихся через перила балкона и с интересом наблюдавших за происходящим, он развернув рыб, заставил их отойти на другой конец бассейна и разогнавшись вдруг выпрыгнул из воды. На долю секунды он увидел искженные страхом лица людей и щелкнул языком. Две иглы, вылетев словно из дула игольного пистолета попали точно в цель. Один из приближенных визиря, пораженный иглой в глаз, схватившись за лицо руками, начал оседать на пол. Вторым был сам Тертен. Коротко всхлипнув, он схватился рукой за шею, куда попала игла, зашатался, крутнулся и потеряв равновесие, перевалился через ограждение. С громким всплеском тело визиря погрузилось в воду, подняв фонтан брызг. Его свободные одежды огромным белым цветком на секунду задержались на поверхности воды и, медленно намокая, начали опускаться на дно.

Отпрянувшие было люди, снова перегнулись через перила, вперившись глазами в тело, бесславно погибшего властителя. Владислав ослабил мысленное давление и наконец устало огляделся уже своими глазами. Голодные хищницы, обретя свободу, ринулись к опускающемуся на дно телу. В каскадах брызг закипевшей воды, время от времени были видны только хвосты разъяренных рыб. Вода окрасилась в красный цвет под нарастающий гул голосов сидящих на трибунах людей.

Владислав подплыл к берегу и со второй попытки выбрался на берег. Стража, опустив свое оружие стояла в недоумении и страхе. Агент оглянулся, посмотрев туда, куда были прикованы взгляды стражников. Кровавое пиршество в бассейне продолжалось. Он стряхнул с себя оцепенение, вызванное психологической нагрузкой и начал подниматься по лестнице, ведущей в лоджию. Один из стражников попытался было заступить ему дорогу, но Владислав даже не остановшись оттолкнул его плечом. Солдат от мощного толчка сделал шаг назад и, оступившись на лестнице, загрохотал вниз железными доспехами. Съехав вниз своим мягким местом, он нелепо распластавшись на спине замер, раскинув руки и пытаясь сообразить, что с ним произошло.

Поднявшись по лестнице Раденко остановился, на мгновение окинув всех притсутствующих оценивающим взглядом. Прихлебатели Тертена испуганно раздались в стороны, оставив на полу тело убитого сликалой знатного вельможи. Над телом, уперев кулаки в бока, стоял Сула-кривоглазый. Рядом с ним, положив руку на рукоять меча, стоял ухмыляющийся детина, в котором агент узнал рыжеволосого стражника, сторожившего его ночью.

— Ба, — Владислав скрестил руки на груди, — знакомые лица! Я обещал тебе, Сула, что ты умрешь за то, что нарушил закон города и сейчас пришел за расплатой.

Сула, положив ладонь на эфес меча, громко расхотался своим осипшим басом.

— Не ты ли намерен наказать меня? Меня, потомка великих Тарогов. Меня, кому по праву должен принадлежать меч власти. Меня, чьи предки сто лет назад, были подло убиты по приказу правителей этого вонючего города. Запомни мальчик, теперь я в этом городе закон, я и никто более! — он выдернул из потертых обитых кожей ножен меч, и гул недоумения прокатился по толпе.

В руке пират держал символ королевской власти.

— Откуда у тебя "Сверкающий"? — Владислав, сузил глаза.

— Откуда? — переспросил Сула. — Сегодня ночью я подменил его у Тертена. У него в ножнах лишь жалкая подделка с золотой рукояткой, а он даже ничего не понял. Ребята с острова Мару знают толк в таких вещах.

Теперь Владиславу стало понятно, зачем Сулу во время осенних бурь понесло на остров Мару. Кузнецы острова были известны во многих странах. Он улыбнулся, поняв как оплошал и Тертен, лишившийся меча, и Сула, у которого в руках однажды уже был королевский меч.

— Ты, Сула, дурак и напыщенный кривоглазый баран, — резко бросил он, намеренно оскорбив пирата, зная как нервно тот реагирует на слово "кривоглазый".

Сула при этих словах сжал побелевшими костяшками эфес. Он стоял, подавшись вперед, широко раздувая ноздри, готовый броситься в атаку.

— У тебя уже был в руках один из девяти королевских мечей, да только ты его вместе с остальным барахлом Шеклена за борт выбросил…, - Агент протянул раскрытую ладонь одному из солдат, стоящих поодаль, и тот, поняв молчаливый приказ, торопливо подал ему свое оружие.

— Ну и что с того? — Сула снова хмыкнул. — Сейчас есть другой. А Шеклен, эта старая лиса никуда не денется. Сегодня утром пришел Огор и привел его, словно верблюда на веревочке. Но я буду не я, если дам ему умереть раньше, чем он мне скажет, где спрятан меч. Тогда их у меня будет два, хотя… именно «Сверкающий» принадлежал нашему роду. Ну а девочка, — Сула осклабился, сделав паузу и с удовольствием наблюдая, как вздрогнул, весь подобравшись, Владислав, — а девочка сейчас утешает солдат в казарме, — и Сула захохотал, довольный своей шуткой.

Владислав крутнул меч, со свистом рассекая воздух и проверяя его балансировку, затем шагнул вперед. Вельмож, до сих пор наблюдавших за перепалкой, словно ветром сдуло. Беспорядочно топая и путаясь в длинных тогах, надетых по случаю праздника, они словно тараканы прыснули во все стороны, скатываясь по лестницам, прячась за колоннами и теряясь в глубине огромного зала. Раденко огляделся. Со всех сторон стояли солдаты, молча ожидавшие развязки. После гибели Тертена, симпатии их склонялись явно не в пользу Сулы. Солдаты не горели желанием вставать под знамена морского бродяги. Морские бродяги, как гордо именовали себя пираты, не пользовались у городских жителей популярностью. За торговлю людьми их презирали и даже ненавидели, а за весьма буйный нрав им было запрещено носить и уж, конечно, пользоваться оружием в городе.

— Эти мешать не будут, — решил про себя Владислав и сосредоточился на Суле.

Сула рывком бросился вперед, показав к удивлению Раденко весьма недюжинные навыки владения этим оружием. Он был ненамного выше Владислава, но значительно тяжелее, к тому же его меч не шел ни в какое сравнение с железкой в руках агента. Для того, чтобы не лишиться меча, который он приберегал для смертельного удара, все выпады Владиславу пришлось парировать рукой, благо что костюм их без труда выдерживал и гасил значительную часть вложенной в них энергии. Однако вскоре его левая рука начала неметь от града мощных ударов. Изловчившись, он нанес удар с поворотом вокруг оси, но реакция Сулы была отменной. Встретив удар в нескольких сантиметрах, он своего плеча, он спас свою жизнь. Каленный клинок, напоровшись на королевский булат, брызнув искрами, развалился на две части и отрубленная часть клинка с силой ударила в плечо, глубоко поранив правую ключицу пирата.

— Чем ты будешь драться теперь? — хрипло с придыханием спросил Сула, перехватывая свой меч левой рукой. Правая безвольно повисла вдоль тела, обливаясь кровью. — Может опять разденешься догола, чтобы нас посмешить? — с издевкой спросил он. Я так же хорошо владею левой как и правой, — продолжал Сула, снова бросаясь вперед.

— Я тоже, — Владислав, увернувшись от удара, резко выбросил вперед левую ногу, попав пяткой точно в солнечное сплетение Сулы. Пират отлетел назад, хватая ртом воздух, словно рыба. Огромная подушка каменных мышц, смягчила удар, но на долю секунды Сула замешкался. Агент бросился вперед, расчитывая выхватить меч из ослабевшей руки, но на его пути внезапно оказался рыжеволосый верзила.

— Я тебя прикрою, дядя! — рявкнул он, направив острие меча в грудь Владислава. Сзади послышался ропот солдат, недовольных нарушением правил поединка.

С удовольствием отметив, что чаша симпатий склоняется в его сторону, Владислав бросил обрубок меча на пол и, ткнув в сторону детины пальцем, предложил:

— Уйди прочь. Я хвалю твое стремление защитить своего дядю и готов простить твое вмешательство в поединок, если ты бросишь меч и уйдешь с дороги. Довольные возгласы солдат дали ему ясно понять, что он уже окончательно завладел сердцами этих людей.

Однако мнение рыжеволосого верзилы было явно другим. Расценив безоружного Владислава как легкую добычу, он с ухмылкой бросился вперед. Раденко резко припал к земле на одну ногу, выставив другую в сторону. Споткнувшись, верзила чуть не упал, но тут же попытался достать Владислава своим клинком вновь, едва обретя равновесие. Теперь он орудовал мечом осмотрительнее. Поднырнув противнику под руку, агент ребром ладони нанес сокрушительный удар по ребрам.

— Я бы не хотел тебя убивать, — начал он, — не принуждай меня к этому.

Верзила, тяжело дыша, левой рукой пощупал ребра с правой стороны и, не сказав ни слова, снова бросился вперед. Сделав обманный финт правой, он перехватил меч левой рукой и наотмашь ударил Владислава, целясь в шею. Владислав увернулся и получил удар по плечу. Кончик меча от удара о панцирь откололся, чиркнув по шее.

— Чуть глубже и сонную артерию бы вскрыл, — мелькнуло у него в голове. Он совершенно забыл что броня закрывает сейчас не только тело, но и шею и даже голову. Увернувшись от очередного удара, Владислав, решив что игра становится слишком опасной, ребром ладони рубанул по плечу противника.

Верзила скривился от боли, выронив меч, но снова бросился на агента. Раденко блокировал удар руки с зажатым кинжалом и вывернув руку, выбил оружие. Обхватив его рукой за шею, он сдавил ее и ударил ногой под колено. Противник начал падать на колени, потеряв равновесие, а Владислав, используя его вес, резко дернул, крутнув голову вбок. Громко хрустнули шейные позвонки и детина, широко открыв глаза и закатив белки, начал медленно, словно нехотя, падать вперед, как тряпичная кукла, рухнув на каменные плиты пола лицом вниз. От сильного удара о камень черепная коробка хрустнула и раскололась словно яичная скорлупа, выпустив лужу темной крови растекающуюся по плитам каменного пола.

Агент огляделся, ища глазами пирата, но того уже нигде не было видно. Он поднял с пола кинжал и, осмотрев его, хмыкнул. Кинжал в руках морского бродяги был страшным оружием, а этот, судя по тонкой желтоватой полоске на клинке, был еще и смазан ядом чертовой "яблоньки".

— Кинжал отравлен, — он подал оружие ближайшему солдату.

Те, осторожно передавая его из рук в руки, разглядывали кинжал, причмокивая языками и покачивая головой. Владислав повернулся и направился к выходу.

— Уберите эту падаль, — он кивнул на трупы сановника и рыжего детины, направляясь на балкон.

Солдаты молча бросились исполнять его приказ.

На балконе, Владислав набрал полные легкие воздуха и крикнул, обращаясь к людям, все еще стоящим на трибунах:

— Жители Стензера! Тиран свергнут, его пособники разбежались, вы вновь обрели свободу. Да здравствует Алдан — законный наследник престола Стензера!

Толпа взревев, бросилась громить городскую тюрьму и дома вельмож, открыто поддержавших тирана. Раденко повернулся к солдатам, все еще стоящим полукругом позади него в ожидании приказаний.

— Кто здесь старший? — спросил он.

Один пожилой солдат сделал шаг вперед.

— Я, капитан королевских гвардейцев, жду твоих приказаний.

— Пошли людей немедленно освободить наследника и доставьте его во дворец. И лучших лекарей туда, я тоже скоро буду.

— Ты, ты и вы двое за лекарями, — скомандовал капитан.

— Освободить принца я уже людей послал, — пояснил он отвечая на недоуменный взгляд Владислава.

— Молодец капитан, как твое имя? — агент повернулся к водоему и, увидев плавающих в клубах пара, вверх брюхом рыб, энергично выругался, заглушив своей руганью ответ солдата. Он развернулся к оставшимся солдатам. — Немедленно гоните отсюда всех людей как можно дальше от амфитеатра и сами спасайтесь. Молите богов, чтобы их гнев не был чересчур жесток.

Солдаты кинулись на трибуны выгонять оставшихся людей. Владислав еще раз огляделся. Тертен, сраженный зубом барракуды, упал в воду вместе со своим «даром», с которым он не расставался ни днем, ни ночью и в пылу кровавого пиршества одна из хищниц вероятно прокусила батареи этого прибора, а может быть они так реагировали на соленую морскую воду, которой был заполнен бассейн. Агент хорошо представлял, какая энергия требуется для телепорталов, и если эта «игрушка» обладала хотя бы одной десятой той энергии, то неминуемый взрыв сотрет с лица земли половину города. Замкнутые накоротко батареи уже вскипятили воду в бассейне, сварив сликал заживо. Насколько хватит воды, он не знал. Прикинув на глаз, на сколько понизилась вода, он решил, четыре-пять с половиной часов у жителей города еще есть, потом вода в бассейне просто испарится и батареи начнут разогреваться всухую, пока не взорвутся. Сколько в них к тому времени еще останется энергии одному богу известно. Владислав надеялся, что немного, иначе жителям придется строить новый город.

Убедившись, что все покинули стадион, Раденко тоже вышел наружу. Новость о гибели тирана уже облетела город, а сейчас разбегающиеся со стадиона жители и солдаты своими криками основательно добавляли паники. Уже через час люди потоками устремились ко всем городским воротам. Рабы несли пожитки богатых хозяев, некоторые гнали скот. Солдаты, хорошо организованные твердой рукой капитана гвардейцев, обходили дом за домом, проверяя, чтобы там никого не забыли. Из дворца тянулась процессия слуг под усиленной охраной. На носилках под паланкином лежал обессиленный мальчик, а несколько лекарей хлопотали вокруг. Остальные слуги несли различный скарб и драгоценности. Несколько солдат все еще находились около Владислава. Удивленный этим обстоятельством, он хотел уже было их прогнать, да сообразил, что это его телохранители, которых он получил в наследство от безвременно почившего узурпатора. Выбрав троих, Владислав приказал им найти тело умершей Истиль и вынести его на носилках за город. Чтобы потом похоронить со всеми почестями, как подобает особе королевского рода. Сам он вскочил на подведенного коня и направился вон из города.

— Проверь, всех ли заключенных освободили из городской тюрьмы, — сказал он одному из трех оставшихся телохранителей. — И выведи их всех за город, если понадобится — вынеси.

Через два с небольшим часа все жители покинули город и расположились за городскими стенами, основательно загубив крестьянские посевы. Хорошо еще, что значительная часть уже была убрана. Владислав потребовал к себе лекарей и справился у них о состоянии здоровья наследника. Получив ответ, что мальчик истощен и очень ослаб, но жизни его ничто не угрожает, агент отпустил их к больному, пообещав спустить с них шкуру, если с наследником престола что-нибудь случится. Затем вызвал к себе вельмож, не запятнанных предательством и распределил среди них обязанности по устройству людей во временном лагере.

Когда капитан королевских гвардейцев явился, Владислав велел собрать на суд всех предателей и судить их народной волей от имени короля. Прекрасно понимая, что народ, не обличенный персональной ответственностью, склонен карать куда как жестоко, он хотел освободить от груза такого решения молодого короля, оставив таким образом его руки и совесть чистыми.

Как выяснилось, народ уже покарал большинство предателей, сбросив бедняг в ров, где они были заживо растерзаны крабами-трупоедами.

На суд приволокли только несколько вельмож, чудом спасшихся от расправы да несколько солдат, что участвовали в убийстве короля и его молодой жены. Ни Сулы, ни его пособников во главе с Огором нигде не смогли найти. Отряд Огора почти в полном составе исчез, прихватив с собой и последние пять зоундлегеров. Время от времени Владислав подглядывал на солнце, прикидывая, сколько времени прошло. Наконец, решив, что прошло уже более семи часов, он хотел было отдать приказ жителям возвращаться, когда земля под ногами качнулась раз, другой, затем в небо в центре города взметнулся огромный столб взрыва и через несколько секунд до людей донесся ужасающий грохот. Примерно через минуту на испуганно замерших людей обрушился град мелких камушков. Агент похвалил себя за осторожность. Будь люди поближе к городу, камни могли бы быть покрупнее.

После этого взрыва город представлял собой жалкое зрелище. От толчка кое-где треснули даже городские стены, не говоря уже о домах, добрая часть которых просто обрушились. У многих огромными кусками каменных плит и колонн, из которых был построен амфитеатр, были проломлены крыши. От амфитеатра осталась лишь огромная воронка, а здание городской ратуши, где заседали когда-то вельможи королевского совета было разрушено до основания.

На всякий случай Владислав объявил это место проклятым богами из-за предательства вельможами королевской семьи и запретил людям в течение следующих двух поколений подходить к воронке и к развалинам ратуши.