Дети ночи

Бладер покачал головой. Он столько сил потратил, чтобы найти эту парочку для своего нового приобретения, а тот сидит рядом и не проявляет к ним никакого интереса. Что же должно произойти, чтобы этот Мараин наконец-то начал питаться? Они орут друг на друга уже битых два часа, а он сидит и зевает. Зевает!!! Мда… Дело похоже совсем плохо. Его зевание означает, что энергия потихоньку утекает из него, а он не умеет её останавливать.

- Ну и зачем, наконец, ты меня сюда притащил? Они ругаются, а мы подглядываем. Ты что, извращенец?

- Тебе нужны силы, Дитя. Тебе нужна их ярость. Еще немного времени и их ярость…

- И их ярость никогда не выльется наружу.

Бладер в изумлении посмотрел на Мараина.

- Объясни – потребовал он.

- Это ругань. С яростью у неё мало общего. Скоро они устанут и прекратят.

- Но тебе же нужна еда.

- А как я буду есть то, что даже не представляю себе, ты об этом подумал?

- Ну…

Бладер уже неуверенно посмотрел на ругающихся. Если говорить по правде, он понятия не имел, как питаются Мараины. Его собственное питание было намного проще и понятнее.

Мараин устало поднялся со своего места, потянулся и тихо сказал:

- Пойду пройдусь… Здесь сидеть толку никакого.

- Что!?! – возмутился Бладер.

- Что слышал.

И неожиданно для него, Мараин направился к ругающейся парочке.

- Господа, не стоит употреблять таких слов.

- А ты еще кто такой, чтобы нам указывать.

- Ну пожалуй если кто-то и мог бы вам указать – то это я.

- Не лезь не в своё дело, придурок.

- Это невежливо с вашей стороны.

- Да мне плевать, вежливо это или нет. Отвали.

- А не то что? Вы сделаете мне больно? Врядли таким слабакам как вы, удастся это. Вы даже друг с другом разобраться не можете, не говоря уж о ком-нибудь другом. Вы всего лишь щенки, которые тявкают, но не кусают. Да и тявкать то вы не особо умеете…

Мощный удар поверг Мараина на землю, прежде чем он успел договорить. Изумленный Бладер наблюдал, как Мараин, который мог походя раскидать дюжину таких буянов, прикрыл лицо руками и закричал:

- Не бейте меня!

Некоторое время удары сыпались только от одного, но чуть позже подключился и второй смутьян. Мараин, валяясь на земле, осыпаемый градом ударов, ухитрился извернуться, и ткнуть одного из нападавших в пах. У того перехватило дыхание, и чуть позже, когда он восстановил его, он накинулся на Мараина с удвоенной силой. Однако тот и не думал подниматься, и вместо этого провернул то же самое со вторым.

Бладер уже хотел подняться и подойти, когда Мараин неожиданно резко вскочил на ноги, и приник губами ко рту одного из нападавших.

- Ах ты … гребаный – заорал второй и принялся бить с еще большим энтузиазмом.

Однако Бладер резко застыл, чувствуя, как в его подопечного начала вливаться ярко-оранжевая мощная и упругая сила.

- Хочешь, я и тебя обслужу – лениво произнес Мараин, выпуская падающую жертву Поцелуя Страсти, и хватая второго.

Минуту спустя, Мараин уронил и вторую жертву. Посмотрев на Бладера, он усмехнулся разбитым в кровь лицом и сказал:

- С этих двоих больше взять нечего. А жаль. Вкусные.

- Но как ты…

- Не знаю. Жрать хотелось. А ты всё-таки ни хрена не соображаешь в ярости, и готов путать ее, с чем попало.

Поврежденные ткани на лице Мараина восстанавливались настолько быстро, что к концу фразы лишь кровь на лице свидетельствовала о недавних побоях.

- Похоже на то – удивленно ответил Бладер.

- Несомненно.

- Как и то, что нам предстоит многое узнать друг о друге. Ты сыт?

- С этих двоих? В общем – да, но я пока не знаю, надолго ли.

- Чувствуешь силу, которая бурлит в тебе?

Мараин прислушался к ощущениям и кивнул.

- Просто не давай ей уйти. На худой конец – сведи её потерю к минимуму. Прислушайся к себе, и ты почувствуешь, как это сделать.

- Ладно.

Бладер подошел к валяющемуся на земле корму и произнес:

- Ну, если они тебе больше не нужны…

- Не трогай их. В следующий раз я еще им скажу, что поимел их, когда вырубил. Ярость будет гуще.

- А ты фантазёр.

- Это у тебя всё просто, надо поесть - поймал и пьёшь. Надо силой запастись – то же самое. Ярость из человека добыть куда как тяжелее. Особенно в таких краях как у тебя. Здесь народ зашуганный, и даже одного упоминания о тебе боится. Гордыни ни у кого не осталось почти, не говоря уж о гордости. Я с тобой первый цикл, но вижу это крайне ясно, вот и приходится придумывать. Да и ты хорош. Тебе же необязательно полностью осушать их?

- Это необязательно.

- Тогда зачем ты это делаешь? Корм же побежит от тебя, лучшей жизни искать.

- А ты можешь остановиться, когда питаешься? Ты выцедил их до последней капли ярости. Мы с тобой одинаковы, как я и говорил. Питаемся разным, но суть то одна. Мы не можем остановиться, когда в нас вливается то, что утоляет этот грызущий изнутри голод. То, что дает нам силу. То, что слаще любого вина и любой власти.

- Я питаюсь по-другому. Я не делаю того, что в итоге убивает корм.

- Пока не делаешь, – согласился Бладер – но что будет потом?

- А от тебя корм сбежит сейчас.

- Они как-то раз попробовали. Ох и наелся я тогда.

- Тогда жди. Жди того, что в следующий раз до отвала наемся я, поскольку ты не оставил корму выбора, кроме как восстать против тебя, и разделаться в минуту слабости. Разделаться со всей яростью, на которую они будут способны. Либо произойдет именно это, либо позаботься о своем корме. Даже они понимают, что о том, что ешь надо заботиться.

- Ого, какие пошли размышления!!! И от кого – от младенца в нашей Игре!!!

- У них – указал Мараин на лежащие тела – есть поговорка, что из уст младенца берет начало река истины. Подумай об этом.

- Не могу понять, - сказал Бладер – откуда у тебя это. С чего вдруг ты способен рассуждать о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления?

- Может это Становление не всё во мне выжгло? А может быть, я не был дураком и до него? Кто знает?

Бладер помолчал, обдумывая услышанное, а потом повернулся и пошел к замку со словами:

- Пошли отсюда. Пусть живут.

Мараин серьёзно посмотрел на лежащие на земле тела, и, одними губами, так, чтобы Бладер не смог разобрать ни слова, произнес:

- Живите.