Вадим Георгиевич подсвечивал фонарем сержанту, пока тот одной рукой стряхивал многолетнюю пыль с решетки вентиляции, а другой прикрывал рот и нос, пытаясь не закашляться.
Матвей, в свою очередь, внимательно осматривал одну из стен, пытаясь вытянуть что-нибудь из закоулок детской памяти.
— Ага… — Он отыскал щиток с облупившейся синей краской. — Йован.
— А?
— Посвети, будь добр.
Матвей открыл скрипучую железную дверцу и разглядел панель управления питания с тремя тумблерами, крохотный дисплей и разъем для подключения — он то ему был и нужен.
— Думаешь, будет работать? — спросил Йован.
— Надеюсь.
Как и в случае с рамкой для фотографии, Матвей вытянул шнур ваттбраслета, воткнул в разъем контакт и стал заряжать аккумулятор панели всеми имеющимися у него запасами ватт. Минуту спустя он, c надеждой вздохнув и выдохнув, щелкнул всеми тремя тумблерами.
Послышался электрический треск. Две из имеющихся пяти светодиодных ламп, установленных на потолке, несколько раз моргнули и через секунду озарили белым светом все помещение.
Внутри находились четыре койки и длинная полка, заполненная консервами и крупами. Все они уже давно вышли из срока годности.
Посуда из алюминия стояла на небольшом обеденном столике, уложенная в стальной контейнер. Здесь же находились четыре стула, лишний раз намекая на вместительность этого скромного бункера.
Была даже полка с десяткой книг. Взгляд Матвея зацепился за Кинга, Брэдбери, Чехова. И здесь отец умудрился расписаться в своей любви к литературе, которой заразил Матвея еще с юношеских лет.
Бетонные стены обжигали холодом. С этим помогло бы справиться отопление, но оно, после переключения всех включателей, не подало признаков жизни. Хорошо, что они имели при себе теплую одежду.
— А где Ясир? — взволнованно спросила Надя.
Все молчали.
— Мертв, — сухо бросил сержант.
— Мертв?.. — повторила она севшим голосом. Затем её взгляд упал на Арину, которая прижималась к стене. Пятна крови на ее одежде ярко блестели в свете лампы.
Вадим Георгиевич тяжело задышал носом.
— Как это произошло⁈ — Руки старика сводила дрожь. — Разве… — Он взглянул на Арину. — Разве твой радар, или как там его, не должен был их засечь как минувшим утром?
Арина не отвечала. Ее голова была опущена, она словно боялась взглянуть в глаза остальным.
У Матвея сжалось сердце. Он подошел к ней, коснулся плеча и медленно усадил на край койки.
— Ну, ответишь ты что-нибудь? — не угомонялся Вадим Георгиевич.
— У нее шок, — наблюдая за Ариной, сказала Надя. — Лучше ее не трогать, начальник.
Старик поджал губы и молча согласился.
— Хорошо… — Вадим Георгиевич посмотрел на Матвея. — Я все равно не понимаю, как мы…
— Тихо! — приказал сержант и приготовил винтовку.
Сверху раздалось приглушенное клацанье и щелканье. Затем протяжное рычание — другого слова подобрать этому звуку было невозможно, — послышалось из вентиляции, заставив Вадима Георгиевича и Йована дернутся от страха, а Тихона подойти поближе к Лейгуру, надеясь на его защиту.
Надя, вопреки кровоточащей раны, вытащила из кобуры пистолет.
— Думаешь, люк выдержит? — спросил старик у сержанта.
— Не знаю, с виду крепкий. Должен.
— Главное не дать им понять, что мы здесь, — прошептал Матвей, не отрывая взгляда от потолка.
Команда замерла. Никто не решался сделать лишний вдох. Тихон и вовсе задержал дыхание.
Возня мерзляков не утихала. Разбивалась посуда, гремела упавшая мебель, от скрежета когтей сводило челюсть. Пришельцы походили на ворвавшихся в дом грабителей, которые разносят его на куски в поисках наживы.
Матвей попытался вспомнить закрыл ли он дверь, ведущую в подвал? Боже, пускай это будет так, иначе эти твари подберутся настолько близко, что обязательно смогут их учуять.
Но вот прошло несколько минут, и шум стал затихать. Доносящийся рык из шахты вентиляции сменился на вой сквозняка, а охватившая тело дрожь постепенно отступала.
— Ушли? — прошептала осевшим голосом Надя.
— Пока что, — ответил Матвей и опустил винтовку. — Ночевать придется здесь. Сейчас лучше наружу не соваться.
Собиратель посмотрел на Вадима Георгиевича, ожидая с его стороны очередное возражение, но тот лишь молча уселся на койку, понурив голову.
— У тебя кровь, — обеспокоенно забормотал Йован, осторожно коснувшись раненого плеча спутницы. — Эй, есть у кого бинты, септик?
— Придется зашивать, — смиренно проговорила Надя, придерживая рану. — Нитка с иголкой тоже понадобятся.
При упоминании об игле Арина невольно вздрогнула. Возможно, даже ее шрам на лбу отдался волной боли.
— Где-то здесь была аптечка…
Матвей стал взглядом рыскать по убежищу и смотреть за полками. К поискам аптечки присоединились Йован и Тихон.
— Это оно?
Мальчишка указал небольшой металлический ящик с красным крестом, лежавший под койкой.
— Да.
Внутри собиратель нашел множества разных таблеток, баночки йода — срок годности всего этого истек еще лет тридцать назад, — хирургические ножницы, нити и бинты.
— Эй, возьми. — Лейгур достал из внутреннего кармана флягу с бормотухой. — Тут осталось на донышке немного, для дела хватит.
Йован настороженно посмотрел на него, потом на флягу, но все же взял ее.
— Спасибо.
Совсем как и месяц назад собиратель вновь зашивал рану. С Надей проделывать это было в разы проще. Она лишь едва слышно шипела, когда острие иглы пронзало ее кожу, но в остальном же стойко переносила боль.
В процессе Матвей поглядывал на Арину, которая не произнесла и звука с тех пор, как они оказались здесь. Рядом с ней сидел Йован и поглаживал ее по спине в тщетной попытке утешить.
— Матвей, — заговорил Вадим Георгиевич, — так что это за место? Как ты нашел его?
Собиратель потянул иглу, чувствуя, как спину стали щекотать капли пота.
— Это дом моих родителей.
Рука Нади слегка дернулась. Даже Арина впервые подняла голову и блестящими от слез глазами посмотрела на него.
Тем временем Матвей продолжил:
— Отец показывал мне это убежище, когда я был маленьким. Бывало, мы спускались сюда, и он читал мне книжки, кажется… Я многого не помню.
— Чего же ты сразу не сказал, Матюш? — растерянно спросил Йован.
Матвей лишь пожал плечами и проткнул иглой кожу, заставив Надю зашипеть от боли. И правда, что сподвигло его промолчать? Быть может, встреча с родным домом была для него чем-то сугубо личным, о чем он не хотел распространяться.
— Да, в начале пятидесятых строительство такого убежища значилось как дополнительная услуга и была довольно распространена. — Вадим Георгиевич коснулся бетонной стены. — Моя тетка, царство ей небесное, жила в Ярославской области в похожем коттедже и ей тоже нечто такое отгрохали, только побольше. Она, правда, его потом переоборудовала в гигантский погреб, соленья туда чуть ли не тоннами складировала. Любила это дело. Заедешь к ней в гости, да хоть чаю попить, а она тебе в дорогу обязательно одну, а то две банки всучит каждую весом с хороший такой булыжник. — Старик грустно улыбнулся, поглядывая на заставленные просроченными консервами полки, а затем промямлил что-то невнятное.
— А зачем? — спросил осторожно Тихон.
— Чтоб чем водочку закусывать было, малой, — ответил старик.
— Да я про убежища. Зачем их строить?
— А, ты про это… — Отмахнулся прогрессист. — Ну потому что мир у нас так был устроен, пацан. Сейчас у человечества враги — пришельцы, а раньше мы и без них прекрасно глотки друг другу грызли и не прочь были обменяться здоровенными бомбами, чтоб испепелить миллионы жизней к чертям собачьим. Такая вот у нас природа, не можем мы существовать при этом не имея врага, даже себе подобного.
— Да и сейчас не сильно что-то поменялось, — добавила Надя. — Разве только бомбы теперь ушли в прошлое.
— Пожалуй… — согласился Вадим Георгиевич.
Часы на ваттбраслете показывали десять вечера.
Проникающий через вентиляцию сквозняк окутал помещение холодом. Все зашуршали руками, потирая их друг об дружку в попытке согреться.
Сержант и Домкрат дежурили на ступенях возле люка. Вадим Георгиевич разглядывал потрепанные книжки, разбросанные на полках, и некоторые из них показывал Тихону, советуя почитать.
Надя сидела на краю койки и о чем-то тихо беседовала с расположившимся рядом Йованом.
Лейгур отстраненно от всех бродил по убежищу. Время от времени он подходил к полкам, брал банку консервы и читал ее содержимое, едва заметно шевеля губами, после чего молча клал на полку и проделывал ту же операцию со следующей.
Матвей убрал остатки хирургической нити и бинтов в собственный мешок и подошел к Арине, так и не сдвинувшейся с места.
— Тебе нужно переодеться. — Он протянул ей одну из своих запасных шерстяных кофт.
Арина подняла на него покрасневшие глаза.
— Пойдем, вон за той полкой тебя никто не увидит.
Она молча кивнула и взяла его за руку.
Вдвоем они зашли за накрытой брезентом полкой, оказавшись в самом дальнем углу убежища. Матвей отдал ей потрепанную кофту.
— Можешь отвернуться?
— Конечно.
Он услышал как она стала переодеваться. Собирателя сковало чувство неловкости, но скорее по причине того, что он не знал, с чего начать разговор с ней.
Вдруг Арина заговорила первая:
— Это моя вина.
Матвей осторожно подглядел через плечо убедившись, что она переоделась.
— Датчик, я отключила его, — продолжала она тихо, словно боясь быть подслушанной. — У меня за день накопилось несколько идей, как можно было бы увеличить радиус сигнала, но на ходу возиться с устройством очень трудно. Вот я и ждала, когда мы, наконец, сделаем привал и у меня будет время…
— Арина. — Матвей подошел к ней и поправил рукав. Свитер оказался великоват. — Даже если бы датчик был включен, ты ничего не смогла бы поделать.
— Нет, это неправда, — возразила она. — Мы узнали бы о нападении чуть раньше и подготовились бы лучше. Я чувствую, что я виновата в гибели Ясира. Ведь все могло случиться иначе, если бы я только…
Голос ее дрогнул. Она не решилась договорить.
Матвей обнял ее.
— Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, — ответила она, прижимаясь к его груди.
— О чем ты?
— Из-за того случая в Канаде, из-за Паши. — Арина посмотрела ему в глаза. — Это невозможно, Матвей. Мне хочется исчезнуть.
Последние сказанные ей слова вызвали отклик в памяти Матвея неприятное воспоминание. Это было два года назад. Он возвращался после случившейся в Ванкувере трагедии обратно на Восток. Уже завтра судно достигнет экваториального пояса, придется прятаться от летунов, но…
Ночью он решает выйти на палубу. Вокруг ни души, все мирно спят, и только плеск воды нарушает безмолвную тишину.
В ту минуту его не покидала такая же мысль, которую прямо сейчас изъедала изнутри его названую сестру. Он хотел провалиться, исчезнуть, избавить этот мир от себя. И все, что для этого требуется — просто перелезть через фальшборт и прыгнуть.
Ноги сами повели его к ограждению. Руки коснулись ледяных прутьев из стали. Он перекинул ногу и встал на краю, готовясь спрыгнуть.
Перед взором, подобно жуткому видению, лицо матери Паши. Ей только предстоит узнать о случившейся трагедии.
Матвей ослабляет хватку, тело начинает клонить вниз, но неожиданно он вспоминает Арину. Ее милую улыбку, ее пятнышки сажи после очередной работы в мастерской. В конце концов, он вспоминает обещание, данное ее отцу Курту Крюгеру:
«Ты проследи, чтобы Арина в неприятности всякие не лезла, а то ты ведь её знаешь…»
И эта клятва умирающему дает ему сил отказаться от посетившей его затем и вернуться в койку.
Вернуться так, будто ничего и не произошло.
— Не говори так. — Он крепко сжал ее худые плечи и строго произнес: — Еще раз повторю, здесь нет ни капли твоей вины. Даже не смей корить себя за это. Пообещай мне.
Арина пристыженно увела взгляд в сторону.
Он слегка тряхнул ее и заставил обратить на себя внимание.
— Арина, пообещай мне.
— Хорошо, — тихо ответила она.
— Ты должна быть сильной, сестренка. Особенно сейчас, понимаешь?
Она тихонько кивнула.
— Эй, глядите, что нашел исландец! — послышался веселый голос Йована.
Все начали стягиваться к дальней стене убежища.
Матвей еще раз взглянул на Арину.
— Сильной, — вновь повторил он и отошел от нее.
Ему захотелось подбодрить ее, и он не придумал ничего лучше кроме как сказать:
— А тебе идет серый цвет.
— Вот как? — она попыталась выдавить из себя улыбку, разглядывая новый свитер.
— Были бы только волосы на месте…
— Даже не начинай.
Матвей погладил ее по голове, ощутив приятное покалывание щетины на ладони.
— Матвей, Арин, где вы там? Идите сюда! — не унимался Йован.
— Ладно, пошли уже посмотрим чего они там откопали.
— До сих пор не могу поверить, что это твой дом. Точнее, его часть, — прошептала на ходу Арина.
— Я тоже, Арина, я тоже.
Как только они вышли к остальным, Матвей заметил, как Йован торжественно положил на единственный в убежище столик ящик с коричневыми бутылками.
— Поосторожнее! — воскликнул на него Вадим Георгиевич. — Это тебе не глыбы со льдом!
— Матвей, гляди! — Йован достал одну из бутылок и передал ее собирателю. — Лейгур нашел все это там, в шкафу, которой в стене.
Матвей стал разглядывать бутылку. Этикетка потускнела, разобрать написанное на ней за исключением парочки букв не представлялось возможным. Он откупорил крышку, поднес горлышко к ноздрям и услышал сладковатый древесный запах.
— Так чего это, а? — спросил с любопытством Йован, разглядывая другую бутылку. — Эх, мне бы такую в коллекцию на мой Полярный переполох!
— Это виски, — ответил Матвей и протянул бутылку остальным, принявшимся по очереди вдыхать пьянящий аромат. — Одна такая обеспечит ваттами как минимум на следующие три месяца, если знаешь кому продать.
Когда очередь дошла до Вадима Георгиевича, он, вдохнув запах, сказал:
— Да, отец у тебя точно знал, что понадобиться в бункере для коротанья деньков на случай ядерной войны.
— Какой войны? — поинтересовался Тихон.
— Книжек по истории больше читай, — отмахнулся от пацана старик и обратился к собирателю. — Матвей, все же ты хозяин и владелец этого добра. Не будешь ли ты против, если?..
— Валяйте, — ответил он.
— Тут еще есть куда налить. — Йован достал из того самого шкафа четыре алюминиевые кружки и заметил, как Вадим Георгиевич уже потянул пересохшие губы к горлышку. — Эй, дедуля, чего ты как животное из горла пить собрался. Мы люди или кто?
— Верно говоришь. — Он с усилием заставил себя положить бутылку на стол. — Сержант, достань наши кружки из мешков и закусить чем-нибудь. Мне нужно кое-что сказать.
— Всем разливать? — уточнил Йован.
— Да, — подтвердил Вадим Георгиевич.
— Я не буду, начальник, — ответил сержант, брезгливо посматривая на бутылку.
— Будешь. Это приказ. Выпьешь немного, не убудет.
— А мне можно? — спросил Тихон, поглядывая на разливаемую по стаканам коричневую жидкость.
— Так тебе же Братство твое запрещает?
— Ну оно далеко…
Вадим Георгиевич захихикал.
— Ха-ха, далеко… ну чего, нальем нашему несовершеннолетнему? А черт с тобой! Йован, наливай ему, но совсем с ноготок.
Арина посмотрела на Матвея.
— А мне, Матвей? Могу я…
Собиратель заметил, как на него взглянула Надя, будто припоминая их последний разговор.
— Тебе решать, Арин. Пей, если хочешь.
Она едва заметно кивнула и пошла за своей кружкой.
— Сегодня всем не то что можно, нужно! — заявил Йован, наливая Домкрату, заинтересованный взгляд которого не сходил с таинственной жидкости. — Конец света, все дела, можно и пригубить немного. Попробую наконец что-то помимо этой дрянной картофельной бурды.
К Матвею неспешно подошел Лейгур и передал ему нож с гравировкой на лезвии «Беляев В. Н.» и аббревиатурой «ВМФ» на рукоятке. Нож, несмотря на то, что пролежал тридцать три года в ящике, превосходно сохранился. На нем не было и пятнышка ржавчины.
— Полагаю, ты захотел бы себе его оставить, — произнес Лейгур.
— Спасибо, — тихо поблагодарил исландца Матвей.
— ВМФ? А что это такое? — Тихон с любопытством разглядывая нож.
— Военно-морской флот. Мой отец служил там.
Матвей спрятал находку в карман.
— Эй, исландец, и ты давай, раз уж здесь. — Йован ловко управлялся своей единственной рукой, не пролив и капли мимо. Сказывался многолетний опыт в «Полярном переполохе».
— Вот ему не стоило бы, — пробормотал Вадим Георгиевич, уже держа в руках налитый до середины стакан.
Но Йован все равно налил исландцу и вручил ему выпивку, несмотря на безмолвный протест старика.
Все собрались вокруг стола.
Тихон изучающее поглядывал на всех и, взяв кружку, поднял ее вверх как и все остальные.
— Я хочу выпить за человека, которого мы сегодня потеряли, — произнес Вадим Георгиевич, придерживая на весу кружку. — За Ясира, превосходного врача и отличного солдата. Эта не только наша утрата, но и… боюсь, утрата для всего остального человечества, поскольку сегодня подобных ему днем с огнем не сыщешь.
Надя тихо кивнула.
— Он… — начала она тихо, потупив взгляд. — Он был хорошим человеком. Возможно, лучшим из нас.
— Да… — тихо согласился начальник.
Матвей обратил внимание, как Арина виновно опустила голову, посматривая на содержимое стола.
— В общем… за Ясира Раджани, да примет Аллах его душу, — подытожил Вадим Георгиевич и поднес кружку к губам, а за ним и все остальные.
Тихон сделал глоток и поморщился. Йован же напротив стал смаковать напиток, облизывая губы. Арина потянулась к куску мяса и отложила кружку в сторону, будто бы намекая, что с нее на сегодня хватит.
— По-моему, очень даже ничего. — Надя пыталась распробовать напиток.
Сержант сделал несколько глотков, протер губы и выплеснул остатки на пол.
— Ох, хорошо… — Вадим Георгиевич почесал нос и закусил выпитое мясом.
Йован с грохотом положил пустую кружку на стол.
— Ну что, старина, это будет получше твоей бормотухи из картошки? — спросил товарища Матвей.
Здоровяк медленно развернулся к нему и расплылся широкой улыбкой.
— Предлагаю еще по одной, — с задором произнес он.
— Можно я на этот раз скажу кое-что? — вдруг произнесла Арина.
— Конечно. Еще спрашиваешь! — воодушевленно воскликнул Йован.
Как только все снова оказались с наполненными кружками, Арина немного робея произнесла:
— Пускай никто из нас больше не погибнет. Никто.
За это выпили все. Даже Тихон, сморщившись, проглотил все до дна.