— В чем дело, Брайан? — спросил папа, взглянув на меня в зеркало заднего вида. — Мы в дороге уже четыре часа, а ты не обмолвился и парой слов. Разве ты не рад?
— Конечно рад, пап. — Я улегся на сиденье. Таким образом, он не мог видеть выражения моего лица в зеркале. И не видел, что я лежу.
Мы ехали к Громовому Озеру. Мы ездим к Громовому Озеру каждое лето. Это база отдыха, с отдельными домиками, полем для гольфа, большим озером и всякими другими примочками.
Большинство семей приезжает сюда потому, что тут имеется и лагерь для детей. Взрослые скидывают их там, а сами дни напролет играют в гольф и тусят по клубам.
— Уверен, что все хорошо, Брайан? — спросил папа.
— Оставь его в покое, милый, — вмешалась мама. — Наверное, Брайан немножко нервничает из-за того, что этим летом будет жить в лагере.
Нервничаю — не то слово. «В ужасе» — вот это уже поближе к истине.
Папа прочистил горло. Он всегда так делает, прежде чем провести со мной воспитательную беседу.
— Вот смотри, Брайан. Подростковый лагерь поможет тебе избавиться от застенчивости. Со старшими ребятами ты и сам почувствуешь себя взрослее. И вообще, там тебе самое место. Тебе ведь уже двенадцать…
Это верно, подумал я. Мне двенадцать. И страшно хочется дожить до тринадцати!
— Ты замечательно проведешь время… — не унимался папа.
— Я понимаю, сейчас тебе страшно, — сказала мама. — Но наступит день, когда ты ничего не будешь бояться. Вот увидишь.
Мама с папой были в корне неправы. Разумеется, перспектива оказаться в лагере меня слегка нервировала.
Но что действительно меня пугало, так это истории о Громовом Озере. Истории о тварях, блуждающих в ночи. О воплях и завываниях, и огромных следах на земле.
О вервольфах, обитающих в окрестностях озера.
Я слышал эти истории с тех самых пор, как мы начали проводить каникулы на Громовом Озере шесть лет назад. И они до сих пор ужасно меня пугали. И не менее ужасно это раздражало моих родителей.
Мои родители думали, что я слабак.
Так что я предпочел помалкивать насчет этих баек.
Но все равно боялся.
— А вот и табличка: еще десять миль! — провозгласил папа.
Я сел и выглянул в окно. Разумеется, на табличке было написано: «До Озера Грома 10 миль».
Потом появилась табличка, что осталось пять миль.
Время летело неумолимо.
Наконец, я увидел табличку, повергшую меня в ужас:
«Добро пожаловать на Громовое Озеро! Семейный отдых. Купание. Пешие прогулки. Катание на лодках. Гольф. Теннис».
…и оборотни.
В лагере оказалось десять ребят. Единственным двенадцатилеткой был парень по имени Кевин. Мы с ним оказались младшими в группе.
У Кевина были рыжие волосы и самая бледная кожа, какую я у кого-либо видел. Старшие пацаны над ним потешались, потому что мать заставляла его мазаться толстым слоем лосьона, чтоб не обгорел.
У меня волосы каштановые, глаза карие, а кожа не обгорает. Так что над моей внешностью не смеялись. Но я невысокий и малость неуклюжий. И вот это давало им повод для насмешек.
Трое старших парней были крутые. Джейк, Фил и Дон. Им было по пятнадцать.
У Джейка были темные вьющиеся волосы и золотая сережка в ухе. У Фила были голубые глазки-бусинки, и он всегда носил футболки с логотипом «Ред Булл». Дон был невысокий, коренастый и пакостный.
— Будь я посмелее, называл бы его Жирдяем, — прошептал мне Кевин во время игры в бейсбол.
— Ага, — прошептал я в ответ. — Но он бы на тебя сел и раздавил в лепешку.
Когда наступил мой черед отбивать, я потрусил к базе. Дон был кэтчером. При виде меня он крикнул:
— Полегче!
А потом он ухмыльнулся.
И я оцепенел.
Я никогда раньше не видел его улыбающимся. Словом, я никогда раньше не видел его зубов.
Но теперь смог разглядеть хорошо.
Таких длинных зубов я в жизни не видел. И еще они были острые.
Словно клыки.
Словно волчьи клыки.
Тут Дон проделал нечто странное. Он быстро закрыл рот и отвернул лицо.
Словно только сейчас вспомнил, что улыбаться ему не следует.
Я сглотнул и облизнул губы. Каждую секунду, что я стоял на базе, я представлял, как его клыки впиваются мне в ногу.
Когда я отбил мяч, Дон опять усмехнулся. Я не мог поверить своим глазам! Его зубы выглядели нормально. Его клыки исчезли!
Но я знал, что они мне не померещились.
Тут-то и вспомнились мне байки про оборотней. На первый взгляд их не отличишь от людей. Они не превращаются в волков молниеносно. Но в ночь полнолуния — бац! — полноценный вервольф!
Мог ли Дон быть оборотнем?
После игры я рассказал Кевину о зубах Дона. Я все ждал, когда он надо мной посмеется. Но он не смеялся.
— Бог ты мой! — сказал он. — Слыхал я всякие россказни про это озеро и про целые семьи, становившиеся оборотнями. Но никогда не верил. А ты уверен, что это был не прикол?
— Должно быть, он самый, — признал я. — Но если он пытался меня напугать, зачем ему было прятать клыки?
— Ага, — согласился Кевин. — Надо бы в полнолуние поостеречься.
Позднее я сверился с маминым карманным календариком.
До следующего полнолуния оставалось всего четыре ночи!
Мне хотелось сказать маме и папе, как я боюсь. Боюсь Дона, который может учинить надо мною расправу. Но я не хотел давать им новый повод считать меня слабаком.
Так что ничегошеньки я не сказал. Даже когда они отправились в картежный клуб и оставили меня в домике совершенно одного.
Я твердил себе, что никаких оборотней не существует. Что Дон самый обыкновенный мальчишка.
Поначалу вокруг стояла тишина. Потом снаружи послышался какой-то шорох.
У меня заколотилось сердце. Но я сказал себе, что это всего лишь белка.
Шорох стал громче.
У меня затряслись поджилки. Я сказал себе, что это всего лишь енот.
Из-за двери послышался низкий рык. Потом зацарапались, потом снова рык.
Я сказал себе, что это всего лишь Дон.
Я погасил свет и выглянул в окно. Лунный свет рассеивал темноту. С расстояния я увидел, как нечто красное движется к озеру через ряды деревьев.
Красная футболка «Ред Булл».
Фил! Несущийся через лес, словно дикий зверь!
Как только вернулись мама и папа, я все им выложил. Мне было плевать, сочтут меня слабаком или нет.
— О, Брайан, ты же не купился? — сказал папа. — Ребята просто сыграли над тобою шутку. Узнали, что ты боишься, и решили этим воспользоваться!
— Я знаю, что тебе трудно не бояться, — подхватила мама. — Но скоро все изменится. Уж поверь.
— Твоя мать права, — согласился папа. — Меня удивляет, что ты повелся на этот трюк, Брайан. Разве ты не понимаешь, как легко бегать вокруг домика и издавать пугающие звуки?
Ладно, рычать по-волчьи и впрямь любой дурак может.
А следы волчьи оставлять — тоже любой дурак умеет?
А именно их я и увидел на следующее утро.
Не обычные волчьи следы.
Эти были как минимум по десять дюймов в длину!
Я обнаружил их на земле вокруг домика и шел по ним, пока они не исчезли в лесу — как раз на том месте, где прошлой ночью я видел Фила.
Фил тоже был оборотнем. Никаких сомнений.
Пару ночей спустя в лагере устроили пикник у озера. Я не хотел идти. Но поскольку луна была еще не полная, я решил, что ничего мне не сделается.
Съев гамбургеры и поджаренный зефир, мы расселись вокруг костра. Джейк поведал старую байку о каком-то хмыре, у которого вместо руки был крюк.
На меня она не произвела ни малейшего впечатления. Хмырь с крюком меня не пугал. Вот оборотни — другое дело.
Я не сводил глаз с Дона и Фила. Свет костра отбрасывал на их лица жутковатые тени. В отблесках огня их глаза светились кроваво-красным. Каждую минуту я представлял, как они отращивают клыки и когти.
Но ничего не происходило.
Когда пикник закончился, мы зашагали по тропинке к нашим домикам. Внезапно я понял, что забыл у костра свою новенькую куртку. Если я оставлю ее валяться на песке всю ночь, мама меня убьет. Так что я побежал за ней.
Луна заливала светом темный пляж. Я увидел чью-то фигуру, стоящую на песке на коленях. Когда она запрокинула голову к небесам, что-то сверкнуло в лунном свете.
Золотая сережка Джейка.
На моих глазах Джейк воздел руки к луне, открыл рот и завыл.
Душераздирающим волчьим воем.
Я знал, что человек так выть не может! Я развернулся и со всех ног бросился к тропинке.
Я догнал Кевина.
— Кевин, слышал этот вой? — выдохнул я. — Это был Джейк!
Когда я его настиг, Кевин поспешно затолкал что-то в рот.
Но недостаточно быстро, потому что я успел разглядеть, что это было: кусок мяса. Сырого мяса.
Его подбородок был измазан в крови.
Кевин был один из них.
До полнолуния оставалась всего одна ночь. Я был в ужасе. Но я решил, что оставшись в домике буду в безопасности.
И тут я узнал о ночном походе. Мы отправимся в палаточный лагерь, там раскинем палатки и будем спать под открытым небом.
Как раз в ночь полнолуния!
Нетушки, подумал я. Я должен выбраться отсюда! Но как?
В тот день я пожаловался маме на больное горло.
— Наверное, гланды, — прокаркал я.
— Брайан, — со вздохом сказала мама. — Гланды тебе удалили два года назад.
Как я мог так ступить? Теперь, даже если я и впрямь прихворну, она ни за что мне не поверит.
Следующее, что я сделал — попытался наглотаться во время плавания озерной воды. Но в результате только проблевался.
Затем я нашел какие-то листья, похожие на ядовитый плющ, и натер ими руки и ноги. Ничего не произошло.
Наконец, я решился сказать правду. Ну, не всю, конечно. Я знал, что родители в такое ни за что не поверят. Так что я рассказал им лишь половину истории.
— Парни эти злые, — сказал я. — Я знаю, они хотят сделать со мною что-то ужасное. Пожалуйста, не заставляйте меня идти в поход с ночевкой. Ну пожалуйста.
Папа скрестил на груди руки. Потом прочистил горло.
— Брайан, — сказал он, — если ты останешься в хижине, это для тебя будет гораздо хуже. Может, эти ребята и впрямь чересчур с тобой суровы. Но если ты покажешь им, что напуган, они станут обращаться с тобой еще гораздо суровее.
— Твой отец прав, — подхватила мама. — Будь терпелив, и все устаканится.
— Ну мам!
— Довольно, Брайан, — отрезал папа. — Больше ни слова не желаю слышать. Ты идешь в поход — и точка!
Так я и очутился в лесу — один, против, как минимум, четверых вервольфов.
Когда начало смеркаться, а на небе зажглись звезды, я залез в палатку.
— Эй, Брайан, ты чего? — крикнул Кевин. — Ты разве не хочешь есть?
Ага, щас. Что там у них в меню — освежеванная белочка?
Пока остальные ужинали, я сидел в палатке. Вскоре костер погас. В лесу воцарилась тишина.
А потом я увидел свет, пробивающийся сквозь полог палатки. Ярко-оранжевый свет полной луны.
Полнолуние.
Я поглубже забился в спальный мешок.
Я скрестил пальцы в отчаянной надежде, что во всем ошибался. Может, ничего и не произойдет.
И тут впервые послышался вой.
Мои волосы встали дыбом. Сердце забилось, как кузнечный молот. Я уже слышал этот бешеный вой.
Надо выбираться! Я должен от них сбежать.
Я выскользнул из спального мешка. Потом прокрался через палатку и чуть-чуть приподнял полог. Выглянув наружу, я увидел Фила, стоявшего перед своей палаткой в красной футболке.
Только больше это был не Фил.
Густая темная шерсть покрывала его лицо и руки. Белоснежные клыки торчали изо рта, сверкая, будто кинжалы. Он запрокинул голову к луне и снова завыл.
Фил стал оборотнем.
Когда его вой утих, я еще чуть приподнял полог. Темные фигуры начали выбираться из каждой палатки. Рычащие и ворчащие фигуры, с густым темным мехом и острыми клыками.
Мое сердце забилось вдвое быстрее. Я узнал их всех. Дон, Джейк, Кевин и пятеро остальных. Вервольфы! Все и каждый!
Они сгрудились вокруг Фила.
Все вместе они запрокинули покрытые мехом головы и завыли на луну.
От этого звука кровь застыла у меня в жилах.
Прежде чем я успел пошевелиться, оборотни устремили горящие глаза на меня! Их клыки поблескивали, когда они двинулись к моей палатке.
Я крепко зажмурился. Все мое тело тряслось.
Освежеванная белочка в меню явно не входила. Зато входил я!
Рычание сделалось громче. Мои глаза вылезли из орбит. Оборотни приближались!
Я разинул рот, чтобы в ужасе завопить. Но не смог издать ни звука.
Я пытался встать, но ноги будто превратились в желе. Удары сердца эхом отдавались в ушах.
Толпа оборотней приближалась.
И приближалась.
Тут глаза Фила встретились с моими. Он взялся мохнатой рукою за подбородок.
И сорвал маску.
У меня от изумления отвисла челюсть. Фил захохотал. Тут Джейк, Кевин, Дон и остальные тоже сдернули маски и присоединились к нему.
— Добро пожаловать в лагерь! — воскликнул Фил, перекрикивая общий хохот. Мы так каждое лето новичков разыгрываем. Но ты был лучшим!
— Ага, жёстко ты купился! — гоготал Джейк. Он достал из кармана портативный магнитофон и включил его. Сперва я услышал одиночный вой, а потом — то самое ужасающе многоголосье.
— Запись волчьей стаи, — пояснил Джейк. — Это были звуковые эффекты!
Фил держал в руках старый башмак, перекроенный так, чтобы изображать волчьи следы. Дон продемонстрировал мне фальшивые клыки, что я видел во время игры в бейсбол.
Кевин показал мне пластиковый пакетик.
— Кетчуп и комок спагетти! — сказал он. — От сырого мяса не отличить, да?
Папа был прав. Это была всего лишь шутка.
Я облегченно вздохнул и вылез из палатки.
Ребята смеялись и хлопали меня по спине.
— Как оно, ничего, Брайан? — спросил Кевин.
Я открыл рот, чтобы ответить. Но из недр моей глотки вырвался лишь громкий рокочущий звук.
— Эй, Брайан, шутка закончилась, — сказал Фил.
Еще один низкий рокот вырвался у меня из горла.
Я почувствовал себя странно. Все тело покалывало.
Я посмотрел вниз и увидел густой мех, пробивающийся на тыльной стороне рук.
Мои ногти росли, вытягиваясь, превращаясь в острые когти.
Я поскреб густой, щетинистый мех, покрывавший мои щеки и подбородок.
Щелкнув челюстями, я пронзительно зарычал. А потом запрокинул лицо к луне и завыл.
Пораженные ужасом, остальные ребята смотрели на меня, не выпуская масок из рук.
Я их не винил. Еще недавно я и сам ужасно боялся оборотней!
Я испустил еще один протяжный вой. Так вот что имела в виду мама, говоря, что все скоро изменится!
В животе заурчало. Я понял, что ужасно голоден!
Я щелкнул челюстями. Мои перепуганные товарищи бросились наутек.
Но я знал, что далеко им не уйти. Четыре ноги всяко быстрее двух!
Все-таки славное местечко это Громовое Озеро! — сказал я себе.
И ринулся вперед.