Декалог 3: Последствия

СЧЕТА ПРОШЛОГО Джеки Маршалл

– Вот и он. Замок Трентиллис.

Нисса рукой прикрыла глаза от солнечного света. Затем посмотрела наверх, туда, где над лесистым склоном нависали стены из красного камня, словно скалистый нос корабля, замершего посреди моря зелёной листвы.

– Большой, – осторожно сказала она, не зная, какая реакция уместна в таком случае.

– О да, – восторгался Доктор, обмахивая себя шляпой. – Самая старая его часть была построена из местного красного песчаника примерно в 1300 году Роджером Мортимером, одним из полководцев Эдуарда Первого. Во времена Елизаветы имение было продано купцу-авантюристу Томасу Госторпу, и с тех пор им владеет семья Госторпов.

Нисса прилежно кивнула, хотя и не понимала точного смысла некоторых слов Доктора. Она уже начинала жалеть, что обмолвилась о том, что очень мало знала об истории родной планеты Тиган; её невинное замечание, похоже, вызвало у Доктора желание заняться её образованием. Это, правда, не объясняло, почему они были на окраине Уэльса, в нескольких тысячах километрах от Брисбена, родного города Тиган; впрочем, вспоминая что именно Тиган говорила о своём городе, возможно, Доктор сжалился над ней, не повезя её туда.

– Я познакомился с Дэвидом Госторпом, владельцем замка, несколько лет назад, – оживлённо рассказывал Доктор, когда они шли по извивающейся, посыпанной гравием дорожке, вдоль которой через равные интервалы стояли указатели с надписью «Замок Трентиллис». – Приятный молодой человек, но немного неуверенный в себе. Я дал ему пару советов. Интересно было бы узнать, как у него всё сложилось.

– Так вот зачем мы на самом деле сюда прибыли, – сделала вывод Нисса.

Она незаметно потёрла пятку, думая о том, что идея сменить тракенскую одежду на земную, взятую из гардероба ТАРДИС, была не такая уж и хорошая. У неё было сильное подозрение, что на пятке начал образовываться огромный волдырь.

– Ну, я подумал, что можно заглянуть к нему в гости, – Доктор улыбнулся ей той самой улыбкой, которая часто раскрывала перед ним двери в такие места, в которые обычно никого не пускают. – Если ты, конечно же, не против. Кто знает, может быть, он даже предложит нам перекусить вместе с ним.

– Чай с пирогом? – с надеждой спросила Нисса.

Доктор широко улыбнулся:

– О да, чай с пирогом. Разумеется.

Находясь в своей маленькой душной будке, Билл Хигнет убил донимавшую его осу и снова сел на стул. В такую жару он бы предпочёл сидеть не в будке, но узкая дорожка с живой изгородью по обеим сторонам не позволяла разместить стул снаружи.

Здесь, на вершине, заканчивался крутой подъём к замку от автостоянки в деревне, и дальше дорога раздваивалась. С одной стороны узкие ворота замка, зажатые между двумя круглыми башнями, вели в прямоугольный двор, засеянный травой, а в другую сторону шла дорожка к будке Билла и садам замка Трентиллис, где террасы постепенно сменялись ландшафтным парком с озером.

С верхней точки Биллу хорошо было видно вход в замок, и сейчас он внимательно туда смотрел, надеясь, что Салли Томас не забудет своё обещание. Она работала в ресторане и согласилась принести ему чаю; впрочем, стаканчик пива его бы сейчас обрадовал гораздо больше.

Салли не было видно, и Билл, вздохнув, повернул голову в сторону поднимавшейся со стороны деревни и автостоянки дорожки, по которой поднималась блондинка. Пока она шла мимо входа в парк, у него было достаточно времени, чтобы полюбоваться её длинными загорелыми ногами и водопадом длинных шелковистых волос, опускавшихся из-под соломенной шляпки. Её глаза не было видно из-за солнцезащитных очков. Крутая красотка, – подумал он. Из тех, кто не стал бы смотреть в его сторону даже тогда, когда он был лет на тридцать моложе.

За блондинкой шло семейство, громко ругающееся на ходу.

– Не хочу я смотреть дурацкий замок! – говорила девочка шести или семи лет с длинными волнистыми тёмными волосами и недовольным личиком.

– Я тоже не хочу, – угрюмо ворчал круглолицый мальчик, который выглядел года на четыре старше девочки. Он пнул ногой камень: – Это скучно.

– Заткнись, – сердито сказал его отец. – Оба заткнитесь. Сколько можно ныть? И вообще, это мама придумала, а не я.

– Да, я хотела выйти из дому, – жаловалась женщина, заправляя за ухо непослушную прядь волос. – Мне уже надоело каждое воскресенье дома торчать. Почему нельзя гулять хоть иногда?

– Ну, вот мы и пошли гулять, разве нет? – без тени сочувствия сказал отец. – Чего тебе ещё надо?

– У меня ноги болят, я есть хочу, – хныкала девочка, дёргая маму за руку. – Давайте поедим.

– Да, кстати, отличная идея, – обрадовался отец. – Интересно, тут где-нибудь продают пиво?

К нескрываемому удовольствию Билла семья прошла мимо входа в сад и пошла (продолжая ругаться) к самому замку. Ещё через несколько минут мимо него в сторону замка прошли мужчина и молодая женщина. Мужчина был эксцентрично наряжен в длинный бежевый сюртук и полосатые брюки. Может быть, он один из любителей исторической реконструкции, – лениво подумал Билл.

– Он открыт для посещений! – обеспокоенно воскликнул мужчина.

– В каком смысле? – спросила девушка.

– Смотри! Теперь это больше не фамильный особняк; кто угодно может прийти и за плату осмотреть его. Как всё изменилось. Дэвид говорил мне, что никогда не стал бы открывать замок для публики.

– Может быть, ему деньги нужны были, – предположила девушка.

– Да вряд ли; поместье было не из бедных.

Они прошли мимо. Билл мог бы остановить их, и всё им объяснить, но не хотел утруждать себя. Сами скоро всё узнают. Кроме того, ему было не до них: он заметил, что к нему идёт Салли с обещанным чайником.

Эллен Картер остановилась перед входом в замок и, не снимая тёмные очки, посмотрела вверх, на башни из красного камня. Тем, кому она попадалась на глаза, она казалась просто туристкой. Лишь небольшая напряжённость губ выдавала силу её эмоций.

Она быстро пересекла поросший травой двор, зайдя с яркого солнца в прохладную тень, и начала искать в сумочке деньги, чтобы купить входной билет.

Купить! Она платила деньги не снимая очки, чтобы никто не видел, какое это у неё вызывает отвращение, и лишь зайдя в высокий прохладный зал спрятала их в сумочку. Моргнув, она немного постояла, и ласково провела рукой по изогнутым дубовым перилам лестницы. Затем она отдёрнула руку, словно обожглась.

Нечего лишний раз себя разочаровывать. Уж кому, как не ей, знать об этом. Когда тот симпатичный студент-американец предпочёл её вниманию ту самодовольную, не церемонящуюся сучку, когда её муж Дон после двух лет совместной жизни сказал ей, что она холодная, помешанная стерва, и что ему нужен развод, чтобы он мог трахать свою бойкую пышку-секретаршу, она лишь предавалась само-сожалению, вместо того, чтобы что-то сделать по этому поводу.

Но не в этот раз, – решительно сказала себе она. – В этот раз всё будет иначе.

– Ещё кусочек пирога, Нисса?

– О нет, – быстро отказалась Нисса. – Я съела уже достаточно, спасибо, Доктор.

На самом деле она съела даже больше, чем было достаточно, но, куснув ломтик со сладкой карамелью, очень сложно было отказать себе в добавке. Нисса допила свой чай. Она была рада, что открытие замка для публики привело к тому, что в бывшей конюшне было обустроено кафе; после крутого подъёма к замку её мучили жажда и голод.

– Ну что же, – сказал Доктор, потянувшись за шляпой, – тогда пойдём смотреть замок. Быть может, узнаем, почему Дэвид Госторп решил открыть его для публики.

Приобретённая ими брошюра была не очень информативна на этот счёт, архитектурным достопримечательностям в ней уделялось больше внимания, чем семейной истории.

Они заплатили за вход в замок, и зашли в большой прохладный зал. Ниссе показалось, что они попали в другой мир – радостный, тёплый и светлый двор сменили холод, мрак, приглушённые голоса, и несвежий запах прошедших веков.

– Неоготический стиль, – авторитетно заявил Доктор, запустив руки в карманы и осматривая тяжёлые резные дубовые панели и лестницу. – Возможно, Пьюджин...

Затем он слегка нахмурился:

– Скажи, тут как будто бы чувствуешь на себе давление веса прошедших лет? Все традиции и достижения веков заперты в одном здании. Просто великолепно, разумеется, но также несколько тягостно... Словно под чьим-то строгим взглядом находишься, правда?

– Да, – Нисса прекрасно понимала, что имел в виду Доктор. – Трудно себе представить, что кто-нибудь когда-нибудь чувствовал это своим домом; скорее, создаётся впечатление, что жильцы принадлежали зданию.

Доктор и Нисса заглянули в путеводитель, и пошли по предложенному в нём маршруту: вверх по Большой Лестнице, затем в Официальную Столовую и в Салон. По пути Доктор часто останавливался, но не для того, что бы, как ожидала Нисса, восхититься каким-нибудь историческим предметом; он лишь хмурился и вообще выглядел растерянно. Наконец, в Гостиной, она не выдержала и спросила у него в чём дело.

– Я себе всё это представлял совсем иначе, – признался он, озадаченно указывая на едва обставленную комнату. – По словам Дэвида, обстановка в замке Трентиллис была старинной и ценной.

– А эта не старинная?

– Ну, она старая – это несомненно. Но не очень ценная... то, что от неё осталось. Здесь только лепнина на потолке имеет какую-то ценность. И посмотри вон туда, на более яркие пятна на стенах. Там какие-то картины висели. И, судя по всему, их было довольно много.

– Их продали?

– Возможно. Из чего следует, что семейное состояние было не таким уж и превосходным, как его описывал Дэвид.

Они пошли дальше. Нисса брела по Длинной Галерее, неопытным взглядом осматривая многочисленные портреты. С них на неё смотрели мрачные лица, но Нисса ничего не знала о земном искусстве, и не могла судить о том, хороши ли картины, плохи, или просто непримечательны. Она обратила внимание на один из портретов, который был нарисован пастелью; мягкие, тёплые цвета привлекли её внимание среди мрачных картин, написанных маслом. Она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть его.

– Доктор! Посмотри!

На портрете был светловолосый молодой человек, чьи лицо и фигура были нарисованы на холсте уверенными штрихами. На позолоченной табличке внизу было написано, что это Дэвид Госторп, умерший в 1987 году.

– Так он, значит, умер.

Хотя она никогда и не была знакома с этим молодым человеком, у Ниссы возникло чувство утраты. Возможно, это было потому, что любая смерть заставляла её чувствовать себя одинокой; она сталкивалась со смертью слишком часто.

– У него случился инсульт в Неаполе, там он и умер, не имея ни гроша, – сообщил им женский голос.

Доктор и Нисса синхронно обернулись на голос и увидели поразительно красивую молодую женщину в белом платье без рукавов, державшую в руках шляпку из чёрной соломки. У неё были прямые светлые волосы, кожа гладкая, как у фарфоровой куклы, но глаза неистово сверкали в свете наполовину зашторенных окон замка.

– Как ужасно, – сказала Нисса.

– И как бессмысленно, – ответила ей женщина.

– Не имея ни гроша? – Доктор озадаченно сдвинул брови. – Это странно. Как я понял, Дэвид унаследовал значительное состояние.

– О да, унаследовал, – сказала женщина. – Он его потратил. А затем замок и то, что осталось от его содержимого, были проданы местному бизнесмену, который надеется на них заработать, – она фальшиво рассмеялась над этой идеей.

Затем она с любопытством посмотрела на Доктора:

– Вы были знакомы с Дэвидом?

– Мы познакомились несколько лет назад в Гластонбери, – Доктор улыбнулся, предавшись воспоминаниям. Затем нахмурился. – Я, правда, с тех пор довольно сильно изменился. Не думаю, что он бы меня узнал.

Нисса понимающе улыбнулась: этот факт не удержал Доктора от посещения. Он наверняка придумал бы какое-нибудь объяснение своей изменившейся внешности.

С сожалением на лице женщина кивнула.

– Гластонбери, – с желчью сказала она. – Да. В молодости он прожигал время там.

– Ну, я бы так не сказал, – возразил Доктор. – Он был запутавшимся молодым человеком, на котором лежал большой груз ответственности, – он обвёл взглядом холодные лица строго глядевших на него прошлых поколений Госторпов. – От него столько всего ожидали. Я сказал ему, что ему не стоит быть связанным традицией, что у него есть право взять свою судьбу в свои руки. Жизнь для того чтобы жить, а не для того, чтобы держаться за прошлое.

Женщина ничего не сказала; она подняла взгляд на портрет Дэвида Госторпа, эмоции на её лице не читались.

– Что же, – вежливо сказал Доктор, когда молчание затянулось и стало ясно, что разговор окончен. – Приятно было с вами поговорить. Пойдём, Нисса.

Они пошли дальше, а женщина осталась стоять, такая же молчаливая и неподвижная, как портреты на стенах.

– Риэ́ннон! Сколько раз тебе говорить, ничего не трогай!

– Почему? – Риэ́ннон с тоскливым видом посмотрела из-под тёмных кудряшек на маму, продолжая при этом тыкать пальцем в древний стул, вышитая обивка которого и без того уже была сильно потёртой.

– Потому что я так сказала, вот почему. Перестань и всё, ясно? – раздражённо велела Беверли Коуп. – Вы меня сегодня уже достали. Нил, скажи ей, чтобы перестала!

– Что?

– Скажи ей!

– Слушайся маму, а то получишь, – сказал Нил Коуп, и по его усталому голосу чувствовалось, что если его довести, то он подтвердит слова делом.

Риэ́ннон надула губы, взвесила шансы того, что отец выполнит свою угрозу, и помчалась через Официальную Столовую в Салон, догонять брата.

– Ты сама виновата, Бев, – сказал Нил. – Ты понятия не имеешь, как с детьми обращаться. Ты позволяешь им тебе на голову садиться.

– Да? А чего это вдруг я во всё виновата? Они и твои дети, ты что, забыл?

– Ну, я же на работе всё время. Некогда мне делать за тебя твои обязанности.

– Я тоже работаю! – возмущалась Беверли.

– На полставки, – надменно ухмыльнулся Нил.

– Я должна по двадцать часов в неделю работать в супермаркете, а потом ещё дом убирать и детьми заниматься!

– И что? Ипотеку-то мы моей зарплатой оплачиваем, разве не так?

– Да, а на мою зарплату покупаем еду, а также пиво тебе и сигареты.

– Я, что ли, виноват, что проценты по кредитам выросли?

– Не говорила я такого, вечно ты всё перекручиваешь...

Джейсон Коуп тайком дёрнул толстый красный плетёный канат, которым была ограждена дорогая кровать, и с довольным видом проследил, как латунные столбики, на которых висел канат, посыпались, как домино. Не дожидаясь пока сердитый сторож схватит его за шиворот, он выбежал из Королевской Спальни и с грохотом побежал вниз по узкой деревянной Лестнице Для Слуг.

– Джейсон! – перехватила его на первом этаже возле выхода Риэ́ннон. – Куда ты идёшь?

– Не знаю, – Джейсон недовольно посмотрел на неё. – Отстань!

Риэ́ннон показала язык:

– Не отстану.

Джейсон сказал пару слов, которые ему не разрешали говорить, и Риэ́ннон с радостным лицом начала прыгать вокруг него в притворном гневе:

– Тебя нельзя так разговаривать! Тебя накажут!

Джейсон проигнорировал её и пошёл в сторону дорожки к замковым Садам. Риэ́ннон вертелась вокруг него, как злая фея.

– Я слышала, что там внизу озеро, пойдём посмотрим!

– Зачем?

– Может, там утки будут.

У Джейсона оживилось лицо и он начал высматривать на дорожке камни покрупнее:

– Точно. Утки.

– А я вот подумала, может быть нам Тиган навестить, раз уж мы на Земле? – осторожно спросила Нисса, когда они спустились по Лестнице Для Слуг и вышли на залитый солнечным светом двор.

– Ты думаешь? – Доктор расправил шляпу и надел её на голову. – И ты думаешь, что это было бы разумно?

– А что такого плохого в том, чтобы повидаться с ней? – нахмурилась Нисса, глядя на него.

Были времена, когда выражение лица Доктора давало о нём неправильное представление, и это был как раз такой случай. Его глаза вдруг стали чужими, непостижимыми, исполненными планетами, которые она не могла себе даже представить.

– Почему ты хочешь её навестить? Это тебе нужно или ей?

– Ну, я... – Нисса запнулась и пожала плечами.

– Ты не уверена? – настойчиво спрашивал Доктор. – Но ты должна задаться этим вопросом, Нисса, и хорошенько над ним подумать.

Нисса с отрешённым взглядом размышляла о том, что он сказал. Через какое-то время она сказала:

– Думаю, что навестить Тиган мне хочется для себя, но она захотела расстаться с нами. Поэтому я должна задаться вопросом хочет ли она увидеть меня?

– Теперь ты поняла, – на лице Доктора появилась грусть. – Все уходят, Нисса. Однажды и ты уйдёшь, – он посмотрел на неё и улыбнулся. – Ладно, нет смысла грустить о неизбежном! Но ты должна понять, что большинство моих компаньонов сами решают, когда им уйти, потому что сами чувствуют, что это время настало. И если я затем буду стремиться к встрече с ними, заскакивать время от времени узнать как дела, я этим подвергну сомнению их решение. Понимаешь?

– Кажется, да, – рассудила Нисса. – Твои спутники знают, что не могут путешествовать с тобой неограниченно долго, поэтому они все принимают решение, когда им оставить тебя и жить дальше своей жизнью. Ты должен уважать их выбор и смириться с тем, что ты больше не часть их жизни. Я это понимаю, но это же так мрачно, Доктор. Я имею в виду для тебя мрачно.

– Так оно должно быть, Нисса. Я – повелитель времени, я иду в вечности. А это означает никаких возвращений, никаких сожалений. Ну, разве что о тех – грустно улыбнулся Доктор, – кто сделал плохой выбор.

– Но мы ведь действительно заплатили, верно? – воинственно сказал Нил Коуп, размахивая билетами перед носом у Билла Хигнета. – Мои дети сказали правду.

Билл Хигнет постарался не выдать своего испуга:

– Да, но вопрос не в этом. Ваши дети должны были дождаться вас, а не просто крикнуть, что билеты у вас и пробежать мимо...

– Куда они пошли? – перебила его Беверли Коуп. – Там есть озеро, а Риэ́ннон не умеет плавать. Даже же если она и не свалится в воду, то наверняка вымажется вся в грязи.

В таком случае, вам надо смотреть за ними внимательнее, не так ли? – подумал Билл Хигнет, но, глядя на суровое лицо отца, вслух ничего не сказал.

– Я не видел куда они пошли, – коротко сказал он.

– Что-то случилось? – дорога привела Доктора и Ниссу ко входу в сады замка.

– Мои дети, – быстро ответила Беверли. – Они убежали к озеру.

– Надо же, – нахмурившись, сказал Доктор. – Какая досада.

– Да ничего с ними не случится, – ворчал Нил. – Они могут о себе позаботиться. Не надо так волноваться, Бев. Пойдём, мы скоро их догоним.

– Дорога вокруг озера длиной в милю, – с небольшой долей злорадства сказал Билл Хигнет. – Так что вам придётся погулять, прежде чем вы их найдёте.

– Мы тоже собираемся прогуляться вокруг озера, – сказал Доктор. – Мы тоже их поищем.

– Спасибо большое, – сказала Беверли. – Если вы их увидите, то ни с кем не перепутаете. Джейсон – вылитый отец, и на нём футболка «Охотники на привидений». У Риэ́ннон длинные, тёмные, волнистые волосы, а одета она в розовый сарафан. Скажите им, чтобы они шли сюда и здесь ждали нас, хорошо?

– С удовольствием, – учтиво ответил Доктор.

Оглянувшись, Беверли Коуп увидела, что её муж уже шёл по дорожке к террасам. Она бросилась его догонять, крича:

– Нил! Подожди!

Билл Хигнет покачал головой, проверяя билеты Доктора и Ниссы.

– Дети, – проворчал он. – А чего ещё можно ждать, если у них такие родители? Я бы таким даже за куклами присматривать не доверил.

Уткам надоело быть мишенями Джейсона; недовольно крякая, они уплыли. Многие прохожие не удерживались и выговаривали Джейсона за его поведение, и с каждым разом его лицо становилось всё угрюмее и угрюмее. Были бы с ним его друзья, он бы нашёл, что сказать в ответ. Но ему было всего десять лет, и он ещё боялся большинства взрослых, поэтому довольствовался тем, что тихо ругался им вслед, когда они отворачивались.

Риэ́ннон вертелась у него под ногами, её кудряшки прыгали у неё на плечах.

– Давай поиграем, Джейсон! – потребовала она. Давай!

– Нет! Да отстань ты уже от меня!

Риэ́ннон и не думала отставать, и Джейсон понимал, что никакими словами ему сестру не запугать. Ему пришла в голову идея:

– Ладно, давай поиграем. Давай сыграем в прятки. Ты спрячься, а я буду искать.

Может быть, он и вправду её поищет, если других занятий не будет.

Риэ́ннон вскрикнула от радости:

– Ты меня не найдёшь! Я такое место найду, что ты не догадаешься! – и, к радости Джейсона, она помчалась по дорожке к озеру, оставив его в покое.

Риэ́ннон весело прыгала вокруг озера, быстро передумав прятаться в кустах рододендрона. Там Джейсон начнёт искать в первую очередь. Она хотела найти менее очевидное место. Впереди она увидела что-то, похожее на кучу камней, и побежала туда, чтобы посмотреть поближе.

Она обнаружила, что камни соединены вместе бетоном, и выстроены в виде подобия небольшой пещеры. Внутри был небольшой бассейн, а в нём была статуя почти раздетой женщины, полулежавшей, опираясь спиной на журчавший фонтан. В стенах было несколько отверстий-окон, выходивших в сторону озера и садов. Одно из окон было довольно высоко, но не настолько высоко, чтобы остановить Риэ́ннон, за свою короткую жизнь уже забиравшуюся (обычно, в погоне за братом) во множество мест, считавшихся неприступными. Цепляясь пальцами рук и ног за щели и выступы, она полезла вверх, в выбранное укрытие. Раздался треск – её платье зацепилось за острый выступ и порвалось. Ну и ладно, мама новое купит.

Добравшись до проёма окна, она упёрлась спиной в стену и поджала ноги. Повернув голову в одну сторону, она могла увидеть арочный мост на противоположной стороне озера, а ниже – само озеро. А повернув голову в другую сторону, она видела внутренность грота. Она подумала, что её может заметить только тот, кто удосужится посмотреть вверх, но она будет сидеть тихо, как мышка, никто вверх не посмотрит, и её не найдут. В любом случае, Джейсону не придёт в голову, что она может так высоко залезть. Она говорила, что обыграет его, и обыграла!

Довольная собой, Риэ́ннон устроилась поудобнее. Услышав чьи-то шаги, она повернула голову. Она сразу решила, что это не Джейсон. Резиновые подошвы его кед поскрипывали. А эти шаги пошлёпывали, как будто кто-то шёл в босоножках.

В грот зашла женщина. Риэ́ннон подумала, что эта женщина, наверное, такого же возраста, как и её мама, только в миллион раз красивее. У женщины были длинные светлые волосы, гладкие и блестящие, как в рекламе шампуня. Одета она была в белое платье. Свою маму Риэ́ннон видела в белом платье только один раз, когда сама Риэ́ннон вымазала его спереди малиновым леденцом, и пятна не отстирывались. У мамы был припадок, а папа смеялся... пока не узнал, сколько стоило это платье. У красивой женщины платье выглядело гораздо дороже, чем мамино.

Тем удивительнее было то, что красивая женщина не снимая босоножки шагнула в бассейн и, не обращая внимание на то, что её платье промокает под струями воды, начала расшатывать камни во впадине за фонтаном.

Доктор и Нисса прошли по террасам, наслаждаясь разноцветными пахучими живыми изгородями и переступая через шланги, которые словно зелёные змеи извивались поперёк дорожек. У подножия террас садов Доктор настаивал на том, чтобы прогуляться вокруг озера. Нисса боялась туда идти, сомневаясь, что её ноги выдержат прогулку длиной в милю.

– Нисса, Нисса, Нисса! – Доктор повернулся к ней, с притворным недовольством качая головой. – Можно же снять эти босоножки – они жутко непрактичные. Столько раз говорил об этом Романе, но она тоже не слушала.

– И идти босиком? – сомневалась Нисса, глядя на камни и острые ветки, валявшиеся на дорожке.

– Конечно. А потом можно будет сполоснуть ноги водой, чтобы они остыли. Неужели это не заманчиво?

Для Ниссы, заметившей, что берега озера были покрыты толстым слоем чёрной грязи, эта идея была не очень заманчивой, но, не желая ссориться, она решила держать свои возражения при себе.

Блестевшее голубыми бликами озеро было гладкое и спокойное, как разбалованный кот. Иногда на его поверхности пускали волны утки, нырявшие и барахтавшиеся в своём непрекращающемся поиске пищи. Тропа петляла среди рододендронов с глянцевыми листьями и приятно пахнущих азалий. Каждый поворот дорожки открывал перед ними новые виды; местами, для поддержания интереса посетителей были установлены мосты, статуи, декоративные сооружения. Нисса начала забывать о боли в ногах и наслаждалась окружающими её ароматами, убаюкиваемая жужжанием пчёл и песнями птиц на деревьях. Пропавших детей нигде не было видно, впрочем, как и любых других посетителей. Вообще-то, всё было очень тихо, пока Доктор не вспомнил о своём долге заниматься её образованием.

– Что может быть лучше бодрой прогулки? – беззаботно сказал он. – Мы идём по стопам истории, Нисса. Госторпы гуляли по этим дорожкам с тех пор, как в восемнадцатом веке был создан этот пруд. Видишь, ландшафт создан так, что с каждого высокого места открывается вид на следующее? – Доктор остановился на вершине пригорка и указал рукой на белое сооружение с колоннами, стоявшее на другом берегу озера. – Греческий храм, – объяснил он.

– Религиозное здание?

– Не совсем. Просто архитектурное украшение в популярном когда-то стиле. А впереди перед нами грот, в котором, как мне кажется, посреди жаркого летнего дня можно найти освежающую прохладу...

Когда Доктор зашёл в грот, его голос затих. Нисса заглянула через его плечо.

– И снова здравствуйте! – сказал Доктор. – Приятно вас снова встретить, мисс... не знаю вашего имени. Впрочем, я вынужден признать, что обстоятельства нашей встречи несколько...

На них смотрела молодая женщина, которую они повстречали в галерее. Вначале показалось, что она, в соответствии с советом Доктора Ниссе, ополаскивает ноги в воде бассейна. Однако босоножки были на ней, её белое платье полностью промокло в струях фонтана, а её когда-то безупречный сверкающий водопад волос свисал на её лицо неприглядными мокрыми прядями. Ещё любопытнее было то, что её саму её вид абсолютно не беспокоил. Она смотрела на Ниссу и Доктора без единой тени смущения. Одной рукой она решительно ухватилась за камень, который только что вывернула из полости позади фонтана и лежащей статуи.

– Простите, что говорю это, но я не думал, что вы способны на такой вандализм, – Доктор говорил мягким голосом, обычно свидетельствующим о том, что он что-то обдумывает.

– Не думали? – едко ответила она. – Но это ведь из-за вас я вынуждена была опуститься до этого, Доктор.

У Доктора от удивления поднялись брови.

– Из-за меня? – озадаченно спросил он.

– Вы же Доктор, не так ли? Это из-за вашего дружеского совета я осталась без наследства.

– Вы родственница Дэвида Госторпа, – начала понимать Нисса.

Теперь, присмотревшись, она увидела некоторое сходство с портретом последнего владельца замка Трентиллис, что-то в глазах и в упрямом подбородке.

– Я его сестра, Эллен Картер, – коротко ответила женщина, но потом, видимо, решила объяснить подробнее. – Поскольку Дэвид умер не оставив наследников, замок Трентиллис по праву принадлежит мне. Он принадлежал бы мне, если бы Дэвид не продал его для оплаты своих долгов.

– И что вы сейчас делаете? – спросила Нисса, которая, несмотря на откровения Эллен, ничего не понимала.

– Предпринимаю шаги, необходимые для возвращения того, что принадлежит мне по праву, – резко ответила Эллен.

Она отвернулась от них и шагнула за фонтан, чтобы выломать из стены ещё один камень.

– Если вы решили по камешку вынести весь замок в своей сумочке, то вынужден заметить, что у вас ничего не выйдет, – заметил Доктор с легкомыслием, которое не понравилось Эллен.

Трясясь от злости, она повернулась к нему:

– Какой же вы... самодовольный! Вы поощрили Дэвида растратить всё его наследство на погоню за мечтами! Вы знаете, что благодаря вашему совету, он потратил всё до последнего пенни в погоне за историческими артефактами? Это разорило его. Ему пришлось продать замок, и я осталась без наследства. Кто дал вам право врываться в чужую жизнь и менять её?!

– Я не думал, что делаю именно это, – тихо ответил Доктор.

– Незнание не освобождает от ответственности.

– Но вы делаете всё, чтобы я так и остался в неведении, – возразил Доктор. – Так что, объясните нам, что вы делаете, если не хотите, чтобы я сообщил об этом...

– Я вам уже сказала, что я делаю. Возвращаю себе то, что принадлежит мне. Мы с Дэвидом играли тут в детстве. Мы устроили в гроте тайник, и я знаю, что именно там он её и спрятал.

Эллен засунула руку в проделанное ею отверстие, пытаясь что-то там нащупать.

– Что спрятал? – переспросил Доктор.

– Да не ваше дело! Отстаньте от меня!

– Эллен, – мягко ответил Доктор, – вы только что возложили на меня ответственность за утерю наследства. Я бы сказал, что это делает происходящее очень даже моим делом. Итак, что вы нашли?

Эллен вынула из полости гладкую непромокаемую сумку и держала её так, словно это был Святой Грааль. Горечь на её лице сменилась триумфальной улыбкой:

– Я была права! Он действительно что-то нашёл, – она с видом победительницы посмотрела на них. – Понимаете, всё, что Дэвид мне оставил, были документы, его исследовательские заметки. По ним и по некоторым его словам, которые он случайно обронил во время нашей с ним последней встречи, я пришла к убеждению, что в последний год своей жизни он действительно что-то обнаружил.

– Он всё-таки нашёл потерянный артефакт, – нахмурился Доктор. – Если это правда, то почему он скрыл своё открытие?

– Вы ведь совсем не знали Дэвида, так? – обиженно скривила губы Эллен. – Мой брат занимался этим не ради славы и не ради денег. Просто он не мог обходиться без азарта охоты, и когда ему удавалось что-нибудь выследить, он хотел лишь спрятать трофей. Он никогда не расставался со своими находками.

– Но зачем прятать здесь? – спросила Нисса. – Если он знал, что ему придётся продать этот замок...

– Тут безопаснее, чем в комнате, в которой он жил в последние месяцы жизни, – сказала Эллен. – И, как я уже говорила, никто больше не знает об этом месте. Только мы двое. И если он хоть кому-нибудь и хотел это оставить, то мне.

– Что оставить? Вы ведь ещё не заглядывали вовнутрь, – напомнил ей Доктор. – Может быть, там вообще ничего нет, не говоря уже о чём-то ценном.

– О, я знаю, что там есть, Доктор, – с непоколебимой уверенностью сказала Эллен. – Я же говорю, Дэвид оставил мне свои заметки. Поэтому я и смогла разгадать эту загадку, – она довольно провела рукой по сумке, а затем раскрыла застёжку. – Вы когда-нибудь слышали о сокровищах Елены?

Риэ́ннон недовольно постукивала пальчиками по камню, но внизу её никто не слышал. Это было так скучно. У взрослых разговоры всегда скучные. Её мама говорила только о телевизоре и о том, каким мучением для неё были Риэ́ннон, Джейсон, и папа. И этот разговор был ничем не лучше. Она ничего в нём не понимала, и уже устала сидеть неподвижно. Надо спрыгнуть вниз и напугать этих дураков!

Риэ́ннон повернула голову и выглянула в окно, выходящее в сады. Увы, там, среди кустов роз, ходил Джейсон. Риэ́ннон скривилась: придётся продолжать прятаться пока он не уйдёт.

Яркий фонтан золота рассыпался с пальцев Эллен – сверкающая диадема из золотых деталей, словно из кусочков солнца, нанизанных на золотую проволоку. Нисса от изумления вскрикнула.

– О да, – сдержанно сказал Доктор. – Я слышал о сокровищах Елены. Головной убор, который Генрих Шлиман предположительно обнаружил при раскопках Трои в 1873 году, и являвшийся частью так называемого Клада Приама, пропавшего в 1945 году в Берлине.

– Предположительно? Так называемого? – передразнила Эллен, держа диадему так, что та раскачивалась и блестела в её руках, словно живая. – Вы что, слепой? Дэвид смог её найти. Вот она, перед вашими глазами, Доктор!

– Вы позволите? – не дожидаясь ответа, Доктор взял у Эллен головной убор.

От неожиданности она даже не попыталась возразить, пока диадема не была уже у него в руках.

– Я просто хочу посмотреть, – заверил её Доктор, вынимая из кармана очки и рассматривая предмет. – Не переживайте, я верну.

– Что вы собираетесь с ней делать? – спросила Нисса у Эллен, глядя на её напряжённое лицо и на то, как она не сводила взгляда с диадемы, пока Доктор осторожно осматривал её со всех сторон.

– Продам тому, кто больше предложит, – без обиняков сказала Эллен. – А на вырученные деньги выкуплю своё наследство.

– Ваше наследство так много для вас значит, – заметила Нисса.

– Ну разумеется! Я родилась в этом замке, это мой дом.

– Большинство людей вырастают и покидают свой дом, Эллен, – сказал Доктор.

– Некоторым даже выбирать не приходится, – тихо прокомментировала Нисса; в её глазах внезапно появилась боль.

– Прошлое нельзя купить, Эллен. Можно только расстаться с ним и жить дальше.

– Я не хочу с ним расставаться, – решительно сказала Эллен. – Только в прошлом я была счастлива, я хочу в него вернуться. У меня нет карьеры, нет постоянных отношений. Я только попадаю из одной беды в другую, как будто я жить не могу без катастроф и без плача над собственным невезением. Бедненькая я! – она свирепо ухмыльнулась. – Но теперь это завершится. Я устала быть той, кто проигрывает. В этот раз я получу то, что хочу, что я заслужила. Замок Трентиллис должен был достаться мне, и теперь так и будет. Верните мне мою вещь! – она протянула руку.

В ответ на её непреклонный взгляд Доктор покачал головой:

– Я считаю, что вы не правы, так цепляясь за прошлое, – сказал он, – но решать вам. Держите, – он опустил диадему в её руку.

– Доктор, она настоящая? – спросила Нисса.

– Это несомненно та самая, в которой много лет назад сфотографировали Софи Шлиман – дочь Шлимана, – задумчиво ответил он. – Но чем-то ещё она мне знакома, не могу вспомнить чем...

Эллен подняла диадему с почти детским энтузиазмом на лице.

– Сокровища Эллен! – передразнила она.

– Это инопланетный прибор, – сказал Доктор. – Я бы не стал...

– Инопланетный прибор? – Эллен рассмеялась ему в лицо. – Что ещё за глупости, – и она надела диадему на голову.

На глазах у Доктора и Ниссы золотые детали со звоном заняли свои места вокруг лица Эллен. Она покачала головой, и весь каскад качнулся в лучах солнца, словно золотой колокольчик. На её лице был восторг. Но внезапно диадема блеснула ярче, как будто что-то внутри неё отразило свет. И Эллен взвизгнула от ужаса, подняла руки и попыталась снять её с себя.

– Доктор! – Нисса инстинктивно бросилась вперёд, но Доктор схватил её за руку и удержал.

У него на лице был такой же ужас, как и у неё.

– Нет! – резко сказал он. – Уже поздно...

Свет стал ярче, по лицу Эллен одна за одной пробегали горящие волны, пока оно всё не было поглощено сверкающим ореолом золотого огня. Её рот раскрылся в последнем беззвучном крике, и затем свет погас и её тело упало. Она замерла, растянувшись в пыли, неподвижная и безмолвная. Диадема соскользнула с неё и свернулась сверкающими кольцами.

– Она мертва? – прошептала Нисса.

Доктор присел возле неподвижного тела Эллен и попытался нащупать пульс:

– Боюсь, что да.

Он посмотрел на Ниссу, и она увидела, как изменилось его лицо, как посуровел его взгляд от воспоминаний о многих сделанных выборах. И речь шла не только о выборе, сделанном другими, но также и о решениях, которые принимал он сам, буквально на ходу, не задумываясь об их последствиях.

Она тяжело сглотнула:

– Как это произошло, Доктор? Выглядело так, словно это вызвала сама диадема, как будто в ней какое-то замыкание случилось. Но это же было просто украшение!

Доктор вздохнул, покачав головой:

– Это было не просто украшение, Нисса. Это было живое украшение. Носящий его человек замыкал психический контур, и его внешность улучшалась.

– Но как люди могли создать что-то настолько сложное в таком далёком прошлом?

– Они не могли. Они и не создавали, – Доктор встал и засунул руки в карманы. – Я не знаю, надевала ли когда-нибудь эту диадему Елена Троянская... впрочем, это могло бы объяснить её легендарную красоту... но я уверен, что это было изготовлено не на Земле. Я вспомнил эту технологию: когда-то я видел что-то похожее на Тарроне, – он нахмурился. – Я всегда считал, что то, что я выбрасываю за дверь ТАРДИС, будет уничтожено ветрами времени, но эта диадема, похоже, избежала уничтожения и каким-то образом оказалась на Земле.

– Но её ведь изготовили как украшение, а не как оружие?

– Наверное, да, раз уж, когда Шлиман нашёл её, его дочь позировала в ней, и ничего плохого с ней не случилось, – Доктор посмотрел на диадему. – Возможно, это была неполадка, или же включилась какая-то другая, более зловещая функция.

– Бедная женщина, – сказала Нисса, грустно глядя на тело Эллен. – Как ужасно.

– И как бессмысленно, – ответил Доктор, грустно повторив слова самой Эллен.

– Она так настаивала, что этот клад принадлежит ей.

– И, в конце концов, клад завладел ею, – с грустью сказал Доктор. Он ткнул диадему носком туфли. – Теперь она растратила свою энергию. Нисса, я думаю, что нам лучше уйти.

– А мы не должны поставить в известность полицию?

– Мне почему-то кажется, что это плохая идея, – не согласился Доктор. – Нельзя пренебрегать искусством вовремя уйти. Тело найдут и без нас, а наше здесь присутствие никому не поможет.

– Да, пожалуй, – неохотно согласилась Нисса. – Но ты уверен, что диадема теперь неактивна?

– О да. Ну, – поправился Доктор, – почти уверен.

Нисса с отвращением посмотрела на сверкавшую кучку:

– Мне кажется, что лучше её тут не оставлять, Доктор.

– Хочешь взять себе в качестве сувенира? – удивлённо спросил он.

– Нет! – Нисса решительно шагнула вперёд, нагнулась, и подняла диадему. – У меня есть идея получше.

Она подошла к ближайшему окну, и швырнула золотое украшение в воду.

– Вот так, – угрюмо сказала она. – Пускай себе там лежит.

Когда Джейсон развлекался тем, что лениво обрывал бутоны роз и выдёргивал из них лепестки, неподвижный летний воздух сотряс чей-то крик. Кричала не сестра, это он сразу понял. Риэ́ннон, когда ей было страшно, могла визжать как сирена, но этот голос был ниже. Голос был женский, а донёсся он из каменного грота у озера. Джейсон пошёл туда.

Услышав крик мальчишки, который как ошпаренный бежал вверх по дорожке, Билл Хигнет вышел из своей будки.

– Там в гроте труп! Скорее!

– Что ещё за глупости, – фыркнул Билл, пренебрежительно глядя на мальчика. – А это разве не тебя родители ищут?

– Идите сами посмотрите, – тяжело дышал мальчик. – Она не шевелится, я готов поспорить, что она мертва!

– Если будешь продолжать врать, я тебя выпорю, хотя это уже и незаконно, – пригрозил Билл. – Пошёл вон, маленький...

– Но там труп! – настаивал мальчик. – Женщина в белом платье, просто лежит там...

В памяти Билла всплыл образ: белое платье, шляпка из чёрной соломки, водопад светлых волос. Он засомневался.

– Если ты мне наврал... – пригрозил он.

– Я не вру, честно!

По дорожке прибежал ещё один посетитель, который, тяжело дыша, подтвердил рассказ мальчика. Билл стоял на месте, не зная, что ему предпринять. Затем он с облегчением заметил Салли Томас, которая шла от замка к его будке, чтобы забрать поднос с чайником.

– Салли! – громко крикнул он. – Тут какой-то несчастный случай произошёл. Вызови полицию и скорую, хорошо?

– Скорая уже не поможет, – с насмешкой сказал мальчик. – Говорю же вам, она мертва. У неё лицо перекошенное, как...

– Эй, а вы двое куда собрались? – крикнул Билл, обрывая мрачное описание мальчика.

Его слова были адресованы блондину и девушке, которые пытались выйти мимо него.

– Кто? Мы? – простодушно переспросил Доктор.

– Да, вы. Говорят, в гроте был несчастный случай. Полицию уже вызвали, они захотят опросить всех, кто был неподалёку, – Билл начал постепенно приходить в себя. – Так что я вынужден попросить вас задержаться.

– А вы слышали о UNIT? – сказал Доктор, запустил руку в карман, вынул оттуда пропуск и сунул его Биллу под нос. Я их научный консультант. Они меня ждут. Прямо сейчас, – Доктор обворожительно улыбнулся.

– Разумеется, я слышал о UNIT, – обиженным голосом сказал Билл, бывший солдат.

Он быстро посмотрел на пропуск. Тот выглядел достаточно официально. И если этот мужчина был одним из этих научных работников, то тогда понятно, почему он так эксцентрично одет.

– Мы, конечно же, хотели бы остаться и помочь, но у нас нет на это времени. Тем не менее, вон там есть кое-кто, кто вам поможет, – в отчаянной попытке отвлечь внимание сторожа, Доктор неопределённо указал в направлении дорожки.

Это сработало.

– Поможет? – Билл принял решение. В конце концов, кто он такой, чтобы задерживать кого-то, работающего на ООН? – Ладно, идите. Но все остальные должны остаться.

Как только Доктор и Нисса ушли, из замка пришли работники, предупреждённые Салли. Осмелев от вида приближающегося подкрепления, Билл почувствовал своим долгом пойти и проверить то, что сказал Доктор. Поэтому он быстро направился по дорожке и, свернув на террасы, столкнулся лицом к лицу с мужчиной, о котором, по его мнению, говорил Доктор.

– Вот вы где, – официальным тоном сказал Билл. – Мне сообщили, что вы что-то знаете о несчастном случае.

Теперь, когда в гроте стало тихо, Риэ́ннон начала всхлипывать, словно наказанный щенок. Её разум подсказывал ей, что нужно слезать и бежать, но тело отказывалось повиноваться, ноги не шевелились. Поэтому она оставалась на месте, дрожа от страха, прижавшись к холодным камням, и смотрела на тело женщины. Наконец, с большим усилием воли, она смогла повернуть голову в другую сторону, чтобы вместо трупа видеть воду озера.

Хотя в гроте и было тихо, вода в озере тихой не была. С нарастающим страхом Риэ́ннон смотрела, как на поверхности расходились волны от подводного источника. Затем что-то золотое ярко блеснуло в воде, и внутри него девочка увидела лицо погибшей женщины, перекошенное, похожее на кричащего ангела.