Декалог 3: Последствия

ДУХ ВРЕМЕНИ Крэг Хинтон

– Узрите наши дары, – распевал Верховный Жрец, широко раскрыв руки, внимая молитвам своих последователей.

На несколько мгновений их Господь и Бог распространит свою щедрость на всех них, как он это делал с незапамятных времён. Но это были новообращённые; им нужно было продемонстрировать щедрость Сплайна. Главное, чтобы они при этом не забывали кланяться.

В надлежащий момент широкий белый алтарь позади него вспыхнул ослепительно-белым огнём, сопровождающимся заливистым визгом и ритмичным рёвом. Жрецу не нужно было оборачиваться, он знал, что происходит; более того, обернувшись, он бы совершил ужасное богохульство. Был строжайший запрет смотреть на то, как Сплайн готовит манну.

А затем всё прекратилось; и звук, и свет остались только в воспоминаниях. Он повернулся к алтарю и осмотрел сегодняшние дары, с удовольствием отметив, что среди них было много пищи; в предыдущих трёх божественных проявлениях появлялись в основном странные металлические предметы и прочая ерунда – ничего полезного для жречества. Но десять прозрачных ящиков, занявших бóльшую часть алтаря, явно содержали какую-то еду, и это очень обрадовало Верховного Жреца; банкет, как ничто другое, делал его слуг довольными. А значит, и покорными.

По мнению Верховного Жреца Гераклита, Сплайн проявил большую щедрость. Чего и ждали от бога.

Энрик Уллий посмотрел на часы – всего лишь половина девятого. Он вздохнул; было такое чувство, что половина девятого длится уже четыре часа. Вот в чём проблема со временем, – грустно подумал он. Непредсказуемое.

Ещё раз тяжело вздохнув, он встал из-за своего заставленного стола и заказал в реплимате чашку пряного чая. Ожидая, пока антикварная машина соорудит что-нибудь съедобное, он думал о своей текущей задаче: уже три часа он пытался понять хоть что-нибудь в уравнениях на мониторе, но был так же далёк от ответа, как и неделю назад, когда их ему только-только прислали. И это было плохо, потому что Посол считал, что Уллий – единственный человек на всей планете, способный их понять.

Взяв из автомата чашку, он побрёл обратно за стол. Посол должен явиться в десять часов, и профессиональная гордость Уллия была смертельно ранена тем, что он не видел в этих уравнениях никакого смысла.

Как такое могло быть? Две недели назад он был младшим научным сотрудником в университете Хотампы и пытался найти какое-нибудь применение для предмета своей докторской диссертации – сетей уравнений. И вот теперь он работает непосредственно на Посла, на пределе своих знаний. Если честно, то даже за их пределами.

Пытаясь отвлечься от монитора, он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Когда он был студентом, жизнь была намного проще. Единственной проблемой было найти между бесконечными вечеринками и попойками время на написание диплома... И тут он понял.

Он пытался интерпретировать уравнения Посла по отдельности, но что если все они были аспектами одного большого уравнения, если каждое было лишь срезом многомерной сети уравнений – предмета его диссертации? Не удивительно, что Посол выбрал его – за всю историю науки было лишь три человека, которые что-то понимали в этой теме, и двое из них были уже мертвы. С новыми силами он принялся за работу.

Полчаса спустя он пожимал одну из четырёх крохотных ручек Посла, приветствуя его. Теперь он понимал, что именно было ему предложено. И какое значение оно имело для Гераклита.

Зайдя в отсек с консолью, Тёрлоу удивился – там никого не было. Почему-то ему казалось, что Доктор будет стоять у консоли и хмуро смотреть на переключатели и экраны, также хмуро, как он смотрел на всё и на всех с тех пор, как их оставила Тиган. Это случилось ещё несколько дней назад, но ничего из того, что с тех пор произошло – ни сонтаране с рутанами, ни так называемый отпуск на Матасианских Развлекательных Кольцах, ни их поход на гору Гайзис – ничто не улучшало настроение Доктора. Даже будучи втянутым в махинации Чёрного Стража, Доктор всегда сохранял приветливую улыбку и оптимизм. Но сейчас жизнь в ТАРДИС больше напоминала уроки в Брендоне, у особенно унылого учителя типа Питерсона или Дрибба.

Больше не было весело.

Его размышления были прерваны писком со стороны консоли. Тёрлоу шагнул туда, чтобы узнать, в чём дело, но между ближайшей панелью и полом перед ним возникла голубая электрическая дуга, и он замер на месте.

– Доктор! – закричал он, осторожно отходя от консоли. – Доктор, быстрее сюда!

– В чём дело?

Тёрлоу снова дёрнулся – Доктор стоял прямо у него за спиной.

– Что за срочность?

– Что-то с консолью... Она... Она пищит.

Да, это звучало неубедительно. Но что ещё он мог сказать? Ах, да!

– А ещё я не могу к ней подойти.

– Что?

Доктор подошёл к шестиугольной консоли, но его она встретила тем же, что и Тёрлоу. Растерянно потирая подбородок, Доктор смотрел по сторонам, на белые стены, словно в поиске ответа. А затем склонил голову набок.

– Я узнаю этот звук. Ну конечно! Ох уж эти двуличные, лживые... – он замолчал, кипя от злости.

Его прищуренные глаза просто струились гневом.

– Что это?

– Галлифрейский машинный код, Тёрлоу. Мы слышим неповторимый звук кибер-псионного спора. Пси-бит против пси-бита.

– Повелители времени?

– А кто же ещё? Во Вселенной есть только две вещи, способные повлиять на ТАРДИС: другая ТАРДИС и Матрица. И в этом корабле встроено достаточно предохранителей, чтобы воспрепятствовать чрезмерному воздействию другой ТАРДИС, – он закрыл глаза. – Только Матрица могла «убедить» ТАРДИС сменить курс.

– Мы сменили курс?

– Конечно, мы изменили курс! – рявкнул он. – Мы же никуда не направлялись. Я остановил ТАРДИС в вихре, чтобы настроить динаморфические реле. Но, судя по тому, что я вижу, мы вот-вот должны материализоваться. Похоже, это один-ноль в пользу повелителей времени, деспотичных, лицемерных, двуликих... – он зарычал хором с ТАРДИС: – Рассилона ради, я же Президент! Что они себе думают, гоняя меня, как посыльного?

Тёрлоу попытался успокоить его:

– Ты же сбежал от них, разве нет? Что это было? «В конце концов, так всё и началось»? Ты что, правда думал, что после того, как ты снова улетел от них, всё изменится?

– Я улетел от них потому, что мне не по вкусу их стерильный образ жизни, – отрезал он. – Такое могущество, столько знаний, и они ни разу не замарали руки, чтобы кому-нибудь помочь. Мне страшно подумать, в кого бы я мог превратиться, если бы остался на Галлифрее. Наверняка сухим академиком без сострадания, таким же, как они.

ТАРДИС начала материализацию.

Он покачал головой:

– Почему ты считаешь, что я боюсь снова стать лордом Президентом?

Тёрлоу внезапно посетила идея:

– А ты не упускаешь главное? Раз повелители времени перехватили контроль над ТАРДИС, значит, они хотят, чтобы ты что-то для них сделал. Выходит, они всё-таки марают руки.

Доктор удивлённо посмотрел на него. А затем нахмурился:

– В каком-то смысле ты прав. После всех моих жалоб на их бездействие, не мне возражать, если есть работа.

Но Тёрлоу всё равно слышал в его тоне едва сдерживаемую злость.

– И всё равно, когда я встречусь с Исполняющей Обязанности Президента Флавией, мне будет что ей высказать. Как минимум, она могла вежливо попросить меня.

Пока он это говорил, звуки консоли возвестили о том, что они приземлились. Непонятно где. Тёрлоу открыл сканер.

– Очень живописно, – сказал он, когда раскрылись заслонки.

Вид на сканере нельзя было назвать манящим: бесконечная равнина тёмно-зелёного песка и неприятное, жгучее оранжевое солнце, сияющее на сиреневом небе.

Он нахмурился:

– И мы должны туда выйти?

Доктор вынул из кармана своего бежевого сюртука панаму и надел её.

– Чувствую, пора идти на рекогносцировку.

Тёрлоу улыбнулся: большая часть злости Доктора уже улетучилась. Снаружи ТАРДИС была загадка, и научное любопытство Доктора было сильнее обиды на то, что им манипулировали. Наверное, это был тот самый импульс, который был нужен ему для того, чтобы отпустить прошлое и жить дальше.

– Это безопасно?

Доктор заглянул в другой монитор.

– Ни существенной радиации, ни загрязнения атмосферы, – его брови изогнулись от удивления. – Тут вообще ничего существенного; приборы показывают, что эта планета безжизненна, нет даже ни единой бактерии. Так зачем же нас сюда повелители времени послали? – затем он потянулся к ручке двери: – Есть только один способ узнать об этом...

Огромные двери с кругами раскрылись в лежащую за ними тайну.

– Готов?

Тёрлоу пожал плечами:

– А что, у меня есть выбор?

Впервые за долгое время Доктор улыбнулся. Это было похоже на блаженство некоторых древних человеческих святых.

– Это правильный настрой, Тёрлоу, – подмигнул Доктор.

Вместо пустыни он оказался в толчее и суматохе шумного города. Он обернулся на свою верную ТАРДИС, но её не было. Тёрлоу тоже не было.

Он недоумевающе осмотрелся. Он стоял на чёрном тротуаре, идущем вдоль широкой дороги, по которой с огромной скоростью проносилось множество автомобилей. Вдали виднелись тёмно-серые многоэтажки, перемежающиеся небольшими магазинами и унылыми конторами. А примерно в миле от них, на фоне сиреневого неба возвышалось серое кубическое здание больше километра высотой; по четырём углам оно было украшено шпилями. Над его крышей зависло зелёное свечение, словно там что-то разлагалось. Одним словом, ничего приятного.

Чем-то это напоминало Доктору земные города в социалистических странах в середине двадцатого века. Даже проходившие мимо него пешеходы были неотличимы от людей, если не считать преимущественно рыжий цвет их волос.

Но оранжевое солнце на лиловом небе говорило, что это однозначно не Земля: ни в какой эпохе Земля такой не была. Да и причём тут Земля: хотя Доктор и не узнал координаты планеты, на которой материализовалась ТАРДИС, он знал, что он настолько далеко от любимой планеты, насколько это вообще возможно, если не выйти за пределы галактики.

Так где же Тёрлоу и ТАРДИС? Пытаясь рассуждать логически, он попытался найти свой корабль посредством существовавшей между ними психической связи. Медленно, размеренными движениями разума он потянулся... и его сознание пронзила острая боль, словно в самый его центр загнали кол.

Он свалился на тротуар, как обрезанная марионетка, и его последней чёткой мыслью было беспокойство о ТАРДИС, которой не было нигде видно. Потому что, если верить чувствам повелителя времени, корабль стоял буквально в двух шагах от него.

И в то же время где-то бесконечно далеко.

– Это не то... – он замолк, заметив, что Доктора рядом уже нет.

ТАРДИС позади него тоже пропала.

Более того, его окружало не совсем то, что было на изображении сканера в ТАРДИС. Да, под ногами у него был зелёный песок, но он не был выжженным и безжизненным, как на сканере: примерно в километре от него была большая лагуна, окружённая экзотическими пальмами, а рядом с ней был посёлок. Крытые гофрированным металлом крыши, ярко окрашенные одеяла – он казался дерзким, но довольно жалким вызовом этому суровому пейзажу.

Но самым большим отличием было квадратное серое здание, стоявшее примерно в двух километрах за посёлком – километровый куб с острыми шпилями на каждом из его углов. Тёрлоу не понимал это: чтобы построить нечто в таком духе, были необходимы технологии, которые сильно превосходили те, которые он заметил в посёлке... А затем он подумал о городках из лачуг, возникших на Трионе вокруг Дворцов, и решил, что планета вполне могла тоже прийти к такому.

Но где Доктор? И где ТАРДИС? Из-за этой двойной пропажи приходилось выбирать из того, что было, и посёлок показался подходящим местом для начала писков: он выглядел гораздо приветливее и доступнее, чем большой куб. Смирившись, он пошёл по мокрому песку, надеясь, что в этом хаосе из ветхого металла и цветастых материй найдутся ответы на его вопросы.

Доктор понял, что он очнулся. Последнее, что он помнил – свою довольно неприятную встречу с тротуаром; но сейчас он лежал на удобной кушетке, накрытый одеялом. И он был в чьём-то доме.

Хозяин зашёл в комнату и улыбнулся.

– Ну что, очнулись?

Это был рыжеволосый, похожий на бочку мужчина с дружелюбным лицом и короткой рыжей бородкой. На нём была такая же невзрачная одежда, как и на других местных жителях.

– Я переживал о вас, – сказал он.

Доктор сел на диване, выпутавшись из одеяла. К счастью, никаких осложнений после его психической травмы он не замечал; все нейроны, похоже, остались на своих местах, и делали то, что им было положено делать. Но, не смотря на смягчение симптомов, вызвавшая их причина была ему ясна: ТАРДИС была на этой планете, но каким-то образом смещена; и ему нужно её найти. А ещё нужно найти Тёрлоу.

– Мне уже намного лучше, спасибо. Кстати, меня зовут Доктор.

Мужчина протянул руку:

– А меня – Фэсл Калун. Это моя квартира.

– Что случилось?

– Я шёл с работы домой, и увидел, как вы упали. Все проходили мимо, сейчас все так поступают; никому нет дела ни до кого, кроме самих себя, – внезапно он стал немного робким. – Хотя мне хотелось бы быть немного другим. Я позвонил в скорую помощь, но денег у меня на счету мало, поэтому я привёз вас сюда. Надеюсь, что вы не против.

Какое замечательно заботливое общество, – подумал Доктор.

– Спасибо, мистер Калун. Но – простите, если вопрос вам покажется странным – где именно мы находимся?

Он подумал, что такой вопрос легко можно списать на частичную амнезию.

Калун засмеялся:

– Сильно вы, наверное, головой ударились. Вы в Хотампе, разумеется.

Это мало о чём говорило.

– А на какой это планете? – осторожно спросил Доктор.

Такой вопрос вряд ли спишешь на амнезию, если эта планета не имела контактов с другими формами жизни.

Калун улыбнулся:

– На какой планете? Значит, вы ещё один инопланетянин. Здорово! Вы на планете Гераклит, Доктор.

Интересная реакция.

– Так значит, у вас уже были... посетители?

Калун кивнул:

– У нас раньше был инопланетный Посол, но он умер.

Внезапно Калун посмотрел на часы.

– Простите меня, пожалуйста; по телевидению должны показать моего начальника, мне нельзя это пропустить. Сами понимаете – начальство. Он взял в руки маленький серый куб и направил его на стену. Загорелся плоский экран, и на нём возникло изображение. Телевидение.

– Ваш начальник?

Калун кивнул:

– Я работаю на профессора Уллия.

Он сказал это таким тоном, словно Доктору должно было быть ясно о ком речь.

– Его в новостях показывают, – Калун указал на экран; там за столом сидел невзрачный мужчина.

– А сейчас мы представляем живую передачу из нашей студии в Хотампе с эксклюзивным интервью с профессором Энриком Уллием. Это создатель Сплайна, если вы были на другой планете, и не знаете этого, – добавил диктор с самодовольной ухмылкой. – Вам слово, Йаг.

На экране появилось изображение интервьюера и интервьюируемого, сидящих по сторонам от небольшого столика.

– Профессор Уллий – тот, что справа, – заметил Калун.

Уллий выглядел чуть старше тридцати лет, худой мужчина с редеющими рыжими волосами, в толстых очках. Создатель Сплайна? Почему это звучало так зловеще? Озадаченный Доктор устроился поудобнее на диване, чтобы смотреть.

– А вот это он сам, – сказал Уллий. – Сплайн, – он кивнул на большой экран, висевший на стене за его спиной. На экране было бирюзовое помещение, пробитое в центре, от пола до потолка, сверкающей колонной изумрудного света. – Наше спасение.

Больше миллиарда людей смотрели сейчас эту передачу, и Уллий чувствовал, как его слова достигают каждого из них. А почему бы и нет? В его руках было их будущее и их прошлое. Им следует прислушаться.

Тубос подался вперёд и улыбнулся своей знаменитой елейной улыбкой:

– Но, профессор, этот ваш «Сплайн» дорого обошёлся налогоплательщикам. Какая нам от него будет польза? Почему он – наше спасение?

Уллий немного отодвинулся от назойливого корреспондента и сложил пальцы домиком.

– Сплайн – это поток когерентной темпоральной энергии, который течёт от начала до конца времён – мнимые хрононы с обратным спином, если среди вас есть люди с техническим образованием – от Большого Взрыва до Большого Сжатия. С помощью Сплайна мы сможем получить доступ к любой эре и взять там любые ресурсы, необходимые нам в настоящем.

– Но разве это не опасно? – со свойственной ему елейной манерой спросил Тубос. – Если вы измените прошлое, разве это не изменит настоящее?

Ты, ты, ты – все обвинения сыпались на Уллия, а ведь эта чёртова хрень ещё даже не включили; в данный момент работала только тау-мезонная несущая волна. Но у него был ответ на Атаку Тубоса.

– Сплайн будет взаимодействовать только с будущим, Йаг. Программное обеспечение не позволит ему вмешиваться в прошлое. Вот так вот просто. И я собственноручно написал это программное обеспечение.

– А что скажете о покойном После, Энрик?

Упс. Это был удар ниже пояса – типичный для агрессивной манеры Тубоса вести интервью. Уллий перешёл в оборону, его контратака была приготовлена заранее. К этому нельзя было не готовиться. Смерть Ц'рила не была темой, которую ему хотелось обсуждать.

– Посол погиб в результате несчастного случая, но его знания дали нам доступ к будущему. Сплайн был его мечтой, и он станет свидетельством нашего первого контакта с инопланетной жизнью.

Вообще-то, их единственного контакта; поскольку Уллий и Посол работали вместе и подружились, учёный Гераклита узнал печальную правду, секрет, который инопланетянин скрывал от планеты, ставшей ему новым домом, боясь, что он станет причиной лишь горя и страданий. Что же касается Уллия, то этот секрет лишь подстегнул его амбиции.

Оказывается, Гераклит был так далёк от других населённых планет, что вряд ли их когда-нибудь посетит ещё кто-нибудь. А при отсутствии близких планет невозможны были первые шаги к межзвёздным путешествиям. Они были абсолютно изолированы, без единого шанса сбежать, и смерть Посла лишь усилила их оторванность от других миров.

Запертые на собственной планете, гераклитяне были обречены утонуть в потоке собственной неумеренности. Если только не будет открыт способ обновить их умирающий мир.

Что-то вроде Сплайна.

Большинство жителей Гераклита не были готовы к правде. Только тайная группа членов Президиума знала, что либо Сплайн... либо смерть для всех в ближайшие пятьдесят лет. А когда Сплайн заработает, населению уже не нужно будет знать об ужасной реальности их положения. Их будущее будет обеспечено. Во всех смыслах этого слова.

Уллий повернулся к камере, обращаясь не к Тубосу, а к телезрителям:

– Судьба нашей расы теперь в наших руках, у нас появился неисчерпаемый рог изобилия, который даст каждому гераклитянину лучшее из всех возможных будущих. И этим мы обязаны Послу, – его голос становился громче. Наш первый контакт с инопланетной жизнью гарантировал будущее всего Гераклита!

Тёрлоу бродил по рынку, расположенному в центре посёлка. Прохаживаясь мимо ларьков с сувенирами, едой, и одеждой, он пытался прочувствовать культуру, в которую его занесло. Что это было, разваливающиеся остатки цивилизации, построившей это огромное сооружение, или же молодая цивилизация, развивающаяся среди остатков прошлых?

А затем он увидел его. Он был на дальнем краю рынка, рассматривал со свойственным ему любопытством какие-то безделушки в одном из ларьков.

Доктор.

Позвав его, Тёрлоу начал проталкиваться сквозь толпы покупателей, пытаясь не потерять светловолосую голову среди волнующегося моря рыжих волос. Но Доктор не обращал на него внимание, его, похоже, товар интересовал больше, чем спутник.

– Доктор! – крикнул он, когда был уже совсем рядом.

Повелитель времени обернулся и посмотрел на него взглядом, полным презрения.

– Откуда вы знаете это имя? – прошипел он.

– Что?

– Я отрёкся от него давным-давно, – продолжал Доктор. – После того, как понял, в чём состоят мои интересы. Кто вы такой?

Тёрлоу не мог поверить своим ушам. Было такое впечатление, что перед ним стоит кто-то абсолютно незнакомый. А затем он обратил внимание на одежду Доктора: бежевый фрак и джемпер для крикета пропали, вместо них было разноцветное пончо. Это Доктор, или какой-то местный, чья внешность случайно была похожей? Но нет, он же узнал своё имя. Может быть, у Доктора амнезия?

– Я Тёрлоу, – ответил он. – Ваш спутник.

– Спутник? – высокомерно повторил человек. – Спутник? Мальчик мой, у Мудреца нет спутников.

– У Мудреца?

Вот так имечко. Оно просто не шло ему.

– Вот именно. А теперь уходите. Моя миссия тут исключительно деликатного характера, мне только дилетантов рядом не хватало. Кто вы такой? Ассистент на полевой работе? Если так, сообщите, кто ваш наставник. По возвращении домой, мне будет, что ему сказать.

Тёрлоу понял, что даже голос не был похож на голос Доктора. Интонация была надменная, самодовольная, без единого следа дружелюбия и сострадания, свойственных Доктору.

– Пожалуйста, – умолял он, – что происходит? И где ТАРДИС?

– Всё! – последовал ответ. – Хватит с меня уже этого. Дайте мне своё кольцо времени и назовите своего наставника. Я позабочусь о том, чтобы его вышвырнули из Академии за несоответствие занимаемой должности.

– Моё что? – Тёрлоу попятился назад.

Их спор уже начал привлекать внимание других людей.

– Ваше кольцо времени. И имя вашего наставника, – ответил тот холодно и резко. – Немедленно.

– Доктор, что с тобой случилось?

И тут в нескольких метрах от них послышалось какое-то движение. Тёрлоу обернулся, и увидел пробирающуюся сквозь толпу группу мужчин в белых куртках. В его сторону. На любой планете, в любую эпоху, такого рода люди – что-то вроде охраны. Не те люди, которым хотел бы попасться Тёрлоу.

Он снова повернулся к Доктору, но тому было всё равно.

– Это ваши проблемы, мальчик. Ваш наставник должен был рассказать вам об этикете поведения на задании. При мне такого бы не случилось.

Он вынул маленький золотой диск и сжал его. И исчез.

Неожиданно кто-то схватил Тёрлоу за руку и утащил его в сторону от приближающейся охраны. Несколько секунд спустя он уже был за одним из прилавков, скрытый за занавесом. Сквозь щель в тяжёлой ткани он увидел, что охранники прошли мимо. Вздохнув, он повернулся к своему спасителю.

Худой мужчина, с рыжей козлиной бородкой и в оранжевом пончо, широко улыбался:

– Так же и попасться можно. Если бы вас схватила милиция, вам был бы конец. Верховный Жрец любит допрашивать незнакомцев.

– Спасибо. Я Тёрлоу.

Мужчина тепло пожал протянутую руку Тёрлоу.

– А я – Фэсл Калун. Добро пожаловать в Хотампу, Тёрлоу.

Калун выключил телевизор, а мысли Доктора продолжали переваривать услышанное. Поток когерентной темпоральной энергии, который течёт от начала до конца времени. Хотя это было и довольно примитивно по меркам временны́х технологий, этого было бы достаточно для того, чтобы привлечь внимание повелителей времени. Раса, разработавшая что-то в таком роде для того, чтобы грабить собственное будущее. Вмешаться было бы делом чести для повелителей времени.

Не потому ли он очутился на Гераклите? Чтобы предотвратить активацию Сплайна, предотвратить загрязнение линий времени изобретением Уллия? Чтобы быть хорошим повелителем времени и исполнить свой долг?

– Расскажите мне о профессоре Уллие, – попросил он Калуна.

Прежде, чем вмешиваться в какую-то гадость, он хотел узнать, с чем именно он столкнулся.

Сидевший на другом краю дивана Калун пожал плечами:

– А что вы хотите узнать? Он изобрёл Сплайн; они с Послом начали его проектировать около десяти лет назад. Два года назад он представил эту идею Президиуму, и они выделили деньги. И с тех пор мы все работали не покладая рук над постройкой.

– И Сплайн делает именно то, что утверждает профессор? Он может достать до будущего?

Когда речь заходила о путешествиях во времени, шарлатанов всегда хватало.

– Да, однозначно, – с энтузиазмом ответил Калун. – Мы его уже шесть месяцев тестируем. Это действительно, как говорит профессор, наше спасение.

Расы, которые предпочитали присваивать плоды чужого труда, пускай даже и своих потомков, вместо того, чтобы решать свои проблемы более обычными методами, были обычным делом во Вселенной. Земная Империя была превосходным примером этого, такие планеты, как Солос были ограблены во имя блага человеческой аристократии. У Гераклита, надо признать, могли быть серьёзные проблемы, но это не давало им права брать кредит из собственного будущего.

– Как вы думаете, могу ли я посмотреть на Сплайн, мистер Калун? Мне очень интересны технологии времени.

Раз уж на Гераклите был один инопланетный посол, почему бы не быть ещё одному?

Калун нахмурился:

– Нужно будет попросить разрешение у профессора, Доктор. Завтра – день Включения, поэтому обстановка в Храме в последнее время напряжённая.

– В Храме?

– Так мы называем Центр Управления Сплайном. В шутку, разумеется.

Он грустно улыбнулся. Не такая уж это и шутка.

– Мне бы очень хотелось посмотреть.

– Вот что я вам скажу. Давайте прогуляемся к Храму; мне нужно через полчаса быть на работе. Если вы в состоянии идти, разумеется.

– Готов, мистер Калун, я уже готов, – он вскочил на ноги. – Ну что, идём?

В одном из домиком под гофрированной кровлей, Тёрлоу сидел на мягком диване и пил травяной напиток. Напротив него, улыбаясь, сидел Калун.

– Так откуда вы? – спросил он. Мистили? Понтахун? Вы ведь явно не местный.

Вы даже не представляете, насколько, – подумал Тёрлоу.

– Нет, я прибыл издалека.

– И как вам Хотампа?

– Недружелюбная, – рискнул Тёрлоу.

Он не хотел обижать своего спасителя, но арест за то, что ты не отсюда – не самая тёплая встреча.

– Верховный Жрец видит в Хотампе свой удел для вербовки служителей, и чаще всего эта роль выпадает чужакам. Так что же вас сюда привело? Явно ведь не репутация города?

Вариант «я прилетел на машине времени, которая тут же исчезла» рассматривать не стоило.

– Я пристал к каравану, – Тёрлоу видел пару похожих на быков животных, которые тащили из поселения повозку, и надеялся, что его ответ правдоподобен. – А какая у города репутация?

Калун надпил немного из стакана и вздохнул:

– Вымирающее сообщество, пытающееся перебиться тем, что вырастает на безжизненной почве, в то время как Верховный Жрец и его служители в Храме отъедают морды. Такое вот, вкратце, мнение в этих краях.

– В Храме? Это то большое здание? Оно не производило впечатление религиозного.

– Именно оно. Уже пять сотен лет, как мы умираем в его тени; кто-то покидает Хотампу в поисках лучшей жизни, кто-то умирает от голода или болезни, а кого-то «вербует» Верховный Жрец. Я думаю, что не пройдёт и двух лет, как Хотампа превратится в брошенную кучу ржавеющего железа.

– А что находится в Храме?

– Сплайн, – сказал Калун. – Всемогущий, капризный, опасный... Из тех, кто его видел, никто не остался в живых, так что рассказывать некому. Но Уллий, Верховный Жрец, держит его в своей хватке. Сплайн слушается его: люди исчезают, посевы сохнут и умирают, и всё это из-за Верховного Жреца и его Сплайна.

– И поэтому вы боитесь против него восстать? Потому что боитесь какого-то загадочного бабая?

У Тёрлоу появилась идея; правда, его осторожность напоминала ему, что именно за такое бунтарство его в своё время сослали с Триона на Землю.

– Что? – спросил Калун.

– У общества в такой ситуации есть только два выхода: умереть или восстать. В Хотампе же явно нет никого, достаточно храброго, чтобы встать против этого Верховного Жреца.

Калун вскочил на ноги:

– Вы на что намекаете, Тёрлоу? Что мы все трусы?

– Ну, я тут, конечно же, недавно, но всё выглядит именно так.

Вот, это должно вызвать реакцию. Впрочем, Тёрлоу не подумал, что за такие слова его могут схватить за горло.

– Среди нас есть группа людей, которые не согласны сидеть и смотреть, как гибнет наше общество, – прорычал Калун. – Мы регулярно ходим на разведку в Храм, высматриваем слабые места, проходы. Мы можем потягаться с Верховным Жрецом.

Он отпустил Тёрлоу.

– И когда ближайшая разведка? – хрипя, спросил Тёрлоу.

Калун улыбнулся:

– Сегодня ночью. Хотите присоединиться?

В сумерках Хотампа стала ещё более мрачной, если это было возможно. Мрачная, холодная, и пустая, словно скелет; освещённая слабым светом двух маленьких лун, который лишь изредка пробивался сквозь затянутое дымкой ночное небо.

– А откуда берётся энергия для Сплайна? – спросил Доктор у Калуна, когда они шли к Храму.

Он хотел воспользоваться природной открытостью Калуна, чтобы лучше войти в курс дела перед встречей с Уллием. «Предупреждён – значит вооружён» – разумный принцип, в чём Доктор убеждался много раз.

– От устройства под названием тахионный замедлитель. Слышали о таком?

Доктор, разумеется, знал, что это такое, и знал, что наличие этого устройства на Гераклите было так же невозможно, как и создание сплайна. Впрочем, это объясняло зелёное свечение – черенковское излучение. Покойный посол явно чертовски повлиял на нормальное развитие этой цивилизации, предоставив им технологии и оборудование, опережавшие на несколько веков то, что они были способны открыть сами. Впрочем, возможно, он действовал по принуждению; Доктор вспомнил, как бедного Эрато использовали на Хлорисе.

– Доводилось слышать. Полезная штука.

Свернув за угол, они оказались у больших мрачных ворот, по верху которых шла колючая проволока. Коренастый мужчина в коричневой униформе вышел из тени навстречу с протянутой рукой.

Вручив охраннику пропуск, Калун указал на Доктора:

– Со мной посетитель, Крус.

Сказав «угу», охранник открыл ворота.

Даже это не понравилось Доктору; жители Гераклита просто не отдавали себе отчёта в том, насколько важен Сплайн, если позволяли заходить посетителям на основании слов рядовых сотрудников. Если бы сонтаране решили их атаковать – а они бы с радостью заменили свои неэффективные осмотические проекторы на Сплайн – они бы даже вспотели. Впрочем, сонтаране и не могли потеть.

После непродолжительного пути по невзрачной местности Доктор и Калун зашли в сам Храм. Монотонность серой каменной стены нарушал тоннель, освещённый изнутри редко расположенными лампами. Отсутствие там охраны уже не вызывало удивление.

– Моё рабочее место на четырнадцатом этаже, – сказал Калун, когда они зашли в тоннель. – Реле тахионно-хрононного потока, – добавил он.

Открытую натуру этого человека Доктор мог объяснить лишь восторгом от того, что Доктор прибыл с другой планеты; если близость Уллия к этому «Послу» сделала его спасителем Гераклита, то вдруг похожая судьба ждёт также и Фэсла Калуна?

– А у Уллия?

Они подошли к лифту, и Калун вставил в щель свою карточку.

– Профессор на самом верху; его кабинет возле самого помещения Сплайна.

Понятное дело, – подумал Доктор. Безумные учёные всегда обожали иметь возможность торжествовать по поводу своих предстоящих триумфов в окружении своих последних изобретений. А судя по тем фактам, которые ему пока что удалось узнать – загадочная гибель разбирающегося в технологиях пришельца, грубое пренебрежение законами причинно-следственных связей – Уллий, возможно, почувствовал бы себя своим человеком рядом с Давросом, Грилом и Уиттэкером.

Пока они ждали лифт, Доктор размышлял над тем, как ему поступить. Чем больше он узнавал о Сплайне, тем сильнее убеждался, что Уллия нужно остановить. Это было путешествие во времени, целью которого была нажива – прямое нарушение кодекса повелителей времени. И хотя Уллий, возможно, никогда и не слышал о повелителях времени, такое нарушение не мог проигнорировать даже такой бывший галлифреец как Доктор.

Как сказала бы Тиган, пора надеть ежовые рукавицы.

С наступлением темноты Хотампа навевала ещё большую депрессию. К Тёрлоу и Калуну присоединились ещё восемь человек. Все они были одеты в чёрное, на лицах были намотаны чёрные шарфы, из-под которых выглядывали только глаза.

– Мы изучаем степень защиты свалки, – объяснил Калун. – Возможно, через неё мы попадём вовнутрь быстрее, чем нас заметит милиция.

– А что это за свалка? – спросил Тёрлоу, и все тут же посмотрели на него.

Ему не в первой было быть аутсайдером.

– Свалка, она и есть свалка, – сказал Крус, ещё один член отряда. – Когда являются дары Сплайна, они не всегда полезны. То, что жрецам не нужно, выбрасывают на свалку.

Калун объяснил про дары. Внутри храма, оказывается, материализовывались разные вещи: еда, одежда, и другие вещи, которые Верховный Жрец считал неважными. Еда и одежда использовались для того, чтобы содержать рядовых жрецов, а остальное выбрасывалось. Для Тёрлоу это звучало довольно обыденно – телепорты использовались на всех цивилизованных планетах. Но для примитивной расы на Гераклите это казалось чудом.

До свалки они шли около получаса. Они обошли Храм слева по большой дуге, зайдя за него метров на пятьсот, а затем развернулись и пошли обратно. В тусклом свете двух лун блестел двадцатиметровый курган. А ещё через десять метров от кургана ясное небо было заслонено Храмом.

Увидев свалку, Тёрлоу был просто поражён. После описания Калуна он подумал, что это куча мусора. В реальности же всё было совсем не так. Там были книги, мебель, научные приборы, и другие предметы, которые могли бы оказаться гораздо полезнее. Плазменные ружья, лазерные пистолеты, стазеры – среди прочих вещей присутствовал целый арсенал высоко-технологического оружия. Тёрлоу аккуратно вынул из-под пластикового стула разрушитель вещества.

– Вы хоть представляете себе, что это такое? – спросил он тихо, помня, что где-то рядом бродит милиция.

– Фигня какая-то, – пробормотал Тубос. – Какая разница, от неё всё равно никакого толку. Иначе бы жрецы её не выбросили.

– Да ну? – Тёрлоу направил оружие на песок под ногами Тубоса и нажал на курок. Вырвавшийся луч пурпурного света ударил в землю и превратил её в гладкий обсидиан. – Не такая уж и фигня, а?

Калун подошёл ближе.

– Что это? Колдовство?

– Луч фотонов высокой энергии с добавкой анти-кварков. С таким оружием мы сможем пройти вовнутрь без проблем.

Затем, сообразив, как кровожадно это звучало, Тёрлоу взял из кучи другое оружие.

– Но вот этот нейронный станнер просто усыпит милицию.

Калун посмотрел на Тёрлоу:

– И сколько ещё таких станнеров ты можешь найти?

Тёрлоу обошёл всю свалку, но на поверхности смог найти всего лишь три станнера. Если не считать за оружие пластиковые стулья и ружья, имевшие только настройку на поражение, придётся довольствоваться этим. Но откуда Сплайн приносил эти вещи?

Раздав станнеры – Калун взял один сам и знаком показал дать по одному Эстрибусу и Крусу – Тёрлоу посмотрел на то, что было за свалкой. Монотонность серой каменной стены Храма нарушал тоннель, освещённый внутри редко расположенными лампами.

– И это вход? Не слишком ли он приметный?

Калун ответил:

– Милиция уверена в своём превосходстве, Тёрлоу. Но с этим, – он поднял станнер, – у нас есть преимущество.

– Это просто... изумительно, – сказал Доктор.

И так оно и было.

Когда они пришли к рабочему месту Калуна – всего лишь стол и компьютер в неубранном кабинете – они обнаружили, что Уллий так занят, что никого не принимает. Калун не стал говорить своему начальнику о том, что Доктор – пришелец. Это потому, что Калун хотел оставить всю славу для себя, или же он боялся, что Доктора постигнет та же судьба, что и посла?

Калун повёл его прямо в помещение Сплайна. Помещение было квадратным, шириной около двадцати метров; стены, пол, и потолок были из бирюзового металла. Вдоль стен стояли стеллажи со сложными приборами, а также металлические пульты управления. В точности, как показывали в телепередаче. Однако телевидение не полностью отобразило центр помещения, который был наиболее впечатляющим: отверстие в полу диаметром около трёх метров, окружённое металлическими перилами на уровне груди. Сквозь отверстие струился луч сверкающего зелёного света, отбрасывая своим мерцанием блики по всему помещению, а затем он уходил в такое же отверстие в потолке. Предположительно, это была тау-мезонная несущая волна; при активации Сплайна мнимые хрононы с обратным спином наполнят этот луч, и усилившееся черенковское излучение сделает зелёный цвет более ярким. Безвредное излучение от того, что само безвредным не было.

Доктор вздохнул: это не было ни неловкой попыткой путешествия во времени, ни наспех слепленным нагромождением едва придуманных теорий и приборов. Сплайн был продуманной моделью эффективной машины времени, впечатлившей даже Доктора. Кем бы ни был Посол, он должен был очень хорошо разбираться в темпоральной механике; Сплайн сильно превосходил временные черпаки, создаваемые ранними повелителями времени. Да уж... Но что-то привлекло внимание Доктора, и он подошёл поближе.

И замер.

Высокий тонкий блок, стоявший в одном из углов, был ничем иным, как хельмическим регулятором, стабилизирующим устройством, необходимым для работы всех ТАРДИС, идеальным средством стабилизации луча хрононов, проникающего в вихрь времени. Такие познания Посол мог получить только во время детального осмотра ТАРДИС, а очень мало кто из повелителей времени стал показывать свой корабль. Мастер и Рани не были известны гостеприимством, а что касается ТАРДИС Дракса, то Доктор сомневался, что в ней вообще были хельмические регуляторы. Оставалась всего одна возможность, и она Доктору не нравилась. Но внезапный крик сзади отвлёк его от размышлений и заставил обернуться.

– Кто вы такой и как вы сюда попали?

В дверях стоял профессор Уллий. И его вид нельзя было назвать радостным.

До конца тоннеля они дошли без происшествий, но это Калуна не удивило; он всегда подозревал, что слухи о неприступности Храма были именно слухами, которые милиция распространяла, чтобы отпугнуть людей.

– Куда теперь? – спросил Тёрлоу.

Калун уже понял, что этот парень обладал странной смесью трусости и храбрости. Он надеялся, что сегодня второе пересилит первое.

– Вон там, похоже, дверь есть. Тёрлоу посмотрел вдоль коридора и увидел прямоугольную впадину.

– Божественная воля Сплайна отправляет тех, кто находится внутри, отсюда в святая святых.

– Божественная воля? – цинично переспросил Тёрлоу. Он подошёл к прямоугольнику и прикоснулся к стене; двери тут же разъехались в стороны. – Это лифт.

– Лифт?

– Механическое устройство, Калун. Будка, которую поднимают лебёдкой по шахте. Боюсь, без божественных сил.

Ответ Калуна заглушил крик Тубоса, упавшего на пол с торчащим из груди арбалетным болтом. Арбалеты – штатное оружие милиции.

– Ни с места! – рявкнул из темноты голос.

– Пускайте в ход станнеры! – крикнул Тёрлоу.

Он направил свой станнер на атакующих, но Крус выбил его у него из руки. А затем вынул нож.

– Ты что творишь? – крикнул Калун.

– Всё кончено. Мы ждали, когда вы что-нибудь сделаете, чтобы выявить всех еретиков. И вот мы дождались, – когда из темноты вышла милиция и повязала остальных, Крус улыбался. – Вы станете уроком для тех жителей Хотампы, кто порочит славу Сплайна и его Верховного Жреца.

А затем Калуна увели, заведя руки за спину. Он успел лишь сказать Крусу:

– Сгори в аду, ублюдок!

– Вы, должно быть, профессор Уллий, – заявил незнакомец, протягивая руку. – Я Доктор.

Уллий не подал руки.

– Доктор чего?

За несколько часов до включения Сплайна ему не хватало только незнакомцев, околачивающихся возле самого Сплайна. Он бросил взгляд на Калуна; как только Сплайн заработает, и у Уллия появится свободное время, нужно будет сделать выговор этому младшему технику по поводу посторонних на объекте.

– Учитывая текущие обстоятельства, начнём с темпоральной физики, – Доктор раскрыл руки, указывая на помещение. – Это всё очень впечатляет, профессор. Не расскажите мне, откуда у вас взялась эта идея?

До включения считанные часы, а его всё ещё осаждают журналисты.

– Техник Калун проводит вас обратно до приёмной и вручит вам распечатку заявления для прессы, Доктор. В данный момент я очень занят; до запуска Сплайна осталось меньше шести часов.

– Думаю, не стоит это делать, профессор. Это устройство, если его включить, может привести к печальным последствиям; даже к катастрофическим. Время – это не славный океан, в котором можно плыть куда пожелаешь; есть определённые... соображения, – Доктор явно начинал злиться. – Вы прислушаетесь к моим доводам, или нет?!

Уллий засмеялся.

– Доводам? Наспех выдуманный бред, а не доводы. Я знаю каждый контур Сплайна, Доктор; он абсолютно безвреден.

– В том, что касается времени, вы не тот, кто может что-либо гарантировать, Уллий. Вы играете с...

– Силами за пределами моего понимания?

Сколько раз ему уже это говорили?

– Да по какому праву вы мне лекции читаете?

Доктор шагнул вперёд.

– По праву лорда Президента повелителей времени. Мы не можем допустить это кустарничество.

– Повелители времени? – Уллий нахмурился, вспоминая.

Посол Ц'рил часто говорил о них: почти всемогущие существа, следящие за потоком времени, путешествующие на судах, называемыми...

– Докажите это, Доктор. Покажите мне вашу ТАРДИС.

Покачав головой, Доктор ударил кулаком по металлическим перилам, окружавшим Сплайн.

– Моя ТАРДИС смещена во времени, и я не могу избавиться от мысли, что это произошло из-за вашего драгоценного Сплайна.

– Но Сплайн ещё даже не включен! – возразил Уллий.

– Там, где имеет место перемещение во времени, причинно-следственные связи могут вести себя необычно.

Это постоянное нытьё Доктора начало уже надоедать. Это было всё то же лицемерное отношение, которое довело Посла до несчастного случая; как жаль, что главную плату смещения хельмического регулятора закоротило как раз тогда, когда с ней работал Ц'рил. Уллий не позволит никому стоять на пути будущего его народа.

– Идите сюда, – велел он Доктору. – Если уж это вам не докажет безопасность Сплайна, то остальное и подавно бесполезно!

Статусная панель показывала каждый нюанс работы Сплайна, начиная от подачи питания и заканчивая тоннелем через сам Временной Вихрь. Уллий коснулся пальцами сенсорных органов управления, и показал изображение несущей волны тау-мезонов.

– Вот, пожалуйста. Абсолютно безопасный, абсолютно безвредный способ путешествия во времени. Луч когерентного времени, протянувшийся, как говорится в пресс-релизе, от самого начала времён, до самого конца.

– Да что вы говорите? – сказал Доктор и оттолкнул Уллия от пульта управления.

Несколько секунд он нажимал на органы управления, а затем отошёл.

– Тогда как вы объясните это? – он ткнул пальцем в экран.

Доктор увеличил угол обзора, отобразив гораздо бо́льшую часть Временного Вихря.

Тонкая белая линия несущей волны простиралась вперёд и назад от текущего времени Гераклита... но только на два года в обе стороны. Гераклит был окружён сферой... чего-то... чего-то, урезавшего Сплайн от вечности до четырёх лет. Откуда оно, чёрт возьми, взялось? А затем Уллий сообразил, что он не проводил проверку уже несколько недель, этого было более чем достаточно для того, чтобы эти высокомерные повелители времени могли кастрировать его изобретение.

– Что это? – спросил он у Доктора хриплым голосом.

Так называемый Доктор снова набрал что-то на клавиатуре, показав немного другое изображение. Он застонал:

– Это временная петля. Причём, сделанная повелителями времени. Тогда зачем тут я? – он схватился пальцами за переносицу. – Что-то здесь не так. Что-то совсем не так.

– Это вы мне говорите?! – прорычал Уллий. – Вы приходите сюда, распространяетесь о вмешательство во время и о том, как опасен Сплайн для Вселенной, а тем временем ваши подданные повелители времени уже позаботились о том, что Сплайн в любом случае не заработает.

Доктор попытался успокоить его:

– Заверяю вас, профессор, меня эта временная петля беспокоит так же, как и вас. Может быть, вы мне поможете?

Это всё. Это была последняя капля. Оттолкнув Доктора в сторону, Уллий подошёл к главному пульту управления, плоской поверхности с единственной кнопкой – ярко-красной кнопкой включения. – Возможно, ваши повелители времени не так всемогущи, как вам бы того хотелось, Доктор. Посмотрим, хватит ли у вашей петли силы удержать Сплайн на полной мощности.

Он ударил по кнопке.

В тот же миг колонна света изменила цвет – из генератора в подвале вверх устремились мнимые хрононы с обращённым спином, готовые проникнуть в Вихрь Времени, и испытать повелителей времени и их чёртову петлю.

Но начальное значение потока хрононов было лишь в четверть максимального значения; потянувшись к другой панели, Уллий резко повернул ручку регулировки.

В считанные секунды колонна стала почти чёрной от темпоральной энергии.

– Уллий! – закричал Доктор, пытаясь перекричать наполнивший помещение оглушительный гул. – Вы понятия не имеете, к чему это может привести. Обратная связь может оказаться катастрофической!

Уллий покачал головой:

– Я построил Сплайн для того, чтобы спасти эту планету, Доктор. Если Гераклиту суждено умереть, пускай он лучше умрёт от моей руки, чем иссохнет в мучениях из-за вас.

– Так этот Калун и есть тот бунтовщик? – тихо сказал Верховный Жрец.

Он сидел на высоком троне перед колонной искрящегося зелёного света, пускающего зайчики по бирюзовым стенам.

– Зачем ты спрашиваешь об этом, Уллий? – дерзко ответил тот. – Да и вообще, зачем тратишь время на допрос? Я уверен, что твой прихвостень Крус всё тебе уже рассказал.

– Да, рассказал, – Уллий посмотрел на Тёрлоу, и взял в руки один из станнеров. – Покажи мне, как это работает, или я велю убить Калуна. И поверь мне, Сплайн может высасывать из человека жизнь гораздо дольше, чем ты думаешь.

Тёрлоу презрительно усмехнулся:

– Да, могу себе представить. Судя по тому, что я тут вижу, Сплайн это довольно продвинутое устройство транспортировки во времени. В этом источник твоей власти, Уллий? Воруешь в других эпохах пищу? С помощью этого устройства ты мог бы перестроить всю планету, сделать Гераклит снова плодородным. Но вместо этого ты тратишь его на то, чтобы удовлетворять своих жрецов и держать под контролем местных жителей. Вокруг вас такие технологии, а вас только станнер интересует?

Верховный Жрец нахмурился. Калун не сомневался, что Уллий не понял ни единого слова из того, что сказал Тёрлоу. А будучи узколобым предводителем узколобой религии, он прореагировал предсказуемо. Пропустил всё это мимо ушей.

– Повторяю вопрос: как это работает?

Презрительная ухмылка Тёрлоу превратилась в улыбку, и Калун захотел узнать, что он задумал. На его взгляд выбор был не очень богатый, учитывая окруживших их шестерых охранников.

– Три раза нажмите на первую кнопку; так он заряжается. Уллий так и сделал, и радостно улыбнулся, как ребёнок, когда оружие загудело.

– Когда наведёте, нажмите на вторую кнопку, чтобы выстрелить.

Уллий встал с трона и повернулся. Он поднял станнер, навёл его на стену, где был лишь бирюзовый металл. Его палец потянулся к кнопке... Охранники засмотрелись; воспользовавшись этим, Тёрлоу толкнул руку Уллия. Луч испепеляющего белого огня попал не туда, куда его направлял Жрец... Он прожёг насквозь светящуюся колонну и ударил по аппаратуре у дальней стены. Корпуса взорвались, разлетевшись во все стороны горящими кусками. Но это было только начало. Колонна начала мерцать и в то же время свет в помещении начал угасать.

– Что ты наделал?! – закричал Уллий. – Охрана! Убить их обоих!

Но у охранников не было времени на то, чтобы что-то сделать. Колонна превратилась в светящуюся башню холодного огня, выбелившего комнату, заставившего всех прикрыть глаза. В тот же миг раздался жуткий крик, вопль боли, который, казалось, исходил от самой колонны.

Калун сглотнул. Это что, и есть та самая божественная кара, которую так долго обещал Уллий? Это была последняя мысль Калуна – его тело растворилось в огне и льде.

– Идиот! – крикнул Доктор, лихорадочно нажимая кнопки и дёргая рычаги, бегая от пульта к пульту. – Если я не смогу его выключить, вы можете прорвать Вихрь Времени.

Но на Уллия просьбы Доктора не действовали. Он стоял спиной к хрононному лучу, со спокойным лицом сложив руки.

– Делайте, что хотите, Доктор. Я не буду пытаться остановить вас.

Калун отошёл от луча хрононов, который уже превратился в непостижимую чёрную колонну, которая словно засасывала души. Рёв стал таким сильным, что он ощущал его ногами сквозь подошвы.

– Плохо дело, – бормотал Доктор. – Начальная обратная связь временной петли закоротила контур управления. Единственный выход – отключить тахионные генераторы. Калун, вы сможете это сделать?

Услышав своё имя, Калун дёрнулся и на секунду замер. А затем кивнул:

– Сейчас займусь.

Но он не успел дойти до двери. Чернота луча внезапно расширилась, её тёмная субстанция начала расползаться чёрными щупальцами во все стороны, ощупывая стены, пол, потолок, словно была живая.

– Уходите отсюда! – заорал Доктор, уворачиваясь от щупальца темноты, поглотившего пульт, за которым он работал. – Быстро, оба уходите!

Калун попытался, но не смог. К его ужасу, он увидел, что обе его ступни припечатала к полу лужа жидкой черноты. На его глазах она потекла вверх по его телу, парализуя его по мере своего продвижения. Он позвал на помощь, но скоро понял, что он в помещении один; Доктор и Уллий уже пропали во тьме.

Скоро пропал и он.

Тёрлоу осторожно приоткрыл глаза. Ослепительного света уже не было. Впрочем, не было и центра управления. Он находился в просторном научном комплексе, с такими продвинутыми технологиями, которые могли бы сравниться с самой ТАРДИС. В дальнем конце огромного помещения, внутри гранённого хрустального цилиндра была значительно бóльшая версия энергетической колонны.

И Тёрлоу был там не один. Там было больше ста человек, включая обнадёживающую фигуру Доктора. Тёрлоу подбежал к нему, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он понял, что это не Доктор.

Это был Мудрец.

– Опять вы, – недовольно сказал повелитель времени. – И это всё, я так понимаю, из-за ваших некомпетентных действий? Когда я вернусь на Галлифрей, я организую полный пересмотр академических стандартов...

– Тёрлоу?

Обернувшись на знакомый голос, Тёрлоу оказался лицом к лицу с настоящим Доктором. Как он надеялся.

– Ты жив, – запыхавшись, сказал Доктор. Затем недовольно посмотрел на Мудреца. – Впрочем, твой выбор друзей меня не сильно радует.

– Ты не можешь объяснить мне, что происходит? Где мы?

– Мы всё ещё на Гераклите, – объяснил Доктор, уводя Тёрлоу от Мудреца. – Вернее, на одном из Гераклитов. Похоже, их тут очень много, не находишь? – он обвёл руками комплекс.

Тёрлоу на секунду нахмурился, а затем понял, что все люди в комплексе были Калуны, Уллии, Доктора, и Тёрлоу. Одеты они были по-разному, но все были вариациями на четыре знакомые темы.

– Параллельные вселенные?

– Не совсем. Я уже начал строить гипотезу перед тем, как Сплайн был перегружен, но оборудование в той реальности было слабоватым. А вот это место кажется подходящим.

Сказав это, он пошёл к большому столу, бирюзовая поверхность которого была покрыта узором из тёмно-синих линий, похожих на печатную плату. Тёрлоу рассказал ему о своих похождениях в его версии Гераклита.

– А что вы тут делаете? – раздался знакомый голос.

Позади них стоял Уллий. Но этот Уллий очень отличался от Верховного Жреца. Вместо жестокости и чванства на его лице было научное любопытство.

– Полагаю, вы как-то связаны с этим? – он обвёл рукой собравшуюся толпу.

– Профессор Уллий, – сказал Доктор, пожимая ему руку. – Я Доктор, а это Тёрлоу. Остальные... думаю, вы сами их узнаете. Боюсь, что имела место неполадка Сплайна. Я повелитель времени и прибыл сюда, чтобы всё исправить.

– Повелители времени? – усмехнулся Уллий. – Посол говорил о них, – он грустно улыбнулся. – Как жаль, что он погиб до завершения Сплайна, он бы так им гордился. А впрочем, откуда лорку было знать, что загрязнение Гераклита вызовет у него рак?

– Лорк? – нахмурился Доктор. – Невысокий, похожий на плюшевого мишку с четырьмя руками?

Уллий кивнул.

– Не знал, что они разработали темпоральные технологии, – он потёр руки и улыбнулся: – Кто знает, может быть, кто-то оставил машину времени в одном из их кораблей-хранилищ. Как бы там ни было, очень приятно с вами познакомиться. Быть может, нам удастся всё исправить.

Пальцы Доктора бегали по поверхности стола, и в такт им раздавался писк. Спустя несколько минут сосредоточенной работы он поднял глаза.

– О боже. Это совсем не то, что я думал, – он сложил пальцы домиком. – Профессор, то, что я вам сейчас скажу, может оказаться весьма печальным; прошу простить за это. Понимаете, это всё связано с повелителями времени...

Когда Доктор начал свой рассказ, Тёрлоу увидел, что лицо Уллия бледнеет, искра надежды угасает. Что же, этот рассказ нельзя было назвать оптимистичным.

Целую минуту после того, как Доктор закончил, Уллий молчал, переваривая услышанное. А затем он заговорил, его голос был сухой и резкий.

– Четыре года? Мы обречены провести вечность переживая вновь и вновь четыре года? – Уллий, казалось, был готов расплакаться. – Вся моя работа, всё это было напрасно.

А затем он нахмурился:

– А как это объясняет всех этих людей?

Доктор развёл над столом руками:

– Как я уже сказал, повелители времени допустили ошибку. По-видимому, поверхность петли времени не гладкая; как зеркало с кривизной, она отражает с искажениями. За столетия, прошедшие со времени создания петли, ваша планета много раз достигала конца отведенных четырёх лет, а затем отскакивала обратно, так сказать, под небольшим углом. В результате получалась ещё одна, параллельная версия Гераклита. И каждое отражение всё сильнее и сильнее отклонялось от оригинала.

Он обвёл руками весь комплекс.

– События в тех реальностях, в которые попали я и Тёрлоу (и, по-видимому, в реальностях этих остальных людей) должно быть, на мгновение сломали барьеры между вселенными и выбросили нас сюда. Вообще-то, на барьерах должно быть полно тонких мест; это сквозь них поступали твои подношения, Тёрлоу. Всякий хлам, пересекающий границы.

– Но если повелители времени приняли меры до того, как на Гераклите разработали путешествия во времени, то как вообще был построен Сплайн? – спросил Тёрлоу.

Доктор пожал плечами:

– Вот это вопрос, на который я бы хотел узнать ответ. Тут ещё происходит ещё что-то... Я чувствую это.

Их внимание привлёк шум в дальней стороне комплекса. «Мудрая» версия Доктора спорила с одним из Уллиев.

– Проблемы, – пробормотал Тёрлоу, спеша к ним.

А затем он понял ещё одну проблему. Откуда, чёрт возьми, взялся Мудрец? Если Гераклит был запечатан во временном пузыре, все его альтернативные версии, то как сюда попал Доктор из параллельного Галлифрея?

Мудрец пытался добраться до другого пульта, но один из Уллиев, одетый в серебристый костюм, пытался ему помешать.

– Посол-лорк утверждал, что такие настройки перегрузят системы! – кричал он.

– Прочь с дороги, имбецил! Я легко могу всё исправить.

Оттолкнув этого Уллия, Мудрец начал работать с панелью управления. Тёрлоу помог встать упавшему Уллию.

– Спасибо. Но он не понимает, что делает; Посол совершил самоубийство, когда узнал о последствиях своего открытия. Этот человек сошёл с ума, если собирается это сделать!

– Нет! – возразил Мудрецу Доктор. – Вы не знаете всей картины. Тут есть стороннее вмешательство. Без учёта всех фактов вы своими действиями можете вызвать катастрофу.

– Ерунда, – ответил Мудрец. – Переподключив подсистемы, я могу сделать из Сплайна интерстициальный передатчик вещества.

– Ну конечно! Как я сразу не понял! – воскликнул Доктор, глядя на луч хрононов. – Сплайн не настоящий!

Даже Мудрец замер от такого откровения.

– Вся сложившаяся ситуация – нестабильная фантазия. Сплайн – это всего лишь отражение другой машины времени, запертой в петле и неспособной убежать.

– Другой машины времени? – прошептал Тёрлоу. – Хочешь сказать...

Доктор угрюмо кивнул:

– ТАРДИС. Вот почему технологии казались такими знакомыми. ТАРДИС попалась в петлю, её отражало туда-сюда, поэтому её технологии появились в каждой последующей реальности. Он постучал пальцем по носу. – Мы, должно быть, несколько раз пересекли петлю времени, не замечая её! На Гераклите не разработали путешествия во времени – их дала им ТАРДИС. Их дал им я.

– Полная чушь! – Мудрец продолжил возиться за столом.

– Послушайте меня! – настаивал Доктор. – Единственный способ вырваться из этой петли – найти ТАРДИС; это самое первое, что нужно сделать.

Но было поздно. Мудрец выпрямился и указал на поток хрононов, пульсировавший с постоянным периодом.

– Вот видите? Я с чем угодно могу справиться.

Раздавшийся позади них взрыв был неожиданностью для всех. Когда Тёрлоу обернулся, он увидел, что загорелся пульт управления у дальней стены. Всё начало повторяться, – понял он, и честно признался (себе самому), что он ужасно испуган.

– Вы вывели петлю из равновесия! – воскликнул Доктор. – Реальности схлопываются одна в другую!

Он протолкнулся мимо Мудреца и начал лихорадочно работать с пультом.

– Несмотря на ваше несносное высокомерие, вы были на правильном пути. Если мне удастся найти временную сигнатуру ТАРДИС, я смогу перенести нас в ту реальность. ТАРДИС приземлится в изначальном Гераклите, и та реальность будет сохранена. Вообще-то, только она и останется, – он на секунду остановился, чтобы посмотреть на беспорядочное мерцание потока хрононов. – Если я успею.

– Давайте, я помогу, – виноватым голосом сказал Мудрец. – Вы позволите?

– Одна голова хорошо, а две – лучше, – пробормотал Доктор. – Попробуйте найти ТАРДИС, а я открою барьеры размерностей.

Тёрлоу посмотрел на колонну света у них за спиной. Казалось, что с каждым мерцанием она расширяется, грозя сломать свою хрустальную тюрьму.

– Нашёл! – крикнул Мудрец. – Открывайте барьер!

Доктор лихо нажал несколько кнопок:

– Вот так! – в большой кубической полости в одной из стен загорелся свет. – Все бегом в передатчик!

Толпа Калунов, Уллиев, Докторов, и Тёрлоу зашла в тесное пространство и исчезла, когда комплекс сотрясла серия взрывов. Когда Тёрлоу заходил в передатчик, он оглянулся на поток хрононов, но тот слепил глаза.

Чувствуя, как его тело теряет плотность, Тёрлоу надеялся на то, что их ждала ТАРДИС.

Свет оранжевого солнца был почти таким же ярким, как поток хрононов. Тёрлоу и Доктор стояли на зелёном песке посреди сухой пустыни, которую когда-то им показали сканеры ТАРДИС.

Увидев в ста метрах от них ТАРДИС, Тёрлоу широко улыбнулся, но его улыбка пропала, когда он сообразил, что кроме него и Доктора рядом никого не было. Не было даже и следа тех сотен людей, которые отправлялись вместе с ними.

– Доктор?

Но повелитель времени ничего не сказал. Он побрёл по песку к ТАРДИС, на ходу вынимая из кармана ключ от её дверей.

Когда ТАРДИС начала дематериализовываться, а временной ротор с хриплым рёвом поднимался и опускался, Доктор внимательно изучал один из мониторов на консоли. Он вздохнул.

– Как я и говорил, вмешательство Мудреца разрушило петлю. Всё, что от неё осталось, подаёт все признаки превращения во впечатляющий временной разлом. Достойный памятник жителям Гераклита, – с горечью добавил он. Дальше повелители времени пускай сами разбираются, – его лицо помрачнело от неожиданно появившейся мысли. – Если только они уже не разобрались, – пробормотал он. – Если я уже сам не разобрался. Кажется, я вспомнил...

– Что? – не терпелось Тёрлоу.

Доктор покачал головой:

– Ничего, – сказал он. – На мгновение у меня возникло странное ощущение дежа вю.

– Почему остальные не спаслись? – тихо спросил Тёрлоу.

Когда Доктор поднял глаза, в них была безнадёжная пустота.

– Они были не настоящие, Тёрлоу. Они все были трёхмерными иллюзиями, созданными комбинацией петли и ТАРДИС. Пустыня, из которой мы только что улетели, это и есть Гераклит в том виде, каким он был бы без петли... Время исправило само себя, и в базе данных ТАРДИС появились сведения об этом. Вот что произошло на самом деле, – он ткнул пальцем в кнопку и отошёл. – Я только что их посмотрел. Кем бы ни был этот Посол, его попытка дать Гераклиту возможность путешествовать во времени обратилась катастрофой. Последний из Уллиев, похоже, был ближе других к правде: Посол умер естественной смертью до того, как была установлена петля времени, именно поэтому его не было ни в одном из параллельных измерений. Но его работа ускорила развал их цивилизации, и эта пустыня – всё, что от них осталось. Повелители времени могли и не вмешиваться, – грустно завершил он.

Тёрлоу вздохнул. Хотя Посла и не было, он всё равно был значимой фигурой в истории всех реальностей, его смерть варьировалась: то убийство, то самоубийство, то в результате естественных причин. Вот так эпитафия.

– Но вот одно я не могу понять. Зачем повелители времени послали нас на Гераклит, если они уже приняли меры? Или они узнали, что петля с дефектом?

Доктор покачал головой:

– О нет, Тёрлоу, мы появились на Гераклите не из-за повелителей времени.

Тёрлоу не понял.

– А из-за кого?

Доктор опустил голову.

– Из-за нас, Тёрлоу. Петля нарушила законы причинности; мы были в петле ещё до того, как прибыли туда. То, что мы тогда услышали – это ТАРДИС умоляла саму себя о помощи, – он отошёл от консоли. – Но кое-что я извлёк из этого опыта. Покинуть Галлифрей было для меня правильным решением.

Доктор вышел из отсека управления, а Тёрлоу размышлял над его словами. Не сказал ли это Доктор из-за того, что сделали на Гераклите другие повелители времени? Или же дело было в Мудреце, личности, явно вынутой телепатическими контурами ТАРДИС из потаённых страхов Доктора?

Как бы там ни было, Тёрлоу не меньше Доктора был рад тому, что тот покинул Галлифрей. Даже несмотря на то, что Доктор бывал немного ворчлив.

Иногда.