Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка

26 Июль — август 1999 года Ложь во спасение

Наконец-то был назначен день судебного разбирательства — 30 июля. Представитель церкви посоветовал Поле прилететь в Москву дня за два до этой даты. Пола подумывала прилететь раньше, однако представитель церкви уверял, что в этом нет никакого смысла. Из аэропорта ее сразу отвезут к Ване, на следующий день они увидятся снова и в третий раз — утром, в день суда. Да, но заседание суда назначено на десять часов, возразила Пола. По ее мнению, все же лучше было оказаться в Москве хотя бы на сутки раньше. Представитель церкви лишь махнул рукой, отметая прочь ее тревоги: “Встанете пораньше, вот и все”.

Решиться на дальний вояж было не так легко, но Полу согревала мысль о том, что она не одна. Действительно, на каждом шагу она ощущала дружескую поддержку. Две близкие подруги отвезли ее в нью-йоркский аэропорт Кеннеди и пообещали встретить по возвращении — уже с сыном.

Московский аэропорт поразил Полу шумным многолюдьем. Пробираясь с чемоданами сквозь огромную толпу, она даже запаниковала. Воображение послушно нарисовало ей картину: ее русский дед, век назад тоже вознамерившийся пересечь океан, правда в обратном направлении. Наверное, его тоже со всех сторон теснили пассажиры, торопившиеся попасть на пароход, отправлявшийся в Америку. Он покинул родную Украину в 1914 году, в возрасте семнадцати лет, мечтая разбогатеть на угольных шахтах, домой он так и не вернулся. И вот теперь она, его внучка, совершает этот путь вместо него.

Усилием воли Пола вернулась в настоящее и стала всматриваться в русские лица. Но они расплывались перед ней как в тумане. Наконец, ее взгляд выхватил из толпы знакомую белокурую бородку на молодом лице, озаренном широкой улыбкой. Это был дьякон Алексей — он учился в Пенсильванской семинарии и три года снимал у нее комнату, сначала один, потом с женой Марией.

— Пола! Добро пожаловать в Москву!

Она оказалась в медвежьих объятиях молодого человека. Он взял у нее чемодан и свободной рукой повел сквозь толпу к выходу. Они выбрались из здания аэропорта и очутились на площади, запруженной тесно, едва ли не впритирку, припаркованными машинами.

— Алексей, спасибо, что встретили, — стала благодарить его Пола, пока он заводил машину. — Одна я бы точно тут потерялась. Вы и ваша жена для меня как родная семья.

— Мы не как семья, — твердо произнес он. — Мы и есть семья.

Алексей вел автомобиль по улицам Москвы, а Пола, сжавшись в комочек, изумленно наблюдала за дорогой. По обочинам то и дело попадались искореженные остовы битых машин. Другие водители обгоняли их, опасно подрезая, словно все, как сговорившись, летели на пожар. Да уж, по сравнению с Ленинградским шоссе скоростная дорога Пенсильвания — Тернпайк могла служить образцом неторопливой езды.

Представитель церкви дал Алексею адрес в центре Москвы, где, по предположению Полы, располагался дом ребенка № 10, и пообещал, что будет их там ждать. Они подъехали к старому зданию в узком переулке, и Пола представила себе Ваню, вся жизнь которого прошла в этих стенах. Алексей припарковал машину, взгромоздив ее колесами на тротуар. Пола искала взглядом человека, который приведет ее к сыну. На улице стоял всего один мужчина в темном костюме и белой рубашке, с атташе-кейсом в руках. Судя по короткой стрижке и бритому лицу, это не мог быть представитель церкви. Скорее всего, бизнесмен. Алексей и Пола выбрались из автомобиля, но тут мужчина приблизился к ним, поздоровался и сказал:

— Я войду первым. Ждите меня здесь.

Пола огляделась. Район ее приятно удивил — симпатичные здания вокруг, новый банк, церковь. Странно только, что не слышно ребячьих голосов. Вообще дом казался вымершим. Текли минуты, и Пола начала нервничать. Она спросила Алексея, что, по его мнению, могло случиться, но он в ответ лишь пожал плечами.

Взгляд Полы оставался прикованным к двери, из которой вот-вот должен был появиться ее сын Джон. Наконец, дверь распахнулась, но мальчика она не увидела.

— Идите сюда.

Достав из машины подарки, Пола вместе с Алексеем двинулись следом за представителем церкви. В помещении царила мертвая тишина. Но где же дети, недоумевала Пола. Их с Алексеем привели в кабинет, заставленный шкафами с ярко раскрашенными деревянными полками, на которых стояло множество книг. Представитель церкви представил их довольно молодой женщине — худенькой и бледной, с пышной кудрявой прической.

— Пола, это Мария Феликсовна. Сейчас она вам все объяснит.

На отличном английском языке, спокойно, но твердо Мария сообщила, что Вани в доме ребенка нет. Он находится у своей патронатной матери в тысяче миль от Москвы.

— У патронатной матери? Какой патронатной матери? — не поняла Пола. Она огляделась. — Это ведь не дом ребенка № 10, правильно?

На бледном лице Марии появилась улыбка:

— Нет, это не дом ребенка. Здесь офис проекта “Наша семья”. Ваня покинул дом ребенка год назад. Он живет у одной из моих патронатных матерей.

Поле показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она повернулась к представителю церкви:

— Почему вы не сказали, что у него уже есть мать? Почему не предупредили меня, что его уже нет в детском доме?

Представитель церкви не выказал никакого раскаяния.

— Не хотел обременять вас подробностями.

— Ну конечно! — не удержалась от сарказма Пола. — А сейчас, по-вашему, самое подходящее время, чтобы сообщить мне, что ребенка нет в Москве!

Он пожал плечами, не обращая внимания на ее огорчение.

— И как быть со слушаниями? — все больше нервничала Пола. — Они ведь назначены на послезавтра! Что же делать?

Представитель церкви проявлял поистине олимпийское спокойствие:

— Дату судебного заседания мы менять не вправе. Значит, оно состоится послезавтра.

Пола непонимающе смотрела на него, но тут вмешалась Мария:

— Не волнуйтесь, Пола. Я постараюсь доставить Ваню в Москву.

Пола мгновенно, на уровне инстинкта, испытала доверие к этой молодой женщине, но даже оно не могло спасти ее от глубочайшего отчаяния. В машине она дала волю слезам. Девять месяцев ожидания, горы документов, ломка всего жизненного уклада, наконец, бесконечный перелет через восемь часовых поясов и в результате — ноль. Мальчик исчез. Сквозь рыдания она призналась Алексею, что мечтала уже сегодня увидеться с Джоном. Она всем сердцем ждала этой встречи. А теперь у нее такое чувство, будто она покидает родильный дом без ребенка.

Если бы не поддержка Алексея и его жены, следующие полтора суток она, наверное, не пережила бы. Она старалась держаться, играла с их малышкой, молилась в церкви, вспоминала времена, когда Алексей с женой были в Америке. И все эти часы ее неотступно преследовала одна мысль: что она скажет судье?

Наутро дня, на который были назначены слушания, Пола проснулась рано. Да она почти и не спала. Она не боялась предстать перед судьей и заявить, что готова стать Джону матерью. Пола подумала о видеофильме — сколько раз она его смотрела? Наверное, не меньше трехсот. Она помнила каждый жест, каждое движение, каждое выражение лица ее мальчика. И каждый раз улыбалась, когда в конце он говорил спасибо — на английском языке и с жутким акцентом.

Поэтому, когда судья спросил у Полы, что связывает ее с мальчиком, она без всяких колебаний ответила: “Любовь”. Судья удовлетворила ее ходатайство. Теперь Джон принадлежал Поле — оставалось его найти.