Дар в наследство

Глава 8

8

До конца, учебного года, перевел исторические части Библии: То есть книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, книги Царств, Паралипоменон, и Первую книгу Ездры. Точнее сказать не сами книги, а сноски, оставленные тем самым корейцем. Хотя сейчас я уже несколько сомневался в том, а были этот кореец на самом деле. Тем более что его имя явно указывало на то, что он является другом и помощником Большого Белого Тигра. А в книгах, которые я читал в библиотеке, упоминалось о том, что Сабуро Орисака - тот самый который занимался захоронением сокровищ к концу войны пропал без вести. А еще, что самое интересное в Малайзии, действительно водятся белые тигры и прозвище Ямасита прямо указывает именно на них.

Чтение библии настолько увлекло меня, что я, едва не получил выговор от комсомольского актива. Нашелся доброжелатель, донесший на меня о том, что я вечерами изучаю Библию. Пришлось изворачиваться, и доказывать, что я просто тренируюсь в испанском произношении. Дело в том, что язык преподавали только на первом курсе техникума, а уже на втором, такого предмета, вдруг не оказалось. Из учебников, в библиотеке, только школьный на девятый класс, и больше ничего нет.

Вот и выходит, если хочешь знать, или хотя бы не забыть язык, или езжай в центральную библиотеку, или же выкручивайся, как можешь. Но туда не наездишься, тем более, что на руки там книг не дают. А тут случайно увидел Библию на испанском языке, потому и купил. Вот и читаю вслух, чтобы не забыть, как все это звучит. Соседи могут подтвердить.

- А, так ты еще и проповедуешь?! – Воскликнул комсорг.

- Может это и выглядит так, только мои соседи изучали английский язык, и вряд ли понимают то, что я произношу.

Так или иначе, от меня слегка отстали, разве что запретили читать библию вслух, и пообещали принять меры, если таковое повторится еще раз. Хотелось ткнуть носом в конституцию, где сказано о свободе вероисповедания, но после решил не вдаваться в полемику, и что-то доказывать. Мне бы до конца техникума пожить спокойно, а дальше куплю свою квартиру, и буду читать дома, не оглядываясь на всяких там доброжелателей.

В один из дней заглянул в сберкассу, и с удивлением обнаружил, что за последние три месяца, там не произошло ни одного перевода на мое имя. Вроде бы опекуны, обещали, ежемесячно переводить по пятьдесят рублей, и тут на тебе третий месяц тишина. Попробовал позвонить, никто не берет трубку. Это было еще более удивительным. Решил съездить до дома, узнать в чем проблема, вдруг там повымерли все?

Оказалось, что все живы и здоровы, правда у опекунов сменился, по каким-то причинам номер телефона, о чем мне разумеется никто не доложил. Что же касается того, что перестали переводить деньги, оказалось, что тетя Рита, проверила мой текущий счет, и выяснила, что я не снимал с него денег с сентября месяца. А если я не снимаю, значит они мне не нужны. А раз не нужны, зачем их отправлять? Что же, вполне логично. Причем все это было сказано на пороге квартиры, в которую меня даже не удосужились запустить.

- Ну, что же. – ответил я. – Раз уж вы не исполняете ваших обязательств, придется подключить к к этому службу опеки и родную милицию.

- Ой, да, что-ты там сделаешь? – Презрительно бросила тетка. – Иди хоть Брежневу жалуйся. Ничего ты не докажешь.

И захлопнула перед носом дверь. В принципе деньги действительно были не особенно нужны. Расходовать их я старался экономно, и если не считать осенних покупок одежды, то редко выходил, за пределы бюджета, то есть стипендии плюс еще пары десятков рублей, тем более, что уже с нового года бросил курить, а это привнесло в мой бюджет изрядную экономию. Я не скажу, что стало легче дышать, или что-то еще, по-моему, сейчас это не столь актуально, а вот как минимум пятнадцать рублей денег, у меня каждый месяц оставалось в кармане. И это было чувствительно.

Честно говоря, прими меня опекуны нормально, рассказали бы скажем, о временных проблемах, сказали бы что не хватает на что-то там денег, или выдвинули вполне уважительную причину, я бы честно говоря мог пойти навстречу. В конце концов, как бы то ни было, не чужие люди, а в жизни всякое бывает. Но здесь все произошло иначе. Конечно рассказывать о летней находке я никому не собирался. Но зато, пару раз вместе с парнями выходил на разгрузку вагонов в местной базе Химснаба, скорее для того, чтобы почувствовать, как это - разгружать вагоны. А заодно и помочь пацанам, заменив на время одного из их бригады, пока тот болеет. Ну и соответственно, где-то в их бухгалтерии числился временным работником. Поэтому недолго думая, отправился туда, взял у них справку о том, что дважды выходил на разгрузку вагонов, и заработал столько-то денег, за свою работу. Суммы были небольшие, где-то в районе тридцати рублей с каждого выхода, но с другой стороны доказывали, что мне приходится подрабатывать на стороне, потому, что опекуны вдруг решили, расторгнуть в одностороннем порядке свои обязанности.

После чего отправился в отдел опеки, и написал два заявления. Одно о том, что опекуны отказывают мне в содержании, по каким-то свои выдуманным ими причинам, а второе о том, что меня насильно выгнали из квартиры, и прописали в общежитии техникума, сказав, что до восемнадцати лет жилье у меня есть, а дальше делай что хочешь, хоть на улице живи.

- А как же так? – Удивленно переспросила меня женщина из отдела. – Ведь имея Ташкентскую прописку, общежитие в техникуме не предоставляется.

- Я, не знаю. Знаю только, что тетка сама ездила в паспортный стол, и о чем-то там договаривалась, после чего, меня выгнали из дома, поселили в общежитии. Я в общем-то именно сейчас, не имею никаких претензий по этому поводу, там мне удобно, и гораздо веселее, да и не нужно выслушивать ежедневные претензии, по поводу моего пребывания в их квартире, хотя изначально эта квартира принадлежала моим родителям.

- Как это?

Пришлось рассказать о том, что после их смерти произошёл, так сказать родственный обмен. Я с бабушкой переехал в квартиру моих опекунов, а они в квартиру моих родителей.

- А сейчас, где та квартира?

- А после смерти бабушки, туда прописали какого-то мужчину, а меня в квартиру родителей. Кому сейчас принадлежит та квартира, я не знаю.

В итоге, мне пообещали разобраться с этим вопросом, и позже сообщить результаты.

Тетка прискакала в общежитие уже через неделю, и накинулась на меня, чуть ли не с кулаками.

- Скотина! Ты же сам просил меня, чтобы я оформила тебе прописку в общежитии!

- Я, просил? Это вы требовали от меня, чтобы я нашел себе учебное заведение с общежитием, только потому что я лишний в собственной квартире, принадлежащей некогда моим родителям!

- Это моя квартира, семь лет назад мы оформили обмен!

- А, где тогда та, в которой я жил с бабушкой? В «Москвич» превратилась?

Скандал был громким и дело едва не дошло до милиции. Во всяком случае, тетка твердо обещала, добиться того, что я буду смотреть на небо через перекрестье решетки. Правда в итоге, все вышло несколько наоборот. Для моего содержания, на дядю Вову повесили алименты в размере двадцати пяти процентов от заработной платы, что в итоге вылилось в гораздо большую сумму, нежели мне выплачивали ранее. Дядя Вова работал токарем на авиационном заводе имени Чкалова, и зарабатывал где-то в районе трех сотен в месяц. Мало того, обязали вернуть не выплаченные деньги за то время, когда они не переводились на мой счет.

Из общежития меня выписали, вынеся решение о том, что данная прописка незаконна, и вновь прописали на ту же жилплощадь, что была ранее. Причем, не просто так, а вынеся постановление о том, что одна из комнат этой квартиры, отныне имеет отдельный лицевой счет. То есть квартира из отдельной, превратилась в коммунальную.

Тетя Рита, была вне себя от ярости. Вселяться в квартиру, пришлось в присутствии милиции, а то тетка просто не желала отдавать мне ключи от квартиры, и не пускала в нее. Честно говоря, я и сам не ожидал, что все выйдет именно таким образом. Мне и нужно было всего лишь, заставить ее вновь выплачивать обещанные деньги и на этом все, но получилось иначе. Теперь она на меня смотрела волчицей, благо, что только смотрела, но не разговаривала. Впрочем, мне было наплевать. В один из дней, я улучил момент, когда дядя Володя оказался один, и поговорил с ним с глазу на глаз.

Дядька, хоть и был по словам бабули бесхарактерным телком, но это касалось в основном его жены, в остальном решить с ним кое-какие вопросы, было вполне реально. Одним словом, я твердо пообещал ему, что нахожусь здесь ровно до того момента, как закончу обучение в техникуме. Потом на деньги, оставленные бабулей, приобрету квартиру, и сразу съеду от них. Сберкнижку, я кстати сразу же забрал у него. Кстати оказалось, что тетка бесилась еще и оттого, что случайно узнала о наличии этих денег. Но дядя Вова, каким-то образом смог отстоять их.

В межкомнатную дверь пришлось врезать замок, а то, вдруг оказывалось, что, придя вечером из техникума, у меня в комнате, на полу лежит какой-то мусор. Вот такая мелкая месть, со стороны тетки. Подметает в комнатах, и нет чтобы выбросить в помойное ведро заметает ко мне. Попробовал что-то сказать, оказалось, что это я сам свинячу и не убираюсь. Пришлось ставить замок, после этого пару дней пыль и мелкий мусор собирались у моей двери, пока я не обратил на это внимание дяди Вовы. Как он проводил беседу я не знаю, но после ничего подобного не было.

Да и по сути, я кроме как своей комнатой, ничем иным не пользовался. Приобрел электрический чайник, и по утрам кипятил воду для чая в своей комнате, питался в основном в столовой техникума, душ принимал там или ходил в районную баню, где и отдавал в стирку белье и одежду. Никого посторонних, у меня комнате, тоже никогда не было. В общем старался жить тихо и незаметно. Что особенно радовало, что теперь у меня над душой не стояли доброжелатели, комсомольского актива, и появилась возможность читать Библию в любое свободное время.

Расшифровка шла полным ходом, помимо той, первой точки на острове Йами, с описанными приметами, скрывающими тайное захоронение, появились точки на самом крупном Филиппинском острове – Лусон, неподалеку от города Багио, а так же в подводной пещере на необитаемом острове Балинтанг, так же принадлежащим Филиппинам, и как ни странно в восточной части Австралии. Причем, более чем в трехстах километрах от этого побережья. Правда последняя выведенная точка была немного странной. Во-первых, там не было точного описания входа в само захоронение, а во вторых не были перечислены вещи спрятанные там. Просто географические координаты с точностью до десятых долей секунд и на этом все. С другой стороны, как раз в этом месте в библии отсутствовала целая глава, вполне возможно были именно там.

Теперь переведенные на русский язык сведения, заняли свое место в специально купленном блокноте в твердой обложке. Блокнот постоянно находился в комнате, и я никуда его отсюда не выносил. Хотя где-то в подсознании, мечтал, что однажды, смогу, добраться, хотя бы до одного из этих мест. Как это осуществить, я пока не придумал, но очень надеялся, что у меня все получится.

В середине мая, неожиданно для меня на адрес общежития пришло письмо от Марии. Я хотя и говорил ей о своем желании знать, о будущем ребенке, но по сути не особенно на это надеялся. Тем более, что за все время, с момента расставания, не было ни единого письма. И вдруг, оно все-таки появилось. В письме сообщалось, что, Маша родила как раз в канун дня Победы, восьмого мая. Как и было мною предсказано именно девочку, которую назвала Александрой. Более того, оказалось, что уже вначале этого года, она вышла замуж, за хорошего знакомого, которого знала еще будучи замужем. Этот знакомый уезжал на заработки куда-то на север, а когда вернулся, сделал Марии предложение, от которого она не смогла отказаться. Вдобавок ко всему, зовут его тоже Саша, и потому, когда бывшая подруга озвучила предполагаемое имя девочки, никаких возражений не последовало. Деньги, что я оставил, практически в тот же день, были отнесены в Сберкассу, где Маша открыла счет, пока на себя, но обещала, скоро переоформить все это на дочку.

Другими словами, у нее все было хорошо, образовалась новая счастливая ячейка советского общества, и в письме явно проскальзывали намеки на то, что меня там совсем не ждут. Впрочем, я и не рвался туда, прекрасно понимая, что окажусь лишним. Единственное, что меня несколько расстроило, так это отсутствие фотографии малышки. Правда в письме говорилось, что девочка пошла в маму, а делать фотографию ребенка, плохая примета. Может когда-нибудь потом…, впрочем, я не особо на это надеялся. Да и по сути я сделал все что мог, в отношении ребенка и его мамы, поэтому мысленно пожелал им счастья. Тем более, что письмо было написано с явным намеком на то, что ответа от меня, не ожидали.

Второй курс, я закончил без единой тройки, и вскоре, меня отправили на практику в совхоз «Узгарыш», в чем мне очень повезло. Дело в том, что этот совхоз находился неподалеку от дома. Фактически, в паре-тройке километров от моей квартиры. Дело в том, что Сергелийский район, в котором я жил, это юго-восточная окраина города, и сразу за ним, находятся земли Ташкентской области. Еще совсем недавно, буквально лет десять назад все это было полями, вышеупомянутого совхоза, и колхоза ТуркВо. Но после печально знаменитого землетрясения, произошедшего в апреле 1966 года, здесь и поставили микрорайон «Спутник», который территориально вошел в Сергелийский район.

Таким образом, мне до места прохождения практики было недалеко, и я очень надеялся на то, что мне удастся договориться о том, что жить я буду дома, а туда приезжать только на работу. Для этого я уже подумывал о приобретении мопеда, например той же "Верховины", сейчас как раз в продаже появилась третья модель. Держать ее можно было в дядином гараже, он был совсем не против, а тетка туда не заглядывала. В итоге, получилось даже лучше, чем я ожидал. Оказалось, что помимо меня, туда на практику отправили Бахыджана Садыкова, одного из моих знакомых по техникуму. При этом сам Бахыджан, оказался сыном начальника гаража совхоза. И соответственно, никто и не собирался никого практиковать. Стоило его отцу, узнать, что я живу здесь же в Сергилях, и по уверению моего приятеля, не стану возражать о досрочном окончании практики, и тем более кому-то жаловаться по этому поводу, мне тут же были подписаны документы о ее завершении, поставлена отметка отлично, и я был тут же отправлен домой, с единственным предупреждением, не появляться в техникуме, до тридцатого июля, то есть до окончания практики. Ну, чтобы не наживать неприятностей, на ровном месте. Меня и Бахыджана, сразу проинформировали о том, что мы весь месяц «не вылезали из гаража совхоза Узгарыш, восстанавливая, вусмерть убитый ГАЗ-51», за что и получили, столь высокую оценку знаний и мастерства. В чем я с радостью заверил начальство, что все так и будет. Более того, рассказал о намерении съездить во время отпуска в Ленинград, а раз практика завершена, раньше, то сделаю это сейчас.

- Вот и прекрасно! – Воскликнул, Садык Хикматович. – Счастливого пути.

Вернувшись домой, спокойно собрал вещи, взял документы, на всякий случай сообщил опекуну о том, что до окончания практики буду жить в совхозе, чем, явно обрадовал тетку, и развернувшись отправился в аэропорт.

Из свободных билетов на «прямо сейчас» имелось только Рижское направление. Ну не совсем «прямо сейчас» но тем не менее в течении нескольких часов улететь было вполне возможно. Прикинув все за и против, решил так и поступить. Тем более, что посмотреть Балтику все же хотелось. Хотя и говорят, что Рига - это не совсем Балтика, по словам знакомых, но все же, где-то рядом. Да и до Ленинграда там недалеко, так что решил свой маршрут начать отсюда. С посадкой в Саратове, наконец допилили до Риги. Чтоб я еще раз сел на ТУ-154?! Да не в жизнь! Это какой-то ужас, тесно, душно и постоянный рев двигателей, просто сводит с ума. На обед дали слегка теплую гречневую кашу, с крохотным кусочком холодного мяса и столовой ложкой какой-то подливки, кусочек хлеба и чашку холодного кофе. Точнее сказать дали пакетик кофе, который после залили чуть теплой водой, в результате чего большая часть порошка так и осталась на поверхности.

Вдобавок ко всему сели в Саратове, нас вывели в зал ожидания, откуда никуда не выпускали. А в этом зале даже туалета и того не было. Это был какой-то кошмар. Дети орут, тетки визжат, а мужики не находят себе место чтобы перекурить. В итоге появился какой-то администратор, вежливо извинился за доставленные неудобства и нас перевели в другой зал. Правда расслабиться не удалось и здесь, единственный туалет, тут же был оккупирован женщинами и детьми, и пробиться туда, не было никакой возможности. А когда, наконец подошла моя очередь, объявили пятиминутную готовность к посадке. Я конечно успел, но честно говоря, решил для себя, что обратно буду возвращаться поездом. Так все же удобнее.

Рига встретила меня моросящим дождем, и абсолютно наплевательским отношением к русским людям. Я конечно предполагал, что устроиться в гостиницу будет довольно трудно, хотя еще во время учебы, поделился своим желанием попасть в Ригу, и мне посоветовали добраться до улицы Вильгельма Пурвиса, был такой латышский художник, писавший пейзажи. Так вот на этой улице располагается, как минимум три студенческих общежития. То есть, тот кто ездил туда раньше, утверждал, что летом они обычно пустуют, может не полностью, но договориться с комендантом, в общем-то вполне возможно. Обойдется это примерно три рубля в сутки, но зато никаких проблем с жильем. Дадут тебе комнатку с койкой, переночевать будет где, а большего и не требуется. Кстати тоже самое, говорили и о Москве, предлагая, прокатиться до Измайловского парка, или же посетить Бауманское училище. И там, и там, вполне можно решить вопрос с комнатой на несколько дней. С Ленинградом было проще. Еще находясь в Ташкенте, связался по телефону, с дочерью наших с бабушкой соседей, которая училась в Ленинградском Университете на экономиста. Соседи были достаточно зажиточными, чтобы приобрести для дочери комнату в коммуналке, на Васильевском острове. Одним словом, там ожидали моего приезда, правда родители девушки, очень убедительно просили не переходить определенной черты. Все-таки девочка молодая, пусть и несколько старше меня, но все же нежелательно.

Обещания были даны, и получено разрешение, остановиться в квартире у Дилором. Пока же я стоял у выхода из аэропорта Риги, и пытался узнать, как мне добраться до Рижского вокзала, а оттуда до нужной мне улицы. И это оказалось совсем нетривиальной задачей.