Дар в наследство

Глава 15

15

Уже на следующий день в деревушке появился полицейский автомобиль. Меня тут же поверхностно обыскали, слава богу, не обнаружив зашитых в поясе денег, изъяли все документы, советские деньги и бабушкину фотографию, правда тут же составив опись изъятых вещей, и заставили меня расписаться. После чего я был посажен в заднюю, хотя и довольно просторную, не чета советским уазикам, часть автомобиля, с решеткой на окне. Меня довольно долго везли по каким-то проселочным дорогам, и в итоге доставили в какой-то довольно крупный город, где сразу же поместили в одиночную камеру местной тюрьмы.

Назвать это место тюрьмой, можно было с некоторой натяжкой. То есть место, где я находился все же было похоже на камеру, но скорее, для привилегированных преступником. Здесь имелась вполне приемлемая деревянная кровать, с мягким матрацем, и свежим бельем, вделанный в стену небольшой столик и забетонированной табуреткой, за легкой прозрачной перегородкой, стояла странная металлическая конструкция, вмещающая в себе унитаз с пластиковым кругом, для сидения, чуть в стороне выступала мойка, с небольшой полочкой и вделанным зеркальцем. Зубная щетка, паста и мыло, присутствовали, бритву выдавали по первому требованию, но во время бритья рядом стоял охранник. наверное чтобы я не вскрыл себе вены. Хотя, как это было возможно одноразовым станком, я не представлял. Чуть в стороне выходил длинный гусак с лейкой, и можно было помыться. Правда горячую воду давали только раз в неделю, но после десяти дней на лодке, меня устраивала любая. А самое интересное состояло в том, что в одной из стен, находилась опять же прозрачная дверца, через которую можно было попасть в крохотный два на два метра, закуточек со всех сторон огороженный высокими гладкими стенами, но сверху красовался крохотный кусочек неба. Кроме кусочка неба здесь ничего не было, но похоже это место было предназначено для прогулок, на свежем воздухе. Хотя честно говоря, кондиционированный воздух камеры, нравился мне гораздо больше, чем горячий и влажный воздух этого закутка. К полудню там все настолько прогревалось, что дышать можно было через раз и на пол вздоха, хотя вечерами, все-таки я выходил туда.

Допросы начались уже на следующий день. Проблема состояла еще и в том, что большинство людей, с кем я сталкивался, говорили либо по-английски, либо на местном языке. Как выяснилось, мой плот прибило к острову Сулавеси, принадлежащему Индонезии, а сейчас я находился в городе Палу, столице Центрального округа. Пока нашли человека, сносно знающего испанский язык, прошло как минимум два дня, в течении которых, до меня пытались достучаться на всех индонезийских наречиях, которых как оказалось было больше двух десятков, не веря ни чему. Как оказалось чуть позже, меня приняли за советского шпиона, и искренне недоумевали, как можно забросить в Индонезию шпиона, не знающего не местного, ни английского языка. На мой невинный вопрос, что я могу выяснить, не зная местного языка? Мне вполне резонно объяснили, что это далеко не факт, и что я вполне могу скрывать это знание, по каким-то одному мне понятным причинам.

Всю следующую неделю, меня допрашивали, как на Испанском, так и неожиданно перескакивая на Индонезийский язык. Но видя, что я не проявляю совершенно никакой реакции, переключились на тот язык, который я понимал. В основном интересовались, как я сюда попал, и с какой целью покинул борт судна. Что интересно, вопрос, желаю ли я вернуться обратно в СССР, так ни разу и не был озвучен. Хотя честно говоря, я даже не знаю, чтобы ответил по этому поводу.

С одной стороны, там в Узбекистане, был налажен мой быт. У меня имелся дом, хорошая работа, о семье я к этому моменту уже не думал, прекрасно помня слова, брошенные Эльвирой в мой адрес. Как говорится: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». И помня эту поговорку, продолжать начатые отношения, совершенно не было никакого желания. Вдобавок ко всему, я понимал, что и с работой в этой организации, которая и так находится под плотным контролем государственной безопасности, после моего, пусть даже невольного пребывания за границей, я пролетаю. Пусть не по статье, но даже по собственному желанию, меня наверняка оттуда уволят. И скорее всего не только меня, но и тестя, найдут причину. Ведь именно он хлопотал за меня, выискивая место в той организации. А раз так, то в доме у меня появится еще один враг, который в итоге найдет способ подставить меня, и надолго запереть за решеткой. Связей на это у него хватит. А скорее просто сдаст меня в КГБ, рассказав о моем даре, в итоге придется лечить всех подряд разглядывая небо через перекрестье металлических прутьев. Вот и выходит, что, вернувшись в СССР, я в лучшем случае окажусь там, откуда по словам женушки меня и вытащили.

Продать дом и вернуть деньги, мне не позволят, скорее выйдет так, что дом покупал тесть, на свои деньги. Хотя по большому счету все так и выглядит, и об этом супруга тоже говорила. Вы итоге меня просто вышвырнут из дома в чем пришел, и оформят развод. Работу придется искать, где-то на стороне, и скорее всего, мне очень повезет, если я вообще останусь на свободе. Наверняка за меня возьмутся органы власти и вытрясут всю душу допросами о том, как я оказался за бортом, и почему сразу, не сообщил об этом, когда добрался до берега, и не потребовал присутствия представителя советского консульства. Одним словом, я стоял перед дилеммой, либо пытаться вернуться обратно на родину, и испытать на себе все прелести советского правосудия, плюс к этому месть со стороны моей супруги, и ее семьи, или же попытаться, как-то закрепиться здесь. И прокручивая в уме, все плюсы и минусы моего положения, склонялся больше к тому, чтобы оказаться невозвращенцем. Тут же припомнился разговор, услышанный на теплоходе. Если из-за одного беглеца, изменили маршрут круиза, то что ждало этого беглеца, а сейчас и меня на родине, вернись я туда. Одним словом, я твердо решил для себя, что если такой вопрос будет задан, то буду просить убежища здесь.

С другой стороны, близкой родни у меня, фактически нет. Те же опекуны, тут же откажутся от меня, если еще не сделали этого ранее. Семья моей женушки, явно не заслуживает того, чтобы о ней беспокоиться. Если в какой-то степени, я уважал Арифа Аминовича, и его старшую дочь, то после недавних слов его дочурки, все это сошло на нет. Да и, вернись я назад, наверняка окажусь для этой семьи неугодным. А другой родни, у меня не имеется. А, раз так, то чего мне теряться? Люди живут и здесь. Пусть не в Индонезии, но скажем, где-то в Латинской Америке, я вполне смогу неплохо пристроиться. Профессия у меня есть, опыта немного, но основы я прекрасно знаю. Сдать на права, как я слышал, тоже особенных препятствий не наблюдается. Другими словами, работу я себе найду. К тому же не думаю, что меня задержат здесь надолго. Уже сейчас, я чувствую, что у многих офицеров, что беседовали со мной, зреет уверенность в том, что я никакой не шпион. Следовательно, довольно скоро меня выпустят на свободу. Вопрос, только в документах, но я надеюсь мне дадут хоть что-то взамен утраченного.

В начале декабря меня еще раз вызвали на допрос. В кабинете, где обычно проводился допрос, на этот раз присутствовал и другой мужчина. Вообще, хоть этот человек и не принимал участие в моем допросе, но было заметно, что он прислушивается к нему, а уже знакомые мне офицеры, относятся к нему очень уважительно, если не сказать подобострастно. Любой задаваемый мне вопрос, тут как бы согласовывался с этим мужчиной. Во всяком случае, офицеры постоянно поглядывали на него,ожидая одобрения, и буквально выражали неземную радость, стоило ему кивнуть, и выразить согласие с говорившим офицером. Создавалось впечатление, что это, какой-то большой начальник, хотя по виду он был гораздо моложе любого из здесь присутствующих офицеров.

В какой-то момент, он отложил в сторону документы, которые рассматривал, и издал что-то напоминающее звук:

- Э-э-э. – Присутствующие тут же заткнулись, обернувшись в сторону мужчины, а он поднял из папки фотографию моей бабушки и меня рядом с нею и произнес.

- Откуда у вас, эта фотография, и кто на ней изображен?

- Это моя родная бабушка, мать моей погибшей матери. Ее звали Мария Антоновна Овербах. А стоящий рядом с нею мальчик это я.

- Еврейка?

- Нет, насколько я знаю, ее отец был испанским коммунистом, и эмигрировал в СССР, во время гражданской войны в Испании, в 1936 году.

- У вас другая фамилия если судить по вашему заявлению и паспорту.

- Да, у меня фамилия моего отца.

- Хорошо. Скажите, что вы планируете делать дальше, вернуться в СССР, или же попытаться остаться здесь.

- В Советском Союзе, меня не ждет ничего хорошего. Близких родных у меня не осталось, за исключением брата матери, но у него своя семья, и вряд ли он обрадуется моему возвращению. Со стороны семейства жены, я тоже не вижу ничего хорошего. Тем более, что из-за того, что я оказался здесь, наверняка тесть лишился своей должности, и кроме мести, с его стороны, меня ничего не ожидает. Поэтому, я хотел бы остаться здесь. Точнее не здесь в Индонезии, а скорее где-то в США или в Латинской Америке. У меня есть профессия, испанский язык я знаю достаточно хорошо. Думаю, я найду для себя место в жизни и работу.

- Ну, что же. Это меня устраивает. Еще один вопрос: Как именно вы собираетесь легализоваться в нашем обществе. Поверьте, это не так-то просто. А находиться в стране на незаконных основаниях вам никто не позволит.

- Я слышал можно испросить – Политическое убежище.

- Что же, и меня это устраивает. – Произнес мужчина, и поднявшись со своего места, добавил. – Господа, я забираю этого человека с собой. Все необходимые документы, получите в обычном порядке, уже сегодня к вечеру, максимум завтра утром. Всего доброго.

И не дожидаясь ответа, подхватил папку с документами, он бросил мне:

- Не отставайте, здесь легко заблудиться, - и тут же вышел за дверь.

Я в некотором ошеломлении остался на месте, когда меня легко подтолкнули к двери, и произнесли:

- Иди парень! Считай, что ты вытянул счастливый билет с Джек-потом.

И я, буквально побежал вслед за этим мужчиной, еще ничего не понимая.

Уже через полчаса, меня переправили в консульство Соединённых Штатов Америки. Как оказалось мужчина был их представителем. Еще через десять минут двое испаноговорящих мужчин в течении сорока минут, в перекрестном допросе выяснили всю мою подноготную. Как я умудрился, ничего не сказать о своем даре удивляюсь до сих пор. Мне показалось, они докопались до всего, что только было можно и нельзя, вплоть до того какие девочки мне нравились в школе и в каких позах я имел секс с Дилей, Эльвирой и Марией, и сминаю ли я газету, перед тем как использовать ее в качестве туалетной бумаги. К концу беседы, я чувствовал себя, словно выжатый и вывернутый наизнанку лимон.

Надо отдать должное, обращались со мною вполне вежливо. Стоило кому-то из них увидеть, что я пытаюсь облизнуть пересохшие от болтовни губы, как мне тут же предложили, чашку горячего кофе, и небольшой перерыв, а чуть позже полноценный обед. Но слезли с меня, только после того, как я начал повторяться, не внося ничего нового в свой рассказ. К вечеру, мне выделили отдельную комнату с ванной, и предложили отдохнуть, предупредив, что будет лучше, если я пока не буду покидать этого помещения.

- Если вам понадобится легкий завтрак, или чашечка кофе, или сигара, позвоните по этому телефону, вам тотчас все будет доставлено.

* * *

- Что ты думаешь по этому поводу, Джо?

- Поверь моему чутью это будет бомба! Отпереться от того, что нами обнаружен потомок барона Эдуардо Себастьяна Овербах и его единственной дочери, Марии Антуанеты Овербах, пропавшей без вести в 1936 году, Советы просто так не смогут, а если наши люди, отправленные по названным адресам, принесут хоть косвенные подтверждения сказанному, а я уверен, что все так и будет, готовь дырочку на лацкане Джо!

- Хотелось бы, но увы за это «медаль» не дают.

- За это может быть и нет, но если подсказать о появлении потомка фамилии, нынешнему Пэру Испании барону Бигесаль, которому наверняка не нужны претенденты на унаследованные им земли, некогда принадлежащие барону Овербах, думаю он сразу же изменит свое мнение некой военной-морской базе в Байю, и отзовет свой протест из парламента республики. Думаю "Серебряная звезда" в этом случая достаточно быстро засияет на лацканах.

- В этом ты прав. А что будем делать с этим парнем.

- Причем тут он? Организуем шоу с его побегом с теплохода "Советский Союз" название как раз в тему, не находишь? После отправим в США, дадим ему «Грин-карт», и пусть наслаждается свободой. Мальчишка ведь этого хотел? Будь уверен, получит сполна. Ну можно подкинуть на бедность пару тысчонок. За такую историю не жалко.

* * *

Я просидел в консульстве целую неделю, не совсем понимая, что происходит. Горничная не понимала испанского языка, или не показывала этого, а иногда встретившиеся мне мужчины, отмахивались от меня словами: «Идет проверка, придется немного подождать» или «Так положено, не торопитесь». С другой стороны, я и правда не знал, как положено, а как нет. В принципе, у меня все было в порядке, я отдыхал, смотрел телевизор, днем мне разрешали выход из здания консульства и небольшую прогулку по прилегающей территории. При этом, не выходя за ее пределы, однажды, скорее по ошибке я оказался у ворот, и встретившие меня два военнослужащих армии США, довольно вежливо повернули мне обратно, словами.

- Извините, сэр, вам нельзя здесь появляться.

Пришлось вернуться обратно. Больше всего напрягала неизвестность, и молчание окружающих.

Все закончилось совершенно неожиданно. Один из мужчин, с началом нового дня, принес мне довольно пухлую папку, заполненную листами писчей бумаги с отпечатанным текстом. Едва взглянув на них, я извинился и сказал, что не понимаю, что здесь написано.

- Вы, собираетесь ехать в Соединенные Штаты, и не знаете английского языка? – Удивленно воскликнул он.

- Я не собираюсь ехать ни в какие штаты. Ваши сотрудники привезли меня сюда, ни сказав не единого слова. Я уже неделю сижу в этой комнате, и на любой мой вопрос, мне отвечают, что нужно подождать. Если я вам зачем-то понадобился в США, могли бы прислать мне репетитора, английского языка. А сейчас вы задаете глупые вопросы, и еще чему-то удивляетесь!

Моему возмущению не было предела, и с каждым слово мой тон становился все выше. На шум в моей комнате, вначале появилось двое морских пехотинцев, с некоторых пор я научился понимать значение их шевронов, тут же взявших меня под прицел, а следом за ними знакомый мужчина, которым некоторое время слушал мои претензии, затем взял со стола папку, которую мне передали якобы для изучения, взглянул на ее содержимое, и тут же изменил выражение своего лица. Развернувшись к военнослужащим, коротким небрежным взмахом руки удалил из моей комнаты, а затем повернувшись к молодому парню, который принес мне бумаги и сквозь зубы, что-то произнес на английском языке. С каждым новым словом парень все больше бледнел, итогом выговариваемых ему слов стала полетевшая в лицо парня папка, с разлетевшимися по всей комнате бумагами.

- Не волнуйтесь Сердж, с некоторых пор меня стали называть именно так, Джонни ошибся и сейчас все исправит. Да, мы планировали переезд в США, для того, чтобы вы сделали там свое заявление о предоставлении вам политического убежища. К моему сожалению процесс несколько затянулся, потому что наши агенты искали подтверждение вашим словам и доказательства вашей правоты. Сейчас все завершилось ко всеобщему удовольствию. Вскоре, вам принесут новый сценарий, написанный на испанском языке. Что же касается не знания вами английского, это не такая большая проблема. На данный момент его знание будет излишним, в дальнейшем, после инфильтрации в Соединенных Штатах, можно будет устроиться на языковые курсы и получить базовые знания, достаточные для общения, в течении нескольких недель. К тому же все южные штаты, прекрасно говорят на испанском языке, и поэтому недостатка в общении, у вас не будет. Но, мы привыкли все делать обстоятельно и правильно, чтобы не было неудобных моментов, поэтому будет лучше, если вы выучите предоставленный вам сценарий, появления в нашей стране, и будете точно исполнять все указания данные вам. В этом случае, мы гарантируем вам выдачу вам «Грин-карты», то есть вида на жительство, и всех остальных необходимых документов. Кроме того, если все пройдет так, как мы запланировали, то в качестве компенсации за некоторые неудобства мы предоставим вам небольшую премию, скажем в размере десяти-пятнадцати тысяч долларов. Всего доброго, и не обижайтесь на нашего сотрудника. Он здесь недавно и еще не успел адаптироваться к здешним реалиям.

Примерно через час, в комнате где я находился вновь появился тот самый молодой человек, который передал мне ту же папку, со «Сценарием», написанным на этот раз по-испански. После чего пробормотав:

- Извините, сэр, за мою несдержанность, - тут же выскочил из комнаты, даже не дожидаясь моего ответа.

Я же принялся за изучение исписанных листов. Вот уж действительно, американцы не могут без Шоу. Даже здесь из казалось ничего, сумели создать, судя по сценарию нечто не невозможное, уверен, к моменту посадки, в аэропорту будет и телевидение, и журналисты, и еще целая куча зрителей, а мой прилет и заявление с просьбой предоставить мне политическое убежище, всколыхнет весь мир.

Сценарий был прописан настолько подробно, что казалось, сценарист бегал с рулеткой по Нью-Йоркскому аэропорту, выверяя буквально каждый сантиметр будущего шоу. На страницах, которые я читал, мне следовало по выходу из самолета, пройти, таможенную регистрацию, получить багаж и выйти в соседний зал, там сделать ровно двадцать четыре шага, и обратиться к находящемуся там полицейскому, с просьбой помочь мне с моим вопросом. А дальше, строго следовать каждому пункту сценария. При этом, чтобы я не запутался, чуть в стороне будет находиться специальный монитор, на котором будут высвечиваться мои ответы, вкупе с моим поведением. Причем, предусмотрено было все, вплоть до появления слез «Счастья», которые я должен был изобразить в нужный момент. Чтобы они появились, мне нужно будет отвернуться в сторону, и на меня брызнут из баллончика со слезоточивым газом. И тут же вручат салфетку с противоядием. То есть я должен показать всему миру слезы, а после вытереть свое лицо, чтобы не осталось следов.

Надо будет, затребовать у организаторов видеокассету, с записью этого шоу, с моим участием, чтобы после, когда все успокоится посмотреть этот фильм, со звездой мирового кинематографа – Серхио Овербах. (Может в Голливуд стоит податься?). О том, что мне вручат документы на это имя, было оговорено в самом начале. По совету того мужчины, который занимался моим делом, я взял именно фамилию бабушки, сказав, что для местного населения эта фамилия звучит лучше. А мое имя исправили, для достоверности на испанский манер. Возражений ни у кого, тем более у меня, не возникло. Хотя и заставило задуматься, почему, вокруг ее имени столько хлопот. Фотографию, мне в итоге вернули, правда уже нормально запечатанную в плотный пластик, чему я был только рад.