Дар в наследство

Глава 3

3

Честно говоря, если вначале у меня и были, какие-то сомнения, то уже через минуту, они начисто выветрились из моей головы. Меня фактически выгнали на улицу, назначив минимальное содержание, и обчистив до нитки. Скажете не так? Квартира моих родителей, досталась опекунам. Та жилплощадь, что перешла по обмену к бабушке, и где я жил все это время, после ее смерти была сразу продана, деньги за ее продажу, ушли на покупку автомобиля. При этом мне, как правопреемнику, не досталось совершенно ничего. Даже та сберкнижка на шесть тысяч рублей, была открыта, от имени бабули. То есть опекуны, не имели к ней никакого отношения. Именно поэтому дядька и просил не рассказывать о ней его жене. Та наверняка устроила бы скандал, и добилась того, чтобы деньги перешли ей. И как итог: я прожил в семье опекунов полтора года, а после, как бездомный пес, был выброшен на улицу с минимальным содержанием?! Даже с общежитием техникума и то были проблемы.

Одним словом, я решил, раз уж судьба подарила мне такую возможность, то стану ею пользоваться без зазрения совести. Улыбнувшись, я поднялся со своего места, и отправился чайхану Анвара-ака, где прекрасно пообедал мясной похлебкой, со свежей лепешкой, и чайничком горячего цейлонского чая, выложив за все это два рубля денег, и получив приглашение, заходить в любое время. В общем-то подобное приглашение раздавалось всем клиентам этого заведения. Но повторно, приходили сюда, очень немногие. Все же два рубля за обед, по нынешним временам дороговато. Вкусно, удобно, хорошо, но дорого. За эту цену можно дважды пообедать в любой другой чайхане, или трижды в государственной столовой. Чайхана, Анвара-ака, хоть и считалась, принадлежащей городскому тресту столовых и ресторанов, но по сути была частным заведением, содержащимся за деньги семьи хозяина. В Ташкенте было много подобных мест, которые только по вывеске считались государственными. Об этом знали можно сказать все, но по каким-то причинам, это считалось нормальным. Да и в сравнении с любым предприятием общепита, все здесь было гораздо вкуснее и качественнее.

Сытый и довольный я отправился прогуляться, и сам того не осознавая, вдруг оказался на другом конце города, на одном из районных рынков, у какого-то магазинчика «Спорттоваров», где какой-то, хорошо одетый, и следовательно не бедный, молодой парень, лет двадцати, покупал мотоцикл «Восход». В это время он стоил четыреста пятьдесят рублей. Пожалуй, стоит остановиться на том, как в это время, приобреталась подобная техника.

Не знаю, появлялись ли легкие мотоциклы в автомагазинах, но чаще всего их покупали в «Спорттоварах». Претендент на покупку вожделенного железного коня, приходил в магазин с канистрой, в которой находилось определенное количество бензина, заранее смешанного с моторным маслом. Чаще всего, мотоциклы поставлялись в деревянной упаковке, и естественно никакого топлива в их баках не наблюдалось. После оплаты стоимости на кассе, мотоцикл силами продавца и покупателя, выкатывался или вытаскивался со склада или с витрины, за пределы магазина, и именно здесь происходили все манипуляции по его подготовке к движению.

Если мотоцикл был упакован в деревянный каркас, то его разбирали прямо на месте, а после, начинали готовить мотоцикл к первой поездке. То есть накачивали шины, протирали железного коня от консервационной смазки, заправляли горючим, и проверяли все узлы и детали перед первой поездкой. Иногда происходило так, что мотоцикл, напрочь отказывался заводиться. Все-таки качество сборки на заводах, оставляло желать лучшего. В этом случае, вызывался продавец, ему предъявлялись претензии, и если покупатель был достаточно убедителен, то составлялся акт, и мотоцикл меняли, на другой, или возвращали деньги. Хотя, бывало и иначе, но достаточно редко. Магазину тоже нужно было делать план, и если продавец обнаруживал, что подготовка техники велась неаккуратно, то есть замечал какую-то царапину на корпусе, или что-то еще, мог и отказаться принять мотоцикл назад.

При этом, во время подготовки нового мотоцикла, вокруг обычно собиралась целая толпа, добровольных помощников, готовых на все, только бы прикоснуться к этому чуду советской техники. Чаще всего, все эти добровольцы, состоящие по большей части из пацанов лет четырнадцати-шестнадцати, готовы были на все, уборку мусора, помощь в протирании мотоцикла, накачке шин, только ради того, чтобы новый владелец прокатил одного из претендентов, сделав небольшой кружок, или же проехав метров двести по прилегающей улочке. После чего он отправлялся по своим делам, а счастливый пацан рассказывал друзьям о своих впечатлениях.

На этот раз, так уж вышло, что в качестве, добровольного помощника выступал именно я. Накачав шины, протерев мотоцикл тряпочкой, и залив в бак бензина, дождался возвращения хозяина, отгоняя от вновь приобретенного мотоцикла, наиболее любопытных личностей. Сам хозяин в это время, стоял у кассы, постоянно оглядываясь через окно на своего железного коня, до оформляя документы на мотоцикл, ставя в гарантийные талоны, необходимые печати и подписи. Наконец счастливый и довольный вышел из магазина, приподнял седло мотоцикла и положив полученные бумаги именно туда, обратился ко мне:

- Ну, что парень прокатимся?

- Я, только за! – ответил ему горящим взглядом.

-А, сам-то ездил на таком?

- Случалось, у отца ИЖ-Планета 56 года есть.

- О! Да ты спец! Однако. Ну давай заводи, посмотрю, как ты умеешь.

Активировавшийся сам собой дар, вовсю воздействовал на моего оппонента, снижая его критическую оценку до минимума, и вызывая бесконечное доверие ко мне самому. Заведя мотоцикл, я слегка крутанул ручку акселератора, и обратился к хозяину:

- Все готово можно ехать.

Тот вдруг охлопал свои карманы, похоже выискивая пачку сигарет, обернулся назад, увидел табачный киоск, и произнес.

- Вижу, что умеешь! Давай парень, кружочек по площадке, не торопясь, а я пока сигарет куплю.

Пацаны, находящиеся неподалеку, так и взвыли от упущенной возможности. В принципе, подобное иногда случалось и раньше, но чаще всего в том случае, если помощником покупателя, выступал кто-то хорошо знакомый. Поэтому в общем-то это и было воспринято, вполне нормально. Я же, сев на мотоцикл, включил первую передачу, и сделал небольшой кружок, по площадке возле магазина. Стоящий возле киоска парень, уже купивший пачку сигарет, с улыбкой показал мне большой палец, поощряя мои действия, и закуривая сигарету.

Видя такое дело, я пошел на второй круг, и в последний момент, заметил, что ворота рынка открыты, а через них, въезжает на территорию, какой-то грузовик. Тут же, переключив передачу мотоцикла резко ускорился, и вместо того, чтобы завершить круг по площадке, протиснулся вплотную, возле въезжающего на рынок грузовика, проскочил через открытые ворота, выехал на близлежащую улицу, и добавив газа помчал подальше от этого места. Крики раздавшиеся за моей спиной, только заставили меня увеличить скорость. Несколько раз свернув с одной улицы на другую, в итоге вылетел на довольно широкий проспект, и снизив скорость, вклинился в поток движения транспорта.

Адреналин клокотавший в моей груди, постепенно сходил на нет, а я двигался в восточную часть города, наслаждаясь скоростью, встречным ветром, и своей удачей. Мотоцикл, мне по большому счету был совершенно не нужен. Во-первых, у меня не было прав, и первый же мент, мог ссадить меня с него только из-за их отсутствия. Хотя, я знал довольно многих парней, которые катались на своих мотоциклах, даже не задумываясь о правах. Да и милиция, не особенно обращала на них внимания, до того момента, как те не попадали в аварию. Среди пацанов, даже ходили слухи о том, что милиции запрещено преследование мотоциклистов, чтобы не спровоцировать аварию. Не знаю, насколько это правда, но об этом говорили многие. А, во-вторых, мотоцикл, просто негде было держать. В общежитие с ним не пустят, а оставив его на улице, означало бы, что он тут же сменит своего хозяина. Даже если я заберу документы, это ничего не изменит. Кто его будет искать? К тому же скоро мне предстоит отправка на хлопок, следовательно с мотоциклом стоит сразу же распрощаться. И опять же, разыскивая мотоцикл, будут искать в первую очередь именно меня. Хотя я и сомневаюсь, что смогут меня подробно описать, но тот парень, я думаю уже заявил об угоне.

Что мне остается? Или покататься и бросить мотоцикл, на какой-то улице, или же попытаться его пристроить в хорошие руки. Второй вариант всяко предпочтительнее. Решив это для себя, на очередном перекрестке свернул направо, и покатил в сторону авторынка, благо что календарь указывал на воскресный день, и авторынок работал. Доехав до места, скромненько встал у самого входа, в уголок, и соорудил на своем лице, расстроенную физиономию, на которую тут же клюнул какой-то мужичок.

Заинтересовавшемуся клиенту, поведал слезливую историю, слегка усиленную своим даром о том, что истратил отложенные на отпуск семейные деньги, на покупку этого коня, а отец, грозился прибить меня, если я не верну все обратно. Все конечно не получится, и я это прекрасно понимаю, но хотя бы рублей четыреста вернуть, и то дело, плакался я в жилетку подошедшему мужику. Тот похоже поверил мне от и до, а куда ему собственно было деваться, если его сознание, подпираемое моим даром, играло в мою пользу. К тому же он прекрасно видел, что мотоцикл, совершенно новый, и купленный несколько часов назад. Единственное, что смущало, именно его, так это то, что у него в наличии было всего триста пятьдесят рублей, что он и озвучил уже через минуту.

Я конечно состроил грустную физиономию, с горестью произнес, что придется сегодня идти на грузовой двор разгружать вагоны.

- А то действительно прибьет, и мало не покажется

И в итоге, согласился на предложенную цену. А уж как был рад мужик, не стоит и говорить. Пересчитав полученные деньги, вышел с рынка, и поймав такси отправился в сторону общежития. Сейчас можно было уже не экономить. Жизнь налаживалась, и мне это нравилось.

Полтора месяца до начала учебы пролетели, как один день. А в конце августа, в общагу привалила толпа студентов. И вдруг оказалось, что эта комната принадлежит совершенно другим людям. Я попытался было, что-то доказать, но меня просто никто не стал слушать. Тем более, что даже в паспорте стояла прописка по общежитию, а конкретно комната была не указана. А бодаться со всем техникумом, даже используя свой дар, посчитал глупостью. Как в тех дворовых стишках: «Мораль сей басни такова – пять зайцев, хрен кладут на льва».

Мне просто, «достаточно учтиво» объяснили, что первый курс, традиционно живет в комнатах на десять и восемь человек в каждой, тут как повезет.

- Перейдешь на второй курс, возможно найдешь себе четырех, или двухместную комнату, разумеется все зависит от того, как себя покажешь. А пока ты никто и звать тебя никак. Так, что забирай свои вещички и уматывай, по добру, поздорову.

- А, как-же мебель? Это мой письменный стол, этажерка с книгами.

- Ну куда ты его сейчас втиснешь? Подумай сам. А здесь он хотя бы сохранится до следующего года. Этажерка и нам пригодится, а книги забирай, все равно здесь никто читать не умеет. Конечно можешь попытаться забрать и стол, но…

В общем-то парни были правы. Куда все это денешь, если в комнатах и так особо не развернешься, тем более, что ходили слухи о том, что этот набор был гораздо больше предыдущего, и можно было ожидать появления двухъярусных коек. Правда пока их не было, и только в силу того, что уже пятого сентября, состоялась торжественная линейка, в честь только что поступивших учащихся, а уже на следующий день, большая часть новоявленных студентов, отправились сразу в три колхоза республики Узбекистан, для оказания помощи бедным хлопкоробам, в борьбе с урожаем хлопка.

Меня, вместе с сокурсниками, отправили в Джизакскую область, Янгиабадский район, и поселили на полевом стане, неподалеку от поселка Чакыр. Перед отправкой и посадкой в автобусы, вещи студентов прошли строгую цензуру, и все спиртное из них было извлечено. Кто пытался возмущаться, тут же отправлялся дирекцию, за возвратом документов, и отправкой домой. Поэтому стоило прозвучать этому предложению, как все сразу же стали сдавать спиртное, без каких либо претензий. Директор прямо сказал:

- Будь у нас институт, а вам по восемнадцать лет, я бы и пальцем не пошевелил. А вы все еще несовершеннолетние, поэтому пить будете, или после совершеннолетия, или в своих собственных семьях, отвечать за ваш алкоголизм, я не собираюсь.

До всех, довольно быстро дошло, что церемониться с ними не будут. Хотя и оставалась надежда на то, что в колхозе с этим будет по-свободнее. Увы, даже близость довольно крупного поселка, ничего не изменила. Учитывая то, что мы проводили большую часть времени на полях, свободными оказывались только к концу дня. К этому времени, все магазины были уже как правило закрыты. Да и как оказалось, студентам продавать спиртное было строго-настрого запрещено. Пацаны, конечно пытались найти выход из положения, но практически безрезультатно. Да и по большому счету, это был чисто узбекский поселок, и спиртное здесь появлялось редко. Оно, как бы не пользовалось спросом.

Как вариант, примерно в десяти километрах на юг, располагался райцентр Баландчакыр, небольшой городок тысяч на пять населением, там со спиртным было попроще, как и в другом городке Ходжиабаде, до которого было восемнадцать километров, а до Ура-Тюбе, чуть больше двадцати пяти. И честно говоря, меня здорово удивило то, что пацаны смотрели на эти расстояния, довольно смело. Подумаешь, семь верст не крюк. Воскресенье выходной, вполне можно успеть туда и обратно. С другой стороны, может и так, тем более, что в ту сторону ходил рейсовый автобус. Одним словом, как там у Ломоносова: «Надежды юношей питают».

В итоге, забегая вперед скажу, что опять же, почти ничего не получилось. Нет, пацаны, все-таки добрались до Ура-тюбе, приняли на грудь там, затарились десятком бутылок портвейна с собой, и потащили все в поселок, но на выходе из автобуса, им устроили теплую встречу. Куратор от техникума, который находился с нами на хлопке, местный участковый и представитель колхоза. Вопрос был поставлен ребром. Или пацаны прямо сейчас разбивают все купленные бутылки о камень, и убирают за собой мусор, или полчаса на сборы, и они разъезжаются по домам, забыв навсегда о техникуме. Один из них попробовал возмутиться, так его тут же приняла местная милиция, под контролем куратора собрали вещи, и вызвали родителей, которые уже на следующий день приехали в колхоз, и забрали свое чадо домой. Больше нарушителей, до конца сбора хлопка не появлялось. Во всяком случае, никто не пытался добывать вино именно таким образом. Хотя способ принять на грудь, все же был найден.

Пожалуй, стоит немного остановиться на том, как здесь убирают хлопок. Хлопок, как оказалось однолетние растение семейства мальвовых, которое чаще всего выращивается в Средней Азии. Поспевает он, начиная с начала сентября, и первыми на поля выходят женщины хлопкоробы из ближайших колхозов. Причем они собирают, только самые верхние раскрывшиеся коробочки, не обращая внимания на те, которые находятся ниже. То есть даже если они и поспели, но считаются уже ниже сортом. Самый первый созревший хлопок, считается лучшим по качестве, а семена с него идут на элитные сорта. Считается, раз он созрел раньше других, значит выращенный хлопок из этих семян созреет раньше, и будет более качественным. Когда первый урожай собран, на поля выходят комбайны, которые собирают все, что осталось на кустах, оставляя за собой, практически голые поля. И вот тут-то, на поля выгоняют студентов. Точнее никто не пытался искать горячительные напитки на стороне.

Существует три сорта хлопка, который достается студентам;«Высший сорт» – только волокно из созревшего, полностью раскрытого курака. Так называют коробочку. Такой хлопок попадается редко, и чаще всего его не собирают отдельно, гораздо выгоднее бросить его вместе с кураком в мешок, по цене получается много ниже, зато по весу больше.«Первый сорт» – можно брать раскрывающийся курак, где волокно ещё не дозрело, только надо оторвать лепестки коробочки. Ну, особо рьяные сборщики так и поступают, но чаще всего не обращают на все эти лепестки внимания. Один черт работа бесплатная, так чего стараться-то?«Технический подбор» – собираются с земли остатки опавшего или не дозревшего урожая. Коробочки с полусгнившими семенами, в которых тоже есть частица «белого золота».

По цене, «Высший сорт» стоит десять копеек за килограмм. "Первый сорт" – пять, а "Технический" - две корейки. Но последний это фактически мусор, с коробочками, кусочками кустарника, а порой и землей. За это разумеется ругают, но как я уже говорил, денег все равно не дождешься, а сидящий на весах бабай-приемщик, все равно снизит сорт до минимума, и хоть очисти его до малейшей пылинки, все равно высшим сортом, его не назовут.

Теоретически, существует норма, которую должен собрать студент за день. Вначале, по приезду, она была равно пятидесяти килограммам, чуть позже, когда поле уже основательно ободрали, норму снизили до двадцати пяти. Хлопок же поспевает неравномерно, вот и получается, что одно и тоже поле можно обдирать в течении месяца, а то и двух. Комбайны повторно запускать смысла нет, а вот студенческая рабсила, вполне с этим справляется. Причем в этом словосочетании, означает именно раба, а не работника. Почему? Да все просто.

Тебе выдают норму, которую ты обязан сдать за день. Даже пятьдесят килограмм по две копейки, это всего лишь рубль. А чтобы их собрать уже с ободранного поля, приходится находиться на нем буквой "Г" с раннего утра, до позднего вечера. При этом бабай-приемщик, мало того, что делает пересортицу, так еще и дает огромную скидку до пятидесяти процентов на мусор. А попытаешься, что-то доказывать, сделаешь только хуже для всех.

Теоретически, кормить тебя должны бесплатно, фактически, на это уходит весь твой дневной заработок. Мало того, если у тебя есть опыт, и ты собираешь двойную норму, а твой сосед не выполняет и половины, сбор раскидывается на всю бригаду. И все равно ты никаких денег не увидишь. В редких случаях, колхоз может наградить отдельных личностей, ценными подарками. Иногда это - наручные часы, реже - радиоприёмник, а чаще всего – почетная грамота. Деньги? Какие деньги? Если какие-то деньги и появляются в ведомости, тебя тут же приглашают в комитет комсомола, и вдруг оказывается, что ты добровольно перечислил заработанное, а если будешь спорить, то и часть своей стипендии в фонд поддержки Луиса Корвалана, Анжелы Дэвис, или Иннесы Арманд. Как умерла? В 1920 году? И что теперь ты выступаешь против Советской власти, и не желаешь увековечить ее дела памятником?

Поэтому проще молчать и не спорить. В конце концов ты ведь пришел сюда зарабатывать профессию, а не деньги! Вот и получай, за чем пришел. Тем более, что стипендию, все-таки платят.