Данаприский рубеж. Партнерство ради мира

ХХХIII

День для Марка начался уже традиционно. Снова пропал мальчишка. Точнее вначале он решил прогуляться по городу и каким-то образом ему удалось оторваться от слежки. Когда к обеду преторианцы вернулись ни с чем. Луций был в гневе. И было из-за чего. Ведь именно на него возложена ответственность за безопасность Цезаря.

— Как вы умудрились его упустить? Вы же профессионалы!

— Сам в шоке, — почесывая затылок, сказал старший преторианец, — зашли во двор и не вышли.

— Проверить не додумался?

— Когда мы оказались, там его уже не было. Там был подземный ход.

— И что? — Луций понемногу остывал.

— Система ходов очень разветвленная. Пока мы искали следы, они вышли в город. Все попытки отыскать оказались безрезультативным.

— Ворота проверяли? — ехидно поинтересовался центурион. Преторианцы неуверенно переглянулись.

— А зря! — издевательски протянул Марк.

— Немедленно узнать! — взревел посол. Когда опрошенные стражники подтвердили правильность предположения посол окончательно вышел из себя. Никто из присутствующих никогда не подозревал, что Луций так виртуозно знаком с солдатским лексиконом.

— Найти и без Андроника не возвращайтесь! — прорычал посол, перейдя на цензурный язык.

— Тогда мы их нескоро увидим, — ухмыльнулся центурион. Посол одарил его таким взглядом, что даже бесстрашному рубаке стало не по себе.

— Тогда отправь с ними еще кого-то, — наконец после минутного тягостного молчания уставшим голосом приказал посол.

— Ave Imperium!

— Ave Imperium!

Марк отправился во временные казармы, отобрал проверенных людей и после инструкций пятеро всадников покинули город. Взволнованный центурион вернулся в казармы и чтобы успокоиться от мучавшего его ожидания, занялся тренировкой солдат. Несколько часов прошли в томительном ожидании. Когда вечером солдаты вновь вернулись ни с чем, центурион был не менее зол как посол днем, но сдержал гнев и лишь отчитал преторианцев за халатность. Учитывая их внешний вид, он не позволил себе лишнего. Кроме того, он никогда не позволял себе кричать на подчиненных.

Направляясь на доклад к послу, центурион внутренне готовился к насмешкам Луция. Выслушивать, хотя и справедливые, упреки совсем не хотелось.

Уже на подходе к терему ощущалось витающее в воздухе беспокойство. Не спеша поднимаясь по лестнице он воочию убедился в правильности своих предчувствий. Терем зудел как растревоженный пчелиный улей. Люди как угорелые, без какой-либо видимой цели носились по лестницам. Владимир бегал вместе со всеми, кричал, направо и налево раздавал тумаки и ругался как заправский портовый грузик. Впрочем, центурион не смог оценить словарный запас князя. Презрительно хмыкнув Марк направился в посольские апартаменты.

— Ну? Что у нас еще плохого? — мрачно, без всяких эмоций спросил Луций, оторвавшись от бумаг.

— Солдаты проследили их путь до лесу. Затем последовали за ними. Их пяти вернулось трое. Все поседели, двое молчат и шарахаются от любого шороха, самый стойкий только заикается. Но даже он боится рассказывать, что так напугало бесстрашных вояк.

— Лес, лес — вяло протянул посол, — а я не верил рассказам об этом, — Луций задумался, подбирая слова — странном месте. Думал просто страшилки суеверных варваров. Княжеские дружинники не рискнули туда соваться, — посол устало потер глаза, — когда Владимиру сообщили об этом лесу, он совсем потерял контроль над собой. Собирается лично возглавить поисковые группы.

— Они собираются искать их в лесу? Они ведь не захотели туда заходить.

— Я не совсем понял объяснения, но если выполнить ряд манипуляций и принести подношения, то лесные жителям отнесутся к гостям более терпимо.

— Что делать нам?

— А что мы можем? Остается только ждать, молиться и уповать на милость богов.

— Ave Imperium!

— Ave Imperium!

«А ведь князь и почти все воины покинули город и к вечеру будут далеко», — подумал центурион, направляясь в свою комнату. Понемногу в голове опытного воина начал возникать дерзкий план.

Утро оказалось не менее шумным, чем вечер. Во дворе раздавалось ржание сотен лошадей, крики и переругивания слуг и конюхов, громкий хохот дружинников. Какофония звуков превращалась в мерный гул, доходящий до городской площади.

На фоне мельтешащей толпы ростом, плечами и рыжей шевелюрой выделялся огромный детина, не перестающий что-то втолковывать великому князю, при этом так активно жестикулируя руками, что не зашибал пудовыми кулаками Владимира только чудом. Но, несмотря на все усилия воеводы, державный остался тверд в своих намерениях.

— Князюшка! Отец родной! Пощади, не уезжай! Как же мы без тебя! На кордонах неспокойно, не приведи боги, вороги заявятся. Что ж ты все бросаешь! — каждую фразу воевода сопровождал тяжелыми вздохами.

— Знаешь что Илюша, что ж ты тогда бросил все и поскакал искать своего непутевого сына? Из-за кого Соловей до сих пор гуляет на свободе и чинит зло всякое, — с каждой князь распалялся все больше, а воевода становился мрачнее грозовой тучи. В конце поникший воевода не прощаясь повернулся и зашагал к терему. Владимир выглядел несколько растерянным и первым порывом стало догнать Илью, но потом решил не дело князю извиняться и продолжил проверять готовность к походу.

Ссора привлекла внимание окружающих. И хотя многие были солидарны с воеводой, а немночисленные женщины поддерживали князя, никто не посмел прокомментировать и тем более возразить Владимиру.

Марк внимательно наблюдал за сборами, нервно теребя кольцо на пальце. Через час-полтора город останется почти беззащитным. Единственное над чем размышлял центурион — ввязываться в авантюру или сдать подельников властям. В том, что Луций имеет прямую связь с префектом, центурион не сомневался.

Против Андроника центурион ничего не имел. Несмотря на все рассказы, кроме умения находить неприятности ничего плохого о нем не скажешь. Даже помог семье Квинта. От мысли о погибшем товарище, так не вовремя выпивший не ему предназначавшееся вино центурион помрачнел и до боли сжал кулаки. А ведь бедный Квинт поневоле стал случайной жертвой игры между Амвросием и тем, кто стоит за Романом. В том, что племянник Августа — самая настоящая марионетка, центурион не сомневался ни на минуту. Вот только раскрытие заговора еще больше усилит позиции всесильного Амвросия, чего центуриону сильно не хотелось.

В результате долгих раздумий и не найдя оптимального решения, центурион впервые решил вручить судьбу в руки богине случая. Покопавшись в кошельке и выудив серебреную монету с ее изображением, высоко подкинул ее, стараясь как можно сильнее закрутить ее. С глухим звуком монета упала землю. Из пыли на него все также смотрела Тюхе.

«Что я могу изменить, если этого хотят боги», — философски подумал центурион, поднимая монетку. Несколько секунд он машинально крутил ее в пальцах, прикидывая, стоит ли рискнуть еще раз, но потом решил не искушать судьбу и злить понапрасну богиню. Он сунул монету обратно в кошель и решительно поспешил прочь со двора. Предстояло сделать очень многое.

Когда через несколько часов центурион направлялся к Луцию, то в крошечное окошко заметил въезжающего всадника. Марк заметил, что взмыленная лошадь даже несмотря на яростные удары едва передвигала копыта. С ног до головы в ярко-зеленом наряде, молодой человек едва к нему подбежал помощник конюшего со всех ног бросился в терем. Учитывая, что на въезде во двор никто и не думал его останавливать, сомнений не оставалось — прибыл гонец. Центурион резко развернулся и почти бегом заспешил вниз, на ходу взывая к Юпитеру, чтобы успеть перехватить посланца. На его счастье отец богов услышал молитвы и центурион успел скрыться в не очень заметной нише прежде чем услышал тяжелое дыхание. Когда гонец прошел мимо центуриона, тот резко выбросил руку и точным ударом по затылку вырубил гонца. Молодой человек начал оседать. Центурион вовремя подхватил его под плечи и осторожно оттащил в ближайшую комнату.

Спешный обыск оказался безрезультатным. В карманах кроме гости монет ничего не оказалось. Центурион задумался. «Возможно цвет формы гонца уже говорит об угрозе? Возможно, но наверняка должно быть и письменное сообщение». Вот только тщательный осмотр одежды вновь ничего не дал. Центурион был озадачен. Интуиция громко кричала, что он что-то упустил. Солдат еще раз осмотрел бесчувственного гонца. И тут пальцы нащупали металл. Центурион возликовал и потянул. Почти сразу тонкая цепочка порвалась. Центурион осторожно вытащил ее в взвесил на ладони.

Не мудрено что такое тонкое плетение не сразу бросилось в глаза. Очевидно, на то и был расчет. «Эти варвары не так глупы, как кажется на первый взгляд». Центурион перевернул сопящего гонца на живот и кинжалом вспорол ворот рубашки. Ткань оказалась на удивление прочной и первого разу не поддалась. Тогда центурион решил просто распороть только рубашку. Делать это было неудобно и на ткани расплылось несколько пятен. Закончив кромсать одежду, центурион наконец-то был вознагражден. Возле правого бока гонца он обнаружил искомый кулон.

Осторожно развернув бересту, Марк выругался. Не говоря о том, что сообщение было написано новомодной грамотой, придуманной болгарскими монахами-богомильцами, так ни о какой разбивке на слова не было и речи. Буквы ютились и наползали одна на другую, будто сражаясь за более почетное место. С большим трудом центурион нашел единственное слово, которое знал на полянском — «Скифы». Этого было достаточно.

Он сжал грамоту в кулаке. Когда он раскрыл ладонь, вместо донесения была труха. «А теперь нужно спешить. Если цвет формы действительно несет смысловую нагрузку, то времени все меньше и меньше». Выйдя из комнаты, он почти бегом направился в казармы.