Цвет крови - черный

Глава 1

Человек, из груди которого торчит рукоять ножа, – мертв. Вряд ли в здравом уме и твердой памяти кто-то поверит, что в бездыханном теле теплится искра жизни. Будь то крестьянин, купец или воин. Безразлично. Любому из них хватит одного мимолетного взгляда, чтобы понять – безжалостный удар в сердце принес смерть. Тонкая нить жизни оборвана навсегда. Что сделано, то сделано. Время нельзя повернуть вспять.

Все, что осталось в таком случае, – пройти мимо. Или остановиться и снять с окоченевшего трупа ценные вещи, не забыв прихватить и оружие. А затем как ни в чем не бывало продолжить путь. Предоставив ненасытным пожирателям падали бренные останки того, кто еще совсем недавно был живым человеком, а теперь стал никем и ничем. Бессмысленным куском мяса – изысканным пиршеством для стервятников.

То, что в обычной жизни кажется диким кощунством, на войне становится обыденным явлением. Жестокая реальность мало походит на детские игры в рыцарей. Здесь нет места несбыточным мечтам, удивительной сказке и наивной вере в сверхъестественные чудеса.

Кровь, Боль, Страдания и Смерть – четыре неразлучные сестры, шествующие по полям сражений. Пред ними падают ниц даже самые сильные и отчаянные, те, кто никогда прежде не склонял головы ни перед кем.

А если не выдерживают сильнейшие, то что говорить о других? Тех, кто даже в мирное время не отличался особым мужеством?

Ничего.

Порой лучше промолчать, чем сказать правду или бросить обвинение в лицо человеку, чье сердце разъедено ржавчиной страха. Ведь не каждый рождается героем.

Не каждый.

Но умереть достойно под силу любому.

Ита сделала все, чтобы выполнить клятву. Добыла стрелы судьбы, убила файта, слугу могущественной богини. Затем выследила предателя. И одна, без поддержки, бросила вызов противнику, обладающему многократным превосходством. Неистовая лучница убила четверых, прежде чем пасть от руки презираемого всеми отступника. Человека, прикрывшегося фальшивым именем в надежде скрыть настоящее. Изгоя, продавшего душу Хаосу.

Больше всего на свете она хотела убить Хрустального Принца, но птице-мечте подрезали крылья, а затем пронзили и сердце. Она не смогла отомстить за отца, сумев лишь достойно погибнуть. Это была последняя мысль, промелькнувшая в угасающем сознании. А затем…

Ита очнулась. Вместо того чтобы пронзить сердце, лезвие ножа «спряталось» в рукояти. Предатель, так ненавидимый полукровкой, воспользовался ритуальным оружием ассидов[1] – на редкость ценной и необычной вещью. Коварный нож мог не только убивать, но и миловать. Специальная панель на рукояти регулировала ход лезвия. А клейкий раствор, выделяющийся при соприкосновении с телом жертвы, фиксировал оружие в устойчивом положении. Со стороны казалось, что человек мертв, хотя на самом деле он не был даже ранен…

– Очнулась? – Неожиданный вопрос застал Иту врасплох.

Открыв глаза, она различила смутный силуэт стоящего неподалеку подростка. Плотная пелена облаков закрыла луну, поэтому ночь казалась непроглядно темной. Но, судя по неокрепшему голосу и небольшому росту, ему было от силы пятнадцать-шестнадцать лет.

– Где я?

Нож по-прежнему торчал из груди, и вопрос был не так глуп, как может показаться на первый взгляд.

– На лесной поляне, где же еще! – Юноша искренне рассмеялся. – А ты, наверное, решила, что очутилась в стране теней, рядом с жутким монстром, собирающимся разорвать на куски невинную девственницу и утащить бедняжку в зловещий лабиринт?

Для чудовища веселый юнец был слишком мал. Прежде она имела дело с мужчинами. Да и на загробный мир это место не очень-то походило. Правда, неподалеку лежали два мертвых орка, способные поведать о крае забвения кое-что интересное. Но только не в этой, а в следующей жизни.

– Значит, я не мертва?

– Пока нет.

Ей показалось, что в голосе юноши прозвучали едва заметные нотки печали.

– Хорошо. – Ита стремительно встала на ноги. – Раз так… – Девушка ухватилась за рукоять ножа, намереваясь извлечь его из груди.

– Осторожнее! – успел крикнуть незнакомец, но предупреждение запоздало.

Она дернула слишком сильно. Так, будто лезвие находилось в теле. И это было ошибкой. Большой ошибкой.

По инерции рука прошла чуть дальше, чем должна, и неожиданно выскочившее жало прочертило тонкую красную линию на плече. Легкая царапина казалась недостойной внимания даже ребенка, не говоря уже о женщине-воине, но странный юнец встревожился.

– Ты не порезалась? – Он вдруг заволновался так, словно никогда в жизни не видел крови.

– Это важно?

– Да.

– Хорошо, я отвечу на твой вопрос, но сначала скажи, кто ты и что здесь делаешь?

Ей надоели пустые разговоры. Пришло время познакомиться и прояснить ситуацию.

– Я Толинель.

– Человек с именем эльфа.

– Правильно.

– И что означает твое имя?

– Ты должна знать, ведь в твоих венах смешана кровь двух рас.

– Моя кровь никого не касается.

– Как скажешь. – Незнакомец решил не заострять внимания на грубости. – С древнеэльфийского имя переводится как «рисующий смерть».

– Рисующий смерть? – Теперь настала ее очередь рассмеяться. – Не слишком ли ты молод для подобных занятий?

Вместо ответа юноша подошел к Ите почти вплотную и, посмотрев снизу вверх, серьезно ответил:

– Нет.

Когда она увидела его глаза так близко, то поняла – перед ней не мальчик, не мужчина и даже не старик. У простого человека не может быть таких древних глаз.

– И давно ты рисуешь… Ее?

– Мне кажется, целую вечность. – Толинель улыбнулся, вновь став похожим на обычного юношу. – Хотя на самом деле не очень давно.

Она не стала уточнять, что скрывается за расплывчатым «не очень давно», решив сменить тему.

– А что с но…

– Ассиды покрывают свои ритуальные ножи ядом, поражающим жертву в течение дня. Убийство убийству рознь. Порой нужно расправиться с неугодным на глазах у толпы, чтобы поселить в сердцах людей страх. А иногда – тихо убрать. Легкая царапина даже не разбудит спящего. Он встретит утро нового дня как ни в чем не бывало. Не подозревая, что вскоре его ожидает мучительная смерть. Секунду назад ничто не предвещало беды, а в следующую парализованное тело лежит на земле. Из пор начинает сочиться кровь, и кажется, будто несчастного разрывает изнутри бурлящая в венах лава. Если не облегчить страдания ударом милосердия, то агония продлится несколько бесконечно долгих часов.

– Мне уготована такая же участь?

– Да.

– А в первый раз? Ну, после удара в сердце.

– Кончик лезвия не смазывается ядом. Ведь ассиду может понадобиться изображать собственную смерть.

– С ножом ясно. А с ядом можно что-нибудь сделать?

– Нет.

– Значит, конец?

– Хотел бы сказать что-нибудь обнадеживающее, но не могу. У тебя за спиной появились крылья смерти – метка обреченных.

– Крылья? – Ита стремительно обернулась, но, как и следовало ожидать, ничего не увидела. – Ты уверен?

– Более чем. Колос созревает и наливается силой, радуясь жизни и солнцу, даже не подозревая, что в кузнице неподалеку выкован серп. Так же и человек. Он считает – впереди целая жизнь, а на самом деле уже помечен. Придет назначенный час, и сложенные крылья распрямятся. Это будет прощальный вздох. Взмах совпадет с последним ударом сердца. А затем появится Она. И все кончится.

– Откуда ты знаешь?

– Видел своими глазами. И не раз.

– Саму Смерть?

– Да.

– Но если ты художник, тогда почему не можешь нарисовать ее?

Толинель тяжело вздохнул:

– Будь это просто, я не болтал бы с тобой здесь и сейчас. Принято считать, что Смерть похожа на костлявую старуху с косой. Это неверно. Она всегда разная. Иногда юная девушка, а порой чудовище, яркая вспышка или бесплотный призрак. У нее нет ни лица, ни какой-либо определенной формы. Для каждого она единственная и неповторимая.

– Тогда что ты пытаешься нарисовать?

– Пытаюсь изобразить ее истинную сущность. Правда, это простое, поверхностное определение.

– А сложное? – Сама того не заметив, Ита втянулась в странный разговор.

– Нельзя объяснить. Нужно прожить очень долго, чтобы приблизиться к осознанию вещей, о которых идет речь.

На секунду Ите показалось, что она почувствовала за спиной ледяное дыхание бесплотного призрака. Хотя на самом деле легкое дуновение ветра всколыхнуло ее волосы.

– Наверное, ты прав. – Она потрясла головой, пытаясь отогнать зловещую тень старухи с косой. – Скоро сама все увижу. Так что не будем терять время. – Ита резко сменила тему. – Случайно, не знаешь, долго я проспала?

– Ты потеряла сознание.

– Ладно. Как долго я пробыла в беспамятстве?

Невозможно раз за разом выигрывать у судьбы. Неистовая лучница должна была умереть несколько раз. Чтобы уничтожить врага, отдала часть жизненной энергии двум стрелам. В любом случае, у нее оставалось не так много времени. Когда заключаешь сделку с демоном, нужно быть готовой к тому, что придется расплатиться сполна. По большому счету она жила взаймы с того момента, как получила от Сарга древние артефакты. И потому известие о приближающемся конце восприняла отстраненно-спокойно.

– Разве сейчас это имеет значение?

За время долгих скитаний по миру Толинель успел многое повидать, но реакция девушки на страшную весть удивила даже его.

– Имеет. Если недолго, то успею настигнуть ушедший вперед отряд. И тогда у меня будет еще один шанс.

– Сарг предупреждал, что ты одержима, но я не мог предположить…

– Сарг?

– Да.

– Ты знаком с этим высохшим от старости друидом?

– А что тебя удивляет? – Толинель улыбнулся. – Он не только известная личность, но и не так стар, как может показаться с первого взгляда.

– Прости, я забыла, что ты не мальчик.

– Да, я не мальчик. И потому согласился присмотреть за последней стрелой. Одна сломалась и погибла, вторая окаменела. У тебя талант разрушения. Не представляю, как можно уничтожить за столь короткий промежуток времени два древнейших артефакта, но знаю наверняка: случись что-нибудь с третьей стрелой, и мир накренится.

– Как лодка?

– Вообще-то не совсем так. Но смысл примерно такой же. И, самое главное, ничего хорошего из этого не выйдет.

После известий о крыльях смерти разговоры о каком-то там мировом крене уже не пугали лучницу. В распоряжении Иты остался последний день. И она не станет мучиться мыслями о том, какие ужасы начнутся, когда волна раскачает лодку мироздания.

– Так что насчет потерянного времени? – Обмен любезностями можно было считать оконченным, настал черед вернуться к делам.

– Тебе не догнать отряд. У них трехчасовая фора и очень приличная скорость.

– Тем не менее я попытаюсь.

– Не стоит напрасно тратить силы. Возможно, они еще пригодятся.

– Для чего? – Ита не пыталась скрыть горечь.

Будь у нее в запасе часов восемь, а еще лучше – десять, можно было бы настигнуть врага. Отчаянный рывок на пределе возможностей – и…

– Чтобы достигнуть желаемого. – Толинель прервал безрадостные размышления.

– В каком смысле?

– С моей помощью встретить Хрустального Принца.

– Встретить?

– Да. Мы не только обгоним его, но и подготовим «торжественную встречу».

– Обгоним?

– Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Ладно, допустим, я верю насчет встречи, но…

– Никаких «но». Ты хотела убить одного или двоих, а вместо этого погибнут все. Я получу стрелу. А после, в знак благодарности, помогу быстро и безболезненно умереть. Ну, как тебе план?

Ита чувствовала – странный художник что-то недоговаривает. Хотя, с другой стороны, в ее положении было бы неразумно отказываться от заманчивой сделки.

– Вполне. – Ответ получился неискренним, но Толинель сделал вид, что не заметил фальши.

– Значит, договорились! – ответил художник, не скрывая радости.

– Да. Остался последний вопрос.

– Слушаю.

Ита хотела спросить о самом важном, но в последний момент передумала, ограничившись банальным:

– А соглашение нужно скреплять кровью? Ну ты… – девушка замялась, не зная как выразиться точнее, – ты… Такой старый.

– И?..

– Древние ритуалы… клятва на крови и прочее. Понимаешь о чем я?

– Догадываюсь. – Он улыбнулся и опять стал похож на обычного юношу. – Не хотелось тебя разочаровывать, но придется. На самом деле кровь ничего не стоит. Она дешевле пригоршни воды, зачерпнутой из грязной лужи. Нет смысла скреплять договор такой глупой клятвой. Мое слово против твоего. Этого будет достаточно.

Ита не считала, что кровь дешевле грязной воды. Но спорить не стала. Представление о мире у всех разное. Не исключено, что каждый прав по-своему.

– Хорошо. И не забудь, ты обещал – все погибнут.

– Я ничего не забываю. Специально для тебя повторю еще раз: все, кроме утангов, погибнут. Я обещаю.

Все, кроме утангов, погибнут…