Цитадель

– Хорошо. Лу Шань, у нас впереди встреча с теми, кого ты не видел, но с кем общался разумом. Тебе придётся труднее, чем каждому из нас…

– У меня нет другого пути…

27. Эрланг

Настали дни отдохновения. Остров благодарил своих спасителей.

С рассветов до сумерек голубая лагуна принимала людей.

Погода воцарилась райская, никем не виданная.

Яркое солнце не жгло, а ласкало. Воздух прихотливо менял ароматы: от солёно-отрезвляющего до цветочно-эротического. Вода обнимала материнской любовью, качала детской колыбелью. Солнечного цвета песок грел мягкой постелью. Над головами реяла путаная радуга бабочек.

Четверо безоглядно ушли в нежданно открывшийся мир земной радости, забыв о прошлом и будущем. Лежание на песке, плавание, игры с Ирианом, рыбная ловля на удочки… Завтраки и обеды на каменном столе… Безудержное веселье и женский смех…

Пятый, Лу Шань, не снимал оранжевого облачения, приняв хлопоты хранителя земных потребностей: встречал и провожал посыльных от Шри Джая с ёмкими корзинами, следил за пустым домом, готовил еду, накрывал плоский столовый камень белой волшебной скатертью. У него открылся кулинарный талант, неведомый до сего и племяннице. Бело-оранжевое пятно на берегу утвердилось неотъемлемой частью ежедневного круга наслаждений.

Леран по утрам на час-два уплывал с Ирианом далеко в океан. Однажды они вернулись втроём.

– Знакомьтесь! – крикнул Леран со спины дельфина загорающим на песке.

Мартин и Лия повернули головы, Леда вскочила на ноги.

– Её зовут Элиа, она невеста Ириана. Элиа, скажи людям привет!

Дельфин выпрыгнул высоко в воздух, поднял при падении тучу брызг, окатив Лерана, затем высунул голову из воды и засвистел-защёлкал.

– Элиа говорит, что счастлива. Она любит вас. Идите же к нам…

Леда бросилась в воду и поплыла к Лерану и дельфинам.

– Ириан вырос и стал взрослым, – вздохнула Лия, провожая взглядом Леду, – Эрнест, а ведь созрел не только Ириан и его Элиа. Комиссар, ты замечаешь, что творится с молодыми?

– А что творится? – невинно спросил Мартин.

– Солнце тебе вредно, – рассердилась Лия, – Тебе следует жить в Антарктиде и воспитывать пингвинов. Ты посмотри, какой стала наша Леда! Бронзовая красавица… Грудь, бёдра… Она переполнена жизненным соком. Художников бы сюда со скульпторами…

– Бронзовая она потому, что у неё кровь индейская. Она и родилась красной. Но чёрной, как я, ей никогда не стать. Не всем дано. А грудь? Я слишком стар, чтобы иметь в этом собственное мнение.

Леран соскользнул с Ириана, подплыл к Леде, взял её на руки и посадил на спину Элиа.

– Язык твой говорит одно, а глаза – другое! Ты не стар, ты лицемер, Эрнест. А что ты скажешь о Леране? Зрелый мужчина! Всё юношеское ушло, как и не бывало. Образец для подражания. Где кинорежиссёры? А как они смотрят друг на друга!? Ты и этого не замечаешь?

– Комиссар всё замечает. Ну и что?

– Как ну и что! Они же брат и сестра!

– Ну.., – протянул Эрнест, – Этот недостаток преходящий.

Лия не знала о происхождении Лерана Кронина, а Мартин не спешил ей рассказать. Истину всё равно не скрыть, не только Лия, но и Леда всё узнает. Так что всё идёт нормально, в таких делах да в сегодняшней обстановке торопливость не полезна.

– Эрнест, ты перегрелся! Ты слишком много пьёшь вина! Виночерпии дают клятву на трезвенность.

– Придёт время, и я дам такую клятву, – пробормотал Мартин, поднимаясь с песка, – Не понимаю, что я тут с вами делаю. Вы все загораете, а мне зачем? Хорошо, что жена умная, вовремя напомнила.

Он подошёл к камню-столу, разрыл песок со стороны лагуны, поднял влажную тёмную бутыль. Лу Шань откинул салфетку от вазы с фруктами. Мартина проблема видимой невооружённым глазом любви Леды к Лерану и разгорающегося ответного чувства фаэта не волновала. С этим, считал он, полный порядок. Другое беспокоило: истекал срок, отделяющий их от всеземного совещания золотых людей, фаэтов. Первого совещания с участием людей, то есть землян. Всё так перепуталось, усложнилось, что Мартин терялся в значении привычных слов.

А Лерана беспокоил тот же вопрос, но с иной стороны. От него зависело определение точного времени совещания, а он всё ещё не определился с аргументами, которые предъявит братьям. Да и способ убеждения в своей правоте не вырисовывался. Самое главное, – он не находил в себе готовности к предстоящему. И понимал, почему, – не было внутренней цельности, нужной собранности. Чтобы говорить с фаэтами, надо быть больше фаэтом, чем землянином. А с каждым днём, с каждым часом после спасения атомной станции он обнаруживал в себе всё больше земного.

Часто по–человечески он не хотел и себе признаться: всему виной его отношение к Леде. Она захватила все его чувства, и они становились всё сильнее. Он завидовал Ириану, – как легко дельфин решил для себя подобную проблему. В мире океана отсутствовали условности мира суши. Прежде чем открыться Леде, предстояло посвятить её в свою тайну. В глобальную тайну. Но как это сделать до совещания?

Кроме Леды, существовал ещё и Эрланг. Незримый, спрятанный в глубинных слоях памяти, он беспокоил. Без одобрения Учителя пытаться изменить состояние поля Разума на планете он не мог. Не хватало и уверенности, и решимости.

Леран видел, что Эрнест следит за ним, понимает его, думает, чем помочь. Мысленно рядом с ним и Шри Джая. Но не во внешнем, а во внутреннем пространстве прятались ключи ко всем запертым дверям. Внутри… А разум молчал.

Дни блаженства продолжались, пока не пришёл вечер накануне.

Лу Шань постарался особенно. С утра он заказал Мартину свежей рыбы и кальмаров. Мартин обратился за помощью к Ириану, с которым успел установить начальное взаимопонимание.

Эрнест с Лией встали с удочками на каменистом обрыве, уходящем в глубоководье, а Ириан с Элиа согнали туда почти всю рыбу лагуны. За полчаса они сняли с крючков всё, что хотели. Десяток кальмаров Ириан выбросил на мелководье пляжа.

И к вечеру каменный стол источал благоуханье, привлёкшее даже Лерана, питавшегося скромнее птички. Солнце склонилось к буддийскому раю, остров предложил дорогим гостям приятную прохладу.

Все пятеро собрались вокруг скатерти Лу Шаня, дамы восторженно восхищались его искусством.

– Лучше бы я стал шеф-поваром ресторана, чем ламой, – неуклюже пошутил растроганный Лу Шань, – В этом деле от меня больше пользы.

– А я думаю: как ни старайся себя сделать или переделать, достигнешь только собственной высоты, – очень серьёзно сказала Лия, – И длина каждой человеческой жизни заложена в гены. Всё предусмотрено. Лу, сколько людей крепило и крепит тело ради продления лет? Сколько из них умерло от естественной старости? Огонь, вода, дикий зверь, случайный камень со скалы… Усилия скольких они свели на нет?

– Леран, а ведь ты с Бартом занимался и этим, – Леда вспоминала прошлое без прежней боли, – Что ты думаешь сейчас, скажи.

– Ты считаешь, за это время я поумнел? – улыбнулся Леран, заглядывая в искрящуюся высоту синих глаз, – Одни загадки ушли, пришли другие. Барт спрашивал меня: почему тебя, брат, тянет в небо, к звёздам? К свету Сириуса… Я узнал, почему. Завтра и вы узнаете.

Лу Шань при этих словах заметно дрогнул.

– А предопределённость судьбы… Не так всё просто и однозначно. Войны, эпидемии… Нет в истории людей поколения, достигшего естественного предела. И малый срок закрепился в памяти, вошёл в психику, а через неё в кровь… Люди сами переставили стрелки на часовом механизме своей жизни.

– Но в последние годы не только йога, но и наука удлиняет жизнь, – заметила Лия.

– Такое удлинение, – растягивание упругой пружины слабой рукой, – Неразумная ящерица восстанавливает потерянный хвост. Человек может больше.

– Раскрыть всю мощь разума? – спросил Мартин, – В этом решение?

– И я так думал. Теперь сомневаюсь. Разум не первичен. Вот если бы заглянуть в душу, и через неё, воздействуя тонкими энергиями, заменить часовой механизм биоразвития. Или совсем его убрать… Я вам раскрою одну свою личную загадку. Мне много раз снится один и тот же сон. Живой, во всех подробностях. Картинка из жизни какой-то планеты. Не Земли. Хищные разумные звери, похожие на динозавров, убивают людей, прилетевших к ним с миссией добра с другой планеты. Главное, что непонятно мне: чувство близости, родства к погибшим людям. И во сне, и после него меня не оставляют печаль и тоска. В чём тут дело? Я могу только догадываться. Но догадка, – не ответ.

– Но ведь есть золотые люди! – горячо сказала Леда, – Они сильнее и умнее нас. Надо встретиться с ними, поговорить…

Сама того не зная, она коснулась узла, стягивающего многие, если не все человеческие проблемы.

Леран долго молчал, он не знал, что и как сказать. Наконец решился.

– Золотые люди?.. Фаэты достигли бессмертия ценой гибели родной планеты. Кто из них может представить себя вне Земли? Думаю, у них не меньше болевых точек. Знающие о них уверены: золотые люди, – высшие существа, они чисты, преисполнены мудрости и доброты. Но если это так, почему на Земле столько зла? Холодный разум не способен помочь…

– У них холодный разум? – удивилась Леда, – Леран, разве бывает разумное холодным? Ириан, Элиа, – ведь они как мы!

– Дельфины, – ещё одна загадка, – ответил Леран; он говорил с Ледой, которая меньше других знала о своём брате. Незнание давало ей право и смелость, – Большая, чем золотые люди. Нет, не разум отвечает на вопросы, разум только придаёт ответам понятную форму…

Леран замолчал. Эрнест заметил, как что-то дрогнуло-сверкнуло в золотых глазах. Что-то изменилось и вокруг. Словно остановилось время, застыли все действующие часы. Каждый по-своему осознал и понял перемену.

Лу Шаня коснулся страх: приближался его час, час тяжёлого испытания.

Лия замерла от предчувствия новой беды.

Эрнесту стало жарко, – адреналин вошёл в кровь, готовя её к предстоящему дню.

Леда подумала о том, что сегодняшний вечер не такой, как предыдущие. А значит, – завтрашний день не будет похожим на сегодняшний. И может не случиться больше таких дней, какими были последние, самые счастливые за все годы.

Леран поднялся.

– Простите меня. Я должен уйти. На два или три часа. К Ириану и Элиа…

Закатное солнце окрасило его волосы красным золотом, так что алая повязка на лбу стала не видна. Тело засветилось, выделив жаркими полутонами мельчайшие мышцы. Только глаза сохраняли дневной солнечный цвет.

Лу Шань безотчётно склонился перед существом, только внешне сходным с человеком. Мартин чуть не последовал его примеру, но успел вовремя остановиться. Лия смотрела на Леду, которая видела в Леране только человека, но самого в мире совершенного, самого близкого и родного.

* * *

Ириан с Элиа ждали у выхода из лагуны в открытый океан. Они выбрали ему место: песчаный участок на дне среди кораллового поля, недалеко от рифов. Оставив фаэта одного, дельфины окружили место уединения движущимся кольцом ненавязчивой охраны.

Леран лёг на песок, и закрыл глаза. Через несколько минут солнце зайдёт, и здесь наступит водная ночь. Только вода, и только ночью позволяла максимально устраниться от внешнего мира и заглянуть в себя.

Он ждал Учителя. Он понял после вопросов Леды, где живёт Эрланг.

Понимание пришло просто и поразительно.

Разум ему не помощник, это так. Только сердце ответит и направит. В сердце живёт его суть, там же обитает Эрланг. Но чтобы достичь собственного сердца, надо освободиться от лишнего.

Память, освобождая путь, первой принесла слова Мейстера Экхарта, человека могучего своей духовной чуткостью.

«Кто меньше всего имеет от мира, тот самый богатый в мире. Никому не принадлежит мир в той мере, как тому, кто отказался от всего мира».

И ещё:

«Кто хочет быть тем, чем он должен быть, тот должен перестать быть тем, что он есть».

Кто же он есть? Тот, кем себя считает!

А считает он себя и фаэтом, и человеком Земли. Он один среди тех и других несёт двойной груз. Он как бы рассечён надвое внешними проявлениями: мыслями и чувствами. Перестать быть и тем, и другим, – вот с чего начинается дорога в завтра. Всё это, – только тени, отбрасываемые душой при свете сердца на зеркало ума, и не больше. И все загадки Земли и космоса, – всего лишь тени тайн сердца…

Жизнь, – как сон беспокойного разума. Разум, – земной сон, сновидение души. Освободиться от снов и, пробудившись, – забыть о них…

Но можно отрешиться от тьмы и замереть на грани света. Уйти от имеющегося и не достигнуть желаемого… Вечная остановка! Увидеть самого себя в центре собственного Я, – есть ли силы на такой шаг у человека или фаэта? А у человека-фаэта? Нет, иначе бы каждый смог бы преодолевать грань внутреннего света в момент желания, и не осталось бы в мире теней.

Освободившись от внешнего «не–Я», ищешь его внутри себя как опору. И если сохраняется желание в очищенной душе, находишь то «не–Я», которое ближе к тебе, чем ты сам…

Слова человека, – лишь средство. Экхарт пришёл, Экхарт должен уйти.

Хочется иного слова, на том горит желание…

Не осталось ни сомнений, ни печали, ни стремлений, – он уже не человек Земли. Исчезли мысли о величии самой мысли как продукта разума и рассудка, – он уже не великий фаэт.

И не желание горит, а светит точка там, куда он проваливается-возносится. Нет ни верха, ни низа.

Свет приносит желанное Слово-указание, переданное живым через вестника–пророка:

«Мы сотворили… человека и знаем, что нашёптывает ему душа; и Мы ближе к нему, чем шейная артерия».

Так явилась близкая опора, и смог он преодолеть грань света, и потерять себя в себе…

Увидело Сердце, что не двое в нём живут, а один. Имя ему не Леран Кронин и не Эрланг. А то, которое он выберет. Нет в Сердце места двоим, а только сотворённому и творцу. И здесь они соединены в единство, в нераздельность по плану Творения.

«Атман есть Брахман, Брахман есть атман».

Потом было воспоминание.

Он вернулся в сон Земли, по воле последнего желания. Он уходил в себя для других, и вернулся не для себя. Осталось сожаление: посетивший рай не уходит без слёз.

Воспоминание… Встреча с самим собой, – как соединение восхода с закатом.

Не было никогда Лерана Кронина. Был и есть Эрланг, – вождь Фаэтона, проводник Высшей Воли.

Но нет уже Эрланга, – а рождён на Земле Леран Кронин, призванный воплотить в себе незавершённого Эрланга.

Не было Учителя. Был и есть я.

Предстоит прожить ещё одну жизнь, прежде чем вернуться домой, в светящуюся точку, меньшую чем нуль и вместившую бесконечность. Но о том, – не воспоминание, а только вечно длящаяся во времени тень, лишённая узнаваемых очертаний.

На Земле, – можно иметь оба имени. Нужно иметь оба. Когда нужно, всегда не для себя.

Живые ждут помощи. Одни от Лерана Кронина, другие от Эрланга.

* * *

«Когда я увидел сердцем неизбежность гибели моего мира, обратился к истокам. Безверие выбросило нас из родного пространства. К безверию во время Большого Перехода добавилась гордыня. Обожествление собственного разума… С таким грузом мы не выживем и у Солнца.

Обращение к истокам в долгом уединении открыло причину нашей обречённости. Мы все отдалились от глубин собственного сердца, от живущего там Творца. Отдалились и отгородились невежеством и видимостью знания. Души наши высохли и заскорузли. Мы забыли, кто мы есть и возомнили себя демиургами с бесконечным будущим.

В ночь просветления пришёл мне совет. Решение судьбы моего народа не отменялось, нам давалась возможность возрождения. Последняя возможность возвращения жизни и обретения цели, к которой изначально стремится всё живое.

Я приступил к долгой работе. К моменту прихода к Солнцу труд мой был завершён. Личность каждого из живущих воплотилась в сжатую копию-программу, помещённую в семя лотоса. Внёс я и необходимые изменения, устранив незавершённость и привнеся желаемое. Родилась надежда, что в мирах Солнца, начав свой путь с начала, мой народ сумеет отыскать верный компас.

Высшее решение свершилось. Моя планета перестала существовать.

Волей провидения моя капсула достигла Земли через миллионы лет.

Возродившись из небытия, я увидел несовершенную цивилизацию людей, стремящуюся повторить ошибку Фаэтона. И увидел своих собратьев, нашедших вместо Веры идолов разума и тела.

Годы земного становления подтвердили мои прежние опасения и верность предусмотренного мною при записи генетических и психических программ. Я вложил в своё семя значительно больший потенциал: но не для обретения новой власти над народом моим, а для сохранения возможности корректировки отклонений. Часть себя я вложил в каждое семя, чтобы иметь рычаги прямого воздействия на заблудившихся и упорствующих.

Как оказалось, – в том не было ошибки. Теперь моя предусмотрительность позволит изменить направленность развития возрождённых, избравших предметами поклонения лотос и существо под именем Эрланг, которым я был на родной планете. Искусственно разделённые две цивилизации Земли слепо идут к завершению своей истории, так и не решив задачи жизни всех и каждого. Прекращение бытия благотворно и целесообразно только в одном случае, – когда сердце очищено и в нём беспрепятственно горит вечный огонь, предвещая вечное блаженство в мире истоков и первопричины.

Безверие и гордыня снова охватили назвавших себя золотыми. Идолопоклонство и неверие стали уделом тех, кто зовётся землянами. Но ведь они, – одни, нет между ними разницы. И судьба как золотых людей, так и людей-землян, – едина.

Знак–предупреждение уже явился в небе. Дана последняя отсрочка, одна на всех.

Я знаю, что ещё можно сделать, и как сделать. Но смогу ли убедить?..

Леран–Эрланг возвращался в мир меняющегося бытия материи.

Память восстановила всё, чего не было в Леране Кронине. Новое знание, данное Землёй, добавилось к Эрлангу.

Память Фаэтона: тяжёлая многоцветная громада. Становление, восхождение и расцвет… Потеря близости к Творцу… Страдания и войны, взрыв звезды…

На Йуругу погибла вся семья Эрланга: отец, мать, сёстры. Эрланг уже стал правителем Фаэтона. Пламя ненависти, ярость и желание мести тогда поработили его. И он прибавил своё в тот костёр, который ожёг их самих, ненавидящих своих врагов, радующихся вспышке второй сверхновой.

Но злом не уничтожить зла, смертному не пристало судить.

Ящеры Йуругу выжили, спасённые избытком зла на Фаэтоне.

И теперь Чёрная планета приближается к Солнцу, к Земле.

Просветлённое сознание воспроизвело траекторию открытого астрономами Земли аномального космического объекта, массой превосходящего Марс. Начало пути – Сириус, система тройной звезды. Конец пути – Солнце, где они ожидают отыскать свой новый мир. Законсервированное зло прольётся чёрным пламенем на все планеты Солнечной системы, не минуя Землю…»

28. Низвержение Шамбалы

Правящий Совет здравствовал и продолжал править. В его составе произошла ротация: Эйбер по собственному желанию расстался с полномочиями руководителя, вышел из Совета и уединился в своём доме в Цитадели. Он стал единственным, кто воспринял рекомендации Лерана. Вождём Совета и, следовательно, фаэтов Земли стал Арни.

Сообщество отказалось от обсуждения предложенных Лераном проблем и готовилось объявить его «персоной нон грата» среди собратьев. Единодушия не было, но большинство наиболее активных пошло за Арни. В нём видели наследника идей Эрланга.

Узнав об этом, Леран вначале добился связи с Игорем Бортниковым, обезопасив разговор от перехвата фаэтами. Люди–махатмы Цитадели получили полное знание о прошлом Фаэтона и Земли, о настоящем и ожидаемом. Предложения Лерана они поддержали. Надо было начинать с переворота в миропонимании фаэтов, и только после того обращаться к людям Земли. Бортников поставил условием очное участие в совещании фаэтов нескольких человек из Цитадели. Остальные будут находиться в состоянии непрерывного контакта с послами. Леран посчитал, что место и время совещания должны быть выбраны землянами, представляющими большинство носителей разума планеты. Бортников и его друзья отказались от этой чести, передав её Мартину, Лии и Леде.

– Эти люди заслужили право выбора и участия своей судьбой. За ними нет нашего груза, – добровольного плена в Шамбале и прожитых нами чужих лет.

Так сказал Бортников.

Леран посоветовался с Мартином.

– Ты в последние дни и месяцы менялся непрерывно, – сказал Эрнест, – Но прошлая ночь тебя вовсе переродила. Смотрю в глаза и вижу того, кого раньше не знал. Объяснение одно: в тебе поселился мудрец, а глаза светят его присутствием.

– Поселился? Скорее, пробудился, – серьёзно сказал Леран, – Ты знаешь о фаэтах больше других. Знаешь и об ожидании ими вождя Фаэтона Эрланга. Его появление, – в том убеждены все, – только и способно повернуть ход истории. Сообщаю тебе первому: Эрланг, – это я.

Мартину понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть замешательство.

– Прости, крепка закваска… В крови, – преклонение перед вождями, императорами, президентами. Знаю, что не своей волей руководят, а избираются и контролируются свыше, а всё равно…

– Пройдёт, – улыбнулся Леран, – Так будем менять жизнь? И искоренять самоуверенность моих собратьев? Ни чувства, ни логика не дадут желаемого. Я буду вынужден начинать с принуждения.

– Ты сможешь заставить всех золотых людей согласиться на открытый разговор с участием землян?

– Да, Эрланг такое может. Он предусмотрел подобную ситуацию. В подсознание каждого, в основу психогенетического слоя он заложил часть собственной личности и я имею возможность прямого воздействия. При желании я могу принудить всех к согласованным действиям по своему плану…

– Но такое для тебя неприемлемо, – продолжил за него Мартин, – Согласен. Человек, будь он фаэт или землянин, остаётся человеком, пока свободен…

– Да, только так. Цена поступков и решений стала чрезмерно высокой. Близко дни, когда каждый будет решать судьбу свою и многих. Единство людей и фаэтов возможно только сознательно и добровольно.

– У людей всё равно нет выхода. Или нас истребят фаэты, или мы кончим существование вместе с ними. А если летит пустая планета? Без ящеров?

– Совершенно исключено. Как они выглядят, на что стали способны, не знаю. Но они там, на Йуругу.

– Предоставим выбор Леде и Лие, – предложил Мартин, – Им пришлось труднее, чем нам. Особенно Леде. И позволю себе вопрос человека: когда ты откроешь ей себя?

– Хочу каждый день. Да чего–то не хватает, Эрнест. Тут я не сильней тебя. Специально не получится. Пусть узнает и поймёт сама, на совещании.

– Что ж, видимо, это правильно. Идём домой, Эрланг–Леран, вождь всемогущих и робкий человек…

Этот короткий разговор произошёл на рассвете; Мартин встречал Лерана у голубой лагуны. А дома их ожидали.

Леде бросилась к Лерану, но замерла, остановленная блеском незнакомых глаз. Губы её задрожали, страх мелькнул в повлажневших зрачках.

– Вот и узнавать меня перестали! – Леран сделал шаг вперёд, подхватил Леду на руки, прижал к себе, она обняла его за шею и облегчённо вздохнула, сдержав готовые пролиться слёзы, – Итак, родные мои, мы с Эрнестом имеем к вам серьёзную просьбу. А где Лу Шань? Пусть и он присоединяется.

Он прошёл к креслу и сел. Леда осталась на его коленях, прижав лицо к его груди, закрыв её россыпью чёрных локонов.

– Эрнест, возьмёшь на себя объяснение? – попросил Леран.

Мартин отыскал бутылку вина, приложился прямо к горлышку, сделал несколько глотков, откашлялся.

– Леда, Лия… Ваше слово определит, где будет проходить встреча. О ней вы уже знаете. Встреча, – совещание фаэтов, золотых людей. С нашим участием. И ещё несколько человек. Подумайте…

– Думать? – удивилась Леда; она подняла голову, её локоны смешались с лерановым золотом, – Ведь разве не ясно? Если зависит от нас, то пусть будет дома!

– Дома? – не понял Мартин.

– Понятно, – Леран передвинул кресло чуть в сторону, чтобы лучше видеть всех, – А вот и Лу Шань. Надеюсь, ты всё слышал? Леда имеет в виду Нью-Прайс.

– Я согласна, – сказала Лия, не отрывая взгляда от Леды и Лерана.

Похоже, Лия почти поняла смысл слов Эрнеста о временности их родства.

– У присутствующих есть возражения? – спросил Леран, – Нет. Так и решили. Нью-Прайс. Через двое суток, послезавтра.

– Но нам ещё около суток добираться. Ведь и подготовиться надо. Или полетим на военном истребителе? – забеспокоилась Лия.

– Подготовиться успеем. Все участники не бедные нищие. А полетим не самолётом, они ненадёжны. Имеется другой транспорт: и побыстрее летит, и повыше. Как, Эрнест?

– Само собой, – согласился Эрнест.

* * *

Песчаный берег у Нью-Прайса. Здесь Леда обнаружила золотоволосого юношу, вынесенного морем.

Поставленные кругом столы под навесом. На белой скатерти, – восточные лакомства из семян лотоса, фрукты, вино.

Метрах в тридцати, ближе к горам, – портретная галерея, составленная из увеличенных фотографий Марии и Ирвина Крониных, Барта Эриксона, Нинель… Другие рамы пусты. Их белизна, – знак неизвестности имён многих людей, ушедших из жизни по той же причине.

Южнее, – несколько разных по форме аппаратов универсального назначения, называемых людьми НЛО. Один из них передан в распоряжение Лерана. У аппаратов сверкает радугой дракон.

На мелководье у берега, – стая дельфинов. Среди них Ириан с Элиа, они прилетели с Лераном.

Дракон и дельфины принимают участие во встрече совместно с людьми и фаэтами.

Фаэты разместились не в доме Крониных, как было предложено, а в своих аппаратах, получивших благодаря Леде новое наименование: Юниверы. Игорь Бортников с двумя товарищами из Цитадели остановились в доме Крониных. Кроме них, людей представляют Леда, Лия, Мартин, Лу Шань и Шри Джая.

Состав фаэтов: пятеро членов Правящего Совета плюс ещё пятеро пожелавших присутствовать очно. Рядом с ними, – несколько психокопий фаэтов, избравших такой способ присутствия; их отличительный признак, по настоянию Лерана, – повышенная прозрачность тел и одежды.

Остальные фаэты сообщества и земляне-жители Цитадели включены в единую коммуникационную сеть связи.

Нью-Прайс и Сент-Себастьян живут обычной жизнью, территория встречи отделена от остального мира пространственной завесой-иллюзией.

* * *

– На встрече представлены все земляне. Нас, обладающих разумом, на планете, – четыре расы. Мы отличаемся количеством и реальной силой, но по сути равны. Открытие встречи взял на себя я, – Леран Кронин. Имя у меня земное, но я – фаэт, и известен лично всем участникам совещания. Инициатива встречи принадлежит также мне…

Леран начал первое в истории Земли глобальное совещание носителей разума.

Эрнест Мартин смотрел на друга-фаэта, открывающего новую эпоху в истории человечества и всей Земли. Леран стоял в центре делегации фаэтов, занявших «приморскую» половину стола. Люди-земляне расположились напротив, спиной к горам. Серебристая одежда, золотые глаза и волосы, – Леран почти не отличался от собратьев. «Почти» относилось к алой повязке на лбу и юному лицу. Время за долгие годы потрудилось над внешностью бессмертных, стерев живость, придав отверделости. Да ещё, пожалуй, глаза… У Лерана они лучились тёплой мудростью, добрым пониманием. Холодный золотой блеск глаз соседей-собратьев утверждал их дистанцирование от нефаэтов.

Люди сидели в своих обычных одеждах, только женщины нарядились в праздничные платья: Лия в национальное, расписанное силуэтами драконов, Леда в своё девичье Нью-Прайсовское с яркими бутонами роз на светлой зелени. Шри Джая и Лу Шань соответственно в белом и жёлтом. Мартин за неимением другого приличного одеяния облачился в полицейскую форму. Бортников сотоварищи в серых рубищах выглядели группой отшельников–пустынников.

Лия с Эрнестом подготовили Леду к восприятию любых неожиданностей. Тем не менее она с трудом удержала себя в руках, когда увидела Лерана среди фаэтов и услышала его признание, обращённое ко всему миру. Личные удары человек переносит больнее, чем даже глобальные катастрофы. Правда, Лия накануне успокоила Эрнеста: первое потрясение у Леды очень скоро сменится радостью. Если уж обрадовалась она, узнав, что Леран Леде не брат по крови…

– Позвольте сделать заявление с изложением причин, сделавших нашу встречу неотложной. Все участники совещания осведомлены о состоянии земного человечества. К сожалению, миллиарды людей пока не проинформированы о собственном критическом положении, они и не представляют, кто ещё живёт в их мире и кто правит им. Между людьми Земли и фаэтами возникла несовместимость, вызванная и закреплённая нами, фаэтами. Сегодня ни один из нас не сможет сказать неправды или скрыть её. Правящий Совет фаэтов имеет план, обеспеченный технически и с утверждёнными сроками. Суть его такова: в ближайшие годы люди–земляне переселяются на Марс и Венеру. Эвакуация принудительная. Планета Земля остаётся фаэтам и драконам. Интересы морского царства дельфинов не рассматривались. Драконы достойны уважения и любви за красоту и силу ума. Но их немного, несколько десятков, они живут компактно в своей долине, и не имеют опыта свободного мыслевыражения. На деле они, – часть цивилизации фаэтов.

С планами Правящего Совета о переселении землян большинство фаэтов узнали только сейчас, от меня. Думайте, братья! Тайные планы такого масштаба и такого преступно–эгоистического содержания имеют ли право на жизнь? Не проще ли уничтожить людей прямо на Земле? Как были уничтожены те, чьи портреты вы видите перед собой, и те тысячи, чьих портретов здесь нет. Опыт есть: истребление динозавров, предков наших красавцев драконов. Арни, готов ли ты к такому варианту плана?

Арни, сидящий слева от Лерана, заявил глухим равнодушным голосом:

– Правящий Совет готов к любому варианту. Вопрос с человечеством решён! Одного я не понимаю, – что мы здесь делаем, рядом с землянами, в присутствии дельфинов?

– Скоро поймёшь и это, Арни. Братья! Как быстро наше высокоразумное сообщество обзавелось диктатурой! А ведь даже на Фаэтоне не существовало империи. Разве Эрланг, всеми признанный вождь, стремился к единовластию? Может быть, Арни, ты в прошлой жизни был Эрлангом? Не пробудилась ли твоя память?

Арни молчал. Люди напротив замерли. План Правящего Совета о расправе с человечеством явился самой ужасной новостью. Леран посмотрел по очереди в глаза каждому. Мысленно улыбнулся Леде. Все были поражены, но страха не выказал никто.

– Перехожу ко второй причине нашей встречи. Как ни странно, ею озабочено несведущее человечество. Но фаэты не приняли во внимание нового факта. Братья, вы давно похоронили своих извечных врагов, обитателей Йуругу, в пламени вспыхнувшего красного гиганта, гаммы Сириуса. Взрыв произошёл менее тысячи земных лет назад. Мы забыли наших ящеров. А ведь они – раса значительно более древняя, чем мы. Фаэты только осваивали свою планету, когда они на звёздных кораблях проводили разведку Млечного Пути. Разведчики Йуругу побывали и в окрестностях Солнца во времена дочеловеческие, дофаэтовские.

Догоны помнят Бледного Лиса Йуругу. Помнят как силу, несущую тьму, беспорядок, враждебную свету и порядку. Они помнят, что Бледный Лис, – противник Номмо, то есть нашим изначальным мирам. Сохранился рисунок, изображающий приземление Бледного Лиса. Дорога к Земле известна потомкам Бледного Лиса. А теперь я покажу вам, что за тёмная планета с высокой скоростью приближается к Солнцу.

Леран поднял вверх правую руку. На месте навеса образовался чёрный круг, и в нём короткая белая черта.

– Я показываю реконструкцию известного участка пути, проделанного неизвестным объектом. Она совершена учёными Земли с помощью космических и наземных телескопов. Данные абсолютно точны. Я восстановил пройденный им путь и сделал проекцию будущего. Смотрите.

Белая черта удлинилась в обе стороны.

– А сейчас совместим траекторию со звёздной картой.

На чёрном круге зажглись звёздные точки, две из них соединились белой чертой. Звёзды на её концах замигали.

– Узнаёте? Солнце и альфа Большого Пса. Сириус. Сомнения исключены. Вчера я побывал у планеты. Она жива. Имя её – Йуругу. Йуругу повторяет путь Фаэтона. До Солнца им осталось несколько лет, они начали торможение. Земные астрономы отметили замедление собственной скорости объекта. Следствий отсюда много. Одно, – плану Правящего Совета относительно человечества не суждено осуществиться, даже если мы все сегодня его поддержим. Новость означает: ящеры Йуругу предвидели вспышку красного гиганта, они знали, куда ушли мы, и выбрали оптимальный маршрут спасения. Они будут бороться за околосолнечное пространство. Бороться с фаэтами, землянами, драконами, дельфинами. И всеми прочими неразумными тварями. Земля им понравится безусловно. А соседи им не нужны. Может быть, фаэты уверены, что самостоятельно справятся с приближающейся угрозой? Ящеры Йуругу всегда превосходили нас могуществом. Куда в своём развитии они шагнули за миллионы лет? Ведь их планета цела, они не вращаются вокруг Солнца и планет в контейнерах, лишённые бытия. Они могучи, их многие миллионы. У них сверхразвитая техника, нацеленная на вооружённую борьбу и уничтожение живого. Они готовы к встрече с нами!

Человечество и морское царство перед ними бессильны. Фаэты вместе с драконами не имеют времени для сбора и подготовки. Миллионы нас всё ещё в контейнерах–капсулах. Разобщённый мир Земли обречён. Объединившийся мир Земли может надеяться… Пока только надеться.

Думайте, братья!

* * *

Звёздная карта погасла, чёрный круг снова стал навесом. Молчание повисло над встречей. Молчание охватило всех фаэтов Солнечной системы. Молчание пронзило и людей Цитадели. Замерли в воде дельфины, исторг клуб пламени и дыма дракон. Известие Лерана потрясло всех.

Только человечество в неведении продолжало работать, любить, рождаться, умирать, воевать, убивать, грабить, принимать наркотики, искать бессмертия ценой жизни в сектах Агасфера… Человечество продолжало жить как обычно.

Первым опомнился Арни. Ответственность вождя Правящего Совета, по его представлению, не позволяла ему быть вторым. Он встал.

– Брат, твоё сообщение меняет нашу стратегию. Ты прав, наш план откладывается. Но проблема разобщённости или единства рас не имеет отношения к страшной новости. Чем может помочь фаэту бессильный землянин?

– Мы предвидели и такой аргумент, – Леран повернулся вполоборота и оказался лицом к лицу с Арни, – Ты утверждаешь, что превосходишь силой разума и мощью любого землянина?

– Любого и всех! – бесстрастно ответил Арни.

– Хорошо! – Леран повернулся к людям, – Игорь, настал и твой черёд.

Седой человек в рубище неторопливо и даже замедленно поднялся с кресла.

– Перед тобой, Арни, человек из Цитадели. Мы проведём маленький опыт. Соревнование-проверку. Ты не уйдёшь от него, Арни, ссылкой на ничтожество землян. Тебе придётся доказать своё превосходство. Я предлагаю простую задачу: каждый из двоих попытается мысленно связать другого и поднять над центром стола. Признаюсь, вчера в течение часа я занимался с Игорем Бортниковым. Но разве за час можно землянина сделать сильнее фаэта, особенно если он, – сам великий вождь Арни? Ты готов, истребитель людей? Давай, Игорь!

Бортников улыбнулся, скрестил руки на груди и его голубые глаза нацелились на Арни. Глава Правящего Совета побледнел, покачнулся. Фаэты смотрели непонимающе, среди людей пронёсся тихий вздох. Арни выпрямился, глаза его сузились, он резко выбросил вперёд руки. Из кончиков пальцев вырвались толстые светящиеся жгуты, способные силой заряда испепелить тяжёлый танк. Бортников не шелохнулся, глаза его по-прежнему смотрели спокойно. Сгустки предельно заряженной плазмы коснулись его груди, окутали тело и пропали. Человек взял и принял энергию фаэта, и так невозмутимо, будто это были не мегаэлектронвольты, а искры портативной батареи освещения.

– Арни, у тебя остаётся шанс почётно, без позора признать поражение, – повернулся Леран к нему, – Ты поступил жестоко, ты хотел убить землянина на глазах всех братьев. Неужели среди нас есть ещё такие же, способные на прямое убийство в любых условиях? Игорь…

Бортников вновь улыбнулся. Арни качнулся и медленно поднялся над своим сидением с прижатыми к телу руками. Затем так же медленно переместился к центру стола, поднялся к навесу, на высоту около десяти метров.

– Что ты чувствуешь, Арни? – спросил его Леран, – Если захочешь пошевелить руками или ногами, попроси слабого землянина.

Всем было хорошо видно, как поднятый поневоле фаэт напрягает силы психики, ума и тела.

– Перестань, Арни, ты бессилен в этой борьбе. Игорь мог бы сейчас отпустить тебя. И низвергнуть ради уничижения. Как поступил бы ты, если б не стремился убивать. Посмотрим, что сделает человек.

Арни тем же путём вернулся на своё место. Поняв, что свободен, он попытался резким психоэнергетическим ударом поразить Бортникова. И тут же, шокированный собственной освобождённой энергией, потерял сознание и уронил голову на стол, рядом с тарелочкой сладкого лотоса.

– Вы всё видели, братья! Да, таких, как Игорь Бортников, среди людей мало. Но они, – не исключение. То, что может он, смогут миллионы. Игорь знает в лицо каждого из золотых людей. Он способен в любой момент, хоть в данную секунду, определить местонахождение любого фаэта. Способности его не ниже наших. И развил их он сам, без помощи со стороны. Психика землянина не менее глубока, чем у фаэта. Хотите знать, почему? Игорь, верни Арни возможность восприятия.

* * *

Уже занявший место рядом с Лу Шанем Бортников кивнул. Арни поднял голову и потряс ей.

– Ещё в те полузабытые времена, когда Фаэтон носил другое имя и вращался вокруг другой звезды, наши братья на звездолётах Йуругу посещали Землю. Не все разведывательные корабли вернулись. Наши предки, взятые в экспедицию не по своей воле, обрели на Земле вторую родину. Их было мало, они не были готовы, и были рассеяны по поверхности планеты. Но они выжили. Ко времени появления на Земле первых фаэтов люди уже обитали на ней долгое время. И если бы мы не уничтожили динозавров, человечество не погибло бы. Оно уже научилось жить рядом с гигантами, и продолжало бы жить без их истребления. Общины этих людей, – потомки наших предков, наши братья. Нет деления на землян и фаэтов, есть две ветви одного народа. Так кого же пожелал переселить с родной планеты на чужие Правящий Совет? Посмотрим ещё раз на портреты людей, глядящих на нас из небытия, отправленные туда велением императора Земли Арни!

Люди повернулись кругом. И Леда вместе со всеми смотрела на мать и отца, и ничего не понимала. Этот Леран сегодня всё запутал. Её отец, Ирвин Кронин, индеец в бесчисленных поколениях, тоже фаэт? Как и мать, Мария, француженка по прадедам? И она сама фаэтянка, как и та прекрасная золотоглазая женщина рядом с Лераном?

– Итак, братья, все мы люди. Имя каждому из нас – человек. Так будем переселять человечество, после того как с помощью таких как Игорь Бортников, отразим удар из космоса? Будем продолжать стратегию Правящего Совета, не предусматривающую землянам места на шкале вселенского разума? Я закончил своё заявление.

Мартин понял, что Правящего Совета больше нет. Но есть фаэт Арни, рецидивист-извращенец, по определению Лии. Почему Леран не хочет суда над ним? Фаэты способны решать свои вопросы бессловесно, но люди-то не все Бортниковы! Он почувствовал, что комиссарская форма начинает стеснять его. Отяжелела видеокамера в руках. Встречу запечатлевали несколько стационарно установленных видео и киноустановок, но Леран настоял на том, чтобы Эрнест и Лия делали запись по своему выбору. Совещанию предстояло вскоре стать сенсацией человечества. И кадры, выбранные произвольно, станут центром всеобщего внимания.

Глазок камеры нацелился на Лу Шаня. Лама зажмурился, как от яркого потока света, поднялся с кресла. Мужество возобладало в нём, и Эрнест приготовился фиксировать для истории личные мнения участников совещания.

– Если я сегодня не открою то, что на сердце, то не смогу себе простить последнего года жизни, – Лу Шань поклонился всем, – Я знал о золотых людях, но истину о них нет. Фаэты… Моё стремление к тайне привело меня к тому, что я стал тенью Лерана Кронина. Золотые люди поручили мне незримо следовать за ним… Это мне пришлось взорвать яхту «Барт Эриксон» со всеми её пассажирами, когда Агасфер отказался от продолжения службы фаэтам. Задание я выполнил, Леран оказался среди своих. Правящий Совет определил Лерану Кронину место ссылки, – причиной послужило расхождение позиций относительно человечества. Я последовал за ним. Когда Правящий Совет убедился, что их мятежный брат не желает отказаться от привязанности к людям, мне поручили уничтожить его. Вместе с ним близких ему людей, а также население острова численностью более миллиона. Извержение вулкана принесло бы бедствие на другие острова и континенты. Объяснение моей деструктивной деятельности одно: помутнение рассудка, осуществлённое Правящим Советом.

Лу Шань рассказал о плане взрыва плавучей атомной электростанции, о его срыве, о своей связи с мафией острова, о наркотиках… Держался он спокойно, но голос выдавал внутренние муки, вызванные трагическим принудительным разрывом между жизненными установками Лу Шаня и практическими действиями в последние месяцы.

Игорь Бортников не выдержал:

– Невозможно поверить тому, что высшие существа Земли превратили человека, посвятившего жизнь достижению чистоты и просветлённости, в преступника. Арни растоптал совесть другого разумного, сделав это тайно, не подумав даже открыть Лу Шаню сути предстоящей ему роли. Живое он превратил в полумёртвое, в робота, в механизм. И я знаю, почему подобное стало возможным. Арни не один. Среди золотых людей есть скрытое объединение нескольких десятков… Мне неизвестно почему, но они заменили разум и нравственность расчётом, они подчинили собственной стратегии не только свои сердца, но всё сообщество фаэтов. У золотых людей много проблем, и они слепо доверяли Правящему Совету. Арни и его спутники возомнили себя богами. Они, как и последнее поколение Фаэтона, забыли своё происхождение от Творца, закрыли единственный канал связи с ним, – сердце. Повторение ошибки, заблуждения, оно приведёт к повторению наказания. Но будет оно более сильным. Ни у кого из сотворённых нет и быть не может всемогущества и непогрешимости… Братья-фаэты! И вы, и мы получили тяжёлый урок. Но есть ещё время!

Фаэты молчали. И реальные личности, и психокопии, присутствующие рядом и находящиеся на связи.

Заговорил, не вставая, Шри Джая.

– Даже если не принять во внимание приближение Йуругу… Гибель человечества означает гибель фаэтов. Золотые люди потеряли связь с Высшим Разумом. У некоторых землян она ещё сохраняется. Не все на Земле грязны и преступны. А сила веры сильнее силы разума. Люди веры не подвластны даже силе сильных. План Правящего Совета, – план самоуничтожения. Вы, фаэты, не узнали в нас самих себя. Вы потеряли истинное зрение. Наложение времён… Солнце, – это Сириус, видимый от иного горизонта. Мысль – внепространственна. А вы думаете расстояниями. Мысль – вневременна. А вы думаете интервалами секунд и лет.., – непонятно для Мартина закончил брахман.

До Арни дошло, что он потерпел полное поражение. Но, видимо, Бортников угадал, ему ещё было куда отступать, было что скрывать. Мартин видел, что Леран-Эрланг знает тайну Арни, но не торопится. Арни, подобно Шри Джая, не стал подниматься.

– Меня пытаются представить двойником землянина, изрёкшего: «цель оправдывает средства». Но самый непримиримый враг человечеству оно само. Земляне непрерывно плодятся и убивают друг друга. Вот их основные занятия. Исключения есть, но они не меняют картины, а лишь придают ей оформленную завершённость. Возможно, мне следовало действовать более открыто. Сообществу Агасфера всего несколько тысяч лет. Но и до него земляне взаимоуничтожались не менее яростно. Я не признаю суда, организованного братом Лераном. И не понимаю, почему согласился на встречу. Я подчинюсь только единодушному решению братьев. Или слову великого вождя Эрланга. Другой власти над фаэтами не было и не будет. Гибель Фаэтона – не наказание, а голая случайность, которой всегда есть место во вселенной…

* * *

Леран слушал и молчал. Молчал и смотрел на Леду, не отводящую от него глаз. Обрушившееся на неё знание несло с собой страх и ощущение обречённости, личной и всеобщей. Она потеряла брата, оказавшегося существом с другой планеты. Внешние, сверхмогущественные силы грозили отобрать у неё и всех людей жизнь и родную планету. Она не справлялась с отчаянием и привычно искала опоры в единственно родных золотых глазах. А он сидел среди таких же золотоглазых и золотоволосых, холодных и чужих.

«Не надо бояться, родная, – мысль Лерана устремилась к Леде, ждущей его слов, – Всё будет хорошо. Мы справимся. Фаэты совсем не всемогущи. Несмотря на все грехи человеческие, фаэты дальше от Бога, чем люди. Фаэты вознеслись, возгордились, готовы назначить себя творцами миров. Да, они всегда трезвы телом и рассудком. А люди Земли безрассудно увлеклись опьянением. Помнишь, мы читали с тобой откровение Исаии? Пророк говорил: «Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгорячают себя вином». Мы напомним эти слова фаэтам, ведь пророки Земли никогда не были ими управляемы. Сила Исаии, Иисуса, Мухаммеда превосходит силу всех золотых. Ты же видишь, они увлеклись вином самовосхищения, наркотиком себялюбия. Наш дорогой человек Барт пил потому, что потерял надежду, не нашёл больше тепла, расстрелянного в нашем доме, и решил, что он бесполезен для себя и других.

Но и теперь, и раньше, Барт мне дороже любого золотого фаэта. Я не обвиняю его, как он не винил меня, а старался понять. Тогда я был наивен и несведущ. Да, люди нас с тобой обманывали и предавали. Они убили самых нам дорогих… Они пытались убить и тебя, и меня. Но мы не будем судить их, они слабы и заблудились в своих ошибках. Уже завтра мы начнём открывать им глаза на мир и на себя. Мы справимся, Леда. И мы всегда будем вместе…»

Глаза Леды прояснились, засинели.

Вдруг она вскочила на кресло с ногами, протянула руку к морю и воскликнула:

– Ириан! Элиа!

Леран, а следом за ним и все фаэты повернулись кругом. Десятка два дельфинов соорудили в воде пирамиду, а на вершине её застыли двое из них. Увидев, что все участники встречи повернулись к ним, Ириан и Элиа по очереди заговорили.

– Фаэты понимают дельфинью речь, – сказал Леран, – Я буду переводить для людей…

«Мы любим вас, люди и фаэты Земли! Не нужно раздоров и войны! Земля готова приютить всех. Мы приглашаем вас в океан, в своё царство. Мы поддерживаем нашего друга и брата Лерана. Он желает мира и спасения. Океан Земли последует за Лераном и его друзьями…»

Пирамида рассыпалась. Леда спрыгнула с кресла, обежала кругом стола, прижалась к Лерану, коснулась губами его лица и побежала к воде. Сбросив на песок платье, поплыла к стае дельфинов, образовавших круг. Через минуту она была в центре круга. Рядом с ней появились два дельфина. Леда поднялась на спину Элиа и, стоя, махнула рукой оставшимся на берегу. Элиа развернулась и медленно понесла стоящую на ней женщину Земли в море.

Земляне и Леран улыбались. Фаэты стояли с непроницаемыми и неподвижными лицами. Мартин расчистил место на столе, взобрался туда и снимал видеокамерой Леду, уходящую на спине Элиа в океан.

– Эрнест, что делается? Надо же вернуть Леду! – Лия подёргала Мартина за брюки.

Он вернулся в кресло и успокаивающе сказал:

– Никуда она не пропадёт. Сейчас увидим такое…

* * *

Предположение экс-комиссара оправдалось. «Такое» люди наблюдали

впервые. Дракон, лежавший у Юниверов, приподнялся, дохнул синим клубом, взмахнул крыльями. Засверкала и поднялась к небу радуга. Дракон сделал круг над местом встречи и устремился следом за стаей дельфинов.

Леран повернулся и сказал, обращаясь к Лии:

– Сейчас он вернётся. Прилетит с Ледой. Ей понравится, не беспокойся. Всё идёт хорошо.

Он сел в кресло, подождал, пока люди и фаэты последуют его примеру.

– Продолжим. У нас остались неотложные вопросы. Их могут решить только люди и фаэты. Объективная необходимость объединения нами всеми понята. Она несомненна и безальтернативна. Но остаётся проблема внутренней готовности к равному сотрудничеству. Без обращения к истории мы её не поднимем. Земная история фаэтов делится на две сосуществующие эпохи. Первая – становление. Причём в тех местах, где землян не было. Появляются земляне, и первые фаэты объединяются с ними. Возникают первичные земные цивилизации. Мы не рассматриваем предыдущие времена: кто и как тогда царил на Земле, нам не известно. Итак, первые цивилизации Гондваны, Атлантиды, дофараонского Египта, многие другие. Остались свидетельства-знаки совместного развития. Вторая эпоха, – скрытое, независимое существование фаэтов. Вначале в глубинах океана, потом среди недоступных людям горных массивов. Обособление достигло апогея совсем недавно, около пяти–шести тысяч лет назад. Параллельно развивалось человечество, историю которого можно условно разделить тоже на две части. Первая, – свободная от давления извне. Вторая, – переход к скрытому рабству. Фаэты успели разочароваться в людях и превратили их в придаток для осуществления своих задач. Желание полного возрождения погибших ранее, – вот что свело их с верного пути. Все мы исчезли из мира единовременно и не случайно. То, что успел сделать Эрланг, – милость не от Эрланга. И Эрланг, – не Бог, а всего лишь человек. Но ему было разрешено. Но вы подошли к краю, и если не остановитесь, то и сам Эрланг вам не поможет.

Видели фаэты происходящее на Земле, но не извлекли урока для себя, а посчитали виденное относящимся лишь к землянам. Будто они живут на другой планете, и судьбы их разделены.

Да, Земля создана благополучной устойчивой планетой. Но периодически на ней происходят непредсказуемые катаклизмы, уничтожающие всё живое. И человечество развивается зигзагообразно, всякий раз начиная со старта. А фаэты передают возродившимся народам основы знаний. Не злой ли рок тяготеет над землянами? И Арни, – лишь венец этого рока? Вместе с Йуругу?

Мне известно, что фаэты искали ответа на вопрос: в чём причина человеческих несчастий? Но не нашли объяснений ни в космологии, ни в микрофизике, ни где-либо ещё. Только одну область они не рассмотрели, и потому, что она закрыта для них, область высших чувств, нравственности. Не геология её объясняет, а религия…

* * *

Пришедший в себя Арни сощурил глаза, но смотреть на Лерана не решался. Он собирал силы для защиты, понимая, что низвержен не только в глазах землян, но и братьев-фаэтов.

– Земляне сами влекут к себе беды. Так было и с Фаэтоном. Дело не в луче Сатурна, и не в потере контроля над активным ядром планеты. Причина в нас самих. Так было всегда и во всех мирах, так есть. Так будет. Мы все: фаэты, земляне, дельфины, драконы, – будем сметены ящерами Йуругу, если не одумаемся. Разум, потерявший связь с сердцем, не имеет жизненных перспектив.

Большинство людей запуталось не без нашей помощи. Такие, как Игорь Бортников, не смогут помочь им сами. Их слишком мало, заблуждения слишком сильны. Спасая людей, мы спасём и себя.

Я читаю твои мысли, Арни. Нет никакого вечного проклятия над человечеством. Как не было его над фаэтами, потерявшими родной дом. А был Гнев Высшей Силы. Гнев Добра. Идя к своим целям злыми путями, мы обречём себя. Спасения не будет ни в Шамбале, ни в любых световых годах от Цитадели.

Очищая от скверны землян, мы очистимся сами. От гордыни, от поклонения идолам: лотосу, Эрлангу, собственному разуму. Не на том ли споткнулся ваш любимый Египет? На неверии и многобожии, идолопоклонничестве. Напомню, что говорится о таких в Священном Писании, едином для всех живущих:

«Это – те, на которых оправдалось слово относительно народов, прошедших до них из духов и людей; поистине, они остались в убытке».

Арни, ты уже убедился в том, что различие между фаэтом и землянином, – только во внешности. Сириус производит золотоглазых и золотоволосых, Солнце, – белых, жёлтых, чёрных… И вы бы здесь изменились, став как земляне, если бы не излишняя предусмотрительность Эрланга.

– Как можешь ты осуждать Эрланга! – поднялся Арни; он счёл удобным момент и повод для своей реабилитации и ответного удара, – Только сам великий вождь имеет право на такие слова! Ты достоин всеобщего осуждения!

– Крепка сила ложной веры, – по-человечески усмехнулся Леран, – Братья, неужели вы все так думаете?

Он помолчал, слушая ответы в себе, и посмотрел на Мартина. Эрнест понял, что сейчас произойдёт главное, то пока единственное, что может образумить фаэтов, повернуть их застаревшие, пропитанные грязью эгоизма убеждения в новое русло, в реку чистой воды.

– К счастью, не все братья разделяют твоё мнение, Арни. Но на твоей стороне их много, – несколько сотен. И потому я обязан открыть своё первое имя. То имя, под которым все вы знали меня на незабытом Фаэтоне. Я, – Эрланг!

Фаэты шумно вскочили на ноги, лица их, не привыкшие к выражению эмоций, исказились. И, знамением с неба, от моря донёсся шелест крыльев, отсветы движущейся радуги коснулись лиц и одежд вставших людей.

Слегка запыхавшаяся Леда бросилась к Лерану, он поднял её, прижал к себе, посмотрел вблизи на её счастливые глаза. И не только Лия и Эрнест разобрались в значении обоих взглядов.

– Эрланг не стал бы делить любовь с земной женщиной! Ты, – не Эрланг! – закричал Арни.

С расширенными глазами на испуганном лице он совсем не напоминал прежнего высокомерного и всемогущего вождя Земли.

– Желтокожий Роан! Как же ты не узнал своего повелителя? – рассмеялся Леран, – Разве не я разрешил тебе прислуживать Эйберу, когда он помогал мне в работе на проектом Возрождения? Напомнить тебе и всем, сколько раз я, Эрланг, пытался разбудить в тебе тягу к знаниям, научить простейшим навыкам творчества? Напомнить уроки, прошедшие зря? Ты забыл, Роан, месяц отлучения от работы за кражу ценностей из лаборатории Эйбера?

– Роан! – сказали вслух присутствующие фаэты.

Лицемерие ими же высоко вознесённого поразило их.

– А почему молчишь ты, Олоти? Разве не Роан-Арни принудил тебя скрыть своё имя, за что подарил тебе место в Правящем Совете? Ведь он это сделал только для того, чтобы обрести преданного слугу, помощника на пути к высшей власти! И Эйбер отдал ему её, вручил сам.

Я спрашиваю тебя, Эйбер, скрывшийся от себя в Цитадели! И ты не знал, что твой преемник в Совете, – желтокожий лицемер Роан? На Фаэтоне ты не любил жёлтую расу. Как же тебя понимать?

Роан! На Земле тебя поддерживали бывшие желтокожие. Ты сумел пробудить в них чувство былой неполноценности и страх. Ты старался первым узнать, кто был кем из лотосорожденных, чтобы потом использовать в своих целях. Как же далеко ты зашёл, если и сейчас в тебе нет раскаяния, а господствует один страх!

При записи кода в семена я, Эрланг, учёл вредность деления нашего сообщества на две расы, краснокожих и желтокожих, на элиту и занятых сервисом. Я постарался не только придать всем один цвет кожи, но и стимулировал психический потенциал тем, кто в том нуждался. Но добро и зло не были в моей власти. И вот, озлобленный несуществующим прошлым голый рассудок привёл к неправде, исказил суть многих фаэтов.

Братья! Разве не устали вы сидеть на роановском крючке столько лет? Эрланг подарил вам равенство, но внутри себя вы храните разделение. Зачем?

Леда выскользнула из объятий Лерана и встала между ним и Роаном-Арни.

– Леран! Ведь ты не станешь его наказывать? – спросила она, – Ведь он умный, и поймёт, будет добрым, я знаю…

– Учись великодушию, Арни, у той, чьих родителей расстреляли по твоему пожеланию. Посмотри, их лица перед тобой. Смотрите и вы, братья, на лица Марии и Ирвина Крониных, мать и отца Леды и человека Лерана. В них тоже не найти осуждения. Но вся твоя жизнь, Арни, с этой минуты станет непрерывным искуплением. И ты разделишь боль Агасфера, отказавшегося от твоего подарка, от долгой жизни, почти вечности, из-за невыносимых мук совести. Да пробудится она у тебя!

…Дом Крониных после длительного ожидания переполнился жизнью. Центр Спасения, – так назвала его Лия. Втроём, – она, Леда и Айла, – женщины заняли самую большую комнату. Остальные, в том числе пристройки, поделили Шри Джая, Лу Шань, Игорь Бортников с друзьями из Цитадели, Ирий, Изан, Олоти и приглашённый Лераном Эйбер. Леран с Мартином почти постоянно находились в большом Юнивере, способном преодолевать и космические пустоты.

Центр Спасения разрабатывал первые шаги новой жизненной стратегии, объединившей фаэтов, людей, дельфинов и драконов.

Леда отдавала половину времени женскому обществу, – её особо интересовали женские тайны фаэтянки Айлы. Вторую половину проводила с Лераном и Эрнестом в кабине фантастической машины.

– Айла говорит, что когда соберутся все фаэты, их женские проблемы решатся сами собой. И у фаэтянок появятся дети. Это правда, Леран?

– Возможно, – улыбнулся он, – Прежде надо собрать фаэтов. Это непросто. Они рассыпаны по всей Солнечной системе. На сегодня главное для всех нас, – учесть и не повторить ошибки Фаэтона.

– О какой ошибке ты говоришь? О том, что фаэты помогли людям в самом начале? Или о том, что они придумали Агасфера?

Заверещал зуммер станции связи: Лерана вызывала космическая лаборатория слежения за Йуругу. Он кивнул Мартину и занялся переговорами.

Эрнест ответил Леде за него:

– Не совсем так, Леда. Ошибка Фаэтона не в том, что фаэты из двух предполагаемых ветвей разума Земли избрали человеческую. В этом случае решение от них не зависело. Способ решения, – может быть… Ошибка Фаэтона в том, что фаэты оторвались от человечества, отдалились от братьев по разуму и происхождению. А основная причина этой ошибки, – в них самих. Она, причина, та же, что породила все беды людей–землян, – в вырождении сердец…

29. Под знаком тройной звезды.

А надпись на щите гласила:

«Тот, Кто этот щит и меч здесь обретёт,

Тот сто коварных дивов победит,

Изрубит их и в прах их обратит.

И в щит и в меч, как в перстень–талисман,

Вписал мудрец великий Сулейман

Таинственнейшее из всех имён,

Которым Бог всесильный наделён.

Перед щитом с тем именем святым

Все козни злобных дивов – прах и дым.

От имени, что боязно изречь,

Остёр особой остротой сей меч.

И дар ещё ему чудесный дан:

Невинному он не наносит ран,

Зато злодея, по его делам,

Он рассекает сразу пополам».

Навои. Фархад и Ширин.

(Надпись на щите, который изъят из клада, охраняемого Драконом)

* * *

На следующий день после Большой Встречи радио и теле–станции всего мира необъяснимо произвольно, без всяких санкций, в течение нескольких часов транслировали сообщение о приближении смертельной опасности, – Чёрной планеты, начавшей путь к Солнцу от тройной звезды Сириус. Затем, неоднократно повторенная, пошла запись Большой Встречи в Нью-Прайсе, сделанная Эрнестом Мартином.

Невиданный стресс охватил человеческие массы. Земля погружалась в предапокалиптический хаос. Пали диктаторские режимы, олигархии, распались демократические правительства и все общественные объединения: от малых преступных групп до организации объединённых наций. Исчезли все ценности: от золота до человеческой жизни.

Маленький человек остался наедине с собой.

В течение недели Центр Спасения превратил Нью-Прайс в столицу Земли. Специалисты Цитадели вывели дом Крониных в четвёртую координату пространства, и в нём разместились мировые службы согласования.

Подготовку планеты к отражению агрессии из космоса взял на себя Координационный Комитет, разместившийся в Цитадели фаэтов. Директором Комитета избрали Эйбера. Его эмиссары в течение дней восстановили систему социального управления, замкнули её на Комитет Шамбалы. Первичной целью Координационного Комитета было объявлено создание единой общности разумных рас планеты.

Таким образом, верховным органом глобальной исполнительной власти утвердился Комитет Эйбера-Бортникова. Центр Спасения в Нью-Прайсе занялся разработкой стратегии и тактики объединённого сообщества Земли на оставшиеся до часа «Х» годы.

Сооружались базы на дальних планетах. Опираясь на них, фаэты готовились принять на себя первый удар по Солнечной системе, остановить Йуругу до начала планетных катаклизмов. В Шамбале сооружался военный космофлот землян. Первым построили флагман флота, – крейсер–Юнивер «Барт Эриксон». Миллионы землян стали кандидатами на овладение профессией поисковика: все они займутся сбором в космосе контейнеров с семенами лотоса. Тёплые моря Земли ожидали массовых золотых дождей.

Общая угроза сплотила людей. Отпали придуманные людьми различия и противоречия, агасферы всех степеней и рангов лишились опоры в человеческих сердцах.

Леран Кронин остался Лераном для Леды, Лии, Эрнеста, Ириана и Элиа. Для всех остальных он стал Эрлангом, – создателем и первым руководителем Центра Спасения Земли.

Потому что впереди всех ожидает ЗВЁЗДНАЯ КАРА.

Конец первой книги.