Цитадель

Машина унесла Шри Джаю и Инса.

Леран сдержанно улыбнулся и указал рукой на бунгало:

– Прошу! Ведь принято начинать с дома? После этого мы пообедаем на берегу и отдохнём.

Мартин и Лия с любопытством оглядывали лёгкие щелястые стены, свисающие с крыши свежие пальмовые листья. Леда не отрывала рук от Лерана и смотрел только на него.

Они вошли, и Леран ощутил: он пришёл к себе домой. Впервые за все долгие дни эта хижина стала ему домом.

– У богатых островитян дома из дерева и черепицы. Я, как видите, небогатый островитянин, – Леран легко рассмеялся, – Но моя хижина стоит на крепких столбах, в ней всегда здоровый воздух. Здесь пять комнат, во дворе пристройка-кухня. Настоящий дворец. Не смотрите, что нет окон, в стенах достаточно щелей для освещения и днём, ночью.

– Замечательно! – заговорил Мартин, – Приют монаха-отшельника. Идеальное место для сочинения тайных планов.

– Верно, – согласился Леран, – Скоро мы займёмся и планами.

– Но, Леран, – спросила Лия, – Ты, мне кажется, мог бы иметь здесь и другое жильё? Так быстро и скрытно найти и перевезти нас сюда мог только могущественный человек.

– О, могущество не всегда благо, – серьёзно ответил Леран, – Мне предназначался каменный дворец в горных альпийских лугах. Но разве можно жить без моря у дверей?

– Но у тебя же ничего здесь нет! – удивилась Лия, – Ни электричества, ни телевидения, ни даже радио. И это в наше время!

– Прошу прощения. Я как-то не подумал об этом, – признался Леран, – У меня было время приобрести всё. Я успел забыть, что на земле отвлекает людей от жизни. А в остальном… Выбирайте любые комнаты. Там постели, всё как надо. С расчётом и на Фреда.

– Фреда нет и больше не предвидится, – мрачно заметил Мартин, – Он ухитрился бросить нас в самую трудную минуту.

«Бросить» прозвучало как «предать» и Леран не стал уточнять. Фред вернулся туда, откуда пришёл, он вновь стал Бергсоном–младшим. Чего–то подобного он ждал от него всегда.

Осмотр жилья занял немного времени. Мартин воспринял «бунгало» спокойно–равнодушно, ему было всё равно где и как жить. Лия определила, где разместить телевизоры с прочей электроникой и тоже успокоилась. Леда была в полном восторге, её пальцы коснулись бамбука стен, шелка занавесок, кухонной посуды.

– Нас ждёт большой разговор, – решил прервать экскурсию Леран, – Соединим его с обедом. У меня всё готово в двух больших корзинах. Они у входа. Эрнест, помоги мне, я не справлюсь сам. Одну мою руку захватила Леда.

Они перенесли корзины к берегу лагуны, Леран указал на плоский камень, готовый служить столом, Лия немедленно взялась за его оформление. Леда оторвалась от Лерана и принялась ей помогать.

Мартин и Леран отошли в сторону. Леран обратил на Эрнеста вопросительный взгляд. Тот его понял сразу и ответил, выбирая слова:

– После взрыва яхты болезнь к ней вернулась. Ведь от яхты одни кусочки… Считалось, что погибли все. Я провёл своё расследование. Но не успел, Леда перестала воспринимать внешний мир. Твоё письмо, переданное мне Инсом, вернуло ей рассудок. Но если бы она тебя здесь не увидела, ей уже никто не смог бы помочь…

Они повернулись и посмотрели на дам. Исхудавшей тоненькой фигуркой Леда походила на девочку-подростка, но лицо с горящими глазами принадлежало женщине, перенёсшей тяжкую болезнь и невзгоды. Испытания придали её индейской природной красоте новые черты, создав женщину удивительного обаяния.

– Месяц спокойной жизни, – и она победит на конкурсе «Мисс мира», задумчиво сказал Эрнест, – Но если бы ещё красота приносила счастье…

– Я сделаю для неё всё, что могу, – тихо сказал Леран, – Я в большом долгу перед людьми…

– Да, конечно, – задумавшись о своём, просто согласился Мартин, – Мы все в долгу.

Певучий голос Лии пригласил их. Они расположились на песке кругом камня. Стол был сооружён из припасов, привезённых Шри Джая и мог бы увлечь любого капризного гурмана. Но для присутствующих на берегу он явился только фоном предстоящей беседы. Слишком многое интересовало гостей острова, а хозяин–организатор приёма знал, что ему придётся непросто, прежде чем он удовлетворит их любопытство.

– Что, приступим? Леда, если ты не займёшься едой, я просто не смогу произнести ни слова, – начал Леран.

Леда вздохнула, словно её принуждали к чему-то предосудительному, и, прижмурив глаза, занялась отбором блюд.

– Всем нам четверым, а также тем, кого нет с нами, довелось испытать силу зла нашего мира, – Леран говорил неторопливо, наблюдая за тем, как Леда нехотя пробует то рис, то вяленое мясо, то касается пальчиками фруктов, – Но никто из нас не представлял всю безмерность этого зла. Мир оказался сложнее любых фантазий о нём. К сожалению, открытия совершены были мной совсем недавно. Я делал не то и не так, что и послужило причиной наших несчастий.

– Я буду тебя внимательно слушать, – прервала его Лия, – Но не соглашусь с этим. Ведь ты не знал того, что знаешь сейчас.

Леран обрёл спокойствие, так знакомое Мартину по прежним дням. Но сегодня Эрнест знал, что внешняя непроницаемость его друга, – только ширма, скрывающая и сдерживающая натиск настоящих человеческих эмоций.

– Дорогая Лия, каждому из нас прекрасно известно, что незнание нравственных библейских постулатов никого не освободит от наказания за их нарушение. Так и здесь. Невежество, – всегда следствие определённой аморальности. Я говорю о высшей морали, всё другое придумано и не стоит обсуждения. Эрнест, в одной из корзин вино, я не вижу его на столе. Оно не помешает всем нам…

Эрнест разлил вино по бокалам, оно заполыхало красным огнём. Солнце стояло в зените, и не было возможности смотреть на небо без слёз. Лагуна также ослепляла сиянием. Зрение всех четверых действовало без боли только в ограниченном участке пространства рядом с ними, между ними.

Над головой Лерана взвилось облако знакомых ему крупных бабочек.

– Ой! – воскликнула Леда, – Какая красота! Что это такое, Леран?

– Мои цветные подружки, – улыбнулся он, – Я дарю их тебе.

Бабочки послушно переместились к головке Леды, одна из них опустилась ей на руку. Ярко–оранжевая, с тёмно-алой каймой на крыльях, она застыла мягким осколком солнца. Леда разглядывала её, Мартин и Лия заворожённо следили за цветным танцем солнца над головой Леды, Леран смотрел на её лицо. Леда оживала. Океан, природа острова приняли её вместе с Лераном и взяли на себя заботу о ней.

Несколько минут прошли в молчании, пока волшебные бабочки не покинули собрание людей.

– Хороший знак, – прошептала Лия.

– Красивый, – почти согласился Леран, – Знаки сопровождали нас всегда. Эрнест, ты не забыл трилистник и свастику?

– Как можно! – ответил Мартин, потрясённый радужным видением не меньше Ли, – Наш чёрный ангел Агасфер…

– Агасфер… Мне понадобилось пережить взрыв нескольких подводных мин и потерять близких, чтобы узнать: Агасфер и прочие, мнящие себя земными царями, – всего лишь пешки в чужой игре. Я нашёл легенду. Что значит, – попал к живым золотым людям. Да, внешне они такие же, как я.

Лия прерывисто вздохнула, Леда замерла, Мартин прикрыл глаза. Леран понял, что о фаэтах он расскажет, но себя к ним причислять сегодня не будет. И так чуть ли не слишком.

– Человек – вовсе не единственный разумный обитатель Земли. Есть ещё и золотые люди. Они же, – фаэты. Не буду ждать, пока вы догадаетесь сами. Сегодня моя задача – рассказывать и отвечать на вопросы. Да, фаэты, – бывшие жители планеты Фаэтон. Они появились на Земле после распада Фаэтона на астероиды и другие осколки. Мало того, Земля имеет ещё одну разумную расу, – в океане. Это дельфины. Я познакомлю вас с одним из них, моим другом Ирианом. Увидите вы и живых фаэтов. Мы с вами первые из землян, представляющих, как неверно люди оценивают своё положение на планете. Мы с Эрнестом убедились, что самое сильное государство бессильно перед сообществом Агасфера. А сам Агасфер, – муравей у ног фаэтов. Настолько могущество золотых людей превышает силу землян! И так было на протяжении всей истории.

– Так они могут уничтожить и всё человечество? – недоверчиво спросила Леда, замерев с апельсином в руке.

– Нет проблем. Стоит им только захотеть. Мы ещё будем говорить об этой открытой возможности серьёзно.

– И вся охранительная мощь: полиция, войска, ядерное оружие, – ничто не поможет? – не поверил и Мартин.

– Даже если люди увеличат эту мощь в сотню раз, – фаэты не заметят. Все эти бомбы и ракеты для них детские хлопушки.

– А дельфины? – спросила Лия, – Они тоже представляют угрозу?

– С ними по-другому. Они не нападают на фаэтов и людей. Хотя знают и тех, и других. И не защищаются от них. Мне кажется, будущее Земли, – за ними. Доброта Земли спрятана в океане… Но вернёмся к знакам. И трилистник, и свастика, – знаки фаэтов. Символы смысла из жизни. К людям они попали в те времена, когда и человек, и фаэты были другими и существовали ближе. Трилистник, – символ лотоса.

– А, я вспомнила! – Леда раскраснелась, возбуждение от сенсационных сведений шло ей на пользу, – Ты же занимался лотосами. Египет, да?

– Да. Молодец, Леда, ты хорошо запомнила. Наидревнейшие, забытые уже египтяне знали, как важен для фаэтов лотос. Кратко поясню, – подробнее после, – фаэты на Земле рождаются из лотоса. Зная это, египтяне обожествили и лотос. Память о них ушла, стилизованный трилистник остался. Он для них был символом воскрешения после смерти. Теперь и мы знаем: так и есть. Фаэты после своей гибели вместе с родной планетой воскресают на Земле в бутоне лотоса.

– Но лотос священен не только для египтян, – неуверенно заметила Лия, – Буддизм…

– Всё человечество связано с фаэтами. Все народы имеют память о прямых отношениях с ними. Лотос избран фаэтами не случайно. Ещё на своей планете, миллионы лет назад, они знали о рождении Брахмы, прародителя нашей вселенной, из лотоса, выросшего из пупка Бхагавана, – Леран не стал уточнять, что данный факт он извлёк из самого себя, а не из беседы с фаэтами, – У них существовала своя религия, а священные тексты оставались незыблемыми и привлекательными даже в период упадка. Некоторые из них предвидели глобальную катастрофу и избрали лотос как форму возможного перерождения, – и об Эрланге он решил не говорить, рано, будет непонятно, спутает восприятие того блока, который он готовил несколько дней, – На Земле золотые люди встретили затем схожие, не заимствованные религиозные представления. Как видите, Бог один не только для земных существ.

– У них были свои пророки? – спросила Лия.

– Да, так. Схожесть и тут. Цепь пророков оборвалась и там. Что-то было предвестием гибели, но знамения не заметили. Бескрайний оптимизм большинства, вера в бесконечность прогресса заглушили голоса отдельных, скромно мыслящих. Человечество ведь сейчас вышло на такую же ступень.

– Опустилось, – мрачно сказал Мартин, – И продолжает опускаться. Есть ещё внизу ступеньки.

– Вот бы рассказать всем людям о том, что и как произошло с фаэтами! – воскликнула Леда, – Чтобы все задумались. Почему фаэты до сих пор этого не сделали?

– Я думаю, для того мы и собрались, – повеселел Мартин и занялся вином, – Иначе зачем нам всё это знание?

«Они решили дать мне отдохнуть», – понял Леран.

– Эрнест, разве я не говорила тебе, что религия одна и та же во всех мирах? Одни и те же вопросы: как жить, чтобы.., – Лия протянула свой бокал Мартину, – Правила одни для всех. Те, что складываются все вместе в мораль.

– И на Сириусе добро и зло такое же, как и на Земле?

Леда помнила всё, память вернулась к ней. И с присущей ей интуицией она угадывала болевые точки того, что Лерану предстояло рассказать. Как трудно делать понятным для других то, что и самому себе не совсем ясно.

– Видимо, под всеми звёздами обижаются и страдают. Во всей нашей Вселенной. И в других вселенных, о которых ни мы, люди, на фаэты понятия не имеют и никогда иметь не будут, – Леран задумался о том, стоит ли рассказать о проникновениях драконов в иные миры, но решил: не стоит, ничего там не ясно, да и о драконах тоже рано, – Везде одни и те же правила жизни. Потому что Создатель один. Конечно, соотношение между добром и злом варьируется, в зависимости от степени чистоты каждой вселенной.

– А она, чистота, – зависит от тех, кто там живёт! – утвердительно сказала Леда.

– Таким образом, – заключил Эрнест, – По всему выходит, что история людей тесно связана с историей фаэтов.

– Теснее, чем мы можем представить сейчас. Теснее, чем думают и сами фаэты. В том-то и всё дело.

– Дело? Чьё дело, Леран? – спросила Лия, и осушила свой бокал до дна.

– Чьё же, кроме как наше!? – решил удивиться Леран, – От нас это дело и начнётся. Мы и откроем все занавеси. Золотые люди намного опередили землян, у них было значительно больше времени, другие условия, и шли они иначе. Они развивали самих себя, а не опосредующую технику.

– Будем перетаскивать человечество на дорогу фаэтов? – спросил Мартин.

Он уже внутренне согласился с любой авантюрой, в которую готовился увлечь их невероятный Леран Кронин.

– Не будем, – ответил Леран, – Будем искать общую дорогу. Для всех.

Оба поняли: команда сложилась, есть у неё ядро, и дело началось…

* * *

Дни пошли как разрезанные надвое, или как склеенные из двух половинок. Изначальная раздвоенность Лерана Кронина на фаэта и землянина сказалась и тут. Ежедневные поездки по острову, Мартин, Ли и другие люди, – это одна сторона. Леда, постоянно меняющаяся, обновляющаяся, заслонившая всё и всех, – другая сторона.

Лента общего восприятия всё время рвалась, потом соединялась кусками как попало. Мешанина цветных и чёрно-белых кадров, лишённая стержневого сюжета, – такой стала его жизнь.

Тропический модерн крупных зданий… Решётки вместо окон, террасы этажей, сверкание стекла…

На окраинах элитных человеческих поселений, – бамбуковые, камышовые, пальмовые хижины.

Архитектурные террасы сменялись многоэтажностью тропической природы.

Мангровые леса. Пальмы, бамбук.

Выше, – тропические джунгли. Тёмная, бессолнечная зона. Стволы громадных деревьев начинали обрастать ветвями с высоты более двадцати метров. И уходили в чернеющую густую высь ещё на десятки этажей. Деревья-папоротники, баньян… Леду джунгли оттолкнули, она их не приняла. Громадно и мрачно.

Они поднялись к дому, от которого отказался Леран. Зелёные луга в ярких цветочках. Прохладный воздух. Обширная панорама внизу. Каштаны, дубы, лавр с полянами орхидей. Ещё ниже эвкалипты.

Всякое растение знало свой этаж, свою террасу.

Выше дома-дворца, – только вершина вулкана.

Леда авторитетно заявила:

– Леран поступил правильно. Здесь жить – нельзя! Здесь можно отдыхать. Но не часто.

Заявление поддержали все.

Леда предпочла окультуренный слой растительности. Её привлекали манговые рощи и посадки пряностей: гвоздики, кардамона, мускатного ореха.

Быки, буйволы.

Рисовые плантации.

Разодетые и полуголые коричневые люди.

И люди, и животные, и строения, и растения, – всё это служило оправой для множества индуистских и буддийских храмов, – истинных бриллиантов, украшающих поверхность острова. Раскрашенные скульптуры настоящих и мифических зверей, камень ограждений и лестниц, многоступенчатость крыш, тропинки в зелени среди прудов…

Встретился отель, стилизованный под храм. Сопровождавший их Шри Джая предложил осмотр. Дизайн интерьера поразил не меньше внешнего вида. И, – максимальная роскошь, не уступающая пятизвёздочности требований западного образа жизни.

– Отель готов предложить вам любые номера, – коротко сказал Шри Джая, обращаясь почему-то к Леде.

Она рассмеялась, прижалась к Лерану.

– У нас есть дом. Зачем это?

Брахман извинился и больше не ошибался с предложениями. Вопрос был простым тестом-проверкой. И сигналом для Лерана: золотые люди осведомлены о его гостях.

Отдых завершался.

Команда почувствовала перемену в Леране. К ним приближалось Дело.

Надвинулось ненастье, небо потемнело и отодвинулось. Бамбуковый дом у лагуны затих, привыкая к новому для него телевизору.

Утро. Мартин с Лераном, оставив дам за приготовлением завтрака-сюрприза, отправились к лагуне.

– Я познакомлю тебя с Ирианом. Он скучает без меня. Да и я без него, – сказал Леран, – Идём в воду.

Мартин отрицательно качнул головой. После трагедии с «Бартом Эриксоном» он обзавёлся отвращением к воде.

– Почему ты думаешь, что дельфин скучает?

– Мы не встречались больше недели. Он знает, что я не один и старается не беспокоить…

– Откуда он знает?

– У меня с Ирианом постоянная связь. Без слов, на уровне общего понимания. Контакт настроений, – примерно так.

Леран не раздевшись, мягко, без всплеска, ушёл в глубину. Мартин наблюдал за ним, как полицейский за преступником, чью вину доказать невозможно. Последняя информация о золотых людях-фаэтах не давала ему покоя. Через полчаса из воды выпрыгнул крупный дельфин, застыл в воздухе на секунду, поймал взглядом Мартина и плюхнулся в воду, подняв фейерверк брызг. Спустя несколько минут он появился ближе к берегу, на этот раз спокойно выплыв с Лераном на чёрной спине.

– Эрнест, знакомься, это Ириан, – крикнул Леран, – Он о тебе знает уже почти столько, сколько я.

Мартин подошёл к срезу водного зеркала. Глаза дельфина смотрели с задорным ребяческим любопытством. Эрнест не сомневался в истинности слов Лерана, но одно, – верить в такое на расстоянии, заочно, другое, – стоять рядом с нечеловеком, обладающим мозгами не слабее твоих.

– Привет, Ириан! – проговорил Эрнест, не сдерживая волнения.

Дельфин в ответ что-то просвистел.

– Он говорит, что рад встрече. И ещё, – что будет тебе преданным другом.

– Спасибо. Я тоже постараюсь.

Снова свист, щелчки.

– Ириан приглашает тебя к себе. Он увидел, что ты боишься воды, и не понимает почему.

Мартин снова поблагодарил и отказался от приглашения. Оказаться в проклятом море, да ещё рядом с существами, о наличии которых на своей родной планете он совсем недавно и не подозревал, было чересчур выше его сил. Не зря же он столько лет шлифовал свои чувства на полицейской службе. И догадывался, о чём умалчивает Леран в своих рассказах о фаэтах. Скрывает из лучших побуждений, щадит их и без того поколебленную психику. Но имеющий глаза всегда увидит то, что не достигло ушей. Тайна появления Лерана на берегу Нью-Прайса для экс-комиссара стала тайной иного разряда. Это не тайна появления, а тайна рождения. Воскрешения из лотоса. Полицейского в негласном расследовании опередил его лучший друг, журналист. Причём на много лет. Барт Эриксон не просто догадывался, он был абсолютно уверен. А ему, Эрнесту Мартину, и сейчас не верится. Уж очень фантастично.

Он отошёл от берега, сел на плоский камень. Леран и Ирианом подняли волнение по всей лагуне, гоняясь друг за другом, исполняя вдвоём замысловатые пируэты. Так продолжалось больше часа. Никакой человек не способен выдержать игры подобного напряжения! Леран почти не уступал дельфину в скорости реакции и неутомимости. А самое главное, – они понимали один другого без слов, сочетали движения в полной синхронности. В то время как учёные мира продолжают спорить о возможности интеллектуального контакта людей и дельфинов.

Мартин прекрасно видел, как Леран обнял дельфина за морду, коснулся её мокрым волосом и поплыл к берегу. Дельфин, высунувшись из воды наполовину, смотрел на друга, пока тот не вышел на песок. Эрнест готов был поклясться, что вид у Ириана был грустен. Прощание выглядело трогательным.

Леран отжал воду из волос, тряхнул головой, и как маленькое солнышко вспыхнуло среди полусумерек. Глаза его сияли золотыми звёздами. Игра с дельфином не только освежила, но и добавила энергии. Он подошёл к Мартину и спросил:

– Тебе понравился Ириан?

Но экс-комиссара интересовало другое, и он ответил вопросом:

– Леран, тебе одежду подарили фаэты?

Мартин знал, как спрашивать. Леран или скажет правду, или промолчит, подтвердив её косвенно.

– Да, Эрнест, – сказал Леран.

Сухая одежда, на вид представляющая собой юбку-трусы выше колен и пёструю сорочку без рукавов, обычные на острове, поставила точку в цепи предположений бывшего комиссара полиции.

«Я стал совсем человеком, – Леран не расстроился, это всё равно бы произошло, но он забылся, не учёл особенностей детективного мышления, – Теперь Эрнест знает точно, кто я такой. Вопрос доверия сделал шаг вперёд. Так могла бы сказать Леда».

– Твоё открытие что-то меняет в наших отношениях? – спросил он.

Мартин долго смотрел в глаза Лерану, прежде чем ответить:

– Нет. Но я всегда предпочитал полную ясность.

Глаза фаэта потеплели, он протянул человеку руку. Чёрная ладонь сделала одновременное встречное движение. Пальцы сплелись, и Леран тихо сказал:

– Леда…

Мартин и сам понял, что Леда не готова к таким откровениям; поэтому тайна Лерана Кронина пока останется между ними. Это было по-человечески, это было понятно.

В доме у них царило праздничное оживление. Здесь не ощущалось отсутствия солнца над островом. Лия заканчивала порхание над столом, Леда свернулась в плетёном кресле перед экраном телевизора.

– Ещё пять минут, и всё будет готово, – пропела Лия, – Вы способны подождать?

Мартин оглядел стол:

– О таком столе многие мечтают всю жизнь. И жизнь их проходит напрасно. Пять минут – и жизнь! Имеет смысл. Не так ли, Леран?

– Лия, ты волшебница, – ответил Леран, – Но я подозреваю, что Эрнесту всегда чего-нибудь не хватает. К примеру, йогурта. Не так ли, Эрнест?

Мартин свободно и оглушительно рассмеялся, коснулся рукой плеча Лерана, и они вышли на воздух. Тут только Леран решился сделать ещё одно признание: всё брать на себя было бы неправильно. Об этом подумал он при виде безмятежно весёлой Лии. Её с Эрнестом ждало большое разочарование, и оно не должно быть внезапным.

– Эрнест, послушай меня. А потом передашь Лии. Так, как умеешь только ты. Есть ещё одна тайна, которой пришёл срок. Она связана со мной, но касается не только меня. Помнишь, при осмотре отеля наш друг Шри Джая сделал нам предложение?

– Конечно. Леда ответила за всех нас.

– А немного позже Леда сказала, что хочет пить.

– И ты с ней пропал на час. Вместе с седым брахманом. Но мы с Лией не скучали. В отеле нашёлся отличный бар.

– Шри Джая предложил Леде свежее кокосовое молоко. Что было делать? И мы оказались в храме Шри Джая. Сейчас ты поймёшь, почему ни в гостинице, ни поблизости не нашлось ни одного кокосового ореха, хотя пальмы растут повсюду. Ведь Шри Джая не простой брахман, он на особом положении. Он о многом осведомлён. И действует в последние дни в соответствии с личной позицией. Логика его поступков ещё не совсем мне понятна, но он нам не враг. Итак, мы поднялись в здание храма, ты его помнишь, он самый большой, и Шри Джая провёл нас в свою личную комнату запутанным путём. Можно было дорогу сократить. В одном из помещений храма Леда первой увидела портрет на стене. Увидела и вскрикнула. Она увидела моё лицо.

– Твой портрет! Кисти Майкла!

– Так. Шри Джая не дал нам времени обсудить проблему появления портрета в храме. А я постарался, чтобы Леда забыла о нём. В комнате брахмана Леду действительно ждал кокосовый орех. Его разрезал лично Шри Джая. Но перед тем он случайно задел висящий на стене свиток, тот сдвинулся в сторону и открыл круглое окошечко, закрытое стеклом. Я не удержался и заглянул через потайной глазок в соседнюю комнату. Увидел человека, которого никак не ожидал встретить на острове.

Мартин стукнул кулаком о ладонь.

– Можно мне? Ты увидел того человека, о котором спрашивал Лию ночью перед уничтожением яхты… Там его тоже не должно было быть.

– Да, Эрнест, это был он. События назревают. Они вначале развернутся на этом острове. И все мы встретимся с тем… Твоя Лия тоже. Ей надо быть готовой.

Имени Лу Шаня не прозвучало. Даже случайный ветерок не мог донести его до ушей Лии.

– После того как Леда утолила жажду, Шри Джая, как ты понимаешь, так же случайно закрыл окошко–глазок. Из храма мы вышли другим путём, портрет на стене Леда второй раз не увидела.

Они вернулись в дом. Их ждал долгий вечер под крышей, и все устроились поудобней. Леда поставила своё кресло так, чтобы быть рядом с Лераном и в то же время без помех смотреть и слушать телевизор.

– Леран, Эрнест! Вы были на море? – спросила она, – Я нашла канал, передающий на английском языке. Показали одного учёного. Он сказал, что океан, – живое существо. А его течения, – это вены и артерии. Океан – как человек, только огромный! Это верно?

Эрнест и Леран переглянулись. Леду интересовали такие вопросы, которые не могут быть плодом интереса больного человека. Её можно считать абсолютно здоровой.

– Не знаю, Леда, – ответил Леран, – Учёные не всегда правы.

– А мы с Лией приготовили для вас пальмовый сок. Прямо из ствола. Очень вкусно. Мне здесь всё нравится, – непоследовательно сказала Леда.

Мартин взялся за исполнение обязанности виночерпия, ставшей его почётной застольной профессией. Первый глоток вина заставил Леду задуматься.

– Леран! А есть учёные, которые говорят правду?

– Конечно есть. Но их меньше, чем других.

– Почему?

За Лерана ответила Лия.

– Люди, моя девочка, как колодцы. У них разная глубина; в одних воды мало, она быстро кончается, а в других сколько ни черпай, она всегда будет. Бездонных людей, как и колодцев, мало.

– Это те, которые думают не только головой, – глубокомысленно заключила Леда, – Не просто головой.

Мартин чуть было не расхохотался, но Лия сдержала его взглядом.

– Ты права, девочка. Кроме головы, есть ещё сердце.

На телеэкране ведущий познавательной программы приступил к обсуждению проблем их гостеприимного острова. Начал он с древней легенды, говорящей, что остров некогда был плоской пустыней. Но вот боги избрали его своим земным пристанищем. С их приходом земля острова расцвела, и на ней воздвиглись горы. Тогда-то появилось многообразие растительного мира, поражающее гостей маленького кусочка суши.

Леран слушал и думал, что легенда имеет историческую основу. Опять фаэты…

Дальше пошла политика, разговор о противоречиях между бедными племенами, живущими, как и тысячу лет назад, охотой, собирательством и рыболовством, и богатой бюрократией, не только утаивающей налоги, но и черпающей грязные деньги из преступного бизнеса.

«И опять фаэты, – подумал Леран, – Им всё равно, чем занимаются люди даже на острове, избранном золотыми людьми для себя».

Политика не интересовала никого, она не шла ни в какое сравнение с обедом рядом с самыми близкими на планете людьми. Примерно так думали дамы. А Мартин, вслед за Лераном, успел узнать, что человеческая политика на земле ничего не определяет и не решает.

Одна Леда обращалась к телевизору: то к детективному сериалу, то к музыкальным программам. Что не помешало отдать должное искусству Лии, благодаря которому были учтены наклонности аппетита каждого. Эрнест не уставал хвалить и Лию, и вино Шри Джая. Говорили в основном Ли и Эрнест, о пустяках и мелочах, иногда необходимых людям больше, чем учёные умные беседы.

Потому даже Леран не сразу понял причину удивлённого восклицания Леды.

– Да что вы всё закусываете да закусываете! Послушайте, какая интересная новость.

Информационный канал сообщал о последнем открытии, сделанном в дальнем космосе. Вначале телескоп на орбитальной станции, затем одновременно ряд обсерваторий разных стран отметили приближение к Солнцу со стороны созвездия Большого Пса крупного объекта, величиной сравнимого со средней планетой.

– Вы слышали? – возбуждённо спросила Леда, – Опять учёные. Они говорят, что такого не может быть. А оно есть, и приближается к Солнцу.

«Приближается к Солнцу означает: приближается к Земле», – сказал себе Леран.

От космической новости исходил космический холод. Впервые он явственно ощутил, как дрогнул в нём Учитель. Эрланг что-то знал…

24. Хозяин Агасфера

Очередное утро открылось очередной перестройкой внутреннего убранства дома у лагуны. Леда перекраивала планировку по своему хотению. Сплетённые из бамбука маты, из которых состояли внутренние стены, легко и с удовольствием ей подчинялись. Люди также охотно следовали энергичным указаниям Леды, благодаря чему работа затянулась до полудня. Мебель несколько раз меняла местоположение, пока не обосновалась в трёх комнатах вместо прежних пяти.

Леда гордо оглядела результаты своей активности, и сказала себе вслух:

– Первый класс!

Мартин на правах виночерпия принёс поднос с бокалами вина, протянул один Лерану. Тот взял его в ладонь, но бокал выскользнул и упал на циновку. Стекло не разбилось, на жёлтой поверхности образовалось красное пятно. Леран стоял неподвижно, ничего не замечая и не слыша. Леда недоумённо и испуганно спросила:

– Леран, что с тобой?

Он вздрогнул, очнулся, и бесстрастно произнёс:

– Ничего, всё в порядке. Со стороны моря к нам приближается гость. Начинается, Эрнест.

– Золотые фаэты? – встревоженный вопрос Леды привёл в чувство и Мартина с Лией.

– Наши действия зависят от тебя, Леран, – сказал Мартин.

– Да, спасибо. Полагаю, надо открываться. Он будет через час. Встреча вчетвером. Предстоит большой разговор.

Лия переглянулась в Эрнестом, посмотрела на Леду, и уверенно сказала:

– Серьёзные переговоры, – дело мужское. Мы с Ледой займёмся кухней. Правда, Леда?

– Да, наверное, – неуверенно согласилась Леда.

– Они вернутся и всё нам расскажут, – приказным тоном распорядилась Лия, – Пошли, девочка.

Они отправились в пристройку, которую дизайнерская революция ещё не затронула. Леда на прощание бросила обеспокоенный взгляд на Лерана, он ободряюще улыбнулся, посмотрел на свою руку, на лежащий под ногами бокал и винное пятно. Мартин протянул ему своё вино. Леран осушил бокал и взглядом сказал: «Пора!».

Через десять минут они сидели у лагуны на плоском камне.

– Ириан? – задал вопрос Мартин.

– Он тоже, но чуть позже. Я уже две недели держу действия фаэтов на контроле. С ними сложно, они принимают решения внезапно, без подготовки.

С моря рвануло прохладой, Мартин поёжился и пожалел, что не захватил с собой бутылку вина. День был серый, море и небо, – как разрезанный пополам кусок свинца. Нижний кусок отличался лишь полировкой: кто-то хотел сделать из него отражатель звёзд. До ночи времени было достаточно, и этот кто-то имел шанс успеть, нервно решил Мартин.

– Как он появится? И кто он?

– Из океана. На аппарате, который можно назвать НЛО. Его зовут Арни, он второй в Правящем Совете.

– Большой шеф, – присвистнул Эрнест, – Присутствие человека не осложнит разговора?

– Я тоже человек, Эрнест! – резко сказал Леран, – А вот кто он, не знаю. Мы достаточно осведомлены, чтобы не зависеть от Правящего Совета. Они не боги, будем помнить это всегда.

Мартин ничего не сказал, только отметил, как быстро, почти мгновенно повзрослел молодой фаэт, назвавший себя человеком. Линия судьбы снова круто поворачивала, и на этот раз Эрнест следовал ей без страха и колебания. На сей раз он руководился голосом не рассудка, а сердца. Сердце его полностью доверилось Лерану Кронину.

Они сидели молча, пока Леран не сказал:

– Смотри на лагуну, на рифы. Он уже близко.

И почти сразу после этих слов из глубины моря перед коралловым рифом-барьером вынырнул серебристый диск с утолщением в центре. Диаметр – не менее двадцати метров, определил Мартин. Оторвавшись от воды, диск перешёл на горизонтальный полёт в метре над водой. Зеркало лагуны даже не поморщилось. Словно прямо над ним ничто не летело.

Край диска замер в трёх метрах от встречающих. Мартин отметил, что период торможения отсутствовал. Видеть собственными глазами то, что ранее считалось мифом, в любом случае непросто. Мышцы Эрнеста напряглись, сердце бешено колотилось. Леран понял его состояние, коснулся пальцами лба, – и волнение прошло. Теперь и он был готов к встрече.

Часть купола-утолщения прояснилась, и Мартин увидел высокого золотоволосого фаэта в сверкающей серебром одежде.

«Вот и второй фаэт в моей жизни, – прошептал Эрнест, – Сколько их ещё будет!»

– Я уверен, ты увидишь всех, – отозвался Леран и сделал шаг вперёд.

Арни прошёл к краю диска и спрыгнул на песок. Фаэты обменялись мысленными приветствиями. Начало разговора было недосягаемым для восприятия Мартина. Но уже через полминуты Леран решил озвучить диалог.

– Перед тобой мой друг, Эрнест Мартин. Правящий Совет заочно знаком со всеми моими друзьями, настоящими и ушедшими. И тебе, Арни, известно, кто со мною здесь, на острове.

«Ты предлагаешь говорить о наших делах в присутствии землянина?»

– Я настаиваю на открытом разговоре. Другого варианта мной не предусмотрено. Или ты принимаешь моё условие, или мы тут же прощаемся. Как сказал Эрнест, ты большой шеф. А большие шефы и у людей способны на самостоятельные решения.

– У меня нет другого выхода, – голосом согласился Арни, – Кабина, берег, дом?

– Только берег, – твёрдо заявил Леран, – Прошу объявить цель приезда.

– Но ты ведёшь себя слишком независимо перед лицом Правящего Совета!

– Я не нуждаюсь в Правящем Совете, Арни. Не я его придумал. Я не буду вести споры. Моя задача – найти точки единства. Но для этого мне нужна полная ясность. Эрнест Мартин, при его желании, имеет право участия в беседе.

Арни мысленно поморщился, он впервые находился в столь унизительных для себя условиях.

– Брат, твоё пребывание на острове затянулось. Ты начал действовать без согласования с нами. Это беспокоит Совет. Мне поручено вернуться с тобой.

– Если я откажусь?

– Обряд Посвящения будет аннулирован.

– Ты слышал, Эрнест? – повернулся Леран к Мартину, – Они готовы исключить меня из своего числа.

– К чему приведёт такое отвержение и в чём его причина? – спросил Мартин; он уже смотрел на Арни спокойно и изучающе.

– Такое решение Правящего Совета равносильно смертному приговору. Они не потерпят своего среди тех, кого не считают равными. Фаэты не любят людей Земли, Эрнест. Они их приравняли к животным.

– Вот этот большой шеф настолько превосходит меня, что даже и не презирает? – развеселился Мартин; в голосе его сквозил непринуждённый смех.

– Он так думает. На языке людей звание Арни, – император Земли, царь человечества. Так считает Правящий Совет.

Арни смотрел только на Лерана. Чернокожего человека Эрнеста Мартина он не замечал.

– Арни! Прежде чем я сообщу тебе своё отношение к ультиматуму Правящего Совета, обсудим несколько проблем. Без прямой постановки. Вы ждали меня миллионы лет, подождите ещё час или два, – Леран сделал шаг назад и встал рядом с Эрнестом, и сказал ему, – Нас будет слышать не только Правящий Совет, а все фаэты. Тебя это не пугает?

– Смерти я уже перестал бояться, – спокойно ответил Мартин, – А со всем остальным как-нибудь справимся.

– Ответ, достойный человека. Не так ли, Арни? Смерти боятся или трусы, или считающие себя бессмертными.

– С чего ты хочешь начать, брат? – спросил Арни.

Держался он хорошо; ничем, даже обычным прищуром не выдавал своего недовольства.

– А мы уже начали. С вопроса о смерти. И с жизни, без которой смерти нет.

– Внутренние миры различных существ развиваются непересекаемо. Нет общего смысла жизни и смерти. Землянин не поймёт.

– А мы попробуем. Хоть один раз за многие тысячи лет. Ведь и ты, Арни, не гарантирован от физической гибели. У фаэтов и землян есть минимум две точки пересечения. Одна – жизнь, другая – смерть. Мы скорее близки, чем далеки. Сто лет или миллион, – вопрос из низшей математики.

– Цифры уйдут, если ты вспомнишь о цене жизни, бунтующий брат. Ценность лотосорожденного несоизмерима со значением любого другого существа. Тебе известно, что нам нет даже приблизительно равных в изученной области Галактики.

– Нет, Арни, мне не известно. Мне очень многое неизвестно. Даже в изученной области Солнечной системы. Существуют непреложные, независимые и от нас законы вселенной. Напомню один: любая система, стремящаяся к абсолютной независимости, при достижении оной прекращает функционирование, её внутренняя структура распадается. Система фаэтов Земли после возникновения Правящего Совета занимается исключительно внутренними проблемами, она самозамкнулась. Я говорю не о Шамбале, не о Цитадели, – она лишь геометрическое выражение наших целей. А они все сведены к сохранению и увеличению околосолнечной популяции. Поиск контейнеров, золотые дожди, прикрытие вызревающих лотосов. Поиск золотых людей, их перемещение в Цитадель, забота об их благополучии на многие века. Вся деятельность, мыслительная и практическая, подчинена этой задаче.

– Наша стратегия, – единственно верная. Сохранение высшего разума, – цель не только наша, но и всей Вселенной. Ирония низших существ неуместна и кощунственна. Ты ошибаешься, брат, опираясь на неё. Сообщество землян никогда не станет цивилизованным, контакт с ним бессмысленен. Оно обречено.

– Сотрудничество оказывалось возможным даже с драконами Йуругу. А ведь в том случае не было и намёка на взаимное понимание. Земляне ничем не угрожают фаэтам, лучшие из них стремятся к нам. Нет причин для отказа от диалога. Аргументы отказа искусственны, они происходят из идеологии Правящего Совета. Мы действуем с людьми в одном пространстве и времени, живём в одном физическом объёме. И психические поля у нас однотипны. Сходство и совпадение по всем основным параметрам, характеризующим процессы жизни. Мой личный опыт подтверждает: понимание не только возможно, оно необходимо. И более всего, – фаэтам. Люди ищут разум у муравьёв и бактерий, фаэты отвергают его наличие у почти неотличимых от самих себя существ. Удивительный парадокс!

Мартин стал чувствовать себя неуютно. Он как бы попал на заседание суда. Есть прокурор-обвинитель, есть защитник. Только судьи пока нет. Да и он, обвиняемый, представляет не себя лично, а всё человечество. Невиданный, космический судебный процесс. Он начинал усваивать серьёзность происходящего. Пожалуй, есть и судья. Леран сказал, что их слушают все фаэты Земли. Золотых людей немало, и они способны наказать человечество по своему усмотрению. Можно согласиться с каменным Арни, – ирония с его стороны тут действительно неуместна. И глупа. Он повёл себя вначале как обиженный хозяином кот. Если Леран изучил его и других людей изнутри, то Арни и все другие фаэты, скорее всего, не представляют внутреннего мира «землян». Пора задавать более–менее умные вопросы.

– Прошу простить моё вмешательство. Мне достаточно известно превосходство фаэтов над нами. Нет сомнений в том, что ваш разум многократно превосходит наш. Наши возможности несоизмеримы с вашими. Мы рядом с вами, – как дети рядом с мудрецами. Но мне известно и то, что мы схожи как физически, так и психически. Как две ветви одного дерева; только одна могучая, другая свежая, слабая. Вам знаком звёздный космос. Есть ли ещё где-нибудь, кроме Земли, похожие на вас разумные существа?

– Арни, ты осведомлён лучше меня. Ответь человеку. Считай, что вопрос исходит от меня.

Арни долго, почти минуту, молчал. Он оценивал мнение Правящего Совета и подключившихся к беседе других собратьев. Как и предполагал Леран, понимание ситуации тысячами фаэтов не совпадало с её оценкой Арни. Помощник Эйбера вынужден был подчиниться. Один Леран знал, что Арни попытался отключиться от сети взаимосвязи фаэтов, но ему не удалось. И только Леран знал, почему не удалось.

– Уже очень давно мы отказались от межзвёздных путешествий. Переброска вещества на расстояния свыше парсека не имеет практического смысла. Получаемая информация не компенсирует безвозвратной потери ресурсов и жизней. Мы нашли другой путь, соответствующий истинному Разуму. Земляне им никогда не овладеют. Мы отправляем в выбранную точку пространства психоэнергетическую копию одного из фаэтов. Время путешествия при таком способе равно суммарному времени задержек при исследовании объекта интереса. Мы успели изучить значительную область Галактики. Внешне подобной нам формы разумной жизни мы не обнаружили. Ни одна из них не повторяет другую. Возможно, каждая уникальна.

Арни снова замолчал. Ему не хотелось говорить на эту тему в присутствии землянина. Но давление собратьев заставляло его продолжить. Власть Правящего Совета и авторитет помощника Эйбера не были абсолютны. Леран был рад узнать, что до автократии у золотых людей не дошло и передал эту мысль Эрнесту.

– Сравнительно недавно в окрестностях нашего рукава Галактики мы обнаружили загадочную «пустыню». На протяжении нескольких парсеков там отсутствует всякое вещество. Частицы с массой покоя выше нуля туда не проникают. Полевую составляющую материи там исследовать нельзя. Геометрия «пустыни» говорит о наличии там непонятной нам целесообразности. Психозондирование позволило сделать вывод: в этом районе действует ключ порядка и устойчивости нашего физического мира. Там поддерживаются все известные и неизвестные фаэтам физические, химические и прочие константы. За исключением величин космологического значения. Какая сила и каким образом обеспечивает этот процесс, – загадка.

– Говори открыто, Арни: вы встретили разум, превосходящий вас больше, чем вы превосходите землян. Причём степень превосходства вам неизвестна. Я только что принял мысль одного из нас: попытки передать в район «пустыни» упорядоченную информацию приводят к странным результатам. Импульсы приходят назад с перемещёнными пространственно-временными координатами. Кто-то там спокойно управляет явлениями сингулярности. Арни, сбрось с себя маску высшего существа! Ты прикрываешь ею что-то своё, личное. Думаю, среди фаэтов ты не один такой, иначе тебе не продержаться в Правящем Совете и микросекунды.

Эрнест Мартин не отводил взгляда от Лерана. Он не узнавал его. Новое превращение! Этот юноша приготовил себя к выступлению в одиночку против своих могущественных братьев, и вот сейчас, на его глазах, начал борьбу. Даже он, человек, видит, что это не блеф, Леран обладает реальной силой, способной противостоять давлению Правящего Совета. И, видимо, не только Совета. Высокопарный Арни понимает это лучше землянина. Иначе действие у лагуны пошло бы по его сценарию. Сейчас большой шеф сделает шаг назад, отступит.

Мартин угадал. В голосе Арни не было прежней воинственной наступательности.

– Брат! Чтобы понять меня и всех нас, тебе предстоит глубоко изучить нашу земную историю. А ведь ты ещё не вспомнил своего собственного имени. Как, впрочем, и я. Но я на Земле очень долгий срок. Я помню времена тяжёлые. Ведь и мы в одиночестве можем немногое. Любая популяция, чтобы выжить, обязана поддерживать оптимум численности составляющих её особей. Существует некая критическая величина, с которой только начинается становление цивилизации. Было время, нас не хватало. И ты прав, смерть тоже приходит к нам. Мы теряем братьев и сестёр. Ты должен понять, на чём строится наша стратегия развития. Как только мы забудем главную цель, – возрождение фаэтов, – мы потеряем нишу во вселенной.

– Спасибо, Арни! – сказал Леран, – Но ты снова не был откровенен. Я обещаю, что к вопросу о твоей искренности я вернусь перед всеми собратьями. Если же ты откроешь себя раньше, мы оценим этот разумный ход.

– Ты говоришь, как победитель в войне! С кем ты воюешь, брат?

– Да, Арни, это война. Но не против, а за. За себя, за судьбу фаэтов, за жизнь стоящего перед тобою Эрнеста Мартина, за жизнь двух земных женщин в доме за нашей спиной. И за твою жизнь и судьбу. Долгий опыт не всегда прав. Неотягощенная свежесть иногда нужнее. А теперь помолчи. С нами и человеком земли желает говорить Айла.

– Айла, – член Правящего Совета, женщина, – пояснил Леран Эрнесту.

В голове Мартина зазвучал бесстрастный женский голос, лишённый эмоций.

«Длительность жизни фаэта по земным меркам бесконечна. Но она компенсируется отсутствием рождаемости. Мы, бывшие женщины Фаэтона, бесплодны. Мы признаём свою вину, но не знаем её причины. Все попытки изменить ситуацию бесполезны. И мы будем стоять за продолжение выбранной стратегии, – обеспечить возрождение всех братьев и сестёр. Всё иное, – вторично. Ведь нам даже не известно, когда наступает половая зрелость фаэтов. Условия жизни у Солнца, на Земле… Или сбой в записи генетических программ… Ответить может Эрланг, но его нет среди нас».

«Но от контактов фаэтов с женщинами Земли потомство есть, – это был Леран, Эрнест определил сразу, – Не значит ли это, кроме утверждения о родственности, большей жизненности земной ветви?»

«Потомки земных женщин не фаэты. И они не земляне, настолько они превышают обычный уровень развития землян. Моё заявление я сделала затем, чтобы поддержать нашу цель. Пусть земляне знают о ней. Их знание нам не поможет и не помешает».

– Серьёзная дама! – проговорил вслух Мартин, – Люди для неё всего лишь тень на сцене. Ей бы хорошего земного парня! И не надо никаких исследований…

Арни, впервые за встречу, взглянул на него, как на кота, объявившего свои претензии на тигрицу.

Леран сказал, с нарочито человеческой задумчивостью:

– А что?.. Вариант!

И без паузы спросил:

– Арни, ты тоже считаешь, что Эрланг ошибся? Или намеренно ввёл ограничения в программу? Серьёзное обвинение…

– Земная оболочка прикипает к тебе, брат. Чёрный землянин тебе ближе нас. Хочешь ли ты стать и быть фаэтом?

– Ты торопишься, Арни. Ещё не всё сказано. Чёрный землянин, белый землянин, жёлтый, красный… Для меня нет разницы. Вы всё ещё убеждены, что являетесь отцами землян. Уничтожили динозавров и дали человеку выйти на арену бытия. А у меня нет такой уверенности. Если уж человеку было суждено появиться на Земле, то, что ни делай, он появится. Думаю, и открытая вами «пустыня» не всесильна. Что-то главное вы забыли… Первые поколения землян жили тысячи лет, были сильны и разумны. И вот, – люди стали грязными мотыльками. Не все, нет, но многие. Не вы ли, «отцы», несёте часть ответственности за это?

Только я в эту минуту читаю мысли Эйбера, которые он не желает сделать общим достоянием. Он не хочет, чтобы эти знания перешли к землянам. Прости меня, брат Эйбер, я поступлю против твоей воли, открою малую часть твоей тайны…

«Вот это да! Он держит на контроле внутренние мысли членов Правящего Совета! И, наверное, не только», – Мартин поразился открытием, и оно его успокоило: у людей супермены, и у золотых людей суперфаэты-вундеркинды. Природа-то одна на всех, на рабов и царей, – хотелось ему сказать, – И ни тот, ни другой завтрашнего дня своего не знает. Дави их, Леран, я с тобой!»

– Да, говорит глава Совета Эйбер, – он по праву располагает многими неизвестными фактами, – первые фаэты Земли предсказали появление на планете разумных существ подобных себе. И способствовали тому. Но, что важно: люди появились на Земле совсем не так, как ожидалось. Не было долгого и мучительного пути переходов от примитивного к сложному. Человекоподобные громадные обезьяны так и остались обезьянами, не оправдав надежд. Правда, за сотни тысяч лет уменьшились в размерах. Но люди, – они возникли как бы ниоткуда. Их было настолько мало, что хватало пальцев на руках… Загадка! Как будто оправдался прогноз, но… Плюс к тому, надо помнить, что фаэты в те времена не были способны и не ставили цель контролировать всю поверхность планеты. Впереди ждали ещё неожиданности. Тоже загадки. Одна из них: на протяжении человеческой истории люди несколько раз исчезали с территории планеты и вновь так же необъяснимо возникали. Начинался новый виток. Восхождения или падения, – вопрос завтрашний.

– Проводилась ли когда-нибудь селекция, отбор человеческого материала? – решился спросить Мартин.

– Никто из фаэтов об этом ничего не знает, – уверенно ответил Леран, – Прогрессивная селекция за счёт приоритетных экземпляров, – процесс всесторонне не управляемый. И не может быть таковым. Элитарность характеристик, – плавающая категория. Никто не может знать, какие требования предъявит к нам природа в будущем.

– Вот и хорошо, – весело сказал Мартин, – Тогда мы не в обиде на вас. Не помогали, – это ваша проблема. А если не мешали, – большое спасибо.

– А теперь, Арни, вернёмся к нашему диалогу, – сказал Леран, – Мы с Эрнестом переходим к частным проблемам. Не только люди, но и не все фаэты осведомлены о них. У каждого свой участок работы, каждый доверяет другому. Сейчас все смогут убедиться, что жизнь и смерть, – всеобщие понятия. Рождение человека не менее радостное событие, чем появление фаэта. Гибель человека, – не менее трагична, чем смерть фаэта.

– Шкала страданий едина для обоих. Но есть разница. Женщины фаэтов не рожают. Забыты семьи, нет привязанностей. Постепенная атрофия чувств. Но я обращаюсь к памяти Фаэтона. Ведь там и тогда у нас всё это было! Даже я, хоть и смутно, вспомнил свою семью. Теперь же мы каждый сам по себе, наедине со своей задачей. У нас нет родственных связей. И потому Арни, когда видит таковые у землян, считает их атрибутами животного, неразумного мира. Скажи нам, Арни, какой участок поручен лично тебе?

– Моя задача: обеспечить адаптацию лотосорожденных к земной обстановке.

– Расплывчатое определение. Уточню: регистрация золотых дождей, дополнительная охрана воспроизводящих нас морских лотосов, контроль за юным фаэтом и его окружением. Его обязанность, Эрнест, – следить за нами от распада контейнера до появления во Дворце Посвящения. Думаю, Арни хорошо справляется со своей работой. Попробую доказать на своём примере.

Мартин похолодел: придётся ещё раз пережить самые трагичные повороты своей судьбы. Присутствовать на месте гибели Крониных, увидеть глазами Лерана последний взгляд Барта, закрыть глаза обескровленной Нинель, перебрать своими руками жалкие останки команды «Барта Эриксона»…

Леран говорил кратко и сжато вслух, но дублировал рассказ мысле-картинами с места действия, и как очевидец-фаэт, и как человек–землянин, теряющий родных и близких по воле неизвестной могучей силы. В заключение дал развёрнутый образ своего сна о Йуругу, сна–воспоминания о расправе драконоподобных ящеров с послом Фаэтона и его семьёй.

– Чрезмерная привязанность лотосорожденного к земной семье усложняет процесс раскрытия нашей личности, – сказал Арни, когда Леран завершил повесть своей земной жизни, – До расстрела в Нью-Прайсе тебе дважды давали возможность вернуться к своим. Ты не воспользовался и сопротивлялся. Меня это обеспокоило.

– Но зачем торопить моё раскрытие? – спросил Леран, – Что означает несколько лет? Стоят ли они чужих жизней?

– Чрезмерная привязанность к землянам разрушает цельность фаэта, делает его ущербным. Ты пытаешься представить меня преступником. Но я никого не убивал. Я не вмешиваюсь в ход земной истории.

– Арни, я надеюсь, одно место в Правящем Совете вот–вот освободится. Ты опять, говоря земным языком, лжёшь. Да, на твоих руках нет следов крови, твои руки не держали пулемётов, гранат. Твой голос не отдавал приказы на сброс бомбы или пуск ракеты. Но ты опутал всё человечество сетью своей организации, члены которой убивают, грабят, насилуют, уничтожают всё живое. Ни одно правительство не свободно в своих решениях и действиях.

– Люди нелогичны и безрассудны. Для достижения порученной мне цели я организовал систему контроля и управления. Я ответственен за всю поверхность Земли. Да, по моему указанию создавали вокруг тебя пустое пространство. Повторю: для того, чтобы ускорить твоё созревание.

– Ты слышишь, Эрнест? Это называется контролем над территорией.

– Я бы назвал это контролем над человечеством, – отозвался Эрнест.

– Так точнее. Арни предельно облегчил себе задачу. За её выполнение платят люди. Своим здоровьем, счастьем, жизнью. Скажи, Арни, всем, кто такой Агасфер!

– Зачем фаэтам знать человеческие имена?

– Сегодня они узнали от меня несколько имён, увидели, кто за ними стоял и стоит. От этого им не стало хуже.

– Хорошо. Агасфер – глава земной организации контроля.

– Вот как всё просто. Глава контрольной службы. Той службы, которая и занимается организацией и исполнением самых страшных преступлений. И при этом пользуется символикой золотых людей: трилистником и свастикой. Вместо того, чтобы вести список золотых людей и создавать им благоприятные условия адаптации, общество Агасфера ведёт за ними слежку, преследует их. Агасфер хорошо знает, чего хочет от него Арни и его помощница. У Агасфера, – оружие, средства психотронного воздействия, свои научно-исследовательские институты, военные полигоны, карманные президенты. В его руках, – реальная власть над каждым человеком Земли. У него – право бесконтрольного уничтожения. Глобальная супермафиозная структура. Земля давно стала зоной принудительного заключения для живых разумных существ. Гениальный вдохновитель, организатор и создатель уникального эксперимента, – член Правящего Совета фаэт Арни, не умеющий говорит правду и ненавидящий всех, кроме себя. И вот, Правящий Совет направляет Арни ко мне, чтобы судить меня его словом. Человечество он уже осудил. Что будем делать, Эрнест?

– Подождём, что скажут золотые люди. Один Арни не может быть судьёй. А если ему дадут такое право, он должен быть чист перед всеми.

– Так думает землянин, Арни. Он хочет чистоты. Как такое тебе?

– Мне – подходит. Ты не видишь во мне чистоты? Ты хочешь стать человеком? И принять на себя их земную грязь?

– Лучше быть чуть-чуть грязным, чем чуть-чуть чистым, Арни. А фаэтом или землянином… Условности… Или фаэты достигли счастья? Или к ним уже не относятся понятия добра и зла? Ты хочешь объявить себя богом, Арни?

– Я хочу проститься, брат. Разговор у нас не вышел.

– Отчего же? Я считаю его удачным. Когда один фаэт не согласен с другим, кто-то не прав. Не только землянин, но и фаэт имеет право на ошибку, Арни. И ты тоже. Но мы не имеем права прятать свои ошибки.

Арни сузил глаза, приблизился к Лерану, взял руками его за плечи и прикоснулся губами к его губам. Потом отступил на шаг, повернулся кругом, взлетел на диск. Аппарат медленно пошёл над лагуной к морю, Арни вошёл в купол уже перед рифами.

– Тебе понравилось прощание, Эрнест? – спросил Леран, поворачиваясь спиной к уходящему в океан диску.

Мартин, наблюдая за аппаратом, прошептал:

– Поцелуй смерти… Так вот откуда оно пошло…

– Что пошло?

– Только что я видел рядом с собой ритуал классической мафии. Таким лицемерным поцелуем закрепляют необъявленный приговор. Он приговорил тебя к высшей мере.

– Понятно. Ещё раньше он приговорил тебя, Лию, Леду. И всех людей. План такой: оставить на Земле минимум, изменить им генетический код, сделать универсальными слугами. А я не подошёл Арни с первой минуты первой встречи. Не знаю, в чём тут дело, ведь я не причинил ему вреда.

– До сегодняшнего разговора, – уточнил Мартин.

– До сегодняшнего разговора, – согласился Леран, – Он больше чем заслужил его. Глубоко в нём сидит что-то порочное, но я никак не могу проникнуть внутрь. Он всегда далеко и под прикрытием.

Мартин вгляделся в лицо Лерана и попросил:

– Посиди тут, хорошо? Я не думал, что ты можешь уставать. Я сбегаю за вином. И успокою женщин…

25. Тайный штурм

– Как жить будем дальше? – спросил Мартин, когда они подходили к дому.

– Дальше будем просто жить, – ответил Леран, – Если не знаем сами, то ведь есть у кого спросить.

Они вошли, Лия объявила меню обеда. Мартин сразу направился к столу. Леран улыбнулся смотрящей на него Леде и сказал:

– Эрнест, мой обед сегодня ограничится вином. У виночерпия нет возражений? Уважаемые дамы, с завтрашнего утра над островом царит солнце. Мы готовы исполнить любые ваши желания.

– Мы только что говорили об этом с Ледой. Дамы желают зрелищ. Всяких-разных и побольше.

– Объявляю назавтра театральный день. Готовьтесь. А я вынужден уединиться, Эрнест справится за двоих.

Он прошёл в свою комнату и почти свалился на кровать. Универсальная одежда фаэта окутала его прохладным мягким облаком. Сон пришёл сразу.

Ночной ветер рассеял облачность, утро пришло ярким и свежим.

– Друзья мои! – воскликнул Леран на пути к машине, присланной из храма Шри Джая, – Вы знаете, о чём я подумал, как только проснулся?

– Не знаю, о чём ты подумал, но я сейчас, смотря на тебя, думаю, что ты отлично отдохнул. Кто может сказать, что этот человек не только не завтракал, но не ужинал и не обедал накануне? – отозвался Мартин.

– Вино, Эрнест, всё твоё вино! – Леран протянул руки и перенёс Леду с высоких ступеней входа на землю, – А подумал человек о том, что вокруг нас ничто не делается просто так. И солнце всходит когда надо, и облака приходят и уходят не сами по себе, и ветра приносят чьи-то слова…

– Мудро! – похвалил Мартин, открывая двери машины.

– Мудрость не моя, – сказал Леран, помогая Леде и Лии устроиться на заднем сидении, – Я вспомнил одну из сур.

Он взял Мартина за локоть и отвёл на несколько шагов в сторону от машины.

– Если бы я обладал священной мудростью, проблемы исчезли бы все разом. А пока этого нет, – кругом намёки на то, от чего не уйти. Прошу тебя, не отпускай от себя ни Лию, ни Леду.

– Возможно нападение?

– Сегодня нет. Приговор объявлен мне, людей для Арни не существует. Но немедленного исполнения не будет. Ситуация, как я и хотел, известна всем фаэтам. Без всеобщего одобрения Правящий Совет не решится на строгие меры. Случай-то единственный за всю историю.

– Чего мы можем ждать?

– Они попытаются достать меня изнутри. Я для них большая загадка. Для фаэтов очень важно, кем они были на Фаэтоне. Вначале попробуют вывести меня из рабочего состояния. Как? Что потом? Предугадать ничего не могу.

– Понятно! – Мартин пожевал губами, – Всё будет нормально.

Он сел за руль, ведущие колёса крутнулись на месте, обнажив красную почву. По обе стороны дороги расстилался пёстрый цветочный ковёр.

В заповедной, запретной зоне цвели кустарники и полевые цветы. Редкие пальмы, – такие же окружали дом, – обозначали границу, которую аборигены не пересекали.

– Предлагаю такую схему дня, – сказал Леран, – на острове с древности популярен кукольный театр. Посмотрим представление. Тут любят сказки, может быть, нам повезёт. А потом обед в ресторане, кинотеатр… Идёт?

– Идёт, идёт, – захлопала в ладоши Леда, – Кукольный театр! Это так интересно. Я никогда не видела.

* * *

Кукольники развернули сцену на краю небольшой площади, вблизи от территории буддийского храма, отгороженной ажурным заборчиком и полосой вечнозелёных кустов.

Маленький помост освещался огнями рампы и фонарём сверху. Сцена делилась пополам белой тканью, ниспадающей с перекладины на высоте двух метров. Принесли скамеечки, и они устроились рядом с помостом.

– Леран, зачем им свет днём?

– Это двойной театр. С этой стороны мы видим кукол, а с противоположной, – их тени. Кукольный и теневой театр одновременно.

– Ещё интереснее, – прошептала Леда; её глаза загорелись, она уже не отрывала взгляда от сцены.

С двух сторон помоста появились актёры-кукольники, с помощью сложной системы палок и ниток они управляли разукрашенными и разодетыми куклами. Зазвучала незнакомая речь, засверкали драгоценности на куклах. Зрителей становилось всё больше. Невдалеке послышалась музыка.

Леран «осматривал» остров в поисках близкого источника опасности. Но ничто не предвещало угрозы. Жизнь людей протекала так же, как и вчера, как и много дней назад. Действовал распорядок, утверждённый тем, кого люди, его исполнители, не знали.

Лу Шань, на которого Леран обратил главное внимание, сидел в маленькой келье своего храма-монастыря, сознание его было незамутнено, лишено всякой деятельной мысли, как в глубоком сне. Сегодня он не помышлял о визите к Шри Джая.

Леда, отчаявшись в попытках понять происходящее перед экраном, спросила:

– О чём они говорят? И что с ними происходит? Я ничего не понимаю.

Ответила ей Лия.

– Сегодня праздник. День рождения принца Гаутамы. Того, кто позже стал Буддой. Рассказывается о его жизни в царском дворце. Спектакль серьёзный, авторы хотят доказать вред невежества. Посмотри, как выглядит принц, – он ничего не знает о том, как живут люди за стенами дворца. Он не подозревает о существовании болезней и смерти.

– Поэтому у него золотые глаза? Лия, зачем нам невежественный принц? Я думала, будет интересно.

– Я согласна. У каждого своя сказка. Мартин, дамы не удовлетворены.

Эрнест понял, что Лия находится в напряжении, если она назвала его не по имени и не обратилась к Лерану: тот сидел, спокойно наблюдая за куклами. Разговор он слышал. Пусть решает сам. Наконец Леран сказал:

– Вы правы. Принц Гаутама нам не поможет. Недалеко приличный кинотеатр. Поехали?

Пока шли к машине, Эрнест коснулся рукой плеча жены. Они поняла и вполголоса произнесла:

– Воздух сегодня необычный. Мысли теряются. Как в бреду или полусне. Прости, Эрнест.

«Женское предчувствие, – сказал себе Мартин, – Она опережает Лерана, хотя почти ничего не знает. Да и вся её семья склонна к мистике. Прав Леран, надо быть настороже».

В кинотеатре было прохладно и благоуханно: горели ароматические свечи. Они успели к началу фильма с многообещающим названием «Тайны Боробудура».

Лия сразу расслабилась и вместе с Ледой увлеклась запутанным сюжетом. Леда была довольна: фильм шёл с субтитрами. В лабиринтах тысячелетнего каменного гиганта–храма герои боролись за жизнь и любовь с духами, призраками, и оборотнями. Лились кровь и слёзы, звенело оружие, плелись и расплетались интриги. Леда настолько увлеклась, что отпустила руку Лерана, сжала пальцы обеих рук в один кулачок и опёрлась на него подбородком. Она вся ушла в экран. Лия немногим отставала от неё. Только Мартин делил своё внимание пополам: наблюдал за зрительным залом и экраном, изредка посматривая на Лерана.

* * *

Кому дано предсказать события дня следующего? И даже надвигающееся мгновение неподвластно ни человеку, ни фаэту, ни кому другому на Земле и в бесчисленных мирах. Кто утверждает иное, – тот из лжепророков.

Первой настала очередь Лу Шаня.

Лама не способен повредить Лерану или обеспокоить его. Роль его сводилась в данный момент к облегчению наводки и обеспечению предельной точности фокусировки психоэнергетического луча. Но Лу Шань не знал, что рядом с Лераном в кинотеатре сидит Лия, осведомлённая о его присутствии на острове. Не знал он и того, что гостеприимно принимающий его брахман Шри Джая неослабно наблюдает за ним, и делает это более профессионально, чем сам лама контролирует передвижения Лерана.

На экране национальный кинозвёздный герой схватился врукопашную с потусторонним монстром. Леда затихла, Лия вздрогнула. Эрнест знал жену как себя и понял: началось. Момент выбран! Он сжал её задрожавшую руку, а в трёхстах метрах от кинотеатра у ламы выпал из рук свиток со священным текстом. Его племянница приняла на себя его невидимый удар, предназначенный обозначить на невидимой карте точные координаты цели. Лия не хотела быть мишенью, как не желал того Лу Шань. Но она думала о нём, и этого оказалось достаточно. Как только ему стало ясно, что он ударил любимую племянницу, силы его рассеялись. Но заложенная в него программа действовала. Лама вернулся в состояние медитации. Следующая попытка будет удачной. Но и ей не суждено было состояться.

Шри Джая, предупреждающе коснувшись Лерана, всей своей, накопленной за долгие годы молодой энергией, бросился на Лу Шаня. Брахман знал, что и как делать. Он блокировал все каналы восприятия ламы, тот потерял связь с энергией жизни и мозг его отключился. Теперь оживить его мог один Шри Джая.

Леран, получив предупреждение Шри Джая, посмотрел на Леду, Лию и Мартина. Да, он не учёл, что фаэты могут использовать как оружие людей. Будучи убеждён, что Лу Шань бессилен против него, он не подумал, что лама может поразить его близких, как это делал в своё время Агасфер. Секунда понадобилась для приведения самочувствия Лии в порядок. Леран окутал всех троих предохраняющей оболочкой, связав её с энергетикой Шри Джая. Брахман воспринял действие фаэта как должное.

Таким образом атака Правящего Совета потеряла главное расчётное преимущество, – внезапность.

Леран сам пошёл навстречу и открыл себя Арни, заодно уточнив всё возможное. Вместе с Арни в нападении участвовало двенадцать фаэтов. Все члены Правящего Совета плюс те, кого отобрал сам Арни.

Цель, методы, тактика штурма, – всё высветилось мгновенно. Арни поступал по-агасферовски: он пожелал превратить Лерана в фаэта–зомби и сделать его своим ближайшим помощником–исполнителем. Так он мог сохранить своё реноме во мнении сообщества золотых людей, и удовлетворить раненое самолюбие. План во всех деталях и вариантах разработал Арни. Никто другой не смог бы его здесь заменить, ни фаэт, ни человек.

Зондаж первичной памяти… Арни хотел знать точно, с кем имеет дело.

Подавление и перестройка психики. Разрушение действующих личностных мотивов и «вживление» других.

Вся работа шла на так называемых резервных, запретных диапазонах. Кроме двенадцати, никто из фаэтов ничего не знал и не мог следить за тайной операцией.

Прежде всего планировалось раскачать, вывести из равновесия эмоциональную составляющую личности Лерана.

Жёсткое проникновение в подсознание!.. Внедрение гибкой, тщательно разработанной программы мышления и, соответственно, поведения.

Усвоив план Арни, Леран сжал руку Эрнеста и передал ему полученную информацию. Мартин хотел быть не просто рядом, а быть по возможности равным. Эрнест смог сдержать эмоции, но внутренне содрогнулся: жестокость фаэтов превзошла его понимание сути высших существ. Она же уничтожила в нём последние тени страха перед Правящим Советом.

После контакта с Эрнестом Леран создал между резервным диапазоном и рабочей информсетью фаэтов Земли мост. Они увидят и услышат всё, что будет делать Арни. А Правящий Совет останется в убеждении, что атака проводится втайне.

Потеряв посредничество Лу Шаня, Арни скорректировал тактику.

На экране монстр из преисподней одолевал положительного героя.

Помощи нет. Зал затих.

Перемену на экране заметил только Леран и, благодаря ему, Мартин.

Арни решил выступить в роли земного дьявола! Показать всем трагические часы из жизни Лерана Кронина и всех его близких! Так, чтобы их заново пережили вместе с мятежным фаэтом Мартин, Лия, Леда.

Леда такого не перенесёт!

Мартин шумно вздохнул: он не знал как быть.

Леран попытался вызвать Учителя, – пусть остановит время, пока не найдётся выход. Безуспешно, Эрланг молчал. Тогда он решил ударить по Правящему Совету всей своей мощью. Уверенность в том, что он сможет их остановить, была. Но тогда ему придётся идти до конца, вывести из игры всех двенадцать, и предстать в глазах тысяч фаэтов незрелым агрессором, не понимающим разницы между беспощадностью и целесообразностью. Его контрудар оценивался бы как безрассудный поступок юного фаэта, вызванный неестественной близостью к землянам.

Или терять Леду!? Нет!

Мартин молчал. Фаэты ждали.

И тут произошло неожиданное для всех.

Замок Боробудур на экране сменил пейзаж морского побережья. Незримая камера двинулась, вот–вот появятся домики Нью-Прайса. День сменится ночью, у дома Крониных остановится чёрная машина. Загрохочет смерть…

Камера двинулась, но вместо Нью-Прайса крупным планом показала лицо человека. Голый череп, вьющаяся седая борода, светлые голубые глаза.

Бортников! Игорь Бортников, человек–махатма из Цитадели!

«Как же он смог?» – поразился Леран.

Фаэты не смогли не встрепенуться, – они не ждали такой мощи у землянина. Происшедшее не вписывалось в их картину мира.

Бортников смотрел на Лерана, голос его звучал по всему залу кинотеатра:

– Остановись! Пропусти удары мимо. И они поразят того, кто потерял чувство любви и добра. Так ты выиграешь битву и сделаешь из врага союзника…

Зрительный зал воспринял слова старца как обращение к герою, ведущему схватку с порождением зла.

А Леран, успокоившись, обрёл инициативу. Он разрешит Арни демонстрацию новой версии «Тайн Боробудура». Но экраном будет не полотно на сцене, а сознание. Сознание его и Эрнеста. Эрнест выдержит, он не один.

Леда, Лия и все остальные продолжат знакомство с классическим сюжетом.

Арни не поймёт подмены, скрыть её не проблема.

А через Лерана фильм об Агасфере и его хозяине увидят все золотые люди. Спасибо Бортникову, это верный ход и достойный. Побеждает тот, кому нечего скрывать, кто действует открыто и искренне.

Мартин нашёл ладонь Лерана и сжал её. Леран ответил и не стал расцеплять пальцы.

Из чёрной машины вышли четверо в чёрных одеждах и масках. В руках у них автоматы и крупнокалиберный пулемёт. Они выполняют приказ Агасфера, хоть никогда его не видели. Агасфер – слуга Арни, сменивший любовь на бессмертие.

Ночь разорвана на тысячи осколков.

Поднимается и бежит навстречу выстрелам Ирвин Кронин, отец. Ему надо прикрыть жену и дочь. Пули рвут ему грудь, а он только замедляет бег, он желает увидеть лица убийц.

Мария, мать, бросается в комнату Леды, прижимает её к себе, бросает завёрнутую в одеяло дочь в угол, но сама не успевает… Пули настигают и её, Мария падает рядом с Ледой и последним движением накрывает дочь своим телом. Мария принимает на себя ещё десятки смертей, и ни одна из них не достигнет Леды.

Ирвин падает у дверей, пытается подняться, но прицельная очередь останавливает порыв.

Полицейская бригада комиссара Эрнеста Мартина.

Барт Эриксон с Лераном.

Залитая кровью матери Леда.

Барт берёт на себя самое тяжёлое, – сопровождение обречённого Ирвина.

Леран остаётся с Ледой, с её пустыми сумасшедшими глазами…

…Мэн-Сити.

Люди Агасфера внедряют в подсознание Барта психический микроб. В его программе, – усиление слабостей Барта. Цель, – заставить Эриксона самого покончить с жизнью. Мучения Барта, борющегося в одиночку с неизвестным противником, грызущим его изнутри. И ни одной жалобы никому, в том числе брату, Лерану Кронину. Леран в это время занят собой, он не думает о помощи Барту, а пытается его поучать.

Леран смотрит, и ему делается противно за самого себя, стыдно перед Эрнестом. Мартин чувствует пальцами, как частит пульс Лерана, влажнеет его ладонь, дыхание прерывается. Мартина это не беспокоит, а напротив, радует: Арни на такое не способен, это привилегия человека Лерана Кронина.

Кадр за кадром… Тяжесть потерь удваивается, утраивается, горечь растёт вместе с чувством вины и раскаяния. Как холоден и потусторонен был сын Марии и Ирвина Крониных, брат Эриксона…

Вот и Барт, связанный на соседнем стуле. Напротив Карлос, подручный Агасфера, один из солдат армии фаэта Арни.

Стекло аквариума. Теперь и Эрнест видит сам последние минуты жизни Барта. Видит и бездействие Лерана, допустившего гибель самого близкого человека.

Слёзы кипят на раскалившемся сердце Лерана.

«Барт Эриксон» в погоне за золотым дождём. Сэм Эллиот, Санни.

Майкл Крамов с воздушной, неповторимой Флоранс.

Леран Кронин, сброшенный с яхты взрывной волной, уходит в воду. Уходит всё глубже, невредимый. А Майкл в это время ещё жив, у него перебиты ноги; Флоранс, вместо того чтобы прыгать за борт, бежит к нему. Ещё один взрыв: куски обшивки судна разрывают совершенное тело Флоранс. Майкл всё ещё жив, он видит, как его Флоранс в трёх метрах от него распадается на части.

А Леран Кронин уходит в глубину моря…

Леран не выдерживает.

Пережить всё вторично, да ещё и не только своими чувствами, – выше человеческих сил. Никакое сознание без блокировки не перенесёт такое. Сдвиг неизбежен. Самоблокировка, – это тоже частичное сумасшествие. Арни добился своего! Человек Леран Кронин почти готов стать его добычей. А вместе с ним Эрнест Мартин, зрительный зал, всё человечество. И Леда.

Слёзы, второй раз за жизнь, размыли предохранительные барьеры фаэта, и он снова признал себя слабым человеком. И, как человек, он обратился в единственную инстанцию, способную и готовую ему помочь. Инстанцию, которая ждала лишь разрешения–просьбы.

Леран не смог дословно воспроизвести молитву Иисуса. Сумбурно, путаными фразами, минуя мозг, сердце его обратилось к Создателю. И не фразы то были, а боль от собственного несовершенства и косности, от нечувствительности к боли других, это было обращение сына к отцу в минуту беспомощности. Молитву Лерана слышал человек Эрнест Мартин, слышали все фаэты, за исключением двенадцати.

Ничто не случайно, в каждом явлении знак-знамение.

Ответ пришёл.

Герой на экране терял жизнь, фильм подходил к концу, крепость–храм Боробудур освобождался от призраков ночи…

Рука Леды, горячая и живая, коснулась оледеневших пальцев Лерана.

Пришёл ответ, а с ним – облегчение.

Он справился.

И Эрнест выдержал, так как они не разъединили рукопожатия, оставались единством двоих.

Всё! Дальнейшая борьба не имеет смысла.

Леран разорвал закрытый канал связи с Правящим Советом. Он был сильнее двенадцати, но не хотел побеждать.

Сообщество фаэтов замерло подобно зрительному залу. Леран не выходил из общей сети. Они ждали его слов.

«Нам необходимо собраться и обсудить то, что стало необходимостью..».

Леран сказал и ждал реакции.

«Мы согласны, брат. Через неделю», – отозвалось тысячекратное эхо.

«Да. До собрания, если вы меня поддержите, Правящий Совет лишается полномочий. Прежде чем что-то предпринять, нам всем надо подумать».

Экран вернул себе первозданную белизну и готовность к встрече с новым зрителем.

Слёзы Лерана успели высохнуть, и Леда ничего не заметила. Дамы обсуждали хитросплетения боробудурского сюжета, Леран молчал, Мартин освобождался от стрессового состояния. И только после возвращения на берег лагуны он спросил:

– Надеюсь, мы выиграли?

– Я тоже надеюсь, Эрнест.

26. Храм греха

Следующим утром гидом-экскурсоводом пришлось стать Мартину. Леран попросил дать ему выходной день. Ему требовалось побыть одному и встретиться с Ирианом. На рассвете приезжал монах от Шри Джая, заправил джип у дома бензином, проверил тормоза и рулевое управление. Вышедший на шум Мартин попробовал найти с ним общий язык, но из жестов монаха понял лишь, что джип в полном порядке и они могут пользоваться им по своему усмотрению. Монах оставил корзину с вином и продуктами.

Леде, поддержанной Лией, захотелось познакомиться с островом «поглубже». Леран ушёл к лагуне. Мартин взялся за руль. Он ещё не восстановился после вчерашней тайной битвы, и перед выездом вместо завтрака выпил изрядное количество вина.

– Эрнест, как же ты сможешь выбрать нужную дорогу? – спросила его Лия, – Ведь ни Леда, ни я не знаем острова. Как мы доверимся алкоголику?

– Алкоголик плохого не сделает, – улыбнулся Мартин, – А остров я знаю так же хорошо, как вы. Поедем куда глаза глядят, куда колёса повёрнут. Я хоть и бывший, но полицейский комиссар, у меня даже нос умеет находить нужное направление.

– Нос?! – радостно удивилась Леда, – Вот это да! Поедем куда нос глядит!

И она захлопала ладошками. Лия обняла её, потом отошла, рассмотрела её снизу доверху. И со вздохом сказала:

– Какая невеста выросла! И почему я не мужчина? И куда смотрит народ?

Лицо Леды сравнялось по красноте с губами. Синие глаза удлинились, закрывшись пушистыми ресницами.

– Не нужно никакого народа! – Леда ударила каблуком в землю, – У меня есть брат, и больше никого мне не надо. Кроме вас…

– Ладно, ладно, – успокоила её Лия, – Я хочу только сказать: такую красавицу обязан охранять чин не меньше комиссара.

– Но у нас же есть свой комиссар, – Леда движением головы отбросила в сторону упавший на лицо чёрный локон, – Да ещё и с носом.

Мартин хмыкнул.

– По машинам! Комиссар с носом! – после вина и женской болтовни ему стало весело, – От вас всего можно ожидать. Поехали, пока я не раздумал. Посмотрим, как люди живут.

Через час блуждания между банановыми рощами, рисовыми полями, отдельными хижинами, дорога привела в деревню. Здесь жили те, кого они видели на плантациях: худые загорелые люди с натруженными, опутанными венами руками. Каждый дом-хижина в деревне отделялся от другого сплошной бамбуковой или глинобитной стеной–забором. Двери были полностью закрыты от наблюдения со стороны. Джип петлял по глухому пустынному коридору. Чтобы выехать из деревни-лабиринта на свободу, понадобилось целых полчаса. Как живут люди за глухими стенами, осталось неизвестным.

Тем ярче они восприняли картину, встретившую на выезде из деревни. Справа от дороги начинался холм, по подножию охваченный высокой каменной стеной.

– Почему здесь столько стен? Чем дальше от селения, тем больше? – недовольно спросила Леда.

– Привычка от тех времён, когда было что прятать, – отшутился Мартин, – Сейчас узнаем, что прячут тут.

– А вот тут ничего не прячут, – сказала Лия, – Вы не туда смотрите. Леда, подними голову. Видишь, выше стены?

Мартин увидел в стене ворота и остановил джип. Маленькая красная крыша с загнутыми кверху углами, видимая под острым углом с земли, обратилась в проёме решётчатых ворот вершиной высокой пирамиды. Вид от ворот приковывал взор.

Справа и слева: скульптуры фантастических зверей, похожих сразу на льва, змею и птицу. Пёстро раскрашенные, они смотрели грозными красными глазами.

За решёткой ворот, – каменная стенка. Впечатление создавалось такое, словно вырезали из ленты стены кусок и переставили дальше; а образовавшуюся пустоту заполнили ажурным металлическим плетением. По контуру металлические ворота окаймлял железный орнамент из повторяющихся трилистников. В глубине двора начиналась широкая лестница; по мере подъёма она сужалась и приводила к главному входу в каменное здание, увенчанное девятирядной крышей, вонзающейся в небо зазубренным остриём спрятанной в холме стрелы.

– Буддийский храм, – тихо сказала Лия и посмотрела на Эрнеста тревожными глазами, – Твой нос знал, куда ехать.

Мартин понял её. Лия и хотела, и боялась встречи с дядей. Его присутствие на острове было непонятно, его роль в их жизни представлялась загадочной.

– Я же говорила: чем дальше, тем красивее, – обрадовалась Леда, – Нас пустят внутрь?

Она подошла к воротам, дотронулась до решётки, створка распахнулась. Они прошли внутрь, обогнули кусок стены и остановились перед лестницей в десятке шагов.

– Маленькая стенка сделана для отражения от ворот злых духов, – пояснила Лия, – А вот это называется «лунный камень».

Между ними и первой ступенью лестницы в траве выделялся каменный полукруг радиусом около трёх метров. Художник–скульптор разделил его на четыре полосы-сектора. На ближней к ним полосе живым рельефом изогнулся в прыжке лев. Вторая украшена изображением слона, застывшего у правого края. На левом конце третьей полосы красовался бык, а центр последнего самого длинного пояса заняла лошадь.

– Лунный камень указывает стороны света, – сказала Лия, – Лев показывает север, лошадь юг, бык запад, а слон восток. Такое почти во всех храмах. Не только буддистских, но и индуистских. А знак лотоса в центре, надо львом, – это знак вечной жизни. Вот так. Посмотрим отсюда и поедем домой. Ведь так? Лерану без нас скучно.

Эрнесту тоже не хотелось подниматься по длинной крутой лестнице. Храм расположился в глухой провинции, хоть и недалеко от главного города острова. И выглядел слишком пустынно, почти заброшенно. И деревня рядом какая-то мёртвая. Да ещё беспокойство Лии…

– Ну хоть на пять минут! – взмолилась Леда, – Когда ещё мы увидим такое? Ну посмотрите, какая красота!

Храмовый комплекс на самом деле был привлекающе красив. Восходящая от травной зелени белая лестница, ограждённая по обеим сторонам цветными скульптурами различных животных… Белый мрамор фасада с колоннами… Красная крыша из девяти уменьшающихся кверху пагод… В лучах солнца всё блистало и светилось.

– Девять пагод… Святилище очень большого ранга, – задумчиво сказала Лия, – Возможно, здесь буддийский центр острова.

Мартин решился.

– Девочки, постойте тут. Я разведаю, что там, наверху. И приглашу вас. Лия, ты умеешь управлять машиной. Если что, – не ждите меня, немедленно домой, к Лерану.

Он внимательно осмотрел внутреннее открытое пространство храма, вышел за ворота, вернулся. Везде тишина и безлюдье. Священнослужители–монахи, скорее всего, в здании и на тыльном дворе, – час молитвы.

Придётся подняться и проверить, хотя опасностью не пахнет: кто их может ожидать там, где они оказались случайно?

Лия взялась раскрывать Леде всю символику лунного камня у подножия лестницы. Поднявшись на верхнюю площадку, Мартин оглянулся: обе склонились над изображением, голоса не достигали вершины лестницы.

Двери распахнуты, шаги гулким стуком поднимаются к сводам и там затухают. Никого. Заброшенный храм почти в центре густонаселённого острова? Профессиональное беспокойство охватило Мартина, он машинально хлопнул себя по бедру, где обычно висел пистолет. Внутренний дворик тоже был пуст. Он вернулся в главное здание, проверил двери во внутренние помещения, – все заперты. Последняя, у правой стены, подалась внутрь. За дверью, – каменные ступени, лестница вела вниз.

Мартин постоял, прислушиваясь. Ни шороха, не видно и не слышно даже птиц или бабочек. Странные места эти восточные святилища: никогда нельзя заранее сказать, что в них встретишь.

После секундного колебания он сделал несколько шагов вниз по лестнице и остановился, поняв ошибку. Дверь позади с тихим скрипом закрылась. Мистика! Не иначе, тут хозяйничают призраки, как в знаменитом и неблизком отсюда Боробудуре. Хорош комиссар, влез в капкан быстрее мыши. И сыра не понадобилось, достаточно было повеять ветерку тайны.

Он ощупал дверь. Замок снабжён защёлкой, запоров снаружи не было. Мартин не стал тратить время на разборки с самим собой. Не так уж далеко и надёжно его спрятали. Кое-чему он научился в жизни. Сколько уж раз выручала его причуда, над которой смеялись друзья-полицейские. Кого бы он ни задерживал: вора, взломщика или мошенника, он делал всё, чтобы узнать методы его работы, секреты профессии. Среди многого прочего усвоил: как бы искусно ни был сконструирован замок, умелый человек вскроет его с помощью подручных средств. Вопрос только во времени.

В брючном кармане нашёлся универсальный нож. Это больше чем удача. Замок оказался сложным, с шифром, выведенным на звуковой датчик. Открывая его ключом, требовалось ещё и постукивать по нему в определённом ритме. Если бы не это, он управился бы в минуту. А так понадобилось почти десять.

Мартин пробежал через пустынное здание не оглядываясь по сторонам. Призраков он не боялся, догадаться о причине его изоляции было не трудно. Его просто временно изолировали, хитрые незримые монахи действовали по плану. Легко догадаться и о руководителе замысла. Он сбежал по лестнице, осмотрелся, выскочил наружу. Машина стояла на месте. Вернулся к лунному камню. Лия не могла не оставить знака! Вот и он: в траве, недалеко от рельефа льва, синий шнурок от шляпки. Так и есть, – похищение! Лия не забыла их условные сигналы, определённые ими ещё в начале его полицейской карьеры в Мэн-Сити. Похитители торопились и не заметили синюю змейку в зелёной траве.

Несомненно, без участия Лу Шаня не обошлось. Лама всё-таки не выстоял, продался. Что и обнадёживало: быстрой расправы не будет.

Храм, – западня, один он не справится. Сюда бы отряд специального назначения. Не исключено, Леран сможет разобраться сам, но… Мартин осмотрел машину, – сюрпризов не нашлось. Леран представил его начальнику местной полиции неделю назад. Пригодится. Вначале надо посетить Макино, – это почти по пути, – затем домой, на берег. Посмотрим, на что способна полиция отдалённой островной территории.

Одно удивляло Мартина, когда он анализировал происшедшее при подъезде к дому на побережье: полная уверенность в том, что всё кончится хорошо. Лерана он дома не застал, и подъехал прямо к плоскому камню, основному ориентиру на берегу. Увидев фаэта, выходящего из воды, Мартин осознал, что его спокойствие основано на их близости, установившейся вчера, во время «просмотра» фильма о совместном прошлом. Что-то такое передалось, перетекло в человеческую кровь из фаэтовской, а может, и обратно.

Леран выжимал волосы головы, пока Эрнест рассказывал о случившемся.

– Твоя уверенность строится на синем шнурке, – наконец заметил он, превращая купальные трусы в спорткостюм, – Что за знаки оповещения у вас с Лией?

– Мы придумали их давно. К сожалению, работают. Уже второй раз. Первый тебе известен. В тот раз я подумал, – она случайно обронила, не поверил. Кроме синего шнурка,

есть метки губной помадой, безделушки из сумочки… В зависимости от обстановки… Но ты не торопишься?

– Фактор времени потерял значение. Полиция уже там. Она будет долго искать, ничего не найдёт. Несколько часов стабилизации обеспечено. Ты прав, это Лу Шань, и его люди ушли в укрытия. Пока мы доберёмся к храму, кое-что я выясню.

Мартин держал педаль газа утопленной всю дорогу. На середине пути Леран успокоил его:

– Не волнуйся. Я вижу через Леду. Они взаперти, но угрозы никакой. Твоя Лия держится отлично. Будем считать, что для них это маленькое приключение.

– Будем, – понятие из будущего времени, – пробормотал Мартин, выбирая путь, обходящий мёртвую деревню глухих заборов.

На сей раз весь путь занял немногим более получаса. У ворот храма стояло несколько машин с работающими мигалками. Двое полицейских охраняли вход и преградили им дорогу. Леран бросил на них такой взгляд, что они оба вытянулись и приложили руки к головам. Мартин ухмыльнулся и сказал:

– Вольно! Так и продолжайте!

Первым делом Леран отыскал Макино и потребовал доложить обстановку. На удивление Мартина, шеф полиции воспринял требование как должное.

– Пока ничего и никого не обнаружили. В храме находится один лама, он во внутреннем дворике.

– Хорошо. Делайте своё дело, пока я не уточню детали. Инс здесь? Пришлите его ко мне.

Лу Шань, весь в жёлтом, даже голый череп его сиял желтизной, сидел в позе лотоса перед статуей Будды в одном из зданий внутреннего двора храмового комплекса.

– Вот и любимый дядя! – демонстративно обрадовался Мартин.

Лама не шелохнулся.

Подбежал Инс и браво доложил о прибытии. Леран пожал ему руку и попросил найти видеокамеру, готовую для записи. Полицейский исчез, Леран занялся Лу Шанем. Устроившись на полу рядом, он коснулся рукой его лба и застыл в такой же неподвижности.

Вернулся Инс. Леран поднялся, следом за ним и Лу Шань. Инс по знаку Лерана навёл видоискатель на ламу, тот заговорил, не ожидая вопросов, предельно коротко и точно, начав с характеристики самого себя.

Мартину не хотелось верить в то, что он услышал. Не вязалось всё с устоявшимся за многие годы образом доброго и мудрого дяди Лии. И тем не менее…

Лама прибыл на остров, чтобы возглавить тайную преступную организацию. Задание получил на материке.

Имена, адреса…

С прибытием Лу Шаня храм превратился в опорную базу островной мафии и склад наркотиков.

Морфий, кокаин…

Сегодняшний захват женщин совершён по приказу, полученному по радио.

Радиостанция, рабочие частоты, коды…

Женщины заперты в одном из подвальных помещений рядом со складом наркотиков. Вход замаскирован статуей Будды.

На сегодня назначен взрыв плавучей атомной электростанции, питающей энергией весь остров.

Время, исполнители, план…

По указанию Лерана Инс прекращает запись, передаёт камеру Мартину и бежит за Макино.

«Ни слова о золотых людях, племяннице, – отмечает про себя Мартин, – А ведь знает. Или забыл по «просьбе» Лерана?»

Мартин отвернулся от Лу Шаня, его неприятно жёлтого, воскового, неподвижного лица. К метаморфозам людей привыкнуть невозможно. А изменения в Леране Кронине ни осознать умом, ни охватить взглядом не получается. Что ни день, – новое. Невольно возникает вопрос: а есть ли границы способностям и возможностям фаэтов?

К золоту глаз он давно привык. Как и к внешней невозмутимости, почти каменной невосприимчивости. Вчерашний эмоциональный всплеск, прошедший так по-человечески, – понимал Эрнест, – результат громаднейшего напряжения внутренних сил в схватке с дюжиной руководящих фаэтов. Но сегодняшняя неторопливая деловитость, предельная уверенность в себе и успехе неподъёмного дела, за которое они взялись!? Он контролирует мысли и поступки сразу десятка людей, находит оптимальные решения, меняя на ходу направление ударов. Никому такое не под силу. В лице, – нет и следа былой юношеской неискушённости, наивности. Ясно читается зрелое мужество, даже мудрость. Как странно приходит к ним взросление!

Инс привёл Макино с пятью полицейскими. Лу Шань нажал на потайные рычаги, замаскированные под пальцы ног Будды, статуя развернулась, открыв чёрный проход.

Леран коротко обрисовал шефу полиции новую ситуацию, рекомендовал ему направить своих людей с Лу Шанем в склад наркотиков, Эрнеста попросил заняться освобождением Леди и Лии, а Макино остаться.

– У нас с вами проблема проблем, – Леран показал на видеокамеру, оставленную Мартином у ступнёй Будды, – На плёнке, – запись интервью с ламой. На сегодня назначен взрыв атомной электростанции. У нас с вами несколько часов. Именно у нас с вами, – без меня вы ничего не успеете сделать.

Макино раскрыл рот по-рыбьи и стал хватать воздух. К такой новости он не был готов.

– Жену моего друга и мою сестру вам придётся разместить в вашем кабинете. Охрана усиленная. До окончания операции.

Мартин появился из-за спины Будды с Лией и Ледой. Обе выглядели почти весело.

– Приключение продолжается, уважаемые дамы, – Леран говорил без напряжения будничным голосом, – Наш друг Инс отвезёт вас в полицию, в кабинет начальника. Подождёте нас с Эрнестом там. К вечеру мы вернёмся. Есть одно дело, полиция просит помочь, мы не можем отказаться.

Леда подошла к нему, обхватила руку, прислонила голову к его груди. Она явно устала.

– Инс, обеспечь дамам отдых. Как ты умеешь, – сказал Леран и мягко оторвал Леду от себя.

Инс радостно кивнул: внутренне он уже сменил своё начальство и не замечал Макино, стоявшего рядом с растерянным видом.

Они остались втроём.

– Эрнест, отдай видеокассету начальнику полиции. Признание ламы ему понадобится. Пока ваши люди, Макино, разбираются с наркотиками, расскажите всё, что нужно по атомной станции. Нам нужен хороший план. Все монахи храма, вся ваша мафия сейчас там, нацелена на самоубийство.

– Именно так! – обрёл речь Макино, – Они же все смертники! Камикадзе!

Его выпученные глаза нацелились на Мартина, – на Лерана смотреть он не решался, – из-под фуражки на лицо и шею скатывались крупные капли пота.

– Вы знакомы с этой бандой? – спросил Мартин; он сочувствовал потерявшему самообладание полицейскому начальнику.

– Если бы только! – почти простонал Макино, – Такие минуты требуют откровенности… Я всё скажу в последний день…

Мартин посмотрел на Лерана: объявление о том, что все они обречены, тот воспринял с лёгкой улыбкой.

– Они мне платили. Ежемесячно. Они всех на острове купили. Эти люди способны на всё. Их организация имеет оружие, специалистов, всё, что надо. Если они решили взорвать станцию, – они это сделают!

– О ваших связях поговорим после, – остановил его Леран, – Дайте распоряжение по радио. Пусть ваши люди найдут Шри Джая. Брахман должен выйти на связь по закрытому каналу. А радиостанцию передайте Эрнесту. И не забудьте объявить в полиции полную готовность.

Макино сделал распоряжения и передал станцию Мартину.

– Мы увидим расцвет королевской примулы, – Макино проявил поэтическую струнку своей натуры, – Взрыв атомной станции вызовет извержение главного вулкана острова.

Мартин знал, что королевская примула расцветает на склонах вулканов перед землетрясением. Шеф полиции ассоциировал видение взорванного реактора с горным цветком. Нет, не своей работой занимался Макино, и теперь сожалел о том.

– Полвека назад наш вулкан закрыл пепловым облаком Австралию и Америку. Но тогда не было атомной станции…

– Эрнест, – тихонько сказал Леран, слушая Макино, – Свяжись с Инсом. Нужна подробная схема электростанции. И пусть подберёт десяток надёжных ребят с аквалангами. Место встречи у берега Инс определит сам.

– Площадь станции несколько квадратных миль, – Макино наконец перешёл в деловую тональность, – Бридер, – так называют реактор, – работает на быстрых нейтронах. Вершина технологии! Топливо – уран-235. Бридер делает из него плутоний. Плутоний и служит основным горючим для производства электроэнергии. Весь остров держится на одном реакторе. Вы представляете, что получится, если его взорвать?

Леран понял, что ничего полезного от Макино они не услышат. К тому же появились полицейские с Лу Шанем. Один из них доложил начальнику полиции:

– В складе сырья и готового продукта на несколько миллиардов долларов. В подвальном этаже, – химическая лаборатория. Людей нет. Мы всё опечатали.

Леран посмотрел на ошеломлённого Макино и сказал:

– Ваш начальник приказывает: оставаться здесь. Ламу держать под прицелом. Попытается бежать или что ещё придумает, – применять оружие без предупреждения. Никто не должен проникнуть в склад и лабораторию до возвращения Макино. Но я уверен, что наш жёлтый маленький мафиози будет вести себя тихо…

Лу Шань согласно кивнул, хотя глаза его ещё не обрели полного понимания сути происходящего.

В полицейском управлении их ожидал Инс. Молодой детектив выполнил поручение Лерана выше всех похвал. Собранная им команда изучала скрытые подходы к плавучей атомной станции, готовились катер и вертолёт.

Полицейские силы острова приведены в боевую готовность, отряд из ста человек заканчивает экипировку.

В одной из комнат управления их ожидала развёрнутая на столе подробная карта берега, схема станции и её фотографии, сделанные с высоты вулкана.

Макино, Мартин и Леран склонились над столом. Инс давал пояснения.

– Со стороны океана станция защищена волноломом пятнадцатиметровой высоты. Видите полукольцо? С этой стороны не подобраться. Платформа станции удерживается на месте якорями. Передающий электрический кабель протянут по дну и пока исправен. Платформа представляет собой квадрат со стороной сто пятьдесят метров. Высота реактора над уровнем моря, – пятьдесят метров. Осадка платформы в воде около десяти метров. Общий вес более ста пятидесяти тысяч тонн.

Инс перешёл к фотографии.

– От берега платформа отделяется бонами и цепями. Проскочить по воде или под водой можно только здесь. Расстояние большое. В аквалангах, – отнимет много времени и сил. Время подлёта вертолёта около пяти минут.

– Сколько людей на платформе и где они? – спросил Мартин.

Инс вернулся к снимку.

– В центре, – вон тот серебристый цилиндр, – реактор. Параллелепипед ближе к берегу скрывает турбогенератор, агрегаты теплообменника. Здания со стороны моря: трансформаторы, устройства защиты, тут же служба контроля, столовая и прочее. Персонал около ста человек. Два этажа. Видите иллюминаторы? Мины, скорее всего, будут крепиться к подводной части. Думаю, туда и надо направить основной удар. А десант с вертолёта отвлечёт преступников. Минут десять для тех, кто будет работать в воде. Шансов очень мало…

– Молодец, Инс! – похвалил Леран, – Большего за это время никто бы не сделал.

Инс покраснел, некрасивое лицо стало привлекательным. Мартин видел, что ради Лерана Инс готов был на всё.

– Вывод: чем больше людей задействовать, – тем хуже. Принимаем план Инса. Он берёт группу и на вертолёт. Я с Эрнестом иду на катере с берега. В запасе у нас около трёх часов. По сигналу с берега Инс поднимает вертолёт и десантируется на платформу. А мы действуем по обстоятельствам. Макино остаётся в управлении и контролирует остров. Задача, – блокировать энергораспределительные центры и прочее.

Его прервал писк радиостанции. На связь вышел Шри Джая. Леран кратко объяснил суть дела. Брахман мгновенно понял свою задачу: параллельно с действиями подчинённых Макино обеспечить безопасность острова.

– Теперь за тылы можно не волноваться, – оживился Леран, – Спасение зависит от двух десятков людей. Вертолёт и катер… Вперёд, Инс?

Пока бежали к машинам, Инс сообщил, что дамы отдыхают, он снабдил их всем необходимым. Мартин даже хмыкнул от удовольствия, – этот детектив родился с талантом организатора и незаменим в сложных ситуациях.

Семь человек в аквалангах, в полном снаряжении, ждали их в указанном Инсом месте. Из естественного укрытия, – среди поросших серой травой камней, – была видна ослепительно белая полоска надводной части платформы атомной электростанции. На глазах ошеломлённой группы Леран превратил свою одежду в пляжные трусы и спустился к воде. Мартин взял бинокль и обшарил взглядом платформу, – она выглядела пустынно–спокойной. Он догадался, что Леран привлечёт к операции Ириана с друзьями-дельфинами. Шансов не так мало, как предполагал Инс.

Леран вернулся, в ответ на вопросительный взгляд Мартина утвердительно кивнул и показал развёрнутую ладонь. Ириан будет на месте через пять минут, – понял Эрнест. Но обстановка начала осложняться. Катер полицейской охраны в назначенную минуту не появился. Мартин обратил внимание на моторную рыбацкую лодку, стоящую у берега в пятидесяти метрах восточнее. Леран согласился.

Приказав спецкоманде дожидаться катера, он с Мартином, который предварительно снял верхнюю одежду, открыто направился к лодке.

– Так даже лучше, – Леран шёл за Эрнестом шаг в шаг; внимание его было отвлечено поиском мысленного контакта с диверсантами, – Они наблюдают за берегом. Двое отдыхающих бездельников на рыбацкой лодке для них не противник. Реагировать будут на вертолёт и катер. А мы успеем чуть раньше. Укрепить и настроить заряды в воде непростая задача. При всём желании раньше чем через час они не успеют.

Мартин после безуспешной попытки справиться с замком вырвал из земли кол, удерживающий лодку, и вместе с железной цепью бросил его на дно лодки. Мотор заработал без капризов. В миле от берега Леран сказал:

– Дальше идёшь один. Не торопись. Тебе придётся вылавливать подводников-взрывников.

И, перевалившись через борт, исчез в воде.

Ириан встретил Лерана в ста метрах от платформы. Дельфин сообщил, что под самой платформой три человека. Они успели установить магнитную мину, но дельфины отогнали их и удерживают на безопасной дистанции. Ещё трое людей обеспечивают прикрытие основной группы со стороны берега, у борта платформы станции. Эти ничего не подозревают.

Леран покрепче ухватился за плавник Ириана и дельфин, не поднимаясь на поверхность, доставил его к цели. Тут Ириан поднялся за свежей порцией кислорода, а фаэт устремился к людям в аквалангах. Недоумевающие глаза за стеклом масок показали: люди в чужой стихии, союз дельфина с человеком для них невиданное дело.

Заняв точку, равноудалённую от всех троих, Леран вытянул к ним руки. Три энерголуча, вырвавшиеся из кончиков пальцев обнажённого золотоволосого человека на пятиметровой глубине, привели аквалангистов в ужас. Готовые к смерти от установленного ими же взрывного устройства, они испугались непривычного, непредставимого. Обмякшие от электроразряда, диверсанты потеряли контроль над дыханием. Леран разоружил их, – пневматические пистолеты и ножи медленно пошли ко дну, – а вернувшийся Ириан взялся выталкивать их на поверхность. Лодка Мартина будет их первой камерой задержания. Ухо Лерана уловило едва слышные хлопки: команда Инса приступила к разборке наверху.

С помощью Ириана он преодолел пятьдесят метров до дна реактора-бридера менее чем за тридцать секунд. Трое взрывников, размахивая ножами, пытались отогнать дельфинов, сменяющих друг друга в почти кромешной тьме. Три луча головных фонарей метались в беспорядке, люди ничего не понимали. Поведение дельфинов явилось для них необъяснимой неожиданностью. Леран «отключил» аквалангистов одного за другим, связал их вместе страховочным шнуром, протянутым к месту крепления магнитной мины, один из друзей Ириана потащил всех к лодке Мартина. Все три электрофонаря Леран оставил себе. В их свете мина выглядела плоской нашлёпкой на крашеном железном днище платформы. Килограмм двадцать, не меньше, определил он. Запала не было, дельфины прибыли вовремя. На изъятие часового механизма понадобилось несколько минут. Остальное, – задача Макино.

Ириан легко коснулся носом его плеча. Пора возвращаться. Леран отбросил ненужные фонари, уцепился за плавник. Мартин ждал его у лодки в воде, в дыхательной трубке и маске.

Шестеро смертников, надёжно связанные экс–комиссаром, встретили Лерана ненавистью и страхом. Макино прав, они шли на смерть сознательно, убеждённо. Чтобы обрести такое качество–состояние, нужен не один год психического одурманивания.

Храм, возведённый лет триста назад для распространения святости, стал рассадником греха, прибежищем сатаны. И, опять же, не без творческого участия Арни.

Чтобы освободиться от опасного противника, член Правящего Совета, «император человечества», решил без колебаний уничтожить целый остров с миллионом жителей. Что скажет на это Учитель-Эрланг, присутствия которого Леран не ощущает много дней?

Мартин подвёл лодку к причалу платформы. Их встречал Инс, весь мокрый, с автоматом на плече, но чрезвычайно довольный.

– Шеф, задача выполнена! – доложил он Лерану.

– Шеф? – улыбнулся в ответ Леран, спрыгнув на настил причала и протянув руку Эрнесту, – Брат, Инс! Есть на Земле люди, привыкшие называть себе подобных братьями. Чем мы хуже?

– Ничем, – согласился Инс, принимая поздравление-рукопожатие Мартина.

Детектив заглянул в лодку, осмотрел задержанных, увидел часовой механизм, понимающе качнул головой, облегчённо вздохнул.

– Порядок? – спросил он; и после паузы добавил, – Порядок, брат?

– А как же иначе! – отозвался Мартин, – Веди нас наверх. Хочется посмотреть на твою работу.

По крутой железной лестнице они поднялись на платформу. Здесь не обошлось без крови и жертв. Группа Инса потеряла одного, двое были ранены. Пятерых бандитов уничтожили, пятнадцать, в окровавленных бинтах, лежали тесной кучкой у перехода-трапа от реактора на нижние этажи.

– Ещё с десяток заперты в морозильной камере. Рядом со столовой. Сами туда забрались. Второго выхода оттуда нет, пусть помёрзнут немного. Крови достаточно, а сдаваться они не желают.

– Отлично, – развеселился Мартин, – Оледенеют немножко, не до стрельбы будет.

– А теперь, Инс, – сказал Леран, – Нужен завершающий штрих к картине. Сюда бы всех: Макино, Ананда, прокурора… И прочих.

– Уже сделано, ш… брат! – радостно воскликнул Инс, – Через двадцать минут будут. Просили вас подождать.

– Подождём? – повернулся Леран к Мартину.

– Если так сильно просят, почему бы и нет? – ответил вопросом Мартин.

Ему остро захотелось в бамбуковый дом, к берегу лагуны. И чтобы накрытый стол, и корзина с вином. И Лия с Ледой рядом.

«Старею, что ли.., – почти расстроился он, – Работу-то только начали. Сколько ещё впереди подобных штурмов!»

– Так ты сказал, около столовой? – спросил он Инса – А где же работнички? Атомные станции ещё не стали автоматизированными. Если есть столовая, они что-то пьют?

Инс подозвал одного из полицейских, полушёпотом передал ему желание Мартина, и сказал:

– Диверсанты всех согнали на нижний этаж и заперли. Я подумал, – выпускать их рано. Они там в безопасности, здесь же будет неразбериха.

– Тоже правильно, – согласился Леран, – Пусть решают те, которые считают себя шефами.

В руках Мартина уже появились фляжка и бутылка. Он отпил из них по очереди.

– Виски? Коньяк? – предложил он Лерану, потом Инсу.

Оба отказались.

– Могу и за троих, – не стал настаивать Мартин, – Видишь, как устроились атомщики! Охраны никакой, а сервис, – как в приличном ресторане.

От берега донёсся шум вертолёта.

Первым был визит к Шри Джая. Седой брахман прижал к себе золотоволосого юношу, затем обнял чёрно-серого, успевшего пропылиться экс-комиссара.

– Какие вы разные, и какие похожие, – сказал брахман, – Знаю, вы спешите. Я позаботился о том, чтобы дом ваш встретил вас хорошо.

Больше ничего сказано не было, кроме слов прощания. Мартин понял, что брахман знает о Леране почти столько, сколько он сам. И картину происходящего на острове и за его пределами представляет достаточно полно. Пожалуй, общее знание связало их судьбы прочно.

Второй целью был Лу Шань, пришлось сделать круг. Полицейские сторожили храм старательно, от ламы освободились с единодушным облегчением, – он внушал им страх своей отрешённой неподвижной позой. Мистика, пропитавшая воздух острова, в святилище буддизма концентрировалась в сгущённом виде, и действовала как наркотик-галлюциноген.

Лу Шань покорно занял место в джипе. Мартин освободил его от наручников, попытался о чём-то расспросить, но лама молчал. Не отреагировал он и на появление Лии, устроившейся на сиденье рядом. Леда в машине сразу уснула.

– Теперь домой, – сказал Леран, – Время действий уступило место времени отдыха.

– И тяжёлого разговора, – добавила Лия.

Роль её дяди в последних событиях не была ей понятна; он настолько переменился, что был неузнаваем.

Как и обещал Шри Джая, дом встретил их празднично. Будто знал, что своим продолжающимся бытием обязан им. Везде горел электрический свет, в большой комнате ждал накрытый стол.

– Всё-таки некоторые мечты сбываются сами собой! – воскликнул Эрнест, увидев застольное великолепие.

Леран перенёс Леду на кровать. Просыпаться она не желала, он накрыл её одеялом и, вернувшись в гостиную, включил телевизор, приглушив звук.

Дальнейшее зависело от него.

– Эрнест, ты совсем забыл, кто за столом самая важная персона, – заметил Леран.

Мартин нашёл свежую корзину с вином, налил четыре бокала.

– Выпьем! – предложил Леран, – Как люди, не думающие друг о друге плохо.

Лу Шань подчинился и последовал общему примеру.

– Хочу начать с одной истории, – Леран вспомнил уроки Хизра и рассказал о путешествии юного Моисея, – Из священного предания можно заключить: никто из нас не вправе судить поступки другого. Но выяснить их мотивы мы обязаны, чтобы каждый мог лучше понять самого себя.

Лу Шань впервые посмотрел открыто на Лерана, потом на Мартина и племянницу. Самоосознание возвращалось к нему.

– Лу Шань! – обратился к нему Леран, – У нас нет к тебе обвинений. Наша встреча не суд над тобой, а попытка сделать очередной шаг вперёд. Всем вместе. Только все вместе мы можем устроить нашу жизнь такой, какой она видится в лучших снах. Сбрось с себя чужой груз и присоединись к нам…

– Прежде чем включать мозги на полную нагрузку, предлагаю подкрепиться, – сказал Мартин, – Мой желудок не желает ни с кем говорить, кроме как со столом.

«Это будет первой попыткой, – размышлял Леран, пока Мартин и вдруг раскрепостившийся Лу Шань уничтожали подарки Шри Джая, – Первой попыткой привлечь к своей цели человека с другой стороны. С землянами будет значительно труднее, чем с фаэтами. Со вторыми он будет говорить через неделю разом со всеми. С первыми так не получится. А без общего единства, без объединения землян и фаэтов планета не будет иметь будущего. Эрланг молчит, но всё сильнее ощущение приближающейся опасности, превосходящей любые мыслимые пределы. До своевременного понимания её одному не дотянуться. Сегодняшняя победа, – вовсе не победа, а всего лишь исправление прежних ошибок…»

– Я сделал много промахов, – сказал вдруг Лу Шань; он будто услышал мысли Лерана, – Думал, что поднимаюсь к небу, а на деле всё глубже утопал в земле. Если б не привязанность к человеческим принципам, чужой разум не смог бы поработить меня.

– Какие принципы, что за чужой разум? Что с тобой произошло, дядя? – взволнованно спросила Лия.

– Принципов много. Мы сделали их островками в болоте. Я привязался к Панча–Шила. Пять опорных положений человеческой жизни: свобода чистой веры, гуманистическое сотрудничество, национальное единство, учёт всеобщего мнения, равенство всех… Счастья они не принесли, но мира чистой земли, мира высшей радости меня лишили. Там, где человеческая политика, все слова теряют чистоту. Я проник к разуму Шамбалы, и снова ошибся, – и там нет совершенства.

– Контакт с Шамбалой произошёл на уровне сознания? – уточнил Леран.

Он уже понимал, что Лу Шаня отыскали, ему внушили идею поиска Шамбалы. Лу Шань близок к Лерану, и это предопределило его роль в будущих событиях.

– Именно так. Через озарение. Я всегда разделял устои школы «Тяньтай», величайшей в буддизме.

Мартин протянул ламе бокал вина, тот отклонил его лёгким движением.

– В одном мгновении мысли, – три тысячи проявлений миров Дхармы, – нараспев сказал Лу Шань, – Вместо того, чтобы идти лицом, я пошёл пятками, и провалился в мир восьми адов…

– Дхарма, – это как бы атом жизни, – прошептала Лия Лерану, – Они охватывают все состояния, от ада до рая, мира чистой земли.

– Зачем ты привёз к Шри Джая мой портрет?

– Мой разум находился в затемнении. Чтобы ответить на твой вопрос, мне надо вернуться в то состояние. Надо ли? Но если ты захочешь…

– Нет. Ты прав. Ошибки делаются не затем, чтобы их повторять. Память нужна не только для того, чтобы помнить, но и чтобы забывать, – сказал Леран и обратился к Лии, – Вы с Лу Шанем родственные души. Сейчас твой дядя готов на всё, чтобы искупить свои отклонения. Но только ты сегодня можешь сказать, хватит ли ему сил идти с нами.

Лия коснулась ладонью предплечья Лу Шаня.

– Дядя сделал то, чего не хотел. Но он не потерял мудрость. Он пройдёт, сколько сможет…