Чужие игры

Глава 1

«Чем больше всматриваешься в бездну, тем больше бездна всматривается в тебя…»

- Да ладно – бездна… - прошептала Карина, присев на корточки на опасном краю оврага, одной рукой заправляя под косынку вылезшие тёмные волосы, а другой – хоть для какой-то опоры держась за прихваченные пучки жухлой по осени травы. – Что ты во мне можешь разглядеть? Пустоту, которая свила во мне гнездо?

Она замолчала, горестно кривя губы то ли в улыбке, то ли в ухмылке и вглядываясь в темноту овражного дна, которого не разглядеть за островерхими чахлыми ёлочками и кустиками. Мягкими шапками вспучившегося бархата они еле-еле росли на болоте внизу – о чём она знала, но сейчас, в подступающих снизу сумерках, рассмотреть так и не сумела.

- Господи, как глупо-то… - снова прошептала она лишь бы услышать свой голос и вздохнула: нравилось, несмотря на депрессняк, вдыхать горечь увядающей палой листвы и вдохновляющего присутствия где-то рядом грибов. – Пойти за грибами и изображать из себя философа… Кой чёрт я это делаю?

Она осторожно села на траву так, чтобы ноги свисали в чёрно-зелёную пропасть. Поддёрнула полу куртки, чтобы не сидеть на сыром. Вокруг было сумрачно и сыро.

- Глупо… - повторила она. – Зачем мне бездна, если бездна поселилась во мне. – Хмыкнула грустно и кивнула неизвестно кому. – Слишком выспренно это говорю… А какое, впрочем, и кому дело до того, как я говорю?

Она оглянулась на корзину с грибами. Донесёт домой, вычистит и сварит. Потом закатает пару банок. Будет в праздники есть солёные грибы и вспоминать глупости, которые так торжественно говорились в этом тёмном и глухом месте… Есть грибы она будет в привычном одиночестве, не замечая вкуса, потому как съедаться всё будет за чтением книги или за просмотром какого-нибудь фильма. Вот и все праздники…

- Говорят, если высказать вслух самое сокровенное желание, оно исполнится, - прошептала Карина, глядя в бархатную темноту, которая неожиданно стала мутной – это её глаза вдруг наполнились слезами. – А если у меня нет сокровенного желания? Что делать тогда? Если я не знаю, чего я хочу? Если не вижу смысла… Если во мне просто пустота? Если я сама стала пустотой? Если живу по инерции? Если жить… - На мгновения она не поверила: неужели она сумеет это сказать?! Сумела: - Если мне жить… не хочется? Не… интересно?

Она подтянула к себе корзину, словно боясь оставаться в незнакомом месте без привычного предмета. «А я не мечтала? Пробовала заниматься спортом, ходила в театральный кружок… Если бы не…» Всхлипнула. «Нет, это не мечты. Дура… сама себе жизнь испортила… До тридцати шести дожила – даже пальцем не пошевельнула, чтобы хоть что-то исправить в судьбе! Всё плыла по течению… Всё надеялась – судьба сама навстречу пойдёт, само по себе всё произойдёт…» Провела под носом ладонью, сердито шмыгнула и подняла глаза к потемневшему от набежавших облаков небу: «А могла ли изменить? Жизнь-то? Сначала отец болел, потом мама… За ними ухаживала – не до личной жизни было…» А потом пыталась найти себя, чем только ни занимаясь. Но, в отличие от остальных, которые увлечённо в этих кружках и секциях занимались своим любимым делом, она, Карина, будто выполняла ещё одну трудовую обязанность…

Высокие сосны басовито гудели от ветра, заглушая пересвист редких здесь, на болоте, птиц, а набежавшие тучи давили на лес. Поёжившись от вкрадчивого холодка, сыростью пробиравшего до костей, Карина поняла: хватит предаваться размышлениям о собственной невезучести, пора возвращаться на остановку, иначе опоздает, и заводской автобус, привёзший их бригаду на выходной в лес по грибы, уедет без неё.

Она поспешно перевела взгляд на тьму под ногами: бархат, а тянет жутким холодом. Из-за сырости? А потом то ли пожала плечами, то ли передёрнула ими.

- Желания загадать не могу, так хоть… Придумай сама, что мне надо. Слышишь, бездна? Дай мне то, что, по-твоему, мне нужно!

Договорить не успела – непроизвольно закричала, когда пласт овражного края, на котором сидела, внезапно дрогнул под ней и рухнул вниз. Падая с огромной высоты, ударяясь об овражные выступы, она лихорадочно и бессвязно ужасалась, не замечая, как ахает-взвизгивает от боли: «А как же квартира?! А как же работа?! А как же мои родные?! А как же… Я не хотела, чтобы так… не хочу!! Я не хочу умирать!! Больно! Мамочки, как больно!!»

Последний удар – уже о землю – выбил из неё сознание. Упала в густую, упругую по осени траву, между двумя кустами волчьей ягоды, – только это и спасло ей жизнь. Корзина, будучи легче, долетела до хозяйки с запозданием и откатилась чуть в сторону, теряя по дороге грибы, пакет с нехитрой снедью, взятой в дорогу, и кошелёк с ключами и деньгами…

… В глубокой темноте безлунной ночи, невнятно ноющей редкими на болоте насекомыми и вскрикивающей отчаянными воплями болотной цапли, появилась тень ещё более плотная, чем корявые тени от деревьев, пригнувшихся под звёздным небом. Чуть сутулая и широкоплечая, тень эта целеустремлённо шла ведомой только ей тропой – и внезапно остановилась. В насыщенной тихими звуками ночи было слышно, как эта едва уловимая глазом тень резко и шумно втянула носом воздух, а затем склонилась над землёй так, будто собиралась встать на четвереньки. Но не встала, а пальцем подняла за круглую витую ручку небольшую корзину. Бесшумный вдох – и шелестящее недовольное хмыканье. Шаг – подняла с болотного мха пакет. Открыла – нюхнула слипшиеся между собой бутерброды с колбасой и сыром и брезгливо фыркнула. Пакет последовал в корзину, поскольку обладал тем же основным запахом человека. Ещё два шага – звякнули ключи в кошельке, который затем тихо опустился на пакет.

Вскоре тень остановилась перед телом женщины, лежащей на сырой траве. Трава, кстати, одним своим видом заставила поморщиться от страха и почувствовать оторопь.

Наконец тень отставила корзину в сторону и глубоко склонилась над неизвестной, чтобы тщательно обнюхать её, а потом с недоумением отпрянуть.

Разогнувшись, тень вздохнула и с минуту глазела на тело, ещё тёплое и, как ни странно, дышавшее. Странная одежда неизвестной нисколько не удивила. Но кое-что другое разозлило.

- Старуха вконец обезумела… - одними губами выдохнула-прошелестела тень и, легко подняв бесчувственную женщину, закинула её на своё плечо. Затем мягко, словно не чувствуя тяжести, нагнулась и забрала корзину. И стремительно бросилась бежать в других, ночных тенях.

С первыми лучами солнца тень постепенно превратилась в мускулистого мужчину, с широкими плечами – впрочем, слегка суховатого: полное впечатление, что ему недавно пришлось здорово поголодать и до сих пор сытно не поесть. Спутанная шапка густых тёмно-серых волос давно не чёсана. Он оказался босоногим, что не мешало ему двигаться быстро и легко. Одет был в холщовые штаны и длинную рубаху. Материал пошёл на одежду грубый, сероватый, а обляпанный из-за росы тёмными пятнами, порой скрывал мужчину среди деревьев и кустов – особенно когда солнце полностью осветило лес и заставило играть его в ослепительно-жёлтые и тёмно-зелёные пятнашки…

На бегу мужчина то и дело подёргивал носом, ловя отовсюду запахи, которые мгновенно прочитывал, щурил сероватые глаза на кусты, а затем неутомимо шёл дальше. Один раз он остановился, озадаченно сдвинув брови и часто втягивая подозрительные запахи. Затем его лицо расслабилось – и он вкруговую чуть ли не побежал к опушке древнего леса, бесшумно ставя ноги в траве и среди каменистых участков почвы.

Прежде чем выйти к небольшим валунам на небольшой лужайке, мужчина постоял, скрытый ветвями орехового куста, внимательно вслушиваясь в лесные звуки. Спокойный перестук дятла, беззаботные и безмятежные песенки дроздов, соек и других лесных птах убедили его, что впереди всё спокойно. Придерживая женщину на своём плече, мужчина насторожённо подошёл к старому, когда-то давно разрушенному капищу и уложил женщину на уже согретый солнцем песок. Рядом поставил её корзину. Попятился, а потом развернулся и бросился в лес. «Ароматы», унюханные от одежды неизвестной, ему не нравились: они были какими-то… неестественными, больше подходящими для тех колдунов, что занимались алхимией. От них хотелось немедленно избавиться, промчавшись по росистым травам и кустам, а затем искупавшись в тихой лесной заводи…

Он чуть не упал, споткнувшись: на его пути из-за дерева резко выступила тощая фигурка и тут же спряталась назад. Придя в себя от неожиданности, мужчина негромко и недовольно рыкнул. Худощавая женщина снова выглянула из-за кряжистого дерева.

- Почему ты не ждёшь меня дома? – грозным шёпотом спросил он.

- Я следила за тобой! – шёпотом рявкнула в ответ женщина. – Ждала, что ты придёшь с добычей, чтобы накормить волчат! А ты таскаешься по человечкам!

- Следи в следующий раз с самого начала… - раздражённо отозвался тот. – Эту женщину я нашёл у Красного обрыва – лежащей на мертвячьих травах. Оставь я её там – скоро сдохла бы. И даже не столько из-за трав, сколько из-за холода.

- Я думала – она из деревни, - пробормотала женщина, рысцой примеряясь к крупному шагу своего мужчины. Сопнула носом – и радостно оскалилась, высмотрев на поясном ремне благоверного заячью тушку. Мужчина снисходительно скосился на женщину и беззвучно ухмыльнулся.

- Не из деревни, - соизволил ответить жене. – На ней странная одежда. Я думаю – старая ведьма её вызвала из иных краёв... Стой.

- Что? – удивилась волчица.

- Надо посидеть здесь в засаде, - проворчал оборотень, усаживаясь за кустом бересклета. – Я хочу посмотреть, каким путём эта иноземка пройдёт во владения старой ведьмы. Говорят, в окрестностях замка водится много оленей. Если мы будем знать не закрытый магией ход в старые парки, нам не придётся голодать…

- Тихо… - теперь уже прошипела волчица. – Слышишь?..

Оборотень высоко задрал подбородок, стараясь уловить звук, который первой услышала его более чуткая жена… Оба не замечали, что из ближайшего куста за ними следят три пары блестящих от любопытства глаз.

А поскольку все смотрели в одну сторону, а не на лежащую на старом капище иноземку, то не увидели, как возле неё внезапно появилась… глиняная фигурка? Кукла? Впрочем, для куклы она оказалась слишком живой. Фигурка, росточком в ладонь, изображала толстую женщину с едва намеченным одеянием, вроде небрежно наброшенной на неё тоги. Она просеменила к голове Карины, нюхнула её волосы. Задумалась. Затем внезапно прислушалась, слегка склонив голову на толстой шее, и злобно глянула в темнеющую чащу. А потом воздела руки к небу и, наконец, энергично потрясла кулачишками над головой, словно грозя самому небу, и побежала вдоль вытянутой по земле женской руке.

… На вид – высокий подросток, если бы не одежда и длинные волосы. Девушка в мужском одеянии, правда, подчёркнуто женственном, потому как оно любовно облегало все соблазнительные изгибы, спешилась с белой лошади, опираясь на руки подскочивших доверенных пажей. Только их двоих и взяла с собой. О том, куда младшая принцесса Лилера едет «на прогулку», никто во дворце знать не должен. Знают, что в старый парк, а вот куда втихомолку из него – останутся в неведении. Впрочем, и эти двое хоть и узнают старое здание – по более ранним поездкам сюда, но о цели своей повелительницы, о том, зачем ей снова надо в старый, почти разрушенный от старости замок, давным-давно отданный её прадедом старой ведьме, точно не проведают. Она знала, о чём думают пажи, эти легкомысленные мальчишки. Они думают, что она в очередной раз приехала к старухе за гаданием. Пусть думают. Им полезно. Особенно не о том.

- Ждите меня здесь, - сурово приказала Лилера пажам.

Те поспешно закивали, зачарованно глядя на прекрасную зеленоглазую девушку с распущенными волосами, рыжим золотом вьющимися по плечам и спине.

Взяла она с собой именно этих мальчишек (несмотря на свои семнадцать, она чувствовала себя гораздо старше), присланных недавно ко двору. Местность они знали плохо, так что сбежать, если даже напугаются, не сумеют. И страх перед старым замком заставит их дожидаться своей обожаемой повелительницы столько времени, сколько ей понадобится. Она оглянулась на пажей, которые стояли близко друг к другу, оглядываясь и ёжась из-за жути в незнакомом месте… И толкнула высокую дверь, шаткую и скрипучую. Уже не оборачивалась. Только усмехнулась, когда подумала, какое впечатление резкий, неприятный скрип произвёл на пажей.

А ещё Лилера взяла их, потому что, хоть и считала себя сильной, но пока открыть магическую границу во владения старухи-ведьмы могла, кроме себя, лишь им, юным… Хоть и хотелось приехать сюда в сопровождении более (она лукаво улыбнулась своим мыслям) солидных стражей. Ничего. Сегодняшнее утро всё исправит.

Перешагнула порог и вошла в холл. Замерла, вслушиваясь в старое здание.

Тихо. Только поскрипывают деревянные двери где-то высоко – на втором или на третьем этаже. Глаз машинально отметил ссыпающийся песок со ступеней главной лестницы. Ручеёк… Ещё пара месяцев – и лестница превратится в совершенную рухлядь.

Принцесса сделала ещё шаг и положила руку на набедренные ножны. Кинжал, привычный при дворе как часть королевского одеяния. Обычная придворная символика для многих. Но не для младшей принцессы сегодня. Вместо осыпанного драгоценными камнями эфеса, из ножен торчит удобная для выхватывания рукоять настоящего боевого ножа.

Она быстро взошла по каменным лестничным ступеням, забитым землёй, и с трудом оттянула одну створу, чтобы войти в замок. Внутри оказалось неожиданно уютно, несмотря на давние разрушения и заброшенность. Может, из-за того что во все дыры проникало утреннее солнце? Или потому что загнездившиеся здесь голуби, проникшие сюда через прохудившуюся крышу, ворковали мирно и успокаивающе?.. Посреди громадной залы высился небольшой странный бассейн. Он выглядел довольно чистым, да и вокруг него не было ни листьев, по которым сейчас шуршала Лилера, небрежно загребая их ногами в изящных сапожках, ни холмиков нанесённой грязи. Бассейн мягко светился в лучах солнца – с неожиданным впечатлением исходящего от него самого еле видного разноцветного сияния.

Облизав мгновенно пересохшие губы, девушка постаралась не смотреть на бассейн – и сразу и решительно направилась к тёмному коридору (ни свечи, ни факела на стенах), ведущему в жилые покои. Дорогу Лилера знала прекрасно. Старуха несколько раз гадала ей, и принцесса по результатам этих гаданий сообразила, что ведьма совсем плоха: главного в гадании ведьма не заметила. А значит… Пальцы непроизвольно сжали рукоять ножа, сунутого в изысканные ножны вместо привычного кинжала, полагающегося по дворцовому этикету. Значит, время старухи уходит. И она, принцесса, собирается поспособствовать ей в быстром и безболезненном (почти безболезненном!) уходе в смутные края вечного покоя.

Перед почерневшей от старости дверью, высокой, окованной в «драконьи лапы», Лилера немного помедлила (но не колебалась!), а затем решительно вошла. Проследовала из маленькой прихожей в апартаменты, полутёмные от мрака: окна небрежно занавешены гобеленами, оттянутыми со стен. И, скривившись на затхлый запах, свернула к небольшой двери – к спальне.

Без стука, жёстко открыла дверь. Темно. Лишь где-то – показалось, очень далеко – на высокой подставке слабо чадит свеча. Девушка прислушалась и сразу подошла к балдахину, чьи тряпки были опущены, скрывая ту, которая стала целью Лилеры. «Да, старуха совсем плоха, - мысленно повторила принцесса, в который раз убеждая себя в этом. – Даже в летний день она мёрзнет так, что прячется под балдахином. Значит – я права. Её время ушло!»

Прежде чем отдёрнуть занавеску, принцесса решительно вынула нож. Крепко ухватилась за край занавески – и подпрыгнула, услышав совсем близко предупреждающее покашливание. Развернувшись в прыжке, быстро обошла вокруг кровати с ведьмой. И вперила ищущий взгляд в сторону то ли деликатного, то ли насмешливого покашливания. Но слишком темно у окна, прикрытого занавесями. Разглядела только контуры кресла и сидящего в нём. И больно прикусила губу, услышав:

- Э… Доброго утра, ваше высочество, - не вставая с места, лениво поприветствовал принцессу мужчина, в присутствии королевской особы неприлично развалившийся в низком кресле у окна.

По характерному, едва уловимому лишь чутким ухом присвисту на шипящих Лилера хоть и не сразу, но узнала неожиданного посетителя старой ведьмы. И остолбенела от внезапного поворота. План, казавшийся совершенным, провалился. Абсолютно. С этим мужчиной она ничего не могла бы поделать. Даже успей убить она старуху и получи все силы, вздымающиеся над замковым бассейном... С силами теми ещё надо научиться управляться, прежде чем использовать их, а на учёбу необходимо время… Лилера была достаточно умной, чтобы понимать это.

- Доброго утра, небесный, - угрюмо ответила принцесса, мгновенно спрятав боевой нож – перевернув его в ладони и прижимая теперь лезвием к коже запястья.

- Мне очень жаль, ваше высочество, но старая Оркена сегодня слишком слаба и принимать гостей, даже таких высоких, как ваше высочество, к сожалению, не может.

Принцесса слушала довольно приятный, расслабленный баритон и свирепела по двум причинам: во-первых, он сорвал её планы, во-вторых, она прекрасно слышала в голосе небесного насмешку! Было и в-третьих. Он знал, что именно Лилера хотела сделать!.. Небесные знают всё! И наслаждался двусмысленной ситуацией!.. Внутренне принцесса рыдала и рычала от бессилия, но внешне благовоспитанно присела в намёке на реверанс и, склонив голову, сказала:

- Мне жаль. Загляну в следующий раз.

- Старая Оркена будет весьма рада вашему визиту, ваше высочество, - вежливо ответил мужчина, лица которого Лилера, как ни старалась, так и не сумела разглядеть.

Поворачиваясь спиной к невидимому в темноте небесному, она с трудом уняла дрожь от испытываемого бешенства, но вовремя вспомнила о боевом ноже, который не пристало носить такой знатной особе, как она. Пришлось занять себя мыслями о том, как, поворачиваясь, пусть и с запозданием, но всё же снова незаметно припрятать его – от взгляда, который, как она нервно подозревала, уже отметил наличие оружия при высокой гостье… Упрямо подняв подбородок, Лилера на дрожащих от злости ногах прошла часть спальни и перешагнула порожек в коридор. Ещё несколько шагов… А потом, решив, что небесный не услышит её, рванула к выходу из замка.

Ошалевшие при виде выскакивающей неприличной простолюдинкой на лестницу принцессы, пажи, тем не менее, быстро подбежали к её лошади. Но Лилере помогать им не пришлось. Обуреваемая злобой, девушка сама взлетела в седло и, не обращая внимания на мальчишек, пустила её намётом по видной только ей дороге. Уже испуганные, пажи повскакивали на своих коней и помчались следом, страшась потерять принцессу из виду: им, обычным людям, потом не найти дороги в обычный мир. Только принцесса-маг знала нужные тропы, по которым можно пройти во владения старой Оркены. Оставаться же в местности вокруг замка было откровенно страшно.

Старый и даже дряхлый гобелен даже не дрогнул, когда чуть приглушённый им старческий, но сильный голос недовольно сказал:

- Индар, почему ты не дал девочке поиграть с ножом?

- Зато я дал себе возможность поиграть с принцессой, - самодовольно откликнулся мужчина в кресле. – Скажи, Оркена, ведь эта игра оказалась интересной?

- Ты сейчас похож на кота, который добрался до свиного окорока, - смешливо пожурили его из-за гобелена, а потом вздохнули. – Так хочется чаю…

- Где твоя последняя ученица, Оркена? – Мужчина даже не подумал встать. – Ты могла бы велеть ей приготовить вожделенный тобой чай.

- Сбежала, как и остальные. А как ты оказался здесь? Я ведь так и не услышала твоей истории, Индар. – Зашелестела ткань занавеси со стороны окна, и из-за краешка выглянула полная, если не сказать – тучная, старуха с крупным пористым носом и хитрыми ярко-карими глазищами. Затем, натужно кряхтя (хотя небесный ни капли не усомнился, что кряхтенье наигранно), старуха коротко отдёрнула занавесь и села на кровати, подтягивая вокруг себя покрывало – и, судя по всему, используя его вместо пледа. Посмотрела на чёрную тень в кресле.

- Уверена, что история есть?

- А что могло привести тебя сюда, в замшелый замок, к старой, никому не нужной ведьме?

- Не прибедняйся, Оркена. Ты прекрасно знаешь – что.

- Не хочу и думать об этом, - проворчала старуха. – Рано ещё, как по мне. Гораздо любопытней подумать вот о чём. Почему бы тебе не оседлать эту строптивую лошадку?

Мужчина поперхнулся.

- Ты… о Лилере? – осторожно спросил он.

- О ком ещё. А что? Младшая принцесса. Никому в королевстве не нужная. Характер, конечно, тот ещё. Но ведь и ты не уступаешь ей в норове. В этом вы два сапога пара. Кроме всего прочего – у неё чудные ведьминские задатки. Правда, ленива – этого у неё не отнять. Оттого и хочет всё сразу и без усилий.

- Да ну! – отмахнулся небесный. – Едва она меня разглядит… Да и зачем мне эта разнузданная девица, которая хочет только власти? Кстати… Оркена, - вкрадчиво позвал Индар, всё ещё сидящий у окна, - а почему ты не хочешь взять её в ученицы? Она талантлива, желает стать сильной.

Старуха непроизвольно передёрнула плечами. Вздохнув, она скептически глянула на мужчину, чьё лицо продолжало прятаться в тени.

- Ладно, - добродушно сказала она. – Не буду о том, что тебе не нравится. Так что там с твоей историей?

- Ты стала совсем стара, Оркена, - мягко пожурил Индар старуху. – Стала глуха и слепа. Вокруг замка вскоре всё взлетит к небесам, а ты любопытствуешь о приземлённом.

Оркена встала и с недоумением огляделась. Подняла бровь.

- Хм. А я-то думала – у меня время есть, - разочарованно сказала она, нисколько не встревоженная. – Ведь сегодня мне должны были прислать из деревни ещё одну девушку с задатками ведьмы. Думала я – успею её научить… Боги всё смеются, - недовольно сморщилась она. – А мне за ними разгребай!.. Ничего. Время есть. Думаю – ещё дня два-три, а там и...

С последним словом старой ведьмы Индар вскочил с кресла – и еле удержался на ногах. Подбежал к старухе и успел схватить её за руку, когда каменные плиты загудевшего под её ногами пола сильно дрогнули. Где-то в углу зазвенел упавший на пол подсвечник. Чахлый огонёк мелькнул, прокатившись по плитам, и потух.

- И чутьё твоё ослабело, - со вздохом констатировал Индар. – Пора чертить руны, чтобы спасти собственную жизнь, Оркена.

- Боги… - прошептала старуха, машинально оглядываясь на занавешенное окно. – Моя будущая ученица!.. Она почти добралась до замка!

- Не уверен, что она выживет за его стенами, - покачал головой мужчина, твёрдой рукой выволакивая старую ведьму из спальни, пыльной от трясущихся стен и потолка. И тут же хмыкнул: – Странно, что ты не беспокоишься о принцессе!

- Эта оторва не пропадёт! – отмахнулась старая ведьма. – Куда ты меня тащишь?

- Это крыло слишком далеко от центра замка и довольно старое! Здесь всё скоро может рухнуть! И надо успеть закрыть все ставни и двери!

Они были у двери в спальню, когда остов балдахина грохнулся и словно подкрепил слова мужчины сочным треском.