Что-то в воде

Глава восемнадцатая

Боб Стронг постепенно приходил к выводу, что он умирает. Ему пришло в голову, что следовало бы позвонить матери, однако он был слишком слаб, чтобы двигаться.

С кашлем он отхаркивал всё больше и больше крови — вязкие тёмные сгустки её смешивались с едкой слизью, от которой его тошнило. Он стоял на четвереньках, дрожа, словно испуганный пёс, выплёвывая всё большее количество красной мокроты на пол гостиной, когда раздался звонок в дверь.

Это был настолько обычный звук, до нелепости обычный, что Стронг чуть не засмеялся. Динь-дон! Затем он снова закашлялся, и к моменту, когда приступ прошёл и он вытирал дрожащие губы остатками рваного, расползающегося бумажного полотенца, он понимал, что не сможет даже добраться до двери, чтобы открыть, не говоря уж о том, чтобы задумываться, кто бы это мог быть.

Звонок прозвенел снова. Целую минуту Боб пролежал на холодном ламинированном полу, перепачканном мокротой с вкраплениями крови и заваленном старыми использованными бумажными салфетками. Когда в дверь позвонили в третий и четвёртый раз, всё более и более настойчиво, часть его полубессознательного мозга начала концентрироваться, анализируя ситуацию, находясь при этом в состоянии, подобном сну.

Может быть, это Оуэн Харпер, человек из Правительства.

Может быть, это он стоял за дверью. С лекарством или какой-нибудь вакциной. Или команда медиков, одетых в специальные костюмы и готовых отправить его в карантин. Боб подумал, что существуют специальные процедуры, протоколы для подобных вещей.

Каким-то образом он нашёл в себе силы подползти к входной двери. В прихожей ему с минуту пришлось пережидать очередной приступ кашля, а затем приложить усилия, чтобы встать на ноги, используя в качестве опоры дверную раму. Наконец он был на ногах, он чувствовал себя больным, голова у него кружилась — казалось, что мир вокруг него вращается, — а боль в груди и горле почти не давала ему дышать. Только теперь ему пришло в голову, что, если бы это были представители власти, представители службы спасения или ещё кто-то в этом роде, они, вероятно, уже выломали дверь и пришли ему на помощь.

Он посмотрел на входную дверь. По другую сторону матового стекла виднелся силуэт. Женщина.

Открыть дверь ему удалось не с первой попытки, потому что пальцы одеревенели и были мокрыми от пота. Он не мог как следует ухватить защёлку на замке. В конце концов ему удалось отпереть замок, и дверь открылась, явив его взгляду молодую, довольно привлекательную блондинку в плаще. У неё были странные, запоминающиеся зелёные глаза, которые он сразу узнал, несмотря на своё состояние.

— Саския?

— Здравствуйте, доктор Стронг.

И никаких «О Господи, вы ужасно выглядите, что с вами?». Только «Здравствуйте». Это было настолько нормально и неожиданно, что Боб почувствовал немедленный, фантастический прилив надежды и теплоты. Возможно, всё было не так плохо, как он думал, если она не отшатнулась от страха и отвращения, только взглянув на него. Возможно, он чувствовал себя хуже, чем выглядел. Однако потом он вспомнил, с кем имеет дело.

— Саския, — резко сказал он; в его горле всё ещё было полно мокроты. Понять, что имелось в виду под этим гортанным шумом, было сложно, и он с усилием сглотнул и начал заново. — Саския… Знаете, сейчас не время.

— Что-то не так? Вы не очень хорошо выглядите, доктор Стронг.

Действительно ли на её прекрасных губах мелькнула улыбка? И было ли в её глазах беспокойство, а не насмешка?

Стронг попытался заговорить, выкашлял очередную порцию слизи и оставил дальнейшие попытки. Саския Харден тут же шагнула к нему, протянув руки, чтобы помочь ему устоять на ногах.

Она привела его в гостиную, никак не прокомментировав царящий вокруг беспорядок. Помогла ему сесть в кресло.

— Отдохните немного.

Он протестующе поднял руку.

— Что вы здесь делаете? — он мучительно откашлялся и попытался снова сосредоточиться на ней.

— Вы знаете, что с вами? — мягко спросила Саския.

Он пожал плечами, и его передёрнуло.

— Не знаю. Думаю, это что-то вроде того, о чём говорили по телевизору. Наверно, я должен пойти в больницу, но…

— Но?..

— Ну, ко мне уже приходили люди, которые работают над этим, — сказал он. — Они сделали несколько анализов крови и изучают этот феномен.

— Но вы знаете, что это?

— Пока нет. — Он рыгнул и торопливо заговорил, слова слетали с его губ словно в спешке, потому что он знал, что его вот-вот вырвет. — Они говорят, что это грипп, но они не правы. Я думаю, это какой-то вирус. Я имею в виду, вирус как в «биологической опасности». Как биологическое оружие — я знаю, это кажется диким, но я в этом уверен. Я видел репортажи по телевизору… оно распространяется по всему региону, и они продолжают говорить всем, у кого это диагностируют, что не нужно беспокоиться, что это просто незначительная эпидемия гриппа или ошибка, но я могу сказать, что они пытаются что-то скрыть… Вы, наверно, думаете, что я чокнулся… — Она покачала головой: ничуть. — …Но у меня такое чувство, будто у меня в горле осиное гнездо, и я не могу перестать кашлять. Я хочу выкашлять всё это, но это ничего не даст. Ради Бога, я кашляю кровью! — Он кашлянул, вздрогнул и добавил: — Предполагается, что я врач. Я не могу паниковать из-за этого. Я не должен.

Он провёл ладонью по лицу и удивился шершавости своего подбородка. Он понял, что наверняка выглядит, как бродяга; холодный взгляд зелёных глаз Саскии продолжал тщательно скользить по нему, словно она пыталась признать в нём того человека, которого видела в клинике накануне.

— Смотрите, — сказал он, выдавив слабую улыбку. — Я предупреждал вас, что сейчас не лучшее время. Может быть, я просто параноик, или эта болезнь как-то воздействует на моё сознание, но… В самом деле, что вы здесь делаете?

Она смотрела на него спокойным, твёрдым пристальным взглядом.

— Я пришла за своим ребёнком, доктор Стронг.

Внедорожник нёсся в направлении площади Роальд Даль Пласс, Оуэн ехал следом на своей «Хонде».

В машине Торчвуда яркий свет уличных фонарей отбрасывал оранжевые отблески на лица Гвен и Джека.

— Тот человек, — сказала Гвен, глядя на дорогу, — я хорошо осмотрела его. Как и ты.

Джек покосился на неё, но ничего не сказал.

— Я видела, как ты смотрел на него. — Гвен повернула голову и пристально посмотрела на профиль Джека, который вёл машину. — То, как он был убит… его фактически вскрыли. Ты бы смог выжить после такого, Джек?

— Ты же знаешь, что да.

— Я знаю, что ты не можешь умереть. Но такая рана… Как бы ты оправился после неё? Как ты мог бы это сделать? Ведь это, конечно, не могло бы просто… зажить?

— Это заняло бы какое-то время, но рана бы зажила. Я бы остался жив.

Гвен передёрнуло.

— Не могу представить себе такое.

— Постарайся не думать об этом, — посоветовал Джек. — Так же, как я.

Она снова взглянула на него.

— Но… ты должен думать об этом. Ты должен.

— Теперь уже нет. Я не думаю о смерти. Только о жизни. — Он бросил на неё быстрый взгляд и ухмыльнулся. — Кроме того, я не планирую позволять кому-либо разорвать меня, как того парня. Поверь мне. Это должно быть разумно.

Она улыбнулась вопреки собственному желанию.

— Почему ты всё время это делаешь?

— Что?

— Заставляешь меня чувствовать себя глупо, если я думаю о чём-то плохом, даже когда мы находимся на самом пике кризиса.

— Кризиса? Какого кризиса?

— Медицинского кризиса Оуэна, — Гвен активировала компьютерную консоль и перешла в режим онлайн, чтобы посмотреть последние новости. Нетрудно было найти известия о том, что заголовки называли «Эпидемией Южного Уэльса».

Из динамиков затрещал голос Оуэна:

— С каких пор это мой медицинский кризис?

— На телевидении и в интернете полно информации об этом, — сообщила Гвен, глядя на монитор прямо перед ней. — И они по-прежнему называют это эпидемией гриппа.

— Это полная хрень, — отозвался из репродуктора голос Оуэна.

— Это медицинский термин? — спросил Джек.

— Да, когда я говорю это, — «Хонда» поравнялась с внедорожником, и оба автомобиля помчались по проезжей части. Гвен могла видеть сидящего за рулём Оуэна. — Смотрите, скоро кто-нибудь начнёт называть это вспышкой, — продолжал он. — Между прочим, это не то же самое, что эпидемия. Власти уже будут считать это чрезвычайной ситуацией, к этому всё и идёт.

— Они будут думать, что это бактериологическая война или что-то вроде того, — сказала Гвен. — Терроризм.

— Они сначала проверят все соответствующие источники биологической опасности — научно-исследовательские лаборатории, хранилища, химические заводы — и коммерческие, и правительственные. Это ничего им не скажет. Даже если бы кто-то из них знал, что произошла утечка, то они не признались бы сразу.

— Какова вероятность того, что это случайная утечка? — поинтересовался Джек.

— Очень мала, но это в принципе возможно. — Голос Оуэна в динамиках немного потрескивал; «Хонда» разогналась и вырвалась вперёд.

— А что, если это ни то, ни другое? — спросила Гвен. — Я имею в виду, не случайная утечка из научно-исследовательской лаборатории и не преднамеренная попытка биологического терроризма? Что, если это что-то ещё?

— Тогда они позовут нас, — сказал Джек.

— Ребёнок? — переспросил Боб. Он внезапно почувствовал себя намного хуже, если это в принципе было возможно; ему казалось, что он теряет контроль над собой. — Я не понимаю.

Саския только улыбнулась. Это была самая холодная улыбка, какую Боб когда-либо видел.

— Поймёте.

— Саския, сейчас действительно не время… — Боб пытался пристально посмотреть на неё, но не мог сосредоточиться. Он задавался вопросом, не является ли всё это простой галлюцинацией. Саския выглядела странно эфемерной, словно он видел её сквозь воду.

Она сняла плащ, демонстрируя Бобу голую руку.

— Вы ранены, — сказал он озадаченно. Его реакция была инстинктивной. На её плече красовалась рана — глубокая дыра, покрытая коркой засохшей крови. Кожа вокруг неё воспалилась и припухла. Рана казалась чрезвычайно болезненной на вид, однако Саския как будто едва замечала её. Она ни разу не подала вида, что ей больно. — Как это получилось? — удивлялся Стронг. Он смотрел на рану, не в силах отвести от неё взгляд; его профессиональный интерес внезапно отодвинул на задний план все остальные мысли. — Это огнестрельное ранение?

На этот раз её губы разомкнулись, чтобы издать возмущённый возглас.

— Что-то металлическое, — сказала она. Даже само это слово, казалось, было ей неприятно.

Боб сел, чтобы рассмотреть рану поближе. Она всё ещё кровоточила, немного, но там было что-то ещё — возможно, осколки, которые нужно было извлечь.

— Вам нужно поехать в больницу, — сказал Стронг Саскии. — Если честно, то с такими ранениями лучше обращаться в отделение экстренной медицинской помощи.

Произнося это, он заметил, как в ране что-то зашевелилось. Оно было тёмно-зелёным, как кусок капусты или брокколи, застрявший в кровавой корочке. Когда Боб посмотрел на это, оно быстро исчезло в плоти, словно почувствовало взгляд.

— Это уж слишком, — произнёс Боб, запинаясь, и отвёл взгляд. — Теперь я вижу.

— Правда?

Что-то было в её голосе — вызов? Намёк на презрение?

Чем бы это ни было, оно заставило Боба снова посмотреть в её глаза. И потом, в последние мгновения своей жизни, Боб внезапно понял, какого цвета были глаза Саскии.

Они были цвета слизи.