Что может армия

I

— Тогда ладно. Верю, что это все, Брайан. Пожалуйста, убедитесь, что Трэвелер получит дополнительную порцию зерна сегодня вечером.

— Конечно, милорд. Спокойной ночи.

Лейтенант Слоким вытянулся по стойке смирно, отдал честь и удалился. Он тихо закрыл за собой дверь, и барон Грин-Вэлли обошел свой стол, устроился в единственном удобном кресле в своем кабинете и уставился на огонь, потрескивающий в камине.

— С нетерпением ждешь этого, Кинт? — спросил голос у него в ухе теперь, когда он был один.

— Погоды? Черт возьми, нет! — Дрожь Грин-Вэлли была совершенно искренней. — Но если ты собираешься надрать задницы храмовникам, что ж, это совсем другое дело, Мерлин.

Его улыбка была голодной, и в кабинете посольства в далеком Сиддар-Сити Мерлин Этроуз и Кэйлеб Армак посмотрели друг на друга с одинаковыми улыбками.

Погода действительно была ужасной, и не только в Мидхолде. Сильный снегопад, обрушившийся на столицу республики ослепительно-белыми облаками, в то время как со стороны залива Бедар налетел свирепый ветер, был достаточным доказательством этого. Однако, каким бы плотным ни был этот снегопад, он бледнел по сравнению с метелью, воющей вокруг Аллинтина в тот самый момент. И все же метель, несмотря на всю ее силу и пронзительную злобу, была на последнем издыхании. Метеорологические спутники обещали, что она исчезнет завтра к полудню, и большинство старших офицеров Грин-Вэлли были готовы предположить, что он знал, о чем говорил, когда делал это предсказание.

Кроме того, если он ошибался, это только отсрочило бы их отъезд еще на день или около того. В сложившихся обстоятельствах, вероятно, лучше согласиться с ним, а затем тактично промолчать, если окажется, что он все-таки был неправ.

И когда выяснилось, что он этого не сделал, армия Мидхолда двинулась бы в безупречный мир по чистоте глубокого белого снега. Снег, который скоро окрасится совсем в другой цвет.

— Ваши мальчики, похоже, тоже с нетерпением ждут этого, — заметил Кэйлеб.

— Они уже давно ждут, — ответил Грин-Вэлли. — И признаю, что они стали еще более нетерпеливыми, читая депеши от Русила и Брейта. Они полны решимости надрать Уиршиму задницу так же основательно, как их друзья надрали задницу Харлесса.

— Ну, возможно, не задницу Харлесса, — заметил Доминик Стейнейр из Теллесберга.

В столице Старого Чариса было на четыре часа больше — и намного, намного теплее — но первые в истории Теллесберга цепочки газовых фонарей освещали набережную, которая была такой же оживленной — и такой же бессонной — как всегда. Стейнейр мог ясно видеть их отражение в зеркальной воде, когда он стоял на корме КЕВ «Дистройер» и смотрел на гавань.

— Только потому, что некомпетентный старый ублюдок умер первым.

— Немного мстителен, Кинт? — мягко спросил Мерлин.

— Послушайте, я так же благодарен, как и все остальные, что деснаирцам удалось найти кого-то совершенно невежественного, чтобы командовать их проклятой армией, — ответил Грин-Вэлли чуть-чуть менее кислым тоном. — Я также ничего не отнимаю у Русила, когда говорю это. Глупые противники только делают хороших генералов лучше; они не могут сделать их хорошими. Но если кто-то когда-либо и заслуживал того, чтобы вернуться домой и ответить перед Жаспаром Клинтаном за то, что напортачил с цифрами, то это был Харлесс.

— Возможно, ему и не нужно этого делать, но всегда есть Хеннет, — предположил Кэйлеб. Улыбка императора была свирепой. — Мысль об этом согревает мое твердое, имперское маленькое сердечко. Тебе не кажется, что ему так повезло, что у него была такая быстрая лошадь?

Остальные засмеялись. У графа Хеннета действительно был быстрый конь, и тот, который каким-то образом умудрялся быть сытым и холеным, несмотря на скудный рацион, с которым сталкивалась остальная армия Шайло. Лошади его личной охраны были так же хорошо накормлены… по причинам, которые стали ясны, как только курьер полковника Баскима прибыл в Чейвейр. Граф немедленно отправился на личную разведку Бранселика, которая каким-то образом настолько заблудилась, что привела его к реке Дейвин и армии Гласьер-Харт. Без сомнения, это было просто из-за плохого чтения карты и плохой навигации.

С остальной армией Шайло дела обстояли не так хорошо.

Стратегия Русила Тейриса увенчалась успехом, хотя и не без нескольких ухабов на этом пути. Армия Клифф-Пик понесла гораздо большие потери, удерживая блокировку в Киплингире, чем он ожидал, и в значительной степени это было следствием того, что он просил слишком многого. И, возможно, из-за презрения, которое он испытывал к высшему командованию армии Шайло. В случае Харлесса, Хэнки и Хеннета это неуважение было полностью оправдано; Однако сэр Рейнос Алверез был немного более грозным, и, как оказалось, в отваге армии Шайло не было ничего плохого. Решительность Алвереза — его решение двинуть свою пехоту дальше на запад, его почти мгновенная реакция на сообщения о чарисийских конных войсках под Роймарком и скорость, с которой он начал свои первые контратаки, — а также мужество и свирепость людей под его командованием привели конную пехоту 2-го корпуса на волосок от разгрома. Несмотря на все его хладнокровие и тщательный анализ, герцог Истшер недооценил оба этих фактора, и люди из 2-го корпуса заплатили жизнями, чтобы искупить его ошибки.

Могло ли даже полное уничтожение 2-го корпуса спасти армию Шайло, учитывая угрозу, которую остальная часть армии Клифф-Пик представляла бы для ее северного фланга, и фатальную недооценку истинной силы армии Бранат, никогда не будет известно. Что противники Алвереза действительно знали, так это то, что он был по крайней мере на три прыжка впереди своих деснаирских коллег с того момента, как они покинули Тесмар. Если бы он командовал армией Шайло, вполне возможно, что вся стратегия потерпела бы неудачу.

Как бы то ни было, ему удалось вывести почти всю свою собственную армию — во всяком случае, все, что пережило бои в Киплингире и падение Бранселика и Роймарка, — из кармана, прежде чем безжалостное наступление Истшера смогло захлопнуть восточную челюсть ловушки на Хармиче. В ходе наступления герцога из ущелья Охадлин по меньшей мере двадцать процентов первоначальной деснаирской армии справедливости были захвачены и уничтожены. Большая ее часть оказалась в ловушке на большой дороге в Киплингире, и у нее был единственный выбор между капитуляцией и голодной смертью. Но там, где через южную часть леса проходила главная дорога к форту Сэндфиш, упорный доларский арьергард сражался до полной гибели, выиграв дополнительное время для остальной армии Алвереза, чтобы она разорвала контакт и бежала. И хотя они никогда не собирались делать ничего подобного, брошенные полки Хеннета в Чейвейре также помогли прикрыть побег Алвереза. У Истшера не было другого выбора, кроме как послать свои собственные конные войска, чтобы разобраться с деснаирской кавалерией, которая, к счастью, подверглась массированной атаке до того, как она добралась до разрушения канала, вместо того, чтобы посылать их в погоню за Алверезом. К тому времени, когда конные чарисийцы смогли повернуть обратно на юг, Алверез был на полпути к Тесмару.

Ему пришлось бросить своих раненых, но и в этом отношении он судил о чарисийцах более честно, чем о деснаирцах. Он знал, что чарисийские целители будут лечить его раненых так же, как и своих собственных, и они так и поступили, хотя был по крайней мере один неприятный момент, когда чарисийский батальон обнаружил, что защищает захваченных доларцев от толпы жаждущих мести сиддармаркских гражданских лиц.

После потерь, болезней, голода и отставания армия Алвереза сократилась до менее чем тридцати пяти тысяч человек, что значительно меньше половины сил, которые он взял в ущелье Охадлин, несмотря на то, что во время «осады» форта Тейрис было получено около двадцати тысяч пополнения. Уровень потерь в шестьдесят пять процентов должен был считаться катастрофическим при любых мыслимых обстоятельствах, но это было гораздо менее катастрофично, чем могло бы быть… и намного лучше, чем судьба армии справедливости. Тринадцать тысяч деснаирцев присоединились к Алверезу; из остальных двухсот тридцати двух тысяч человек (включая замены), которыми командовал герцог Харлесс, менее восьми тысяч оставшихся от кавалерии графа Хеннета — плюс, конечно, доблестный граф и его телохранители — бежали под защиту армии Гласьер-Харт. В целом, избежали смерти или пленения, — по крайней мере, до сих пор — двадцать две тысячи деснаирцев, что составляет девять процентов от общего числа под командованием Харлесса.

Армия справедливости вторглась в республику Сиддармарк, чтобы сразиться в битве на уничтожение… и это произошло.

Что касается Алвереза, то даже сейчас его судьба была далека от уверенности. Курьеры искали его — с очень слабым представлением о том, где найти, — чтобы предупредить его, что наступление графа Ханта из Тесмара разгромило передовую деснаирскую базу снабжения в Сомире, затем повернуло на север и захватило также Тревир. Генерал Рихтир полностью отступал вверх по реке Серидан, а королевская доларская армия спешно перебрасывала подкрепления вдоль канала Шерил-Серидан в отчаянной попытке хотя бы удержать руины Эвритина, где канал впадал в реку. Поскольку практически все эти подкрепления были вооружены новым казнозарядным оружием Сент-Килмана, ручными гранатами, которые продублировал Долар, и разработанной Церковью самой первой нарезной артиллерией с дульным заряжанием, вполне возможно, что они добьются успеха, но сможет ли Алверез избежать Ханта и добраться до Эвритина, было совсем другим вопросом.

И теперь настала очередь армии Силман.

— Ты же понимаешь, что Уиршим, по крайней мере, такой же умный, как Алверез, не так ли, Кинт? — спросил Кэйлеб. — На самом деле, он, вероятно, умнее. И в отличие от Харлесса, он на самом деле переоценил вашу силу, а не недооценил ее, поэтому у него гораздо меньше шансов совершить глупые, самоуверенные ошибки.

— Да, это так, — согласился Грин-Вэлли. — И у меня также нет «полковника Кирбиша», который скармливал бы ему ложную информацию. С другой стороны, у меня есть преимущество в снарках, которого не было у Русила. Мы также будем чертовски мобильнее, чем он, с карибу и хай-хэлоу для конной пехоты. Уверен, что нам, по крайней мере, удастся смять его передовые позиции и очистить ущелье Нортленд. Если нам немного повезет, мы доберемся до Фейркина и заставим его по-настоящему нервничать из-за ущелья Оларн. И если нам повезет побольше и погода сохранится, мы действительно сможем добраться до Гуарнака до того, как весенняя оттепель превратит все вокруг в грязь. В любом случае, мы заставим их так же беспокоиться о своем северном фланге, как они уже беспокоятся о своем южном фланге.

— По-моему, звучит неплохо, — вставил новый голос. — Чем больше они беспокоятся о том, что мы собираемся с ними сделать, тем меньше у них будет энергии для размышлений о том, что они хотят сделать с нами.

— О, я думаю, мы можем занять их беспокойством, Нимуэ, — сказал Мерлин и улыбнулся, когда Сова спроецировала изображение Нимуэ Чуэрио, сидящей в затемненной дворцовой спальне, в то время как весь город Манчир спал вокруг нее. У него было слишком много воспоминаний о другом ПИКЕ, который вел полуночные беседы.

— Чертовски верно, — согласился верховный адмирал Рок-Пойнт. — Ты занимаешь их на суше, Кинт. Шарпфилд собирается сделать их жизнь невыносимой в Харчонг-Нэрроуз и западном заливе. Я не дам ему зайти слишком далеко, даже с «Тандерером» и «Дреднотом», но я только что вернулся с осмотра «Кинг Хааралд». На самом деле мы на нем почти на два дня опережаем график, и его братья не сильно отстают, так что пройдет не так уж много времени, прежде чем мы зайдем в залив Долар так глубоко, как нам, черт возьми, заблагорассудится. А тем временем у нас будут все новые улучшенные речные броненосцы, доступные для применения в прибрежных водах Ист-Хейвена — по крайней мере, те, которые нам не понадобятся на реках или в проходе Син-ву после оттепели. И у меня только что было довольно интригующее предложение о том, чтобы мы также основали угольную станцию на земле Самсона. Что-то о том, чтобы сделать деснаирцев и этого жалкого ублюдка Жеймса из Делферака как можно более несчастными.

— Вы знаете, — тихо сказал Кэйлеб, — когда Клинтан напал на Сиддармарк, это казалось таким… расчетливым с моей стороны, таким бессердечным, учитывая все ужасные вещи, которые, как я знал, должны были произойти с миллионами невинных сиддармаркцев, увидеть возможность — преимущество — которое это могло нам предложить. После всего пройденного нами вместе с республикой за последние несколько месяцев, всего, что мы видели, и всех людей — как наших, так и их, — которые сражались и умирали, это почему-то кажется мне еще более… банальным и циничным. И все же…

— Я знаю, что уже упоминал при тебе Уинстона Черчилля, Кэйлеб. — Голос Мерлина был почти таким же мягким. — На Старой Земле была еще одна «скрытая атака» в месте под названием Перл-Харбор со стороны чего-то, называемого Японской империей. Это была одна из частей гораздо более масштабной, блестяще проведенной операции, и она застала свои цели врасплох. В ней погибли тысячи людей, и она уничтожила практически весь боевой флот нации под названием Соединенные Штаты Америки, самого опасного потенциального врага Японии, и боевую эскадру, которую Черчилль отправил на другой конец света, пытаясь сдержать агрессию империи.

— Япония была частью военного союза под названием «Ось», и в течение двух лет Ось было невозможно остановить. Их армии разбили всех, кто пытался их остановить, и нация Черчилля — Англия — выжила только потому, что это был остров. Ее военно-морской флот был достаточно силен, чтобы предотвратить вторжение, но Германия — еще один член Оси — медленно и неуклонно душила ее, топя торговые суда, от которых зависело ее выживание. В то время атака на Перл-Харбор казалась лишь еще одним триумфом стран Оси и полной катастрофой для их противников, однако она привела к тому, что, вероятно, самая могущественная на тот момент нация в мире вступила во Вторую мировую войну на стороне страны Черчилля.

— Когда он вспоминал об этом позже, Черчилль описал свою реакцию на эту новость, как он понял, что война охватит еще миллионы людей, но одновременно осознал, что когда Соединенные Штаты со всей их промышленностью и рабочей силой присоединились к Англии и ее союзникам, то стал почти уверен в победе. И вот что он сказал: «Будучи насыщенным и пресыщенным эмоциями и ощущениями, я лег в постель и заснул сном спасенного и благодарного». Это как бы подводит итог тому, что ты пытаешься сказать?

— Да. — Кэйлеб посмотрел на своего личного оруженосца через камин между ними и кивнул. — Да, это так.

— Ну, я бы не стала заходить так далеко, чтобы сказать, что мы пока «спасены», — прагматично сказала Нимуэ, — но сказала бы, что многие из вас прошли чертовски долгий путь от того места, где вы были, когда Мерлин проснулся в нашей пещере.

— Не стоит пока впадать в оптимизм, — предостерег Мерлин. — Я никогда не ожидал, что Дючейрну и Мейгвейру удастся превратить харчонгскую армию в настоящую эффективную боевую силу, но будь я проклят, если не похоже, что им это удалось. И это совсем не маленькая армия. Если уж на то пошло, их показатели производства винтовок чертовски выше, чем ожидал кто-либо из нас, особенно с учетом того, что они были настолько нелюбезны, что придумали свой собственный затвор и сделали его лучше, чем у нас. А еще есть этот изобретательный такой-то брат Линкин и те мартеновские печи, которые Дючейрн строит по всему центральному и южному Харчонгу. — Он покачал головой. — Наши шансы должны мне нравиться больше, чем когда-либо прежде, но мы все еще чертовски далеки от победы над Церковью. И еще есть небольшая проблема, связанная с тем, что мы будем делать, если победим их. Я абсолютно не представляю, как отреагирует то, что находится под Храмом, если армия вторжения войдет в Зион, чтобы потребовать капитуляции Церкви!

— Подробности, подробности! — Нимуэ махнула рукой и криво улыбнулась. — Как сказал бы Мейкел — если бы он, конечно, не спал, — Бог не позволил бы нам зайти так далеко только для того, чтобы споткнуться в самом конце.

— Ты же понимаешь, что на другой стороне есть много людей, которые говорят точно то же самое, не так ли? — насмешливо спросил Кэйлеб, и она рассмеялась.

— Конечно, есть. Но они также оказались на стороне Жаспара Клинтана, так что, кто бы еще ни был на их стороне, черт возьми, это точно не так!

— Ты должен признать, что с такой логикой трудно спорить, Кэйлеб. Даже если я не сам это придумал. Вот именно, — сказал Мерлин императору со своей собственной кривой улыбкой.

— Хорошо! Этого достаточно. Я ухожу! — Кэйлеб покачал головой и поднялся с кресла. — И так было достаточно плохо, когда только один умник сейджин выпаливал в меня каждый раз, когда я думал, что превзошел его доводы! Я отказываюсь сидеть здесь и спорить с двумя сразу, особенно когда они оба когда-то были одним из них! Я иду спать.

— Спите спокойно, ваше величество, — ласково сказала ему Нимуэ, и он рассмеялся, снова покачал головой и направился в свою спальню.

— Звучит как хорошая идея для всех нас — по крайней мере, для всех нас, людей из плоти и крови, — заметил Грин-Вэлли. — Уверен, что завтра в последнюю минуту мне нужно будет позаботиться о всевозможных деталях. Лучше всего быть хорошо отдохнувшим, когда я это сделаю.

— То же самое и здесь, — согласился Стейнейр. — Всем спокойной ночи.

Он и Грин-Вэлли выбыли из гонки, и остались только две ПИКИ.

— Ты действительно сделал это, знаешь, Мерлин, — тихо сказала Нимуэ. — Не один, конечно. Но ты действительно сделал то, ради чего погибли Шан-вей, коммодор Пей и Нимуэ.

— Пока нет. — Мерлин встал и подошел к окну, глядя вниз на летящий снег на улицах столицы Сиддармарка, слушая рев ветра за стеклом и потрескивание огня позади него, голубые глаза были отстраненными. — Пока нет. Даже если мы победим храмовую четверку, даже если Церковь опротестует условия, мы только на полпути к дому, Нимуэ. И у нас тоже нет вечности, чтобы добраться туда.

— Знаю. Но ты доберешься туда, и ты потащишь всех остальных — и всю эту планету, брыкающуюся и кричащую всю дорогу — с собой, если понадобится. Но что я действительно хотела сказать, теперь, когда мы остались вдвоем, так это спасибо.

— Спасибо? — Мерлин отвернулся от окна и скрестил руки на груди, глядя на изображение рыжеволосой молодой женщины, спроецированное на его глаза. — За что?

— За то, что разбудил меня, чтобы я стала частью этого, — сказала она ему мягким голосом, сапфировые глаза смотрели прямо в его глаза. — За то, что дал мне шанс стать частью этого. Чтобы закончить то, что начали Шан-вей и коммодор, не только здесь, на Сейфхолде, но и там тоже. — Она махнула рукой, указывая на небо, которое ни один из них в данный момент не мог видеть. — Мы многим людям многим обязаны, Мерлин, включая Гбаба. Я с нетерпением жду возможности помочь вам расплатиться с этими долгами. Всеми ими.

— Действительно? — Он склонил голову набок, затем улыбнулся, и это была странная улыбка. Нежная, с легким оттенком юмора и более чем легкой печалью, но при этом странно лучезарная. — Ну, я полагаю, не за что. И я тоже с нетерпением жду этого, теперь, когда ты упомянула об этом. Если, конечно, мы когда-нибудь туда доберемся.

— О, мы доберемся туда, Мерлин. Поверь мне, мы доберемся туда.

— Знаешь, думаю, что ты права. — Он снова улыбнулся, затем глубоко вздохнул. — Спокойной ночи, Нимуэ.

— Спокойной ночи, Мерлин. Спи спокойно.