Червь

Глава 11

Пробуждение…

Ох, как же я ненавижу это состояние! Включился разум. Я существую!

Нормальный пацан точно поймет, о чём я говорю, а говорю я о том моменте в жизни, когда мы прыгаем в портал беспамятства, отпускаем сознание погулять, или немножечко умирает. Называйте это как хотите, но я люблю называть это — временный договор со смертью. Каждый раз, заходя в паб, бар, пропахшую кислятиной пивнушку, что установили в продуктовом магазине — мы подписываем маленький, на одном листе, договор со смертью — чек. И вот он вступает в силу, когда ваш желудок готов разорваться от избытка алкогольного керосина, а мозг уже готов сказать — спокойно ночи!

Вас нет. Сон. Бессознательный сон, во время которого и действует договор. А потом лучи солнца, или чей-то крик быстро возвращает вас к жизни, и, перед тем как похмелье обрушиться на вашу голову, вы успеваете осознать, что тот промежуток времени между вчерашним днём и сейчас полностью отсутствует. Считайте, что вы были мертвы. Формально конечно. Валялись овощем на кровати с отключённым мозгом. Вам бы трубку с едой провести в желудок, да резиновый катетер в член поставить, и спали бы вы себе еще целую вечность! И чтоб сушнячок не беспокоил…

Ох, какой же у меня сушняк! И еще этот ослепительный луч солнца, что просачивается между занавесок и ровно ложатся узкой линией на моё лицо. На глаз… На щеку… На губу.

Когда замычала корова, громко так, растянуто, я проснулся. Осмотрелся. Ну и дыра. Своим минимализмом комната напоминала вагончик охранника, установленный для защиты обанкротившегося завода времён развала великой страны. Металлический ящик, в котором для полноценной жизни было всё самое необходимое — кровать, диван, стол с телевизором. На стену вешали плакаты или календари с голыми девками, поджимающие свои сиськи тонкими ладошками.

Охраннику зарплату не платили.

Но не стоит сильно переживать за седовласого пенсионера с отвисшим брюхом. Раз в две неделе к нему приезжают люди в чёрных спортивных костюмах, чтобы забрать список продуктов. А еще они забирают из его трясущихся рук малотиражный газетный-журнал сек-объявлений, в котором он несколько раз обводит карандашом объявление с фотографией симпатичной блондинки с невзрачной грудью.

И вот, пока на заводе в две смены пилят металл на продажу, охранник весело проводит вечер. Одному только Богу известно, какую фантазию он воплощает в жизнь. Возможно, он в своей собеседнице видит ту самую дочь, которую потерял в страшной аварии, и сейчас спокойно пьёт чай, мучая её расспросами: как учёба, как институт? А может, видит в ней бывшую стервозную одноклассницу, что осмелилась нагло его отшить на выпускном! И сейчас он закрывает гештальт, трахая её во все дыры шестой час к ряду, на кровати с панцирной сеткой.

Непыльная работёнка. Мелюзга только заёбывает своими ночными прогулками среди пыльных станков. Приходиться выходить из вагончика. Бегать за проказниками. Ловить.

Долбит и долбит.

Долбит и долбит.

Кровь капает на линолеум.

В ту ночь я посмотрел на кровать и увидел девушку. Молоденькую. Школьница, свернувшаяся куколкой под грязной простыней! Тушь смазана, помада слизана. Уткнувшись в стену, она тихонько плакала изредка содрогаясь.

А всё что я вижу сейчас — пустоту, поглотившую прошлое. Что там было? Хер его знает! Надо попробовать вспомнить… Но снова мычит корова, не давая мне сосредоточиться! Сволочь! Чтоб тебя сожрали! Нужно будет очутиться в кишках медведя, завладеть его разумом и вернуться сюда, чтобы успокоить бурёнку. Хе-ха! План хороший, но реализовывать я, конечно же, его не буду. Срать медведю в еду — это уже перебор. Да и как бы это выглядело? Я прям прикидываю, как пацаном заваливаюсь в лес, раздеваюсь, и начинаю голым рыскать по кустам, пытаясь отыскать медвежью берлогу. А когда найду… Не, это пиздец какой-то. Да и паренька жалко.

А кстати… Паренёк!

Ощупав себя, я понял несколько вещей. На мне хлопковая рубаха и трусы, и все эти вещи пиздец какие потные. Но это не идёт в сравнение с тем сушняком, что я сейчас испытываю!

Выскочив из кровати, я принялся искать воду.

Со стола на меня смотрел глиняный кувшинчик. Слегка пригубив и почувствовав вкус воды, я присосался к нему как к титьке. Ох, какой это кайф! Чистая вкусная вода. Жаль только тёплая, и мало! Осушив кувшин до последней капли, я понял, что хочу еще!

Выйдя из комнаты, я очутился на кухне. Деревянные доски с натугой скрипнули под ногами. Я огляделся. На круглом столе, стоящем у окна, я приметил еще один кувшин. Побольше! Поняв, что там тоже вода я незамедлительно к нему прильнул и начал жадно пить.

Вода, как дорогой крем для тела, смазывала моё иссохшее горло, расправляла сморщенный язык, и быстро утоляла приступ жажды. Пиздюк очень мало пьёт воды. Так нельзя! В его горячих кишках пиздец как сухо! А еще этот сухой кал ставший как камень! Скребёт меня как наждака! В таком окружении я и пары дней не протяну — сотрёт к ебеням, а у парня потом очко треснет, когда он попытается всё это высрать. Надо пить воду! Всегда!

— Отто, что с тобой?

Я чуть не выронил кувшин!

Мама зашла с улицы в дом. Красивая, стройная женщина. И выглядит прям бодрячком, словно ночью ничего и не было! Опа, воспоминания возвращаются.

Какая же она красивая. Рубашка с большим вырезом была намокшей в районе подмышек и груди, видимо работала в огороде. Лоб скрыт под пучком рыжих волос, напоминающих рыболовную леску. На ногах сандалии. Она вытирает грязные руки о длинную юбку, на которой уже имеются грязевые отпечатки пятерней. Подходит ко мне.

— Сынок, всё в порядке?

Она пахнет потом и свежескошенной травой.

— Вроде, да, — отвечаю я, ставя кувшин обратно на стол.

— Ты какой-то худенький у меня стал! Я всё смотрю на тебя, смотрю, и понять не могу. А сейчас вот внимательнее на тебя посмотрела и вижу, как ты исхудал!

Мне бы в зеркало глянуть, но их тут не ведать.

Она наклонилась ко мне. Тёплыми пальцами обхватила мой подбородок, и нежно приподняли голову. Её зелёные глаза остро вперились в меня. Лицо её очень красивое, на обложку журнала “Vogue” конечно её не поместят, чуть пухловатые щёки всё портят, но встречать покупателей уличного ларька с обложки журнала “Лиза” — самое то!

— С тобой всё нормально? — спросила она, рассматривая моё лицо под разными углами.

Всё охуительно!

— Всё хорошо, ма!

Она вдруг вскидывает тонкие брови и переспрашивает:

— Ма?

Да какая разница! Короче, не собираюсь я тратить время на всякие нудные объяснения, мне интересно другое.

— Как ты себя чувствуешь, мам?

— Что?

Может я как-то невнятно выразился? А может ночью ничего и не было… Попробую еще раз.

— Ты как себя чувствуешь? Помнишь, что было ночью?

— Помню, — она выпустила мой подбородок, но продолжила глядеть на меня с каким-то подозрением, или даже недоверием. — Ты как-то странно говоришь… Точно с тобой всё в порядке?

Во даёт! Крепкий орешек. Соскочила с темы как путана с члена по будильнику! Короче, надо вживаться в роль ребёнка, иначе всё это боком выйдет. Так, с чего начать…

— Мам, я писать хочу… и какать!

Её лицо вдруг переменилось — неразбериха сменилась страхом. Переборщил я что ли?

— Сынок, что случилось? Скажи мне! Ладно, можешь не говорить, я понимаю, что ты еще напуган после ночи! Не переживай, со мной всё в порядке!

Она вскинула руки и быстро меня заключила в свои объятия, вдавив моё лицо между своих грудей. Кайф. Но вдавила уж слишком сильно: щеки расплылись по лицу, заплыв на глаза. Я с трудом сумел открыть веки и увидеть, как капля пота пробежалась по её загорелой нежной шее, скользнула в узкую ложбинку, а уже от туда затекла мне в глаз.

Блядь как шипит! Да за что!

— Мама, всё нормально! — с трудом прохрипел я, пытаясь залезть пальцем в глаз.

Всё просто охуительно! Я даже и не заметил, как из тебя вынули кусок мяса! Это даже хорошо, что на месте Отто очутился я в тот момент. Кто знает, как бы повёл себя пацан. А уж что сталось с её психикой…

Она ослабевает хватку. Кладёт свои ладони на мои плечи и начинает меня отстранять от мягких грудей, к которым я так и хочу присосаться! А что если, я еще в том возрасте, когда можно сосать грудь? Идея, конечно, стрёмная, но не попробуешь — не узнаешь!

Когда я своими маленькими ручонками коснулся её сисек, она меня так встряхнула, что чуть голова не отлетела!

— Отто, с тобой точно что-то не так! Ты выпил всю воду, — строго говорит она, и начинает трогать мой лоб, видимо проверяя температуру. — Температуры нет! И не бледный. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, мам! Да! Просто очень хочется пить, — и продолжаю смотреть на её грудь, тем самым намекая на любой способ утолить жажду.

Не обращая на это внимание, она говорит:

— Тогда бери ведро и дуй к колодцу, если с тобой всё в порядке!

Да ну нахер! Вот еще!

— Ладно, — отвечаю я. Чего из себя строить не пойми кого. Да и повод будет из дому съебаться, местность изучить. Иметь хоть какое-то представление, куда я попал. Быть вороной — хорошо и удобно, но с людьми толком не пообщаешься, в отличие от маленького пацана! Конечно, в теле пиздюка задерживаться надолго я не желаю, возможностей, всё же, маловато, хоть и к сиське прижимают… Лучше бы я об этом не думал! Блин, даже не передёрнуть! А ведь у меня уже горит! Горит не в голове парня, а в моих фантазиях! Главное — психику парня не подорвать. Нужно держать себя в руках! А в прочем, нужно понять, насколько у нас тесная связь. Я запускаю руку в штаны и начинаю щупать свой хоботок.

— Отто! — крикнула мать, да так, что меня аж передёрнуло всего. — Ты зачем руки в штаны засунул? У тебя там болит?

Да! Болит и горит! Ну, я и дал, конечно. Взял и на глазах у матери запустил ладонь в штаны! И о чём я только думал? Я бы еще спустил их до колен и начал наяривать во всю… пиздец! Логика не вяжется между мной и парнем. Надо трижды подумать, прежде чем засунуть!

Так, надо срочно оправдаться, иначе заподозрит неладное!

— Всё нормально, просто, чешется! — вру я.

— Сегодня пойдём мыться!

— Как скажешь!

Ох уж этот её взгляд. Снова уставилась на меня, словно я шпион под прикрытием.

— Ладно, я пойду. Воды наберу.

— Иди уже, — говорит она.

Прежде чем уйти, я вернулся в спальню. Переоделся, сменив потное шмотьё на свежее. Ну как свежее, что лежало в платяном шкафу, то и надел. Вообще в нём полно было однообразных вещей связанных из хлопка, и было не так просто подобрать себе наряд. Большая часть вещей мне была велика, а в какой-то и вовсе я мог утонуть. Отцовские, судя по всему. Ну и огромный он!

Выйдя из комнаты, я подошёл к двери, ведущий во двор. Надел детские сандалии из грубой кожи и готов был переступить порог, как мама вдруг крикнула:

— А ведро кто будет брать?

Еще бы знать, где его взять! Сейчас будет очень опасный момент:

— Я подумал, что ты его на улице оставила?

— Нет! Оно там, где и всегда!

Подстава! Я быстро окинул кухню взглядом. Пробежался глазками по всем углам, залез под все выступы, подоконники и стулья, и о чудо! Бинго! Возле печи стояло деревянное ведро, пустое. И похер что там до этого носили — воды в него я наберу однозначно!

Хватаясь за ручку, сделанную из толстой бечёвки, я вдруг спрашиваю, и сам от себя охуеваю:

— Мам, а сегодня выходной?

— Какой? — переспрашивает она с удивлением.

А уж как я удивился. Вот надо было спросить такое! Но с другой стороны, мне надо понимать — учится пацан, или просто проёбывается по жизни. А может сейчас каникулы? А вдруг, мне надо в школу?! Охо-хо-хо-хо-хо… Дела…

Я максимально аккуратно спрашиваю, растягивая каждую букву:

— Ш-к-о-л-а?

Судя по её лицу, слово это слышит она в первый раз.

— Это тебя Роже своим словечкам научила?

— Нет, мам, на улице услышал, — в таких скользких ситуациях нельзя выдавать никого! Кто знает, что могло маме в голову взбрести. Еще навешает люлей бедной девочки, а кто будет виноват? Правильно — я!

— Отто, иди уже! И главное до обеда успей. Отец вернётся, пить захочет.

Так, вот сейчас будет еще один опасный момент, и я уже не иду по минному полю, а несусь галопом!

— Колодец… эм… он же… там, — и пальцем указываю через всю кухню на окно, надеясь, что где-то там находится центр деревни, и что там вырыт колодец.

Мать мотнула головой и ушла к печке, закладывать дрова.

Я выскочил из дома и направился, куда глаза глядят. На воду мне было уже похуй. Абсолютно! В кишках стало влажно, вокруг меня образовалась атмосфера мягкости и тепла. Можно уже и перекусить, не боясь разбить голову о твёрдую породу, ну, вы понимаете, что я имею ввиду.

Ну вот и долгожданная свобода. Меня обдувает лёгкий ветерок. Под ногами хлюпает грязь. Я снова маленький мальчик, сбежавший из дома чуть-чуть пошалить. Выйдя со двора, я оказался на песчаной дороге. Одни её конец тянулся к зелёной поляне, над которой кружил чёрный ворон, а второй — рассекал деревню пополам. За деревней я уже был, поэтому путь мой лежит в центр. Надо еще разузнать, где искать этот хренов колодец!

Идя по дорожке, я словно шёл по минному полю: то тут коровья лепёха, то там скрытая под песком лужа грязи, мигом всасывающая твои сандалии. Не прошло и минуты, а мои ноги уже покрывал толстый слой говно-грязи! Идти дальше глядя себе под ноги уже не было никакого смысла.

Прохаживаясь вдоль деревянных домов, похожих друг на друга точь в точь, до меня доносились звуки животных: коровы были практически в каждом дворе, свиньи тоже, а вот ближе к центру деревни, я уже услышал кудахтанье кур. Вот одна вылезла из-под забора, и кинулась мне под ноги! Вот тварь! Клюнула прямо в палец, прямиком угадив между кожаных ремней моих модных сандалий! Я замахнулся ведром, но промазал. Пернатая резко отскочила и юркнула под глухой забор из кривых досок.

Увидев первого прохожего — хмурого мужчину с тяжёлым мешком на плече, я сразу же к нему подошёл.

— Дядь, а где…

— Чего тебе? — оборвал он меня.

Походу дела народ тут особо не церемониться!

— Колодец где можно найти? — спрашиваю я голосом ангелочка.

— Где и всегда! — и ушёл дальше по своим делам.

Ну и гондон!

Пройдя пару метров, я приметил женщину, стоявшую у калитки в каком-то ожидании чуда. Этим чудом буду я!

— Тётя!

Даже не посмотрела на меня. Уставилась куда-то вдаль и щурится, скрыв выпученные глаза за опухшими веками. Она старая, в поношенном хлопковом одеянии серого цвета. Полный игнор. Только поправила синий платок, скрывающий поседевшие волосы.

— Тётя! — со второго раза я сумел обратить на себя внимание. Голову она не опустила, но глаза её съехали вниз, уставившись на меня с блеском тупости.

— Чё?

Мне так и хочется ответить ей подобающим образом, но…

— Где я могу найти колодец?

— Где и всегда!

Короче, это бесперспективное занятие требовать от людей очевидных вещей. Здесь нужен иной подход.

— Я вчера стукнулся головой и забыл, где он, — и опускаю голову, пробуя надавить на жалость.

— Оно и видно! Может тебя еще раз стукнуть по голове, глядишь, и память вернётся?

Вот сука! Себя стукни! Я сжимаю ручку ведра с такой силой, что ладонь побелела. Мне так и хочется ей заехать, но я могу себя контролировать и не растрачивать силы на тупых дур!

— Не надо меня бить, тётя, меня мама отправила за водой, — выцедил я сквозь зубы, продолжая разглядываться свои пальцы ног.

Сложив руки на своих обвисших сиськах до пуза, она наваливается на забор и говорит:

— Дальше по дороге топай. До площади.

— Спасибо.

Дойдя до следующего дома, навстречу мне выскочил высокий мужичок с красными щеками и глиняным кувшином подмышкой. Хотя солнце и дышало на нас жаром, его румянец точно был по другой причине. Пройдя мимо меня, он прильнул к той старухе, что-то ей прошептал на ушко, после чего они скрылись за деревянной оградой, затянутой зелёным плющом.

Во рут вспенилась слюна. Захотелось пить. И ссать.

Погуляв примерно минут десять, я очутился на площади. Песочная дорога оборвалась, превратившись в брусчатку из серого камня. Грубая работа. На камнях виднеются острые углы — упадёшь на колени, кожу на лоскуты посечёшь точно! В центре, как мне и сказали, показался колодец, выложенный из того же камня, и в высоту чуть меньше моего роста.

Я быстро к нему подошёл, выудил длинную верёвку, пропитанную водой как губка. Привязал ведро. Хуякнул его на дно колодца и достал.

Увидев кристально чистую воду, я захотел ссать еще больше! Да так, что мочевой пузырь резануло словно ножом. Зря я выпил так много воды. Зря.

Ладно. Не проблема. Хотя нет! Проблема! И она заключается в том, что везде люди. А я стесняюсь! Оставив ведро у колодца, я забегал по площади, пытаясь найти укромное место. Это оказалось не выполнимой миссией! То люди стояли, взирая по сторонам, то глухой забор наваливался на соседний, не давая протиснуться в мелкую щель. То куры! То коровы! То толстый дуб, возле которого кружат дети.

Ссать!

Я хочу ссать!

Можно пустить струю по ноге, но это как то дико. Потом ходи, воняй ароматом Курского вокзала. Духи “Писички” выдадут вам бесплатно. Нет, я так точно не могу! Я хочу по цивильному, в конце концов, по-людски!

Оглядевшись еще раз, внимательнее, я приметил здание, отличающееся от других. На нём даже красовалась деревянная вывеска “Щепка”. Скорее всего — местный бар. Ну, во всяком случает, двое мужчин, что тёрлись у входа, своим видом походили на постояльцев именно таких заведений.

А где пьянь — там и сортир!