Черный Маг Императора 21

Глава 16

Оказывается, в Российской Империи на самом деле остались такие места, которые выглядят как на рождественских открытках. Там, где освещенные луной домики стоят ровными рядами, а из их печных труб не спеша вьется дымок.

Именно такой вид открылся передо мной сразу же после того, как мы с Чертковым воспользовались порталом. Уютную картину дополняла старая мельница, которая в данный момент не работала, и большущие хлопья снега, валившиеся с неба.

— Классно, — высказал я свое мнение, с восхищением осматриваясь по сторонам. — Прямо как в сказке.

— Мне тоже здесь нравится. Каждый раз, когда бываю в этих местах, даю себе обещание, что когда-нибудь обязательно поселюсь в такой же деревне и буду спокойно доживать свои года, — сказал наставник и посмотрел на меня. — Но пока не получается, как видишь, и не получится, пока тебя не выучу.

— Так потом поселитесь, — утешил я его. — Вам же не вечно меня учить придется. Успеете еще.

— С таким кровопийцей как ты, хрена с два я что успею, — пробурчал старик. — С тобой день за три считать приходится. Все время как на вулкане. Иногда вечером чай пью и удивляюсь — как меня до сих пор удар не хватил на нервной почве.

— Шутите, Александр Григорьевич? — с улыбкой спросил я, радуясь тому, что у Черткова хорошее настроение.

В такие моменты он мог рассказать что-нибудь интересное, да и вообще, это означало, что, как минимум, наставник хорошо себя чувствовал, что само по себе неплохо. Даже без всяких историй.

— Видишь вон тот дом? — спросил он и показал мне на любопытный домик, который стоял на приличном удалении от всех и выглядел так, как будто вот-вот собирался завалиться.

— Вижу. По-моему, он какой-то кривой, — сказал я, всматриваясь вдаль. — Или это луна так интересно на него падает.

— У тебя отличное зрение, Темников. Так и есть, он и правда кривой, — подтвердил он. — Удивительно, как ты видишь его отсюда. Пойдем.

Мы оба активировали Светящиеся Огоньки и пошли к кривому дому. По большому счету, не было особой необходимости подсвечивать себе путь заклинаниями, так как луна светила достаточно ярко. Однако со светом идти было намного комфортнее.

— Где это мы? — спросил я, после того как мы прошли минут десять и до первого деревенского дома оставалось около сотни шагов.

— В Крутогорье, — коротко ответил он, как будто это все должно было мне все объяснить.

В этот момент где-то рядом залаяла собака, которая, видимо, нас каким-то образом учуяла. Ее лай подхватила еще одна, следом за ней еще парочка, и вскоре собачий лай раздавался по всей деревне.

В одном из окон дома, мимо которого мы проходили, кто-то одернул занавеску, а затем в оконном проеме появился чей-то силуэт. Видимо нас с Чертковым с интересом рассматривали в данный момент.

— Александр Григорьевич, по-моему, наши Светящиеся Огоньки привлекают к себе слишком много внимания, — сказал я и показал ему в сторону окна. — Может быть, нам их погасить?

— Ты про местных? — спросил он и посмотрел в ту сторону, куда я ему показывал. — Вообще не думай об этом. Хвостов — известная личность в определенных кругах, так что в Крутогорье гостей хватает. Умельцами ставить Светящиеся Огоньки, здесь точно никого не удивишь, поверь.

— Хвостов? — переспросил я, после того как покопался в памяти и не вспомнил такой фамилии. — Он дворянин?

— Нет. Просто Одаренный и очень талантливый, — ответил наставник. — Вообще-то, у него много имен: Хвост, Трехглазый, Звездный, Сито… Но тебе лучше называть его по имени отчеству — Василий Стахиевич.

Сито… Звездный… Бред какой-то… Из всех прозвищ, которые только что назвал Чертков, мне было понятно только одно — Хвост. Вот оно-то явно пошло от фамилии.

— Александр Григорьевич, а почему Сито? — решил я разузнать о прозвище, которое заинтересовало меня больше всего.

— Он оказывает услуги по просеиванию душ через особое сито, которое сделано из лунного света и солнечного ветра, — объяснил мне Чертков. — Василий Стахиевич считает, что таким образом душа избавляется от плохих и ненужных эмоций.

— Сито из солнечного ветра… Круто, конечно… — удивился я услышанному. — А Звездный почему?

— Хвостов утверждает, что для некоторых опытов использует звездную пыль, — так же спокойно объяснил мне старик. — Говорит, что каждое третье полнолуние она сыпется с неба.

— Хм… — задумался я на мгновение, но меня тут же осенило. — Он псих?

— Некоторые думают, что да. Хотя все равно то и дело приходят к нему, — ответил наставник. — Лично я считаю, что он гений. Кстати, я не одинок в своем мнении, если что. Правда в его гениальности есть нечто безумное, но я бы не назвал это сумасшествием. Скорее просто его особенностью. Так что не волнуйся, Темников, к идиоту я бы тебя не повел. Кстати, тебя вот тоже некоторые считают парнем со странностями, и что с того? Насколько я понимаю, тебя это не особо беспокоит.

— Вообще никак, — честно признался я. — Я давно уже не обращаю внимания на такие мелочи, а иногда мне это даже приятно.

— Вот я об этом тебе и говорю…

— Александр Григорьевич, смотрите! — от неожиданности я даже остановился. — У вашего Хвостова из печной трубы вместе с дымом свет повалил!

— Не ори, Темников. Всю деревню своими воплями разбудишь, — проворчал Чертков. — Ну повалил и повалил, тебе-то чего? Значит не спит Василий, делом каким-то занимается.

Больше я пока вопросов решил не задавать. Видимо от того, что мой наставник знаком с этим самым Хвостовым довольно хорошо, ему почему-то казалось вполне нормальным все то, что лично я считал странным. Солнечный ветер… Звездная пыль… Я все понимаю, конечно, но мы же сейчас не в Сером Мире, где такие вещи кажутся нормальными, а в Российской Империи.

Кривой дом, в котором жил Василий Стахиевич, был таким же необычным, как и рассказ Черткова о его владельце. Оказывается, он был трехэтажным, но почему-то не казался на фоне остальных домов торчащей башней. Такое ощущение, что он врос в землю, как кривой гриб.

Свет горел в окнах первого и второго этажа, и эти самые окна тоже были причудливыми. Казалось, будто их прорезали разные люди, которые были при этом в абсолютно разном настроении, и каждый из них имел собственное представление о том, как эти окна должны выглядеть.

А самой настоящей странностью дома стала его дверь. Точнее — двери. Их было здесь целых три. По центру стояла самая внушительная из всех дверей, со старомодными железными накладками и большущим амбарным замком, которому на вид было лет сто, не меньше.

Как по мне, выглядела дверь очень надежно, как крепостные ворота. Единственное, что мне было непонятно — зачем на ней замок снаружи, если хозяин находится внутри?

Слева от нее была другая дверь, совсем неказистая. Ее как будто наспех сколотили из досок, которые даже не стали плотно подгонять друг к другу. Однако при этом сквозь щели свет не проходил, а значит, изнутри она была чем-то обшита.

Самая правая дверь выглядела вполне себе современно, ненамного хуже той, которая стояла в родительском доме. Рядом с ней даже болтался придверный колокольчик, в который следовало звонить гостям. Именно это Чертков и сделал, позвонив в него три раза и заставив всех собак в округе снова поднять общий лай.

— Твою мать! — раздался полный отчаяния крик за дверью.

Я решил, что лучше поберечься, и на всякий случай сделал шаг назад, став за спину Черткову. Мало ли что в голове у этого типа, а наставника, я так понял, он знает давно и вряд ли станет ему вредить.

Пока я об этом размышлял, Александр Григорьевич вновь позвонил в звонок и новый, еще более отчаянный крик аналогичного смысла, потряс Крутогорье. Затем я услышал громкие шаги, правая дверь распахнулась и из-за нее выглянуло недовольное лицо с такой прической, как будто его только что шарахнула молния.

Судя по виду, ему было в районе пятидесяти, хотя я мог и ошибаться. Он был из тех людей, по которым возраст можно было определить лишь довольно приблизительно. С таким же успехом он мог оказаться лет на десять старше или младше.

— Сашка, ты? Сколько лет, сколько зим! — расплылось в улыбке незнакомое лицо и дверь распахнулась настежь, впустив внутрь небольшое облачко пушистых снежинок. — Тебя где носило столько времени?

— Привет, Василий. Почему долго? — ответил ему Чертков и отошел в сторону, чтобы меня стало видно. — Был же у тебя несколько дней назад.

— Да ну? — искренне удивился Хвостов.

— Ну как же… Запечатать смех… — напомнил ему старик.

— Точно! Совсем вылетело из головы! — воскликнул Василий Стахиевич и звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — А это тот самый пацан, о котором ты мне говорил? Максим Темников, юный гений из «Китежа»?

— Именно, — сказал наставник и подпихнул меня посохом вперед. — Знакомься, Максим, это мой друг — Василий Стахиевич Хвостов. Один из самых великих магов, которых я когда-либо знал.

Мы с новым знакомым посмотрели друг на друга, и я заметил, что его глаза как-то опасно блестят. Еще и эта улыбка… Нет, все-таки он псих. Теперь я был в этом совершенно точно уверен. Может быть, он и гений, как говорит Александр Григорьевич, но с приставкой «безумный».

— По крайней мере, укусить он тебя не должен, — уверенно сказал Дориан. — Безумные гении обычно мирные. А вообще, тебе везет на всяких странных личностей, типа этого парня.

— Максим, — сказал я и протянул ему руку, которую Хвостов крепко пожал в ответ.

— Проходите, располагайтесь, а у меня кое-какие срочные дела, — сказал он. — Где чай и все остальное ты знаешь. Если вдруг…

БАБАХ!!!

В этот момент где-то глубоко под домом что-то мощно ухнуло с такой силой, что у меня под ногами задрожал пол.

— Организм! — истошно завопил Хвостов и куда-то убежал.

Офигеть просто… Так-то с момента поступления в «Китеж» и началом моей более-менее взрослой жизни я многое повидал, но Василий Стахиевич меня удивил, чего уж тут.

— Темников, ты долго будешь стоять на пороге? — спросил у меня Чертков, который, в отличие от меня, был абсолютно спокоен. Можно было подумать, что подобного рода встречи у него происходят ежедневно. — Снег же идет…

Я вошел в дом и услышал, как за моей спиной захлопнулась дверь. Ну хоть вешалка рядом с дверью, и то хорошо. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что гости Хвостова обычно снимают свою верхнюю одежду где-нибудь на крыше. Подождав, пока я сниму свою куртку и разуюсь, наставник вошел в единственную открытую дверь, имеющуюся в прихожей.

БАБАБАБАХХХХ!!!

Снова грохнуло снизу, а Чертков махнул мне рукой:

— Так и будешь там топтаться? Хозяин пригласил нас в гости, невежливо игнорировать приглашение.

— Александр Григорьевич, может быть, переждем? — с надеждой спросил я. — Пусть там внизу отгрохает сколько надо, а мы потом войдем. Боюсь, как бы дом не развалился… Мне кажется, еще одного бабаха он не переживет…

— Переживет, не беспокойся, — заверил меня наставник. — Он и не такое переживал на моей памяти. Так что заходи смелее. Можешь пока осмотреться, а я чай сделаю. У меня все равно это лучше Василия получается, а то он вечно что-то напутает.

Чертков ушел делать чай, лишний раз подтвердив тем самым, что он бывает в этом доме довольно часто и пользуется доверием хозяина. Я же тем временем получил возможность осмотреться в огромной комнате, в которой оказался сразу же, как только вошел в нее из прихожей.

Обычно первой комнатой, в которую попадали, была гостиная или что-то вроде комнаты с похожим назначением. Однако не в случае с Хвостовым, само собой. В этом доме я сразу попал в мастерскую. Она была просто огромной, и насколько я понимаю, занимала большую часть первого этажа, если вообще не весь.

Здесь было так много всего, что у меня глаза разбегались в разные стороны от желания увидеть как можно больше. Комната была не просто заставлена, а буквально захламлена разнообразными вещами. Причем некоторые из них увидеть здесь было совершенно неожиданно.

Общую атмосферу дополняли разные запахи, которые делали воздух в ней слишком насыщенным и где-то даже тяжелым. Пахло медом, уксусом, луком, какими-то пряностями… Не могу сказать, что пахло очень уж неприятно, но особых восторгов я тоже не испытывал. Очень хотелось хотя бы немного проветрить мастерскую и впустить сюда свежего воздуха.

Если в убежище Черткова полок было просто много, то здесь они тянулись сплошным ковром от пола до потолка. Причем никакого порядка на них не было от слова совсем. Полнейший хаос… Если во всем этом и была какая-то логика, то понимать ее мог только Хвостов.

Стеклянные шары с застывшими внутри разноцветными молниями, а рядом с ними банки с мутной жидкостью, в которых плавало нечто похожее на части тел каких-то существ. Глаза, лапы, головы… В общем, все подряд.

Все это было вперемешку с высохшими черепами, среди которых были даже человеческие, костяные подставки под свитки и книги. Повсюду были книги. Старые и новые, в обычных современных переплетах и кожаных. Некоторые книги стояли сами по себе, а какие-то связанные вместе шпагатом.

— Хозяин… — услышал я потрясенный голос Красночерепа. — Я чувствую, что вокруг тебя сейчас десятки… Нет… Сотни артефактов… Ни разу не видел столько волшебных вещей сразу в одном месте. Это не дом, это какое-то магическое хранилище.

Впрочем, комментарии артефакта-вампира на этот счет были не обязательны. Я и так видел, что множество из окружавших меня вещей магические.

Не может же плащ в углу развеваться сам по себе, верно? Как не может все время покрываться инеем кусок металла в большом медном блюде, который тут же вспыхивает, а затем процесс повторяется вновь и вновь. Или стоявшая на одной из полок идеальная башенка, внутри которой с одной и той же периодичностью вспыхивал свет. Он горел несколько секунд и снова тух.

В конце концов мой взгляд остановился на металлическом пауке в углу, который был размером с собаку. Паук постоянно двигался, немного покачиваясь из стороны в сторону, как будто его шатало. Вместо глаз у него были линзы, которые поблескивали, отражая свет.

— Это у него что-то типа стража, — услышал я голос Черткова и вздрогнул от неожиданности.

Я совершенно не слышал его шагов, что было неудивительно. Вокруг столько всяких предметов издавали разные звуки, что только от одного этого можно было спятить.

— Но ты его не бойся, он с виду только кажется опасным, на самом деле добрый, как теленок, — сказал наставник.

— А по какому принципу он работает? — спросил я и на всякий случай отошел немного подальше.

— Понятия не имею, — пожал плечами старик. — Василий мне как-то пытался объяснить, но мы в тот день отмечали с ним и Окуловым… В общем, деталей я не очень помню. Если хочешь, можешь сам у него спросить. Кстати, как тебе все это?

— Ну… Как по мне, довольно оригинально… — ответил я, решив, что это самое подходящее слово для описания мастерской Хвостова. — В целом мне нравится. Я бы здесь задержался на денек-другой, чтобы как следует все изучить.

— Да, согласен, здесь много интересных вещиц… — согласился со мной наставник.

Чертков посмотрел на полку и щелкнул пальцем по металлической птичке, стоявшей рядом с ним. В ответ птица издала тихий, мелодичный звук, а из ее крошечного клювика пошла струйка пара.

— Прикольно… — вырвалось у меня.

В этот момент под нами вновь раздался шум, и мы оба уставились на пол. Там снова несколько раз бахнуло, но сейчас это звучало намного тише, чем раньше. Скорее бумкнуло, чем бахнуло.

— Александр Григорьевич, а что там у него в подвале? — спросил я.

— Это закрытая территория даже для меня, — признался наставник. — Если кто-то и видел, что там хранится у Василия, то явно не я.

— И вы ни разу не спросили его об этом? — удивился я.

— Спрашивал. Он говорит, что по большей части, там лежат результаты его неудавшихся экспериментов, — ответил старик. — Если ты хочешь спросить, почему я не забрался к нему в подпол через некрослой, то я тебе сразу отвечу — если твои друзья хотят что-то сохранить в тайне от тебя, то не всегда нужно выяснять это против их воли. Бывают моменты, когда будет не лишним проявить уважение.

— Я и не собирался ничего такого спрашивать, — соврал я. Вообще-то собирался, конечно…

Снизу послышалось шипение, затем шаги, скрип ступенек, и вскоре в комнату вошел Хвостов, который мял в руках грязно-белую тряпку, пытаясь оттереть переливающиеся на пальцах лиловые пятна.

— Теперь я с вами, друзья мои. Организм впал в спячку, так что несколько часов у нас есть, — сказал он и посмотрел на меня. — Чей смех будем запечатывать? Чертков нам не подходит, он смеется как раненая утка, так что остаемся мы вдвоем, Максим.

— Наверное, мой? — осторожно предложил я. — Просто там, где у меня его попросили, скорее ждут именно мой смех.

— Твой, значит твой, — кивнул Василий Стахиевич. — Какой ты предпочитаешь сосуд? Линзу, кусок известняка или что-то более оригинальное, трещотку из копыта, например?

— Из какого копыта? — не понял я.

— Да хоть из какого, — блеснули огоньки в глазах Хвостова. — Могу предложить козье. У меня их штук пять, можешь даже выбрать какое больше понравится.

— Нет, спасибо, трещотка, наверное, не подойдет… — сказал я. — Просто у меня уже дудка есть… Мне ее вполне достаточно…