Черный Камелот

Глава 8

Можно сказать, что Конуэю не повезло. Да и план его на сей раз был подготовлен неважно. Нужно учитывать и то, что война произвела слишком много изменений. Слагаемые успешной операции – быстрое передвижение, детальная разработанность плана, точность информации и безукоризненное осуществление – эту азбуку Конуэю еще предстояло изучить. Он недостаточно серьезно отнесся к стадии проверки информации, чересчур оптимистично оценил свои шансы; кроме того, ирландец впал в грех излишней самоуверенности. После того как Хэллидей уже держал его в своих железных лапах, а потом сдался и выпустил, Конуэй решил, что ему нечего опасаться своих жертв. Ульятт расплатился совершенно безропотно, Хэллидей бушевал, но сделать ничего не смог. Это означало, что список Раша – настоящий, высококачественный товар. Какое чудесное оружие!

Конуэй решил, что пора взять на крючок рыбу покрупнее. Хэллидей уже был значительно жирнее Ульятта. А впереди ожидали еще более аппетитные цели. По-хорошему, Конуэю следовало бы отправиться в Лондон, посетить Биржу, где хранятся сведения о всех английских компаниях, потолковать с людьми, имеющими отношение к электротехнической промышленности – на худой конец хотя бы встретиться с кем-нибудь из сотрудников местной газеты. Но репортер решил не тратить время, а прямиком направился в Ковентри. Он счел, что для предварительной проверки будет вполне достаточно справочника предпринимателей и энциклопедии «Кто есть кто». В этой энциклопедии Хэллидей присутствовал, а Ульятт нет – слишком мелкая сошка. Еще Конуэй мог рассчитывать на ежегодник Королевского автомобильного клуба, телефонный справочник и, разумеется, железнодорожное расписание. За исключением железнодорожного расписания все эти высоконадежные книги в данном случае были недостаточно надежны. У них имелся один существенный недостаток – имеющиеся в них сведения запросто могли оказаться на год устаревшими.

Новая мишень, выбранная Конуэем, называлась Стэнли Джексон, президент и исполнительный директор компании «Джексон электрике». Это была электротехническая фирма среднего размера, специализировавшаяся на электронном оборудовании. Компании принадлежали два завода, выпускавшие высокотехнологичное военное оборудование – например, радары, подслушивающие устройства и так далее.

Вполне вероятно, что Конуэю при всем желании не удалось бы раздобыть подробную информацию о «Джексон электрикс». К сорок пятому году служащие подобных предприятий хорошо усвоили правило, что болтун – находка для шпиона. Мало желающих находилось поболтать с незнакомцем о своей работе, если та имела отношение к засекреченным отраслям промышленности.

Было уже почти одиннадцать часов вечера. Дорога из Лондона заняла много времени, машина еле тащилась по шоссе. К тому же Колвину пришлось сделать остановку в Бирмингеме, чтобы захватить местного инспектора отдела контрразведки – этот человек должен был хорошо знать здешние условия.

Машина въехала в разрушенный Ковентри. Двигаться стало еще сложнее – повсюду завалы, знаки объезда. Очень скоро Колвин заблудился. В это позднее время трудно было что-либо разглядеть. Людей на улице почти не было – одни работали в ночную смену, другие уже улеглись спать. В конце концов удалось разыскать какого-то пьянчугу, засидевшегося допоздна в пабе.

Он уставился на старшего инспектора Кларка нетрезвыми глазами и с важным видом сказал:

– Это военная компания. Ничего вам не скажу. Военная тайна.

Инспектор сел обратно в машину и сердито буркнул:

– Неужто я похож на немецкого парашютиста?

– Надо будет найти телефонную будку, – сказал Колвин.

Но дело решилось проще. Впереди затормозил полицейский автомобиль. Колвин тоже остановился и подошел к машине. В кабине вспыхнул огонек, затлела красная точка сигареты.

– Я ищу завод компании «Джексон электрике», – сказал Колвин.

– Неужели? – оживился полицейский и вылез из машины. – А кто вы такой, сэр? У вас есть документы?

– Я смотрю, у вас тут живет народ серьезный, – вздохнул Колвин и достал удостоверение. – Покажите мне, где находится завод.

Полисмен взглянул в удостоверение и вытянулся:

– Слушаю, сэр. Поезжайте за мной.

– Что это за шишка? – спросил напарник полицейского.

– Большой человек.

– Откуда?

– Из министерства обороны.

– Ну и рожа у него. Не хотел бы я с таким иметь дело.

– Это точно, – согласился первый полицейский. – С другой стороны, у тебя тоже физиономия не сахарная.

Полицейский автомобиль остановился у заводских ворот. Колвин поблагодарил полисменов и направился в проходную. Охранник встретил его весьма сурово.

– Нас ждут, – нетерпеливо сказал Колвин. – Моя фамилия Колвин.

– Да-да, мистер Джексон ждет вас. Оставьте машину вон там, сэр. Кто-нибудь потом перегонит ее на стоянку.

Джексон оказался тощим мужчиной с запавшими глазами. Худая шея торчала из слишком просторного воротника накрахмаленной белоснежной рубашки. Директор не поднялся навстречу гостям, а просто сказал:

– Вы быстро добрались. Хотите кофе?

– Может быть, попозже. Но все равно спасибо, – сказал Колвин.

– Как хотите.

Джексон разглядывал посетителей с явным любопытством.

Колвин привык к подобным взглядам и никак на них не реагировал.

– Расскажите нам все с самого начала.

– Вы работаете в одном отделе?

Колвин взглянул на Кларка.

– Не совсем. А что?

– Ничего. Просто, судя по всему, я вызвал немалый переполох. Не думал, что ко мне пожалуют гости из самого Лондона. Колвин посмотрел на свои ногти, достал блокнот и спросил:

– Не могли бы вы начать с самого начала?

Джексон улыбнулся, открыл ящик стола и достал оттуда небольшую коробочку.

– Это проволочный магнитофон, одно из наших изделий. Можете воспользоваться им – он гораздо удобнее, чем блокнот.

– Спасибо, но я предпочитаю записывать. Для начала назовите мне ваше полное имя.

– Естественно. Стэнли Фрейзер Джексон. Тридцать шесть лет, женат, двое детей. Живу в собственном доме на Кениволт-роуд.

– Спасибо. Мне сообщили, что вам сегодня вечером позвонил неизвестный.

– Это было в начале шестого. Не знаю, можно ли назвать это время вечером.

– Продолжайте, сэр, – попросил Колвин. Для директора процветающей компании Джексон был слишком мягок и нетороплив.

– Это был мужской голос. Спросил, я ли Стэнли Джексон. Я ответил утвердительно. Тогда мужчина сказал, что мое имя внесено в какой-то список, составленный в Берлине.

– Он объяснил, что это за список?

– Нет.

– А вы спросили?

– Разумеется. Он сказал, что я сам должен это знать. Потом добавил, что, если этот список попадет в руки властей, у меня будут очень серьезные неприятности. Потребовал двадцать пять тысяч фунтов.

– Большие деньги, – заметил Колвин и взглянул на Кларка, сидевшего совершенно неподвижно.

– Вы спросили его, что получите взамен?

– Спросил. Он ответил: спокойную жизнь, – слегка улыбнулся Джексон.

– Что было потом?

– Он сказал, что позвонит утром и передаст инструкции относительно денег. Очевидно, имеется в виду порядок их передачи.

– На этом разговор закончился?

– Да. Хотя нет, не совсем. Я сказал, что, по моему мнению, он слишком оптимистично смотрит на вещи.

– А он?

– Разозлился. Если мне не изменяет память, он сказал буквально следующее: «Вы мне выложите всю сумму до последнего пенни. Иначе список отправится в министерство обороны».

– Именно так и сказал?

– Да, вы правы, – извиняющимся тоном произнес Джексон. – Конечно, мне следовало включить магнитофон.

– Не важно, – сказал Колвин. – Просто не помешало бы, если бы у нас была запись его голоса.

– Я сожалею.

Колвин почесал подбородок:

– Что все это значит? С чего он решил вам угрожать?

– Понятия не имею.

– Вы действительно можете оказаться в каком-то списке, составленном в Берлине?

– Вряд ли. Разве что как директор компании, ведь мы производим радарные установки для противовоздушной обороны. Может быть, немцы хотят устроить на моих заводах диверсию?

– Или лично против вас.

– Меня они уже и так вывели из строя, мистер Колвин. – Джексон внезапно отодвинулся от стола, взял в руку стальную линейку и стукнул себя сначала по одной ноге, потом по другой. Раздался металлический звук.

– Итальянский фронт, – пояснил он.

Колвин смутился.

– Значит, о берлинском списке вам ничего не известно?

– Понятия не имею. Может быть, они составляют списки инвалидов войны, лишившихся обеих ног?

– Почему вы нам позвонили?

– Я решил, что нужно сообщить об этом звонке куда следует.

– Почему не в полицию?

Джексон на секунду прикрыл глаза.

– Ну, понимаете, у меня есть один знакомый в контрразведке...

– Его имя, сэр, – чисто автоматически встрепенулся Колвин.

– Да бросьте вы, знаете вы его имя. Ведь это он связал вас со мной. Мистер Тауэрс.

– Откуда вы его знаете?

– Моя компания производит засекреченную продукцию. Мне приходится иметь дело с сотрудниками службы безопасности.

– И у вас нет никаких догадок по поводу пресловутого списка?

– Мужчина больше ничего мне не сказал.

– А сами-то вы что думаете?

– Вообще-то у меня есть одна гипотеза, – осторожно сказал Джексон. – Возможно, я излишне подозрителен... – Он говорил тихим, мягким голосом, но Колвин заметил, что пальцы директора изо всей силы сжимают стальную линейку. – Эту компанию основал мой дядя, брат моего отца. Его тоже, как и меня, звали Стэнли Джексон.

– Где он теперь?

– Умер пятнадцать месяцев назад, – устало вздохнул Джексон.

– Он симпатизировал немцам?

– Можно сказать и так. Дядя учился в Берлинском университете. Еще в конце прошлого века. У него много немецких друзей, он поддерживал с ними отношения все эти годы. В тридцатые дядя буквально обожал Гитлера, но вообще-то он был человек порядочный. Предателями такие не становятся.

– Это ваше предположение?

– Я абсолютно в этом уверен. Но хорошо могу себе представить, почему дядю могли включить в какой-нибудь берлинский список.

Колвин задумался. Скорее всего гипотеза Джексона справедлива.

– Нет ли у вас здесь какого-нибудь помещения, где мы могли бы спокойно все обсудить?

– Я предоставлю вам спальню для дежурных, – сказал Джексон. – Раньше там был офис, а теперь комната для отдыха.

На следующее утро Колвин и Кларк встали ни свет ни заря. В девять пятнадцать, когда они вошли в кабинет Стэнли Джексона, предварительная подготовка была закончена. Колвин связался с Лондоном и договорился с почтовым ведомством о прослушивании телефонных разговоров. Кларк побывал в местной полиции, и в его распоряжение предоставили несколько машин. Полиция пообещала, что продублирует прослушивание телефона.

Джексон уже ждал их.

– Что я должен сделать? – сразу спросил он.

– Мы полагаем, что он будет звонить из телефона-автомата, – сказал Колвин. – Наша главная задача – выяснить, из какого именно. Все телефонные операторы города предупреждены о том, чтобы о звонке немедленно сообщили в полицию. Это отработанная процедура, действует она достаточно эффективно. Кроме того, мы поддерживаем прямую связь с полицией. Если повезет, полицейский автомобиль окажется возле телефонной будки через две минуты.

– А если он будет звонить не из автомата?

– Не имеет значения. На коммутаторе все равно сообщат в полицию. Просто на задержание понадобится чуть больше времени, вот и все. Когда человек позвонит, вы должны сказать ему следующее, сэр.

Закончив инструктаж, Колвин взглянул на часы.

– Через минуту должен быть пробный звонок. Чтобы проверить систему.

Пробный звонок подтвердил, что система функционирует нормально.

– Что, просто сидим и ждем? – спросил Джексон. – Или я могу заниматься своей обычной работой?

Телефон у него на столе звонил не переставая. Это были обычные деловые звонки. Позвонил начальник цеха, сказал, что заболел гриппом и не придет на работу. Потом сообщили о поломке в механическом; позвонил мастер с конвейера и сказал, что не работает вентилятор.

Колвин и Кларк сидели рядом, слушая все эти разговоры, – к телефону был подсоединен динамик. Колвин подумал, что Джексон, невзирая на всю свою мягкость, – человек решительный и энергичный.

В промежутке между звонками Колвин спросил:

– В какой команде вы служили, мистер Джексон?

– В команде? Судя по этому словечку, вам приходилось работать с американцами, – усмехнулся Джексон.

– Вы правы. Они называют все немного по-другому.

– Я служил в морской пехоте, – ответил Джексон. – Мне не нравится слово «команда». Гораздо лучше звучит слово «подразделение». Американское оборудование мне нравится куда больше, чем американские словечки. Кстати говоря, любопытно, что...

Тут снова зазвонил телефон.

– Алло.

– Мистер Стэнли Джексон?

– Да.

– Нас могут подслушать?

Джексон взглянул на Колвина и Кларка.

– Нет.

– Я уже называл вам сумму. Двадцать пять тысяч фунтов.

– Я не могу собрать деньги, – сказал Джексон.

На соседнем телефонном аппарате вспыхнула красная лампочка. Колвин снял трубку, прикрыл ее ладонью и кивнул Джексону, чтобы тот тянул время.

– В этом случае компрометирующие вас документы...

– Я имею в виду, что не могу собрать эти деньги в такой короткий срок, – быстро сказал Джексон. – У меня уже есть пять тысяч, а остальные двадцать я сумею достать, но не сразу.

– Сколько времени вам нужно?

Колвин написал что-то на листке бумаги.

– Завтра. Сегодня не получится.

Звонивший заколебался. Все трое чувствовали, что он нервничает.

– Когда завтра?

– Точно не знаю. Я послал заявку на деньги в Лондон. Пока заявка не будет подтверждена, банк не выдаст мне сумму.

– Почему?

Колвин поднял вверх большой палец. Полицейский автомобиль уже мчался к телефонной будке.

– Мы немного перерасходовали свой бюджет. Нехватка наличного капитала.

– Я перезвоню.

Связь разъединилась.

– Черт! – выругался Колвин. – Еще полминуты – и мы бы его зацапали. – Он приложил к уху трубку и сказал: – Судя по всему, звонили с Лестер-роуд.

– Не с Лестер-роуд, а с Лестер-роу, – мягко поправил его Джексон.

– К сожалению, в полицейском автомобиле нет рации, – вздохнул Колвин. – Надо побыстрее оснастить полицию необходимым снаряжением. – Он, разочарованно поморщившись, положил трубку. – Придется ждать, пока этот тип позвонит снова. Мистер Джексон, когда это случится, вам нужно найти способ заставить его вести разговор как можно дольше.

– Я постараюсь.

– Я знаю. Но нам нужно поработать над этим вместе... Представим себе, что нам нужно разыграть небольшую пьеску. Прежде всего хотелось бы выяснить, известно ли ему о ваших ногах.

– Точнее говоря, об отсутствии, – с горечью произнес Джексон и тут же извинился: – Простите. Мне все кажется, что я к этому привыкну, но...

– Понимаю, – кивнул Колвин.

На телефоне опять замигала красная лампочка. Колвин схватил трубку.

– Да? Правда? Вот молодцы! Обязательно. В штаб, куда же еще.

Он положил трубку и улыбнулся.

– Ну что? – спросил Кларк.

– В телефоне-автомате, разумеется, уже никого не было. Но в Ковентри полицейские, судя по всему, неплохо соображают.

Они увидели по дороге мужчину, который шел, оглядываясь через плечо. На всякий случай решили его взять.

– Ну и?

– Он ирландец.

– В Ковентри полно ирландцев, – пожал плечами Джексон.

Колвин взглянул на часы.

– Если это наш человек, прекрасно. Если полиция ошиблась, мистеру Джексону позвонят вновь. Действовать будем следующим образом. Вы, Кларк, останетесь с мистером Джексоном. Попробуйте разработать вместе сценарий. Я же отправляюсь в городской штаб полиции и поболтаю с задержанным.

Конуэй сидел в комнате для допроса. Это был маленький кабинетик, темный, унылый, стены выкрашены в зеленый цвет – одним словом, типичное полицейское помещение. В одних странах они светлее, в других темнее, в одних чище, в других грязнее, иной раз на полу бывают видны какие-то зловещего вида пятна. Но у помещений для допроса есть нечто общее. Во-первых, в них всегда или слишком холодно, или слишком жарко. Причина понятна – чтобы задержанный чувствовал себя неуютно. Во-вторых, минимум мебели: лишь стол со стулом для следователя и в противоположном углу (и то не всегда) – стул для допрашиваемого.

В комнате, где сидел Конуэй, работало центральное отопление, поэтому было слишком жарко. Однако не похоже было, что эту комнату слишком сильно отапливали по специальному расчету – скорее всего, во всех помещениях полицейского управления было одинаково жарко. Конуэй сидел перед столом, на котором красовалась пепельница с двумя окурками, оставшаяся после предыдущего допроса. За спиной репортера, у двери, застыл молчаливый констебль.

Конуэй был испуган, но не встревожен. Причины этого парадокса были вполне ему ясны: испугался он из-за неожиданного ареста; с другой стороны, невозможно было доказать, что он замешан в чем-то криминальном. Репортер ждал следователя с колотящимся сердцем, но мозг у него работал совершенно спокойно.

Колвин вошел почти бесшумно, уселся за стол и приказал полицейскому:

– Оставьте нас.

Конуэй сказал:

– Я ирландский гражданин. Я не совершил никакого преступления. Протестую против незаконного задержания.

– И вы наверняка требуете, чтобы вызвали представителя вашего посольства, да? – вежливо осведомился Колвин.

– Я надеюсь, что меня немедленно отпустят, – сказал Конуэй. – Во всяком случае, так поступил бы любой мало-мальски разумный человек. Надеюсь, что вы из таких. Если я ошибаюсь, то придется беспокоить посольство.

– Ясно. Очень рациональный подход. – Колвин сцепил пальцы и пристально посмотрел на Конуэя. – Мне кажется, у вас немалый опыт в подобных делах.

– Вы не первый полицейский, с кем мне приходится беседовать.

– Не сомневаюсь. – Колвин открыл паспорт задержанного и перелистал страницы. – Я вижу, вы много путешествуете. Где именно вам приходилось общаться с полицией?

– В разных местах.

– Вы и в Испании были? Насколько я слышал, там полиция работает основательно.

– Когда в стране гражданская война, полиция – не самое страшное, с чем приходится сталкиваться, – ответил Конуэй.

– Еще бы. Вы там были в качестве журналиста?

– Да.

– На стороне республиканцев?

– Нет.

– Значит, на стороне немцев? – заинтересовался Колвин. – Вы провели там достаточно много времени.

– Два года.

– Но это было еще до мировой войны. Были ли у вас там проблемы с полицией?

– Ничего серьезного. Время от времени меня вызывали для беседы. Полиция там приглядывает за гражданами нейтральных стран. Кстати говоря, я и теперь гражданин нейтральной страны.

– Знаю. Но наша страна находится в состоянии войны. А это много меняет. – Голос Колвина посуровел. – Иные законы, чрезвычайное положение и все такое.

– В Германии то же самое. Только еще строже, чем у вас.

– И жестче, чем у нас, – согласился Колвин.

Он ждал, пока ему доложат о результатах обследования телефонной будки. Может быть, Конуэй оставил там окурок, еще что-нибудь... Но это не будет доказательством. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут.

– По-моему, вы похожи на шпиона, – сказал он и с удовлетворением отметил, что Конуэй судорожно сглотнул – кадык у него дернулся вверх и вниз.

– Полицейским всегда кажется, что журналисты – шпионы, – парировал ирландец.

– А вы шпион или нет?

– Не говорите глупостей. Я корреспондент, работаю репортером уже много лет. Уверяю вас, что многие крупные газеты заинтересуются моим арестом.

– Вы имеете в виду ирландские националистические газеты вроде «Айриш индепендент»?

– Я на них не работаю.

– Почему вы бежали по улице? От кого вы скрывались?

Все они работают одинаково, подумал Конуэй. Отвлекают внимание незначительными вопросами, потом атакуют в лоб.

– Знаете, человеческое существо может передвигаться двумя способами: ходьбой и бегом. Во втором случае передвижение происходит быстрее. Я тоже иногда бегаю.

– Просто бегаете, и все? Неожиданный импульс охватывает вас, и вы пускаетесь в бег?

– Да, представьте себе.

– Особенно если рядом появился полицейский автомобиль?

– До сих пор у меня не было такой реакции, – ответил Конуэй. – Но если полиция собирается вести себя со мной подобным образом и дальше, возможно, я возьму это себе за правило.

Он слишком уверенно держится, подумал Колвин. Возможно, это признак невиновности. Но опыт в беседе с полицейским и невиновность как-то плохо сочетаются между собой.

– Что вы делаете в Ковентри?

– Хотел написать статью об ирландцах, которые помогают англичанам выиграть войну.

– Почему именно Ковентри?

– Я был еще в Лестере и Брэдфорде.

– Понятно. Значит, ездили в Брэдфорд? – Колвин снова зашелестел страничками паспорта. – Посетили Британию, вернулись в Ирландию, приехали вновь. Зачем вы уезжали в Ирландию?

– Хотелось попить хорошего ирландского пивка, – ответил Конуэй.

– Вы гурман?

– Думаю, что да.

Дверь приоткрылась. Колвин поднялся и вышел. Снаружи стоял сержант. Он отрицательно покачал головой:

– В телефонной будке ничего, сэр. Ее утром, должно быть, мыли. Ни единого окурочка. Хотите, наши эксперты поработают там как следует?

– Не нужно.

Колвин вернулся в кабинет и снова сел напротив Конуэя.

– Так вы любите ирландское пиво?

– Я ведь ирландец.

– Далеко же вы за ним отправились.

– Еще раз повторяю, я ирландец.

– Как же вы за границей обходились без него столько лет?

Конуэй ухмыльнулся:

– Послушайте, совершенно очевидно, что я ни в чем не виноват. Почему бы вам не признать этот факт?

– Отвечайте на вопрос.

– Про пиво? Да, за границей я ужасно без него мучился. Весь покрывался сыпью. Поэтому я и уехал из Германии.

Колвин посмотрел на репортера жестким взглядом. Он никак не ожидал встретиться с таким тертым типом.

– Есть одна вещь, которая меня интригует.

Конуэй выжидательно молчал.

– Дело вот в чем. Все время я пытался разобраться в вашем характере. Нарочно обозвал вас лжецом, шпионом, дал понять, что не верю ни единому вашему слову. А вас, судя по всему, это совершенно не тревожит. Вы и не думаете обижаться.

– Понимаете, все полицейские одинаковы. Им хочется, чтобы ты вышел из себя. Все вы ведете себя примерно по одному сценарию. У нас с вами сейчас акт первый. Акт второй начнется, когда придет большой, сильный, грубый полицейский, который начнет мне угрожать.

– А акт третий?

– Вы превратитесь в моего друга и защитника. Будете оберегать меня от вашего грубого и нехорошего напарника.

В дверь постучали, и вошел Кларк.

– А вот и злой следователь, – усмехнулся Конуэй. Кларк тоже улыбнулся:

– Я вовсе не злой.

Наступила неловкая пауза. Потом Колвин сказал:

– Похоже, дело у нас не двигается.

– Это потому, что я совершенно невиновен, – заметил Конуэй.

– Если не считать телефонного звонка Стэнли Джексону, – тихо произнес Колвин.

Конуэй и глазом не моргнул.

– Я сказал, что вы звонили Стэнли Джексону, – громче повторил Колвин.

– Это кто такой?

– Человек. Живет в этом городе.

– Стэнли Джексон? – повторил Конуэй, задумчиво глядя в потолок, потом щелкнул пальцами. – А, вспомнил! Это игрок в крикет, верно? К тому же он еще член парламента. Я угадал?

– Вы посмотрите на этого умника, – с восхищением произнес Колвин, обращаясь к Кларку.

– Да, большой шутник, – согласился Кларк.

– Слишком большой. Приехал в нашу страну играть здесь в свои грязные игры. Задал нам массу работы, и все ему нипочем. Он у нас умник, невинен как овечка. Во всяком случае, так говорит он сам. Давайте от него избавляться.

– Прикажете выставить его из страны?

– И чем скорее, тем лучше.

– Позвольте, я суммирую сказанное, – заявил Конуэй. – Вы арестовали меня по ошибке, безо всяких на то оснований, а теперь из мелкой мстительности, не желая признать свое заблуждение, хотите на мне же и отыграться.

Снова наступила пауза. Потом Колвин сказал:

– Именно это я и сделаю.

Конуэй улыбнулся:

– Наплевать. Я все равно уезжаю.

– Когда?

– Завтра. Вот мой обратный билет. Хотите взглянуть? – Он сунул руку в карман.

– С огромным удовольствием, – сказал Колвин. – И позвольте уж заодно взглянуть на ваши записи.

– Какие записи? Вы имеете в виду черновик статьи?

– Именно.

– Я никогда не веду черновиков.

– А имена и адреса? Их вы запоминаете на память?

– В Брэдфорде я разговаривал с мистером Пэдди Мэрфи в кабачке «Колокольчики-бубенчики». В Лестере я разговаривал с мистером Шоном О'Коннелом в кафе «Колокол». Надо сказать, совсем неплохое заведение. В Ковентри я еще не успел ни с кем пообщаться.

– Кроме мистера Джексона, – вставил Кларк.

– А он что, ирландец?

Колвин вздохнул:

– Вам случалось общаться с людьми из гестапо?

– Пару раз видел.

– Как это, должно быть, чудесно, – мечтательно произнес Колвин, – когда у человека есть возможность потолковать с хитрым, ловким парнем вроде вас по-другому. Нет нужды сидеть и выслушивать его дурацкие шутки, берешь и с размаху вышибаешь ему все зубы.

– Представляю, как вам этого не хватает, – хмыкнул Конуэй.

Колвин жестом пригласил Кларка выйти в коридор. За дверью сказал:

– У нас никаких шансов.

– Да. И все же голос его выдает. Это тот же самый человек, который записан на магнитофон.

– Мы этого не сможем доказать. Придется его отпустить.

– Кроме того, Джексону больше не звонили.

– И не позвонят, раз Конуэй у нас. По-хорошему надо было бы сопроводить его прямо до корабля, но, пожалуй, мы не станем это делать.

– Почему?

– Я вам объясню почему. Мы отпустим этого человека и установим за ним слежку. Если он прямиком отправится на корабль, то Бог с ним. Если нет, там будет видно.

Когда Конуэй выходил из полицейского управления Ковентри, колени у него слегка дрожали. Он одержал победу, но далась она нелегко. Полиция не слишком на него наседала, и это показалось ирландцу подозрительным. Он плохо представлял себе, насколько изменилось британское общество за военные годы. Полиция должна была, обязана была измениться. Им следовало допросить его как следует, проверить каждое слово, повторять десять раз одни и те же вопросы, ловя его на несоответствиях и оговорках. Надо было измотать его допросами до тех пор, пока он окончательно не потерял бы способность спокойно рассуждать. Почему они этого не сделали? Во всяком случае, не потому, что были заняты другими делами. Иначе с ним не стали бы беседовать два больших полицейских начальника – а в том, что это были не простые следователи, Конуэй ничуть не сомневался. И тем не менее они его выпустили, лишь погрозив пальчиком и сказав: отправляйся восвояси, и чем скорее, тем лучше.

Конуэю в жизни не раз приходилось чувствовать за собой слежку. Он ожидал, что к нему приставят «хвоста» и на этот раз. К немалому своему изумлению, он обнаружил, что слежки вроде бы нет. Тем не менее, репортер решил соблюсти все меры предосторожности. Он сразу отправился на вокзал и купил билет до Хэйсхэма, откуда паром отправлялся в Белфаст. Вот еще один вопрос, который ему почему-то не задали в полиции: зачем тащиться в Ирландию через Хэйсхэм и Белфаст, когда можно плыть на пароходе прямиком в Дублин?

Конуэй зашел в вокзальный буфет, взял чашку чая и кекс. Кекс по вкусу напоминал кусок гипса. Репортер решил, что пора всесторонне оценить ситуацию. Итак, он занимался шантажом и был застукан практически на месте преступления. Полиция не смогла ничего доказать и выпустила его. Произошло это меньше чем через два часа после ареста. Он сказал следователю, что возвращается в Ирландию, и полиция заявила, что всячески поддерживает его в этом намерении. Несмотря на угрозы и обещания доставить его прямиком на борт парохода, полиция проявила доверчивость и разрешила ему двигаться своим ходом.

Конуэй допил чай и окончательно решил, что дело пахнет керосином. Полиция явно разработала какой-то план. Лучше всего будет действительно сесть на поезд, уехать в Хэйсхэм и первым же пароходом покинуть Англию. В Англии слишком опасно. В Ирландии куда веселее. К счастью, между двумя этими странами не существует соглашения о выдаче преступников.

Но было одно «но».

Конуэй стал думать про это самое «но». Взял еще одну чашку чая и пирог с вареньем, похожий на кекс, как братья-близнецы. Пока его челюсти сосредоточенно расправлялись с непропеченным тестом, репортер думал о Лестере. До этого города всего двадцать три мили, но он находится в противоположном направлении. Хэйсхэмский поезд увезет его в другую сторону. Как бы выбраться в Лестер и забрать свои деньги? Нельзя ли ускользнуть от слежки, если она все-таки есть?

Конуэй был человеком предприимчивым и все свои способности устремил на разрешение этой проблемы. Раз уж он находится на вокзале, уехать отсюда надо будет на поезде – иначе получится подозрительно. Но какой поезд выбрать – это уже дело другое.

– Мы его потеряли, – сказал Колвин полтора часа спустя. – Так и не ясно, сел он на поезд или нет – на перроне было слишком много народу. Когда поезд подошел, оттуда высыпала целая толпа, и Конуэй моментально растворился в ней. Сейчас он может быть где угодно.

– Можно проверить хэйсхэмский поезд, – сказал Кларк. – Если Конуэй все-таки сел в него, мы выясним, где он сошел.

Колвин покачал головой:

– Это обычный поезд местного значения. Он останавливается в каждой деревне. На перроне может не быть ни местного полицейского, ни даже дежурного. Но этот чертов тип действительно виновен. Теперь мы это знаем точно.

– Я не сомневался в этом ни секунды с тех пор, как впервые его увидел, – сказал Кларк.

Тем временем Конуэй трясся в автобусе, направлявшемся на запад от Ковентри, в сторону Бирмингема. Теперь он был почти на сто процентов уверен, что слежки больше нет. Если он ошибался, то здорово рисковал – поездка в бирмингемском автобусе должна была усилить подозрения полиции. В Ковентри на вокзале Конуэю необычайно повезло: когда подошел местный поезд, люди с него почему-то высыпали на платформу так густо, что затеряться в толпе оказалось проще простого. Конуэй не упустил предоставившуюся возможность.

В Бирмингеме репортер отправился в магазин «Все для дома». Если полиция потеряла след беглеца, прежде всего они станут разыскивать его в магазинах готовой одежды, куда первым делом отправляется всякий желающий изменить свою внешность. В магазине «Все для дома», где тоже есть отдел одежды, шансов встретиться с полицейскими меньше. Кроме одежды Конуэй купил лист плотной бумаги и бечевку, после чего сел на лестерский автобус.

В Лестере все было без проблем. Ирландец примерно с час поболтался по городу, окончательно убедился, что «хвоста» нет, потом нарочно подошел к полицейскому и спросил, который час. Полисмен был с ним вежлив и внимателен.

Конуэй забрал чемоданчик, зашел в кабинку общественной уборной, переложил деньги на лист бумаги и соорудил аккуратный сверток. Посылку он адресовал самому себе в газету «Белфаст ньюслеттер», на имя редактора отдела хроники (передать лично мистеру Конуэю). С этим редактором репортер был знаком. На всякий случай отправил туда же и письмо, рассудив, что оно придет раньше посылки. Объяснил редактору, что вскоре появится сам и заберет посылку, которая должна прибыть на его имя.

Теперь можно было продолжить путь в Ирландию. Больше поездок в Англию не будет, это было ясно. В Белфасте тоже возможны осложнения, напомнил себе Конуэй. Надо соблюдать всемерную осторожность, чтобы достичь Дублина в безопасности и не лишиться денег. Жаль, конечно, что не удалось выдоить Джексона, но ничего – они с Рашем заработали на двоих тридцать тысяч фунтов стерлингов!

Путешествие в северном направлении прошло без приключений. Конуэй думал о своей доле добычи. Никогда еще у него не было таких денег, а достались они совсем просто. Впереди комфортабельная, свободная, беззаботная жизнь, о которой он всегда мечтал. Конуэй радостно улыбался.