Черный Город

ЭШ

Сегодня напряженный день. Я не захожу за Жуком, и он вваливается в класс после того, как звенит утренний звонок. Выглядит он хуже, чем обычно, а его нос все еще опухший после нашей вчерашней потасовки.

Он направляется к парте Дей.

— Ты чего делаешь? — со злостью шипит она.

— Присаживаюсь? — говорит он.

— Не рядом со мной, — отвечает она.

Он хмурит лоб:

— Но… вчера мы целова…

— Шшш, — говорит она, прикладывая палец к своим губам. — Ничего не изменилось. Я не могу быть с тобой. Проваливай.

Вуаля, и уши Жука опять становятся ярко розовыми. Он осматривает класс в поисках другого места. Осталось всего два свободных: одно за столом рядом с моим, с девушкой по имени Аннабель, которая выглядит так, будто её вырвет, нежели она позволит сесть ему рядом с ней, второе рядом со мной.

Он выбирает меня. Я не здороваюсь; все еще зол на то, что он назвал меня предателем. Да что он, черт возьми, вообще, знает?

До меня доносится болтовня Аннабель с двумя девушками, сидящими перед ней.

— Я могу достать для вечеринки немного Золотого Дурмана, — тихонько говорит она им. — Его можно купить у того парня, мистера Табса.

При упоминании имени «мистер Табс», мои клыки начинают пульсировать. Он заправляет притоном на Шантильи Лейн, где торгуют Дурманом, а Линус работал на него. Я удивлен тому, что кто-то еще покупает Золотой Дурман, после того, как был убит Линус, но опять же, Одурманенным по большому счету плевать на риск; они просто хотят словить кайф. Кроме того, не все же, кто сидят на наркоте, умирают. В противном случае, он бы не стал таким популярным среди Одурманенных. Линусу просто не повезло.

В этот момент в класс входит Себастьян, сопровождая Натали. Мое сердце делает кувырок. На ее губах мелькает улыбка, но она тут же ее прячет. Себастьян ведет ее к парте Дей.

— Не сюда, — говорит она и садится рядом с Аннабель.

— Буду ждать тебя на крыльце, когда закончатся занятия. Не задерживайся, — говорит он ей.

Она кивает, но не смотрит на него, когда он уходит.

Начинается урок, поэтому все мы достаем наши учебники, чтобы получить задание на дом на выходные. Натали бросает на меня взгляд всего на несколько секунд, но для меня он так много значит. Мне нужно поговорить с ней, я должен узнать, на чем мы остановились. Я отрываю клочок бумаги от своей тетради и царапаю на ней записку:

«Не могу перестать думать о тебе».

Я скатываю записку в шарик и выжидаю, пока Аннабель не встает, чтобы подточить свой карандаш, прежде чем бросить его на стол к Натали. Она смотрит по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто, прежде чем развернуть записку. Улыбаясь, она быстро пишет ответ.

Беря несколько карандашей, она идет к Аннабель, бросая записку на мой стол, когда проходит мимо. Ловкость её рук настолько хороша, что никто, кроме Жука, ничего не замечает. Он одаривает меня неодобрительным взглядом, но он может идти к черту. Это не его дело.

Я разворачиваю записку:

«Я тоже. Что дальше? Я готова рискнуть, а ты?»

В голову приходит воспоминание о том, как были казнены Том Шрив и Яна Марвик. Разве я могу на это пойти? Смею ли я так рисковать? Натали садится на свое место и бросает на меня взгляд своих красивых ярко-голубых глаз, ожидая ответа. Кровь в жилах неожиданно закипает.

Я киваю.

Она застенчиво улыбается.

Натали сует написанную мною записку к себе в сумку. Я пихаю её записку к себе в карман. Не могу поверить, что мы собираемся это сделать, но, в то же время, возникает такое чувство неизбежности. Нам суждено быть вместе. В тот самый миг, когда мы встретились, наши судьбы переплелись; мы были предназначены друг другу.

Рядом со мной судорожно всхлипывает Жук. Он пытается сдержать слезы, глядя на Дей.

— Мне очень жаль, приятель. Она не знает, что теряет, — говорю я прежде, чем успеваю остановиться.

Он вытирает глаза и пожимает плечами.

- Да какая разница.

Я шепчу про себя проклятия. С чего это я такой добренький с ним после того, как он обозвал меня прошлой ночью? Внутри меня вспыхивает ярость.

— Я не предатель, — шепчу я, чтобы нас не подслушали. — Я не из тех Дарклингов, которые связывались с Ищейками во время войны. Она моя Кровная половинка. Ты понимаешь, что это значит?

Он смотрит на меня распахнутыми глазами: — Я не знал.

— Ты думаешь, мы стали бы рисковать, если это не было так серьезно? Честно, я думал, что из всех людей, уж ты-то порадуешься за меня. Ты такой эгоист.

— Она дочь Эмиссара. Правительство стражей бомбило наш город, они убили моих родителей. Я не могу вот так просто забыть об этом, — отвечает он.

— Никто и не просит тебя забыть, — говорю я. — Просто обвиняй того, кто этого заслуживает. Натали не имела ничего общего с теми артналетами. Родителей не выбирают; это не делает ее плохим человеком.

— Я понимаю. Прости, брат, я был таким засранцем.

— А то.

— Между нами все нормально? — спрашивает он.

Пожимаю плечами.

- Я подумаю.

Остаток дня проходит лучше, чем обычно лишь по одной причине: Натали. Мы сохраняем расстояние между нами, чтобы люди не заподозрили ничего и стараемся, чтобы нас не видели вместе слишком часто. Но даже, несмотря на это, мы обмениваемся тайными улыбками и записками. Ее сердцебиение внутри моего, как будто я ношу кусочек вместе с собой, куда бы ни отправился.

В какой-то момент дня начинает идти снег и к тому моменту, когда он заканчивается, город покрыт белым одеялом. Я с Жуком направляюсь к театру. Натали и Дей уже в темном кабинете, все так же не сидят вместе. Я украдкой бросаю взгляд на Натали, и мое сердце делает сальто. Не могу поверить, что мы вместе. Жук съезжает на своем месте и закрывает глаза. Он выглядит потным и бледным. Либо он заболевает, либо снова собирается подсесть на Дурман. Скорее, последнее. Я не собираюсь давать ему Дурман, если смогу избежать этого. Чем больше времени проходит между дозами, тем меньше он нуждается в нем.

Наш учитель искусств, мистер Кимбл, стройный мужчина в бархатном костюме с пэчворком, поднимается на сцену и начинает наш урок с того, что раздает нам роли для разыгрывания сцены из спектакля Элворда «Деметрий и Елена». В зале раздаются стоны парней и хихиканье девчонок. Мистер Кимбл назначает наши роли. Естественно, что главные роли пьесы достаются самым популярным студентам класса.

— Кто хотел бы помочь с декорациями и освещением? — спрашивает мистер Кимбл.

Наши с Натали руки взлетают вверх.

Бормотанье парней становится громче, когда мы направляемся за кулисы. Мы с Натали ищем реквизит для декорирования сцены, пока основной состав «актеров» получает реквизит для своих костюмов.

— Мне нужно найти меч, — бормочет Жук, направляясь вглубь коморки с реквизитами.

Дей раздумывает, какой костюм ей нужен, пока остальные просто расхватывают то, что поближе. Натали медленно подходит ко мне, и мы делаем вид, что рассматриваем деревянную коробку с одеждой. Наши руки скользят под материалом, и я сплетаю свои пальцы с её. Щеки Натали краснеют.

Дей бросает на нас едкий взгляд.

— Похоже, Дей все еще сердится на нас? — шепчу я Натали.

— Она может злиться сколько ей угодно. Это ее вина, что мы больше не подруги, — отвечает она.

— Может, стоит сделать ей хоть какую-то поблажку?

Натали приподнимает бровь.

— Я за неё переживаю. Она совсем одна, — говорю я.

— Ей стоит винить лишь себя саму. Если она извинится, я готова простить ее, но до тех пор — она сама по себе, — говорит Натали.

— Всем вернуться на минуту назад на сцену, — говорит мистер Кимбл.

Натали берет немного реквизита с собой, возвращаясь в аудиторию, пока я смотрю на Жука. Он спрятался в углу комнаты между двумя вешалками с костюмами. В его руке находится флакончик с Дурманом, который отливает золотом, совсем как тот, который был у Линуса.

Я хватаю флакончик, кидаю на пол и давлю ботинком.

— Что это ты делаешь? Предполагается, что ты завязываешь с этим? — стараясь говорить негромко, спрашиваю я.

— Я не могу, братан. Я не настолько силен.

— Нет, еще как силен.

Он опускает глаза.

- Мне нужна лишь небольшая доза, чтобы продержаться.

Его кожа приобрела болезненный вид. Руки дрожат. Он и в самом деле выглядит очень нездоровым. Я знал, что были случаи, когда пытавшиеся соскочить с Дурмана, умирали

Вздыхаю.

- Этот раз — последний.

Он отклоняет голову в сторону, обнажив две старые раны от прокола. Чувство вины заполняет меня, но ему это нужно. Я погружаю свои клыки в его шею. Горячая кровь течет по моему языку, и на секунду хищник во мне жаждет выпить его до дна. Я успеваю выпустить в него небольшое количество яда, прежде чем…

— Что вы делаете? — раздается рядом пронзительный голос.

Я оборачиваюсь и вижу Дей, у которой руки заняты реквизитом. Она роняет все предметы на пол и выскакивает из комнаты.

— Дей, подожди, прости, — говорит Жук, спеша за ней.

Я вытираю кровь со своих губ, ненавидя себя.

Я направляюсь в аудиторию к Натали. Мы взбираемся на стропила над сценой и проверяем осветительные приборы, пока остальные студенты репетируют свои роли. Даже отсюда, сверху, ощущается напряжение между Дей и Жуком, когда она выкрикивает свои реплики к нему в комедийной сцене, пока он просто безмолвно ей кивает. Я дал ему всего лишь каплю Дурмана, но даже от этого он, кажется, чувствовал себя несколько отстраненно.

— Это весьма креативный способ сыграть эту сцену, — говорит мистер Кимбл. — Но, возможно, в следующий раз вы добавите сюда немного…э…. юмора?

Дей покидает сцену, Жук неуверенными шагами плетется вслед за ней.

— Что это с ними? — шепчет Натали.

Не люблю лишний раз напоминать ей о том, что торгую Дурманом, но и врать не могу. Поэтому я рассказываю ей правду, включая тот факт, что пытаюсь отвоевать Жука у наркоты.

— Я чувствую себя последним засранцем за то, что даю лучшему другу Дурман, — признаюсь я.

— Ты пытаешь ему помочь, — говорит она.

Мы садимся на стропила, свешиваем ноги вниз, наблюдая за игрой.

— Эш, зачем ты торгуешь Дурманом? — спрашивает Натали.

— Нам с отцом нужны деньги, — говорю я.

— Он знает, чем ты занимаешься?

Я киваю.

- Он в ужасе от того, что меня могут арестовать, но у меня нет выбора. Если был бы какой другой способ заработать деньги, я бы им воспользовался, но его нет. В этом городе такой возможности для меня не существует.

Натали смотрит на медный ободок на моем запястье.

- Такие люди как моя мать, уже позаботились об этом.

— Тебя беспокоит то, что я торгую Дурманом? — спрашиваю я, прикрывая браслет.

— Да, — признается она. — Но я принимаю тебя таким, какой ты есть — плохим или хорошим, так же, как ты принимаешь меня, несмотря на мою семью.

Я скольжу рукой по стропилам, пока кончики наших пальцев не соприкасаются. Это небольшое утешение, но я не могу рисковать, держа её за руку. Вдруг кто-нибудь взглянет на нас снизу?

Урок окончен и ученики спешат наружу, чтобы поиграть в снежки. Воздух свежий и холодный, и в городе ощущается мир, впервые за последние недели. Ученики смеются и бегают вокруг городской площади, играя в снежки и прячась за тремя крестами. Снег на крестах порозовел, так как он размочил кровь, присохшую к дереву. Жутковато смотреть, как ребята играют рядом с крестами, но такова жизнь в Блэк Сити. Куда бы ты ни повернулся, все напоминает тебе о смерти. Но нужно выбросить это из головы, иначе дальше просто не сможешь жить.

Мне в лицо прилетает снежный ком.

Жук глуповато ухмыляется мне. Ему явно лучше. Я бросаю в него снежок и он, шатаясь, отступает, словно его подстрелили. Натали хихикает. Я хватаю немного снега и шутливо кидаю в нее.

— У тебя большие неприятности, Фишер, — предупреждает она, зачерпывая немного снега.

У нас разгорается настоящая снежная битва, и через минуту мы все промокаем от снега, превратившегося в ледяную воду, но нам все равно. Дей выходит из школы, как обычно, со стопкой книг в руках, и закатывает глаза, видя нас. Жук бросает в неё снежком, и попадает ей в щеку с большей силой, чем, я уверен, он хотел. Она натыкается спиной на Натали и сбивает их обеих с ног. Библиотечные книги Дей рассыпаются вокруг них, и содержимое сумки Натали тоже вываливается в снег. Другие ученики останавливаются, чтобы посмотреть на это зрелище.

Жук бросается Дей на помощь.

— Отвяжись от меня! — кричит она. Ее щеки красные и влажные там, куда попал снежок.

— Прости… я… это была ошибка, — бубнит он.

Она сгребает свои книги, глядя на меня.

- Бьюсь об заклад, Фишер, это ты подговорил Жука. Ты отвратительно на всех влияешь.

— Эй! — возражаю я.

— Не смей так говорить про Эша, — шипит Жук.

Мы никогда не слышали, чтобы он так раньше разговаривал с Дей и это нас удивляет.

— Эш мой лучший друг и отличный парень. Он ни на кого дурно не влияет, — говорит он.

Дэй надменно шмыгает носом.

- Правда? Он подсадил тебя на Дурман.

— Нет, не подсадил, — он смотрит на Дей глазами, полными стыда. — На дурь меня подсадил Линус. Последний год Эш только и делал, что пытался отвоевать меня у Дурмана. Именно этим мы и занимались в комнате для реквизита. Он мне помогал.

Дей резко выдыхает, потом смотрит на меня, нахмурив брови.

— Думаю, тебе стоит извиниться перед Эшем, — говорит Натали Дей.

Дей поджимает губы. Она никогда не станет просить у меня прощения.

— Забудь, — мямлю я.

Дей перекидывает свои черные как смоль волосы через плечо и шагает прочь.

— Ей действительно следовало извиниться, — говорит Натали, пока я собираю выпавшие из ее сумки книги и карандаши.

На нас падает тень. На фоне штормового неба появляется силуэт Себастьяна, на его светлых волосах тают снежинки.

— Отвали от нее, кровосос, — говорит он.

Я поднимаюсь, сердце бешено бьется. Себастьян замечает комья снега на моей одежде и облачко белой пудры на Натали.

— Он помогал мне поднять книги, Себастьян, — быстро говорит Натали. — Кто-то бросил в меня снежком, и я упала. Это так глупо.

Ясно, что он пытается решить, верить ей или нет. К счастью, он наклоняется и подбирает оставшиеся учебники.

И я замечаю его.

Кусочек порванной бумажки, трепещущей в снегу возле ноги Себастьяна.

Сердце стучит в груди, словно отбойный молоток. Холодный пот выступает у меня на лбу.

Натали выглядит встревоженной; она тоже его видит. Не дай ему заметить его, не дай ему заметить его, не дай ему заметить его. Себастьян засовывает все книги обратно в сумку Натали и передает ей. Я выдыхаю.

— Спасибо, — говорит она.

— Пойдем, — приказывает он.

Он делает шаг и тогда видит эту бумажку под своей ногой.

Мир замирает.

Себастьян поднимает записку, быстро пробегая ее глазами.

Я сглатываю.

Руки Натали сжимаются в кулаки, она пытается остановить дрожь.

Он медленно поднимает на нее взгляд, его зеленые глаза горят.

- Я не могу перестать думать о тебе?

Вот, дерьмо.

Она облизывает губы, а потом, я знаю, что не специально, но бросает на меня мимолетный взгляд. Себастьян поворачивается и пристально смотрит на меня. Он сжимает в кулаке записку.

— Она от того парня, Криса Томпсона, — говорит Натали. — Он предложил мне погулять с ним, но я отказалась. Но он продолжает писать мне записки. Это щекотливая ситуация.

Себастьян смотрит на меня слишком долго. Я не могу дышать.

— Себастьян, нам реально уже пора идти. Темнеет, — говорит Натали.

Он бросает записку обратно в снег и грубо берет Натали за руку. Они проходят через городскую площадь. Я начинаю дышать, как только они уходят.

* * *

Небо исчезает в белой пелене, метель кружится на улицах города, делая дома похожими на заснеженные горы. Я тащусь к дому Криса под ворчание своего желудка, надеясь, что он все еще нуждается в Дурмане после того, как я сорвал вчерашнюю встречу. Мне нужно немного крови Синт-1, я уже целую вечность не ел. Где-то на краю моего сознания возникает мысль, что его не было сегодня в школе. Не было и Грегори, что странно — Грегори никогда бы не пропустил занятия в школе. Может быть, они оба заболели? Надеюсь, что нет, по крайней мере, не Крис.

Моё сердце все еще бешено колотится после этой стычки с Себастьяном. Я думаю, Натали удалось убедить его своей отговоркой. Я не могу поверить, что опасность была так близка. Мы вместе всего несколько часов, но нас уже чуть было не поймали.

Я спускаюсь по Конечной улице, следуя своим обычным маршрутом вдоль Пограничной стены. Охранники — Дарклинги окидывают меня поверхностным взглядом, и я могу поклясться, что слышу, как они шепчут обо мне, пока я прохожу мимо — предатель, перебежчик, пособник — но они ведь не могут знать, что я встречаюсь с Натали. Должно быть, это в моей голове. Но, несмотря на это я ускоряюсь, поскорее уходя от них.

Я прохожу через сторожевые ворота, направляясь к Кратеру, заводскому кварталу, и нахожу дом Криса и Грегори среди шумных заводов и складов, извергающих облака удушливого дыма и токсинов прямо в воздух. Прямо над витыми шпилями заводов находится гигантский экран, на котором постоянно проигрывается один и тот же фильм о Пуриане Роузе. Он доброжелательно улыбается с экрана, произнося дурацкие лозунги, вроде «работа — путь к свободе» или «любовь к работе — это любовь к своей стране». Проходя, я показываю ему средний палец.

Волосы у меня на затылке вдруг становятся дыбом. Кто-то наблюдает за мной. Я останавливаюсь и разглядываю строения. Там ничего нет. Вероятно, я слишком нервный после этой стычки с Себастьяном.

Я стучу в зеленую дверь дома близнецов Томпсонов. Последовала долгая пауза, пока я слышу приближающиеся к двери шаги. Мне открывает женщина средних лет, её каштановые волосы спутаны вокруг её веснушчатого лица. Глаза у неё красные и влажные.

— Чем могу помочь? — говорит она, ее голос дрожит от волнения.

— Я хотел узнать, если Крис…

Глаза женщины расширяются, когда она узнает меня.

- Марк!

— Что такое, Энни? — дверь распахивается, и на пороге появляется мордоворот, который смотрит на меня снизу вверх.

Просто будь спокойным. Я откашливаюсь.

- Простите за беспокойство…

Мужчина хватает меня за рубаху.

- Что ты сделал с моим сыном?

— Уберите от меня руки! — отвечаю я, вырываясь из хватки мужчины. Было ошибкой прийти сюда. О чем я думал?

— Кто это, пап? — говорит Грегори, бросаясь к двери.

Он останавливается, как вкопанный, когда видит меня. Он смотрит на меня со жгучей ненавистью, которая искажает его лицо.

— Ты убил моего брата! — кричит он, бросаясь ко мне.

— Я его не убивал! — говорю я, озадаченный, и неожиданно ужасаюсь. Крис мертв?

Грегори поднимает кирпич, отвалившейся от низкой стены вдоль дороги. Я отступаю, но мои ноги скользят по мокрому снегу, и я падаю на землю. Уже через секунду Грегори оказывается на мне.

— Я убью тебя за то, что ты сделал, — кричит он, занося кирпич над головой.

— Я вызываю Стражей! — Мама Грегори влетает обратно в дом.

— Ты ошибаешься, — говорю я.

Грегори разбивает кирпич о мой висок, красные пятна расцветают у меня перед глазами. Потом мир погружается во тьму.