Чернила

Глава 5

Когда я покинула кафе, лепестки вишни кружились уже в темноте, мерцая в свете фонарей. Цветы быстро опадали, ускользая из лучей света и исчезая.

Когда я первый раз сказала бабушке, что буду жить в большом доме, она отреагировала восторгом. Но большие дома в Японии были многоквартирными, здесь не было никаких дворецких.

Я пришла автоматические двери здания, и яркие золотые огни холла стали острым контрастом с темной улицей. Я запихала в лифт велосипед, и когда я принялась открывать дверь, послышались громоподобные шаги Дианы, дверь открылась.

- Кэти, - сказала она, затягивая меня внутрь. – Я места себе не находила! Я уже в полицию звонить хотела, знаешь ли. Я думала, уже что-то случилось.

- Я умею кататься на велосипеде, - сказала я.

- Почему ты не позвонила? Ты хоть знаешь, который час?

- Прости, - сказала я. – Не знала, что уже так поздно.

Диана вздохнула и потерла виски. Она резко замерла и пробежала кончиками пальцев по лбу.

- Думаю, ты все же прибавила мне морщин, - сказала она и отправилась к зеркалу в ванной.

- Ты драматизируешь, - сказала я, а она разглядывала и растягивала кожу.

- И где ты была? Даже если у тебя была уборка, ты не пришла бы так поздно.

- Эм, - время, проведенное в Торо Исэки, казалось таки ценным, что я не захотела говорить о нем другим. – Гуляла. С другом.

- Юки? А разве она не ходит по средам на вышивку?

Черт.

- С другим другом, - я чувствовала, как пылают щеки.

- Кэти, происходит что-то, о чем ты не хочешь мне рассказывать?

Волоски на шее зашевелились. Я не хотела этот разговор.

- Ты была в хост-клубе с пивом и красивыми мальчиками? Патинко? Наркотики?

- Ничего подобного, Диана. Ты же знаешь, что это не про меня.

- Знаю, я лишь боюсь, что на тебя кто-то влияет. И мне страшно.

- Прости.

- Просто скажи правду, Кэти. Где ты была?

Я застыла. Вряд ли рассказ о том, что я пробралась в Торо, будет хорошим выходом. Как и о том, что на меня смотрят рисунки. Как и о том, что я была в кафе со старшеклассником, отправившим друга в больницу, хоть мы и были друзьями, соперниками, или кем-то еще. Я сломалась под давлением.

- Я каталась и была в кафе с Танакой, - сказала я.

Выражение лица Дианы менялось до смешного медленно.

Казалось, она все же поняла, а мне было стыдно, что все это было ложью.

- Кэти, почему ты просто не сказала? Я бы поняла.

Я запуталась в своей лжи, хотелось просто умчаться отсюда поскорее.

- Я хотела оставить это себе, можно? – сказала я. Руки и шею покалывало.

- Что ж, если ты не хочешь поговорить… Я хочу, чтобы ты кое-что понимала, Кэти. Я не… такая традиционная, как твоя мама, а потому я не стану утверждать, что ты и без советов обойдешься.

- Оу, - выдавила я, не успев себя остановить. – Диана, это лишь кафе и поездка. Не секс.

Лицо Дианы покраснело, и я задумалась, кому от этого разговора было хуже.

- Знаю, но такое бывает связано, - пробормотала она.

- Я не моху про это думать и говорить. Пожалуйста.

- Ладно, но нужно кое-что уладить. Я не могу все время гадать, где ты.

Отлично. Теперь она еще и свободу мне ограничит. Посадит на цепь.

- Только не говори, что ты введешь комендантский час в японском стиле, - сказала я. Юки много ужасов рассказывала про это.

Диана фыркнула.

- Думаю, я могу доверять тебе настолько, чтобы не вводить комендантский час, - сказала она. – Знаю, твоей маме это тоже не нравилось. Я не о том, сколько времени ты должна проводить дома. Я о том, где и с кем ты проводишь время вне дома.

- Так ты…?

- Мы купим тебе кейтай, и я хотела бы, чтобы ты сообщала, что идешь куда-то.

Я не видела никакой скрытой угрозы, а потому пожала плечами.

- Звучит неплохо, - сказала я.

- Хорошо. Я ведь волнуюсь, Кэти, понимаешь? Я просто не привыкла еще к тому, чтобы быть… - она замолчала.

Мамой.

- Знаю, - сказала я, в горле пересохло.

- Твоя мама рассчитывала на меня.

Я видела печаль в ее глазах, ее брови сдвигались, как было и у мамы. Те же морщинки, аккуратный нос, тонкие губы, что были сжаты в беспокойстве. Она была на нее похожа, старшая версия той же души.

Я почувствовала, как горячие слезы заполняют глаза, и попыталась отогнать их.

- Ты прекрасно справляешься, - сказала я, сжав ее руку. Я медленно дышала, проходя мимо нее, пока я шагала в спальню.

Я выключила свет и легла на кровать. И тут я позволила себе выдохнуть и пролить слезы, которые сдерживала еще с Торо Исэки. Я могла злиться, если хотела. Я могла измениться. Я могла быть собой.

Что бы о нем сказала мама? Я чувствовала, что настоящий Томохиро запутался в личность, что не была им. Как он мог быть нежным, понимающим и красивым, но так жестоко поступать с Мию? Я была уверенная, что холодный плохиш из школы не был им настоящим. Но к чему вся эта ложь? Что он скрывает?

Я схватила еще один платок, пытаясь плакать тише. Я не хотела, чтобы Диана услышала, хотя понимала, что она знает, но не хочет меня смущать. Она старалась. Я знала. Но это место все равно не было моим домом, а она – моей мамой.

Пустота останется. И плечи дрожали от облегчения, что ее не нужно заполнять.

Утром пятницы над Шизуокой собрались тучи, а когда я добралась до школы, пошел весенний ливент.

Я едва могла сосредоточиться на словах Сузуки-сенсея, что он писал на доске на последнем уроке. Когда прозвенел звонок, а ученики начали собирать учебники в сумки, я вскочила на ноги, подобрала сумку и поставила ее на парту. Я вытирала доски и мыла полы в классе, пока Танака поднимал стулья на парты, сдвигая их ближе к стенам.

Когда мы оттерли класс до блеска, по моему лбу катился пот.

- Мы идем за окономияки, - сказала Юки. – Ты с нами?

Я покачала головой.

- У меня кендо, - сказала я.

Юки едва не выронила швабру.

- Кендо?

- Нааа, Кэти-чан, - вздохнул Танака.

- Что? – но я уже понимала.

- Тан-кун, так она…?

- Так и есть, - сказал он, качая головой.

- И почему вы говорите так, словно меня здесь нет?

- Тебе нравится Юу Томохиро, - вздохнула Юки.

- Это не так, - соврала я. То есть, я хотела бы, чтобы так и было, но…

- Кэти, если он тебе нравится, тогда иди туда, - сказал Танака.

- Что?

- Что? – эхом отозвалась Юки.

- В прошлый раз ты говорил другое.

- В прошлый раз? – сказала Юки.

Танака усмехнулся.

- Ты ведь нас все равно не послушаешь? А я знаю, что он становится немного растерянным…

- Немного! – сказала Юки, но Танака сверкнул на нее взглядом.

- …но я давно знаю Томо-куна. Он хороший. Он даже запрещал нам называть его сэмпаем, хотя он старше. Он относился к нам, как к равным. Просто будь осторожна. У него многое смешалось.

- Знаю, - сказала я, а Юки и Танака переглянулись.

- Ты не знаешь, - возразила Юки.

- И как это понимать?

- Не важно, - сказал Танака. – Если тебе хочется, то всем сердцем старайся, ладно?

- Когда это ты начал так вдохновлять? – рассмеялась я, прислонив швабру к стене, Танака пожал плечами.

- Читал много манги, - отметил он с глупой усмешкой.

- Но жизнь на это не похожа! – вздохнула Юки, дернув Танаку за руку.

Танака рассмеялся и потряс кулаком в воздухе.

- Файто, нэ?

Такое Юки сказала мне, когда я пошла в гэнкан за обувью. Борись. Я кивнула ему и вышла в коридор, а когда я выходила, Юки ожесточенно зашептала ему.

- Но это не имеет значения, - снова сказал он. Что не имеет значения? Девушка? Драки?

Я шла по коридорам и попала в спортивный зал, где члены клуба кендо – кендоука – кружили по полу тряпками, убирая зал перед тренировкой. Другие ученики закрепляли броню, выходили из раздевалок в серых штанах-хакама и пластинах доу на груди. Я искала среди них взглядом Томохиро и Обесцвеченного, но неудачно. Они, может, еще были в раздевалке.

Ватанабэ-сенсей выглядел очень веселым, когда я показалась, и отправил меня к старшим девочкам, чтобы они помогли мне закрепить броню.

Когда мы вышли из раздевалок, ученики уже разбились на ряды, и я поторопилась на место. Накамура-сенсей что-то прокричал, и все встали на колени, положив слева от себя бамбуковые мечи-шинаи.

Черт. У меня такого не было.

Тень упала на мое лицо, закрывая меня от света ламп. Я подняла взгляд и посмотрела в лицо Юу Томохиро, внезапная близость заставила меня застыть. Он пробрался в мое личное пространство, его лицо было слишком близко. Он опустился на колени, на плечах его поблескивали лучи света ламп. Он положил шинаи рядом со мной, устраивая рукоять рядом с моими коленями.

- Спасибо, - прошептала я, пока Ватанабэ-сенсей кричал, и все ученики поклонились, упираясь руками в пол.

Томохиро кивнул и медленно прошел к ряду, где его ждал Обесцвеченный. Он поглядывал на меня с подозрением, переводя взгляд на Томохиро, а потом на меня, но уже с неприкрытой ненавистью. Я отвела взгляд, пульс шумел в ушах.

Мы двадцать пять раз замахнулись мечами, чтобы разогреться, я смотрела себе под ноги, но не могла перестать думать о взгляде Обесцвеченного. Он смотрел на меня так, словно я что-то разрушила, вмешалась во что-то, куда не должна была проникать. Я, может, в этом была доля правды, ведь я не принадлежала миру Юу Томохиро, как и он – моему.

После упражнений ученики продолжали тренировку, а Ватанабэ-сенсей помогал мне правильно держать шинаи, одновременно показывая основные позиции.

Кендо сопровождался разными криками. Иногда вопли киай застигали меня врасплох, и я вскидывала голову, чтобы увидеть, как два ученика нападают друг на друга, отрабатывая движения. Они скрывались под шлемами, сетка закрывала лица, отбрасывая тень, а крики киай врывались в мои мысли.

Я тренировалась с младшим кендоука, обучаясь управлению шинаем правой рукой, но силу для удара направляя из левой. Это требовало больше внимания, чем я ожидала, и после пятнадцати минут у меня болело плечо. А потому объявленный Ватанабэ-сенсеем перерыв стал облегчением, мы могли посмотреть на старшеклассников и сели в линию, положив рядом с собой шинаи.

Томохиро поднялся, и Обесцвеченного позвали поучаствовать в поединке с ним. Томохиро замахнулся мечом, приближаясь к линии кендоука. Он закрепил на лице маску, чтобы она закрывала и плечи. Ремешки позвякивали, когда он подошел к месту поединка, поклонился Обесцвеченному, что тоже скрылся за маской. Они выглядели как загадочные самураи, кланяясь, хакама касались пола.

Они выпрямились, поднимая шинаи, и вопль киай сорвался с губ Томохиро, ужасающий звук, взорвавший тишину в зале.

Дикость этого крика зародил в моем сердце страх, словно я его совсем не знала, а, может, так и было. Доброта, которую он проявил, принеся мне шинай и бережно оставив его рядом со мной, затерялась за этим устрашающим воплем, когда он двинулся вперед и принялся ударять по мечу Обесцвеченного снова и снова.

Может, Юки и Танака были правы. Может, Томохиро был куда опаснее, чем я думала.

Обесцвеченный проревел в ответ, звуки их битвы напоминали диких зверей. Я не вру. Они сталкивались, удерживая друг друга на расстоянии меча. Обесцвеченный подогнул ноги и ударил Томохиро по доу – очко.

Старшеклассники шептались, обсуждая бой. А я могла лишь смотреть, крики эхом били по ушам. Томохиро ударил Обесцвеченного почти по шее, их шинаи, казалось. Вот-вот треснут от столкновений.

Пока они сражались, я заметила вспышку цвета на руке Обесцвеченного. Я подумала, что мне показалось, но из-под его котэ до рукава кейкоги явно тянулись широкие линии татуировки.

Остаток сражения я думала об этом.

Татуировки в Нью-Йорке были обычным делом, порой бунтарскими, а порой – красивыми. Но в Японии татуировки были связаны с бандитами и якудза. Я смотрела на Обесцвеченного по-новому. Быть такого не может. Он ведь был учеником, как и мы. Но чем больше я старалась себя в этом убедить, тем больше возникало подозрений. Может, об этом намекали Юки и Танака?

Матч закончился, и Накамура-сенсей отпустил нас.

Томохиро и Обесцвеченный сбросили маски, пот блестел на их лицах. Обесцвеченный похлопал Томохиро по руке, они смеялись, проходя мимо, словно не замечая меня. Я смотрела, как они исчезают в раздевалке. У Томохиро были такие опасные друзья?

Потому он говорил мне держаться подальше?

Если они оба были якудза, то я уже ввязалась в опасный мир. Но это была простая татуировка. Она не должна была такого обозначать. И почему Обесцвеченный выставлял ее напоказ?

Была ли такая у Томохиро?

Старшеклассницы помогли мне снять броню. Дождь гремел по крыше спортивного зала металлическим шумом покрытия.

Когда я пришла в раздевалку, Томохиро и Обесцвеченный уже ушли, а потому я могла лишь отправиться домой.

Я медленно прошла в гэнкан, мрачно думая о поездке под дождем. Я снова взяла велосипед Дианы, надеясь тайно, что Томохиро отправится в Торо Исэки.

Когда я открыла дверь крыльца, меня встретил ливень, но велосипеда Томохиро на стоянке не было.

Я не могла оставить велосипед в школе, ведь Диане он понадобится в понедельник. Вздохнув и подняв над головой сумку, и шагнула под холодный весенний дождь, быстро промокнув.

Я добралась до велосипеда, но не сразу поняла, что он – мой.

Кто-то прицепил чистый пластиковый зонтик к рулю.

Дождь стекал по волосам, я опустила сумку.

В среду я пришла с зонтиком. Дождь шел все выходные и сбил с деревьев все лепестки вишни. Красота ханами теперь смешалась с грязью. Деревья возвышались и зеленели, дождь пробуждал деревья на клумбах. Я чихала всю дорогу.

Пахло весной, наверное, но мой нос был заложен от аллергии, хотя вокруг уже не было лепестков на пути в Сунтабу.

Когда я увидела велосипед Томохиро на стоянке, то привязала к его рулю зонтик. А потом поспешил в гэнкан, переобувшись и отправившись на уроки.

После учебного дня он ждал меня у велосипедной стоянки, покачивая ногой, стоявшей на педали. Он проверил часы, пока я приближалась, и сузил глаза.

- Ты поздно, - сказал он.

О зонтике ни слова.

Томохиро выехал первым, устремляясь на север от ворот Сунтабы, чтобы отогнать преследователей.

- Мне больше шпионов не надо, - сказал он. – Хватит и одного, - я закатила глаза, а он добавил. – Но она хоть милая, - он усмехнулся и отвернулся.

О, черт. Я точно в опасности.

Мы проехали станцию Шизуока и разделились возле подземного перехода. Нужно было объезжать прохожих, и Томохиро с этим справлялся лучше. Он быстрыми движениями пробивался через толпу, а потому преследовать его становилось сложнее.

Мы спрятали велосипеды в лесу и устроились у хижины периода Яёй. Томохиро говорил, что домикам было почти две тысячи лет, и я разглядывала их, боясь прикоснуться, словно от этого они превратятся в пыль. Дождь кончился еще вчера, но трава все еще была влажной. Томохиро это не беспокоило. Он прислонился спиной к хижине, и влажный травинки намочили спину его школьного пиджака.

Я расстелила свой пиджак на земле и села на него. Так я хоть сухой останусь. Я вытащила книгу и пару бутербродов с клубничным кремом, что остались с обеда, любимые из тех, что делала Диана. Я поколебалась, но протянула один ему.

Он взглянул на еду с подозрением.

- Что?

- Он отравлен?

- Эй, это ты пугаешь, а не я, - сказала я.

Он усмехнулся и откусил, крошки упали на его рисунок лошади.

- А ты неплох в анатомии, - сказала я.

- Пропорции не те, - сказал он. – Я никогда не видел настоящую лошадь.

Я застыла.

- Никогда?

- В Шизуоке не так и много лошадей, Грин.

- И ты не катался по Японии или другим странам?

- Отец однажды брал нас по делам в Париж, когда он был счастливее.

- Париж?

- Mais bien sûr, мадемуазель, - французский перекатывался на его языке, я мое тело задрожало. Зря я решила проводить с ним больше времени. Я должна сидеть дома и пытаться забыть его, влюбиться в Танаку или Джуна. Томохиро не заметил мою безмолвную борьбу, он погрузился в воспоминания. – Я потерялся, и папа с мамой были в панике. Они искали повсюду, подключили полицию. Мне было около шести.

- И где ты был? – было сложно представить шестилетнего Томохиро, что потерялся и плачет, прося найти маму.

Томохиро ухмыльнулся.

- Я рисовал в Лувре.

Ну, конечно.

- Тебе так сильно нравится искусство?

- Я не могу это объяснить, - сказал он, выписывая хвост лошади. – Это не совсем любовь. Я должен рисовать. Это… принуждение.

- А это не то же самое?

- Соу да нэ… - отозвался он.

- Юу?

- Хмм? – он рисовал едва заметные линии, очерчивая дикую гриву лошади, и она выглядела такой правдоподобной, что хотелось запустить в нее пальцы.

- Твой друг из клуба кендо, тот с… - я не знала, как правильно сказать на японском, а потому переключилась на английский. – Тот с обесцвеченными волосами…

- Обесцвеченными? – повторил он на английском, я не знала, как точно перевести.

- Светлее, чем у блондина, - сказала я. – Почти белыми.

Томохиро усмехнулся.

- Сато? – сказал он. – Ишикава Сатоши?

Так у него все же было имя.

- Он тоже рисует?

Томохиро рассмеялся, и этот звук зазвенел в моих ушах.

- Зэнзэн, - сказал он. – Он и ровную линию нарисовать не сможет.

- Любопытно, - сказала я, прикусив губу и вздохнув, - мне показалось, что у него была татуировка.

Томохиро выронил ручку. Она покатилась по странице и с тихим стуком упала на влажную траву. А он схватился за обложку блокнота и закрыл его. Рисунок лошади исчез из виду, но я была уверена, что он нарисовал ее с опущенной вниз головой, а не повернутой к плечу, каким рисунок был миг назад.

- Что ты сказала?

- Я ничего не сказала, - ответила я. – Просто показалось, что у него есть татуировка.

Он медленно выдохнул, склонившись над блокнотом.

- Да, - сказал он. – У него есть татуировка.

Все внутри меня вопило, что это правда. Все правда. Иначе почему он так себя вел?

- Ишикава… он…

- Это тебя так беспокоит? – сказал он резким тоном. Я почувствовала укол вины, но это лишь разозлило меня.

Я не сказала ничего неправильного.

- Он твой лучший друг, - сказала я. – Я беспокоюсь, что он опасный.

- Разве я не сказал тебе держаться подальше? – огрызнулся он.

- Может, успокоишься? – сказала я, но перевод получился не совсем верным, и он смутился. Его глаза потемнели, а голова склонялась все ниже, пока подбородок не коснулся блокнота. А потом я заметила, как из бумаги вытекает темная жидкость.

- Юу! – сказала я. – У тебя кровь?

Томохиро выпрямился, глядя на руку, а потом на капающую жидкость. Его рука была в порядке, но он открыл блокнот и зачеркнул рисунок лошади.

- Чернила порой текут, - сказал он. – Это из-за ручки.

Я смотрела большими глазами на жидкость, похожую на кровь, она мерцала, стекая на траву.

- Что за чернила ты используешь?

- Слушай, - сказал Томохиро. Его голос стал ровным, он посмотрел на меня. Я вдруг обеспокоилась, что сижу слишком близко, но если отодвинуться, это будет выглядеть побегом. - Сато замешан кое в чем нехорошем. Он часто тащит меня в драки, но я в этом не замешан, понятно?

Вопрос повис в воздухе Торо Исэки. Я едва могла говорить, но по глазам Томохиро видела, что мне и не нужно было.

- Юу, - сказала я, горло пересохло.

- Да, - сказал он, но это не прозвучало вопросом.

Он знал, что я хочу сказать, и уже был готов ответить.

- Ишикава – якудза?

Томохиро уставился на меня, и я уже видела ответ.

- Юу, не нужно с ним общаться.

- Мы были лучшими друзьями с начальной школы, - сказал он. – И только он остался моим другом после…

- После чего? – прошептала я.

- После того, как… я сменил школу, - Коджи. После Коджи. Да что же там случилось, Юу? – Я не могу его бросить. И я могу за себя постоять. И он не настолько втянут. Он не клялся в верности. Он просто выполняет… странные задания.

Страх дальше двигался по мне, покалывая по нервам, я не хотела это слышать.

- Когда ты говорил мне держаться подальше… я и не представляла такое.

Томохиро фыркнул и отвел взгляд к блокноту.

- Ты и не представляешь, - сказал он.

Паника вонзала иголки в мою спину.

- О чем ты?

- Ни о чем, - сказал он. – Тебе не стоит и беспокоиться.

- Ты меня пугаешь, - сказала я. Он тепло улыбнулся, подняв взгляд, словно улыбка могла растопить страх в моем сердце.

- Дайджобу, - сказал он. Все хорошо. – Я не позволю ничему с тобой случиться. Прямо как… - он замолчал.

- Как что?

- Ничего, - сказал он. – Я присматриваю за тобой.

- Мне не нужна твоя защита, - сказала я. – Просто не хочу связей с якудза.

- Грин, я не якудза. Я это им понятно объяснил. И не нужно беспокоиться. Сато не говорит об этом, я не спрашиваю.

Томохиро открыл сумку и вытащил две банки сладкого чая с молоком. Он передал холодный напиток мне, и мы безмолвно слушали пение трясогузок, их хвосты дрожали, словно они что-то ими рисовали. Томохиро открыл чистую страницу и начал рисовать.

После драки с Коджи его единственным другом остался Ишикава.

После того, как он порезался во время каллиграфии. Мне казалось, что я стою слишком близко к картине и не могу увидеть ее целиком, сложить кусочки вместе. Отдельно они не имели смысла. Я не могла сложить их.

- Юу?

- Хмм?

- Я хочу узнать. Про рисунки. И не говори, что это анимация. Мои рисунки двигались ко мне, оскалив зубы.

- Я этого не делал, - сказал он.

- Значит, это сделала я?

- Не я. Говорю, я этого не делал.

- То есть ты сделал что-то, но не это.

Молчание.

Бинго.

- Я выясню это, - сказала я.

- Не сомневаюсь.

- Юу… я серьезно, - я потянулась к его руке, чтобы он посмотрел на меня, но замерла. Он говорил мне холодно, чтобы я держалась подальше, когда я в прошлый раз его коснулась, и я убрала руку. – Почему ты сменил школу?

- Слишком много вопросов, Грин, - его ручка двигалась по краю ноги лошади.

- Кэти.

- Что?

- Меня зовут Кэти.

Рука Томохиро замерла, его щеки медленно краснели. Я достаточно долго была в Японии, чтобы понимать, что я сказала. Обращение по имени было важным шагом к другим отношениям.

- Я же гайдзин, помнишь? – быстро добавила я. – И не привыкла, чтобы меня звали по фамилии. Разве ты не обращаешься в гайдзинам по имени?

Он молчал, и я понимала, что не стоило этого говорить. Я хотела слишком многого, и то, что я к нему что-то чувствовала, не значит, что он ко мне что-то чувствовал, верно? Но тут его рука снова принялась рисовать, медленно, словно он боялся, что линия выйдет из-под контроля.

- Ладно, Кэти, - сказал он, и я впервые услышала свое имя из его уст. Так ярко, так мило, так осторожно.

Теперь он опасно не звучал. Я отклонилась назад, глядя, как плывут облака над древним городом, думая, во что я впуталась.

- И ты не расскажешь мне, что случилось?

- Нет.

- Почему?

- Это не важно.

- Мне важно.

- Это не твое дело.

- Ты всегда так говоришь, - я закатила глаза.

- Но это правда, - сказал он. И, закрыв блокнот, он лег на влажную траву рядом со мной. Дыхание давалось мне с трудом, пока я думала о том, как близко он оказался. Его колено нечаянно оказалось рядом с моим, и я отодвинулась. А потом села.

- А-рэ? – удивленно сказал он. Сев, он оскалился. – Так ты боишься меня, Кэти? – он усел на коленях и прижал ладони к траве, склонившись так, что его лицо почти касалось моего. Я чувствовала кожей его теплое дыхание. В животе что-то летало. Он же не собирался… Он ведь не пытался целовать меня?

Я не хотела этого.

Хотя хотела.

Он был прекрасным. Как и все опасные существа. Во что я ввязалась?

- Кто такой Коджи? – выдавила я. Томохиро застыл, его глаза мерцали из-под медной челки. А потом он отстранился и встал на ноги.

- Блин, - сказал он, отойдя на пару шагов.

Я поднялась, ноги дрожали. Томохиро пригладил рукой волосы.

- Кто рассказал тебе о нем? Ичиро? – его голос был каменным.

- Ага, - сказала я. – Танака.

Долгое молчание.

- Коджи был моим лучшим другом, - сказал Томохиро. – Я не… Боже, там было столько крови.

- Как ты мог сделать такое с лучшим другом? – тихо спросила я. Томохиро развернулся с диким видом. Он снова пугал, как и на тренировке.

- Это не так! – прокричал он. – Это не то, что все подумали, - он упал на колени, обхватив руками голову. - Они не знают, что случилось, - тихо сказал он.

- Так расскажи мне, - прошептала я. – Я слушаю.

Он ничего не сказал. А потом:

- Я не могу.

- Почему?

- Не могу, ладно? – заявил он. – Мы дрались, и он поранился.

- Но Танака сказал…

- Танака ничего не знает!

- Если это было случайно, почему Коджи так не сказал?

- Он сказал, но ему не поверили. Никто не поверит.

Я выдохнула.

- Хорошо, это был несчастный случай. Я верю. Успокойся, ладно?

Томохиро посмотрел на меня, его рука прижалась ко лбу.

- Я убью Ичиро за это.

Я ухмыльнулась.

- Рассказал бы кто-нибудь другой.

- Ха, - рассмеялся Томохиро, а потом усмехнулся. – Я меньшего от тебя и не ожидал. Я бы хотел, чтобы ты так много не думала об этом. О моем прошлом и связях. Нельзя просто забыть?

- О чем ты? – сказала я. Упоминание прошлого говорило, что там что-то случилось.

- Мне не может просто так нравиться девушка? – он убрал руку от волос и встряхнул головой, но я слышала биение сердца в ушах.

Он посмотрел на меня, его глубокие карие глаза были лишены страха. Ветерок охладил мою промокшую из-за травы спину. Я хотела спросить, что он сказал, чтобы снова это услышать, но слова застряли в горле.

- Ты говоришь о Мию? – выдавила я. Томохиро даже не усмехнулся. Он склонился ближе, глядя пристально.

- Я говорю о… - сказал он. – Орэ са, - его голос был как из меда. – Кими по кото га… - о тебе, сказал он. Я, знаете ли, я…

Зазвонил его кейтай телефон, и мы отскочили друг от друга. Он выхватил телефон, едва слышно выругавшись.

Увидев имя, он положил палец на кнопку.

- Я… Прости, мне нужно…

- Все хорошо, - сказала я, и он нажал на кнопку. А я словно парила в воздухе. Этого не могло быть. Мысленно я снова и снова слышала его слова. Мне не может просто нравиться девушка? О тебе, знаешь ли…

Он закрыл телефон, челка закрыла глаза.

- Мне нужно идти, - сказал он.

- Отец?

- Нет, - сказал он. – Просто нужно идти.

- Девушка? – пошутила я, вот только доли шутки было мало.

- Маджи дэ, - сказал он. – А ты из ревнивых? – он подло ухмыльнулся.

- Заткнись. Мне плевать.

- Это Сато, - сказал он. – И у него проблема.

- О, - и мне снова напомнили, что я влюбилась не в того парня. В опасного парня, что хотел помочь другу-бандиту.

- Я… слушай, дай мне свой кейтай номер, - он открыл телефон. – Пожалуйста?

Я потянулась за своим, понимая, что не этого хотела Диана, когда давала его мне. Я нажала несколько кнопок с и писком переслала ему свой номер.

Еще писк, и номер появился у него.

- Йош, - сказал он, закрывая телефон и пряча его в карман. – Увидимся завтра? – я кивнула, он кивнул в ответ, и я снова кивнула. – Ладно, джаа, - сказал он и направился к нашим велосипедам. Он сделал около пяти шагов, а потом споткнулся, но продолжил идти, ругаясь едва слышно.

Что ж, неловко было нам обоим. Я думала, что он просто вел себя вежливо.

Я пролезла под оградой и вытащила велосипед, а потом смотрела, как Томохиро уезжает. Если он так опасен, почему я чувствую себя так, словно вот-вот взлечу?

Поздно отступать. Я хотела узнать, что будет дальше.

Я запрыгнула на велосипед и поехала за ним.