Человек в носках

Глава 3.

Осенняя стрижка овец.

Никто не торопился выполнять свои обязательства перед Китиным, оставалось ждать. Ждать катеров из Петербурга, ждать окончания строительства во Владивостоке, ждать пушку Барановского для катера, ждать торпеды. Ждать, ждать, ждать. Начало неприятностей положило распоряжение из Петербурга, Китину было предписано оплатить первые тридцать торпед, полученные им еще в начале сентября. Без этого поставки следующей партии запретили. Отпускная цена "самоходной мины" составила почти пять тысяч рублей. Призовые деньги за крейсеры китайцы пока не отдали, нашли несколько формальных причин потянуть время. Призовые за пароход и канонерку составили двадцать пять тысяч рублей, еще за сорок Николай продал подбитый "Сайкио". Десять тысяч было потрачено в Вейхайвей, в результате на руках Китина осталось всего пятьдесят пять тысяч рублей. Если бы пароход не отбуксировали в порт, то первая атака на японцев была бы убыточна. Израсходованные шесть торпед стоили тридцать тысяч, а призовой фонд составил на пять тысяч меньше!

Связавшись с отцом, Николай уладил этот неприятный денежный вопрос. Отец уже закончил свою спекуляцию на бирже, и свободных денег у него было достаточно. Но надежды на надежное сотрудничество с российскими властями у Николая рухнули. Организовать производство торпед во Владивостоке было сложно и долго, проще было заплатить. Главный недостаток торпед, невысокий процент попаданий, увеличивал расходы практически вдвое. Пропорционально возрастал и риск. Если бы при каждой атаке катера все четыре торпеды попадали в цель, то крейсер тонул, буквально, в считанные минуты. Имея такую уверенность, можно было бы атаковать пару судов одновременно, тратя по две торпеды на судно. Гидростат следовало усовершенствовать, это было очевидно для Китина. Гироскопический прибор Николай дополнил специальной турбинкой, приводимой во вращение сжатым воздухом, что гарантировало повышение точности стрельбы в несколько раз. Если бы у Китина было больше времени, хотя бы полгода, он успел бы модернизировать и энергетическую установку. Переход на подогревательные аппараты с системой впрыска воды позволил бы максимально обезопасить охоту на крейсеры, можно было бы атаковать с дистанции пять-шесть километров, находясь вне зоны действия корабельных пушек.

Матросы со шхуны и выздоравливающие солдаты проводили все время в городе, а Николаю там делать было нечего. Отца Насти перевели в другой гарнизон, и она уехала, не повидав Николая. Утренние наслаждение чашечкой кофе в кондитерской проходили в компании сестер Рыбиных. Старшая, в присущей ей властной манере, "клянчила" дагерротипы для своего салона мод, в котором работало уже целых две портнихи. Заодно она разоряла Николая, съедая самые дорогие кондитерские изыски. Фекла никак не могла простить ему "милой" шутки, когда ей пришлось оплатить один рубль и двадцать копеек из своих карманных денег. Лиза, ставшая моделью для новинок швейного бизнеса своей старшей сестры, исполняла роль ходячей рекламы. В городе, лишенном развлечений, дамы постоянно приходили поглазеть на таинственного американца. Николай больше не рисковал, распечатывал на принтере только "исторические" модели женской одежды конца века, благо материала у него было предостаточно, готовился он к первым поездкам очень серьезно.

* * *

Николай вышел из мастерской. Пустой лагерь, вдобавок к мерзкой осенней погоде, портил настроение, работать не хотелось. Вернувшись, он сложил свои инструменты, проверил ход работ у дюжины наемных рабочих, пообещал механику, что проверит всё лично сам, до самого последнего винтика, и уехал пить вино с поручиком Рыжевским. Они подружились настолько, что тот не обижался на анекдоты о поручике Ржевском, рассказываемые Николаем по пьяной лавочке.

* * *

- Ты, инженер, человек ученый. Даже слишком ...

- Почему слишком?

- Когда ты, Николай, нанимал на работу рабочих и мастеров, то перебирал-перебирал, все не те, все безрукие, "от сохи". Мест рабочих много, а набрал ты рабочих всего лишь десяток.

- Я из Америки лучшие станки заказал. Денег заплатил, страшно сказать сколько. Всю неделю своими руками разгружал, - немного приврал Николай, - а какой-то неумеха за час этот станок запорет.

- Научи.

- Я учу. Взял таких, которых можно научить.

- Не по-русски это, Николай! О деньгах твоя забота, а не о людях.

- Это ты про себя? Привезли с капитаном на пару, две японских винтовки системы Мурата. И объясняете солдатам, преимущества трехлинейки. Только у японцев на подходе винтовка Арисака. Этот "сын муравья", увы, обошел Мосина. Как это не прискорбно. Я уже не говорю про Маузер образца прошлого года.

- Зато трехлинейка проста и надежна.

- И стоит меньше ста рублей.

- Правильно.

- О деньгах моя забота. И твоя тоже. Ты думаешь, для чего я народ набираю? Станочный парк такой большой? Полсотни гироскопов для торпед я и сам сделаю. Самострелы для корейцев наладил выпускать. В горах тропки узкие, вправо-влево не всегда обойдешь. Самострел представляет собой простейший однозарядный пистолет, врытый в землю дулом вверх. Японский солдат сам в себя стреляет, наступив на ствол, кончик которого слегка торчит из земли и почти не виден. При выстреле пуля пробивает стопу или пятку японца. Ранение стопы требует длительного лечения, в ближайшие два-три месяца этот солдат уже не боец. Во-первых, солдат непригоден для войны. Во-вторых, его требуется вынести в тыл, что отвлекает с поля боя еще двух солдат. В-третьих, Япония несет большие расходы на лечение. В-четвертых, большое количество калек подрывает моральный дух Японии. Корея станет свободной еще до Рождества.

- Ты хорошо знаешь японцев. Они погонят по дороге впереди себя корейских женщин и детей.

- Не сразу. Не везде. И тогда я придумаю что-нибудь еще.

- Зачем тебе это корейцы? Я понимаю, капитан Ан твой друг, но каждый должен заниматься своим делом. Павел Ильич воевать, ты строить машины.

- Ты прав. Конечно, ты прав.

- Эта "небольшая" мастерская, способна, по твоим же словам, выпускать десяток самодвижущихся мин в месяц. Это принесет больше пользы, чем вся твоя война в море. Такого, как ты, я бы не поставил даже унтер-офицером, также, как ты не принял на работу большую часть мастеров и рабочих.

- Это я то дилетант, мешающий профессионалам делать свою работу?!

- А ты думаешь, что все твои эффектные приемы делают из тебя военного? - Рыжевский открыл рот, не закончив фразы, - Боже мой! Какая женщина! Откуда она здесь?!

Николай так резко повернулся, забыв обо всех и всяких правилах приличий, что чуть не свалился со стула. Посреди зала замерла огненно рыжая, ослепительно прекрасная женщина, далеко не молодая, лет двадцати восьми-тридцати. "Уже не комсомолка", - мысленно повторил Николай присказку Югина старшего, известного ходока и бабника. Но заклинание не подействовало, женщина казалась Китину по-прежнему божественно красивой. Она достала длинную тонкую сигарету, вставленную в дорогой мундштук, сделала пару шагов, и попросила у Николая огоньку. Китин щелкнул зажигалкой, вызвав у незнакомки удивление, та чуть-чуть приподняла правую бровь.

- Ольга фон Штейн, - представилась дама.

- Ник .. Китин, - запинаясь смог выговорить Николай, сглатывая слюну. Он покраснел от осознания сладострастного жара, охватившего его. Ольга засмеялась

* * *

Николай не мог заснуть. Ольга лежала рядом, ее тело было совершенным, созданным для соблазна. Даже более, чем совершенным, не холодно скульптурным, а волнующе живым. Богиня, спустившаяся на землю.

Светало. Воспользовавшись тем, что Ольга заснула, Николай связался с отцом.

- Сегодня, наконец-то, прибыл пароход из Америки с грузом. А с ним и интересная пассажирка, Ольга фон Штейн, красавица-шпионка. Знакомое имя. Наведи, пожалуйста, справки. По-русски и по-английски она говорит без акцента, похвалилась, что знает восемь европейских языков, да еще японский и китайский. Огненно рыжие волосы, натуральные, я проверил.

- Даже так!? Уже проверил. Не забывай, в Питере у тебя жена. Сколько этой красавице лет?

- Выглядит на тридцать, но учитывая красоту, может быть сорок, а учитывая образ жизни, двадцать.

- Особые приметы: рыжая красавица! - хмыкнул отец, - Я набрал полсотни рабочих и восемь инженеров для твоих мастерских. Они сопровождают груз. Ты их видел?

- Нет. Я направил своего человека, чтобы он встретил и разместил их в лагере. "Рыжая красавица" не отпускала ни на минуту, занят был. Необыкновенная женщина, устоять невозможно.

- Чтобы "необыкновенная" женщина работала в грязной конторе, нужны особые обстоятельства. Будь осторожен! А лучше, держись от нее подальше!

- Не могу! Это выше человеческих сил! Здесь, во Владике, работы осталось на неделю. Сделаю профилактику катерам из Питера, поставлю движки на катер местной постройки, и пора отправляться на юга, в Вейхайвей.

- Тебе некого послать в Китай командиром? Никому не доверяешь? Глупо! Я получил дозволение на производство золотого промысла от господина Министра Финансов, для этого пришлось стать купцом первой гильдии, это тот минимальный статус, что позволяет искать золото. Весной тебе предстоит отправлять десятки экспедиций, ты всю зиму людей подбирать должен. Кроме того, тебе надо лично проверить работу приисков в Америке. На Бонанза-Крик этим летом не намыли даже тонны золота. А ты, Коля, будешь изображать из себя в Вейхайвее морского волка.

- Отец! - Николай называл так своего отца, только когда злился, - Клондайк в находится в Канаде! Я говорил тебе это много раз. У меня там лучшие люди! Я им доверяю! И я тебе обещаю, что всё успею. Налажу охоту на японские транспорты, свяжу Жиглова с корейскими родственниками Ана, и сразу же вернусь во Владивосток.

* * *

Николай повесил в шкаф, разбросанную по комнате, одежду Ольги, выпил горячий чай с молоком и улегся на диване. От Ольги несло табаком, ночью её запах будоражил чувства, на рассвете раздражал и мешал спать.

Как только Николай задремал, ему почудились шаги: шлеп-шлеп. Заскрипели полы, хлопнула дверца шкафа.

- Ой, что это за прелесть, - начала тормошить Николая Ольга.

Она показывала ему вешалку.

- Вешалка для одежды. Скоро и Америка, и Европа будут пользоваться ими. Я разместил заказ на изготовление миллиона вешалок. Деревянные и проволочные, большие и маленькие, для богатых и не очень.

- У тебя много чудесных вещей, "инженер". Зажигалка! Вешалка! Электрический свет в доме - большая редкость, - улыбнулась Ольга.

- В Мингородке электричество уже больше десяти лет, а торговый дом "Кунст и Альберс" освещает свой торговый центр, наверное, лет двадцать, если не больше, - заскромничал Николай.

- Преувеличиваешь, инженер! Двадцать лет назад электричества еще не было! - засмеялась Ольга немного хриплым, волнующим Николая, смехом, - я была в самых фешенебельных магазинах Лувра, там хвастались, что "русский свет" зажегся у них лет пятнадцать назад.

- На Светланской улице расположен центральный офис. Не в Санкт-Петербурге, не в Москве, не в Гамбурге, Сиднее, Нью-Йорке или Париже, не в других тридцати городах, а именно здесь. Кунст и Альберс открыли здесь даже банк. Поэтому и "русский свет" зажегся раньше, чем в Лувре.

- Но телефонной станции в городе еще нет? - с надеждой спросила, удивленная прогрессом во Владивостоке, Ольга.

- Нет, - засмеялся Николай, и развел руками, - мы тут тоже, как дикари, обходимся посыльным.

* * *

Пить кофе в кондитерской в это утро Николаю не разрешили. Еще ночью, скакавшая на нем красотка, показывала чудеса выносливости. Утром Ольга исполняла роль нежной и хрупкой (с её-то прелестями) девушки, утомленной поездкой, погодой, отсутствием комфорта (это в доме Китина, с теплыми полами, тройными рамами, горячей водой и теплым клозетом). Она захотела принять ванну; накинуть теплый махровый халат, запахнутый так, чтобы было видно не только её ноги; выпить, сваренный лично "её инженером" турецкий кофе (жалкую пародию на благоухающее чудо из кондитерской).

Немного поднял настроение "капризной" красавицы обычный фен, ей понравилось сушить свои роскошные рыжие кудри этим незамысловатым устройством.

Весь день Ольга укорачивала поводок, а из ошейника делала строгий. Команду "голос" Николай выполнял еще не всегда, но общая тенденция прослеживалась. Тапочки в зубах он не приносил, но уже счастливо повизгивал при поглаживании.

Удивленная отсутствием Китина на утреннем кофе в кондитерской, забеспокоилась Лиза. Она считала себя хранителем верности Николая её подруге Насте. Даже не хранителем, а надзирателем. Пара неосторожных слов поручика, и сестры воссоздали полную картину происшедшего.

К обеду Николай был вынужден встречать незваных гостей. Сестры Рыбины приехали с отцом, поручик трусливо сбежал. Тарантасом управлял ефрейтор Логинов, настолько старый, что даже Рыбин не помнил его молодым. Логинов отслужил свои шесть лет срочной службы еще до прибытия в часть молодого подпоручика Рыбина, и каким-то чудом смог задержаться на хозяйственной работе. Ефрейтор принимал оружие, снаряжение, казенные и собственные вещи от нижних чинов, воровал в меру, и поэтому всех устраивал. Единственное, что раздражало Рыбина, была чрезвычайная угодливость Логинова.

- Ефрейтор! От тарантаса не отходить, ничего чужого в тарантас не таскать, это не минный городок, а поместье штатского, - предупредил капитан.

- Будет исполнено, - бодро ответил Логинов, и еле слышно пробурчал в свои огромные черные усы, - Штатского? Как бы ни так!

* * *

Лиза испепеляла взглядом "рыжую бесстыдную распутницу", пытаясь найти для Николая убедительные слова. Ольга с иронией воспринимала негодование девушки. Капитан усмехался в свои роскошные усы. Фёкла старалась оставаться спокойной, но именно она подпустила первую шпильку.

- Фрау Штейн, Вы к нам из самого Берлина пожаловали?

- Фройляйн, - поправила Ольга, и уточнила, - из "самой" Вены.

- Ах, извините, я невольно ошиблась.

- Я вчера читала стихи Рильке Райнер Мария. Не имели чести быть знакомой? - подхватила эстафету старшей сестры Лизавета.

- Мария? Не помню такой, - надменно ответила фон Штейн.

- "Любая простая задача может быть сделана неразрешимой, если по ней будет проведено достаточно совещаний", - процитировал Николай, - Увы, ни стихов, ни рассказов этого юноши я не читал.

Капитал посмеялся над шуткой.

- Милый хозяин дома, должно быть, рассказывал вам о своих планах обогатиться? Он изобрел "вешалку" для одежды. Очень нужная вещь! - подхватила тему бизнеса Ольга.

- Не знаю? Принесет ли она выгоду, или разорит изобретателя? - в задумчивости возразил капитан, - У каждой домашней хозяйки на кухне есть мясорубка. Польза от неё невероятная, а Дрезе умер в нищете.

- Кроме мясорубки, Дрезе изобрел дрезину, велосипед и пишущую машинку. Увы! Это разорило его! - согласился с капитаном Николай, - Любое изобретение требует вложений. Например, я заказал в Америке пароход, не новый, а модернизацию строящегося. Главное отличие: отопление котлов с помощью нефти. В России это делается уже четверть века. Я использовал конструкцию форсунки, предложенную в 1880 году Шуховым. Небольшой пароход, на пятьсот тонн, обошелся мне в семьдесят тысяч долларов.

- А топливо для парохода Вы будите возить из Америки? - ехидная Фёкла не смогла промолчать.

- Да. Вы правы, мисс Фёкла. "Сахалинское нефтепромышленное товарищество" распалась. Мы вспоминали изобретателя Дрезе, но геологам ничуть не легче. Приморское областное управление отвело товариществу Зотова десять лет назад участок на Северном Сахалине. Тысяча десятин, с уплатой ежегодно десяти рублей за десятину в казну. Кто не разорится, выплатив сто тысяч рублей, не получив ни капли нефти??? Я помог лейтенанту Зотову на свои средства организовать новое товарищество и новую экспедицию. Нефть нашли, но возить сюда начнут в следующем году. Трубчатую нефтеперегонную установку того самого Шухова к этому времени я здесь уже построю.

- Но уголь дешевле. Зачем использовать нефть? - удивилась Фёкла.

- Маскировка? Грузовые перевозки в военное время? - догадался капитан.

- От Вас, господин капитан, ничего не скроешь. Кроме того, для нефти нужно меньше места, и не нужны кочегары.

- Когда мы сможем увидеть это чудо? - полюбопытствовала Ольга.

- Пароход не будет заходить во Владивосток, в конце декабря залив уже покроется льдом.

В коридоре загрохотали сапоги боцмана Жиглова. Все замолчали, в ожидании.

- Жиглов! Ты сапоги до утра чистить будешь? - Николай узнал характерную походку боцмана, и его бурчание по поводу несносной "домоправительницы" Глаши.

- Господин инженер, Глаша мне всю плешь проест за единственный комочек грязи, - отозвался Жиглов.

- Боцман, помоешь руки, прикажи Глаше принести для тебя ещё один прибор.

- Я буквально на минутку ..., - боцман забыл закрыть рот, он уставился на Ольгу, как кролик на кобру.

Жиглов стал меньше ростом, потерял всю свою уверенность и властность, и поплелся на цыпочках к стулу, а, садясь, чуть не уронил его.

Глаша со звоном разложила перед боцманом столовый прибор. Тот на секунду перенес на нее виноватый взгляд.

"Придушит Глаша шпионку. Сегодня же и придушит. Никаких голубых мундиров ждать не будет", - подумал Николай.

- Николай Николаевич, Вы обещали показать мне, как "миксером" взбивают сливки, - схитрила Лизавета.

- Просить фартук у Глаши Вы будите сами, мисс супермодель. Она, мне показалось, сегодня не в духе.

- Я тоже хочу посмотреть очередное "чудо", - заявила Ольга, вставая со стула.

- Останься, прошу тебя, солнышко. Кухня маленькая, и это владения Глаши, - твердо сказал Николай, удивив всех за столом.

Ольга растерялась от неожиданного отказа, "ручного инженера".

В холле Николай усадил Лизавету на кушетку.

- Мисс Бетси, у Вас что-то срочное? Конфиденциальное? Новости от Насти?

- Как Вы смеете о ней спрашивать? Вы! Вы! Я напишу Насте обо всем!!!

- Я считал тебя своим другом, малышка.

- Я, малышка? - то ли возмутилась, то ли смутилась Дылда-Лизка.

- Пойми. Вот это всё - только химия мужского организма. Я не люблю Ольгу. Я не изменяю Насте.

- Мы перешли на ты?

- Наедине, друг мой Бетси. Согласна.

- Согласна.

- Насте не нужно знать про Ольгу.

- Я подумаю. Но "она" съезжает из этого дома сегодня же. Вон!

- Через неделю я отправлюсь воевать. Меня могут убить. Все мужчины посещают "соломенных вдов".

- Тогда я ничего не смогу тебе пообещать, - по-детски категорично заявила Лизавета.

* * *

Утренний сеанс связи с Петербургом не прояснил биографию Ольги фон Штейн. Её фамилия не зря показалась Николаю знакомой, но знаменитая аферистка, по прозвищу "Золотая ручка", была много моложе, и не уезжала из Петербурга. Преступница с тем же прозвищем, но иной специализацией (изощренная убийца) в девичестве Шейндля-Сура Лейбова Соломониак, сидела на сахалинской каторге, и была значительно старше.

* * *

"Дружбу" с Лизой укрепили разнообразные подарки: кусачки для ногтей, флакон шампуня, "Мажи нуар" и даже авторучка Паркер с золотым пером, покорившая Лизу элегантностью и шиком. В конце недели Лиза решила, что друзей выдавать нельзя, даже подругам.

Шпионские страсти оказались пусты. Ольга не отравила Николая экзотическим ядом, не зарезала стилетом, не удавила Николая подушкой. Она никак не покушалась на его жизнь и здоровье, если не считать таковым покушением бесконечный ночной секс. Всю неделю Николай спал не больше трех часов в сутки, и отоспался только на шхуне.

Китин не хотел показывать свой новый пароход во Владивостоке. Корейцы освободили от японцев свой северный порт Гензан, туда Николай и приказал доставить свой пароход, туда он направил свою шхуну и катера. Два самых маленьких, круизных, ему пришлось оставить во Владивостоке, запасы бензина были на исходе, а надежда на смесь прямогонного бензина и спирта себя не оправдала. Моторы постоянно глохли.

* * *

По прибытии в Корею раскрылся коварный план рыжеволосой шпионки Ольги. Боцман и механик прибежали к фельдшеру с жалобами, они заболели триппером. Скольких мужчин, оставшихся во Владивостоке, успела осчастливить любвеобильная Ольга, осталось загадкой, в город она не выезжала. Круг её контактов днем, когда Николай работал в мастерской или в порту, был ограничен. Фельдшер успокоил пострадавших, на ранних стадиях триппер научились успешно лечить. Но у больных температура подскочила до сорока градусов, и Китин решил не брать их на "морскую охоту", оставив на шхуне.

Ранним утром Николай связался по рации с отцом и попросил дать телеграмму Рыбину, он волновался за поручика. Сам Китин спасся от заразы благодаря привычке одевать презервативы.

Первая операция английских или японских спецслужб оказалась проста и незатейлива. Она провалилась, но, возможно, это было предупреждение?

* * *

Пароход, изготовленный в Америке для Китина, представлял собой комбинацию маленького стального танкера и катероносца, и напоминал обычную самоходную баржу: пятьдесят метров в длину, восемь метров в ширину и около двух метров осадки. На низкой палубе не было ничего, кроме трубы, рубки и восьми стрел с мощными лебедками. Двигатель на пароходе стоял от обычного паровоза, весом шестьдесят тонн, длиной больше десяти метров, мощностью около семисот лошадиных сил, обычная компаунд-машина тройного расширения. Пароход привез не только дешевый мазут для парохода, но и десять тонн рапсового масла для дизельных моторов. Как быстро придут в негодность сальники и топливные трубки на катерах, образуется нагар, закоксуются форсунки, оставалось только гадать.

Самым дорогим грузом была сотня самодвижущихся мин Хоуэлла. Торпеда весила всего 235 килограмм, имела 45 килограмм взрывчатки, и преодолевала дистанцию 500 метров. Мина Хоуэлла имела инерционный двигатель, она великолепно держала курс. И самое главное для Китина, она стоила в два с половиной раза дешевле российских торпед. Такие торпеды Николай мог тратить даже на японские транспорты и канонерки. Запускать торпеды Хоуэлла Китин планировал с парохода, для чего заранее изготовил мотор для раскрутки шестидесяти килограммового маховика до десяти тысяч оборотов в минуту.

Шхуна забрала американскую команду, и отправилась в США, где её ждали грузы для гавайского архипелага. Николай отправился в Вейхайвей под гавайским флагом, с подготовленными им самим документами. По сообщению от капитана Ана отряд уже высадился в Гонолулу, и успешно разоружил три роты национальной гвардии и одну роту регулярной армии. Президент Сэнфорд Доул выпал из окна, полковник Джон Соупер застрелился, командиры рот Карл Цайлер, Хью Ганн, Джозеф Камара и Джон Гуд "скрылись в сторону моря" на утлых лодочках с большинством своих рот, причем "Ружья Гонолулу" утонули в полном составе. Полиция "с энтузиазмом" выполняет приказ королевы об аресте мятежников, ей помогает милиция, даже скорее контролирует, чтобы полицейские никого не отпустили "случайно". Перебарщивает, конечно, когда найдет оружие в доме. А у кого из немцев, португальцев или американцев его нет? Королева восстановила Конституцию 1887 года, которая предоставляла право голоса 14 тысячам избирателей, вместо 4 тысяч по американскому варианту. При этом половина избирателей из американского списка не должна была прийти на регистрацию, по понятным причинам. Зато в списки граждан успел попасть весь русский отряд. Новостью для Китина оказалось то, что населения в республике сто тысяч, а не тридцать, как он считал. Ан обещал Николаю созвать Конституционное собрание в течении недели, и сделать его самодельные бумажки официальными. На время действия чрезвычайного положения капитан конфисковал все морские суда.

* * *

В Вейхайвей Китин разослал по телеграфу во все столицы мира официальное заявление королевы, о восстановлении законной власти в Гонолулу, и объявление войны Японии. Буквально на следующий день в большинстве газет посыпался шквал издевательских комментариев.

Эти действия Николая только ухудшили его денежные отношения с Китаем. Власти объявили договор ничтожным, и категорически отказались платить призовые суммы за три японских крейсера. Китин был уволен из китайской милиции, где он формально числился, "Комсомолец" исключен из перечня судов северного флота. Американцы и англичане стали настаивать на задержании Китина и его парохода, он с трудом успел покинуть порт.

Перед отбытием Китин нашел китайского лейтенанта, участвовавшего с ним в битве при Ялу.

- Ваше командование не чувствует опасности. Этому причиной пять недель затишья. Когда у вас начнутся настоящие проблемы, например, через неделю на Ляодунском полуострове, я готов буду помочь. Лишить японские войска снабжения морем. Только призовые ваше правительство должно мне отдать заранее. Можете меня не искать. Как только я увижу деньги на банковском счете, то сразу начну топить и захватывать японские транспорты.

* * *

В Корее японская армия держала в гарнизонах до двадцати тысяч человек. Во время первой стоянки Китина в Гензане партизаны попросили Николая блокировать снабжение Сеула. Корейцев мало волновали бои на Ляодунском полуострове, они хотели освободить свою столицу и сменить правительство.

Себестоимость самострела была чуть ниже восьмидесяти копеек, Китин продавал его корейцам за рубль. Но даже это было дорого для партизан. Они попросили упростить этот примитивный однозарядный пистолет. Николай предложил им самим изготавливать дуло из бамбука, закупая только ударный механизм. За месяц Китин поставлял партизанам до десяти тысяч самострелов. Счет японских потерь пошел на вторую тысячу.

* * *

Вход на внутренний рейд Чемульпо охранял старый корейский форт, его береговая батарея не доставала до внешнего рейда. Чувствуя себя в безопасности под охраной канонерки, на внешнем рейде стояли три пустых транспорта.

Вечером 3 ноября, вблизи Чемульпо, пароход Китина "Пионер" наткнулся на корейскую рыбачью лодку. Рыбаки хотели скрыться среди островов на мелководье, но переводчик, одолженный Китину партизанами, успокоил их парой фраз. Рыбаки рассказали Китину где стоят японские суда.

Ранним утром, в сумерках, "Пионер", маскируясь за островами, спустил на воду два катера, те на самом малом ходу прокрались к внешнему рейду Чемульпо.

На этот раз Николай участвовал в налете, командуя деревянным катером "Большевик". Катер был копией "Комсомольца", но гораздо тяжелее, поэтому имел на борту только два торпедных аппарата. Четырехмоторные катера, пришедшие из Петербурга, Китин сделал номерными: "Первый" и "Второй". Хотя Николай "наелся" морскими приключениями еще при Ялу, на этот раз он хотел оценить работу двигателей при различных режимах на новом топливе.

Канонерку Китин заметил не сразу. Низкие серые облака закрыли небо, мелкий ледяной дождик пропитал сыростью всё вокруг, а канонерка, словно специально спряталась. Ни долгих гудков, ни могучего столба дыма из трубы, ни ярких огней на палубе, даже белоснежный борт казался в сумерках серым. "Большевик" скользил по воде, еле слышно тарахтя двигателями. Рулевой, молча, указал рукой в сторону японца, как будто боялся разговором обнаружить себя. Дождь проглатывал звуки, и серое безмолвие придавало пейзажу вид мертвой пустыни.

"Сейчас мы пустим торпеду, она беззвучно проделает в канонерке огромную дыру, и корабль тихо погрузится в море бестелесным призраком", - подумал Николай.

В ста метрах от японского судна Китин приказал рулевому добавить оборотов, моторы заревели, разрушая иллюзию мирного покоя, катер за десять секунд вышел на глиссирующий режим и набрал скорость. Буквально рядом с японцем "Большевик" выстрелил торпеду с левого борта, и, казалось, катер сам ушел вправо, проскочив мимо кормы канонерки, чуть не зацепив её. Тут же в глубине раздался глухой взрыв.

Взрыв торпеды был полной неожиданностью для экипажа. Канонерка затонула так быстро, что матросы плавали в холодной воде, не успев спустить шлюпки. Редкие счастливцы взобрались на мачты.

Три транспорта, стоявших там же, на внешнем рейде, были расстреляны пушкой с катера "Комсомолец". Пушка стреляла прямой наводкой по беззащитным судам. Стояла безветренная погода, и канонир истратил всего десять снарядов на все три транспорта. Суда утонули, не успев даже сняться с якоря.

Транспортам повезло, они успели спустить шлюпки. Одну из них, отчаянные смельчаки направили к затонувшей канонерке.

- Поможем матросам? Они не успеют догрести, японцы в воде утонут. Холодно! - обратился Николай к рулевому.

Тот удивленно посмотрел на Китина, но подвел катер к японской шлюпке.

- Не стреляйте, я сейчас брошу вам конец, - закричал зачем-то Николай, зная, что его не поймут.

Огромный бородатый японец, совсем не похожий на остальных, ловко поймал и привязал на носу канат. Он махнул рукой Китину, показывая, что готов. Николай удивился спокойности и уверенности этого моряка.

Через пару минут "Большевик" отбуксировал шлюпку к торчащим из воды мачтам. Дрожащие японцы облепили мачты, свешиваясь гроздьями со всех сторон.

"Тут почти две сотни матросов. Они не поместятся в одну шлюпку. Офицерьё уже стреляет по матросам. Паскудники-самураи! Нужно было оставить один транспорт целым", - подумал Китин.

Береговые орудия проснулись и попытались достать "Комсомолец" и "Большевик", но снаряды падали с большим недолетом.

Николай выбрался на палубу и выстрелил из ракетницы, привлекая внимание "Комсомольца". Тот сблизился с "Большевиком" спустя минуту.

- Костомаров! - закричал Китин.

Знаток японского мата неохотно вылез на палубу.

- Подойди к канонерке, и прикажи выбросить в воду револьверы. Иначе ты откроешь огонь из пушки.

- Так точно, - сказал Костомаров с таким нескрываемым недовольством в голосе, что Китин пожалел об отсутствии боцмана.

"Что хорошо в армии, дал приказ, и его исполнят. Каким бы дурацким его не считали", - подумал Николай.

"Комсомолец" добавил оборотов, и, не дойдя до шлюпки, остановился метрах в пятидесяти. Костомаров пролаял что-то, а канонир начал заряжать пушку. Делалось это крайне деловито.

Китин видел в бинокль, как полетели в воду револьверы, и тут же с мачт посыпались в шлюпку японцы. Она нахлебалась воды, затонула, и все полезли обратно.

- Твою ..., - Николай ругался так долго, что успел вернуться "Комсомолец" с радостным Костомаровым.

- Господин инженер, извините, сразу Вашу шутку не понял.

После загрузки катеров на пароход Китин наблюдал в бинокль, как долго большая японская джонка шла по фарватеру, как медленно и осторожно она приближалась к месту гибели канонерки, как в это время падали в воду замерзшие матросы.

Николай бросил заниматься самоедством и приказал отойти к островам, где спрятал пароход в проливе Летучей Рыбы, в двадцати километрах от внешнего рейда. На внутреннем рейде остались стоять еще три транспорта, видимо, японцы ждали конвой, чтобы вернуться домой. Этот конвой стал ждать и Китин. На душе у него было погано. Утопив первые три японских крейсера, он не наблюдал смерть во всей ею неприглядности.

* * *

Вечером пароход разыскали вчерашние рыбаки. Они привезли хорошо одетого старика-корейца. Переводчик Китина кланялся старику так долго и усердно, что Николай осознал высокий статус гостя.

- Уважаемый господин Китин, Вы удостоились беседы с высокочтимым принцем, - переводчика, казалось, хватит удар.

- Просто принцем? Или у него есть имя? - удивился Николай.

Переводчик долго и униженно спрашивал старика, пока не смог наконец ответить.

- Называйте принца Ли.

"Странное имя, выдуманное, наверное", - подумал Китин.

"Ли" сразу же перешел к делу.

- Главная квартира японской оккупационной армии расположена в Пеньянге, там стоит основной гарнизон, с ним соединены телеграфом другие гарнизоны. Сеул, в военном отношении, японцам неважен. Поэтому, пока идут сражения в Маньчжурии, мы можем взять столицу. Но для этого нам нужно нарушить снабжение города. Дороги мы перекрыли давно. Мои люди уносят провода телеграфных линий, сжигают столбы, они ставят самострелы на всех дорогах из города, мы не пропускаем в Сеул обозы. Но морской путь мы перекрыть не в силах. Начиная с завтрашнего утра, я готов отдать под твою команду три десятка джонок, и, примерно, тысячу воинов, - сообщил старик. Переводчик перенял даже тон принца, пренебрежительный и высокомерный.

В США Китину иногда встречались клиенты с гонором. Он привык перебрасывать их заказы практикантам, а если не мог, то записывал в счет неисправных, все сомнительные детали, чтобы клиент, увидев диагностику, сам отказался от ремонта.

Этого "клиента" он бросить не мог, и решил поставить на место.

- Назови принцу Ли мой титул. Ты, я вижу, не представил меня. Я герцог Оаху, мне принадлежит остров Оаху, и порт Пёрл-Харбол!

Старик долго отчитывал переводчика, а тот становился всё бледнее.

- Я повторяю для Вас, герцог, своё предложение, - уважительно произнес старик.

- Зачем мне джонки, князь? - удивился Николай.

- Если Вы, герцог, сможете отогнать конвой, то джонки захватят японские транспорты, они будут Ваши.

- Пустые суда? Кому они нужны без груза?

- Японцам, американцам, англичанам! Хозяевам судов, - засмеялся старик странным ухающим, как филин, смехом.

- Мне закрыта дорога в Вейхайвей. Где я буду продавать эти суда?

- Здесь, в Чемульпо. Если японские канонерки перестанут посещать порт, то мы его захватим. Покупатели сами приедут.

- Договорились. С сегодняшнего дня ни одна канонерка не войдет в порт. Как только Вы, князь, захватите порт, я пришлю катер, чтобы принудить японцев на судах сдаться в плен.

Князь покинул пароход, а Китин подумал: "Знал бы утром о корейском предложении, не стал бы топить японские транспорты. Дал бы им возможность забрать матросов с канонерки и уйти на внутренний рейд."