Чародейский Источник

Глава 7 Разум и чувства

Войдя в свои покои, я быстро обежал все комнаты и выругался, потому что служанок не нашел. Черт возьми. Меня обломали по полной программе.

Я вылез из СИЧУПа и растерянно замер посреди гостиной, разглядывая узор на ковре. Ну и что мне делать теперь? Ложиться спать? Черт те что. Тут в дверь постучали. Я тяжело вздохнул, так как не сомневался, что это Алегронд, который опять начнет просвещать меня, толкуя о культурных традициях и нравах Средневековья.

Мои выводы оказались неверными. Открыв дверь, я увидел перед собой Альду, которая смущенно краснела и хлопала ресницами. Ни слова не говоря, я затащил ее в комнату и принялся страстно целовать. Она ответила мне с той же пылкостью и вскоре просветила меня на тему культурных традиций и нравов Средневековья.

Полтора часа спустя мы лежали в кровати, уставшие и довольные друг другом. Я делал вид, что сплю, а Альда водила пальчиком по моей груди и тихо что-то говорила. Мне внезапно захотелось узнать, что именно, поэтому я стал прислушиваться.

– …и хотя знаю, что ты ни слова не слышишь из того, что я тебе говорю, мне очень хочется, чтобы ты знал о моем желании тебе помочь, – шептала Альда, не замечая, что я бодрствую. – Что же мне делать? С одной стороны я должна просто услаждать тебя, с другой – знаю, что тебе грозит опасность…

– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – мой голос здорово испугал Альду.

Ее огромные глазищи уставились на меня, потом, тяжело вздохнув, она отвернулась, видимо, решая, что делать. Я провел рукой по ее спине и сказал:

– Альда, милая, давай договоримся раз и навсегда. Между нами не должно быть никаких секретов. Раз уж ты начала что-то говорить, так давай – договаривай.

– Я думала, что ты спишь, – глухо ответила она, не оборачиваясь.

– Ну, думала. А я не спал, – развернув ее к себе, я заглянул в глаза девушки. – Рассказывай. Что за опасность мне угрожает?

С минуту Альда рассматривала мое лицо, потом опять вздохнула, опустив глаза.

– Я… знаю, что против тебя зреет заговор.

– Откуда ты это знаешь?

И тут Альду прорвало. Она оперлась на руку и пылко проговорила:

– Ваня, поверь мне, я сама не знаю, что делаю. Мне строжайше запрещено вообще с тобой разговаривать. Только удовлетворить тебя и все. Но… ты такой… такой интересный, необычный… и… такой страстный… что просто невозможно молчать! Именно поэтому я хочу тебе помочь и предупредить о грозящей опасности. Я в этом дворце служу три года, знаю все ходы и выходы, все скрытые двери, все тайные переходы, все секретные лазейки, а поэтому часто слышу то, что мне не положено слышать. Потому и узнала, что против тебя замышляют дурное. Они хотят убить тебя…

– Кто? – перебил я ее, требовательно глядя Альде в глаза.

Она запнулась и покачала головой.

– Не могу тебе этого сказать. Иначе меня казнят. У этих людей длинные руки. Поверь мне. Ведь я рискую своей жизнью, просто предупреждая тебя об угрозе. Но… Но я должна была это сделать, потому что я люблю тебя…

ЧЕГО?!

– Стоп, стоп, стоп! – я поднял руки, отстраняясь от Альды. – Погоди, дорогая! Какая любовь? О чем ты? Ты меня едва знаешь! У нас просто был первоклассный трах.

– Трах?

– Секс.

– Секс?

– Черт, ну как вы называете то, чем мы только что занимались? Услада плоти! Вот! И все!

Глазищи Альды мигом наполнились слезами, и я понял, что сморозил глупость. Поэтому тут же обнял и начал успокаивать:

– Ну, я не то имел в виду. Это… Ты и вправду чудесная, милая девушка, совершенно офигительная в постели, но любовь… Не знаю, у вас, может, это и принято, но у нас любовь после первой ночи возникает очень редко. Понимаешь? Ты мне очень нравишься, но я не могу сказать, что люблю тебя. Пока не могу сказать, – добавил я, заметив, что Альда начала рыдать. – Но со временем, возможно, полюблю.

Я замолчал, потому что мои слова действовали на нее, как репчатый лук без кожуры – каждое слово вызывало новый поток слез. Черт, расстроил девушку. А она мне, можно сказать, жизнь спасает. Собой рискует. Мать – перемать. Это наводило на определенные мысли.

Может, соврать? Сказать, что люблю? Ведь, в конце концов, последние два дня я только тем и занимаюсь, что кривлю душой. Она у меня уже, наверное, совсем искривилась.

А вдруг Альда меня потянет под венец? А? Кто их знает, примитивов, может у них после признания в любви сразу свадьба? Или все же рискнуть?

Альда уже ревела в голос, а плачущие женщины оказывают на меня совершенно «размягчающее действие». Поэтому все-таки пришлось врать.

– Ты знаешь, – мужественно произнес я, гладя ее по головке, – несмотря на все глупости, которые тебе только что наговорили некоторые присутствующие здесь товарищи… мне кажется, что я тебя тоже люблю.

Альда мигом перестала реветь и, подняв голову, уставилась на меня.

– Правда? – с надеждой спросила она.

– Конечно, – ответил я, всем своим видом изображая любовь. – И могу это доказать.

С этими словами я привлек Альду к себе и долго доказывал ей, что люблю только ее и никого больше.

Утром я проснулся один. И у меня ломило все тело, особенно болели руки, колени и пресс. Да, вчерашняя сексуальная эквилибристика со служанками и Альдой не прошла даром для моей отвыкшей от подобных упражнений мускулатуры. Стеная, я свалился с кровати, доковылял до кресла, где лежала моя одежда, оделся и направился в «ванную комнату».

Альда куда-то убежала, но я предполагал, что она скоро вернется. Умывшись, я пошел в гостиную, где увидел, что меня ждет завтрак – молоко, свежевыпеченный хлеб, жареная курица, какая-то зелень и фрукты.

«Милая Альда», – подумал я, взявшись первым делом за кувшин с молоком. Я выпил его весь практически одним залпом и принялся жевать вкусный хлеб, совещаясь со своим внутренним голосом, у которого уже давненько не спрашивал совета.

– Привет, – сказал я ему. – Как дела?

– Нормально, – ответил мне внутренний голос. – Только тело болит.

– У меня тоже. Ничего, еще пара дней такой гимнастики, я привыкну, и все будет супер.

– Точно. Ты о чем-то хотел спросить?

– Да. Хотел посоветоваться насчет того, что сказала Альда.

– Давай.

– Итак, что мы имеем на руках? Кто-то пытается меня убить. Причем это не Чундарк, как я думал раньше, а кто-то здесь, во дворце…

– Почему ты думаешь, что это не Чундарк? Скорее всего, это именно он. Просто здесь во дворце у него есть союзники.

– Изменники. Казнить их.

– Надо. Только Альда ни за что не назовет их имен. Боится.

– Я бы на ее месте тоже боялся. Ну так вот. Эти заговорщики, мать их, хотят меня пришить. Но обстоятельства неизвестны. И неизвестны их точные планы. Что делать?

– Кто виноват?

– Да, вечные вопросы…

– Все очень просто. Тебе нужно вытянуть правду из Альды. Теперь, когда она уверена, что ты ее любишь, она немедленно расскажет тебе все.

– Ты думаешь?

– Конечно, она же примитив. Аборигенша. Туземка. Им только скажешь «Я тебя люблю», они тут же тают и выкладывают тебе всю подноготную.

– Не говори о ней так… Она мне нравится.

– Ты чего? Неужто втюрился?

– Э-э-э, да нет. Просто не хочу думать о ней, как о примитиве. Она весьма обаятельная и привлекательная. Волшебная фея, услада моих очей и плоти.

– Тьфу на тебя. Ты стал говорить, как эти чертовы феодалы-бюргеры.

– Ты прав. Втягиваюсь. Обстановка влияет. Значит, решено. Как только Альда приходит, я у нее тут же все узнаю. Особенно – детали заговора и планируемого убийства.

– Ты боишься смерти?

– Конечно. Как и ты.

– Точно.

– Ладно, спасибо, было приятно поговорить.

– Да. Всегда приятно пообщаться с умным человеком.

Я был доволен своим внутренним голосом. Хотя и немного волновался по поводу недавних слов Кэти о шизофрении. Неужели, я и впрямь чокнулся? Да нет, вряд ли. Это же обычный мыслительный процесс, просто я усовершенствовал этот процесс, превратив его в диалог с внутренним голосом. Может, мне интересно общаться с собой, как с другим человеком. Наверное, во мне умер талантливый артист. Как бы только этот труп не начал разлагаться…

Тут дверь тихо отворилась, и в комнату вошла Альда, осторожно закрыв за собой дверь. Меня она не заметила. А я сидел, раскрыв рот от удивления. Такой я еще не видел. Обычно она носила длинное платье с соблазнительным корсетом (я, кстати, долго мучался, срывая с нее вчера это чертово платье).

Но сегодня она надела обтягивающие черные «жокейские» штаны, которые замечательно облегали ее изящные ножки и бедра, белую кружевную рубашку с широкими рукавами и высокие сапожки. Волосы она собрала в «хвост». Короче говоря, она выглядела просто потрясающе и походила на какую-нибудь прекрасную графиню, которая собралась заняться верховой ездой.

Она повернулась и тут, наконец, увидела меня, сидящего за столом с открытым от восхищения ртом. Она приветливо улыбнулась, направилась ко мне, плавно покачивая бедрами, и я тут же забыл о ломоте в теле.

В голове моей пронеслась череда эротических картинок, одна заманчивее другой, но мой разум тут же напомнил мне, что необходимо сначала допросить Альду с целью получения информации, поэтому я на время забыл о сексе.

– Доброе утро, – сказала Альда.

– Тебе того же, – промычал я с набитым ртом и принялся усиленно пережевывать хлеб.

– Как спалось?

– Спасибо, супер. Как твои дела?

Альда уселась рядышком и взяла в руки хлеб.

– Все просто замечательно. Ты вчера был великолепен.

Явная лесть, но я разомлел, потому что похвала такого рода всегда приятна.

– Спасибо. Ты вчера тоже была не хухры-мухры.

Она вопросительно подняла брови, потому что не поняла идиомы, и я мигом пояснил:

– Ты была чудесна, великолепна, замечательна, восхитительна и прекрасна. Лучше не бывает. Я люблю тебя.

Не знаю, почему у меня вырвалась последняя фраза. Наверное, ее костюм просто свел меня с ума. Но Альда так на меня смотрела, что я не мог не признаться ей в любви вторично. Она покраснела и смущенно опустила глаза.

– Я тоже люблю тебя, Ваня. Поэтому и пришла. Я должна спасти тебя!

О, как удачно. Сейчас и вытяну из нее все, что хотел узнать.

– Да, кстати, – небрежно произнес я, развалившись в кресле. – Расскажи-ка подробнее об этом заговоре, о котором ты вчера говорила. Мне нужны подробности. Имена, пароли, явки, все такое.

Альда взмахнула ресницами.

– Рассказывать особо нечего. Тебя планируют убить.

– Когда?

– Точно не знаю, но упоминалась какая-то война. Они задумали как-то тебя использовать, а потом уничтожить.

– Та-а-ак, – протянул я, начиная понимать. – Король в этом участвует?

– Нет.

– А кто участвует?

Альда надула губки.

– Ваня, я же говорила, что не могу сказать. Ты так отважен, что наверняка отправишься их разоблачать, а они не дураки, они все знают, они тут же вычислят, кто раскрыл их заговор.

– Ага! Я понял! Это чародеи, мать их! Я прав?

Альда испуганно заозиралась по сторонам, зашипела на меня, призывая молчать, и я понял, что прав.

– Так-так, – сказал я, нахмурившись. – Значит, чародеи. Ну что ж, нужно сказать Алегронду, пусть он выяснит, кто тут у вас такой умный.

Альда ничего не сказала, лишь склонила голову. Мне эта ее поза не очень понравилась. Потому что я сообразил, что она хочет этой позой сказать.

– Нет-нет-нет… Не может быть, – прошептал я. – Только не Алегронд… Он же мне жизнь спас… Мы же бухали вместе…

Альда вздохнула. Я вскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате. Вот, как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Хотелось тебе, Ваня, экзотики? Получи по полной программе – и заговор, и интриги, и планируемое убийство, и предательство…

Блин, Алегронд меня предал! Какого черта? Он же вроде на моей стороне! С другой стороны, он ведь чародей. А они себе на уме. Хрен его знает, что у него там в котелке варится. Значит, он все-таки решил использовать меня в войне с Чундарком, а потом втихую убрать. Скотина. Подонок. Мерзавец. Сволочь.

Я заскрежетал зубами от ярости.

– Значит так, – процедил я. – Вот, что мы сделаем. Сегодня вечером мы сматываемся из столицы. Ты поедешь со мной?

– Конечно, Ваня, – улыбнулась Альда.

– Отлично. Ты говорила, что знаешь здесь все потайные ходы, так? Так. Но сначала… Сначала я должен поговорить с королем!

Альда поднялась из-за стола и подошла ко мне.

– Ваня, не делай этого. Пойми, Стампин всего лишь восьмилетний мальчик. От него ничего не зависит, он марионетка в чужих руках. Он только озвучивает решения Чародейского Совета.

Вот тебе и еще одна новость. Политика, так ее растак. Следовательно, заправляют в этом королевстве чародеи, прикрываясь малолетним правителем, как ширмой. И это значит, что все политические решения принимает не Стампин (о чем мне вчера втирал Алегронд), а какой-то, фиг знает какой, Чародейский Совет. Как всё у них запущено!

Что ж, значит, надо делать ноги прямо сейчас, а не вечером. Но ведь все расценят мой побег как предательство. Надо хоть кого-нибудь предупредить… Может быть… Да, Валю и Кральда. Им обязательно надо всё рассказать.

– Ну ладно, – кивнул я. – Стампину ничего говорить не буду. Но ты должна узнать для меня кое-что. Мне нужно знать, где находится генерал Валь… Э-э-э… Вальдрунган, кажется. Да. И сотник Кральд. Сделаешь?

– Хорошо. Что у тебя на уме?

– Ничего особенного. Сегодня, как я и сказал, мы сбежим отсюда к чертовой матери. Причем сделаем это днем. Но перед побегом я хочу поговорить с упомянутыми людьми.

Я поцеловал Альду в губы, а потом легонько подтолкнул к дверям, хлопнув ее по упругой попке.

– Давай, милая, действуй. Я жду тебя здесь.

Долго рассказывать о побеге я не стану, хотя, наверное, стоило бы. Потому что это чистая авантюра в духе рыцарских романов. Или, на худой конец, мушкетерских. В полдень в мои покои пришла Альда, сказав, что обнаружила и Валю и Кральда. Они находились в королевских казармах, где расквартировали их полк, причем король Стампин их милостиво пощадил и не отрубил им головы – Вале за неудачную охрану моего корабля, а Кральду – за дезертирство.

Узнав их местоположение, я немедленно залез в СИЧУП и вместе с Альдой пошел по длинному коридору дворца к лестнице в подвал. В подземельях Альда нажала на какой-то неприметный камень, открылась потайная дверь, и мы оказались в длинном темном проходе, который вел неведомо куда.

Проход этот оказался широким и высоким, Альда объяснила, что это королевский подземный ход, по которому в случае необходимости сюзерен мог бы смыться из дворца. Из этого коридора наверх вели несколько лестниц, и одна из них выводила на поверхность как раз рядом с королевскими казармами.

Поскольку Альда предварительно договорилась с Валей и Кральдом о встрече в укромном месте, то когда мы оказались на поверхности, генерал и сотник уже стояли под сенью дуба у стены казармы.

Они немало удивились, увидев, что мы с Альдой вышли прямо из дерева (выход из катакомб находился как раз внутри этого огроменного столетнего дуба). У меня не было времени объяснять им все детали происходящего, поэтому я быстро обрисовал ситуацию, призвав их не считать меня предателем.

Они отнеслись к моему положению с пониманием и клятвенно обещали выгораживать меня, как смогут. Я с ними попрощался и нырнул обратно в подземный ход. Альда следовала за мной, не отставая ни на шаг. И вот, двигаясь по длинному-длинному, черному коридору, я внезапно спросил себя – а куда я, собственно, направляюсь?

У меня есть одна цель – смотаться из столицы, подальше от коварных чародеев, но вот что делать потом я почему-то не подумал. Поэтому я напрямую спросил об этом Альду. Моя верная спутница ответила, что знает одно тихое и спокойное место, где можно переждать бурю, которая немедленно последует за моим побегом. По словам Альды, место это настолько укромное, что даже чародеи не смогут нас там найти. Мы спрячемся на время, а потом решим, что делать дальше. Я принял ее предложение, не раздумывая. Главное – свалить из Мильора.

Мы шли по коридору часа два и, наконец, дошли до тупика, возле которого вверх тянулась длинная лестница. После пятиминутного карабканья по лестнице, мы выбрались посреди леса, у огромного валуна, и я обнаружил, что мы приблизительно в километре от городских стен.

Отличненько. Рядом с валуном стояли две стреноженные лошади. Оказалось, что Альда обо всем заранее позаботилась и припасла нам лошадей. Мне, разумеется, четвероногий копытный друг был не нужен, к тому же я опасался, что если сяду в седло, у бедной лошадки сломается под моим весом хребет.

Об этом я и сказал Альде. Та беспечно махнула рукой и привязала поводья одной лошади к седлу другой, заявив: «Мало ли что? Пригодится». Потом она села на своего огромного черного коня и направилась в чащу леса, а я побежал рядом. На этом, собственно, мой побег из Мильора и закончился. Я оказался на свободе. Правда, если б я знал, что случится потом, я бы тихо сидел во дворце и ждал, пока меня убьют…

На следующий день после побега из Мильора мы оказались в каком-то лесу, который произвел на меня неизгладимое впечатление – я в жизни не видел таких огромных и толстых деревьев. Выяснилось, что это какая-то местная порода, на Земле такой нет.

Высотой деревья были метров в сто; их толстую, морщинистую кору облепил какой-то странный зеленовато-желтый лишайник. Листья сосредоточились наверху, образуя нечто вроде потолка, поэтому здесь царил сумрак. Кроме того, в этом лесу повсюду летал пух. Он походил на тополиный – точно так же носился, где ему вздумается, и постоянно залетал в ноздри и глаза, то есть конкретно мешал. А закрывать забрало не хотелось, потому что мы с Альдой всю дорогу тихо болтали, бодро продвигаясь на северо-запад.

За прошедшую ночь и утро мы делали три привала и на каждом «приваливались» друг к другу и занимались любовью. Именно любовью, потому что я, кажется, всерьез втрескался в свою спутницу. Я старался об этом не думать, но ловил себя на мысли, что каждый раз, когда я смотрю на Альду, мне становится хорошо. От одного ее вида.

Кстати, вы когда-нибудь занимались любовью на природе? Дело, доложу я вам, просто замечательное, несмотря на некоторые неудобства: еловые шишки под спиной, сосновые иголки там же и постоянное опасение, что сейчас кто-то выйдет на поляну и застукает вас в самый ответственный момент. Это немного обламывает. А так – просто супер! Сначала мы с Альдой занимались любовью, где ни попадя, потом стали разборчивее и начали выбирать прекрасные места, сказочные по своей красоте, таким образом получая еще и моральное удовлетворение от окружающей нас природы.

За это время мы познакомились поближе… в плане отношений, разумеется. Оказалось, что Альда росла обычной дочкой какого-то местного фермера, потом к ним в деревню приехали королевские герольды и начали зазывать всех местных красавиц поучаствовать в конкурсе на место служанки в королевском дворце. В общем, Альда победила, потому что оказалась самой красивой во всем районе. Так она попала в Мильор. Там она два года работала обычной служанкой, потом дослужилась до «домоправительницы», старшей над всей прислугой дворца.

Поэтому я по достоинству оценил ее побег из Мильора, ведь она пожертвовала ради меня замечательной непыльной работкой, да еще и при короле. Карьерой пожертвовала. А на подобное не каждый отважится, тем более, ради такого раздолбая, как я.

Я тоже не молчал, в свою очередь рассказывая ей о своей жизни на Земле, о космических полетах, об устройстве нашего общества, о нравах, традициях, об истории и о фильмах. Альда слушала меня, распахнув свои удивительные глаза, и явно получала кайф от моих «лекций». Ее интересовало буквально все, и я рассказывал обо всем, что мог припомнить.

Так мы ехали и болтали, но вдруг Альда остановила коня и, осмотревшись, нахмурилась. Я не понял ее настороженности, потому что все вокруг оставалось таким же, как прежде – все те же громадные стволы, лиственный потолок над головой, проклятый пух… Почему Альда напряглась?

– Что-то не так, – пробормотала она.

– Что именно, дорогая?

– Я не узнаю этого места…

Честно говоря, не понимаю, как в этом лесу вообще можно какое-то место узнать – все одинаковое.

– Здесь должен быть овраг, – наконец сказала Альда, привставая на стременах и продолжая осматриваться. – Его нет. Это странно.

– Милая, что с тобой? Подумаешь – овраг. Мы же идем точно на севе…

Я запнулся, посмотрев на свой компас. Стрелка вращалась с бешеной скоростью, будто не могла понять, где мы находимся. Я стукнул по шлему СИЧУПа, надеясь, что это поможет. Не помогло – компас по-прежнему бесился. Тут, признаться, волнение Альды передалось и мне. Неужели мы заблудились? Как я мог заблудиться с современнейшей аппаратурой? Что за черт?

Неподалеку кто-то хихикнул. Альда мгновенно выхватила меч из ножен, припрятанных где-то возле седельных сумок. Я тоже не мешкал – перешел на боевой режим, включил ДТП и принялся всматриваться в сумрак леса, пытаясь разглядеть, кто это над нами хихикает. Ненавижу, когда надо мной смеются. Думаю, я не одинок в своей ненависти – никто не любит быть посмешищем.

ДТП – вещь замечательная, о чем я никогда не устану говорить. Именно с его помощью я определил, кто скрывался в зарослях. Эта… штуковина была метрового роста, с непропорционально длинными руками и ногами, с большой круглой башкой и длинными ушами, торчащими в стороны, словно рога. Карлик сидел на одном из деревьев, метрах в двадцати от нас, злобно скалился и хихикал. Подонок.

Хотя карлик не мог представлять никакой опасности, я на всякий случай направил на него стволы своих пулеметов, заодно указав Альде направление, в котором нужно смотреть. Альда увидела карлика и внезапно побледнела. Судя по всему, она испугалась. Коротышку-карлика? Да что в нем страшного, кроме внешности?

– Имп, – прошептала Альда так, словно это странное название должно было мне все объяснить.

Что такое «имп», я не знал, поэтому мне это ничего не объяснило. Но о степени его опасности я должен был догадаться хотя бы потому, что Альда его испугалась. В тот момент я почему-то об этом не подумал, а просто вышел вперед и обратился к карлику:

– Эй, лепрекон! А ну слезай с дерева и тащи свою уродливую задницу сюда. Посмотрим, кто над кем хихикать будет!

Карлик совсем не обиделся на «лепрекона», напротив, он тут же послушно спрыгнул с дерева и попрыгал к нам. Он именно прыгал, передвигаясь, словно жаба какая-то. Одевался он в рванье и походил на бомжа. Мерзкий тип.

Морда его, сморщенная, с широким ртом и злобными маленькими глазками, напомнила мне древний фильм режиссера Джо Данте «Гремлины». Когда карлик открыл рот и продемонстрировал нам ряды мелких острых зубов, я утвердился в мысли, что этот «имп», или как там его Альда назвала, действительно – вылитый гремлин.

– Хи-хи, – сказал карлик. – Хи-хи. Заблудились, да? Заблудились? Хи-хи.

– Хватит хихикать, придурок, – невежливо приказал я. – Ты кто такой вообще?

– Хи-хи, – карлик то ли не знал слова «придурок», то ли не понял выражения «хватит хихикать». – Меня Цапипом зовут. Имп Цапип, да. Это я.

Альда почему-то молчала, и я решил, что она доверила вести переговоры с этим странным и жутковатым карликом мне.

– Значит так. Я тебе буду задавать вопросы, а ты на них будешь отвечать. Детально, вдумчиво и подробно. Понял?

– Хи-хи.

– Ты чего, глухой? Тебе же сказали – хватит хихикать!

– Хи-хи.

Мы с Альдой переглянулись. Он над нами издевался.

– Цапип, если ты еще раз хихикнешь, – пообещал я, грозно хмурясь, – я тебе башню снесу.

Карлик принялся оглядываться по сторонам, приговаривая:

– Какая башня? Где башня? Хи-хи. Нет у меня башни никакой. Он сошел с ума. Да-да. Сошел с ума. Заблудился и сошел с ума. Хи-хи.

Терпение мое лопнуло, я подошел к карлику, схватил его за горло и принялся трясти, так что его марионеточные, длинные, нелепые, худые ноги смешно заболтались над землей. Карлик принялся хрипеть, руками вцепившись в мой СИЧУП.

– Что, не смешно?! – гаркнул я. – А ну, давай, похихикай еще, жаба-переросток!

– Ваня, оставь его! – испуганно крикнула Альда. – Отпусти!

Я почему-то послушался. Видимо, меня убедил неподдельный ужас, прозвучавший в голосе Альды. Я разжал пальцы, и практически посиневший Цапип брякнулся на землю, шипя и бормоча какие-то непонятные ругательства. Но своего я добился – карлик перестал хихикать.

– Ваня, не трогай его ни в коем случае, – прошептала мне Альда, пока карлик приходил в себя. – Убив его, мы навлечем на себя еще большие беды.

– Какие, интересно? – прошептал я в ответ, косясь на Цапипа, который тер шею, судорожно глотал и вовсе не казался ужасно опасным.

– Страшные беды.

Это было произнесено с такой убежденностью, что я задумался. Потом решил, что можно конфликт разрешить мирно и, подняв забрало, дружелюбно улыбнулся.

– Слушай, Цапип. Давай договоримся по-хорошему. Ты нас выведешь из этого леса, а мы тебя не убьем. Что скажешь?

Имп сначала лишь злобно на меня глазел, потом расплылся в улыбке. А я убедился, что улыбка у него такая же мерзкая, как и он сам.

– Да-да, хорошо. Хорошо. Выведем, выведем. Мне не надо ничего. Ничегошеньки. Просто так выведем. Пойдемте за мной. За мной, да.

Имп поскакал вперед, но периодически останавливался, оглядывался через плечо и призывно махал своей длинной рукой. Я послушно отправился за ним, но вскоре остановился, поскольку Альда почему-то и не подумала идти за импом – сидела в седле, нахмурившись и, видимо, о чем-то думала. Я подошел к ней и спросил:

– Альда, ты чего сидишь? Пойдем – видишь, имп согласился вывести нас из леса.

– Ваня, он нас обманет.

– Почему это? Он же не Горлум.

– Кто такой Горлум?

– Отвратный тип с острой формой шизофрении. Не важно, в общем. Имп – не Горлум. Он не требует «прелести».

– Пусть так. Но импы они такие. Они могут. Ты знаешь, кстати, кто они?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Они – слуги чародеев.

Вот тут-то я, наконец, сообразил, почему Альда пребывает в таком ужасе. Слуга чародеев. Он ведь и настучать может. Надо его пришить по-быстрому… Но меня останавливали слова Альды о каких-то там больших бедах.

– То есть ты думаешь, что он нас заведет в ловушку?

– Уверена.

– Хм. А без него мы сможем отсюда выбраться?

Альда вздохнула.

– Не знаю.

– Милая, ну тогда все просто! Мы пойдем с ним, но все время будем настороже. Что скажешь?

– Это глупо, – неохотно сказала Альда. – Идти за импом, зная, что впереди ждет ловушка.

– А другого выхода все равно нет.

– Хорошо, – сдалась Альда. – Но только будь предельно осторожным.

– Не волнуйся. Я буду настороже. Буду держать ушки на макушке. Нос по ветру. Всегда готов, в общем.

Мы пошли вперед, к импу, который сидел, поджидая нас и тихо ругался.

– Выведи, выведи, – бормотал он, – а сами не торопятся, сами медлят. Не поймешь этих людей, не поймешь.

– Хватит ныть, – добродушно произнес я. – Давай, двигай.

Мы шли минут двадцать, я периодически посматривал на компас, который по-прежнему сходил с ума. Карлик прыгал впереди, он не хихикал, не бормотал, был деловит и сосредоточен. Меня это немного настораживало.

По сути, наш проводник и в самом деле напоминал чем-то Горлума из фильма «Властелин колец». А если так, то он тоже мог оказаться шизофреником. И он точно так же мог нас завести в какую-нибудь пещеру, где скрывается паук-мутант. Мало ли…

Вдруг имп остановился. Мы тоже.

И тут же я почувствовал, что проваливаюсь. Точнее – меня засасывает. Судя по испуганному ржанию лошадей и вскрику Альды, мне это не показалось. Нас затягивало под землю, как в трясину, причем земля-то вовсе не походила на болото – обычная почва. Я несколько мгновений не мог понять, что происходит, но потом, услышав мерзкое хихиканье импа, понял, что этот маленький подонок завел нас в болото. Сусанин, блин!

Я растерялся, и некоторое время просто не мог сообразить, что делать. А вот Альда времени даром не теряла. Воспользовавшись тем, что ехала верхом, она тут же залезла на спину своей лошади и совершила гигантский прыжок в сторону импа. Но лошади в тот момент стали дергаться, пытаясь вырваться из трясины и потому Альде, видимо, не удалось покрыть нужное расстояние – она упала и тут же провалилась в зыбучую землю по пояс. Я пытался выбраться из этого странного болота, но чем больше я трепыхался, тем глубже меня засасывало.

А этот… факнутый имп тыкал в нас пальцем, смеялся и хлопал себя по острой худой коленке.

– Ха-ха-ха! Провалились! Заблудились, провалились, утопились! Ха-ха-ха! Будете знать, будете знать, как обижать Цапипа! Не надо обижать Цапипа!

И тут я сделал то, что давно собирался сделать. Я, как и обещал, снес импу башню очередью из пулеметов. Альда закричала, но было поздно – дохлый имп упал на землю, а нас – Альду, меня и лошадей – «выплюнуло» из земли метра на полтора. Я поднялся, посмотрел на мертвого импа и, цитируя фильм «Последний бойскаут», изрек:

– Я тебя предупреждал.

Альда тут же подбежала к карлику, посмотрела на труп и повернулась ко мне. Лицо у нее исказилось, в глазах застыл ужас. Я по-прежнему не понимал, почему она так напугана, тем более что я спас нас от трясины. Я-то надеялся, что она бросится ко мне и бурно отблагодарит за спасение, но не тут-то было. Она опасливо оглядывалась, будто ожидая те самые «большие беды», которые сама же и обещала. И дождалась.

Над лесом разнесся протяжный клекот, над кронами деревьев что-то стремительно пронеслось. Словно самолет. Потом клекот раздался ближе, и это «что-то» (а оно казалось очень большим) замелькало между деревьями, метрах в трехстах от нас. И вскоре я увидел, что это.

Огромная тварь выскочила прямо перед нами. Больше всего она походила на нелепого мутанта – тело льва, хвост скорпиона и здоровенные черные крылья. А морда, обрамленная мохнатой бурой гривой, была похожа на человеческое лицо, только глаза блестели, как два рубина.

Скафандр у меня, как и в случае с драконом Стульпи, среагировал на тварь мгновенно. Пулеметы выскочили из предплечий, но воспользоваться ими я сразу не успел – гибрид метнулся к Альде и одновременно долбанул меня своим скорпионьим хвостом. Я пролетел метра три, шлепнулся на землю, но тут же вскочил, поскольку удары моему СИЧУПу, сами понимаете, нипочем. Лошади заржали (наверное, от ужаса), но почему-то с места не тронулись.

Не дожидаясь, пока тварюга сожрет мою Альду, я заорал: «Ах ты, сука неприятная!» и принялся палить по жуткому животному из своих пулеметов. Пули пошвыряли тварь из стороны в сторону, потом ее шмякнуло о дерево и массивное тело, порядком изрешеченное, пару раз дернувшись, замерло.

Альда, белая, как полотно, с испариной на лбу, смотрела на мертвого гибрида, и губы ее дрожали. Я быстро к ней подбежал и легонько потряс:

– Альда, ты в порядке? Альда! Дорогая!

Моя любимая подняла на меня глаза и кивнула.

– Я в порядке.

Она помолчала, потом сказала:

– Ваня…

– Что?

– Ты убил мантикору.

– Чего я убил?

– Мантикору, – Альда указала на мертвую тварюгу.

– Ну и что?

– Ее невозможно убить… Она движется со скоростью мысли.

Я посмотрел на мерзкую мантикору и хмыкнул.

– Значит, мои пули движутся быстрее мысли.

Альда пристально посмотрела мне в глаза, и в ее взгляде я прочел что-то, настолько теплое и волнующее, что сердце мое забилось, словно маршевый двигатель ховера.[7]

Я помог ей подняться, отряхнул и спросил:

– Так значит, это и есть та самая страшная беда, о которой ты говорила?

– Да. Импов убивать нельзя. Они созданы магией и прокляты с рождения. Убив их, ты как бы вызываешь проклятие на себя. Насколько я знаю, оно каждый раз – разное… Нам досталась мантикора.

– Да. Которую я успешно замочил.

Альда ничего не ответила. Я помог ей забраться в седло и посмотрел на компас. Тот заработал, стрелка больше не вращалась, что меня очень обрадовало. Оказалось, что мы здорово отклонились от маршрута, так что теперь план-максимум у нас – выйти на первоначальный курс.

Мы поехали вперед, оставив позади мертвого импа и мантикору. И по пути я размышлял о том, что мне все меньше и меньше нравится местная фауна.

На следующий день, ближе к вечеру, мы выбрались на огромную поляну, посреди которой раскинулось живописное кладбище в готическом стиле. В центре кладбища стояла часовенка с каким-то странным скособоченным крестом наверху. Альда, увидев кладбище, остановила коня и огляделась, а я в этот момент пытался сообразить, откуда посреди огромного леса появилось кладбище, ведь, судя по словам Альды, городов тут нет.

– Ты это место знаешь? – спросил я у своей попутчицы.

Она покачала головой. Значит, мы еще не вышли на знакомую Альде территорию. Ничего, разберемся.

Я на всякий случай включил боевой режим, сказал Альде, чтобы она оставалась на месте, и отправился к часовенке, логично рассудив, что, если там кто-нибудь живет, нам подскажут дорогу. По пути я рассматривал надгробия, которые были, как полагается – серые, заросшие мхом, щербатые, с неразборчивыми надписями, в общем, они напоминали декорации фильмов ужасов. Правда, на каждой был нацарапан номер, что меня несколько удивило. Я как раз проходил мимо могилки 36, когда услышал крик Альды:

– Ваня! Сзади!

Я резко повернулся и оказался лицом к лицу с полуразложившимся трупом. Он шел ко мне, клацая гнилыми желтыми зубами и протягивая свои полуразложившиеся конечности. За его спиной из земли выползала еще парочка зомби.

Я, честно говоря, растерялся. Никогда в жизни не видел оживших мертвецов. Зрелище, конечно, крайне неприятное и ужасно неопрятное, но все-таки интересное. Больше всего меня интересовало, как эти штуковины устроены, и кто ими управляет. То, что это куклы, я не сомневался, потому что в оживших мертвецов, разумеется, не верил.

Кроме того, я знал, что зомби (даже если они настоящие) все равно моему СИЧУПу сделать ничего не смогут, поэтому спокойно разглядывал гнилые трупы, которые каким-то неведомым образом шли ко мне, покачиваясь из стороны в сторону и клацая зубами.

Первый зомби подошел ко мне вплотную и начал скрести своими костяшками по броне скафандра, видимо, пытаясь добраться до моего жаркого, живого, трепетного сердца. Я же, в свою очередь, пытался разобраться, как это чучело устроено, и где спрятаны механизмы, приводящие его в действие. Поэтому я начал копаться у него в полуразложившейся груди, собираясь рассмотреть его устройство поближе. Зомби же, видимо, не ожидал такого хамского поведения с моей стороны, поэтому начал что-то скрипеть (видимо, матерное) и цепляться за мои руки.

Через некоторое время я в растерянности замер, потому что никаких механизмов внутри зомби не обнаружил, зато испачкал свой скафандр слизью и гноем, которые выглядели вполне натурально. Пока я соображал, каким макаром эти спецэффекты двигаются, другие двое зомбей успели до меня доковылять и тоже принялись скрестись о мою броню.

Только я собрался плюнуть на все, поверить, что это настоящие мертвецы и изрешетить их из своих пулеметов, как сзади раздался воинственный крик, и что-то черно-белое прошмыгнуло мимо меня. В воздухе засвистела-замелькала длинная палка, на набалдашнике которой что-то сверкало и искрилось, и через некоторое время все зомби валялись на земле в полуразобранном состоянии.

А я смотрел на бледнолицего, белоголового паренька неприметной внешности, который стоял напротив меня, опираясь на здоровенный посох с желтым набалдашником. Паренек оправил свой черный изношенный балахон, посмотрел на меня глазами отравленной наркотиками коровы и печально улыбнулся.

– Вы в порядке? – поинтересовался, наконец, он.

– А что, не видно? – доброжелательно улыбнулся я в ответ.

Паренек смерил меня взглядом и кивнул. Выглядел я, наверное, недурно, хоть и был перепачкан в слизи и гнили.

– Меня зовут Фейсс. Я некромант, – сказал паренек. – Рад, что зомби вас не покалечили.

– Они и не могли меня покалечить, – буркнул я, не удосужившись узнать, что такое «некромант», и махнул рукой Альде.

Та подъехала, опасливо озираясь по сторонам, видимо, боялась, что из могил повылезают другие мертвяки. Наивная. После короткой сцены знакомства, Фейсс улыбнулся и сказал:

– Не хотите ли зайти ко мне в гости, выпить чашечку эля? У меня есть настоящий, гномий.

Я вспомнил вкус эля, который мы с Кральдом попробовали в Блуниле, и согласно кивнул, но Альда почему-то хмуро качнула головой.

– Простите, – сказала она, – но нам надо ехать дальше.

– Да брось ты, – я развел руками. – Мы же никуда не спешим. Посидим тут немного, попьем эля, Фейсс нам наверняка потом дорогу покажет.

Альда с сомнением поджала губы, но долго моему обаянию противиться не могла, а потому согласно кивнула.

– Вы заблудились? – участливо поинтересовался некромант.

– Слегка, – улыбнулся я.

– Проходите в дом, – сказал Фесс, прислонив свой посох к одному из надгробий. – Мне нужно тут навести порядок, но скоро я к вам присоединюсь.

Мы с Альдой отправились к часовенке, я обернулся и с изумлением увидел, что Фейсс собрал шевелящиеся останки зомбей и поволок их к могилкам, откуда они вылезли. На фига ему это, я не понял, но решил, что потом обязательно спрошу.

Свет в часовенку проникал через единственный витраж, на высоченных подставках горели толстенные черные свечи, так что в помещении царил таинственный полумрак. Пыль повсюду, паутина на балках, какие-то геометрически фигуры на полу и стенах, все это придавало часовенке мистический вид, и я подумал, что Фейсс специально поддерживает здесь подобный бардак, чтобы произвести на гостей нужное впечатление. А может, он просто ленивый и ему влом убираться.

Там, где по идее должен был находиться алтарь, возвышался здоровенный черный стол, вокруг которого стояли черные стулья. На столе лежала черная скатерть, а у стены стояла громадная черная бочка. Я огляделся, ожидая увидеть еще черный гроб на колесиках, но, как ни напрягался, гроба не заметил. Возможно, он спрятан где-нибудь в подвале…

Как вы сами понимаете, все это готическое убранство на меня не произвело никакого впечатления. Зато Альда явно испытывала трепетный ужас, и это меня безумно веселило. Особенно громко я смеялся, когда подкрался к ней сзади и ущипнул за попку, а она завизжала и подпрыгнула. После этого она на меня обиделась и некоторое время молча дулась. Но мне все было по фигу, у меня было хорошее настроение, поскольку внезапно на меня снизошла уверенность, что жизнь налаживается.

Сзади скрипнула дверь, и вошел Фейсс, таща подмышкой свой громадный посох.

– Проходите, присаживайтесь, – сказал он, указав на стулья, и мы последовали его совету.

Фейсс засуетился, достал откуда-то кубки, деловито выдул из них пыль, а затем налил в них темную жидкость из громадной черной бочки. Передав кубки нам, он сел за стол и благожелательно улыбнулся.

– Ну, за знакомство, – сказал я, поднимая свою чашу.

Альда пить не спешила, я это заметил и понял – она опасается, что Фейсс нас отравит. Паренек же, как ни в чем не бывало, уделал половину кубка и причмокнул. Я многозначительно поднял брови, посмотрев на Альду, мол, «дурочка, а ты боялась», и залпом осушил кубок. Эль у Фейсса оказался значительно крепче, чем в трактире Блуниля. Язык защипало, внутри разлилось приятное тепло. Я ухнул и одобрительно закивал головой.

Конечно, на столе не хватало закуски, но мне показалось, что просить Фейсса принести что-нибудь поесть, выглядело бы некрасиво. Да и, учитывая обстановку, мне что-то не хотелось заплесневелых или затянутых паутиной продуктов.

– Фейсс, ты чем занимаешься-то? – спросил я, пока паренек вновь наполнял мой кубок.

– Некромант я, – ответил Фейсс.

– Это я и в первый раз слышал. А занимаешься-то чем?

Паренек удивленно посмотрел на меня, подал кубок и пожал плечами.

– Да сейчас ничем особенным. Раньше ходил из города в город, упокаивал неупокоенных.

Я хлебнул эля и понимающе кивнул:

– Буйных, значит, скручивал? Санитаром работал?

Фейсс опять на меня уставился. Альда тоже. Я понял, что чего-то не понимаю, поэтому решил уточнить:

– А что такое «некромант»?

Фейсс уныло подпер рукой голову и сказал:

– Некромант – это проклятое ремесло. Будучи студентом в Академии Волшебства, я выбрал себе эту профессию, поскольку хотел помогать людям, ограждать их от зла, бороться с живыми мертвецами, которые сеяли ужас… Но очень скоро я понял, что все меня боятся и ненавидят. И живые, и мертвые.

– Какая лажа, – расстроился я.

Я пареньку сочувствовал. Уж кто-то, а я-то знал, каково это – узнать, что профессия, которую ты выбрал – совсем не то, чем казалась во время учебы. Мне сокурсники на эту тему все уши прожужжали, романтики несчастные. Меня даже не напрягло упоминание Академии Волшебства, видимо, потому что Фейсс не походил на чародея.

– Пару лет после выпуска я странствовал по земле, – продолжал некромант, – заводил себе друзей, которые понимали меня и ценили, но вскоре все мои друзья почему-то меня покинули. Я долго размышлял об этом, но так и не нашел ответа на этот вопрос. То ли из-за моей профессии, то ли из-за того, что я слишком часто жаловался им на свою судьбу, то ли их просто убили…

Некромант всхлипнул и вытер рукавом глаза.

– В конце концов, я решил, что мне надо бежать на край света. Я отправился на юго-запад, ища уединения и покоя, и, наконец, нашел этот лес. Здесь я построил часовенку, организовал кладбище и теперь живу, размышляя на досуге о своей жизни.

– Да ты философ, – хмыкнул я. – Только одного я не понял, на фига тебе тут кладбище?

– Это мое увлечение, – грустно пояснил Фейсс. – Понимаете, сидеть на одном месте я тоже не могу, а потому время от времени я отправляюсь странствовать по окрестностям. Здесь недалеко, на западе, есть городок с проклятым кладбищем. Так вот я по ночам собираю там неупокоенных, несу их сюда. Ночью меня никто не замечает, поэтому и жителям городка польза, и мне хорошо – навыки терять не хочу.

Эль уже шумел у меня в голове, поэтому соображал я с трудом.

– Что-то я не пойму. То есть ты ходишь по кладбищам, собираешь там мертвяков и тащишь их сюда? А что ж ты их сразу-то не кончаешь, прямо там?

– Тренироваться надо, – вздохнул Фейсс. – Боевые навыки оттачивать. Те зомби, что на вас сегодня напали, Пятый, Двадцать второй и Восемнадцатый, они у меня в коллекции особое место занимают. Они, знаете ли, самые неугомонные…

– Неупокоенные, ага, – кивнул я. – Но ты их, вроде бы, порубил в капусту, так что можешь расслабиться.

– Они срастутся, – сказал Фейсс, – я их в могилы сложил, через пару дней оклемаются.

Я промолчал, потому что совсем уже запутался. После допитого третьего кубка, я все-таки поинтересовался:

– А скажи мне, Фейсс, как нам выйти… Альда, куда нам выйти-то надо?

– К Серой Глыбе, – мрачно ответила Альда.

Она на меня еще дулась.

– О, это недалеко, всего несколько часов пути, – Фейсс неопределенно махнул рукой. – Увидите тропинку, вот по ней идите, она вас как раз к Серой Глыбе и выведет.

Альда тут же поднялась, намекая, что пора в дорогу. Я с сожалением допил эль и, вставая, сказал:

– Ну, Фейсс, спасибо тебе за угощение. Эль у тебя отменный, да и сам ты славный парнишка. Мы, пожалуй, поедем, дорога, как говорится, ждет.

Некромант грустно кивнул и проводил нас до дверей. Альда запрыгнула в седло и нетерпеливо дернула поводья, видимо, хотела как можно быстрее покинуть это место, но я задержался, пожал Фейссу руку и спросил:

– Слышь, Фейсс, а у тебя несчастных случаев тут не бывало? Я-то ладно, у меня скафандр есть, а другие-то? Зомби твои никого случайно не убивали?

Фейсс потупился.

– Ну, было несколько раз, что скрывать, – сказал он, отводя глаза. – Место-то здесь глухое, путников мало, один раз я спал, другой – перебрал эля, в общем, просто не слышал… Ну… Вот… Но я потом все исправил, жертвы закопал, пронумеровал, они теперь у меня в коллекции, с остальными… Совесть меня, конечно, гложет, ночами теперь спать не могу, проклятие некроманта не дает мне покоя. Сам, можно сказать, стал неупокоенным. Сделав однажды выбор, я теперь расплачиваюсь за свои грехи и грехи этого мира, а ведь когда-то я был уверен, что принесу людям благо, огражу от зла…

– Да-да, я понял, – поспешно кивнул я и хлопнул некроманта по плечу. – Ты, главное, поменьше рефлексируй. Выберись из берлоги, погуляй, свежим воздухом подыши. А то взаперти, среди плесени и пыли еще инфекцию какую подхватишь, окочуришься.

– Что? – не понял Фейсс.

– Гуляй, парень, вот что. Ладно, нам пора. Бывай.

С этими словами я отправился вслед за Альдой, которая уже доехала до леса.

– Будьте осторожнее, когда пойдете мимо 238 могилы, – услышал я за спиной голос Фейсса. – Там Хрящевая Ящерица, она буйная!..

В тот же день мы добрались до Серой Глыбы (которая оказалась громадным дорожным камнем), где мы с Альдой помирились, «привалившись» друг к другу прямо возле валуна.

Потом мы ехали полдня, и никаких приключений на нашу долю не выпало, что меня вполне устраивало. СИЧУП подсказывал мне, что теперь мы двигаемся на север. На исходе дня заросли расступились, и нам открылась величественная панорама долины у подножья череды гор.

Долина цвела зеленью, я видел цветные заплатки возделанных полей, видел маленькие дома, стоявшие рядом с полями. Заснеженные вершины застыли над холмами, скрытыми густыми хвойными лесами. Крутые склоны скал, расчерченные снегом сизо-белыми полосами, непроходимой стеной нависли над всей долиной. На невозделанных полях в долине яркими россыпями краснели маки.

Красиво. Природа взывала к любви… Ею мы с Альдой и занялись.

Отдышавшись, я спросил:

– А мы где, собственно?

– Это долина Крупоронд, – ответила Альда, одеваясь. – Мы уже близко. Еще день пути, и мы будем на месте.

– Замечательно, – я тоже оделся и залез в СИЧУП.

Мы спустились в долину вечером. Практически в полной темноте мы ее пересекли и, когда на небе уже зажглись звезды, остановились у отрогов скал. Развели костер, подстелили одно одеяло, завернулись в другое и сидели, глядя на огонь до полуночи, разговаривая о том, о сем. Я чувствовал себя счастливым, сидя под ночным небом у костра.

Странно, потому что я обычно чувствую себя счастливым исключительно, когда мне удобно, а сейчас комфортом и не пахло – земля сырая, а холод проникал даже через одеяло под нами, к тому же дым периодически попадал нам в нос, заставляя кашлять, плюс какие-то местные комары нещадно нас жалили.

Но я был счастлив. Потому что меня грела Альда, к которой я испытывал более чем нежные чувства. И я все больше и больше убеждался, что втюрился в нее по уши. Любовь. Лямур. Амор…

– Завтра утром мы достигнем ущелья, – говорила Альда. – А там – по перевалу – пересечем горы Веринар и доберемся до места.

– Супер, – пробормотал я.

– Ты не устал?

– Не-а… Уо ай ни.

– Что это? – удивилась Альда.

– Те керо, – продолжал я.

– Что?

– Ай лав ю, мон амур.

– Ты о чем, Ваня?

– Это я признаюсь тебе в любви на разных языках Земли.

Альда улыбнулась и теснее прижалась ко мне своим жарким телом.

– Это так мило…

– Ай ноу.

Она смущенно покраснела, наверное, подумав, что это тоже признание в любви.

– Давай спать, – предложил я, и она согласилась.