Центурион инопланетного квартала

5.

Случалось ли вам когда-нибудь слышать как кто-то называет тесную, грязную, полуразвалившуюся собачью конуру «Дворцом для собаки»? Нет? Мне случалось.

Резиденция центуриона!

Блин! Мне еще раз захотелось дать начальнику космопорта хук. Причем, в этот раз я добавил бы к нему пару хороших ударов по почкам.

Нет, стены этого дома не грозили через пару минут обрушиться. И штукатурка не сыпалась с потолка. И водопроводные трубы не проржавели настолько, что подходя к ним, ближе чем на два метра, следовало задерживать дыхание, для того чтобы не устроить вселенского потопа.

Этого безусловно не было. Все остальное — в полном ассортименте.

Сама «резиденция» представляла из себя крошечный, одноэтажный кирпичный домишко, в котором было всего три комнаты. В одной находилась так сказать приемная. Это была самая большая комната в доме. Ее разделял пополам деревянный, крашенный красной, почти полностью облупившейся краской барьер, за которым, на каком-то постаменте восседал Мараск — помощник центуриона. Потом была комната в которой стояло оборудование. Картотека, состоящая из пары сотен пожелтевших от времени, и несомненно устаревших карточек с данными на обитателей инопланетного района, аппарат связи, в котором я опознал довольно устаревшую бормоталку, ветхий комп, собранный еще видимо при царе Горохе, и кое-какое другое оборудование, давным-давно уже повсюду вышедшее из обихода. Последняя комната представляла из себя спальню, В ней стоял минимум мебели, в который входила металлическая кровать с медными шишечками на спинках, плоским как блин матрацем, надувной подушкой и засаленным одеялом. Еще в спальне находился оружейный сейф. И конечно, он не был заперт. Почему — я понял, едва его отрыв. В сейфе лежал широкий ремень с большой пряжкой, а также какая-то массивная штуковина, в кожаном чехле. Потратив пару минут на размышления, я наконец вспомнил что она из себя представляет.

Ничем иным кроме как револьвером она быть не могла. А чехол назывался — кобура. Что — то подобное я видел в одном музее, на планете безумных историков, в который забрел, для того чтобы скоротать оставшееся до рейса на другую планету время. Я вспомнил даже как эту штука называлась.

Кольт! Точно, именно так — кольт. Припомнив таблицу, висевшую в музее рядом с этим оружием, я определил что оно заряжено. Еще раз внимательно осмотрев сейф, я нашел на его нижней полке коробку патронов и кибермедика, исправного, но естественно, далеко не нового.

Вот так, значит, да?

Похоже, тот центурион инопланетного района, который погиб первым, был прежалкой личностью неспособной выбить из богачей, населявших этот район, самую толику денег для того чтобы жить и работать в нормальных условиях.

Да, чуть не забыл, Еще он был маньяком, помешанным на всех этих исторических романах о нашей старушке — Земле, в которых действуют люди с серебряными звездами на груди, вооруженные кольтами, не знающие страха и упрека.

Звездочка, лежавшая у меня в кармане, и кольт, который я держал в руках это неопровержимо подтверждали.

Вполголоса выругавшись, я повесил на ремень кобуру с кольтом, и опоясался им. После этого мне осталось лишь задать себе самый главный вопрос.

Почему, все-таки этого первого центуриона убили?

Может быть, он в конце-концов не выдержал такой жизни, и попытался влезть не в свою игру?

В любом случае, прежде чем делать выводы, надо было собрать кое-какую информацию. И для начала не мешает поговорить с этим Мараском — помощником центуриона.

Тот еще тип.

Стараясь ступать так, чтобы не слишком скрипел древний паркет, с которого почти полностью вытерлась мастика, я вернулся в приемную.

Мараск восседал за барьером. Более всего он напоминал большую сахарную голову, высотой около полутора метров, покрытую плотной, лоснящейся кожей. В верхней части конуса была пара глаз, взиравших на меня с видимым безразличием.

То, что это именно помощник центуриона я определил по звездочке, такой же как та, которую мне вручил Ухул. Она была прикреплена примерно на середине туловища Мараска и поскольку он восседал на чем-то вроде высокого постамента, благодаря чему большая часть его тела возвышалась над перегораживавшим приемную барьером, любой появившийся в ней человек не мог этот знак власти не заметить.

Остановившись напротив Мараска, я облокотился на барьер, и испытующе посмотрел ему в глаза.

Никакого эффекта.

Они смотрели все так же холодно и бесстрастно. Я начал подозревать, что Мараска постигла судьба трех предыдущих владельцев этой халупы. Как раз в тот момент когда мои подозрения почти переросли в уверенность, где-то на середине расстояния между звездочкой и глазами открылось широкое отверстие.

Из него на барьер выпрыгнуло какое-то существо, здорово смахивающее на краба, впрочем, снабженного здоровенными, челюстями, усеянными остроконечными зубами и проверещало:

— Ага, стало быть, теперь они прислали какого-то клоуна!

Ошарашено помотав головой, я спросил:

— Почему это тебе пришло в голову?

— Да потому что перед собой я вижу именно клоуна. Старая, облезлая, короткохвостая умертвица более смахивает на центуриона инопланетного района чем ты.

Ехидно улыбнувшись, я спросил:

— А те, трое, которые были передо мной, стало быть, являлись настоящими профессионалами?

— Безусловно.

— И именно поэтому они так легко позволили себя ухлопать?

Этим вопросом я его сразил.

Вместо ответа краб зашипел и несколько раз злобно щелкнул зубами.

Есть одно хорошее правило, которому меня научила жизнь: если ты хочешь кого-то поставить на место, лучше всего приступать к этому сразу, не откладывая в долгий ящик. Потом этот процесс потребует большего времени, да и гораздо больших усилий.

Выудив из кобуры кольт, я спросил:

— Знаешь что это такое?

— Ого! — сказал краб. — Да ты никак мне угрожаешь?

— Нет, предупреждаю. Ты помощник центуриона или нет?

— Помощник.

— Так какого дьявола ты мне читаешь нравоучения, вместо того чтобы помогать?

— А ты центурион инопланетного района?

— А кто еще?

— Кто угодно, только не центурион. Какой центурион начинает знакомство с угроз? Я чувствую, ты на этой должности дров наломаешь.

— А какой подчиненный начинает знакомство с начальником, с того что обзывает его клоуном? Я чувствую мы с тобой «сработаемся». Короче, не хочешь мне помогать, катись на все четыре стороны.

Прошипев что-то на инопланетном языке, которого я не знал, краб ловко прыгнул обратно в отверстие и оно быстренько закрылось.

Гм, цель вроде бы достигнута. Противник, поджав хвост, ретировался. Или жутко обиделся, и теперь обдумывает план мести. Или впал в спячку, и очнется от нее где-нибудь через полгодика, когда все проблемы решатся сами собой.

Тяжело вздохнув, я присел на барьер и закурил сигарету.

Вот такая, значит, история.

Нужно мне найти то, не знаю что, причем, там, где до меня ублажались три профессионала. Выбор у меня не шибко богатый. Либо я найду того, кто развлекается отправляя на тот свет центурионов, либо погибну. Причем — это уж наверняка. Если мне даже каким-то чудом удастся ускользнуть от маньяка избравшего своей добычей людей отмеченных серебряной звездой, то попаду я в руки стражей порядка. А уж они в этот раз маху не дадут.

Кстати, чем не версия?

Может быть, это и в самом деле какой-то маньяк, которому не нравятся существа, имеющие на одежде серебряные звезды? Так не нравятся, что он готов ради этого даже убить.

Хотя, может быть, с его точки зрения это даже не преступление. Может быть он даже не подозревает что так делать нельзя?

Да нет, это я мягко говоря хватил. На Бриллиантовую могут прилететь только уроженцы планет входящих в федерацию. А членство в федерации, автоматически предусматривает выполнение определенных законов, пусть они даже кажутся кое-кому совершенно бессмысленными.

Нет, тот кто ухлопал центурионов, либо действительно маньяк, либо же сделал это преследуя какую-то выгоду. Какую? Ответ прост: На любой другой планете это были бы деньги, наличность, а вот на этой… Ну конечно, совершенно правильно… Скорее всего эти убийства как-то связаны с личинками.

Я стряхнул сигаретный пепел на пол и снова тяжело вздохнул.

То же мне — умозаключение. Здесь все связано с этими идиотскими личинками, весь инопланетный район только и думает о них, только и мечтает о том, чтобы выменять их у аборигенов как можно больше.

У аборигенов!

Между прочим, как раз эти самые аборигены законам федерации не подчиняются, и скорее всего, имеют о них самое смутное представление.

Аборигены. В любом случае, нужно узнать о них как можно больше. А для этого необходимо…

— Ладно, пусть будет по твоему. Я слишком привык к этому дому, чтобы из-за какого-то наглеца переезжать в другое место. Я согласен признать тебя центурионом, хотя за версту видно что ты кто угодно, только не блюститель закона.

Ну да, это был все тот же краб-кусака. Он сидел рядом со мной на барьере, и возмущенно поводил короткими, толстенькими усиками.

— Вот то-то же, — сказал я. — Кажется, ты образумился.

— Ничего подобного, — нагло заявил краб. — Просто, если все будет продолжаться так как идет, то тебя ухлопают в ближайшие десять — двенадцать часов. Это время я могу потерпеть кого угодно, пусть даже он будет трижды хамом и полным невеждой.

— Вот так, значит, — сказал я.

— Угу, именно так, — согласился краб.

Я бросил на него задумчивый взгляд.

Все-таки, подобное упрямство ни может не вызывать некоторой доли уважения. И вообще, этот Мараск может быть мне очень полезен. Поэтому, вероятнее всего, сейчас, когда я поставил его на место, имеет смысл попытаться наладить отношения.

— В таком случае, — промолвил я. — Ты должен выполнять свои обязанности.

— Безусловно.

— Самая первая из них, это ввести меня в курс дела.

— Другими словами, я должен тебе рассказать в чем состоят обязанности центуриона инопланетного района?

— Нет. Это я знаю.

— А откуда? Не хочешь же ты мне сказать, что работал центурионом до того как появился на этой планете?

— Нет.

— В таком случае…

Отметив, что разговор кажется пошел в том направлении, которое меня не совсем не устраивает, я резко сказал:

— Догадки насчет моего прошлого, может оставить при себе. Сейчас меня интересуют лишь факты касающиеся смерти трех центурионов. Все, что тебе об этом известно. Будешь ты со мной работать или нет?

Подобное обращение, видимо, Мараску не очень-то понравилось. Впрочем, пару раз щелкнув зубами, он все же сказал:

— Ладно, будем работать. Только, предупреждаю, действуя таким образом, ты наверняка продержишься даже меньше чем предыдущие двое центурионов.

— А сколько продержались они? — полюбопытствовал я.

— Оба, в сумме, около суток.

Я кивнул.

Ага, теперь понятно почему резиденция осталась в первозданном виде, такой какой она была при первом центурионе. Те двое, появившиеся вслед за ним, видимо, не успели даже распаковать чемоданы.

— А тот кого убили первым?

— Старина Эд проработал на этой планете более двадцати лет. Он был настоящим профессионалом, и выполнявший свои обязанности безукоризненно, не жалея для работы не сил, ни…

— Стоп, — сказал я. — Это понятно. Меня интересует не то, как здорово он выполнял свои обязанности. Мне хочется знать почему его ухлопали. И самое главное — кто?

— Может быть ты желаешь чтобы я, кроме этого, еще поймал и доставил сюда убийцу? Откуда я знаю? Ухлопали — и все. Причем, чисто, ни оставив никаких следов. Так же как и последующих двух. Все они легли спать, и не проснулись. Причем, никто в резиденцию не входил.

Я хмыкнул.

Бред какой-то получается. Что-то наподобие детской страшилки. «Жуткая тайна комнаты с красным пятном на стене.»

— А кто обнаружил что он умерли?

— Я.

— Ну да, ты стало быть, ночуешь здесь?

— Безусловно. Если ты успел заметить, ног у меня нет.

Я покосился на краба.

— А это что?

— Это — мой рот. То, чем я разговариваю, а также ем. Далеко удаляться от меня он не может. Дошло?

Вот это была новость!

— Стало быть я…

— Прежде всего ты разговариваешь повернувшись ко мне спиной. Кажется, даже у вас, людей, это считается невежливым. Поэтому, для начала, повернись ко мне лицом, и наберись наглости чтобы сказать будто понимаешь хоть что-то в инопланетянах.

Тут он меня безусловно уел. Только, это еще не повод сдавать позиции.

Спрыгнув с барьера, я повернулся лицом к Мараску и сказал:

— Ну…

— Не ну, а слушай дальше, — отрезал он. — Еще раз повторяю. Никто в резиденцию в момент смерти центурионов не входил. Все они спали спокойно, без сновидений. А потом, без всякой причины, у них остановилось сердце. Просто остановилось — и все.

Я хотел было еще раз напомнить Мараску кто в этой конторе на данный момент хозяин, но не стал, поскольку мне, вдруг, пришла в голову одна очень интересная мысль.

— А откуда ты знаешь что снилась убитым, и как ты определил момент их смерти, если они спали отделенные от тебя по крайней мере двумя кирпичными стенами и одной комнатой? Только не надо мне рассказывать что как раз в момент смерти ты совершенно случайно решил проведать как там спит твой начальник. И так, три раза подряд. Насколько я помню, пару минут назад ты заявлял что ног у тебя нет, а рот твой далеко отходить не способен. Или все таки может?

Внутри меня теплилась крохотная надежда. Если я сейчас сумею поймать этого наглеца на лжи, а потом выдавить из него признание… В конце-концов, он признается что в момент смерти центурионов был здесь. Может быть ларчик открывается гораздо проще чем я думаю?

— Конечно — не может, — совершенно спокойно заявил Мараск. — Я могу управлять им в пределах этой комнаты. Однако, определить как себя чувствует живой объект, мне удается на несколько большем расстоянии.

Вот это была новость.

— Стало быть, ты телепат? — ошарашено спросил я.

— Да, я телепат, — с достоинством сообщил Мараск. — Только, зря ты испугался. Этика нашей расы запрещает нам прослушивать мысли существ, которых мы не считаем своими врагами.

— А я…

— Нет, — отрезал помощник центуриона. — Ты — наглец, тупица и хам, но в разряд врагов я тебя не внес. Пока.

Угу, вот такие значит фокусы.

Швырнув на пол давно погасший окурок, я вытащил из кармана новую сигарету, и прикурил ее.

Получается, у меня в подчинении телепат. Плохо это или хорошо? Плохо, потому, что он может быть в данным момент, читает мои мысли. Всем этим высказываниям насчет этики я не сильно-то и верил. Хотя, собственно, что в этом ужасного? Несомненно, за свою жизнь, этот Мараск начитался мыслей самых разнообразных созданий до одурения. Ничего особенно нового в моих он не обнаружит.

С другой стороны, имея в своем распоряжении телепата, я смогу распутать это дело в два счета. Достаточно лишь погрузить Мараска на тележку, и прокатить ее по всему инопланетному району. Рано или поздно мы проедем мимо дома убийцы, и вот тогда…

Хотя, нет, ничего не выйдет. Для того чтобы этот план сработал, нужно чтобы убийца подумал о том, что он ухлопал трех центурионов как раз в тот момент, когда я буду провозить Мараска мимо его дома. Скорее всего, убийца, в этот момент будет думать о совершенно невинных вещах. Типа — куда бы пойти поужинать?

Все-таки, почему бы не попытаться? Вдруг везению надоело на меня дуться и оно решило сменить гнев на милость?

И я уже было открыл рот чтобы выложить свой гениальный план, как вдруг мне пришло в голову одно обстоятельство, которое я до той поры упустил из виду.

Этика, черт бы ее побрал!

Наверняка, этот Мараск торчит здесь уже достаточно долгое время, Может быть, как раз все двадцать лет что тут проработал старина Эд. Кстати, имея в своем распоряжении телепата не так уж и трудно показывать отличные результаты в работе.

Однако, дело не в этом. А в том, что за это время, наверняка, кто-то из района догадался о том что Мараск телепат. Вероятнее всего, об этом уже знают все. А поскольку Мараск читает мысли только у врагов, наверняка, во всем районе не найдется создания которое рискнуло бы обострить с ним отношения. А особенно — тот кто задумал поразвлекаться убийством центурионов. Таким образом, я могу возить Мараска по району до одурения, читать мысли его обитателей он все равно не станет.

Этика!

Вот если бы его удалось убедить, что ради предотвращения новых преступлений, нужно поступиться каким-то моральными принципами…

Я бросил на Мараска испытующий взгляд.

А что, стоит рискнуть…

— Э, парень, ничего не выйдет, — сообщил мне помощник центуриона. — Не пугайся, я не читал твоих мыслей. Просто, сейчас, тебе пришло в голову то, что не могло не прийти любому мыслящему существу, впервые узнавшему о моих способностях. Сразу предупреждаю — ничего не выйдет. Этика для меня превыше всего. И ничто не сможет меня заставить нарушить ее принципы. Понимаешь?

— Нет, — честно сказал я. — Не понимаю. Учти, если я чего-то захотел, то всегда этого добиваюсь.

Краб вполне реалистично вздохнул.

— Ну конечно, добиваешься… Только, не в этот раз. Подумай хорошенько. Неужели ты сумеешь сказать мне что-то чего я уже не слышал? Неужели ты сможешь предложить такое сокровище, которое мне до сих пор не предлагали? Неужели ты мнишь себя умнее целого инопланетного района?

Поразмыслив пару минут над его словами, попутно докурив сигарету, я сказал:

— Да, наверное, ты прав. Ответь мне только на один вопрос.

— Какой?

— Ну хорошо, целый район не смог заставить тебя изменить своим принципам. Но всегда находятся мыслящие создания не понимающие слово «нет». Как ты заставил их успокоиться?

— Очень просто. Особо назойливым, я в конце-концов говорил, что если они не отстанут, я запишу их в число своих врагов. Чаще всего это действовало.

— А в тех случаях, когда не помогало и это?

— А как ты думаешь, почему я подался в помощники центуриона? Старина Эд обращался с той штукой, которая висит у тебя на поясе просто виртуозно. И он очень не любил когда его помощнику угрожают всякими глупостями. Дошло?

Еще бы. Конечно дошло.

И все-таки, я не мог не сделать еще одну попытку.

— Кстати, не мог бы ты мне назвать правила по которым действует твоя этика?

— А ты сейчас же начнешь придумывать вариант, при котором можно эти правила обойти. Не так ли?

— Почему бы и нет?

Я решил держаться до последнего.

Краб пару раз щелкнул челюстями и сказал:

— Я могу назвать тебе только одно правило.

И это неплохо.

— Говори же, — почти пропел я. — Говори, я весь во внимании.

— Правило простое. Я действую согласно собственной этики, и во избежание неприятностей не объясняю никому, ни при каких обстоятельствах ее правила.

— А что если я по незнанию сделаюсь твоим врагом?

— Когда ты подойдешь к опасной грани, я тебя предупрежу.

Следующий вопрос я задать не успел.

В приемную, так словно за ним гналась толпа с веревками и факелами, ворвался низенький назарунец, смахивающий благодаря покрывавшим его шерсть на бурундука и отчаянно завопил:

— Нападение! Он разрушает мой дом! Помогите!

— Ну вот, начинается, — с нескрываемой радостью сказал Мараск. — Кажется кто-то заявлял что он настоящий центурион? Прошу приступить. Эта проблема как раз для такого крутого парня как ты.