Целитель

Глава 15

Воевода Коломны Воротынский Иван Михайлович принял меня безрадостно, ибо в государевом указе писалось, что я единственный, кто может командовать своим войском. И что «отбирать из Фёдора Колычева войска ратников никому не след».

В другой же грамоте самому удельному князю Воротынскому было приказано «встать всем войском у сел Большие и Малые Колычевы, там, где брод, и татар хана Мехмед Гирея на свой берег не пускать собственного живота не жалея. А буде дрогнет твоё войско и пропустит татарву…». Ну и так далее… Любил государь Василий Иванович витиеватые выражения. Я бы написал проще и короче. Ни шагу назад! Отступившим — расстрел на месте!

Кроме Воротынского, у которого имелось всего тысяча пятьсот сабель с двумя воеводами и тремя головами, государь обещал прислать ещё войска своих братьев: Андрея и Юрия Ивановичей, князя Бельского. Всего, по моим подсчётам, на переправе должно было собраться до пятнадцати тысяч ратников. И я торопился прибрать себе фураж и занять более выгодную для стрельбы из наших дальнобойных луков место.

В районе брода река Ока разливалась метров на триста-четыреста и в самые засушливые годы как этот, обычно вскрывала множество песчаных «островков». Вот эти островки мы и стали «пристреливать», пуская стрелы в сколоченные дубовые, установленные на телеги, широкие щиты, которые мы потом намеревались использовать в качестве собственной защиты, перетянув их на свой берег и сделав из них что-то типа «гуляй-городка». Как не странно, но такое простейшее, эффективное средство обороны, в современной военной тактике не использовалось. По крайней мере мой отец весьма удивился, когда я спросил о нём и нарисовал телеги со щитами, соединённые цепью. Причём, сами телеги для защиты стояночного лагеря использовались давно, а вот щиты на них поставить не додумались.

— А я бы вообще выстроил тут крепостную стену и посадил гарнизон, — подумал я. — И прокопал бы нахрен этот брод. Перекрыл бы реку шлюзами и перекопал.

А потом, вздохнув, подумал:

— А оно тебе надо? Подсказать «начальству» чревато. Ты придумаешь, тебя же заставят делать. А не получится, тебя же и накажут. Вот сейчас бы жил тихо-мирно в своём сельце в Новгородчине, занимался бы хозяйством, рыбалкой, охотой и не думал бы ни про каких татар. Нет, выпятился со своими пророчествами! И кому они нужны, эти пророчества? Сам же и стоишь на берегу Оки и ждёшь стотысячную, между прочим, армию крымского хана. И что ты с нею будешь делать, если не придёт к тебе никто на помощь? А такое здесь развито повсеместно. Подставляют друг друга князья, бояре и воеводы, не давая возвыситься. Вот и меня, дурака обязательно подставят. На полдня позже придут «дружеские» полки и всё. Сомнут меня татары.

Под ложечкой защемило.

— Ух, ты! Сердце, что ли? — удивился я и всмотрелся в себя. — Хм! Зажим межрёберный! Ты смотри ка! Давненько-давненько…

Я занялся собой, а лучники стреляли и стреляли, стреляли и стреляли, стреляли и стреляли. Стрелы, как пчелиный рой вылетали с нашего берега и набрасывались на расставленные на островках и мелководье щиты. Некоторые стрелы перелетали весь брод и долетали до дальних щитов, но иногда даже не втыкались в доски. Во-первых, под углом сорок пять градусов взлетали и падали, а во-вторых, убойная сила луков была недостаточной для такого расстояния.

Не удалось нам построить такие же луки, как я клеил из «тех оригинальных материалов» что добывал в будущем. И рога у наших буйволов были не такие, как у индийских, и бука не было, и другие неоригинальные композиты не выдавали желаемого результата. Но всё равно луками мы все были очень довольны. И стрелами, да… По крайней мере тысяч пять ворогов здесь мы уложим.

— Где же мы их хоронить-то будем? — подумал я, вспомнив «старую» шутку. — Да-а-а… А нас, где захоронят? Или сбросят в реку и поплывём мы вздутыми тушками вниз по Оке-реке? Хм! Не хотелось бы… А ведь кто-то из моих «товарищей» здесь расстанется с земной жизнью. Хоть я теперь точно знаю, что душа бессмертна и слава, как говорится, Богу, что они не встанут, как я на круг вечного перерождения, но людей мне было жалко. Матрицы-то, понятно, снова перейдут ко мне, но… Снова начинать готовить «кадры»? Правда остались и другие: в Даниловом городке и в Московской усадьбе в которых матрицы были и оставили, кхм, свой след, и из кого я пока матрицы забрал. Они сейчас самостоятельно живут, как их матрицы научили, но всё-таки… А ведь может полечь и вся тысяча.

Не стал я всех своих воинов показывать воеводе Коломенскому. Приезжал он к четырёх километровому броду и смотрел на мой «заслон». Смотрел и кривился, да-а-а… Я тоже кривился, но мысленно.

Закончился май. Татар не было. Стояла сухая погода и мы жили или под телегами, или в небольших палатках. Ловили и коптили рыбу, и тренировались неожиданно поднимать копья, но меня терзало смутное ощущение, что не поможет нам наша подготовка и наша супер техника. Сблизятся на дистанцию выстрела и закидают нас стрелами. Но, честно говоря, никакого костьми ложиться на этом бережку совсем не хотелось.

Если никто не придёт помогать, то выпустим все стрелы и только нас тут и видели. Сказано же было, что лучные войска у меня. С середины июня через брод повалили наши крестьяне, убегающие от татар и вскоре появились сами нарушители спокойствия в виде небольших отрядов.

Первый же отряд, увидев установленного на том берегу деревянного идола выполненного в виде мужского детородного органа, вызывающе устремлённого ввысь, наскочили на него и… Получили несколько стрел, выпущенных мной и ещё десятью лучшими лучниками. Я успел выпустить три стрелы, пока первая вонзилась во вражеское тело. Небольшой отряд сразу поредел на десяток и сразу ретировался на не досягаемое для стрел расстояние. Это они так думали.

Пока оставшиеся татары разбирались с раненными, по ним с метров тридцати из засады ударили из переносных ручных картечниц, а потом и из луков, добивая тех, кто остался в живых.

Мои бойцы переправились на ту сторону и привязали самый хорошо одетый труп к «идолу». Остальные тела вкопали по пояс на островках. Тех, что были поближе к нам. Следующим днём история повторилась зеркально, только более эмоционально. Тело было привязано к «идолу» медной проволокой. Перерезать которую быстро татары были не в состоянии. Ну и поплатились за попытку своими жизнями. Этих уже была примерно сотня, но и засадных картечниц был десяток. «Гостей» ушло немного…

Через три дня, на «идоле» висело уже другое тело, вероятно — «сотник», татар прискакало значительно больше и они не поспешили сразу на поклон «уду», а расположились вдалеке и стали проверять места предыдущих засад. Однако, засадные ямы оказались пусты. Хе-хе…

Ночью татары тело сняли, а «идола», обложив хворостом, подожгли. Ну, что ж, он свою миссию выполнил. Однако, тех, что торчали на островках, выкопать не смогли. Слишком близко островки были к нашему берегу и освещались факелами. Мы не глумились над трупами. Мы провоцировали живых, кои, пересчитав нас, буквально через тори дня, когда подошли ещё отряды, бросились в психическую атаку. Бросились в атаку и попали под наши стрелы. Попали под наши стрелы именно потому, что стали переправляться именно здесь, а не километром ниже или выше. Вот для чего были эти фокусы. Я ж понимал, что одной рукой не закроешь и голову, и задницу.

От нашего лучного боя нападающих словно косой скосило и вода реки покраснела. Ближе к нашему берегу глубина реки была приличной. Что же мы зря здесь месяц стояли? Мне по грудь, примерно, а низкорослым татарским лошадкам — под самое горло. Так что захватчики, упав вводу, так и плыли вниз по течению. В этом «канале», когда его прокопали, течение значительно ускорилось.

Тогда татары стали искать «нормальный» брод и, к своему удивлению, его не нашли. Ха! Что же мы зря тут месяц сидели. И даже не сидели, а трудились. Со стороны казалось, что мы бреднем рыбу ловим, а мы дно специальным плугом пахали. А что там, хм, по течению грести даже и с якорем в виде плуга. За сто проходов и выкопали. Ну, где-то так, сто — плюс-минус… Я не считал после восьмидесяти ходок. Отвлёкся на что-то… Да и… Главное — результат.

Причём, здесь, перед собой, в некоторых местах мы проходы оставили и татарам их показали, специально зазывая. Дескать, добро пожаловать, гости дорогие! Милости прошу к нашему шалашу! Хе-хе! Стрелы мы успешно собрали. Канал же мимо нашего берега проходил, а дальше мы сеть натянули. Много там «рыбы» попалось. Едва не выломались наши столбы. Да, мы специальную возле осетровой сетки 'пристань сделали, на которой стрелы из тел вынимали. Жалко было стрелы терять. Очень хорошие стрелы. Я с такими стрелами и похожим луком на медведей охотился. Успешно, между прочим, да-а-а…

Татары, видя наше «бесчинство» и свои потери, пришли в бешенство. Они носились по противоположному берегу, понося нас всякими, видимо, не очень хорошими, словами. Мы, кстати, пересчитали трупы, с которых, кроме стрел, собрали и неплохую «дань», хе-хе. Восемьсот убитых. Раненых, кхэ-кхэ, не было. И в плен мы не брали. Заморачиваться с ними, охранять… Всех пленных мы просто посадили на кол. Вбили колья на островках и посадили. Правда, предварительно, дав «хорошенько» по их пустым головам деревянной кувалдочкой, приведя в беспамятство. Бац кувалдой и на кол! Бац и на кол! То ещё зрелище, конечно, но что поделать? Или самому садиться, как я сказал Василию Ивановичу, или этих утырков, что наш народ убивают и насилую, да в рабство угоняют, садить.

Зрелище татарам «понравилось». Они выли, рвали и метали. Метали и стрелы, которые даже долетали до островков, да. Потом они снялись и ушли. Другой брод был в двух днях конного пути возле Каширы. Там стояли войска какого-то государева воеводы. Оттуда полки решили не снимать. И я представил, как те наши полки дрогнули и пропустили татар на левый берег.

— Эх, мне бы сеть из плазмоидов, — подумал я, — Я бы к татарам внедрился и передавал: «Липа-липа! Я сосна! Приём!» Э-хэ-хэ… Или парочку дронов из восьмидесятоно года. Две тысячи всьмидесятого… На солнечных батареях… Да и на ДВС, тоже бы… Тфу! Мечтатель, млять! Давай, без этих самых… У самого ума палата. Да и на попе ровно не сидел эти годы. Хм! Все не сидели. Все мои матрицы пахали, как тысяча «пап Карло». Нормально всё будет.

К июлю на противоположном берегу скопилось… Это просто пи*дец, сколько скопилось там войска. Татары методом проб и ошибок нашли островки, с которых добивали до нашего «городка», построили свои такие же и стали посыпать нас стрелами. Они явно ждали прибытия кого-то важного. Скорее всего самого Мехмеда Гирея.

Уже близился конец июля, когда в центре много тысячного лагеря были установлены яркие шатры. А через два дня на том берегу появились богато разодетые всадники. Пятьсот-шестьсот метров не расстояние для глаз снайпера. Увидел я того, кого хотел увидеть. Ну, теперь осталось только ждать большого бумса.

«Упустили» мы во время «последней» схватки нескольких не самых простых татар. Подранили и «упустили». «Завербовали» и отпустили. Нашими лазутчиками — диверсантами они теперь стали, да-а-а… Просто с матрицамии вербовка происходит. Прикоснулся своим «щупальцем» чужой матрицы, и всё.

Э-хэ-хэ… сколько их таких уже завербованных в этом мире. А как по-другому. Жить-то хочется. Я бы в этом мире и года бы не прожил без правильно настроенного ко мне «окружения».

Ии тут я услышал возгласы со стороны своей спины. Оглянулся. Конница! Явно — наша. О, впереди воевода Воротынский! А с ним? Хм! Андрея Ивановича Старицкого мне в Кремле видеть приходилось. Со всеми спесив, кроме брата Василия, государя своего. Его боится, как чёрт ладана. А вот Юрий, тот нет. Тот, похоже, никого не боится. Но брата, тоже слушается, склонив пред ним голову. О! Так и Юрий с ними! А следом человек двадцать воевод.

Подскакали, едва не растоптав. По княжеским лицам брезгливые гримасы.

— Ты новик Колычевых? — спросил небрежно, выдыхая перегар Юрий Иванович.

— Три дня бражничали, пока я тут рубежи Родины охранял? — подумал я. — Сотник Фёдор Колычев и воевода государя Василия Ивановича милостью.

— Да, какой из тебя ещё воевода? — скривился Юрий. — десяток татар побил?

Ему было лет сорок сейчас, если верить историческим фактам.

— Вон тела там лежат закопанные. Восемьсот двадцать семь штук. Можешь вырыть и пересчитать. Или у дьяка, что мне Василий Иванович отдал для ведения хронологии спроси.

— Какой хронологии? — нахмурился князь Юрий.

— А такой хронологии. Кто и когда приехал брод от татар защищать. Я тут уже больше месяца стою, а до сих пор рядом со мной и нет никого. А татары едва не прорвались надысь[1].

— Хронологию, говоришь? А ну ка, где тот дьяк?

— В обозе где-то, — пожал я плечами.

— Федул! Найди дьяка и приволоки сюда!

— Ага, — подумал я — пусть поищут. Я тот дьяк посольского приказа, что всё записывает. Всё, млять, за всеми записывает.

— А ты больно дерзок, стольник. Думаешь, ежели государь благоволит, так ты Господа Бога за бороду взял?

Я промолчал.

— Чего молчишь, щенок?

— От того и молчу, что щенок, — сказал я. — Где мне тявкать?

— Не тявкать, а лизать сапоги должен! — возвысил голос князь Юрий.

— Что он тут делает? — думал я тем временем, — Он же в Москве должен был быть. А из Москвы, если мы не сдержим татар, бежать в Волокламский.

Я молчал.

— Забирай своё войско и убирайся. Мне своевольные воеводы не нужны.

— О сём в письменном виде приказ, тогда мои войска сдвинутся с рубежа. Берег большой. Что вправо, что влево. Ажно три версты.

— Сказано тебе — убирайся! — крикнул князь и замахнулся на меня плёткой.

— И я сказал! Только после письменного, подписанного тобой приказа. У меня указ государя стоять на месте и не допустить проход татар на левый берег реки Оки между селениями Большие и Малые Колычевы. Показать указ государевой рукой подписанный? Или ты на государев указ уд кладёшь?

Тут Юрий Иванович меня ударил. Плеть имела три конца и они бы мне ничего не сделали, так как я отстранился назад, но я специально подставил руку, вокруг которой они и закрутились. Да плотно так. Так плотно, что потянув её на себя я вырвал её рукоятку из руки князя. Вырвал и перехватил ей в полёте.

— Ты, князь, ударил государева стольника при исполнении им государевой службы. Вира с тебя! На суд пойдёшь. За мной вон сколько видаков. Они и на дыбе подтвердят, что ты на меня руку поднял.

Видаков, то есть свидетелей и впрямь было предостаточно. За мной тоже постепенно собрались мои воины.

— Вот, козёл! — подумал я. — А ведь придётся уехать!

— Будет тебе приказ, будет тебе суд, будет тебе и вира! Да такая вира, что и не рад будешь, что запросил! — крикнул князь Юрий.

— Ну-ну, — подумал я. — Ну, какой же дурак!

— Уводите обоз с фуражом — сказал я тихим шёпотом своему второму воеводе. — Через час снимаемся.

— А гуляй-городок?

— Оставляем. Им он скоро пригодится.

Второй воевода развернул коня и ускакал распоряжаться. Я тоже отвернул коня от «гостей» и хотел было запустить сигнальную стрелу, но передумал.

[1] Надысь — недавно.