Целитель

Глава 14

Добрались, когда уже стемнело. Настя показала ярко освещенные окна на втором этаже, оттуда слышалась громкая музыка.

— Вот её квартира. Веселье в разгаре.

Звонок за громкой музыкой явно никто не слышал, но дверь оказалась открытой, мы вошли. Сразу в коридоре, наткнулись на парочку целующихся, они не обратили на нас внимания, продолжая заниматься своим делом. В зале гремела музыка, несколько человек танцевали, другие сидели за столом. Настя принялась целоваться с девчонками, похоже, она многих знала, я стоял как дурак с букетом. Пойду-ка я на кухню, найду, во что цветы поставить. На кухне три девочки чесали языки.

— Привет, куда мне цветы поставить подскажите.

Они дружно уставились на меня.

— Как ты меня нашел? — вот это номер! Одна из них оказалась та, которая приносила в общагу серьги. — Я же говорила тебе — не ищи приключений!

Две другие девушки быстро испарились.

Я немного растерялся.

— Да я не к тебе. Я со своей девушкой пришел на день рождения.

— А вот ты где! — в кухню зашла Настя — Вы уже познакомились? Алисочка, с днем рождения дорогая!

Так это у неё день рождения? Вот уж действительно мир тесен.

— Поздравляю! — Я наконец-то избавился от букета.

— Спасибо — Алиса как-то странно на меня смотрела, потом отвела взгляд. — Идемте, я представлю вас.

Мы вышли в зал, Алиса убрала звук.

— Внимание! Это моя лучшая подружка Настенька, и её парень… Саша — похоже не сразу вспомнила имя.

— Штрафную им за опоздание! — сразу поступило предложение. Я вздохнул, опять объяснять, отказываться. Однако никто сильно не настаивал, а Настя от шампанского не отказалась. Уселись за стол, я поклевал немного какой-то салатик, единственный остававшийся не сильно развороченный, музыку опять включили на всю. Парами были явно не все, девочек около двенадцати, а парней человек семь. Могу немного ошибаться, все постоянно перемещались по комнатам, балконам, туалет, ванная, так что сосчитать было трудно. Пришлось танцевать с девочками, которые были без кавалеров, Настя не возражала, ей интересней было болтать о чем — то, недоступном мужскому пониманию. Когда уже стал мокрый от танцев ушел на кухню. Чай сделаю попить, на столах кроме спиртного напитков нет. На кухне та же компания из трех девушек. И опять две сразу ушли, оставив меня с Алисой.

— У тебя чай есть? Или кофе — молчит, не знает, есть ли чай?

— Да, сейчас сделаю — наконец отозвалась. Поставила чайник на газ. — А ты с Настей давно знаком?

— Давно, с детства — вспомнилось мне наше первое знакомство.

— Странно, мне она ничего не говорила о тебе. Не похоже на неё.

— А что, раньше говорила о других?

— Нет, у неё, по-моему, вообще никого никогда не было. Я уж думала, что она лесбиянка.

Я задумался, а может и правда…

— Так ты чай или кофе?

— Давай кофе, спать еще нескоро.

Она подошла и потянулась к полке, под которой я сидел. Короткая маечка задралась, перед моим носом оказался голый животик, точнее полоска животика с пупком. Меня бросило в жар, эротические мысли сразу посетили озабоченную голову. Когда уже, черт возьми, у меня будет секс! Большим усилием я удержался, чтобы не погладить по обнаженной полоске тела. Алиса достала кофе, отошла, глянула на меня, сдерживаемая улыбка промелькнула на лице. Смешно ей блин! А парня у неё, похоже нет, все кого я видел из парней были с другими. Странно, девочка красивая.

Сделав кофе, подходит ко мне с чашкой. Я беру кофе, она стоит передо мной, смотрит, потом медленно проводит пальцами по моей щеке, губам… разворачивается и уходит из кухни. Остаюсь медленно остывать. Допив кофе, иду смотреть, что там Настя. Она и еще человек шесть девчонок продолжают увлекательно что-то обсуждать, не забывая запивать это шампанским. Ну и подружка у меня, привела в незнакомую компанию и бросила, делай что хочешь. Кроме Алисы никого и та… условно знакома. Вон та еще во время танца слишком уж прижималась сильно, но она уже перебрала, сидит, взгляд стеклянный. А Алисы не видно… Иду в другую комнату, там парочка на диване обнимается, сколько тут комнат, еще одна… и еще… четыре получается и два балкона с обеих сторон. Нахожу Алису на балконе, стоит, курит, перевесилась через перила.

— Почему именинница скучает? — подхожу, тоже смотрю вниз. Невысоко и сугроб внизу, можно спрыгнуть.

— Хочешь развлечь? — поворачивается, оказываемся впритык лицом к лицу. В полутьме блестят глаза. Зеленые, сейчас не видно, на кухне рассмотрел. Медленно приближаю лицо к ней, жду, что отстранится, касаюсь губ. Её губы размыкаются, прижимаюсь, обнимаю за плечи. Спиртным от неё не пахнет, она тоже не пьёт? Табаком только, но не противно, а как-то возбуждающе, слишком возбуждающе, пуговицы на брюках сейчас по отлетают. Да, думаю, сейчас по законам индийского кино должна войти Настя. А сам руку уже запустил под майку, мну небольшую упругую грудь. Дверь балкона открылась… нет, не Настя.

— Мы помешали? — два парня с сигаретами.

— Нет, ничего — Алиса поправила майку и зашла в комнату. Я, спустя несколько минут тоже возвращаюсь. Бросаю взгляд на Настю — ой нет, пора её забирать, а то придется тут ночевать.

— Настя, можно на минутку — силой вытаскиваю из-за стола — её ощутимо покачивает.

— Что Саша, еще рано!

— Как бы поздно не было. Ты хоть звонила домой? Ясно. Давай прощаемся и вперед.

Прощание затянулось, когда стали наливать на посошок опять пришлось применить силу. В дверях Алиса расцеловалась с Настей, меня чмокнула в щеку, слегка прислонившись. И сунула в руку клочок бумажки. Записка? Положил в карман, потом посмотрю. Настю по ступенькам стянул почти на себе. На улице ночь, около двенадцати. Я еще и дорогу не помню, сюда Настя вела, а от неё сейчас толку мало. Куда идти? По звуку машин прикинул направление к дороге. Настя хоть и легкая, но тротуары скользкие, пару раз упали и это я еще трезвый. Наконец выбрались к дороге, машин мало и такси не видно. Автобусы уже не ходят, а пешком слишком далеко. Настя увлеченно рассказывает о какой-то Тоньке, которая ездила в Болгарию. Я уже стал замерзать, а ей ничего, спиртное греет. Потом лишь бы нормально было. Ну что голова будет болеть, понятно. Вот не буду завтра лечить — пусть знает, как напиваться. Когда ноги вконец замерзли, остановилась «копейка» Не такси, обычная. Мужик запросил десятку, да я и сотню бы отдал. Днем конечно — рубль по городу. Назвал Настин адрес, а куда еще? Достанется, конечно, за неё. Она мигом уснула в машине. Приехали, еле растолкал её. Только машина отъехала, сообразил — не надо было отпускать. Мне же в общежитие нужно. Настя хотя бы спокойней стала, растер ей немного лицо снегом. Заходим, она прячется за мной. Мама блин встречает, кто же еще?

— Ой молодцы, что пришли! А почему не через неделю? Что ты, доча, там прячешься? А ну покажись! Да, Александр, я думала тебе можно доверять ребенка, а ты напоил его, неизвестно чем, неизвестно где.

— Мама я не ребенок! И никто меня не поил… я сама..

— Сама пила? Ужас, у меня дочь алкоголик!

Еще несколько минут продолжалось пиление, пока не вышел Сергей Николаевич. Одним взглядом оценив обстановку он коротко дал команду.

— Идем со мной, пусть сами разбираются.

Провел в гостиную, указал на привычный мне диван.

— Ванная знаешь где. Спокойной ночи.

Утром просыпаюсь от боли в голове. И нос заложен, горло болит. Ноги вчера перемерзли. Вот тоже мне, лекарь. Бреду в туалет, в коридоре сталкиваюсь с Настей. В ночнушке, растрепанная.

— Не смотри на меня — закрывает лицо руками. Да я на лицо и не смотрю… пониже…

— Иди первый, а то меня пока дождешься — предлагает она. Чем я сразу и воспользовался, быстро делаю свои дела, выхожу, пропускаю её, специально прижавшись. Иду на кухню, там Сергей Николаевич.

— Завтракать будешь?

— Нет — отвечаю сиплым голосом — Чего-нибудь горячего.

— О! Да ты простыл. Сейчас чаю с малиной сделаю. Потом Настю попросишь растереть водкой и под одеяло.

— Да я только из-под одеяла.

— Лучше полежать, а то сейчас болеть нельзя. Сессию еще не сдал?

— Почти. Пару предметов осталось. Ничего серьезного.

— Ладно, пей, я за билетом поеду.

Пью горячий чай, немного прочищается горло, но башка трещит основательно. Заходит Настя, причесанная, умытая, но вид все равно помятый. И сразу нападает на меня.

— Ты зачем мне вчера дал напиться?

— Ну здрастя! Что мне, надо было с рук у тебя вырывать бокалы? И вообще, бросила меня там скучать, никуда больше с тобой не пойду.

— Да ты не очень и скучал, со всеми перетанцевал. Блин, как голова болит. Полечи меня, а?

— Садись, попробую, если получится. — сосредоточится было трудно, боль отвлекала. Но минут за десять ей стало чуть лучше. Тогда только она обратила внимание на моё состояние и принялась за меня. Притащила кучу таблеток, мазей, сиропов. Я замахал руками.

— Ты что, добить меня хочешь? Я эту отраву пить не буду.

— Тогда давай я тебе банки поставлю… или горчичники.

— В доктора поиграть хочешь? Не со мной, я еще жить хочу — выбрал из кучи таблетку аспирина — Вот эту и все. Поеду в общагу, а то ты точно меня добьёшь.

С трудом вырвался на свободу, пообещав завтра прийти проводить Сергея Николаевича. Стою, жду трамвай. В кармане нащупываю клочок бумаги, смотрю — номер телефона. Чей? Потом вспоминаю, Алиса сунула. Хотел бросить в урну… повертел в руках… положил обратно в карман. Мутная она. И с блатными как-то связана. Вот и трамвай, доезжаю до своей остановки, теперь пройти метров пятьсот и в кровать, попытаться заснуть. А то меня что-то качает, похоже, температура.

— Эй, парень! Стоять! — ко мне направляются два милиционера. Им то, чего нужно?

— Что, с утра отмечаешь? Документы есть? — спрашивает сержант, упитанный боров, на поясе мегафон, дубинка, рация, выглядит как колобок, довольно смешно. Только мне не до смеха, с трудом понимаю, что он спрашивает.

— Я не пил. Студенческий есть.

— А чего шатаешься тогда — он принюхивается — Клей нюхал или еще что. Поехали с нами.

— Куда поехали? Я болен, у меня температура.

— В отделении разберемся — берет за плечо и толкает в сторону милицейского бобика. Сил сопротивляться нет. Пытаюсь с ним спорить, получаю толчок в спину. Ладно, поехали, в отделении позвонят этому, как его, Евлампия чертова, не помню фамилию. Хотя и телефон не помню. В отделении заставляют все выложить с карманов, забирают ремень и шнурки с ботинок и заводят в камеру, с решеткой. Наверно КПЗ. Там двое, мужик лет сорока и парень лет семнадцати. Деревянные нары и стол, вся обстановка. Окон нет, тусклая лампочка. Молча прохожу, сажусь на нары. Становится всё хреновей, тошнит и голова кружится.

— Перебрал паренёк? — спрашивает мужик. С наколками, похоже, из блатных.

— Нет, болею — отвечаю хриплым голосом. Горло опять обложено.

— А за что же тогда сюда?

— Рожа не понравилась. Скоты конченые.

Проходит несколько часов, состояние времени теряется. Мужик по моему виду видимо понял, что дело плохо, подошел к решетке стал звать дежурного.

— Опять буянишь Кислый? Дубинки захотел?

— Начальник, пацану плохо, его к врачу надо.

— Завтра врач будет.

— Он до завтра ласты склеит, тебе отвечать.

Дежурный постоял, вглядываясь в меня. Наверно пришел к тому же выводу что и Кислый, пробормотал что-то про мать и стал открывать решетку.

— На выход! — пошатывает, но идти еще могу. Заводит в дежурку, не ожидая разрешения, падаю на стул. В дежурке двое ментов которые меня привезли.

— Нахрена вы его сюда притащили? — с досадой спрашивает дежурный — И что теперь я с ним должен делать?

— Так пусть штраф платит и валит.

— Нет денег при нем. Три рубля с мелочью. Да и может не дойти, видишь, еле сидит. В больницу повезете.

— Михалыч не парься, вызывай родственников, заплатят штраф и заберут. Есть у тебя родственники? — это уже ко мне.

Называю номер телефона Сергея Николаевича, единственный который помню. Дежурный набирает, о чем говорят, почти не понял. Договорив, тот достал бумагу, стал писать, что-то спросил, я не ответил.

— Подпиши протокол — Подвигает мне лист и ручку. Пытаюсь прочитать, все расплывается. В голове всплывают слова — «не спеши подписывать, говорить, соглашаться».

— Я не могу прочитать.

— Давай я прочитаю — берет бумагу, что-то о нарушении общественного порядка, какое-то поведение, понимаю с трудом. — Всё, подписывай.

— Нет. Не буду. Я требую адвоката.

— Ты охренел? Сейчас опять в клетку сядешь. Кто сейчас приедет, кому я звонил? Отец?

— Нет. Тесть.

— Ты еще и женатый? Тесть богатый? Ну, смотри, не подпишешь — не отпустим.

Молчу. Сделав еще несколько попыток давления на меня, махнули рукой. Сидят, травят анекдоты. Прошло минут сорок, заходит Сергей Николаевич.

— Здравствуйте. Почему его задержали?

— Нарушал общественный порядок. В нетрезвом виде оскорблял прохожих — лениво цедит дежурный.

— Он в нетрезвом виде? Лейтенант ты сам наверно пьяный? Начальник отделения кто? Севастьянов? Где он?

— А вы собственно кто?

Увидев перед собой красные корочки, дежурный вскакивает со стула.

— Домашний номер Севастьянова мне, живо — Сергей Николаевич берет трубку, набирает названый номер.

— Юрий Иванович, здравствуйте. Шапошников, узнали? Тут твои орлы чудят. Забрали больного студента и вымогают деньги. А это ты уж сам выясняй кто, я на тебя буду писать рапорт. Вот и пойдешь опять участковым, раз не справляешься. Ладно, я сегодня добрый. Разберешься сам со своими, но как минимум лишение тринадцатой зарплаты. Я проверю.

— Быстро, вещи его вернули — бледный дежурный дрожащими руками достает все, что у меня забрали. Надеваю ремень, шнурки.

— Пойдем — берет Сергей Николаевич под руку — А вам, приятного дежурства. Сейчас Иваныч приедет, поможет.

— Ты почему удрал? — уже на улице допрашивает меня — Настю уже отругал, сейчас приедем еще добавлю. Да ты горишь весь! Может в больницу?

— Не надо. Температуру сбить и все, ничего не болит.

Он все равно завозит в приемное отделение, вызванный терапевт слушает, смотрит горло. Выдает диагноз — ангина. Направления на анализы, рецепты на лекарства. Заезжаем в аптеку и домой. Там меня пичкают таблетками, горячим молоком, Сергей Николаевич прогоняет Настю, сам растирает грудь и руки спиртом. Укутывает теплым одеялом.

— Все, до утра пропотеешь, будет легче. Но пока не вылечишься ни шагу отсюда. Врача на дом завтра вызовут.

Уже засыпая, слышу, как он в соседней комнате песочит Настю. Она то, при чем, я сам ушел.

Ночью просыпался несколько раз, жарко, раскрывался, потом опять просыпался укрытый. Очередной раз открываю глаза — светло, утро. Прислушиваюсь к ощущениям, голова болит, горло тоже, но температуры, кажется, нет. Встаю, ищу одежду, откуда-то залетает Настя.

— Ты чего вскочил? А ну ложись!

— Что ты пугаешь? — хриплю — В туалет мне надо.

— Я горшок принесу.

— Ты что совсем? Я ходить пока в состоянии. Сделай лучше попить горячего.

— Халат вот папин одевай. И тапочки, куда босиком!

Когда возвращаюсь, ждет с чашкой.

— Ложись, быстро!

— Спина болит лежать.

— Давай разотру.

Растирает спину, потом поит с ложечки чаем со смородиной.

— Ты в институт собираешься? У тебя больше не сданных, английский, анатомия, что еще?

— Врач справку даст, что за больным ухаживала. Потом сдам.

Сергей Николаевич зашел, попрощался перед отъездом, улетает к новому месту службы. Настя осталась со мной, провожать поехала Марина Сергеевна.

Два дня я выдержал лечение, на третий состояние почти пришло в норму, руки из-под одеяла все время пробирались к Настиным коленкам. Получив очередной раз по пальцам говорю.

— Завтра иди, учись, я пару дней продержусь без тебя.

Настя сначала отнекивалась, но убедил. Три дня, потом воскресенье, всего провалялся неделю. Появляюсь в общежитии, вахтер оповещает.

— Тебя уже столько народу спрашивало. И звонили и приходили. Вот я записывала номера.

Смотрю, в основном незнакомые, а вот это, кажется, из «конторы». Да пошли они! Иду в институт, договариваюсь с преподавателями физики и латыни, что сдам позже и уезжаю домой. Каникулы у меня, всё.

Каникулы закончились, еду из дома. По пути на автобус встречаю Алину, сестру Ленки. Странно, Ленка на каникулы не приезжала.

— Привет Алинка. Что Лена пишет? Почему не приезжала?

— Нормально. Она на психолога учится. А на каникулах они группой поехали в Юрмалу.

— Ясно. Будешь писать передавай привет.

На первую лекцию опаздываю. Химия, не страшно. А вот потом психология, договорится о обещанных дополнительных занятиях. До аудитории не дохожу, перехватывает проректор.

— Колесов! Опаздываешь? — кто не в курсе, Колесов это я.

— Автобус опоздал Игорь Николаевич.

— Иди со мной, разговор есть — идём в его кабинет. Когда только поступил, у меня была с ним беседа. Я сказал, что мне запретили заниматься лечением, его это устроило, больше к этому вопросу не возвращались.

— Тут такое дело Саша — начал он, когда мы уселись за его столом. — Может ты в курсе, что наш институт шефствует над детским домом-интернатом.

— Нет, первый раз слышу.

— Мы первокурсников не привлекаем, поэтому не знаешь. Так вот, там много детей больных, серьезными болезнями и ими никто не занимается. Я помню, что тебе нельзя лечить, но может мы как-нибудь обойдем этот запрет? Афишировать не будем, зачем ты туда ходишь, и воспитателям тоже знать не обязательно. Просто шефские посещения, а между делом незаметно, что сможешь, будешь делать. Я как там бываю, у меня просто сердце разрывается глядя на них.

— Я не против. Что смогу сделаю. Давайте соберем с нашей группы несколько человек, шесть — семь не больше, раз в неделю будем ходить к ним. Только предлог нужен, самодеятельность или что еще.

— Предлоги я вам буду организовывать, книги, продукты отнести. Или действительно кто поет, играет подобрать, мини концерты организуете. Да просто общение, и дети будут рады и воспитатели не возражают.

Договорились, что состав группы сам подберу и на ближайшую субботу пойдем. Лекция уже кончилась, подхожу, как раз все выходят. Насти не видно, спрашиваю Юльку.

— Не знаешь Настя где?

— Вчера днем встречались, все нормально было. Сама удивляюсь.

Иду к входу, там телефон-автомат, набираю номер. Долго гудки, потом отвечает. Настя.

— Привет что случилось? Почему не в институте?

— Да так, ерунда, завтра буду — после небольшой заминки отвечает. Что за ерунда? Месячные что-ли? Так они никогда помехой не были.

— Мне приехать сейчас?

— Нет, не надо, завтра увидимся.

Подозрительно что-то это. Может не телефонный разговор? Нужно съездить после занятий.

По психологии лекция как всегда увлекательная. Проходит в режиме дискуссии. Сегодня речь идет о бессознательных проявлениях поведения человека. Многие раньше не задумывались, что большая часть наших действий автоматическая, то есть необдуманная и бессознательная. В быстром разговоре мы не успеваем обдумывать наши ответы, вопросы, отвечаем то, что заложено в подсознании. Действия в той или иной ситуации в большинстве случаев тоже являются автоматическими, бежать от опасности, смеяться, бросаться на помощь. Всегда когда мы сначала действуем, а потом думаем это бессознательное поведение. И то, что заложено в подсознании и в поведенческих шаблонах то и срабатывает. Этим и пользуются различные мошенники, аферисты, опытные торговцы. Реклама тоже действует именно на подсознание.

— Алексей Петрович — спрашиваю я — То есть если человек очень медлительный, долго обдумывает каждое слово или действие, то он не тормоз, а умный человек, который действует всегда сознательно?

— Если человек тормозит постоянно, значит у него замедленная скорость восприятия, предположим, два человека решают задачу. Один решил за час, второй за три часа. Как по- вашему, кто умнее? Один решил задачу просто, второй показал разные варианты решений. Ум характеризуется многими понятиями — скорость, глубина, широта, критичность. Чем больше все они развиты, тем человек умнее. У умного человека скорость мышления выше и он совершает меньше неосознанных действий. А медлительный в ситуации, когда размышлять времени нет, бессознательно совершит значительно больше ошибок, чем обычный человек.

После лекции подхожу к профессору.

— Алексей Петрович, наша договоренность в силе? Когда сможете уделить мне время?

— Я пока еще ничего не обещал, сказал только что проверим твои возможности в этой сфере. Учить этому так просто нельзя, сам понимаешь такие люди все на учете.

— Да я давно на учете, с детства. Думаю «там» возражать не будут. Могу сам с ними поговорить.

— Поговори, я лично только за. А проверочное занятие давай завтра проведем, проверим, стоит ли вообще начинать.

Потом сходил, договорился о сдаче «хвостов» и получил лабораторное задание. Еду к Насте, выяснить, что за непонятки. Открывает дверь и сразу за ней прячется, не ожидала меня увидеть. Захожу, смотрю на неё, что за… На лице под глазом внушительный синяк.

— Что это?

— Я же говорила, не надо приезжать. Ерунда, упала.

— Насть. Ты не умеешь врать. Давай, рассказывай.

— Ой, ну правда… Саша, ерунда же говорю.

— Мама где? Пойду у неё узнавать.

— На работе. Давай лечи раз пришел.

— Пока не расскажешь никакого лечения. Сейчас загипнотизирую и узнаю все, я уже с Петровичем занимаюсь— я пока не умею, но она этого не знает.

— Только попробуй! Ладно уж… слушай. Вчера домой от Юльки иду, машина останавливается, там парни, начали приставать. Послала их, они хотели в машину затащить, я одного укусила за руку, он меня и ударил. Начала кричать они уехали. Вот и всё.

— Что-то ты темнишь. Ты их знаешь?

— Нет, конечно, с чего ты решил?

— С того что сразу не рассказала. Что за машина, номер, цвет. Что за парни, русские, хачики?

— Какой номер, уже темно было, и машину не рассмотрела. Русские кажется.

— Приметы может, какие у них, или называли друг друга по имени, кличке? Хоть что-то должна была запомнить. Сколько было их? Жигули от Москвича или Волги отличишь?

— Если бы тебя хотели затащить и изнасиловать ты бы много старался запомнить? А не рассказала, потому что от мамы досталось, сказала после шести из дома ни шагу, теперь и от тебя еще. Мама вот теперь говорит, как меня одну оставлять.

— И где это было?

— Примерно там, где тогда была драка у нас.

— Неблагоприятное место. Но раз тут ехали значит или местные или к кому-то здесь приезжали. Хоть что-то вспомни приметное и я их найду.

— А вот этого я и боюсь. Ну найдешь и что? В милицию заявлять нет свидетелей, драться полезешь? Был бы папа, можно было поискать.

— Найдется, кому помочь и без папы. Так что вспоминай. Садись, горе, буду приводить тебя в порядок.

Синяк серьёзный, минут пятнадцать пришлось повозиться, но зато и следа не осталось. Пойду все- таки в пластические хирурги.

— Я хоть поцелуй заработал?

— Заработал! — целоваться она тоже любит, сразу присосалась, чуть не задохнулся.

— А может, что-то ещё заработал?

— Да, обед. Идем, покормлю.

— Я другое имел в виду, но отказываться не буду. Да кстати, я собираю группу для шефской помощи детскому дому, самодеятельность, беседы, ты участвуешь?

— Естественно. Беседовать это я могу.

— Ну вот и будешь с девочками проводить беседы о половом воспитании. Хотя я не знаю еще, какого возраста там дети. Всех наверное.

Разговор разговором, а сами продолжаем обжиматься, руки уже незаметно проникли под маечку, потом и ниже… почти. Но тут возвратилась с работы мама.

— Что уже убрал? Я бы наоборот и под вторым глазом поставила, чтобы не шлялась по ночам!

— Мама! Какая ночь, восемь вечера было всего.

— Вот поедешь значит в Казахстан со мной, там тоже медицинский есть.

— Мне через месяц восемнадцать, выйду замуж и нечего мной командовать.

— У нас с семнадцати можно замуж, только кто тебя возьмет?

Мда, мне что, предлагать сейчас ей руку и сердце? Не готов я к такому подвигу. Ладно, ребенок был бы, так даже перспектив пока не намечается.

— Марина Сергеевна, что Вы в самом деле так, с любым могло случиться. Я её теперь одну никуда не пущу.

— А то вдвоем будет безопасно! Забыл, как в больнице лежал?

Да, спорить бесполезно. Хорошо, что вскоре успокоилась. Сели обедать, уже спокойно поговорили, о учебе, о погоде, прочей ерунде. Потом еще часик побыл с Настей и пора двигать, пока светло. А то мало ли…

Выхожу на улицу, прошел метров пятьдесят сзади сигналит машина. Что, тоже приставать будут? Из окна выглядывает Евлампиевич.

— Садись, сколько тебя можно ждать — они что, следили за мной? Молча сажусь на заднее сидение.

— В общежитие?

— Да.

Кивает водителю, поехали.

— Ну что, готов к труду? С нашей стороны все организовано. Место, запись больных. Суббота, думаю, будет лучший вариант.

— В субботу я не могу. У нас посещение детдома по субботам.

— Решим вопрос, тебя освободят.

— Я как раз старший группы и организатор. Не поймут. Давайте любой другой день.

— Воскресенье не хотелось бы, выходной все-таки. А в другой, можешь не успеть всех принять.

— А сколько вы планируете? И вообще, мне бы предварительно самому смотреть, если я не смогу вылечить, зачем время терять, другого можно записать.

— Десять человек всего за день. Потянешь?

— Откуда я знаю? Все от болезни зависит. Можно и с одним весь день провозиться и ничего не сделать. Пусть будет десять, но гарантии что всех приму не дам. Закончатся силы на третьем, например и до свидания.

— Ладно, по ходу дела разберемся. Так что, все-таки воскресенье?

— Пусть воскресенье. У меня к Вам просьба — а что, они собираются меня эксплуатировать, надо использовать и мне все возможности.

— Говори.

— Вчера на мою девушку напали, на той улице, где вы меня забрали. В восемь вечера, пытались похитить, потом избили. Три человека, русские, на машине. Никаких данных больше нет. Найдете?

— Мало исходной информации. Могу установить за ней наблюдение, возможно попытаются еще раз.

— Наблюдение не надо. Одна она ночью больше не будет ходить, а днем не нападут. У одного палец прокушен, все что известно.

— Хорошо, дам команду, проверят, если зацепки хоть какие есть, найдем.

Подумал о получении разрешения на обучение гипнозу… и решил пока подождать. Что-то мне подсказывало, что сейчас могут отказать. Получил адрес, куда приходить в воскресенье и меня высадили у общежития.