Целитель #12

Глава 3

Четверг, 16 февраля. День по БВ

Околоземная орбита, борт корабля «Байкал»

Двигатели смолкли, корабль с низкой опорной поднялся на переходную эллиптическую орбиту, но тишины не было — смена расшалилась, испытывая невесомость. Слышались возгласы:

— Нет, ты глянь только! Кака-ая…

— А вон, вон!

— Да дай ты посмотреть!

— Полное впечатление, что вишу вниз головой…

— Ага! И морда кровью набрякла…

— Фи! «Морда», главное… У небожителей — лики!

Командир не выдержал, и грозно прикрикнул:

— Эй, небожители! Насмотритесь еще… По местам посадочного расписания, и пристегнуться!

— Есть! — вразнобой грянуло со средней палубы.

— Детский сад, — хихикнул Римантас, — штаны на лямках…

Внизу проплывал Мексиканский залив, его спокойные валы зеленели множеством оттенков, а вода у берегов Кубы отливала ярким малахитом.

— Дальность десять километров, — выдал Почтарь, — цель наблюдаю.

На пульте замигал огонек, и грубоватый басок ворвался в пилотскую кабину:

— Говорит станция «Салют-8»! Видим корабль! Отлично идет, без крена, тангажа, точно по центру.

— Геша, ты, что ли? — весело откликнулся командир.

— О-о! Волчара пожаловал! Здорово! Только учти, землянин — местов нет.

— Чего-чего?

— Повторяю для особо тупеньких, — хихикнули со станции, — все стыковочные узлы заняты! Сейчас мы «Бурю» загрузим, займете ее место. На следующем витке! Понял, санитар леса? — незримый Геша мгновенно сменил тон на официальный: — По нашим данным, у вас всё идет штатно.

Станкавичюс ехидно ухмыльнулся, клонясь к Почтарю:

— Видать, начальство нагрянуло!

— Разговорчики на орбите! — сурово отозвалась станция.

— Как наблюдаете корабль? — подключился Волк.

— В центре экрана.

— Рассогласование по нулям, — солидно вставил Паха.

— Вы… это… или тормозите, или ускоряйтесь! — заволновался «Салют».

— Не боись, объедем!

Орбитальная станция сверкала, как любовно сделанная модель на угольно-черном стенде. Все три базовых блока вытягивались в длинный, вертикально ориентированный цилиндр, от которого, как ветви от ствола, отходили пристыкованные модули — жилые, технологические, служебные, функционально-грузовые, соединительные, лабораторные, всякие. Еще дальше простирались решетчатые фермы, удерживавшие «листву» солнечных батарей и терморадиаторов.

«Пробка! — Почтарь усмехнулся тому мальчишескому, что не унималось в нем, и держало в радостном возбуждении с самого старта. — Точно, как у нас во дворе! Вернешься поздно с дачи, а машину приткнуть некуда…»

Ко всем стыковочным узлам, кто-нибудь, да присосался — ТКС «Луч-4», пара «Союзов», «Буря»… За надирный порт, что «внизу», уцепился «Челленджер», у зенитного пристроилась «Заря-2».

— Понаехали тут… — проворчал Римантас брюзгливо.

— Включай «одуванчик», — велел командир.

— Включаю.

Гул двигателя зашуршал по борту.

— Идет разгон, — привычно доложил Павел. — ОДУ отработала штатно.

Ускорившись, «Байкал» поднялся, пролетая над станцией — восторгов на средней палубе резко прибавилось.

— Ой, а я думал, она на боку летит…

— Это называется гравитационная ориентация.

— Не умничай!

— Здоровущая какая…

— Кэ-эк хряпнется…

— Типун тебе на язык!

«Салют-8» кружил над Землей по полярной орбите — доставить на нее с Байконура удавалось не двадцать четыре тонны полезной нагрузки, а лишь половину, зато все просторы Советского Союза видать. Вот проползли понизу заснеженные, безжизненные канадские острова, и распахнулись нескончаемые белые поля.

Даже из космоса арктические льды не казались плоскими, будто каток. Белизна порой отливала синевой, а ровная плоскость громоздилась торосами или раскалывалась трещинами. Но с борта корабля все эти отдельности сливались в сплошную выстуженную равнину.

Почтарь глянул за толстенные «лобовые» стекла — там меркла бесконечная чернота, не пропускавшая свет даже ярких звезд. Солнце ревниво царило в небе…

Неожиданно справа по курсу полыхнула бледно-фиолетовая вспышка. Проморгавшись, Почтарь разглядел крошечный челнок.

— Не понял… — затянул 2-й пилот озадаченно. — Его ж там не было!

— «Челленджер», что ли, обогнал? — пробормотал Волк, гадая. — Да ну, ерунда какая…

— «Буран»? — предположил Станкавичюс. — Господи, что я несу! «Буранчик» только готовится к старту…

— Явно не наш, — присмотрелся Павел. — «Дискавери»?

— Это «Атлантис»! — уверенно сказал командир. — «Дискавери» показывали в новостях, он сейчас на мысе Канаверал, а на «полярку» штатовцы выходят с Ванденберга… Э-э…

Почтарь моргнул — оттого и не увидел вспышки. Но и «шаттл» больше не висел белым бумажным самолетиком. Пропал.

— Может, связаться со станцией? — неуверенно предложил Волк.

— Ага, — кисло сказал 2-й пилот, — чтобы нас отдали мозгокрутам? — он талантливо передразнил станционного бортврача: — «Ну-с, на что жалуемся? Ах, „шаттлы“ мерещатся? Нехорошо…»

— Вот что, мужики, — серьезно сказал Павел. — Молчим обо всем! А я со станции звякну одному товарищу…

Мужики молча кивнули.

Тот же день, позже

Московская область, Щелково-40

Спать легли рано.

За окном отчаянно валил снег, как будто зима срочно избавлялась от лежалых запасов. Чуяла, старая, подступавшую весну.

Всё смолкло в доме. Коша умотал на улицу, изнемогая от мартовских позывов, а Юлька гостила у бабушки.

Сытое урчание холодильника почти не достигало спальни, а больше и нечему шуметь. Тишина застыла такая, что я улавливал даже тиканье часов в гостиной. Порой в форточку дышал ветер, пахнущий снегом — тогда пробегали тюлевые волны, и звякали кольца с «крокодильчиками».

— Не спится… — тихонько пробормотала Рита. — А тебе?

— Тоже, — признался я. — Давай, встанем — и налопаемся?

Девушка тихонько засмеялась, ерзая и прижимаясь ко мне спиной. Моя ладонь с удовольствием соскользнула с гладкого бедра на плоский животик. Молодец Юлька, не растянула маме талию. Да и мама молодчинка, упорно ходит на гимнастику. Правда, в последнее время йогой увлеклась…

Рука долго блуждала по вздрагивавшему животу. Спустилась гораздо ниже пупка — и вкрадчиво поднялась, вминая пальцы в приятную округлость, теребя набухший сосок.

— Ты когда угомонишься, фавнёнок? — ласково пожурила Рита.

— Никогда, нимфеточка, — вздохнул я. — Набираюсь впечатлений на месяц вперед!

— На квартал! — хихикнула девушка, совершая развратные действия…

…Угомонились мы где-то через час, уже на диване в гостиной. Одеяла не было, и приходилось нам тискаться друг к другу, чтобы не замерзнуть.

— Подожди минутку…

Встав, я разжег камин, и быстренько вернулся к Рите, разнежено лежавшей в позе мадам Рекомье.

— Сейчас согреешься…

— Да мне и так тепло… Ты горячий, как печка! Слушай, — Ритин голос обрел легкую игривость, — а почему ты обнимаешь не за спину, а… ниже?

— Сравнила! — фыркнул я. — Спинка, она… Она как бы в общем доступе. Вон, у тебя вечернее платье есть, с вырезом до самого копчика!

— И ничего не до самого! И… Оно же тебе нравилось?

— Оно мне и сейчас нравится. Особенно, когда ангажирую тебя где-нибудь в ресторане! Приятно, знаешь, класть руки не на скользкую ткань, а на теплое, гладкое, шелковистое… Танец выходит почти приватный!

— А чего ж ты на Киврина зверем смотрел? На новый год! Помнишь?

— Ну, правильно! А чего он тебя лапал?

— Ага… Тебе, значит, можно Наташку лапать, а ему меня — нельзя?

— Наташка — это другое, — сказал я убежденно.

— Отелло ты мое ревнивое… — нежно заворковала Рита, прижимаясь всем телом.

— Да, я такое… — мои озабоченные пальцы усиленно раздвигали плотно сомкнутые ножки.

— Опять⁈ Ах, прелюбоде-ей…

Я закрыл девичий рот поцелуем.

Поленья в камине разгорелись, тихо потрескивая и нагоняя тепло. Отсветы шатались по стенам, пускаясь в пляс с тенями, а снежинки, что скреблись в окно, добавляли уюта.

Мы сидели с Ритой рядом на диване, и бездумно следили за причудливыми изгибами пламени. В трубе гудело.

— Ты проводишь нас? — негромко спросила девушка.

— Обязательно, — кивнул я, запуская пальцы в тяжелые, густые волосы моей брюнеточки. — Когда самолет? В понедельник?

— Ага… — последовал вздох.

— Провожу… Все-таки, хочешь с Юлькой лететь?

— Ну, да… Тебя же самого отправляют в командировку.

Я молча кивнул, перебирая девичьи волосы. Распространяться об экспедиции в «Бету» я не хотел категорически, хотя опускаться до лжи не хотелось еще больше. Спасибо Рите — не стала выпытывать. Уважала мое право на тайну. Хотя и знала, конечно, что я обязательно расскажу ей обо всем, но потом. Однако, терпение — тоже добродетель…

— Юлька будет ходить в школу при нашем посольстве в Гаване, — развивала тему девушка. — Зато, представляешь, сколько впечатлений у ребенка⁈ Куба! Море! Пальмы! А перелет? А заграница? Да я сама радуюсь! Знаешь, как было приятно, когда ты меня взял с собой в Париж?

— Ну, а как же? — поразился я дурашливо. — В Париж без жены — это все равно, что в Тулу без своего самовара!

Рита засмеялась, и крепко обняла меня.

— Там будут съемки в Гаване, потом на острове Пинос, — увлеченно болтала она. — А еще мы слетаем в Мексику — на Юкатане будем снимать, и даже в Бразилии! Представляешь?

— Роскошная натура! — улыбнулся я, и неуверенно предложил: — Может, поедим все-таки? А то у меня какое-то щемящее чувство…

— А давай!

Девушка накинула халатик, а я натянул свою «ночнушку» — вылинявшую, растянутую футболку. Нам нечего было стесняться на свету, просто не хотелось ежиться, усаживаясь голой задницей на холодный стул.

Рита как раз нарезала колбаску, когда зазвонил телефон — не обычный радик, а солидный аппарат, защищенный не хуже «вертушек».

— Нашли время! — недовольно заворчала девушка.

— Алё! — я тоже не был преисполнен добрых чувств.

— Привет! — вымолвила трубка. — Не разбудил?

— Паха? Вот это ничего себе! Привет! А ты откуда?

— Из космоса! — деланно засмеялся Почтарь. — Да мы, вот, только пристыковались. М-м… Я человек не слишком любопытный, просто слышал тогда, на Байконуре… В общем, я понял так, что ты не только физикой времени занимаешься, но и физикой пространства?

— Ну-у, типа того, — я напрягся. — А что случилось хоть?

— Да понимаешь… Тут такое дело… В общем, часа два назад мы летели над Северным Ледовитым, по полярной. Всё, вышли на монтажную орбиту — крутанемся виток, и на стыковку. И тут — вспышка! Далеко впереди, как взрыв! Заметь, никого вокруг, мы одни, и вдруг видим — в той самой точке, где пыхнуло, летит шаттл «Атлантис»!

— Интересненько… — у меня по коже промаршировали мурашки, и волосы на загривке вздыбились.

— Ну! — энергично воскликнул Пашка. — А потом еще интереснее! Опять вспышка — и нету «Атлантиса»! Исчез! Заметь, локатор мигом засек шаттл, когда тот появился…

— Паха, — сказал я серьезно, — мне не нужно доказывать, что ваш экипаж не страдает галлюцинациями.

— Потому и звоню тебе… — забормотал Почтарь. — Так… Слушай, если корабль «прокалывает» пространство, в точке входа… или выхода… должна же быть вспышка?

— Должна, Паха, должна… — я озабоченно закусил губу. — Инверсия же. Инверсное излучение. Вот что… Я займусь этим «Атлантисом», а ты пока… Ничего и никому. Понял?

— Понял, — серьезно ответил космонавт. — И… спасибо. Полегчало. Привет твоей!

В трубке задолбили гудки.

— Кто звонил? — полюбопытствовала Рита из кухни, аппетитно хрустя огурчиком.

— Павел, из космоса… — проинформировал я, заходя. — У них там свое время. Тебе привет передавал.

— А-а… Ну, всё. Давай кушать!

Я молча стянул футболку. Девушка мило покраснела.

— Неугомонный… — нежно проворковала она, и развязала пояс халатика.

Суббота, 18 февраля. День

Восточный Судан, Суакин

Гирин первое время блуждал по «Риге» — уж слишком велик авианосец. В одной надстройке — восемь ярусов, а вообще — семь палуб, и громадный ангар между второй и пятой, сто пятьдесят метров на двадцать шесть. В пургу все сходились на построение именно в ангар, а ныне там тесно — ТАВКР принял на борт ровно сорок «Су-27К».

Так что на «Риге» надо год-другой прослужить, прожить, чтобы вызнать все тутошние закоулки. Но флотские вывернулись-таки.

Для удобства весь корабль поделили на «схода», от первого до пятьдесят третьего. Ивану эта доморощенная система была знакома, ее еще на «Минске» придумали — все трапы, кроме тех, что на «острове», пронумеровали, при этом пролеты, расположенные друг над другом, несут одинаковые номера — четные по левому борту, нечетные — по правому.

Надо тебе послать матроса-новичка… Ну, скажем, в командный пункт связи. Вызываешь, и говоришь: «Ступай на семнадцатый сход, четвертая палуба, в КПС». И всё!

Интересно, что самыми сообразительными оказывались чеченцы или дагестанцы — у горцев служба в почете…

Старший лейтенант усмехнулся своему отражению. Капитан 2-го ранга Яковлев, командир родимой БЧ-7, посмеивался сперва, наблюдая за попытками Ивана «перевоспитать» новобранцев, внушить им, что служба на флоте не печальная судьба, а везенье. Даже прохаживался ехидно, дразня «политруком». Однако притих, стоило пятерым матросам запроситься на сверхсрочную — и молча пожал Гирину руку.

А старлей никаким Макаренко не был, просто вспоминал собственное житие, да зажигательные, увлеченные речи Якушева. Иван до сих пор верно не определил, какие же отношения их связывали — доброго знакомства или настоящей дружбы.

Когда же это они виделись в крайний раз? Лет восемь назад, на борту «Минска»…

Гирин придирчиво осмотрел себя, и успокоенно кивнул — «тропичка» выглажена и хорошо сидит.

Захлопнув дверь, он улыбнулся своим мыслям. В громадности ТАВКРа есть и большой плюс — вот эта вот одноместная каюта на второй палубе. Иллюминатор, естественно, моряцкой жилплощади не положен, но кондиционер исправно надувает прохладу. А что еще нужно для счастья в Красном море?

Старлей энергично зашагал в офицерскую столовую. Особых отличий от рабочей столовки, чистенькой и пропахшей борщами да сдобами, не наблюдалось, хотя кормили вкусно. Обед давно прошел, вся посуда перемыта, и команда коков потихоньку готовит ужин, но где еще соберешь полтораста человек, чтобы провести политинформацию? Говорят, какой-то чин пожаловал из Минобороны, будет разъяснять политику партии по ситуации в Судане…

Время было, и Гирин поднялся на полетную палубу.

Авианосец стоял на «бочке», напротив острова Суакин. Сюда от моря вела длинная бухта, поперечником в милю. В былые времена тут шумели базары и надувались паруса, но Порт-Судан переманил купцов. Теперь застройка на овальном острове, выложенная из коралла, превратилась в город-призрак. Никого вообще!

Лишь клочки цепкой зелени оживляли безрадостные пустынные тона вокруг. Зато квартирьерам новой базы флота — лафа! Никто не путается под ногами, не вопит, требуя бакшиш.

Плавучая казарма уже отражается в воде у старинных пирсов, рычат бульдозеры, взрыкивает экскаватор, нагружая блекло-оранжевые «КамАЗы» — в масть руинам…

…У остроносых истребителей копошились техники, а пара летунов стояла в сторонке, посматривая в белесое небо.

— Юран, здорово! — Гирин крепко пожал по-девичьи изящную руку пилота. — В поход собрался? Володь, привет.

— Дык, елы-палы! — выразился чубатый летчик. — Пора бы уж.

Его товарищ, надевая темные очки, ухмыльнулся:

— Ждем, пока ваш аэродром с места сдвинется!

— Но-но-но! — Иван возвысил голос в стиле кота Матроскина. — Нашу «Ригу» попрошу не обижать!

Воздух понемногу наполнялся дальним свистящим ревом, и над крейсером промахнуло звено «сто сорок первых» — ТАВКР «Баку» рассекал море между Суакином и Порт-Суданом. «Яки» красиво разошлись, выстраиваясь в очередь на посадку.

Басистый гудок перекрыл удалявшийся вой — «Рига» выходила на большую воду. Незаметно стронулись аркады и колонны на острове-заброшке, и Гирин поспешил в столовую.

Зал ее заполнился наполовину. Товарищи офицеры азартно сдвигали столики, с грохотом расставляли стулья, а у линии раздачи ходил взад-вперед смутно знакомый человек в белом. Якушев!

«Поседел-то как…», — мелькнуло у Ивана.

— Товарищ контр-адмирал, — с улыбкой заговорил он, — разрешите обратиться…

— Гирин! — охнул политработник, мигом оживляясь. — Старлей? Ну, молодчина! Так держать!

— Ну, и вы не совсем замполит…

Якушев довольно хохотнул.

— Да-а! Заместитель командующего Черноморским флотом по военно-политической работе! Как ты говаривал? Не хухры-мухры!

Оба рассмеялись, довольные встречей.

— Ну, давай, еще пересечемся! — замполит согнал с губ улыбку, и повысил голос: — Товарищи офицеры! Охотно верю, что боевая и политическая подготовка у вас на высоте, но все же прошу меня выслушать. Есть нюансы, которые в программе «Время» не освещаются… — он взял доходчивый лекторский тон. — Начнем, пожалуй, с Дарфура — это запад Судана. Тамошние негры-земледельцы всячески угнетаются суданскими арабами-кочевниками, считающими черных унтерменшами, а себя, так сказать, истинными арийцами. Именно на эту «высшую расу» и опирается суданский диктатор Джафар Нимейри. Четыре года назад фельдмаршал Абдель Рахман Сивар ад-Дагаб пытался свергнуть тирана, но тому помогли египтяне, поддержанные американцами. И Нимейри усидел. Что интересно, и Южному Судану, и Дарфуру давным-давно обещали автономию, но чернокожие так ее и не дождались. Тогда Южный Судан взбунтовался, и вот уже более десяти лет живет-поживает, да добра наживает в союзе с Эфиопией, Эритреей, Сомали и Йеменом. Вот и у Дарфура терпение лопнуло. Да и было, отчего. Власти задействовали карательные отряды арабов «Джанджавид» — в переводе «Дьяволы на конях», и те вырезали негритянских селян, грабили, насиловали, сковывали черных цепями, а затем сжигали. И негры подняли восстание! Тем более, что Дарфур граничит с Восточной Федерацией в районе Южного Судана…

По столовой разошелся довольный ропот понимания.

— Но трагедию и подвиг Дарфура я привел лишь в качестве примера, — громко сказал Якушев. — Разумеется, Советский Союз оказывал помощь повстанцам, но не напрямую, а через Израиль и Эфиопию. Можно быть уверенными, что после присоединения Дарфура к Вэ-Эф, наши спецы займутся прокладкой нефтепровода оттуда к портам на Красном море. В планах также нефтеперерабатывающий завод в Кассале, но пока этот город — территория Судана. Пока! Дело в том, что сразу в трех восточных штатах Судана успешно партизанят воины из племени беджа. Ситуация та же, что и в Дарфуре — арабы дискриминируют местных, грабят, устраивают настоящий геноцид! Эфиопы, эритрейцы, йеменцы помогают повстанцам провизией и оружием, боеприпасами и лекарствами. Если же мы поддержим их справедливую борьбу с воздуха, то успех гарантирован. Причем с минимальными потерями для обеих сторон…

— Фашистов не жалко! — крикнули из офицерских рядов.

— Согласен! — воскликнул Якушев. — Но не все же отморозки!

Гирин приметил, что повара столпились за никелированными стойками, жадно внимая замполиту.

— А Нимейри? — послышался одинокий голос.

— А Нимейри вертится, как уж на сковородке! — подхватил контр-адмирал. — На прошлой неделе он вылетел в Каир. Был слух, что Джафар Мухаммедович бежал, но нет — идут переговоры. Хосни Мубарак, египетский президент, склоняет Нимейри к объединению своих стран в федеративную республику. Понятно, что Египет обеспокоен ростом влияния Восточной Федерации, и не прочь наложить лапу на Судан, чего даже фараоны добиться не смогли. К тому же, Мубарака и Нимейри пугает еще один фактор — Белый и Голубой Нил находятся на землях Вэ-Эф, и обе реки мало-помалу перегораживаются плотинами ГЭС. Стоит «восточникам» перекрыть притоки Нила, как Судан с Египтом постигнет безводье, а, значит, и страшный голод…

— А пусть не лезут! — крикнул кок, воинственно взмахивая поварешкой.

— Согласен! — заулыбался Якушев. — Интересно, что к переговорам подключился Вашингтон — президент Картер заманивает правителей Судана и Египта к себе в Кэмп-Дэвид, чтобы втроем заключить союз между Каиром и Хартумом. Американцы окажут обоим щедрую помощь, а заодно создадут военные базы — для противодействия «советской экспансии»…

Знаете, товарищи, мне кажется, что самое показательное во всем этом — стремительное расширение границ Восточной Федерации и ее ускоренное развитие. Развитие самых нищих территорий Африки и Ближнего Востока, которых колонизаторы сначала нещадно грабили, а затем бессовестно обманывали, устраивая междоусобицы! Конечно, Запад не успокоится, продолжит пакостить, но на то здесь и мы. Вопросы есть?

Из душноватой столовой Гирин вернулся на палубу. «Рига» шла морем, а вход в гавань Суакина терялся в дымке. ТАВКР помалу наращивал ход, машины выдавали узлов двадцать или больше — для взлета достаточно.

Гремя двигунами, сорвался с места истребитель. Легко пробежав, «сушка» взлетела с трамплина, окунаясь в небо. За нею вторая, третья, четвертая…

Самолеты закладывали вираж, и уносились на запад — отвоевывать собственный взгляд на историю, на жизнь, на справедливость.